Глава седьмая

Я услышала Джудит еще до того, как увидела ее.

– Где она, эта стерва? – закричала она, не успев войти.

– Мы тебя предупреждали, что она в отличной форме! – сказал Джек, с которым мы сидели в гостиной.

Я встала с дивана, чтобы присутствовать при ее выходе на сцену. Она меня заметила, вытянула в мою сторону указательный палец и только повторяла: “Ты, ты, ты!” Потом, не отрывая от меня пронизывающего взгляда, она запечатлела звучный поцелуй на щеке Джека, после чего рванула ко мне.

– Ты, паршивая маленькая… ты всего лишь… да черт тебя подери!

Она кинулась мне на шею, крепко прижала к себе.

– Ты у меня еще получишь, понимаешь, да?

– Я тоже по тебе скучала, Джудит.

Она меня отпустила, всхлипнула и взяла за плечи, чтобы внимательно разглядеть с ног до головы.

– Ты отлично выглядишь!

– А ты, как всегда, ослепительная!

– Поддерживаю легенду.

И это было действительно так. Джудит оставалась той же роскошной девушкой с огненной сексуальной притягательностью, какой я ее помнила, а ее шаловливый взгляд сшибал с ног самых стойких мужчин. Даже брат не мог не подчиняться ей. К нам присоединилась Эбби, обняла нас. Джудит ласково и заговорщически подмигнула мне.

– Ну вот, обе мои девочки со мной.

Мне было так неловко, что это не могло не бросаться в глаза.

– Расслабься, Диана. Эбби говорит чистую правду. К тому же ты была в двух шагах от того, чтобы стать моей сестрой…

А я и забыла, какими грозными эти двое становятся, стоит им объединиться. Мы хором расхохотались.

День продолжился в духе нашей встречи. Мы попеременно были на грани смеха и слез, и Джудит, не прекращая, подкалывала меня. Чтобы освободить Эбби от хлопот по хозяйству, мы поделили их между собой. Сама же Эбби выглядела помолодевшей лет на десять, за несколько часов исчезли все следы болезни: лицо разгладилась, вернулась бодрость, никакой подавленности. Нам с Джудит приходилось бороться, чтобы нас допустили к приготовлению ужина, потому что она чувствовала себя отлично. Этим вечером за столом будет на двух человек больше: придут Эдвард и Деклан. Я отказывалась думать об этом.

Значительная часть дня была посвящена кулинарии, и я прошла ускоренный курс ирландской кухни – научилась делать черный содовый хлеб и irish stew, настоящее ирландское рагу. И, стоя у плиты, я говорила себе: они правы, сейчас я действительно готовлю ужин вместе с матерью и сестрой. С сестрой, с которой мы дурачимся, словно нам по пятнадцать, и с нашей мамой, которая призывает нас к порядку. Джек несколько раз пытался проникнуть в наше дамское логово, но неизменно ретировался.

Джудит достала смартфон, чтобы увековечить момент. Эбби со смехом согласилась позировать, я присоединилась к ней. Джудит сделала множество селфи, запечатлевших нас троих. Я как раз корчила рожи, когда открылась дверь и вошли Эдвард с Декланом.

– Джудит! – завопил Деклан.

– Ага, вот и мой любимый соплячок! А как я тебя учила?!

– Здравствуй, тетя Джудит, – покорно ответил он, после чего повис у нее на шее.

Его слова вызвали у меня такой безумный смех, что я сложилась пополам. Так я не хохотала уже много лет.

– Кто-нибудь когда-нибудь видел такую Диану? – воскликнула Эбби, тоже хохоча.

– Это все Джудит! – удалось мне выговорить сквозь смех. – Сама без зазрения совести вытворяешь невесть что и при этом требуешь, чтобы тебя называли “тетя Джудит”?

– Слушай, я просто стараюсь держать марку.

Эдвард подошел ко мне. Ему тоже было весело. С тех пор как мы с ним встретились здесь во второй раз, я впервые увидела его спокойным и улыбающимся. Я предпочла отвести глаза. Мой взгляд упал на Деклана, который пристально смотрел на меня, по-прежнему вися на шее у Джудит. Он широко улыбнулся мне.

– Здравствуй, Деклан, – сказала я, держась в стороне.

– Ладно, детки, за работу! Девочки готовят, а Эдвард пусть сделает настоящие фото! – распорядилась Эбби.

Он уставился на нее, как на инопланетянку.

– Хоть раз используй свой талант на благо семьи. Доставь мне удовольствие.

– Только ради тебя, – проворчал он.

Эдвард отправился к двери, и тут его позвал Деклан:

– Папа, погоди!

Мы все повернулись к нему. Он извертелся в объятиях Джудит, пытаясь возвратиться на твердую землю. В конце концов она его отпустила.

– Можно я помогу тебе? – попросил он Эдварда, направляясь к нему.

– Пошли к машине.

Улыбка, которую Деклан послал отцу, была полна любви. Несколько минут спустя он ассистировал Эдварду, подавая нужную аппаратуру. Дурачества Джудит и вид счастливой Эбби избавили меня от дискомфорта, вызванного присутствием папы с сыном. Ну, или, по крайней мере, помогли как-то справиться с ним. К нам присоединился и Джек, который раздал всем кружки гиннесса. Он присел к столу и чокнулся с женой. Деклан со смехом вертелся рядом. Джудит прибрала, а я взялась за мытье посуды. Мы болтали без умолку – обо всем и ни о чем, просто радуясь тому, что вместе. Покончив с кастрюлями и мисками, я прислонилась к столу и стала прихлебывать пиво. В какой-то момент я поймала на себе взгляд Эдварда, и время для меня остановилось. Попробовала отвести глаза, но не смогла. О чем он думает? Я не могла разобраться даже в мыслях, клубившихся в моей собственной голове. И тут у него заходили желваки, и прозрачный шар, накрывший нас, лопнул. Эдвард отвернулся в поисках сына: Деклан смотрел не отрываясь на лежащий на буфете фотоаппарат отца словно на вожделенное сокровище.

– Не трогай, его легко сломать.

На лице мальчика отразилось разочарование. Оно усилилось, когда отец отправился прятать аппаратуру в машину, не попросив его помочь и не сказав никому ни слова. Эдварда долго не было, и Деклан, судя по всему, забеспокоился. Он неотрывно глядел на кухонную дверь, вздрагивал при любом шорохе, чувствовалось, что он натянут как струна. Когда он услышал, что отец возвратился в дом, его лицо разгладилось и улыбка вернулась.

Мы пошли к столу, и Деклан потребовал, чтобы я села рядом с ним. Мне не удалось придумать, как отказать ему. В конце концов, позавчера я и не такое вытерпела. Эдвард собрался отругать сына, но я его остановила.

– Все в порядке, – улыбнулась я.

За ужином нам было весело, мы были предупредительны друг к другу, словом, настоящий семейный вечер. Жизнь не пожалела никого за этим столом, а моим друзьям в последнее время было совсем тяжело из-за болезни Эбби. Но вопреки всему, они старались держаться, примириться с тем, что свалилось, радоваться маленьким моментам счастья. Такая вот смесь инстинкта самосохранения и фатализма. Они приняли меня вместе со всеми моими проблемами и продолжали оставаться со мной. Я одна из них, и мне хорошо с ними. С другой стороны, какая-то часть меня хотела, чтобы мне не было так легко и приятно – слишком трудным будет близящееся расставание. В Париже, чтобы продолжать жить, мне необходима уверенность в том, что с прошлым покончено. А когда я окажусь вдали от них, воспоминания о часах, проведенных вместе, будут разрывать мне сердце. Парадоксальный эффект встречи после долгой разлуки. Джудит прервала мои мысли:

– Рванем потом в паб?

– Как скажешь.

– Ни за что не упущу возможность зажечь с тобой! Но давай договоримся: ты не будешь устраивать то, что в прошлый раз.

– Если бы ты обошлась без напоминаний, я была бы тебе признательна.

Однако ее ехидная ухмылка подсказывала, что Джудит на этом не остановится. Она толкнула локтем Эдварда:

– Помнишь, братишка, как нам пришлось ее вытаскивать?

Он пробурчал что-то невнятное. Как и я, он все прекрасно помнил.

– Дети, рассказывайте, – вмешалась Эбби, сгорая от любопытства, словно ребенок.

– Диана на ногах не стояла, Эдвард начистил морду перцу, который заглядывался на нее. Потом ему пришлось положить Диану на плечо и вынести из паба. Можно было умереть со смеху: она размахивает руками, как ненормальная, и ругает его почем зря, а Эдвард глазом не моргнет и хранит железную невозмутимость.

Эбби и Джек внимательно посмотрели на нас, а потом расхохотались. Мы переглянулись, смутились для порядка, а затем присоединились к всеобщему смеху.

– А что такое начистить морду? – спросил Деклан.

– Подраться, – объяснила Джудит.

– Вау, папа, ты дрался?

– Если бы только один раз… – подключился Джек. – Твой папа, малыш, дрался уже в твоем возрасте.

– Зачем ты ему это рассказываешь? – возмутился Эдвард.

– Ты меня научишь, папа?

Отец и сын повернулись друг к другу. Впервые Эдвард окинул Деклана ласковым взглядом. Потом обратился к сестре:

– Отправляйтесь прямо сейчас, если хотите, а я здесь приберу.

Он встал, погладил сына по волосам и попросил помочь убрать со стола. Это было сильнее меня: я следила за ними, пока они не скрылись на кухне. Джудит откашлялась:

– К безумствам готова?

– А то!

Мы по очереди обняли Эбби и Джека, а они горячо поблагодарили нас за прекрасный вечер. Эдвард и Деклан вышли из кухни, Джудит подошла к ним и поцеловала, а я просто помахала.

– Будьте осторожны, – призвал нас Эдвард.

– Тебе не придется драться, гарантирую, – усмехнулась я.

И в тот же момент пожалела о сказанном.

Мы влетели в паб вприпрыжку и со смехом. Оказавшись внутри, я не удержалась от мысли вслух:

– Как же здесь хорошо!

– Я знала, что ты вернешься, – поддразнила меня Джудит.

Бармен за стойкой поднял руку, приветствуя нас. Мы подошли. Мест не было, но проблема решилась в мгновение ока: он просто предложил двум клиентам освободить для нас табуреты. Ни о чем не спрашивая, налил нам по пинте гиннесса. Здесь царила атмосфера, привычная для субботнего концерта. Выступавшая в пабе группа, к всеобщей радости, играла знакомые всем шлягеры. Мы повернулись лицом к залу и присоединились к остальным посетителям, распевавшим во все горло. Я снова оказалась в обстановке, которая так мне нравилась… и которой я недостаточно насладилась в прошлом году.

– Я должна задать тебе суперважный вопрос, – сказала вдруг Джудит.

– Давай.

– А что, Феликс по-прежнему гей?

Я подавилась смехом.

– Еще больше, – удалось мне в конце концов выговорить.

– Вот блин! Это же мужчина моей жизни! Ты хоть понимаешь?

Она сжала мою руку, мы снова повернулись к бару, и она заказала нам по третьей пинте, а может, и по четвертой – я начала сбиваться со счета. В ближайшие четверть часа меня удостоили рассказа о последних приключениях Джудит-Влюбляющейся-Каждый-День. Но тут звонок телефона прервал нашу беседу. Оливье.

– Подожди минутку, – попросила я, а потом извинилась перед Джудит.

Она мило усмехнулась и качнула головой в сторону курилки на улице. Я прихватила сигареты, пересекла паб вместе с последовавшей за мной Джудит, которая тут же принялась болтать с другими курильщиками.

– Все в порядке! Я тебя слушаю.

– А ты где? У тебя там такой шум!

– В пабе, вместе с Джудит. Здесь, как всегда по субботам, концерт.

– Наконец-то встретилась с подругой?

– Да, и мы прекрасно провели время. Эбби счастлива, в общем, все потрясающе!

– Тебе там хорошо…

Меня кольнуло чувство вины, я так радовалась встрече и общению с Джудит, что забыла сегодня позвонить.

– Ты прав… А что слышно у тебя?

– Спасибо, все в полном порядке. Я себя чувствую как дома и, честно говоря, с удовольствием бездельничаю. Не буду тебя отрывать…

– Да ты меня ни от чего не отрываешь, глупый!

– Продолжай веселиться. Я просто хотел узнать, все ли у тебя нормально. И узнал. Крепко тебя целую.

– И я тебя. До завтра, обязательно завтра позвоню, обещаю.

Джудит наверняка послеживала за мной, потому что подошла, стоило мне положить телефон в карман.

– Ну и как там твой парень?

– Отлично. Пошли обратно?

Поскольку мы были почетными гостьями, никто не покусился на наши места у стойки. Но Джудит так легко не собьешь, поэтому, едва усевшись, она продолжила:

– У вас это серьезно?

– Не знаю, мне кажется… да… действительно, это серьезно…

– А как же мой брат?

– В смысле?

– Ты его больше не любишь? И не пытайся меня убедить, что ты его и раньше не любила, все равно не поверю.

– Ох, Джудит, пожалуйста…

– Нам все равно не избежать этого разговора!

Я вздохнула.

– Тогда я не была готова, раньше или позже я принесла бы ему еще больше боли, если бы осталась.

– А теперь?

– Теперь прошло больше года. Я заново начала жизнь в Париже, у себя дома, и я встретила человека, с которым мне хорошо.

– Понимаю, рада за тебя.

Она одним глотком допила кружку и заказала следующие. Не забыв при этом бросить на меня косой взгляд.

– Что ты хотела сказать?

– У тебя, наверное, все равно странные ощущения от новой встречи с ним?

– Не спорю… Но, Джудит, должна тебя сразу остановить… Не придумывай того, чего нет…

– О’кей, о’кей! И все-таки… не поверю, что ты не сгораешь от любопытства и не хочешь узнать побольше…

– Ты права… Я беспокоюсь за него…

– Не ты одна!

– Почему-то я так и думала…

– Он заслуживает лучшего, чем быть прикованным к сыну! Как он теперь выстроит свою жизнь заново?!

– Появление Деклана напрягает тебя?

– Нет, конечно. Как не полюбить этого малыша! Мне просто надоело наблюдать за тем, как на моего брата сваливается очередная напасть. Облом за обломом! Это не упрек, Диана… но после твоего отъезда он вконец извелся…

Я опустила голову. Яркой вспышкой у меня перед глазами возникла сцена: вот я сообщаю Эдварду, что покидаю его. Как же я заставила его страдать!

– Он с головой погрузился в работу, все время где-то болтался, избегал Малларанни и всего, что могло напомнить ему о тебе. Вообще-то нет худа без добра: в тот период в его творчестве произошел настоящий прорыв. Как вдруг, трах-тибидох, он снова случайно встречает эту девку! И первая его реакция – я виноват во всем, что случилось. Ну, ты же знаешь его принципы. К счастью, мать Деклана оказалась хорошим человеком, серьезным, понимающим. Она никогда не злилась на Эдварда за его отъезд и помогла ему избавиться от чувства вины, приручила его, убедилась, что может доверить ему сына.

– Как ее не понять, она же, в конце концов, вообще его не знала!

Я сделала большой глоток пива и вздохнула:

– А сейчас? Что он думает по поводу ситуации, в которую попал?

– Диана, ты действительно витаешь в облаках или притворяешься? Думаешь, он будет изливать душу?

Я не сумела сдержать смех.

– Вот видишь, ты и впрямь любопытная! – продолжила Джудит, тоже расхохотавшись.

– Ты, как всегда, права! Довольна?

– Еще как! Слушай, могу только сказать, что, получив результаты теста на отцовство, он слетел с катушек. Много лет не видела его в таком состоянии.

– То есть?

– Нажрался в стельку и заперся дома. Непонятно, как он вообще не откинул копыта. Чтобы попасть внутрь, мне пришлось залезть в окно. А потом часами выслушивать его бред. И чего там только не было: наш отец, гадина Меган, болезнь Эбби, и ты – вдоль, и поперек, и по диагонали! И это при том, что уже прошло полгода с твоего отъезда и никто с тех пор не мог произнести твое имя, не рискуя спровоцировать ядерную войну. Он говорил о твоих звонках, сообщениях…

Я на мгновение отвлеклась на подсчеты: да, по времени это соответствовало моим попыткам связаться с ним…

– А что теперь? – спросила я.

– Благодаря сыну Эдвард ожил, и он наверняка посвятит ему жизнь… Любит его, как безумный, но никогда не перестанет грызть себя за то, что сделал ребенка нелюбимой женщине.

– Если бы я могла хоть чем-то помочь ему…

– Хочешь пожалеть его?!

– Я вовсе не это имела в виду…

Она криво усмехнулась:

– Да знаю я, просто подкалываю… Что бы ты ни говорила, между вами всегда что-то будет, тут уж ничего не попишешь. Вы сделали выбор – каждый свой. У тебя есть парень. У него – сын, и ему достаточно. Но, как по мне, вам было бы полезно все обсудить… Ладно, налей нам еще по кружке!

Новая пинта. Джудит повзрослела, стала гораздо более ответственной и проницательной. Что не помешало ей увлечь меня в безумные пляски под ирландские народные мелодии.

Паб вот-вот закроется. К счастью, отсюда до дома Эбби и Джека не больше пяти минут пешком. Обе одинаково поддатые, мы проделали этот путь под ручку. И тут я в две секунды протрезвела, увидев, что машина Эдварда по-прежнему у входа.

– Хрена ли он тут делает? – завопила Джудит и, вспомнив о своем легендарном умении соблюдать приличия, с трудом сдержала отрыжку.

Мы на цыпочках направились в гостиную. На маленьком столике горел ночник. Через минуту я разглядела Эдварда: он сидел на диване со стаканом в руке, закинув ноги на низкий столик. Другая рука лежала на спине сына, который спал на коленях у отца.

– Почему ты еще здесь? – спросила Джудит.

Он не потрудился повернуться к нам, но ответил:

– Когда Деклан понял, что больше вас сегодня не увидит, у него случился очередной приступ паники. Пришлось разрешить ему остаться и дождаться вас. Это был единственный способ успокоить его. В конце концов он уснул.

– Позвонил бы, – сказала я, подходя к дивану.

– Спасибо, Диана, но я не хотел портить вам вечер.

Джудит стала на колени рядом с ними и оценила количество виски в бутылке. Увидев, что его осталось на донышке, она подмигнула брату и грустно улыбнулась:

– Пусть он переночует у нас, я возьму его к себе. Иди домой и хоть раз нормально выспись. Завтра в полдень мы его привезем.

– Ты удивишься, но я не откажусь.

Джудит поднялась, Эдвард взял сына на руки и встал с дивана. Деклан вцепился в его шею:

– Папа?

– Джудит и Диана пришли, ты будешь спать в кровати Джудит.

Я наблюдала, как они втроем поднимаются по лестнице. Их жизнь была так далека от моей. Чтобы занять себя, я взяла стакан и бутылку и отнесла на кухню. Оперлась о раковину, набрала воды, выпила. Голос Эдварда заставил меня вздрогнуть:

– Я ухожу.

Я обернулась, он бросил мне через всю кухню сигаретную пачку. У него самого изо рта уже торчала сигарета. Я поняла и пошла за ним. На улице я вынула сигарету и вернула пачку Эдварду. Он пристально посмотрел мне в глаза и щелкнул зажигалкой, я потянулась к пламени, напоминая себе, что хорошо бы не обжечь крылья. Затем он сделал несколько шагов по саду и вернулся ко мне. Порылся в кармане и протянул мне ключи от машины. Я, не задумываясь, взяла их.

– Сможешь завтра привезти мне сына?

– Но ты же не собираешься идти пешком? До твоего дома не меньше получаса!

– Я слишком много выпил, не хочу садиться за руль… Мне полезно подышать воздухом.

Он снова долго изучал меня, и его взгляд был полон грусти. Впрочем, окрашенной яростью. Ничто и никогда не принесет ему умиротворение.

– Спокойной ночи, Диана.

– Будь осторожен.

Я следила за его удаляющейся фигурой, пока она не растворилась в ночи. Потом загасила окурок в пепельнице, вернулась в дом и заперла дверь на ключ. Взволнованная, растерянная, я поднялась на второй этаж. Спальня Джудит открылась, и она появилась на пороге.

– Спит? – шепотом спросила я.

– Как сурок. Он попросил тебя пригнать тачку, а еще что-нибудь сказал?

– Ничего.

– Я же говорила, вы должны обсудить…

– Спокойной ночи, Джудит.

Я скользнула под одеяло, понимая, что сон торопиться не станет. В моем воображении непрерывно всплывала фигура Эдварда, уходящего в темноту, не говоря уж о взгляде, который он на меня бросил. Джудит права: ниточка, связывающая нас, никогда не оборвется. Мы сами должны развязать ее и только тогда сможем двигаться вперед. Чем быстрее мы это сделаем, тем лучше.

Все выглядело так, будто единственная цель моей ирландской поездки – наконец-то узнать, что такое семья. Спустившись на кухню, я увидела Эбби в халате, она готовила нам традиционный ирландский завтрак. Витали ароматы бекона, яиц, поджаренных тостов. За столом собрались Джек, Джудит и Деклан. Ждали только меня. И все-таки что-то было не так, это ощущение было почти осязаемым.

– Подожди, я помогу тебе, – предложила я Эбби.

– Нет, деточка, я не инвалид!

– Не трудись, меня она уже послала, – сообщила Джудит.

– Диана, – позвал Деклан рыдающим голосом.

Я пригляделась к нему внимательнее, и отчаяние на его лице сжало мне сердце. Он встал из-за стола и подошел ближе. Не задумываясь, я присела на корточки рядом с ним:

– Что у тебя случилось?

– А когда папа вернется? Почему его здесь нет?

– Разве Джудит тебе не объяснила?

– Он нам не верит, – ответила за него Джудит.

– Деклан, твой папа дома, он устал и спит.

– Это правда?

– Слово даю.

Он прыгнул, сомкнул руки у меня на шее. Я затаила дыхание. Этот ребенок выталкивал меня за границы того, что я была в состоянии вынести. Но я же, в отличие от него, взрослая и обычно умею справляться со своими страхами. Во всяком случае, кажется, у меня это начало получаться, и теперь я смогу его поддержать.

– Посмотри на меня, Деклан.

Он чуть отодвинулся. Мне показалось, будто я встретила взгляд его отца. Я прогнала эту картинку и сконцентрировалась на ребенке, который был передо мной. Вытерла его мокрые щеки ладонями.

– Он никуда не делся. Мы поедем к нему после завтрака, годится?

Он кивнул.

– Садись за стол.

Он не задумываясь пересел поближе ко мне. На тарелках появилась еда, чашки наполнились. Деклан склонился над столом, сжавшись в комок.

– Все в порядке, я же тебе сказала. Положись на меня. А теперь ешь.

Пока мы с ним переговаривались, я не обращала внимания на то, что происходит вокруг, но чувствовала, что все внимательно наблюдают за нами. Эбби нежно улыбнулась мне. Я решила не реагировать и подцепила вилкой кусок яичницы.

Час спустя Джудит пустила меня за руль Эдвардова автомобиля. Я заметила его хозяина вместе с собакой на пляже и припарковалась. Эдвард курил. Деклан подскакивал от возбуждения на заднем сиденье, и Джудит быстро открыла ему дверцу. Он помчался как молния к отцу, который обернулся, услышав, что его зовут. Деклан подпрыгнул и очутился в его объятиях, Эдвард поднял его, прижал к себе. Потом поставил сына на песок, присел на корточки, взъерошил ему волосы и заговорил. Деклан бурно жестикулировал, что-то объясняя, а Постман Пэт с лаем носился вокруг них. Эдвард успокаивал пса и одновременно улыбался сыну самой своей настоящей и искренней улыбкой, он был счастлив, спокоен. Эта сцена взволновала меня, оба они были такие красивые и трогательные. Эдвард стал настоящим отцом, у меня не осталось сомнений. Он был неловким, застенчивым, но всей душой привязался к малышу. И в этот момент я чувствовала, что для него имеет значение только этот маленький мальчик. Как же хорошо я его понимала… И как же он измучился, если согласился оставить его у нас прошлой ночью. Расставание далось обоим одинаково тяжело. Я держалась чуть позади, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы, а Джудит присоединилась к ним. Брат с сестрой обнялись. Я медленно пошла к ним. Джудит умчалась вдоль пляжа, за ней тут же последовали Деклан и Постман Пэт. Трудно было с уверенностью сказать, кто из двоих ребенок – тетя или племянник. Я приблизилась к Эдварду и протянула ему ключи от машины. Судя по его лицу, чтобы восстановиться, одной ночи ему не хватило.

– Я ее тебе не сломала.

– Придется поверить. Пройдемся немного?

– Да.

Мы прошли больше ста метров, не произнеся ни слова, засунув руки в карманы. Вдали я слышала веселые крики Деклана и лай собаки.

– Иди сюда, отсюда лучше виден цирк, который устраивает Джудит.

Мы уселись на скале, нависшей над пляжем.

– Как понять, хорошо ли ему?

Я посмотрела на Эдварда, все его внимание сосредоточилось на сыне.

– Когда ты берешь его на руки, как сегодня утром, ему хорошо, потому что он знает, что у него есть отец. А когда он не может заснуть, потому что нет его матери, тогда ему очень плохо.

– Мне правда жаль, что тебе пришлось все это пережить.

– Забудь, не важно.

– Что ты ему тогда сказала? С тех пор как он со мной, это была первая ночь, которая прошла без кошмаров.

– Ничего особенного, просто рассказала о Кларе.

Мой голос дрогнул, руки, когда я закуривала, тряслись. Эдвард дал мне время прийти в себя, а потом продолжил:

– С тех пор как мы знакомы, ты единственная, кто не щадит меня, так что я на тебя рассчитываю. Скажи, что я делаю не так? Я хочу, чтобы ему было хорошо, чтобы он забыл, не хочу, чтобы он пришел к тому же, к чему и я.

Моя рука, словно действуя независимо от разума, сама собой потянулась к его ладони, взяла ее и крепко сжала.

– Он никогда не забудет, вбей это себе в голову. Маму, как и ребенка, забыть невозможно. Ты все делаешь правильно, просто ты еще учишься, вот и все. Вряд ли я могу тебе что-то посоветовать. Все родители ошибаются. Пройдет время, и вы привыкнете друг к другу, сблизитесь. Единственное, что мне известно, – для Деклана ты полубог и он в ужасе от мысли, что может тебя потерять. Я тебя знаю… ты не слишком разговорчив, но все же постарайся по возможности его успокоить. Проводи с ним больше времени… учи фотографии – когда ты держишь аппарат в руках, для него это как волшебство. По крайней мере, вчера я это заметила… И знаешь… если он придет к тому, к чему пришел ты, значит, ему повезло.

Я еще раз сжала, а потом отпустила его руку. Встала, сошла со скалы и вплотную приблизилась к кромке океана. Вдалеке я видела Джудит и Деклана, за спиной ощущала присутствие Эдварда. Я глубоко дышала. Ветер хлестал по лицу. Нет, не вернуться мне из этой поездки невредимой, не стоит и надеяться.

– Когда ты уезжаешь? – Я не слышала его шагов, и вдруг рядом раздался голос.

– Послезавтра.

– Мы зайдем к тебе попрощаться после школы.

– Если хочешь.

Он направился к Джудит с Декланом, я проводила его глазами и увидела, как он забирает сына и собаку. Они сели в машину и тронулись в облаке пыли. Рядом со мной возникла Джудит, закинула руку мне на шею, положила голову на плечо:

– Все в порядке?

– Скорее да.

Остаток дня пролетел на бешеной скорости. Мы с Джудит знали, что у нас мало времени. Она прибегла к лучшему средству от мрачного настроения – смеху. За обедом у Эбби и Джека Джудит держала публику, безостановочно рассказывая всякие дурацкие истории. Когда пришло время возвращаться в Дублин, я проводила ее до машины.

– Не будем ждать целый год, чтобы обменяться новостями?

– Я бы очень хотела приехать к тебе в Париж, но боюсь загадывать – сама понимаешь, Эбби… как бы мне не нарушить обещание. Так что…

– Я буду звонить тебе и узнавать, как она, – ответила я. – Держи меня в курсе.

– Ну, это-то я смогу.

Броня Джудит дала трещину; она резко вздернула подбородок, но не сумела скрыть слезы. Я обняла ее.

– Все будет хорошо, ты справишься, – шепнула я ей на ухо.

– Какая же ты все-таки дрянь! Всякий раз доводишь меня до слез… Знаешь, не важно, с кем ты построишь свою жизнь… Все равно ты моя самая…

– Знаю… у меня так же…

Она отодвинулась, похлопала себя по щекам, вытянула вверх два больших пальца.

– Давай, Джудит, возьми себя в руки, ты уже не сопливая девчонка! – приказала она себе. – Надо ехать, значит, надо.

– Будь осторожна.

Она шутовски отдала честь, забралась в машину и умчалась.

Последний день я посвятила Эбби. Она попросила меня сделать ей маникюр и уложить волосы. Ее все еще волновало, как она выглядит, но она стеснялась обращаться с подобной просьбой к Джудит. И вот Эбби приметила, что я вновь обращаю внимание на свою внешность, и решила, что я вполне подхожу для этих процедур. Такое типично женское занятие еще больше сблизило нас. Мы расположились в спальне. На комодах стояли фотографии Эдварда и Джудит в детстве. В школьной форме оба выглядели забавно, и я улыбнулась, разглядывая снимки.

– Ты рада, что приехала повидать нас? – спросила Эбби.

Мы сидели на кровати, и я красила ей ногти.

– Еще как! Можешь быть уверена.

– А что Эдвард?

– Они придут попрощаться со мной после школы, то есть так он мне вчера сказал…

– И это все?

– Ну да…

Нас прервал Джек, он позвал меня. Деклан и его отец как раз приехали. Пора было прощаться с ними. Эбби пошла со мной, держась за меня, и я чувствовала на себе ее испытующий взгляд. Когда мы сошли вниз, она отпустила мою руку и села в кресло, переглянувшись с Джеком, что явно не сулило ничего хорошего.

– Привет, – только и сказала я Деклану и Эдварду.

Я избегала смотреть на отца и предпочла встретиться глазами с сыном, который подошел ко мне и поцеловал.

– Как сегодня в школе, все хорошо?

– Да!

– Иди сюда, дружок, я тебе кое-что покажу, – подозвал его Джек.

Деклан послушался. Мне ничего не оставалось, кроме как повернуться к Эдварду.

– Хорошего возвращения в Париж, – сухо сказал он.

– Спасибо.

– Жаль, что вам двоим не удалось пообщаться, – вставила свое слово Эбби.

– Она права! – тут же подхватил Джек. – Дети, не хотите ли пойти сегодня вечером в паб? Деклан может остаться у нас.

Мы переглянулись.

– Хочешь? – спросил Эдвард.

– Э-э-э… да, с удовольствием…

– Папа?

Мы не заметили, как Деклан снова подошел к нам.

– Ты уходишь, папа?

Плечи Эдварда опустились, он провел рукой по волосам сына, улыбнулся ему.

– Нет… не беспокойся, сейчас поедем домой… Диана, мне очень жаль… придется нам осуществить нашу затею как-нибудь в другой раз.

Мы оба знали, что этого не будет.

– Все нормально. Я понимаю.

– Или… Придешь к нам на ужин?

– О’кей…

Я инстинктивно посмотрела на Эбби и Джека, как если бы нуждалась в разрешении. В их взглядах, адресованных мне, я различила обычную мягкость и доброжелательность.

– Не отказывайся из-за нас.

– Ты придешь к нам на ужин? – с энтузиазмом воскликнул Деклан. – Скажи “да”!

Я заметила, какая нежность к сыну светится в глазах Эдварда. Она-то и заставила меня дрогнуть.

– Договорились, приду.

– До скорого, – сказал Эдвард. – Деклан, пошли?

Они поцеловали Эбби и Джека и уехали домой.

Я долго неподвижно и молча стояла в центре гостиной.

– Иди сюда, девочка, – позвала Эбби, заставив меня вынырнуть из моих мечтаний.

Я плюхнулась на диван, она встала с кресла, подошла ко мне, взяла за руку.

– Что вы заставляете меня проделывать?! Ну и парочка! Настоящие интриганы!

Джек расхохотался.

– Во всем виновата она! – Он показал пальцем на жену.

– А ты чем лучше?! – парировала я с улыбкой. – И к чему это?

– Чтобы все расставить по своим местам, – ответила Эбби.

– Возможно, но это последний вечер, который мы с вами могли провести вместе.

Она похлопала меня по ладони.

– Диана, останься ты с нами, ты бы думала только о них, и в глубине души ты это понимаешь. А мы уже насладились твоим обществом… Не беспокойся… И потом, когда ты с ними, это почти как с нами… Им хорошо с тобой…

Я положила голову ей на плечо и почувствовала, что меня накрывает волна материнского тепла.

– Мне вас будет не хватать… ужасно… – прошептала я.

Джек, стоявший за диваном, отцовским жестом положил ладонь мне на голову.

– А нам тебя, наша маленькая француженка, но ты еще приедешь…

– Да…

Я теснее прижалась к Эбби.

Час спустя я прощалась с Эбби и Джеком, пообещав, что буду получать удовольствие и не стану беспокоиться о них. Подъехав к коттеджу, я решила перед встречей с Эдвардом и ребенком в последний раз прогуляться по пляжу. Мне хотелось перед отъездом пропитаться морем, пейзажем, ветром. Да и проветриться не помешает. Я не знала, что думать об этом стремительно приближающемся вечере. Ужин с Декланом и Эдвардом представлялся мне чем-то волнующим, я в некотором роде вторгалась в личную жизнь отца и сына и опасалась, как бы обыденные детали их совместного существования не поколебали мое спокойствие. Приходилось признать, что Эбби, Джудит и Джек правы, хотя и не высказывают эту мысль вслух, и нам необходимо вскрыть нарыв, чтобы по-настоящему перейти на новый уровень. Мы обязаны разорвать отношения, которым не суждено было начаться и которые теперь уже не начнутся никогда.

Поднимаясь к коттеджу, я получила эсэмэску от Оливье:

ответила я, перед тем как постучать в дверь.

Дверь открыл широко улыбающийся Деклан в пижаме. Схватил меня за руку, потащил в гостиную. Я с трудом переставляла ноги. Постман Пэт тоже с восторгом приветствовал меня. Телевизор показывал детские мультики. В кухне Эдвард готовил за стойкой ужин. Он бросил на меня взгляд, но я не смогла угадать его настроение.

– Прощалась с пляжем?

– Да…

– Диана, пошли!

Деклан продолжал тянуть меня за руку.

– Сейчас, сейчас, дай мне пару минут.

Он пожал плечами и прыгнул на диван, где уже развалился пес. Я подошла к стойке, к Эдварду.

– Ты не был обязан приглашать меня.

– Ты когда-нибудь видела, чтобы я себя к чему-то принуждал? – парировал он, не глядя на меня.

– Я могу тебе помочь?

Он пристально посмотрел на меня.

– Можешь почитать книжку Деклану, пока я готовлю?

– Давай лучше поменяемся, так будет полезнее вам обоим.

– Не хватало, чтобы ты возилась на кухне!

– Знаешь, вежливость не в нашей стилистике… это не наша сильная сторона.

Я обогнула стойку, отобрала деревянную ложку и подтолкнула его к гостиной. Он тряхнул головой, потом достал книжку из рюкзака сына. Деклан попробовал возмутиться, но отцовское выражение лица быстро отбило у него охоту возражать. Я закончила с ужином и накрывала стол, окутанная звуками голосов – тоненького и хриплого. Эдвард не торопился, проверял, все ли понимает Деклан, и его терпение поразило меня. Когда все было готово, я прошла мимо них на террасу, не прерывая чтения, стояла там и курила. Две минуты спустя стеклянная дверь открылась, и Эдвард присоединился ко мне с сигаретой в зубах.

– Надеюсь, ты на меня не рассердишься: мне пришлось пообещать, что за столом ты будешь сидеть рядом с ним.

– Нет проблем.

На этом наш разговор закончился. Был слышен только шорох сгорающего табака, шум ветра и плеск волн. Слишком рано открывать шлюзы. В любом случае Деклан не дал нам времени справиться с волнением. Подгоняемый голодом, он прибежал звать нас к столу.

За ужином разговор поддерживал главным образом Деклан: он одарил нас монологом о своих отношениях со школьными приятелями, а потом обратился ко мне:

– Ты завтра уезжаешь? Это правда?

– Да, лечу на самолете.

– Почему? Так не честно…

– Здесь я была на каникулах, а живу в Париже и работаю там. Я тебе говорила, помнишь?

– Да… Папа, а мы сможем когда-нибудь поехать к Диане в гости?

– Поглядим.

– Ну-у-у! На каникулы!

Лицо Эдварда замкнулось.

– Деклан, – сказала я. – У тебя вся жизнь впереди, ты еще успеешь приехать ко мне в Париж.

Он поворчал, доел йогурт и молча пошел выбрасывать баночку в мусорное ведро. Потом, надувшись, плюхнулся на диван. Эдвард следил за ним, напряженный, обеспокоенный. Он тоже вышел из-за стола и сел рядом с сыном. Погладил его по голове.

– Ты же помнишь, что Эбби болеет, мы должны заботиться о ней и помогать Джеку. Поэтому я не могу отвезти тебя в Париж к Диане.

– Но ты туда ездил…

– Это правда, вот только я не должен был…

Деклан опустил голову, Эдвард глубоко вздохнул:

– А теперь пора спать.

Сын резко поднял голову:

– Нет! Папа, я не хочу!

Страх охватил малыша, исказил его черты.

– Это не обсуждается. Завтра надо в школу.

– Ну пожалуйста, папа! Я хочу остаться с вами.

– Нет. Иди попрощайся с Дианой.

Он спрыгнул с дивана, бросился ко мне и с плачем обхватил меня за талию. Я часто задышала. Эдвард растерялся, схватился за голову.

– Диана, я не хочу уходить, не хочу, не хочу…

– Послушай, твой папа прав. Тебе действительно пора спать.

– Нет, – рыдал он.

Я покосилась на Эдварда: он не знал, что с этим делать, у него не было сил бороться. Они оба нуждались в помощи, и я решилась.

– Хочешь, я пойду с тобой, как в тот раз?

Он вцепился в меня еще сильнее, его ответ был понятен без слов.

– Пошли.

Он направился к лестнице, не удостоив отца взглядом.

– Ты кое о чем забыл! – призвала я его к порядку.

Он развернулся и бросился в объятия Эдварда. Я оставила их наедине и поднялась в его спальню. На лестнице раздался топот маленьких ножек, потом я услышала, что он чистит зубы. Я зажгла ночник, привела в порядок раскиданную постель и достала из-под матраса шарф.

Войдя в спальню, он сразу скользнул под одеяло, а я стала на колени возле кровати и погладила его лоб и щеки.

– Деклан, папа делает для тебя все, что может… Он знает, что тебе плохо… Ты должен ему помочь… Я знаю, то, о чем я попрошу, будет трудно, но позволь ему спать в своей постели. Ты же храбрый мальчик… И твой папа никогда тебя не оставит… Он всегда дома, когда ты спишь… Обещаешь попробовать?

Он кивнул.

– Хочешь, я спою колыбельную?

– А когда ты вернешься?

Я склонила голову к плечу и слабо улыбнулась:

– Не знаю… ничего не могу тебе обещать.

– Но мы еще увидимся?

– Да, однажды… А теперь спи.

Я несколько раз подряд спела колыбельную, гладя его по волосам. Его маленькие веки упорно боролись со сном, но потом все же захлопнулись. У него тоже не осталось сил. Когда я почувствовала, что дыхание Деклана стало ровным, я поцеловала его в лоб и встала. Перед тем как закрыть дверь, я постояла на пороге, глядя на него.

Из гостиной исчезли следы ужина, окно было приоткрыто, в камине пылал огонь, возле него стоял Эдвард. Он курил, его напряжение ощущалось почти физически.

– Он спит, – прошептала я. – Я постаралась объяснить ему, что ты тоже должен спать в своей постели.

Он прикрыл глаза:

– Не знаю, как тебя благодарить.

– Это не обязательно… Но если в твоем холодильнике найдется гиннесс, я бы не отказалась. С удовольствием выпью последнюю пинту перед возвращением в Париж.

– А во Франции его нет? – Он немного расслабился.

– Уверена, что там у него другой вкус.

Пару минут спустя он протянул мне кружку. Мы не чокались. Эдвард сел на диван. Я осталась у камина и закурила. Я старалась на него не глядеть, но все время чувствовала на себе его пристальный взгляд. Увидев на стеллаже каталог, я не смогла сдержать любопытство.

– Твой?

– Точно.

– Можно?

– Да пожалуйста.

Я швырнула окурок в огонь, поставила кружку на журнальный столик, схватила альбом, вцепилась в него и, сразу начав перелистывать, уселась в кресло напротив Эдварда. Первые снимки озадачили меня.

– Это Аранские острова?

– У тебя хорошая память.

Все внутри напряглось, когда на одном из фото я различила свой силуэт.

– Как я могу забыть? – тихо-тихо сказала я.

Я продолжила свое знакомство с альбомом. Эдвардово настроение читалось в каждом снимке. Мне показалось, что в этой подборке он рассказывает историю, нечто вроде фоторомана в буквальном смысле слова. Начало было пронизано светом и воздухом, в пейзажах, которые он открывал для зрителя, легко дышалось. Но постепенно атмосфера становилась более гнетущей: небо всюду мрачное, темное от черных туч, бушующее море, корабли, терзаемые штормом. А еще через несколько страниц кислорода опять прибавлялось, солнечный луч ударял в морскую гладь и подсвечивал небо. Последняя фотография – тень детской фигурки, бегущей по пляжу, волны лижут ступни ребенка, точнее, Деклана. Альбом Эдварда – это хроника его жизни, того, что он пережил за последний год. Как если бы он хотел изгнать таким способом свои страдания, заколдовать их, заточить в альбом и жить дальше. Я была целиком поглощена этим “чтением” и не заметила, что он вернулся к камину и теперь стоял, повернувшись ко мне спиной. Я поставила альбом на место, допила гиннесс, чтобы справиться с волнением, собралась с духом и подошла к нему:

– Эдвард… я очень сожалею о том, что исчезла тогда вот так, в один момент. Это было нечестно. Извини…

Он обернулся и уперся в меня взглядом.

– Не надо ни о чем жалеть, – жестко возразил он. – Очень хорошо, что ты познакомилась с моим сыном: теперь мои приоритеты тебе известны. Ты построила новую жизнь с Оливье, и я очень рад за тебя.

Его голос чуть дрогнул, к моему горлу подкатил комок. Его взгляд стал более настойчивым, он продолжил, но уже мягче:

– Ты тогда приняла правильное решение. У меня теперь Деклан… У нас нет и не может быть общего будущего.

Он был стопроцентно прав – мы бы наверняка в конце концов расстались. Какое-то время ни он, ни я не шевелились. Я набрала побольше воздуха в легкие.

– Уже поздно, я пойду, так будет лучше.

– Мы все друг другу сказали.

– Думаю… да.

Он подошел со мной к двери:

– Провожу тебя до машины.

– Если не трудно.

Налетел порыв ветра, на улице было черным-черно. Я открыла дверцу и бросила сумку на пассажирское сиденье.

– Мы с Джудит будем сообщать тебе о здоровье Эбби.

– Спасибо… и не забывай заботиться о себе, Эдвард.

– Постараюсь…

Я села в машину, не сказав больше ни слова. Последний взгляд – и все было кончено. Он закурил и подождал, пока я уеду.

Когда я приехала, Эбби и Джек уже спали. Я поднялась в спальню, стараясь не шуметь, собрала вещи и легла в уверенности, что сон заставит себя долго ждать. Печаль и чувство облегчения по очереди брали верх. Отныне в наших с Эдвардом отношениях полная ясность, я обрубила связывавшую нас пуповину. Радость от предстоящей встречи с Оливье компенсировала накатывавшую грусть. Наш роман с Эдвардом, который, по сути, так и не стал романом, теперь окончательно завершился. В какой-то момент сон настиг меня.

Пробуждение оказалось тяжелым; стоило открыть глаза, и сразу навалилась тоска. Приняв душ и одевшись, я сняла постельное белье и сунула его в стиральную машину. Наведя в спальне порядок, я спустилась с дорожной сумкой в руках. Эбби встретила меня широкой улыбкой и сытным завтраком. Я решила, что заставлю себя все съесть из уважения к ее стараниям; в крайнем случае по пути в аэропорт меня стошнит. Я расцеловала Эбби в обе щеки.

– Хорошо провели вчера вечер? – поинтересовалась я.

– Конечно. А как у тебя было с Эдвардом и Декланом?

– Отлично.

– Не хочешь говорить об этом?

– Так особо и не о чем говорить…

– Она тебя понимает, – вмешался Джек. – Правда же, Эбби?

– Давай, наберись сил перед дорогой. – Она взяла меня за руку.

Мы усердно пытались наполнить нашу последнюю совместную трапезу хоть каким-то весельем, но нам это не удавалось.

– Возьмешь что-нибудь с собой? Еду? Питье?

– Нет, спасибо, Эбби… Поеду… Долгие проводы – лишние слезы…

Джек первым встал из-за стола. Взял все мои вещи и вышел. Мы с Эбби смотрели друг на друга.

– Поможешь мне, деточка?

Я быстро обогнула стол и взяла ее под руку. Пока мы шли, она похлопывала меня по ладони. Я еле сдерживала рыдания. Машина подъехала слишком быстро. Джек устремился ко мне, широко раскинув ручищи.

– Моя маленькая француженка, – вздохнул он, прижимая меня к себе. – Будь осторожна.

– Обещаю, – шмыгнула я носом.

– Попрощайся с ней.

Он отпустил меня, вытащил из кармана необъятных размеров носовой платок, вытер щеки и нос. Я обернулась к Эбби, она погладила меня по щеке:

– Мы уже все сказали друг другу, деточка.

Я кивнула и не сумела выдавить ни слова.

– Пообещай мне еще одну вещь: не грусти, когда меня не станет, и не плачь. Не надо отравлять воспоминания о нашей встрече, ведь она дала нам время, чтобы подготовиться.

Я запрокинула голову, чтобы помешать пролиться слезам, потом промокнула глаза и поглубже вздохнула.

– Не заставляй меня лгать, когда я буду говорить твоим Колену и Кларе, что у тебя все хорошо, ты счастлива и они могут тобой гордиться. Договорились?

Чтобы попрощаться с ней и подкрепить свое обещание, я просто крепко обняла Эбби и прошептала на ухо, что люблю ее как мать. Со слезами, дрожащими на ресницах, она опять погладила меня по щеке и выпустила из своих объятий. Я села в машину, избегая смотреть на Эбби и Джека, и тронулась с места не оглянувшись. Я проехала с десяток километров, а потом остановилась на обочине, чтобы как следует наплакаться.

До сих пор не понимаю, как мне удалось добраться до дублинского аэропорта без аварии. Я заливалась слезами все четыре часа пути и в слезах сдавала взятую напрокат машину, регистрировала багаж, проходила контроль безопасности, отправляла из самолета эсэмэску Оливье. Когда мы взлетали, мне казалось, будто меня насильно отрывают от родной земли. Тем не менее я постаралась взять себя в руки и успокоиться: мужчина, ждавший меня в Париже, не заслуживал того, чтобы я предстала перед ним в таком виде. Поэтому я сделала над собой усилие, чтобы по возможности вернуть лицу безмятежность или, правильнее сказать, чтобы оно выглядело не таким опухшим. Я покинула самолет одной из последних, зашла в туалет, умылась, накрасилась и только после этого сняла сумку с ленты транспортера. Открылись двери на выход: он стоял там, улыбаясь, такой умиротворяющий и надежный, радостно ждущий меня. Я побежала и бросилась в его объятия. Не для того, чтобы изобразить счастье от встречи, и не принуждая себя, а потому что мне этого хотелось. Боль от расставания с Малларанни никуда не делась, я знала, что она навсегда останется со мной, но рядом с Оливье мне было легче дышать.