Глава одиннадцатая
В Руасси я решила взять такси, у меня не было сил трястись в общественном транспорте. В машине я получила эсэмэску от Джудит:
Отец и сын снова вместе.
На мгновение мне стало легче.
Я расплатилась и сразу поднялась к себе, даже не заглянув в “Счастливых” и не поздоровавшись с Феликсом. Когда я увидела, что в студии громоздятся наполовину уложенные коробки, мне стало стыдно перед Оливье за свое лицемерие. Я подала ему надежду на любовь и совместную жизнь, в которые сама не верила. Я втолкнула в комнату чемодан и захлопнула дверь.
Через служебный вход я вошла в кафе, увидела нескольких клиентов – и, не поздоровавшись с ними, скрылась за стойкой.
– Привет, Феликс, – кивнула я.
Взяла бухгалтерскую книгу и проверила данные за прошлые дни. Особого интереса я не испытывала, но нужно было чем-то себя занять…
– Здравствуй, Феликс, как у тебя дела? Не слишком замучился, справляясь все эти дни в одиночестве? У тебя, что ли, язык отсохнет, если ты будешь со мной полюбезнее? – возмутился он.
Я бросила на него самый мрачный взгляд. Он изумленно раскрыл глаза:
– Что за хрень ты натворила?
– Ничего я не натворила! Отцепись от меня!
– Ты так просто не выкрутишься!
– Закругляйся и вали, ты наверняка устал, – огрызнулась я.
– Нет, она явно свихнулась!
– Пожалуйста, Феликс, – прошипела я. – Мне нельзя сейчас сорваться.
Я вцепилась в стойку, сжала зубы и попыталась успокоить дыхание.
– Ладно-ладно, ухожу… держись…
– Завтра, Феликс… завтра я все тебе расскажу, клянусь…
– Не парься! Я тебя знаю! Все пройдет так же быстро, как нахлынуло!
Только после закрытия появился удрученный Оливье. Он толкнул дверь, я осталась за стойкой, словно за защитным барьером. Он сел на табурет, оперся о стойку и стал пристально изучать меня. У меня не было сил заговорить. Он огляделся вокруг – направо, налево, вверх, вниз, – словно старался запомнить все детали интерьера. Должна бы сообразить, что он с его проницательностью сразу все поймет.
– Оливье… я больше не могу притворяться…
– Я сам во всем виноват… хотел верить, надеялся, что окажусь сильнее… С того самого момента, как я увидел тебя с ним на выставке… Я отказывался взглянуть в лицо действительности. Но я всегда чувствовал, что на самом деле ты любишь его…
– Прости меня…
– Не хочу знать, что между вами произошло и когда это началось. Но меня приводит в отчаяние мысль, что он не делает тебя счастливой…
– Несчастной меня делает сама ситуация, а он тут ни при чем.
– Его сын?
– Расстояние.
Он опустил голову.
– Если бы у меня был ребенок, ты бы на меня и не посмотрела…
Он был прав.
– Я сейчас уйду… Все эти разговоры ни к чему. Завтра позвоню в агентство недвижимости и аннулирую контракт.
– Я сама это сделаю…
– Нет.
Он встал, подошел к двери, открыл ее и только потом обернулся ко мне. Он сделал мне столько хорошего, заботился обо мне, был терпелив, а я его оттолкнула…
– Будь осторожна, – сказал он.
– Ты тоже, – прошептала я.
Он закрыл дверь, а я навалилась грудью на стойку. Я опять осталась одна, зато повела себя честно и с Оливье, и с самой собой. Давно пора. Я обошла “Счастливых”, выключила свет и, еле волоча ноги, поднялась к себе. Проигнорировала и чемодан, и коробки, в полной темноте растянулась на кровати и уперлась взглядом в потолок. Снова пережила в мыслях последние три дня, ночь с Эдвардом, расставание с Декланом… Мне было очень плохо. Мне так их недоставало, я даже не представляла, что будет так тяжело. Я была опустошена. Моя студия, ставшая для меня после первого возвращения из Ирландии непроницаемым прозрачным шаром, внутри которого можно укрыться от всех и чувствовать себя в безопасности, больше не давала успокоения. Теперь мне казалось, будто я временно остановилась в отеле в ожидании прыжка в неизведанное. Мне стало страшно: я лишилась надежного дома, и все мои ориентиры разлетелись вдребезги.
Назавтра я проснулась на рассвете сама, без будильника. Открыла кафе больше чем на час раньше времени. Я пила третью чашку кофе и думала о Деклане, который уже должен быть в школе, об Эдварде – он, скорее всего, с фотоаппаратом на пляже. Или в кабинете. Как они там? Выспались ли? Справляется ли Эдвард? Томится ли такой же тоской, как я? И что Джек? Джудит уже вернулась в Дублин? Я встречала клиентов, обслуживала, улыбалась им, несмотря ни на что, но это ничего не меняло. Ничто не избавляло меня от мыслей о них и от печали.
Я звонила Феликсу, он был недоступен, и я провела большую часть дня одна, наблюдая, вглядываясь и вслушиваясь в “Счастливых людей”, заново привыкая к ним. Свою работу я делала автоматически. Разговаривала с клиентами, но мой голос казался мне каким-то непривычным, будто на просьбы откликалась незнакомка. Все действия я выполняла словно помимо собственной воли. Рутинные рабочие жесты, когда-то автоматические, стали вдруг чужими. Как-то потихоньку и незаметно образовалась дистанция, нет, ров, между мной и “Счастливыми”. Время от времени я цеплялась за стойку, как если бы пыталась удержаться на ногах. Вот бы здорово, будь у меня мистические способности, тогда бы я поговорила с ними, с моими “Счастливыми людьми”, попросила их, чтоб призвали меня к порядку, вернули к себе, заново увлекли и принесли успокоение, заполнили пропасть, оставленную в моей душе отсутствием Эдварда и Деклана. Я часто рассматривала фотографии на стойке, вглядывалась в лица Колена и Клары. Им я тоже посылала сигнал о спасении, мне нужна была их поддержка. А еще я думала об Эбби и знала, что бы она мне ответила. Я запрещала себе думать о будущем… о невозможном будущем. Но оно не отпускало и по-прежнему было в моих руках.
Ближе к концу дня нарисовался Феликс. Фактически он пришел к закрытию, чтобы выпить вина. Клиенты разошлись. Не так уж это плохо, нам нужно поговорить с глазу на глаз. Он прошел за стойку, налил себе бокал и покосился на меня. Наверное, сразу понял, что мне тоже нужно взбодриться, поэтому налил вина и мне. Потом прислонился к стене, приветственно приподнял свой бокал и стал прихлебывать, наблюдая за мной.
– Где ты спала этой ночью?
– У себя.
Он склонил голову к плечу.
– А-а… А сегодня?
– Тоже дома.
– Как переезд?
– Переезда не будет.
Я сделала большой глоток вина, чтобы вернуть себе самообладание. Потом ухватилась за сигареты как за лучшую возможность сбежать и вышла на улицу. Феликс, такой же любитель никотина, как и я, не замедлил присоединиться. Он облокотился о витрину и ухмыльнулся:
– Черт! А я не верил, что ты это сделаешь…
Я вдруг почувствовала сильную усталость и положила голову ему на плечо. Меня измучили бесконечные вопросы, которые я задавала себе, я устала от необходимости принимать решения, требовавшие от меня чудовищной храбрости и подвергавшие сомнению саму мою жизнь, и, главное, меня истерзала тоска по Эдварду и Деклану – она навалилась уже через сутки после расставания.
– Опять мы с тобой одни, – добавил он. – Такой был хороший мужик. Жаль. Ты могла быть счастлива с ним.
– Знаю…
– Ну и не хотелось бы говорить, но… ты сейчас выглядишь полной идиоткой!
Я выпрямилась, повернулась лицом к нему, слегка расставила ноги, чтобы увереннее стоять на земле. Он позволяет себе смеяться! Пусть поостережется, я могу разозлиться в любую секунду.
– Могу поинтересоваться, почему я выгляжу идиоткой?
– У тебя есть два парня, которые тебя любят, причем в одного из них ты и сама влюблена как кошка, и при этом ты остаешься одна. По-моему, ты разучилась соображать. Получается, ты в полном пролете, а вся ситуация – сплошной абсурд. Что ты намерена делать? Томиться в своем кафе? Дожидаться третьего чувака, который избавит тебя от первых двух?
Феликс даже не догадывался, что он в это мгновение спровоцировал. Во-первых, благодаря ему ко мне вернулось спокойствие – внутренний шторм утих, как и не было, и я снова была в согласии с собой. Во-вторых, сформулировав вслух то, что лишь смутно вертелось у меня в голове, он дал мне искомый ответ. Нет, я не потеряю свою семью во второй раз.
– Спасибо, Феликс, за совет…
– Я ничего не сказал!
– Еще как сказал… Могу я попросить тебя об услуге?
– Валяй.
– Можешь подменить меня завтра утром?
Он вздохнул:
– Ладно… договорились…
– Спасибо!
Когда я в полдень вышла из агентства, у меня немного кружилась голова: первый этап завершен, второй начнется через пару часов. Если ничего не случится, на следующий день машина будет запущена, и мне останется только ждать. Увидев свободную скамейку, я опустилась на нее. Я дойду до конца – в этом я была так же твердо уверена, как когда отправлялась в Ирландию в первый раз. Я достала телефон и набрала его номер. Он, естественно, не ответил: я представляла себе, как он вперился в мое имя на дисплее мобильника. Я не сдалась и звонила снова и снова. На пятой попытке он откликнулся:
– Диана…
Этот хриплый голос… Я задрожала всем телом.
– Ты не должна мне звонить…
– Эдвард… я буду очень краткой, мне просто нужно сообщить тебе кое-что.
Он вздохнул, я услышала щелчок зажигалки.
– Я только что из агентства недвижимости… Выставила “Счастливых” на продажу. Если я еще нужна тебе и Деклану…
Эмоции захлестнули меня. На том конце – ни звука. Я даже забеспокоилась.
– Ты слышишь меня?
– Да… но… кафе… твои муж и дочка… ты…
– Нет… они не здесь. Я ношу их в своем сердце. А теперь есть ты и Деклан. Такое, как у нас, случается редко… Я отказываюсь прожить свою жизнь без вас, а ты не сможешь вырвать Деклана из родной почвы… Вы не приживетесь в Париже, а для меня Малларанни – родное место…
– Диана… боюсь разрешить себе поверить.
– Разреши. Мы – ты и я, и Деклан с нами – больше не иллюзия. Я никогда не буду матерью твоему сыну, но я стану той, кто помогает отцу в его воспитании и отдает Деклану всю любовь, на которую способна… И я буду твоей женой… Вот такой может быть наша жизнь, если ты по-прежнему этого хочешь…
Несколько секунд полной тишины. Потом я услышала его дыхание.
– Как ты можешь в этом сомневаться?
Еще полчаса спустя я открыла дверь, звякнул колокольчик “Счастливых людей”. Феликс трепался у стойки с клиентами. Еще мгновение – и его мир рухнет. Я подошла, поцеловала его в щеку и налила себе кофе.
– Нам надо поговорить. – Я обошлась без вступления.
– Не будь я геем, решил бы, что она хочет порвать со мной…
Все, кроме меня, расхохотались. Он даже не догадывался, насколько близок к истине.
– Оставляем вас наедине! – захихикали клиенты.
– Ну, давай, что у тебя стряслось? – поторопил он меня, когда мы остались одни.
Я пристально наблюдала за его реакцией.
– Сегодня днем сюда придут риелторы…
– И что?
– Будут оценивать “Счастливых”.
Он потряс головой, вытаращил глаза и стукнул кулаком по стойке:
– Ты продаешь?
– Да.
– Я тебе не позволю! – заорал он.
– Как?
– Зачем ты это делаешь?
– Три года назад я потеряла семью, и этого не изменить. Мне понадобилось время, чтобы принять невозможность воскрешения Колена и Клары. Но я не хочу терять семью в очередной раз. Эдвард и Деклан живы, они – моя семья, я себя чувствую дома в Малларанни, и с Джеком и Джудит тоже…
– А я? – Его голос сорвался. – А я? – повторил он. – Я думал, что твоя семья – это я.
Я увидела, как по его щекам скользнуло несколько слезинок, мои слезы катились градом.
– Ты был и навсегда останешься моей семьей, Феликс… Но я люблю Эдварда и не могу жить без него… Приезжай к нам в Ирландию!
– Ты совсем свихнулась, или как? Думаешь, я мечтаю держать свечку и изображать из себя няньку?!
– Нет, конечно нет! – Я опустила голову.
Он вышел из-за стойки, взял пальто, закурил прямо в кафе. Я в панике бросилась за ним.
– Что ты делаешь, Феликс?
– Сваливаю! Не желаю присутствовать при этом… И вообще мне надо искать работу, из-за тебя я попал в безработные.
Он уже открыл дверь.
– Нет, Феликс, ты не потеряешь работу. Я обговорила условие продажи: покупатель оставляет тебя.
– Ага, вместе с мебелью!
Он хлопнул дверью с такой силой, что я испугалась, как бы не треснуло стекло, и умчался. А дребезжание колокольчика еще долго стояло у меня в ушах. Нехорошо вышло… Накал его реакции парализовал меня.
Впрочем, я не успела углубиться в эмоции Феликса, как, честно говоря, и в свои собственные. Явились акулы из агентства недвижимости. Я наблюдала, как они бесстрастно, оценивающим взглядом рассматривают мое кафе, и отстраненно и рассеянно отвечала на их вопросы. Я больше не должна связывать свои чувства со “Счастливыми людьми”, потому что скоро они перестанут быть моими. Нужно быстро привыкнуть к новой ситуации, поскольку мне вот-вот предстоит подписать договор купли-продажи. Феликс оставался вне досягаемости в течение всего дня. Я безрезультатно бомбардировала его эсэмэсками и сообщениями на голосовую почту. Не срабатывали ни извинения, ни признания в любви, ни угроза сжечь все мосты между нами, ни рыдания. В очередной раз мне казалось, что я расту, становлюсь взрослой. Всякое решение влечет за собой утраты. Словно оставляешь в прошлом куски жизни. Я бы ни за что на свете не хотела лишиться дружбы с Феликсом: он стал моим братом, которого у меня никогда не было, моим сообщником, моим наперсником и моим двойником, а в мрачные периоды жизни превращался в моего спасителя… Но я люблю Эдварда так, что эта любовь перевешивает все узы, соединяющие меня с Феликсом. Точно так же, если бы понадобилось, я бы бросила Феликса ради Колена, и в глубине души он это знает. Я надеялась, что в конце концов он меня поймет. Звонок Эдварда в десять вечера избавил меня от подавленного настроения. Отвечая ему, я залезла под одеяло, завернулась в него, и мы заговорили о нашей скорой совместной жизни. Он выражал свои чувства не так бурно, как я, но я его понимала, потому что хорошо знала. Он пока выжидает, ему трудно дать волю эмоциям. Для него, находящегося в тысячах километров от Парижа, мое решение остается чем-то абстрактным. Он предупредил, что решил подождать и пока ничего не рассказывать Деклану, и я снова его поняла. Мы-то с ним знаем, что может пройти еще немало времени, до того как я возьму билет в один конец.
Назавтра, ближе к вечеру, на витрине появилась афишка “Продается”, и я решила отправить ему осязаемое подтверждение происходящего. Вышла на улицу, стала на противоположном тротуаре, постаралась найти точку, с которой он сделал снимок, висевший у него на стене. Мне пришлось немного подождать, пока руки перестанут дрожать и успокоится дыхание. Как стереть из памяти эти слова:
Счастливые люди читают книжки и пьют кофе
Продается
Это ведь тоже моя семья, а я ее бросаю. Я сделала снимок смартфоном и отправила Эдварду, подписав:
Это уже не иллюзия, меня там больше нет.
Он мне тут же ответил:
Как ты?
Что я могла сказать, не обеспокоив его?
Все в порядке, но мне вас не хватает.
От него я получила фото, вызвавшее у меня улыбку: Эдвард отпустил вожжи – прислал мне селфи. Они с Декланом, смеющиеся, на пляже. Я уже собиралась перейти через дорогу, когда увидела Феликса, оцепенело глядящего на бумажку в витрине. Я подошла к нему, положила руку на плечо. Он дрожал.
– Прости меня, – сказала я.
– Уверена, что оно того стоит?
– Да.
– Где доказательства?
– Вот.
Я протянула ему телефон с фотографией Деклана и Эдварда во весь экран. Он долго смотрел на нее, дрожь не проходила. Потом с силой выдохнул воздух, покосился на меня, перевел взгляд куда-то вдаль.
– Нужно было тогда расквасить ему морду, даже с риском угодить в тюрьму…
Я чуть улыбнулась – все-таки он не совсем лишился чувства юмора.
– Пойдем?
Не дожидаясь ответа, я потянула его за руку внутрь “Счастливых”. Налила нам по бокалу вина. Он сел за стойку со стороны зала.
– Приедешь к нам в гости?
– Не знаю… дай мне время привыкнуть…
Несколько дней спустя я открывала кафе, и тут внутри у меня все перевернулось: перед “Счастливыми людьми” стоял Оливье. Я не виделась с ним с момента нашего разрыва, после которого, как мне казалось, прошло уже много лет. Трудно было себе представить, что совсем недавно предполагалось, будто в это время мы уже будем жить вместе. Он толкнул дверь, и я заметила у него в руках сумку. Он поставил ее возле подсобки и сел за стойку.
– Можешь угостить меня своим эликсиром счастья? Я в нем очень нуждаюсь.
Через пару минут кофе стоял перед ним, и он прервал молчание.
– Немного тебе понадобилось времени, чтобы решиться, – вздохнул он.
– Это правда… Оливье, прости меня за ту боль, что я тебе причинила…
Он поднял руку, и я замолчала.
– Мы мчались прямиком на глухую стенку… ну… во всяком случае, я.
Он выпил чашку одним глотком, встал и показал на сумку:
– Думаю, мне удалось собрать все твои вещи…
– Спасибо, – прошептала я.
Он сделал несколько шагов к двери и снова обернулся. Я стояла за стойкой словно каменная. Он слабо улыбнулся.
– Прощай, я больше сюда не вернусь, я нашел другой путь к дому, чтобы не проходить мимо.
– Мне очень жаль, прости.
– Хватит тебе извиняться. Я не жалею ни о том, что встретил тебя, ни о том, что мы пережили вместе. Я бы предпочел, чтоб все закончилось по-другому, но ничего не поделаешь… такова жизнь.
Последний взгляд – и он вышел. Оливье исчез из моей жизни. Любила ли я его? Я чувствовала привязанность, нежность, но что до любви… Если бы я снова не встретила Эдварда, возможно, мои чувства к Оливье получили бы развитие. Или я бы просто не пыталась разграничить реальность и свои ощущения. Этого мне никогда не узнать. Но я знаю наверняка, что все мои воспоминания, связанные с ним, стали совсем размытыми, плохо различимыми. Зато яркими вспышками я вижу все появления Эдварда в моей жизни, минуты, проведенные с ним и моей ирландской семьей. Когда я о них думаю, сердце начинает биться быстрее, я наконец-то обретаю настоящий душевный покой и полноту жизни.
Следующий месяц изрядно измотал мне нервы. Потенциальные покупатели сменяли друг друга, но их визиты оканчивались ничем. Ни одного предложения. Я приходила в отчаяние и теряла терпение, а риелторы злились на Феликса, считая его виновным в неудачах. Действительно, помощи от него было мало, хотя он убеждал меня, что намерен работать в “Счастливых людях” и при новом хозяине. Стоило появиться в дверях потенциальному покупателю, как Феликс становился невыносимым, едва снисходил до ответов на вопросы, а то и посылал претендента. И при этом обслуживал клиентов кое-как. Единственный раз он разговорился и включился в обсуждение – когда речь зашла о его любви повеселиться и подольше поспать. Я не могла поставить его на место, поскольку никогда не вела себя с ним как хозяйка, а всегда воспринимала в качестве компаньона. Как я могла изменить поведение в тот момент, когда все бросала?! Я и так причинила ему достаточно боли. Зато риелторы вплотную познакомились с моим скверным характером, когда предложили вычеркнуть Феликса из договора купли-продажи. Пока что кафе принадлежит мне, и я намерена оставаться его хозяйкой до последней минуты. Не будет “Счастливых людей” без Феликса, только так я могу сохранить хоть какой-то намек на свое присутствие, не совсем порвать со “Счастливыми”; к тому же я хочу защитить Феликса.
И вот наступил день, когда мне сообщили, что сегодня состоится визит последней надежды. За несколько минут до прихода потенциального покупателя я отозвала Феликса в сторону.
– Прошу тебя, веди себя прилично… Не пытайся отсрочить неизбежное…
– Я плохой мальчик, знаю…
Я обняла его, он сжал меня изо всех сил. Наконец-то прежний Феликс начал возвращаться. Пусть и очень медленно. Звякнул колокольчик, Феликс бросил на дверь мрачный взгляд и отпустил меня:
– Пойду курну.
Он протиснулся мимо риелтора и его клиента, пробормотав что-то вроде “здравствуйте”. Битва еще впереди! Я натянула на лицо любезную улыбку и пошла навстречу гостям. Риелтор выразительно округлил глаза, намекая на более чем вероятные проблемы с Феликсом, но я сделала вид, что ничего не заметила, и протянула руку мужчине, стоявшему рядом и оглядывавшемуся по сторонам.
– Здравствуйте, месье, рада приветствовать вас в “Счастливых людях”.
У него было железное рукопожатие, и он смотрел на меня не мигая сквозь стекла очков Clubmaster. Он был слишком серьезным, слишком безупречным для “Счастливых”: явно сшитый на заказ костюм, внешность добропорядочного и хорошо воспитанного джентльмена.
– Фредерик. Очень приятно. Диана? Я не ошибся?
– Нет…
– Не возражаете, если я спокойно осмотрюсь, а потом мы поговорим?
– Чувствуйте себя как дома.
– Пока я только гость, и мне необходимо ваше разрешение.
Он расхаживал по кафе около получаса, не обращая внимания на риелтора, который суетился возле него. Тщательно исследовал каждый уголок, перелистал несколько книг, погладил деревянную обшивку стойки, понаблюдал за улицей через стекло витрины. Он еще не закончил свою экскурсию, когда Феликс соизволил вернуться с перекура. Они переглянулись, и мой лучший друг встал на свое место за стойкой. Фредерик подошел и сел на барную табуретку.
– Я с вами буду работать?
– Похоже на то, – ответил мой лучший друг. – У меня нет настроения участвовать в допросе.
Ну опять!
– Я уже знаю все, что мне нужно, – сообщил ему Фредерик, не расставаясь со своей улыбкой.
Судя по всему, Феликсу не удалось его шокировать. Сделав знак риелтору, Фредерик встал, вышел вместе с ним, и они довольно долго простояли перед витриной, что-то обсуждая.
– Ничего не мог с собой поделать, Диана…
– Могло быть и хуже, ты хоть немного постарался. Не сказал, как это было в прошлый раз, что нюхаешь кокаин со стойки.
– Разве я это говорил?
Фредерик открыл дверь и обратился ко мне:
– Обычно так не делается, но я хотел бы поужинать с вами, поговорить о “Счастливых людях” и получить необходимую мне информацию. Можем сделать это сегодня вечером? Я за вами заеду?
– Э-э-э…
– В восемь вечера.
Он бросил взгляд на Феликса и ушел.
– Что это за тип? – возмутился Феликс. – Твоему ирландцу не понравится, вот уж точно.
И он расхохотался.
– Вполне возможно. Но зато, по крайней мере, ты развеселился.
Я ушла от неприятного разговора с Эдвардом, отправив ему краткую эсэмэску:
Ужинаю с покупателем. Позвоню позже.
И отключила телефон. В 20:01 явился загадочный Фредерик, величественно проигнорировал Феликса и увел меня. Мы шагали молча и на некотором расстоянии друг от друга, пока не дошли до ресторана на площади Марше-Сент-Катрин, где он заказал столик. Несмотря на его, мягко говоря, странное поведение, я сразу почувствовала себя с ним комфортно. Он кратко представился: бывший чиновник высшего ранга в министерстве обороны, с солидными накоплениями в банке и без семьи, которую нужно содержать. Он планировал круто изменить жизнь, не покидая Париж, который был частью его самого. Потом он стал расспрашивать, как появились на свет “Счастливые люди”. Меня прорвало, и я вывалила перед ним всю свою жизнь: Колен и Клара, непреодолимое горе, бегство в Ирландию, Эдвард, его характер, его любовь, моя любовь к нему, сын, недавно появившийся у Эдварда, мое решение все бросить и начать вместе с ними с нуля.
– А Феликс? – Он резко прервал мои излияния.
Я углубилась в новое описание этого аспекта моей жизни, и его внимание удвоилось. В заключение я объяснила ему, как сильно ранят Феликса продажа “Счастливых людей” и мой отъезд, но при этом не скрыла от него правду:
– Если вы купите “Счастливых”, вначале вам может быть с ним сложно, но прошу вас, проявите терпение, он потрясающий, он часть “Счастливых”, их душа в большей мере, чем я.
– Диана, вы – женщина его жизни, – сказал он, глядя мне в глаза.
– О нет, вынуждена вас разочаровать, вы ошибаетесь, Феликс – гей.
– Я знаю… Но именно поэтому, я настаиваю, вы – женщина его жизни, и он эту женщину теряет. У него были вы и мать. Мне ситуация знакома.
Он криво усмехнулся, подтверждая то, о чем я к этой минуте начала догадываться.
– Вы всегда бросаете лучшего друга-гея ради мужчины своей жизни. И мы никогда к этому не готовы.
Он махнул официанту, чтобы попросить счет, и заплатил, а я не смогла выговорить ни слова.
– Я провожу вас, – предложил он.
Я кивнула, и мы направились к “Счастливым людям”.
– Обещаю вам заняться им. – Он нарушил молчание. – Он успокоится и однажды вернется к вам.
– Погодите, Фредерик! Вы что сейчас пытаетесь сказать мне?
– Я покупаю ваших “Счастливых людей” и твердо надеюсь, что тоже буду счастлив в них… с Феликсом.
– Минутку! Вы покупаете “Счастливых”?
– Ну я же вам сказал! В ближайшее время вы соединитесь со своим Эдвардом и с его сыном.
– Но как же Феликс?! С ним-то вы что собираетесь сделать?
– Ухаживать…
У меня отвисла челюсть.
– Не сомневаюсь в ваших талантах соблазнителя. Но Феликс не признает самого существования моногамии.
– Это мы еще посмотрим…
По его взгляду я поняла, что ему все удастся.
– Я оформлю документы в агентстве и зайду к вам завтра. Доброй вам ночи, Диана. Передайте привет Эдварду.
Я стала подниматься по лестнице к своей студии, но на полпути остановилась и ущипнула себя за руку. Боль подтвердила реальность всего, что произошло сегодня вечером. Придя домой, я сразу легла. Телефон был у меня под рукой. Вместо ответа Эдвард рявкнул:
– Запрещаю тебе проделывать со мной подобные штучки! Что это за тип, с которым ты провела вечер?
– Поклонник Феликса и новый владелец “Счастливых”.
– Что?
– Ты все правильно расслышал… Я скоро, очень скоро приеду… Мне больше не надо беспокоиться о Феликсе…
С этого момента все стремительно завертелось. Поскольку у Феликса была доверенность на “Счастливых людей”, я могла не оставаться до окончательного завершения сделки, тем более что мне уже трудно было усидеть на месте. Фредерик предложил подменить меня, чтобы освоиться и привыкнуть к работе, явно с тайной надеждой приручить Феликса. Тот сначала возмущался, но в конце концов смирился, хотя и оставался скептичным. Он пока не подозревал о тайных намерениях своего будущего хозяина. Представляю его реакцию, когда правда выйдет наружу! А пока Фредерик постепенно становился незаменимым в кафе. Я, со своей стороны, ни во что не вмешивалась, предоставив им самостоятельно оценивать друг друга и выстраивать отношения, пока я готовилась к отъезду – настоящему, главному, окончательному. Я упаковала все вещи – транспортная компания доставит их в Малларанни через несколько недель. Закрыла свои банковские счета и заполнила тонны официальных бумаг. Я ежедневно общалась с Эдвардом и Декланом по телефону. Хотя точнее будет сказать, с Декланом! Для не слишком разговорчивого Эдварда телефон был орудием пытки…
Последний день в Париже. Мой рейс завтра, а сегодня я проведу прощальный вечер в “Счастливых людях”. Пока же я снова проделала путь, по которому вот уже больше года следовала каждый понедельник. Я вышла из метро. Ноги подгибались. Заглянула в ближайшую цветочную лавку. Ее продавщица знала меня с того самого дня, когда я отсюда сбежала. В последний раз я сама купила охапку белых роз и оформила заказ: по понедельникам она будет относить на их могилу такой же букет. Я дружески поцеловала ее и направилась к кладбищу. Не торопясь, очень медленно, прошла по центральной аллее. Подойдя к ним, стала на колени, поменяла цветы, отложила увядшие розы в сторону. Потом погладила мрамор.
– Ох… любимые мои… вы навсегда останетесь моими любимыми. Все, завтра я уезжаю… Колен, мы об этом уже говорили… Ты знаешь, что я тебя никогда не забуду. Я не заменила тебя Эдвардом… Я просто люблю его, вот и все… А ты, Клара, любимая… у тебя мог бы быть такой брат, как Деклан… Я не его мама, я остаюсь твоей мамой. Моя новая жизнь начнется завтра в далеком краю, которого вы не знаете, но теперь это мой дом. Мне не известно, когда я снова приеду к вам… но вы всегда будете со мной… Если заблудитесь, спросите дорогу у Эбби, она проводит вас на пляж… Я вас люблю… Я вас всегда буду любить.
Я поцеловала могильный камень в последний раз, встала и ушла не оборачиваясь.
После обеда все так закрутилось, что я и не заметила, как наступил вечер. Один клиент вошел, другой вышел… Я вроде и поработать не успела, как вдруг оказалось, что уже почти семь часов: мое существование в качестве хозяйки “Счастливых людей” подошло к концу. Это позволило мне ни о чем не задумываться.
– Блин! Следующему, кто появится на пороге, я захлопну дверь перед самой рожей! – завопил Феликс.
И в этот момент вошел Фредерик.
– Может, не стоит, а? – ухмыльнулся он.
Фредерик подошел ко мне и поцеловал в щеку.
Потянулся через стойку, чтобы пожать руку Феликсу.
– Я решил пожелать тебе счастливого пути.
– Спасибо, мне очень приятно.
Мы быстро перешли на “ты”. И это правильно, поскольку я подозревала, что он вот-вот станет членом моей своеобразной семьи… Во всяком случае, надеялась на это.
– Давайте выпьем! – предложил Феликс.
Он достал из холодильника шампанское, открыл бутылку и протянул мне, глядя в глаза.
– Тебе это ничего не напоминает?
– Никогда не забуду тот вечер! – В моих глазах стояли слезы.
– Не беспокойся, сегодня мы выберем мягкий вариант, а то, боюсь, Эдварду не понравится, если ты сойдешь с трапа с тремя промилле алкоголя в крови.
Я сделала большой глоток прямо из горлышка и протянула бутылку ему. Феликс мотнул головой в сторону Фредерика, но тот отказался. Феликс подошел к нему:
– Хочешь стать членом семьи? Тогда пей и заткнись!
Они с вызовом глядели друг на друга; на какое-то мгновение я почувствовала себя третьей лишней. Да, их отношения рискуют быть бурными. Феликс вернулся за стойку, Фредерик глотнул шампанского и отдал ему бутылку. В мгновение ока с ней было покончено.
– Оставляю вас наедине. До завтра, – кивнул он Феликсу.
Я проводила его до двери.
– Вручаю их тебе. – Я решила быть краткой.
– Они попали в хорошие руки.
– Не сомневаюсь.
– До скорого, Диана…
Феликс ждал меня за стойкой с новой бутылкой. Я взобралась на соседний табурет и положила голову ему на плечо.
– Мне трудно с тобой говорить, Диана. Слишком больно…
– Ничего, ничего.
– Зато я тебя угощу и запишу на счет моего нового хозяина.
Мы просидели весь вечер рядом, опустошая бутылку за бутылкой, иногда держась за руки и превращая “Счастливых” в огромный аквариум, заполненный клубами дыма, – мы прикуривали одну сигарету от другой. Время от времени Феликс стискивал меня изо всех сил. А потом заговорил, и его просьба перевернула мне душу:
– Не забирай эту рамку с фото, отдай мне.
– Она всегда была твоей. Отнесешь к себе?
– Нет, они останутся здесь. Я уже обсудил это с хозяином и объяснил ему, что без Колена, Клары и тебя “Счастливых людей” не будет…
По прошествии часа и после еще одной бутылки я почувствовала первые признаки усталости.
– Иди спать, – сказал он. – Завтра у тебя большой день. Тебя ждет встреча с твоими мужчинами. Но до этого я должен кое-что сделать.
Он взял табурет, подтащил его к входной двери, взобрался на него и снял колокольчик.
– Ты не можешь уехать без сувенира…
Меня прорвало, и я бросилась в его объятия, заливаясь всеми слезами, которые сдерживала в последние дни. Феликс сжал меня так, что захрустели кости.
– Мне не хватит смелости проводить тебя завтра в аэропорт.
– Но я и не хочу, чтобы ты ехал.
Мы не говорили в полный голос, шептали.
– На когда ты заказала такси?
– На семь утра.
– Оставишь ключи в студии. Закрой “Счастливых” в последний раз.
Он выпрямился, обнял меня за плечи, заглянул в глаза:
– Пока, Диана!
– Феликс…
Он отпустил меня и ушел. Последний взгляд через стекло витрины – и он исчез в темноте… Тыльной стороной ладони я отерла слезы, потом достала из кармана связку ключей. Первый шаг: запереть дверь. Второй шаг: перевернуть грифельную доску. Третий: вывесить в витрине табличку “Смена владельца”. Четвертый и последний: выключить всюду свет. Благодаря уличным фонарям в моем кафе было светло как днем. Все для него я выбирала вместе с Коленом, оно было частью меня, даже если я отвернулась от моего кафе на какое-то – слишком долгое – время. Здесь я по-настоящему повзрослела. Когда я вернусь сюда (если вернусь), я это место не узнаю. Наверняка произойдут какие-то перемены, потому что у нового хозяина мощный характер и он захочет многое переделать по-своему. Это нормально, я не имею права возражать. Я прошла вдоль стеллажей, забитых книгами, аккуратно расставленными, готовыми к тому, чтобы их забрали и прочли. Потом я завернула за стойку и погладила ее дерево – чистое, блестящее. Подвинула несколько бокалов, выбившихся из строя, подровняла стопку бухгалтерских книг и поправила рамку с фотографиями. Остановилась возле кофемашины, улыбнулась, вспомнив, как однажды закатила скандал Феликсу, неспособному ее нормально почистить. Захотела налить себе кофе, но не стала – знала, что разогретый мне не понравится. Поэтому я предпочла остаться без последней чашки кофе: пусть мои кофейные воспоминания останутся размытыми – на фоне голосов клиентов, Феликсова смеха и уличного гула. Пора. Я открыла заднюю дверь, чтобы выйти на лестницу. На пороге я зажмурилась и изо всех сил вдохнула запах книг, кофе и дерева. Яркие вспышки и обрывки воспоминаний чередовались в моем мозгу, и я захлопнула дверь, ничего не видя и сосредоточившись на скрипе дверных петель. Они упорно скрипели, вопреки всем моим усилиям. Щелкнул замок, я охнула: все кончено. С этой минуты счастливые люди читают книжки и пьют кофе без меня.
