Вопреки словам Терентьева, «небольшое дело» сожрало остаток дня вплоть до отбоя, но Виталий упёрся и всё завершил за один заход, к сожалению, пропустив при этом ужин. Вопрос был чисто технический, того же примерно свойства, что и капиллярные сцепки, только немного из другой области. Задачей Виталия было сходить в прим-сектор, посидеть за терминалом глайдера и вынуть кое-какую документацию в планшет, параллельно изучив спецификации на три узла-артефакта. Все три применялись на боевых и гражданских кораблях, правда, не на мелочи вроде соток, двухсоток или «Гиацинтов» – от пятисотки и выше. Виталий добросовестно выполнил все приказы мастера, вызвал «бобик» и с чистым сердцем покатил в общежитие.

Терентьев тоже не бездельничал, сидел за терминалом, а для Виталия припас чебуреки и пиво, правда, пиво оказалось безалкогольным. Но Виталий к пиву был вообще-то непривычен, поскольку в Академии старался не слишком конфликтовать с режимом, поэтому без затей разогрел чебуреки в конвекторе и с удовольствием заглотил, запивая безалкогольным и совершенно не понимая – правильное оно или же нет. От съеденного и выпитого его стало неудержимо клонить в сон. Терентьев, заметив это, посоветовал не дурить и немедленно падать в койку, тем более что подъём намечался раньше обычного. Виталий даже не стал спрашивать почему – ушёл к себе в комнату, разделся, лёг и уснул.

И, в общем-то, даже выспался, хотя планшет сыграл тревогу ещё затемно.

Виталий подскочил, сцапал планшет, убедился, что ничего спросонья ему не блажится и не мерещится – реально тревога по полку, категория B. Это значило, что поднимают не весь полк, а только определённые службы, но личное подтверждение отсылать уже надо, что Виталий немедленно и проделал, а потом принялся спешно одеваться.

Через несколько минут они с мастером были готовы. Заперли номер, спустились вниз – там уже ждало несколько «бобиков». Спускались «интенданты» не в одиночестве, довольно много гвардейцев, в основном пилотов, тоже спешило вниз. Помимо флотских попадались и гражданские – эти спустились позже всех, когда половина «бобиков» с пилотами уже укатила на лётное поле и к ангарам.

Виталий сунулся было к ближайшей платформе, но Терентьев аккуратно поймал его за рукав.

– Погоди. За нами отдельно приедут.

И действительно, вскоре подкатил крытый «Фран», а не легкомысленный «бобик», из чего Виталий заключил: пожаловало командование. Он не ошибся, «Фран» привёз начальника разведки полковника Жернакова, с которым у Терентьева определённо имелся тесный контакт. Конечно же, Виталия отправили вперёд, к водителю, а мастер сел в салон к Жернакову.

О чём разговаривали сзади, Виталий не слышал.

«Фран» несколько минут постоял, потом тронулся, насколько мог судить Виталий – на лётное поле, но не общее, а в прим-сектор. На КПП последние сомнения развеялись окончательно: ехали к глайдеру «интендантов».

Остановку Виталий воспринял как сигнал к выгрузке, поэтому сразу же открыл дверцу и вышел. Терентьев оставался в машине ещё с минуту.

Покинув её, мастер деловито подошёл к багажнику глайдера.

– Отворяй, чего стоишь? – скомандовал он Виталию.

Тот послушно кликнул дистанционкой.

– Переодеваемся в полевое, – заговорил мастер, копаясь в дебрях одного из рундуков. – На, держи!

Виталий поймал брошенный пакет; потом пришлось отдельно ловить ботинки.

– Где-то тут ещё антикомарин был… – бормотал из рундука Терентьев. – Ага, вот он!

Ёжась от утренней прохлады, Виталий переоделся и переобулся. Общевойсковая полевая форма на неискушённый взгляд мало чем отличалась от флотской оперативной, но люди военные разницу, разумеется, замечали сразу.

Форма была удобная и эргономичная: двойной капюшон избавлял от необходимости носить отдельный головной убор – кепку или фуражку. Капюшон не обронишь и не потеряешь. Первый, потоньше и с намёком на узкий жёсткий козырёк, при необходимости защищал от дождя или солнца. Второй, мягкий и плотный, предназначался для холодов. Застёжка куртки была не вертикальная, а чуть наискось, как раз под правую руку. Чуть впереди левой подмышки располагалась вшитая кобура, больше напоминающая сложной формы карман. Плазменник в нём фиксировался намертво и в походном состоянии ни ткань не оттягивал, ни руке не мешал, но при этом выхватить оружие можно было очень быстро. Брюки заправлялись в высокие голенища ботинок-берцев, но при этом на каждой брючине имелся припуск-юбка с липучкой – чтобы ничего в обувку не сыпалось и не лилось. Если припуск был правильно опущен и закреплён, можно смело форсировать ручьи и лужи без боязни промокнуть. Разумеется, ткань куртки и брюк, равно как и материал, из которого были сделаны берцы, были водопылеотталкивающими. В левом нагрудном кармане (если вариант формы для левши – то в правом) имелся дополнительный чехольчик с очками. Очки посредством специального шнурка крепились к карману, опять же не потеряешь, а сам шнурок одновременно служил проводком к плоскому элементу питания – эта маленькая и лёгкая батарейка обеспечивала работу очков в режиме ноктовизора, а подпитывалась от фото-, термо– и мобиэлементов, вживленных в ткань куртки. Солнышко светит – батарея подзаряжается. Человек, одетый в такую форму, двигается – батарея подзаряжается. Есть поблизости источники тепла, способные один бок нагреть – батарея подзаряжается.

В общем, отличная была форма, на все случаи жизни. Флотская оперативная в целом тоже была хороша, но она была заточена несколько под иные задачи, в основном на выживание в условиях атмосферных и космических кораблей и в силу этого имела другие удобства и хитрости.

Виталий хорошо знал оба варианта, поскольку если вдруг флот попадал в условия, когда приходилось выполнять задачи на поверхности планет или спутников, он просто пользовался общевойсковой формой, да и всё. По этой причине полевую форму никогда не называли шурупской – только общевойсковые парадную и повседневную.

– Облачился? – спросил Терентьев.

– Так точно! – бодро отрапортовал Виталий.

Мастер тоже уже надел полевую и приладил плазменник – карман у левой подмышки очень солидно оттопыривался.

– Антикомарин, – Терентьев подал кругляш на цепочке.

Виталий привычно надел его на шею и спрятал под куртку. Включить можно будет потом, в пределах города мушву отгоняли стационарные установки.

Снятую одежду и обувь оставили в багажнике. Похоже, сюда заехали исключительно переодеться, хотя Виталий уже было решил, что полетят на своём глайдере. Но нет: Терентьев велел глайдер запереть и направился к ожидающему «Франу» начальника разведки. Виталию ничего не оставалось, как последовать за мастером.

Пройдя через КПП в обратном направлении, машина покатила к кораблям у стартовой линии. Там вовсю шла погрузка сразу на четыре трехсотки – три «Печоры» и грузовую «Каму».

В пассажирском отсеке «Печоры» Виталий снова забился в свободный угол, потому что все самые удобные места по центру были заняты. Один из тех, кто там сидел, был Ройс, задира-лейтенант из столовой. Шурупов он, конечно же, приметил и мрачно на Терентьева с Виталием зыркал. Хорошо, хоть пока молчал.

Поскольку мастер до объяснений-инструктажей вновь не снизошёл, Виталий оказался предоставлен сам себе. Подъём сегодня был ранний – неудивительно, что очень скоро стали слипаться глаза. Виталий прильнул виском к переборке и беззастенчиво подрёмывал, вывалившись в реальность только на время старта и взлётной болтанки.

К финишу он так разоспался, что еле пришёл в себя. Даже посадка толком не растрясла. К этому моменту уже рассвело, и первобытная тундростепь была залита светом Лори, как местные чаще называли восемьдесят вторую Эридана. Виталий почему-то вспомнил капитана Зуева из службы биологической адаптации и его вводную лекцию – точнее, тот факт, что и Лори, и Лорея были заметно старше Солнца и Земли, как минимум – вдвое. И что нынешняя биота на Лорее уже не первая и наверняка даже не вторая. Местная жизнь примерно соответствовала земной плейстоценовой и от сегодняшней голоценовой Земли отставала на мизерный со вселенской точки зрения срок – от пары миллионов до нескольких тысяч лет.

Потом мысли сами собой перескочили на загадочных чужих – возможно, они строили свою базу миллионы или даже миллиарды лет назад, когда жизнь на Лорее была совсем другой? Впрочем, нет, какие миллиарды – сохранилось ли на Земле или Лорее что-либо материальное сравнимого возраста? Облик обеих планет с тех пор неузнаваемо изменился, от состава атмосферы до расположения материков и литосферных плит. Всё неоднократно перемалывалось, уходило в недра Лореи в зонах субдукции и вновь восставало из глубин в зонах спрединга, очищенным и переплавленным. Миллиард лет, пожалуй, база чужих не просуществует. Значит, они строили её во времена лорейских динозавров – или что тут нынешней мегафауне предшествовало?

Скомандовали выгрузку, и Виталий отвлёкся. Из десантных люков по двое выпрыгивали бойцы в боевом облачении; люд из пассажирского отсека пока ожидал своей очереди. В иллюминаторы было видно, что на плоском безлесном пятачке уже копошатся инженеры, что-то возводят. Надо понимать, штаб, жилые палатки, кухню – полевой лагерь одним словом. По периметру над грунтом возвышались полусферы мобильных генераторов защитного поля, а ещё дальше рассыпались пехотинцы из оцепления.

Вообще, Виталий не ожидал такого размаха, думал, первая разведка пройдёт с меньшей помпой. Но потом поразмыслил и осознал, что первая разведка наверняка уже давно состоялась, и вторая тоже, и все последующие, сколько их положено провести, а сейчас как раз готовится планомерная осада чужой базы.

Когда только успели?

Наконец дали добро на выход пассажирам; Виталий задумался, почему среди пассажиров есть пилоты, а потом сообразил: машин в полку меньше, чем пилотов. Вот и привезли людей на смену. Всё логично, летать будут по очереди, по вахтам.

Не успели Виталий с шефом ступить на землю, материализовался шустрый мичман с планшетом наперевес.

– Здравия желаю! Кто из вас Терентьев?

– Я, – ответил мастер, покосившись на Виталия. Тот, ясное дело, помалкивал.

– Следуйте за мной, господа офицеры! Совещание уже началось.

«Какое ещё совещание? – подумал Виталий недоуменно. – Только прилетели и уже совещание?»

Мичман привёл их к приземистому КШМ – командно-штабному модулю, атмосферному кораблю, приспособленному под мобильный центр управления войсками. Модуль имел форму усечённого конуса диаметром у основания чуть больше двенадцати метров и выглядел очень солидно и неприступно. Разумеется, он охранялся – непонятно только, от кого. Если внешнее оцепление было вполне оправданным – вокруг, всё-таки, дикая плейстоценовая тундростепь с хищниками, способными охотиться на зверей слоновьих габаритов. Да и травоядные звери-жертвы в ярости могут затоптать кого угодно, особенно стадом. Но от кого охранять КШМ, находящийся внутри периметра? Уставы уставами, однако подобные вещи казались Виталию откровенными перегибами и пустым разбазариванием ресурсов.

Смысл дошёл до Виталия лишь когда у всех троих, включая мичмана, охрана проверила документы.

«Чёрт возьми, а операция-то наверняка секретная! Далеко не все тут знают, что неподалёку база чужих. Для большинства это просто очередной полевой выезд. Учения. Манёвры».

В основном отсеке КШМ за овальным столом совещалось командование – моложавый вице-адмирал, два контр-адмирала, два полковника (одного Виталий знал – Жернакова) и напряжённый, как струна, майор на самом неудобном месте. Чуть в стороне, за спинами адмиралов, у терминалов сидели ещё двое майоров – оба, в отличие от напряжённого, в повседневной форме, а не в полевой. Скорее всего, это были адмиральские референты.

При виде вошедших в отсек капитанов (мичман остался в буфере), вице-адмирал осёкся и с неудовольствием воззрился на прибывших.

– Кто такие? – сварливо поинтересовался он. – Откуда?

Один из референтов тотчас вскочил, склонился к начальству и что-то доверительно зашептал на ухо.

– Какие ещё интенданты? – нахмурился вице-адмирал. – Какого хрена?

Референт продолжал шептать.

Тут встал Жернаков:

– Василий Семёнович! Это те самые командировочные офицеры, которые предсказали сам факт существования базы, а потом с первой попытки её обнаружили. Я вам докладывал.

Лицо вице-адмирала чуть-чуть смягчилось:

– А, генштабовские эксперты, что ли?

– Вроде того, – подал голос Терентьев.

– Надеюсь, допуск у вас соответствующий? – спросил вице-адмирал, явно перестраховываясь.

Терентьев сдержанно усмехнулся:

– С допуском всё в порядке, иначе нас просто сюда не впустили бы. Там же «Вомбат» на входе.

– А, ну да, ну да, – с явным облегчением покивал вице-адмирал. – Что ж, присаживайтесь!

Места оставались только рядом с напряжённым майором, одно за столом, а остальные у терминалов по периметру. К столу, разумеется, подсел Терентьев.

– Продолжим, – заговорил вице-адмирал. – Ну, допустим, вскроете вы это долбаные бронещиты. Где гарантия, что там нет какой-нибудь защиты? Ловушки?

– Нет такой гарантии, – хмуро сообщил напряжённый майор.

– Ну и зачем нам такая радость? – вице-адмирал поморщился. – Начинать операцию с трупов как-то не хочется.

– Я с удовольствием выслушаю альтернативные предложения, – грустно признался майор. – Но что-то никто не горит желанием их высказывать.

– Не забывайтесь, Заварзин! – тут же одёрнул его один из контр-адмиралов, и Виталий внезапно понял, кто это. Конечно же, командир Семёновского полка, Андрей Бойко. Виталий никогда не видел его живьём, только на изображениях, возможно, поэтому сразу и не узнал.

– Господин контр-адмирал! Командование требует от меня доступ к помещениям базы. Но я не могу туда никого телепортировать, для проникновения на базу нужно либо открыть штатные входы, либо пробиться через оболочку. Как открыть входы, никто не знает. А вскрывать оболочку мне запрещают. Ну и как, спрашивается, мне выполнять приказ? Я же не волшебник!

В тоне Заварзина не было ни подобострастия, ни заискивания – чувствовалось, что майор чувствует свою правоту и готов отстаивать собственное мнение.

– Что вы сразу – трупы, трупы… – проворчал второй контр-адмирал, пока не узнанный Виталием. – Как будто нельзя послать автоматы!

– Я и собирался послать автоматы, – с некоторой обидой сообщил майор. – По крайней мере, сначала.

Вице-адмирал озадаченно уставился на него. Очевидно, мысль об автоматах, вместо людей, штурмующих периметр базы, до сих пор не приходила ему в голову.

– Ну-ка, расскажите подробнее, в деталях, как вы предлагаете вскрывать бронещиты! – велел он майору. – Чтобы понял даже неспециалист.

Майор долготерпеливо вздохнул и заговорил – монотонно и устало. У него были красные глаза невыспавшегося человека и характерная заторможенность движений, которую Виталий сначала принял за напряжённость. Будь его воля, Виталий велел бы этому бедолаге отдыхать, а не командовать осадой базы. Но начальство, похоже, считало иначе.

– Первым делом, – сообщил майор, – следует произвести детальную разведку в пределах обозначенной территории – не исключено, что за долгие годы автонома внешняя оболочка базы где-нибудь обнажилась, хотя я на это надеюсь не очень. Если обнажившихся мест не найдётся, придётся снимать грунт в непосредственной близости от предполагаемых шлюзов. Разведку нужно провести в пределах окружности диаметром около полукилометра, так что много времени это не займёт. Выемка грунта, если до неё дойдёт, однозначно затянется на несколько дней…

– Дней? – возмущённо перебил вице-адмирал. – Ты в своём уме, майор? У нас нет нескольких дней!

– Если у меня не будет нескольких дней, у вас наверняка будут несколько трупов, господин адмирал. Сапёров обычно никто не торопит, а в нашем случае диаметр бомбы, осмелюсь напомнить – полкилометра.

– Меньше, – спокойно, но несколько мрачновато вставил Терентьев, хотя никто не давал ему слова. – Четыреста пятьдесят метров – это диаметр зоны, где порог срабатывания на тау-импульс положительный. Сама база наверняка меньше, думаю, не больше ста метров в поперечнике. И вряд ли она круглая.

Возникла неловкая пауза; внимание адмиралов и старших офицеров вновь оказалось прикованным к нахальному капитану, да притом шурупу, хотя по форме это и не ощущалось. Зато майора сей факт, по-видимому, на какое-то время спас от начальственного гнева.

– Импульс, говорите? – недобро прищурившись, процедил вице-адмирал. – Я гляжу, вы знаток инопланетных баз. В интендантской школе изучали, да?

Последний полувопрос-полуподначку Терентьев проигнорировал. Ответил на предпоследнюю реплику:

– Будем считать, что знаток.

– И много баз на своём веку повидали? – с нескрываемым сарказмом поинтересовался вице-адмирал. – И ещё: интересуюсь, давно ли ваш розовощёкий напарник выпустился из Академии? Или откуда он там выпустился – из шурупского училища какого-нибудь? Год назад, два или больше?

– Меньше, – Терентьев внезапно усмехнулся. – Примерно месяц назад. Но за этот месяц он уже успел найти одну инопланетную базу и расследовать одну катастрофу. Завидный кэ-пэ-дэ, не находите?

Виталию, невольно оказавшемуся в центре внимания, остро захотелось стать маленьким и незаметным.

Все адмиралы и офицеры за столом с величайшим интересом слушали Терентьева, хотя невооружённым взглядом виделось также их растущее возмущение.

– Что же до меня, господин адмирал, – как ни в чём не бывало продолжал Терентьев, – то чужих баз я действительно повидал немало. Эта, например, седьмая. И то, что она не покинута миллионы лет назад, а цела-целёхонька, меня опять же не слишком смущает: нетронутую базу я тоже уже видел. Правда, в осаде не участвовал: там и без меня кому было, но пару консультаций высоким инстанциям дать пришлось, раз уж случился рядом. В этот раз мы с напарником тоже случились рядом, но вот вести правильную осаду чужой базы, как я вижу, особенно некому, так что придётся вам, уж простите, слушать меня с напарником. И для начала да в свете всего вышеизложенного, скажу я вам, господа: майор Заварзин совершенно прав. Торопиться в подобных операциях вредно для здоровья – тем, кто окажется в самом пекле. А тем, кто будет наблюдать издалека, – вредно для карьеры. Между тем, докладывать наверх придётся и в случае триумфа, и в случае неприятностей. Так что на вашем месте, господин адмирал, я бы прислушался к любому, кто станет добывать вам триумф.

Командир Семёновского полка не стерпел дерзких речей незнакомого офицера не самых высоких званий и рывком поднялся на ноги:

– Не слишком ли вы много себе позволяете, капитан?

– Не слишком, – холодно отозвался Терентьев и тоже встал.

Отточенным движением он продемонстрировал командованию всемогущий жетон и быстро спрятал его назад, во внутренний карман кителя.

– Даже так? – заметно мягче произнёс Бойко. – Что ж, это меняет дело. Надо понимать, командование осадой примете вы, капитан?

– Техническое – безусловно, – подтвердил Терентьев. – На общее я, разумеется, претендовать не смею и в первую очередь прошу всех присутствующих оказывать мне соответствующую командно-административную поддержку.

Виталий перевёл взгляд с командира полка на вице-адмирала, до сих пор, несомненно, первую скрипку в местном флотском оркестре.

И ожидаемо прочёл на его лице нескрываемое облегчение, а вовсе не гнев. Ещё бы: благодаря жетону вся ответственность за любые грядущие сюрпризы и неприятности теперь ложилась на капитана Терентьева, ну а в случае успеха – сами посудите: не капитана же станут благодарить и награждать?

У победы много отцов…

– Хоть в общих чертах, капитан, объясните, чего нам ждать? Что вообще будет происходить? – задал вопрос вице-адмирал, на этот раз практически без спеси в голосе.

– Существуют генштабовские инструкции на случай обнаружения инопланетных артефактов. Не то чтобы закрытые, скорее для служебного пользования, систематически войска и флот им не обучают, но в любом полковом штабе нужная методичка непременно найдётся. Подразумевается, что на место прибывают специалисты, ознакомленные с этими инструкциями, и начинают действовать сообразно им. Существует стандартная процедура и на случай столкновения с инопланетными базами. Вот и займёмся этой процедурой, тем более, что майор Заварзин в целом собирался действовать достаточно адекватно.

Терентьев излагал сухо и намеренно канцелярски, но людям при погонах это и требовалось. Они выросли и выслужились в обнимку с канцеляритом, казённые обороты их успокаивали и внушали уверенность в общем успехе.

– А конкретно? – не унимался вице-адмирал. – Как вы будете осуществлять руководство осадой?

– Разумеется, мне нужны будут люди – внешнее охранение, связисты, аналитики, спецы. Нужно, чтобы они всегда имелись под рукой и были готовы быстро и чётко исполнить любой приказ, любое поручение. Лучше будет, если вы, господин адмирал, приставите ко мне одного из своих референтов. Когда что-нибудь понадобится – я оповещу его, а он – вас или вашего заместителя. Таким образом, вам не придётся, образно говоря, искать кошку в тёмной комнате. Наоборот, вы займётесь хорошо знакомым и привычным делом – управлением различными подразделениями флота в соответствии с поставленными задачами. Ну а формулированием задач займёмся я и мой коллега, поскольку именно этому нас обучали и к этому готовили.

– Прекрасно! – вице-адмирал всплеснул руками и обернулся к контр-адмиралу Бойко, командиру Семёновского полка: – Не правда ли, Андрей Валентинович? Терпеть не могу ходить туда-не знаю куда и искать, холера её побери, чёрную кошку в тёмной комнате. А вот когда и солдат, и офицер, и адмирал знают свой манёвр – это совсем другой коленкор, это и есть воинский порядок во всей красе.

Командующий обернулся к референтам:

– Джексон! Приказываю перейти в распоряжение капитана…

– Терентьева, – с готовностью подсказал мастер.

– … в распоряжение капитана Терентьева. Связь по экстренному каналу, да ещё парочку вестовых откройте для страховки. Докладывайте обстановку каждый час, но если вдруг возникнет что-либо важное – разрешаю отложенный доклад. А вы, Фабр, составьте график дежурств по штабу да поживее, чтобы тут же и согласовать.

Второй референт деловито кивнул и уткнулся в терминал.

– Заварзин! Вы, разумеется, тоже поступаете в распоряжение капитана Терентьева. Всё, работайте!

– Благодарю вас, господин адмирал! – произнёс Терентьев вполне искренне.

«Ловко он, – подумал Виталий с некоторой даже завистью. – Раз-два и всё повернул так, что господа начальнички не за жопы свои в штанах с лампасами трястись вынуждены, а делать хорошо знакомые и привычные вещи: приказывать, переподчинять и руководить личным составом. Ать-два, кругом марш, как говорится… Молодец мастер, ни перед кем шапку не ломает, но и пальцы особо не гнёт – во всяком случае, не больше необходимого. И с седьмой базой ловко он их всех умыл. Да и меня, желторотика, отмазал, не дал в обиду. Запомню, чего уж…»

КШМ-ку они покинули вчетвером – мастер, Виталий, майор Заварзин и референт Джексон.

Наружу «Вомбат» пропускал беспрепятственно.

– Ну, чего, майор, – Терентьев явно не склонен был терять время попусту. – Рассказывай, чего задумал, что успел. И веди – где ты тут угнездился? Сейчас сядем, поглядим, что имеется под рукой, и покумекаем, как к объекту половчее подступиться. Говоришь, роботы есть?

– Есть, как не быть? – подтвердил Заварзин. – Два полных комплекта. Ну, почти полных.

– Какие именно?

– Седьмые пэ-эрки и «Еноты».

– А почему «почти»?

– У «Енотов» эффекторов только пять, шестой потерян месяц назад, а замену нынешним струнником не доставили.

– Ну, это не смертельно, – фыркнул Терентьев. – Справимся и пятью.

– Я тоже так думаю, – кивнул Заварзин.

– Долго не спамши? – участливо поинтересовался Терентьев. – Глазки у тебя как у рака. Варёного.

– Двое суток… почти. Ничо, я стимуляторов нажрался. Дойдём – ещё сожру.

– Лучше бы поспал. Кстати, и окно грядёт – как автоматы озадачим и вышлем, часа четыре точно у тебя будет. Прямо в аппаратной и завалишься, вон, Виталик подежурит, благо выспался. Так, Панкратов?

– Подежурю, конечно, – заверил Виталий. – Работал я и с пэ-эрками, и с «Енотами», и даже с долбаными «Дабл-Ю», извините за резкость.

– Их же, вроде, сняли? – не слишком уверенно произнёс Заварзин. – Года три назад.

– Четыре, – уточнил Виталий. – Перед самым снятием я с ними и работал. Всё проклял. «Еноты» на порядок круче, да и пэ-эрки тоже, особенно выше пятых.

– Это да, – вздохнул Заварзин. – Ну, вот и пришли. Добро пожаловать в нашу хату, господа союзники…

Вотчина майора Заварзина состояла из четырёх выстроившихся в рядок «Платанов», оперативно-тактических кораблей класса «300». Поменьше давешней адмиральской КШМ-ки, но побольше глайдера или двухсотки. Размером примерно со стандартную комнату в общаге – метров шесть на метра три. И не меньше двух с половиной в высоту.

Со стороны «Платаны» были похожи то ли на гигантские чуть сплюснутые фасолины, то ли на шляпки диковинных лорейских грибов, на которые даже Виталий уже успел насмотреться. Только грибы были куда мельче. Крайний слева «Платан» служил аппаратной, откуда управлялись поисковые роботы. Всё это хозяйство Виталий неплохо знал, поскольку инженерная его подготовка была обширнее пилотской, за что, собственно, его и зачислили в R-80. Референту Джексону велели сесть в уголке и не отсвечивать, а сами втроём оккупировали головной терминал и быстренько, часа за полтора, состряпали годную программу для «Енотов» и ПР-ок, а потом скрупулёзно прописали все текущие данные, начав с предполагаемых координат базы и закончив очерёдностью возврата эффекторов.

Данные вводил Виталий; Заварзин диктовал, мастер контролировал и иногда поправлял. Джексон по собственной инициативе сбегал в такелаг и состряпал кофе, заслужив молчаливую благодарность всех, в первую очередь Заварзина. Таблетку майор всё-таки слопал, хотя запивать стимулятор напитками вроде кофе не рекомендовалось.

Потом Заварзин покрикивал на своих подчинённых – экипажи всех четырёх «Платанов». Мичман (тот самый, что провожал «интендантов» на адмиральское совещание), краснолицый сержант и восемь рядовых около четверти часа извлекали базы с эффекторами из походных коконов, вгоняли их в рабочее состояние, заливали только что отлаженную программу в память, прогоняли контрольные тесты. Стартовая процедура была не то чтобы очень уж сложной – скорее громоздкой. Полагалось совершить довольно много действий в нужной последовательности, и если всё проделать правильно, поиск, скорее всего, пройдёт штатно. Скорее всего – необходимая оговорка, поскольку от случайностей всё равно никто не застрахован. Сбои возможны, потому что техника сложная и задачу выполняет сложную, стало быть, обладает определённой степенью свободы. А там, где довольно свободы, случайности нет-нет, да и происходят.

Особенно когда имеешь дело с изделиями чужих.

«Еноты» стартовали на несколько минут раньше – эта система в целом оказалась удачнее стандартных ПР-ок, быстрее программировалась, быстрее достигала готовности и вообще вела поиск осмысленнее, что ли. Там, где ПР-ки сплошь и рядом тупили, «Еноты» обычно отыскивали верные тактику и стратегию заметно увереннее. Кроме того, эффекторы матки «Енот» были шустрее и подвижнее, хотя и хрупче. В частности именно поэтому одного «Енота» сегодня не хватало, а медлительных, но зато солиднее склёпанных ПР-ок имелся полный комплект.

Матка, шурша винтами, взмыла в небо. Эффекторы выстроились в колонну и бодро потрусили на северо-запад, к границе лагеря, туда, где купола генераторов защиты понатыкали плотнее всего и где виднелись бойцы в полном боевом оснащении.

– «Сосна», «Сосна», я «Флигель», – доносилось из аппаратной. Заварзин кого-то вызывал. Небось, внешнее охранение как раз. – Там мои ребятишки потопали, снимите блок. Ага, и вторые пойдут минут через пять. Добро, спасибо!

Угадал Заварзин с интервалом: матка ПР взлетела действительно минут через пять и коренастые её эффекторы убежали вслед за «Енотами».

– Ну, всё, – подытожил Терентьев. – Теперь только ждать. Спать будешь, майор?

– Буду, – Заварзин потёр мутноватые глаза и протяжно зевнул. – Что ел таблетку, что нет, ёлки-палки. Стан, ты тоже поспи, ночь будет весёлая. Мишаня, давай на контроль. Только часового выставь.

– Зачем часовой внутри периметра? – недовольно пробурчал краснолицый сержант.

– Положено! – вздохнул Заварзин. – Давай, не бухти мне тут! По шесть часов вахта, с оружием, дистанция от машин не более двадцати метров. Появится начальство – докладывать. Да, эти вот два капитана с нами работают, пропускать без разговоров. И майор из управы там ещё в аппаратной – видел?

– Видел… Проинструктирую, – пообещал сержант и тут же рявкнул в сторону рядовых – таких же молодых парней, как и Виталий. Даже, наверное, моложе: – Гаврилов! Ко мне!

Самому сержанту было лет тридцать, наверное. Может быть, немного больше.

– А ты чем займёшься? – поинтересовался Терентьев у Виталия. – Тоже на боковую?

– Мне ж, вроде, дежурить? – неуверенно произнёс Виталий.

– Да не надо, сержант и сам справится, – сказал Заварзин и снова зевнул.

– Тогда я бы лучше по лагерю побродил, – задумчиво протянул Виталий. – Любопытно. Хватит моего пропуска? Или завернут?

– Твоего пропуска везде хватит. Два совета: не ходи за периметр и не суйся к объектам, которые «Вомбат» охраняет. Пропустить-то тебя пропустят, и туда и туда, но за периметром дикая Лорея во всей красе, а ты у нас пока ещё не корифей насчёт выжить на природе. Ну а что до «Вомбата» – люди, которых они охраняют, делом заняты. Зачем им мешать?

– Понял, – кивнул Виталий. – Значит, поброжу внутри периметра.

– Поброди, – вздохнул Терентьев и тихо чертыхнулся: – Ч-чёрт, себе поспать, что ли? Прав майор, ночью самая веселуха как раз и начнётся, как пить дать.

Из «Платана» показался Джексон, сосредоточенно глядящий в планшет. Он неспешно приблизился к Терентьеву и практически без вопросительных интонаций произнёс:

– Я докладываю адмиралу, что поисковые системы отправлены…

– Докладывай, – вальяжно кивнул Терентьев. – Добавь ещё, что первые результаты будут не раньше чем через шесть часов.

– Принято, – референт немедленно уткнулся в планшет.

Виталий отошёл от стоящих рядком «Платанов», огляделся. Военный лагерь шумел и шевелился, словно муравейник в погожий день. Он делился на две неравные части: одна, поменьше, напоминала лагерь в лагере – там сконцентрировались корабли командования и спецов, в том числе гражданских; именно там было больше всего охраны. Уже успело сложиться народное название этого пятачка – красный уголок. Вторая часть состояла преимущественно из возведённых палаток, а не из кораблей, и имела хозяйственно-прикладное значение. Жильё для солдат и младших офицеров, хозблок со столовой в центре, склады, посадочная площадка и полевой лётно-диспетчерский пункт. Охрану тут почти не выставляли, разве что у складов, и уж точно это был не «Вомбат».

Каждая часть жила своей жизнью: взлёт-посадка принимала и отправляла корабли; с лётного поля к складам сновали гружёные платформы-«бобики», возвращаясь уже налегке. Виталий сдержанно поудивлялся: неужели для осады базы нужно столько всякой всячины? Создавалось впечатление, что лагерь возведён на долгие годы, а вовсе не на неделю-другую.

В очередной раз пораскинув мозгами, Виталий снова сумел вычленить здравую мысль: поскольку найденная чужая база нетронутая, даже если её благополучно вскроют, осада сменится исследованиями и изучением найденных артефактов, среди которых наверняка встретятся незнакомые. А в этом деле флот спешить станет вряд ли. Пока длится осада, как раз с Земли и других Колоний подтянутся учёные, спецы-прикладники – все те, кто обычно и занимается изучением инопланетных находок. Им ведь тоже нужно где-то работать, где-то есть, где-то спать. Фактически речь идёт даже не о лагере, а о поселении или городке, понятии не однозначно временном, а из тех временных, которые зачастую становятся долговечнее многих постоянных.

«Правильно, – подумал Виталий, неспешно пересекая широкую главную улицу, ведущую на лётное поле. – Зря, что ли, бывалые люди говорят: летишь на неделю – припасов бери на месяц…»

С обширной плоской площадки ушёл в небо очередной разгруженный транспортник-трёхсотка. Виталий с ленцой проводил его взглядом и подумал, что в кресле второго пилота вполне может сидеть кто-нибудь из его однокашников. А вполне возможно, что и за пультом – молодым нужно налёт повышать, а старикам напрягаться чаще всего лень. Флот-с. Традиции-с.

И – будто на заказ – с проезжающего мимо гружёного «бобика» на ходу спрыгнули двое лейтенантов, отцепившись от боковых дуг.

– Ты гляди, кто идёт! – весело заорал Лёха Дементьев. – Пропажа!

Второй – Веня Гершензон – вёл себя сдержаннее, как, впрочем, и всегда.

– Здорово, Щелбан! Всё-таки к нам, в семёновцы? И где ты, интересуюсь, пропадал? Капитан-капитан, капитанище!

– Привет, хлопцы, – Виталий с удовольствием обнялся сначала с Лёхой, потом с Веней. Потом решил, что метод уже однажды себя оправдавший следует применять и далее, грустно вздохнул и полез за удостоверением личности.

– Дико извиняюсь, но сначала вынужден представиться: капитан Панкратов, интендантская служба генштаба. Так уж вышло, поймите сами. В командировке я.

Он ещё хотел добавить, что цель первой командировки очень удачно совпала с якобы покупкой после выпуска в Семёновский, но вовремя сообразил, что никакого совпадения тут не было, а был голый расчёт Прокопенко и Терентьева, и прикусил язык.

Гершензон явно уже всё знал: со слов фон Платена, больше неоткуда. А вот Лёха озадачился, похлопал глазами, переглянулся с Веней.

– Генштаб? – недоуменно вопросил он. – Не понял. Это ж шурупы. А ты седьмой был на финише! Как так?

– Ну, вот так… И в шурупах есть жизнь, Лёха.

Тут решил вмешаться умный Веня Гершензон:

– Лёшка, ну что ты как маленький? Мы люди военные. Сказано Панкратов, значит Панкратов. Шуруп, не шуруп… Какая разница?

– А-а-а… – дошло наконец-то до Дементьева. – Шуруп, но секретный шуруп. Всё-всё, умолкаю… Поболтать-то с тобой можно или как? Не о службе, абстрактно?

– Можно, можно, – неловко улыбаясь, вздохнул Виталий. – Откуда вы такие красивые?

– Да вот, транспорт пригнали, вахту сдали и отдыхать топаем до завтра. Позавтракаем сейчас.

– Завтрак закончился три часа назад, – проворчал пунктуальный Гершензон.

– Ну, тогда сразу пообедаем!

– До обеда ещё два часа, – Гершензон поморщился и вздохнул. – Даже больше. Хотя жрать охота, тут ты прав.

– На чём летаете? – сменил тему Виталий.

– А, – пренебрежительно махнул рукой Дементьев. – Старьё, «Валдай», ещё однопотоковый. Разве щеглам что другое доверят? Это Рихард на «Темпесте» вторым, пока ему свой борт не дадут. Ну а мы на рухляди всякой.

«Валдай» действительно был мирным грузовиком, древним и неповоротливым, второго пилота в экипаже не числилось вовсе и функции дублёра за пультом при необходимости выполнял бортинженер. Веня Гершензон для этой роли подходил идеально: хороший инженер и неплохой пилот, как и Виталий.

– Ты вообще как, при исполнении или просто гуляешь?

– Гуляю, – признался Виталий. – У нас окно часов на шесть.

– Так пошли с нами. Посидим, пообедаем!

– Лё-ёша, – укоризненно протянул Гершензон. – Может, человек на ЗАС идёт. А ты ему: «Посидим…»

– Чёрт! – Дементьев с чувством хлопнул себя по лбу. – Извини, не подумал! В общем, мы либо в столовке будем, либо в казарме «Дельта», где пилоты.

– ЗАС? – недоуменно переспросил Виталий. – В каком смысле ЗАС? Что мне там делать?

Приятели-однокашники переглянулись.

– Он не знает, – осторожно прокомментировал Гершензон, обращаясь к Дементьеву. – Мамой клянусь, не знает!

Виталий никак не мог понять – о чём они.

– Чего я не знаю? – переспросил он, нахмурившись. – И при чём тут, леший его дери, ЗАС?

– Счастье там твоё, – вздохнул простодушный Дементьев. – Ждёт-не дождётся. Только учти, сердитое очень. Так что будь начеку, может чем-нибудь прилететь в голову…

У Виталия что-то оборвалось внутри. Кажется, он догадался.

– Ты правда не знаешь, что ли? – недоверчиво спросил Гершензон. – Ой, тогда не зря она злится! Весь полк знает, один он не знает!

– Так, – Виталий преисполнился решимости. – Где этот ваш ЗАС? И где её там искать?

– Известно где ЗАС – в красном уголке. И там в охранении «Вомбат», так что сам уж крутись, кого попало не пропустят…

– Меня пропустят, – заявил Виталий с непоколебимой уверенностью. – Спасибо, хлопцы! Будет время – и к вам загляну.

– Ни пуха! – от души пожелал Дементьев.

Виталий, не оглядываясь, благодарно вскинул сжатый кулак.

«Флот не сдаётся», – подумал он с решимостью.

А через секунду – «Шурупы тоже».