Зою Виталий нашёл почти без труда. Единственная ошибка, которую он допустил в процессе поисков, это вопрос, заданный на входе в ЗАС-зону охраннику из «Вомбата» – уже после проверки документов, естественно, до этого «Вомбат» ни с кем не разговаривает. «Не знаешь ли, друг, – проникновенно поинтересовался Виталий у несокрушимого, как скала, вомбатовца, – где тут Зою Матвееву найти?» На что тот, не меняясь в лице, скосил на Виталия гранитный взгляд и презрительно процедил: «Я тут в карауле, а не на блядках».

Во взгляде этого закованного в тактическую броню вояки без труда читалось всё, что он думает о желторотом хлыще в необмятой полевой форме, интересующемся какой-то девицей с гражданского узла связи. Виталий сцепил зубы и отвечать не стал. Он быстро понял свой промах и в дальнейшем действовал более осмотрительно.

Через пять минут из аппаратной ЗАСа выскочила покурить кудрявая улыбчивая девчушка. С Зоей они оказались в одной смене и ещё через несколько минут Виталий наконец-то увидел свою подругу.

Конечно же, она на Виталия сердилась. И, конечно же, почувствовав безграничное, как наблюдаемая Вселенная, раскаяние Виталия, смягчилась и простила. По большому счёту, они оба оказались жертвами обстоятельств: учебные коды, по которым можно было дозвониться с обычного планшета, после выпуска утратили актуальность, а персональными они обменяться не удосужились, поскольку учебные до недавнего времени исправно работали.

На выпускном балу в Академии Зоя появилась, но Виталия, разумеется, не нашла. Однако выяснила у ребят, что распределился он в Семёновский и непосредственно после покупки отбыл куда-то с новым начальством. Каким-то образом Зоя устроила и своё распределение так, чтобы попасть на Лорею. Она была убеждена, что на струннике непременно Виталия разыщет, и тот факт, что среди новоиспечённых семёновцев лейтенанта Шебалдина снова не оказалось, её сильно обескуражил.

Виталий в душе клял себя последними словами – ну почему ему даже в голову не пришло попытаться Зою разыскать через сеть? Да, бо́льшую часть времени он был занят. Да, вживался в новую для себя службу. Но, чёрт возьми, неужели нельзя было улучить момент? Виталий не находил ответа.

Вместе с тем, увидев Зою, он внезапно остро прочувствовал – до какой степени нужна ему эта маленькая девушка. Хотелось, очень хотелось, чтобы они были вместе, но каким образом это устроить, Виталий пока не представлял.

К сожалению, ему толком не удалось ни обрисовать своё теперешнее положение, ни объяснить, почему он больше не Шебалдин. Подари судьба хотя бы четверть часа времени – возможно, всё и получилось бы. Но у Виталия не к месту запиликал планшет; почти в ту же секунду из аппаратной выглянула кудрявая Зоина подруга, сделал страшные глаза и призывно замахала Зое рукой, поэтому свидание пришлось спешно прервать.

Торопливый поцелуй на прощание и твёрдое намерение встретиться после Зоиной смены – вот и всё, что они сумели сделать и запланировать.

Виталий даже не успел рассказать, что у него смен как таковых не бывает. Прикажет мастер пахать – придётся пахать, невзирая ни на какие личные обстоятельства.

На вызов Виталий ответил только когда Зоя скрылась в аппаратной ЗАСа.

Звонил Терентьев и лицо у него было нехорошее.

– Ты где? – спросил он напористо.

– На ЗАСе, – честно признался Виталий.

– А… – понимающе кивнул мастер. – Давай срочно назад. Буквально бегом. Пять минут тебе.

И отключился.

С момента выхода «Енотов» и ПР-ок прошло чуть больше часа. Не так давно Терентьев заявлял: раньше чем через шесть часов результатов не будет. Следовательно…

Что – «следовательно», Виталий решил не формулировать, даже мысленно. Миновав скалистого вомбатовца, он припустил трусцой, как малёк-первокурсник, наплевав на офицерские погоны и мнение окружающих.

К аппаратной майора Заварзина он поспел спустя четыре минуты после окончания разговора с мастером. Караульный Гаврилов пропустил Виталия молча, единственное что проводил взглядом, долгим и пристальным. Но Виталию было не до того.

Терентьев и Заварзин на пару колдовали у тактического терминала и что-то у них там явно не клеилось.

– Интервал какой? От первого до последнего? – мрачно осведомился Терентьев.

– Полторы секунды, – столь же невесело ответствовал майор. – Вот смотри: у ведущего ложится телеметрия. Через четыре десятых – у второго. В следующие семь десятых – ещё у двоих. И последний ровно через полторы секунды. Они даже заснять первого не успели, думаю, потому что просто не успели к нему развернуться.

– А круговой обзор почему был отключен?

– Так матка же за ними полетела, – виновато пояснил Заварзин. – Она же и отключила, думаю, чтобы не распыляться, на себя понадеялась.

– Вот дьявол, – процедил Терентьев и только тут заметил вошедшего Виталия. – Прибежал?

– Угу. Что тут?

– Жопа тут, – сообщил Терентьев, исподлобья глянув на Виталия. – Оба комплекса гробанулись. Дружно и одномоментно.

– Как это? – не понял Виталий.

– Неясно. Единственное, что приходит в голову, – сработала охрана базы. Только не спрашивай как именно, я всё равно не знаю.

– Хорошо, что людей не послали, – вздохнул Заварзин. – Хрен с ними, с комплексами, выпишем ещё. Время, правда, тупо теряем, но что делать… Пойду я закажу в полку ещё пару пэ-эрок. Эх, хреново, что на складе «Енотов» не осталось, одни пэ-эрки…

– «Еноты» гробанулись с тем же успехом. Даже раньше, как я погляжу.

– Ну, они и шли первыми… Хотя это слабое, конечно, оправдание.

Майор высунулся из аппаратной на улицу:

– Гаврилов! Где референт? Ну так скажи, чтобы позвали!

– Ты бы у него код взял что, ли, – посоветовал мастер. – В каком веке живёшь? Развели тут голубиную почту, понимаешь, вместо нормальной связи…

– Да кто ж знал, – развёл руками Заварзин.

Тут, словно по заказу, заверещал терминал оперативной связи. Майор шустро к нему подсел и нацепил наушники с усиком-гарнитурой.

– Да, господин адмирал! Правда, господин адмирал, оба комплекса. Вот видите, хорошо, что послали автоматы, а не людей. Выясняем. Да как узнать, телеметрия через матку шла, а она накрылась одновременно с эффекторами. Нет, ждём визуальный материал с периметра. Должны были снять, они обычно всё снимают, на триста шестьдесят градусов. Есть докладывать…

Заварзин стянул гарнитуру и хмуро поглядел на «интендантов».

– Уже стукнул кто-то…

– Зачем стукнул? – пожал плечами Терентьев. – Визуалы доложили, это их обязанность. Ну и плюс диспетчеры летунов – матки, как-никак, летающие объекты, значит автоматом в списке слежения.

– Слышь, капитан, – сказал вдруг Заварзин чуть изменившимся тоном. – Ты, я гляжу, тёртый в таких делах вояка. Хоть мне объясни – что происходит?

Виталий навострил уши.

– Ты, вроде, уже бывал и на целых базах, и на пустых. Так ведь?

– Бывал, – кивнул Терентьев. – Но есть нюанс. Начальству я об этом не докладывал, уж извини. Дело в том, что обе базы, до сих пор известные как целые, реально таковыми на момент обнаружения не являлись. Они были вскрыты и мертвы, точно так же, как и все остальные, пустые. Просто с них было вынесено не всё оборудование. Или они были не до конца разграблены, если кому-то больше нравится такая формулировка. Внутри нашли много нового – я имею в виду, нового для нас, людей, – и кое-что из этого даже удалось пустить в дело, но в целом эти базы честнее было бы тоже назвать мёртвыми.

– А тут… получается… – медленно и с выражением произнёс Заварзин.

– Не спеши с выводами, – одёрнул его Терентьев. – Вредно спешить. Да, похоже на то, что эта база защищается. Но что мы пока знаем наверняка, а, коллега? Что гробанулись твои ребятишки? Так, может, их мамонт какой затоптал. Ждём записи с периметра. И ещё: с пролёта территорию уже снимали?

– Не выяснял, – Заварзин пожал плечами.

– Так выясни! Ты ж местный, лучше знаешь, кого теребить. Давай!

Майор снова пересел за связной терминал.

Терентьев в упор поглядел на Виталия.

– Ну, что, стажёр? Приплыли, как говорится?

– В смысле? – насторожился Виталий, не понимая о чём речь – о базе или же мастер намекает на встречу с Зоей.

– В смысле, что вот она, военная служба. Если гробанутся и следующие пэ-эрки, туда полезем мы. Больше некому.

У Виталия нехорошо похолодело между лопатками, хотя, честно говоря, сознание отказывалось воспринимать происходящее как угрозу жизни.

Военные без противника утрачивают чувство войны. И гибель на посту представляется скорее несчастным случаем, нежели боевой обыденностью. Оно и хорошо – в мирное время. Однако даже в мирное время иногда приходится вести боевые действия. А в процессе боевых действий почти всегда гибнут люди.

Умом Виталий всё это прекрасно понимал. Но вот прочувствовать как следует пока не мог. Вполне возможно, оттого, что пока не видел чего-либо зримо, осязаемо страшного. Ну, пропали поисковые роботы, бывает. Этого, что ли, бояться?

Вместе с тем неуловимо изменившийся голос Терентьева подсказывал: мастер не шутит. Виталий худо-бедно привык к терентьевской манере изъясняться, а у человека акценты и интонации меняются на подсознательном уровне, хоть ты сто лет тренируйся не выдавать эмоций и истинных мыслей. Умелый психолог считает по выражению лица и жестам больше, чем по словам. Виталий вряд ли мог назвать себя умелым психологом, но кое-что улавливал инстинктивно, на каких-то древних первобытных рефлексах, доставшихся нам от ещё не познавших речь пращуров.

Заварзин всё ещё разговаривал, когда в аппаратную вальяжно прибыл (другого слова и не подберёшь) референт Джексон. Поскольку хозяин был занят, им занялся Терентьев.

– О, ты вовремя, майор, – заговорил он, оживившись. – Знач так, вот чего нужно: именем короля, то бишь вице-адмирала, заказать в полку комплексы поисковых роботов. На складах, вроде, есть, я наводил справки. Начхоз будет зажимать, естественно, так надо ему показать кузькину мать и кто во флоте хозяин.

– Сколько комплектов? – деловито справился референт из-за планшета.

– Все, сколько есть. Надеюсь, хотя бы пяток у них наберётся.

– Все дадут вряд ли, – с сомнением протянул референт. – Должен же резерв какой-то остаться…

– Какой резерв, у нас тут чэ-пэ! – Терентьев сделал страшные глаза. – Нет роботов – люди будут гибнуть. Кому оно надо?

– Ладно, попробую, – майор поморщился. – Что ещё?

– Ты не знаешь, когда струнник придёт?

– С Флабриса или внеплановый с Земли?

– С Земли.

– Пока нет информации, но старт ожидается в ближайшие пятьдесят часов. Там сейчас спешно созывают всех имеющихся в наличии спецов по ксенотехнике.

– Все спецы сейчас на Флабрисе, – проворчал Терентьев. – Ну, может, на Дварции кто-то застрял. Кого там собирать?

Референт терпеливо пожал плечами, не отрываясь от планшета. Потом уставился в экран – должно быть, кто-то ответил на его вызов.

– Василь Семёныч! Джексон. Интенданты затребовали всех поисковых роботов со складов полка. Да, всех подчистую. Внеочередным рейсом, как же ещё? Увезёт, вряд ли их много. Зампотех и начхоз будут протестовать, учтите… В смысле – не захотят отдавать всё, захотят оставить резерв. Есть от имени комполка Бойко… Так точно, выполняю.

Потом Джексон вызвал склады, зампотеха (безуспешно), помпотеха, снова склады и диспетчерскую.

– Роботов грузят, – сообщил он минут через десять. – Доставят часа через два, не раньше.

– То есть, после обеда, – уточнил Терентьев, глядя на часы. – Спасибо, майор! Заварзин, что у тебя?

– Как раз принял, – роботехник стащил с головы наушники. – Уже отредактированный вариант, шум обрезан, только самое интересное. Смотрим?

– Запускай, – кивнул Терентьев, подсаживаясь к оперативному экрану. – Тут будет?

– Ага, – подтвердил Заварзин и вывел изображение.

На экране возникла всё та же уже набившая оскомину тундростепь. Интересующий участок был обозначен метками на экране; только сейчас Виталий осознал, что участок этот, во-первых, выглядит как плоская возвышенность, примерно на метр приподнятая над остальной местностью, а во-вторых – на этой возвышенности (да и поблизости от неё тоже) совершенно нет никакой живности, по крайней мере – крупной. Вдалеке, в полукилометре – пасутся какие-то местные бизоны, жирафы длинношеие-полосатые бродят, но в сторонке всё, в сторонке. Вряд ли это совпадение.

– Так, вон матка летит, – Заварзин указал в уголок экрана, где стала заметна медленно смещающаяся к центру точка. – А вон и ребятишки пылят.

Ребятишки, то есть некомплектная ватага «Енотов», действительно поднимали облачка пыли, но это были не частички почвы, а споры или пыльца растений – как только «Еноты» выскочили из травы на голое место, пылить они сразу же перестали.

Метрах в ста от возвышенности эффекторы вытянулись в шеренгу и пошли полукольцом, охватывая местность эдаким ковшиком. Матка зависла метрах в пятнадцати над поверхностью.

Какое-то время ничего не происходило, затем подоспела вторая матка и сразу за ней – шесть эффекторов ПР-ок. Они взяли к западу, чтобы подойти к границе базы с другого азимута. Но не успели.

В центре приподнятости возникло неясное марево, как в жару над нагретыми скалами или чем-нибудь железным. Поколебалось, будто живое, а потом обе матки по очереди исчезли в короткой вспышке. Сначала «Енот», потом ПР-ка. Не взорвались, а именно исчезли, словно превратились в излучение, в свет. Почти тотчас же по одному, но очень быстро, с крошечными промежутками «вспыхнули» все пять «Енотов»-эффекторов, начиная с правого. Эффекторы ПР-ки, не успевшие подойти близко, замешкались – потеряли матку. Секунд двадцать они бестолково топтались на месте, а потом тоже «вспыхнули», и тоже начиная с правого. Марево ещё некоторое время колыхалось в центре приподнятого над тундростепью блина, словно ось гигантского лежащего на боку колеса, а потом исчезло без следа.

– Не, ну ёлки-палки! – возмущённо произнёс Заварзин, не сводя взгляда с экрана. – Если это не активная оборона – то я папа Римский.

– Сто процентов, – кивнул Терентьев авторитетно. – Это оборона. Заметил, зверушек на этом пятачке тоже нет?

– Думаешь, и их жжёт?

– Думаю, да.

– А где тогда останки? Кости? – не очень уверенно спросил Заварзин.

– Так жжёт же, – пожал плечами Терентьев. – На ноль множит. Без остатка.

– Тьфу ты, пропасть, – Заварзин коротко выругался. – И действительно. Я бы вообще сказал, что это аннигиляция, если бы не одно «но».

– Которое из?

– Матки и эффекторы у нас, конечно, миниатюрные, – протянул майор задумчиво. – Но аннигиляция вещества, равного по массе одной матке или одному эффектору, снесла бы к хренам весь наш полковой лагерь, с такого-то расстояния. Тем более что матки сгорели на высоте. Сколько там было, метров пятнадцать-двадцать? Надземный взрыв, сам прикинь.

– Вообще-то лагерь под защитным колпаком, но в целом ты прав, шарахнуть должно было сильнее. Значит, либо это не аннигиляция, либо выделяемую энергию жрёт база. Что, между прочим, совершенно не исключено.

– А чего, у чужих и такие технологии есть? – мрачно осведомился Заварзин.

– У чужих много чего есть, – расплывчато ответил Терентьев и спустя несколько секунд добавил: – Впрочем, нам с того ни холодно ни жарко: какая разница, как именно погибли роботы? Главное – погибли.

Они просмотрели запись ещё разок на нормальной скорости и пару раз с замедлением, но ничего нового для себя не вынесли. Гибель маток и эффекторов была мгновенной, даже на предельном замедлении картина не особенно менялась. Пых – и нет робота.

– Что-то мне подсказывает, – насупившись, предположил Заварзин, – что новых пэ-эрок нам ненадолго хватит…

– Ну, если тупо отсылать их на погибель, то да, ненадолго, – Терентьев говорил спокойно, явно не особенно расстроившись гибели автоматов. – А если с умом?

– У меня, например, идей пока нет, – Заварзин нахохлился и с неудовольствием зыркнул на экран, где картинка застыла на паузе.

– А у меня есть, – сообщил Терентьев. – Могу поделиться.

– Будь уж так добр, – проворчал майор.

– На корабле мы шастали над базой даже не знаю сколько раз, и никто нас не жёг. Вот от этого и нужно плясать.

Виталия вдруг словно ужалило. До сих пор он тихонько сидел и внимал, а тут выпрямил спину и расправил плечи, разом сделавшись на добрую голову выше.

– Что? – вопросительно уставился на него мастер.

– А… в этих комплексах есть компоненты на основе артефактов? Или они чисто земные?

– Верно мыслишь, стажёр! – с выражением произнёс Терентьев и одобрительно на Виталия покосился. – В пэ-эрках точно нет, это я наверняка знаю. Ни в матке, ни в эффекторах, это старая разработка, ещё лунная. А вот за «Енотов» не скажу, надо проверять. Только сдаётся мне, в них тоже нету. И ещё одно соображение есть. На корабле мы всё-таки держались сильно выше, чем летели матки. Это тоже может играть немалую роль. Поэтому ближайший автомат будем высаживать с воздуха, на парашютике. Есть у тебя автономы?

– Есть, конечно, – кивнул Заварзин. – Но они ж тупые, куда им до комплексов.

– Да нам без разницы, все равно жечь, – поморщился Терентьев. – Первых – так точно. Готовь.

Заварзин тут же озадачил мичмана Стана и свободных бойцов, и они полезли в корабль-такелаг, летающий склад всякой полезной в полях всячины.

– Джексон!

Референт вопросительно поднял голову; некоторое время назад он облюбовал терминал в уголке и там угнездился.

– Нам нужен будет корабль, пару заходов над целью сделать. Через полчасика. Закажи, будь добр. Двухсотки, в принципе, хватит. Но в идеале – «Печору», бортовой ноль-два семнадцать.

– Конкретно эта вполне может находиться в полку, – честно предупредил референт. – Сейчас узнаю.

Джексон в который уже раз плотно сел на связь.

– А ты, Виталя, кропай программу пока. Можешь сильно не стараться, всё равно я думаю, что автономы тоже погорят.

– Что конкретно задавать?

– Десантирование, приземление, отстрел парашюта, спиральная разведка. Видео-аудиорежим отдельной фоновой задачей, прямо со старта.

– А сканирование?

– Не надо, потом допишем, когда и если удастся посадить хоть один автоном.

– Ну, это быстро тогда… – Виталий тоже припал к терминалу и минут на двадцать выпал из жизни.

Когда он на всякий случай вынул готовую программу себе в планшет и обернулся, увидел посреди аппаратной одного из бойцов Заварзина с какой-то округлой штуковиной в руках, похожей на каравай. Терентьев озадаченно таращился на эту штуковину.

– Это что? – спросил он, как Виталию показалось – опасливо.

– Робот-уборщик, – явно довольный собой сообщил боец. – Полотёр, пылеед. Система утилизации у него стопудово такая, как вам надо.

Терентьев молча считал планшетом опознавательный код, а потом вынул из сети и принялся листать описание оного робота.

– Ты гляди, действительно, – Терентьев поджал губы и покачал головой. – Изделие джи-эйч полста пять сто сорок три. Ты откуда такой умный, а, воин?

– Я в Академию поступал, на пилотский… – признался рядовой довольно спокойно. – Пролетел, правда. Через год опять попробую.

– Надо же, какой пошёл воин продвинутый, – Терентьев опять покачал головой. – А где ты его взял-то, полотёр этот?

– Спёр, – невозмутимо сообщил солдатик. – В столовой. Их там дофига, не хватятся.

– Ишь ты! Ладно, молодца! Наше вам сердечное шурупское спасибо!

– Служу Земле и Колониям! – осклабился рядовой. – Разрешите идти?

– Ступай, – махнул рукой Терентьев. – Виталя, на, держи описание – посмотри команды и прикинь, как его озадачить, чтобы он, если до поверхности доживёт, поползал там какое-то время.

– Сделаем, – кивнул Виталий, принимая описание в свой планшет и тут же вытаскивая его на большой экран.

С этой задачей он справился быстро, хватило пары минут: секунд тридцать на поиск раздела с командами, ещё полминуты на выбор подходящих и столько же на ввод. Полотёр был прост и примитивен, не сложнее волновой печи, поскольку разрабатывался для стада, но пользовались им и граждане – кому охота дома вручную убираться?

Терентьев с Заварзиным тем временем залили нехитрую Виталину программу в четыре автонома, каковые, уже расконсервированные и снаряжённые, в предстартовом режиме пребывали на пятачке перед аппаратной. Залили и, в свою очередь, полезли из «Платана» наружу, на тот же пятачок. Виталий, понятное дело, тоже не усидел.

Автономы, два сравнительно новых и два откровенно древних, полностью готовые к погрузке и заброске, ждали своего часа. Впрочем, по мелочи с ними всё равно пришлось ещё чуток повозиться: к одному древнему Терентьев зачем-то приклеил чёрный кругляш термоэмиттера, но подключать его никуда не стал. У одного из новых заменил современные батареи на обнаруженные в самом дальнем углу такелага атомные палеотаблетки. Остальные Терентьев не стал трогать, оставил в штатном состоянии.

– Ну, что, стажёр? Усёк, что происходит, или объяснить?

– Лучше объяснить, – честно признался Виталий.

Термоэмиттер и архаичные батареи его реально озадачили. Даже больше полотёра, хотя про полотёр Виталий имел одно соображение и подозревал, что оно недалеко от истины.

Терентьев картинно огляделся, потом приобнял Виталия и Заварзина за плечи, так, что все трое практически соприкоснулись головами, и тихо заговорил:

– Знач так, коллеги, рассказываю, но инфа дэ-эс-пэ. Улавливаешь, майор?

Заварзин с готовностью кивнул, невольно слегка боднув обоих «интендантов».

– По современным представлениям охранные системы зелёных наших человечков работают по банальному принципу «свой-чужой», а критерием служит материал, из которого сработаны большинство их артефактов. Условно говоря, «свой» для них будет в прямом смысле свой – сделанный по тем же принципам и из той же вырожденной материи. Я глянул спецификации «Енотов» и их матки – в них такое не используется, как и в пэ-эрках. Автономы же у нас, сами видите, разные: пара новых – в них силовой агрегат ещё наш, а вот питание уже современное, аккумуляторы чужих. Хотя и агрегат, собственно, собран по схеме чужих, но на нашей элементной базе. В итоге что мы имеем? Автоном номер раз, древний. Весь насквозь наш, по логике вещей системы чужих должны его без затей прибить, как тех же «Енотов». Автоном номер два: точно такой же древний, но я к нему присобачил эмиттер чужих. Эмиттер, как вы имеете честь видеть, не задействован и для функционирования автонома не нужен, но для мебели присутствует. Автоном три, новый: в нём используются принципы чужих, но нет их материалов, агрегат земной сборки и плюс старые таблетки вместо аккумуляторов. И автоном четыре: в нём агрегат опять же наш земной, зато питание чужое, аутентичное. В итоге мы имеем весь спектр вариантов: схема наша плюс материалы наши. Схема чужая, материалы наши. Схема наша, материалы чужие. Ну и полностью чужой вариант, который должен оказаться для базы своим.

– Понятно, – протянул Заварзин. – Номер один по идее должен сдохнуть, номер четыре выжить, а чего станется со вторым и третьим – как раз и будем поглядеть.

– Бинго, майор! – Терентьев отпустил коллег, отстранился и повысил голос: – Ну, чего там, Джексон? Будет нам борт или нет?

– Борт готов, – референт показался в люке аппаратной. – Стоит под парами. «Печора», но не та, что вы заказывали, другая – ноль-два тридцать два, уж извините.

– Ладно, потянет.

– «Бобик» выехал, – заботливо добавил Джексон. – Вам же эти железяки грузить, я правильно понял?

– Правильно, за «бобик» – отдельное спасибо, майор!

Когда окружающие вели себя корректно, Терентьев всегда был напоказ вежлив и доброжелателен – Виталий давно отметил это.

– Пока мы тут грузиться будем да до старта доедем, пусть взлетает и сделает пару заходов над объектом по разным азимутам. Высота не ниже трёхсот! Это важно, не ниже трёхсот! А потом пусть нас подбирает.

– Понял, передаю, – кивнул Джексон и исчез в глубине аппаратной.

– Ну, – Терентьев хлопнул ладонями и азартно потёр их одна о другую, – где там «бобик»? Не видно?

– А обед? – тоскливо вопросил один из двоих бойцов, назначенных грузчиками. – Обед как же?

– Обед? – Терентьев перестал улыбаться, взглянул на часы и пару секунд поразмыслил. – А на обед по дороге заедем! Прямо на «бобике»! Фигли бы и нет?

Бойцы моментально повеселели: война войной, а кормёжка по распорядку! Старый солдатский принцип, проверенный временем, а значит глубоко верный.

Виталий, во всяком случае, ничуть не возражал, хотя охотничий азарт его тоже захлестнул, не без этого.

Подождёт база полчасика, никуда не денется.

«Бобик» подъехал минут через семь-восемь.