Снег выпал.
Белые пятна раскинулись по земле.
Уходящая осень ещё пытается сопротивляться, снег нехотя тает – на улице около ноля, – но с серого неба постоянно валятся всё новые и новые заряды, тяжёлые, напитанные влагой снежинки летят отвесно, густо, неумолимо… Зима, спустившись с высоких гор, берёт своё и на равнине, осень проигрывает.
В салоне тепло, даже слишком, парки висят на крючках, из-за чего часть окошек закрыта. Тёплые штаны надевать рано. Но на облучке уже долго не посидишь, если только у тебя нет огромной медвежьей полости, как, например, у Гики.
Город остался позади. Какое-то время дилижанс тащился по дороге вдоль реки, пока не показался перекрёсток с полуразрушенным каменным столбом. Я даже с картой не сверялся, нам налево.
Это очень древняя дорога, наверное, потому и вымощена. Кое-где она заплыла потёками глины, есть и совсем чистые участки. На брусчатке след тает быстрей, в лесу копится между деревьями, сжимается, устраиваясь там надолго. Колёса стучали по камням, дилижанс то и дело било в мелкой тряске. Грустно как-то.
– Хороший город Элон, мне понравился, – неожиданно вспомнил Геллерт, вздохнув. Надо же, и его проняло.
Я оглянулся. Несмотря на раннее утро, на башнях Элона призывными маяками горели огни – видимость неважная, возможным путникам нужен маяк.
– А я стихи сочинила! – сообщила Лана. – И музыку.
– Вот это да! – обрадовался воин. – Стихи! Музыка! То есть это настоящая песня? Очень уважаю, читай!
– Марк, а тебе неинтересно?
– Отчего же, с удовольствием послушаю, меня Пречистый Ванк такими способностями не наградил… Гика! Отвлекись, послушай тоже!
Чуть скрипнула, приоткрываясь пошире, передняя дверь. Ничего, пусть проветрится.
– Но я сочинила только один куплет и припев!
– Остальное приклеится, – пообещал я. – Мы слушаем, дорогая.
Табуретки не было, и девушка начала напевать с места:
Снова горизонт дрожит,
Тают в серой дымке блики огней,
И опять со мной фургон закрытый
Да четвёрка лошадей!
Если за тобой погоня –
Это твой последний шанс…
Вынесут из боя кони
Старый добрый дилижанс!
Все захлопали. Жиденькие аплодисменты, зато от души.
– Чок-в-чок! Отлично спето, милочка, клянусь моим эфесом! – восторженно заорал охотник за головами. – Ничего себе, у нас в отряде есть певица! Не раз я слышал по вечерам в кабаках разные песенки: солдатские и рыбацкие, пошловатые и слезливые, про великие битвы и про скучающих у очагов матерей… А уж сколько их про несчастную любовь! Но эта – просто замечательна!
– Действительно, Лана, песня отличная, – сказал я. – И мелодия очень хорошая, пусть я и не очень в них понимаю… Ты молодчина!
– Лучшая из всех, что я слышал, – оценил Гика. – Она про нас всех. Чтобы понять её соль, надо самому сидеть на облучке, смотреть вдаль и находиться на чужой земле. Хозяин, тебе стоило купить девочке мандолину.
– Так кто же знал!
Взволнованная Лана стремительно краснела, было видно, что искренние бесхитростные оценки друзей пришлись ей по сердцу.
– Я прямо засмущалась…
– Все-таки удивительно, – не мог успокоиться Геллерт Де Вельд, – как Пречистый Ванк выбирает достойных, даря им такой божественный дар? Ну, посмотрите на меня! Велики ли мои умения? Крепко ударить мечом, вовремя закрыться щитом, пустить коня вскачь, вот и вся поэзия с музыкой!
– Голову кому-нибудь свернуть набок, – подсказал я.
– А! Хитро ли, даже ты сможешь, – небрежно отмахнулся воин. – Я ведь и писать толком не умею.
– Хочешь, научу? И быстро. Я умею! – предложила Лана.
– Ты не шутишь? Марк тоже, помнится, обещал, да ему всё некогда, весь в заботах и поисках, он же у нас учёный…
– Ничуть, можем начать прямо сейчас, всё равно делать нечего.
– Годится, согласен! – воскликнул обрадованный гигант и полез в свою сумку, где у него лежали бумага и грифель.
Я отвернулся и принялся смотреть в окно.
Слева к заброшенной дороге примыкало далеко раскинувшееся кладбище.
В городах оно чаще всего располагается на окраине или в центре города, реже – сразу за крепостной стеной. Не самый лучший вариант, но горожане хотят видеть родные могилы поблизости. Капище постепенно растёт, расширяется, пока не вступает в прямой конфликт с зоной жилой застройки, которой тоже требуется экспансия. Понятно, что живые люди свои интересы отстаивают гораздо лучше, нежели покойники; когда дома начинают подступать вплотную к могилам, делая дальнейший рост кладбища невозможным, усопших начинают хоронить в уже занятых местах. Бывали случаи, когда между погребениями в одной и той же могиле едва истекало полтора десятка лет… При новом погребении кости прежнего жильца вытаскивают и переносят в специальное подземное хранилище.
Видно было плохо, я надел парку и выбрался к Гике, усевшись рядом.
От некогда высокой каменной ограды остался лишь еле угадываемый контур. Ворот нет, остались лишь два столба метровой высоты. Большей частью над местами упокоения лежат толстые каменные плиты – здесь большие, массивные. Есть ли там надписи в духе: «Да почивает в мире»? И на каком они языке? Теллины говорят, что это капище к ним не имеет никакого отношения…
Ненавижу средневековые кладбища, жутко там!
Жутко в любое время года и дня, при любой погоде, с народом и без. На кладбищах водится нечисть. Что на Земле поддерживается страшилками и кошмарами, сценаристами и писателями, здесь – пугающая явь, периодические личные наблюдения. По какой-то причине привидения очень любят капища. И не только привидения… Тем не менее в местах захоронений нечисть никто не гоняет и охотников за нечистью для её искоренения не нанимает. Она как бы своя, нечисть эта. Родная.
Особенно страшновато проходить мимо ночами, когда городское кладбище залито мертвенным лунным светом. Кустики ивы, если они есть, таинственно шелестят листвой, как будто передавая друг другу тайны, погребенные вместе с усопшими… Среди склепов на камнях лежат высохшие букетики цветов, огрызки свечей. Здесь не принято оставлять на могилах жертвенную еду, но бездомные, так же как на моей родной планете, почему-то навещают это мрачное место, которому холодный свет и фантастические тени придают что-то одушевленное.
О-па! Шляпа на голове задрожала, а чуть позже дёрнулся и браслет-индикатор на левой руке. Всё-таки «Охотник за ведьмами» сканирует нечисть получше.
– Лана, Геллерт! Могут быть призраки, приготовиться! – крикнул я в салон, всматриваясь в развалины.
– Уже поняли!
Вибрация прекратилась так же резко, как началась. Не выскакивает нечистая сила, может быть, даже ушла… Лошади ведут себя спокойно. Пусть так будет и дальше.
Так вот, о ночном городском кладбище:
Представьте, как силуэт бездомного внезапно начинает двигаться в своём тряпье среди могил! Инфаркт! Ожившие мертвецы! Представьте, прошу, по-настоящему тёмную, грозовую ночь… Среди кучевых облаков блеснул ослепительный зигзаг молнии, на мгновенье озарив серые каменные глыбы монументов и постепенно обваливающиеся зубцы городской стены, малые башни и донжон замкового сектора… И вдруг – движущаяся тень! Что это – привидение, нечисть или освободившийся из-под тяжкого гнёта покойник? В мире, где есть магия, поверишь во всё что угодно. Холод пробегает по предплечьям, поднимая из памяти сказочно-постельные ужасы, хочется вжаться в угол кровати и забыть ту сказочку про исчезнувшую темноволосую девочку, которую рассказала перед сном добрая бабушка…
– Э-гей! Кыш-кыш! – зычно проорал возничий, резко взмахивая длинным кнутом с волчьей свинчаткой. – Стрелы арбалетной захотели, крысы крылатые?!
С камней в небо через падающий снег поднялась стая больших антрацитовых ворон. Смотри-ка, давно пусто на кладбище, а налетают целые стаи пернатых хищников – что им тут делать? Может, и волки заходят, просто для того, чтобы хором повыть на Луну. Загадочный хищник, не понять порой его ритуалы.
Дилижанс уже проехал мимо, но зловещее карканье всё ещё оглашало окрестности…
По уму – клад для археологов и палеонтологов. В реале – век бы не бывать.
Чтобы успокоить нервы, я достал свою трубочку. Неторопливо набил, прикурил и начал медленно пыхать ароматным дымком, выпуская в небо густые синеватые клубы. Козырёк, нависающий над скамьёй возничего, отлично защищал от снегопада, ветра не было, а парка хорошо согревала – сиди и получай удовольствие.
– Больше людей не встретим, – уверенно сказал я Гике.
– Отчего же? А Выселки? – он с удивлением повернул ко мне голову.
– Какие такие выселки? – От неожиданности я закашлял, да так сильно, что отложил горячую трубку в сторону.
– Поселение есть небольшое, скоро будет…
– Это точно? Кто тебе такое поведал? – Выходит, я чего-то не знаю.
– Мужики в Элоне, – коротко ответил возничий.
Полный бардак. Еду, сам не знаю, куда. И Гика хорош, мог бы и поделиться!
– Что же ты мне раньше не сказал! Нам и так отовсюду грозит опасность, а тут ещё и Выселки какие-то!
– Хозяин, ну, это… Так я ж думал, что ты знаешь. Прости уж! – широко округлил глаза возничий, только сейчас осознавший, что сделал ошибку.
– Ладно… А как далеко этот посёлок? И вообще, выкладывай давай всё, что знаешь, чего клещами тянуть?
– Да велика ли разница, мимо не проедем…
Проклятье, твоё спокойствие да мне бы в душу!
– Странные людишки там живут, так о них говорят знающие люди в Элоне, – продолжил он рассказ. – Никто с ними не якшается, незачем, всё едино по этой дороге теллины не ездят, зачем им сдались эти проклятые горы? Они экспедиции не затевают, как некоторые. А на Выселках сплошь уроды и сумасшедшие, такое рассказывают. Немощные да корявые. Кому такие нужны? Вот и варвары их не обижают.
– Что-то тут не так, – решил я. – Разве теллины высылают своих на сушу? Я слышал, что приговорённых отправляют вниз по реке. Посадят на лодку-долблёнку, дадут большой ножик, и плыви себе с миром.
– У нас, керков, именно в такие деревеньки и выгоняют, присматривать легче… Это не теллины. Пришли откуда-то давным-давно и живут себе.
– Если бы давно, то все перемёрли бы! – усмехнулся я.
Он скинул капюшон и почесал ежик волос на затылке.
– Ну, значит, пополняются.
И ты думаешь, что меня успокоил? Пополняются…
– Скажешь, когда появится, – дежурно приказал я и полез в тепло.
Обучение грамоте уже закончилось, продлёнку отменили.
– Устал он, Марк! – сразу наябедничала Лана.
– Право же, друзья, хватит на сегодня упражнений с проклятым грифелем, – ворчливо произнёс охотник за головами. – У меня уже все пальцы в мозолях, словно шкура бородавочника, зачем себя так истязать? Лучше послушаем Лану, пусть она ещё чего-нибудь споёт своим дивным голосом! Помнишь Милию, слепую певицу с зелёными глазами?
– Я помню! – хлопнула в ладоши Лана. – Она как-то приезжала к нам в Балместри! Удивительная девушка, как поёт!
И бывшая студентка тут же пропела фрагмент:
В краю, где бродят призраки, семья простая жила:
Мать да отец, пять сыновей и доченька одна…
– Ого! Ты поёшь ничуть не хуже, клянусь, – улыбнулся Геллерт. – Не хватает лишь красной мандолины и золотого колечка на левой руке!
– Хм… У певицы было колечко? – удивился я.
– Понимаю, тебе было некогда её рассматривать…
– Мне, конечно, очень приятно, что вы сравниваете меня с великой певицей, которую любит вся Ванкора, но я не осмелюсь и приблизиться к её высотам! – привстав, заявила Лана с легким реверансом. – Неужели ты действительно думаешь, Гел, что люди станут меня слушать?
– Лопни моё жадное брюхо, если я не куплю тебе самую красивую мандолину! – прообещался воин.
– Вот как? Кстати, колечко в Элоне видела, точь-в-точь как было у певицы.
– Где?! – спросил я излишне резко, пугая девчонку.
– Святые угодники, да что с тобой, Марк Уишем? В лавке ювелира, конечно! Широкое и тяжёлое, красивое до безумия.
– Эх, надо было купить…
Лана тихо ойкнула, но я услышал поздно, брякнув в довесок совсем уж ненужное:
– Пригодилось бы для опытов. Это же редкость!
Не быть мне светским человеком! Услышав это, девушка начала всхлипывать, а Геллерт Де Вельд посмотрел на меня, словно перед ним был сосновый пень, по ошибке прикинувшийся человеком.
– Лана, я совсем не это хотел сказать! Чёрт… Что тут будешь делать? Всему виною мой дурацкий язык! – воскликнул я, опомнившись.
Второй раз за день у нас с нею разлад на пустом месте.
«Не ври сам себе, Марк, отнюдь не на пустом, а на «месте», до краёв наполненном твоей непробиваемой тупостью и бестактностью».
– Геллерт, сходи к возничему. Там скоро появятся какие-то Выселки, будь они неладны, надо бы понаблюдать.
Мне вовсе не улыбалось остаться в паузе наедине с надувшейся девчонкой. Да и чёрт с ней, всё, хватит с меня этих рефлексий!
Буду сидеть, молчать и думать, тем более что подумать есть над чем. Когда ещё удастся… В суровые будни предаваться размышлениям решительно некогда: то устанешь, как лошадь, то напьёшься, как свинья. А дальше точнёхонько по сценарию, подсказанному Ланой, – хочется упасть на мягкую перину и спать как можно дольше.
…Как я уже говорил, ни у кого на Ванкоре нет ни малейшего понятия, что такое местная «магия», так я условно назову весь комплекс необъяснимых феноменов, сущностей и сил, в полном достатке имеющихся на этой странной планете… Да и быть не может понимания феномена при столь низком, даже зачаточном, развитии наук. Хозяева алхимических лабораторий ещё как-то трепыхаются, пытаясь поодиночке найти «истину», а вот монахам, изготовителям артефактов и прочим причастным научные объяснения не нужны вовсе. Магия, и всё! Колдовство, точка.
Я не вправе давать экспертные оценки, учёным меня считают исключительно соратники по экспедиции. Наивно же могу предположить, что на планете действует какое-то «поле», так или иначе активизирующееся. Пробуждённой силой в какой-то мере могут воспользоваться люди. Она же способна плодить нечисть и нести беды.
Амулеты изготовлены из какого-то минерала. Может быть, известного на Земле, может, ещё не открытого.
Эмпирическим путём жители Ванкоры узнали, что главным противодействием нечисти является серебро, безупречно действующее средство, которого она боится панически, и при контакте с ним исправно испускает свой нечистый дух. А вот на пресловутые осиновые колья, будь они хоть трижды заточены и покрыты вязью особых защитных рун, эти порождения Тьмы не реагируют. Большинство заклинаний вообще не работают по нечисти, они предназначены для воздействия на человека. Есть особые, но эти сложны в исполнении…
Бесполезно уповать на связки чеснока, и тут земная мифология не помогла.
Почему я вспомнил о Земле?
Есть веская причина: Ванкора – точно такая же «обжитая матрица», как моя родная планета. В этом нет никаких сомнений. Именно существование Ванкоры доказывает неоспоримый факт: во Вселенной разбросаны планеты-матрицы, где начинают и заканчивают свой путь цивилизации людей. Людей, а не пауков или мыслящих камней! Впрочем, может быть и вместилище для последних, однако меня, как человека, они пока не интересуют.
Как мне представляется, существенное различие в приодетых загодя матрицах заключается в географии, ассортименте материков и океанов, островов, гор, рек и прочего.
На всех матрицах одинаков не только человек разумный, как главенствующий вид, но и его внешний вид, общая антропометрия, за исключением расовых разнообразий и с учётом колоссальной пластичности вида в принципе. По большому счёту, биологический мир планет одинаков в целом. Есть, конечно, эндемики, но они ничего не определяют.
Естественно, в процессе цивилизационного развития рукотворную среду начинает определять фактор эргономики, а она тоже одинакова. В итоге получаются похожие миры – на основе матрицы поэтапно формируются сходные цивилизации.
И теперь, внимание, вопрос: если на Ванкоре есть магия, то может ли она быть на Земле?
Быстрый и очевидный ответ: нет, невозможна. Не найдена. Не доказана научно.
Тогда каким образом объяснить пусть и мифологическую, но ярко прописанную на родной нашей планете роль благородного металла в деле отпугивания нечистой силы? Прописанную настолько подробно и образно, что её запросто можно сравнивать с ванкорскими практиками. Так вот, при сравнении выясняется, что они совпадают – наше мифологическое и здешнее реальное.
За исключением одного – нет помощи старшего по рангу в таблице Менделеева.
На Земле в перечне средств от нечистой силы нет золота. И потому есть загадка. Эта необъяснимая тайна невостребованности золота как панацеи от «дурного» не раз занимала людские умы. Действительно, почему?
– Только давай без позорной зауми, – сказал я вслух сам себе.
– Что, Марк? – тут же спросила Лана.
– Так, задумался кое над чем…
Действительно, лучше не фантазировать о том, в чём ни черта не смыслишь… Так ведь я для единственного стараюсь – хочу определить цели и резоны! Как свои, так и партнёров, ребятишек ничуть не глупее меня.
Хорошо, позволю себе ещё немного побаловаться.
Что, если такое же магическое поле некогда существовало и на Земле, чем мы хуже многих? Могло ли это обстоятельство заставить человечество именно золото выбрать материальным мерилом стоимости?
Ведь выбрали! Ну да, оно не тускнеет… Достаточно ли этого? Нет.
Золото красивое. Ну, это на любителя, по мне так полированная медь гораздо красивее. Тяжёлое, и что с того? Не поддаётся воздействию большинства кислот… Какая разница, много ли было кислот в древней Месопотамии? Десятки веков золото тупо не находило практического применения в ремёслах – оружие из него не сделаешь, слишком мягкое, в механизмах не используешь. Только в украшениях. Положение дел изменилось с открытием электричества, когда практическая роль золота чуть возросла. Именно «чуть».
Но ведь древние вряд ли выбрали такой эквивалент, надеясь на будущую электронику!
То же самое касается платины и палладия. По идее, и эти благородные металлы должны исправно глушить призраков, причём лучше серебра. Однако земная мифология их почему-то обходит стороной. Ладно, и платину, и палладий люди открыли довольно поздно… Идём дальше, вспоминаем.
Как известно, палладий с его высокой каталитической активностью на сегодняшний день чертовски нужен автомобилестроению. Однако как только Россия, основной производитель мирового палладия, начала зажимать огромные объёмы ценного металла в хранилищах, тут же начались разговоры о необходимости поиска другого решения, например, использования для тех же целей золота и платины. Это существенно дороже, и всё же – понятно потенциальное возрастание практической роли золота в промышленности.
Если в катализаторах самых разных типов благородные металлы взаимозаменяемы, то почему они не взаимозаменяемы в земной магической мифологии?
На Ванкоре всё становится на свои места: золото – самое лучшее средство против нечисти, оно гораздо сильней серебра. Просто его мало.
– Ещё чуть-чуть можно, – подбодрил я сам себя вслух. Лана уже не удивилась.
А если я допущу, что в стародавние времена это таинственное поле проявлялось в полный рост и на Земле, меня не четвертуют? Поле или же эфир, впервые озвученный, как некая данность, Платоном и наивно обоснованный в семнадцатом веке Рене Декартом…
Было время, были мифы и герои. Медузы Горгоны, Циклопы, Одиссей с его невероятными приключениями и знаменитые подвиги Геракла. Потом стали актуальны ведьмы, оборотни и призраки, заметьте, со временем масштаб нечисти мельчал! Но почему мельчал?
Поле ослабевало, вот почему. Терялась мощность, либо оно проседало, уходило в землю, в сторону, в другое измерение, преобразовывалось, теряя или изменяя свойства – один Пречистый Ванк в курсе, но его не спросишь.
Получается, что на каком-то этапе магических изменений отпала необходимость в золоте, да-да, с какого-то момента в качестве главного средства борьбы с нечистой силой начали считать серебро. Тут как раз подоспело время письменной истории человечества, начавшего хихикать над вредными суевериями, хотя остаточное поле или эфир вполне могут проявляться и на Земле и по сей день, только очень слабо, дискретно и неэффективно.
Кто этим будет заниматься? Никто, засмеют.
Однако в целом «металлическая» память у народов осталась, остались и предания о волшебстве и нечистой силе.
Уф, что-то я бодро начал.
Надо бы ещё одну трубочку дунуть, на корме, чтобы тут не дымить.
Ибо табак – яд, ядрёный лапоть…
Сидя на заднем облучке, я дымил и тупо пялился на колею, оставляемую колёсами дилижанса. Там, где снег подтаивает, следы вскоре исчезнут. Там, где он уляжется на зиму, колею занесёт новыми зарядами. А вот на глинистых пятнах следы колёс дилижанса останутся, наглядно показывая даже не следопыту, куда мы направляемся. Не нравится мне это.
Полезу обратно.
– Итак, на Земле золото недостаточно востребовано практически, не то что на Ванкоре, где его по каким-то причинам очень и очень мало. А в денежный оборот запускать – жалко, и финансовые институты мешают, все страны прячут золотишко в виде неприкосновенного запаса… В ювелирные изделия – несерьёзно. В электронику – дорого. А что такое золото? Сырьё, прежде всего.
– Святые угодники, Марк! Конечно, это интересно, но я ничего не понимаю, ты о чём?
Ага, уже вслух вещать начал…
– Не обращай внимания, просто думаю.
Мало ли мы наслушались про непременную позорность сырьевой экономики?
Дескать, никак она не соответствует званию великой страны. Мол, очень уж это просто. Не знаю, может быть, в странах Персидского залива нефть добывать и просто, а вот в Сибири и в Арктике – чертовски сложно. И газ – тоже. А транспортировка? Там новых технологий выше крыши, и уже одно их освоение есть крепкий шаг вперёд по дороге технического прогресса. Руду добывать ничуть не легче, чаще даже сложней, ведь там вахтовым способом не обойдёшься, на месте добычи и переработки надо строить города. Я уже не говорю о самостоятельном выпуске соответствующего оборудования и общих инновациях в отраслях. А кадры? Сварщики высшего разряда, умеющие сваривать трубы под давлением, да ещё и в условиях сверхнизких температур, априори ценней для общества, чем десятки тысяч наспех обученных низкоквалифицированных работников, тачающих по всяческим подвалам модные «итальянские» шмотки. Это может делать кто угодно, хоть в Китае, хоть во Вьетнаме.
Работать в Арктике на нефтяной платформе или извлекать из земли руды глубокого залегания способна далеко не каждая страна.
Кроме того, как выясняется, даже самые развитые из стран, обладающие постиндустриальной экономикой, с превеликим удовольствием при первой же возможности занимаются этой самой презренной сырьевой экономикой, за хвост не оттащишь! Только дай! Скажите, что будет делать Бельгия, если на её крошечной территории внезапно обнаружится огромное нефтяное месторождение? Заткнёт и забудет?
Все спят и видят: как бы заполучить… сырьё! Желательно побольше.
А напротив представителей пошлых сырьевых устремлений контрагентами стоят форейторы прогресса и поступательного движения. Это же совсем другое дело, они в виртуальном почёте! Так давайте выявим лучших в тех форейторских рядах, что есть некая квинтэссенция Сияющих Вершин научного и технического прогресса?
Правильно: Главкосмос и НАСА.
Именно здесь собраны лучшие умы и достижения всех отраслей знаний, самые современные технологии и материалы, именно туда стекаются яркие идеи, государственные дотации, а теперь уже и частные капиталы, пожертвования и интересы медийных ресурсов. Здесь работает могущественная международная кооперация, сохраняющаяся даже во времена серьёзных политических или экономических противоречий…
Там, исполняя вековую мечту человечества и используя все известные достижения, готовятся прорывы в деле освоения других планет.
Ещё один вопрос: зачем всё это?
Покорение космоса – чертовски дорогое дело, знаете ли. Даже если речь идёт о столь близкой к нам Луне. Конечно, можно оставить космос исключительно науке, для общего нашего развития. Только тогда и вклады в отрасль будут соответствующие. Копеечные, по космическим меркам.
Для настоящего освоения (а не робкой дистанционной разведки) даже ближних планет Солнечной системы нужна экономика космоса. Что уж говорить о космосе дальнем… И такую, годную, экономику почти нашли.
Вы не поверите, сырьевую! Ту самую, безусловно презираемую, трижды проклятую, позорную и «отбрасывающую назад». «Мы сырьё возить будем!» – решили умники. С планет, спутников и астероидов. Парадокс: сверхтехнологии и сверх-идеи, и вдруг – сырьё! Более чем странно: среди льдов и штормов добывать сырьё с помощью сложнейших устройств и технологий некошерно, а таскать его с Луны – показатель прогресса высшего порядка. Как такое может быть? «А вы попробуйте, привезите чего-нибудь с Луны! Не можете? То-то и оно! Рубашки шить да смартфоны собирать может любой! А в космос полететь с лопатой?»
Постойте, мы ведь вроде это уже где-то слышали…
Тем не менее первичная стратегия была принята: космос в практическом, а не в чисто научном плане – добыча дефицита вне пределов Земли…
…За окном сыпал мокрый снег, дробно стучали копыта, всё так же поскрипывали рессоры, печка, лишённая подкормки, медленно остывала… Мужики впереди о чём-то разговаривали, Лана старательно делала вид, что читает любовный роман. Я складывал кирпичики, собирая в целое некий конструкт. Хорошо это делать, когда тихо…
…Договорились. И вот тут вышла заминка: какое конкретно сырьё наиболее перспективно? Желательно дорогое. Очень дорогое. Настолько, чтобы его привоз на планету-матку был способен полностью окупить колоссальные затраты по осуществлению процесса, а в идеале – дать инвесторам хорошую прибыль.
Всё бы ничего, поначалу прорисовывалось и складывалось. Но человечество медлило, космонавты уже не хотели летать в жестяных банках, в сферу приходили новые открытия и наработки: никуда ещё не полетев, детища космической отрасли дорожали не по дням, а по часам. Вдруг выяснилось, что требуемый для полёта на Марс космический корабль стоит дороже, чем если бы все его детальки были выполнены из чистого золота!
Значит, надо строить монстра, ёмкого на груз. А сколько будет стоить он? Проклятая стоимость космических проектов висит над главной мечтой думающего человечества дамокловым мечом.
Но не только в этом проблема.
Представьте, что идёт набор в экипаж огромного звездолёта, отправляющегося на новую планету. Вроде никаких вопросов не должно возникать, нужное дело… И вдруг – парадокс. Вспомните знаменитые фантастические произведения про отправляющихся в Дальний Путь – как же их провожали! С честью, с гордостью и радостью, ведь люди едут осваивать Новое, расширять горизонты. Но такая гипотетическая процедура осталась в фантастике XX века. Сейчас, увы, подобный крейсер будут провожать матами, улюлюканьем и криками «Гады!» – вот так изменился мир и мы в нём… Настолько, что любая мысль о прорыве через кокон у обывателя вызывает лишь злость и возмущение: «Куда деньги тратят, сволочи, лучше бы смартфонов дешевых наклепали!» и «Самых лучших забираете!».
Ладно, экипаж сформирован, выделенные деньги материализовались в большой космический корабль. Допустим. Построили и долетели: на поверхность выбежал отряд старателей и начал грузить в трюмы булыганы самородного золотишка, удачно разбросанного по всей планете. Памфлет? Да нет, реальные ожидания планирующих…
Всё это богатство в немыслимом количестве размещается на борту монстроподобного грузовоза типа «Ностромо», что весьма убедительно показан в старом знаменитом фильме «Чужой», корабль отправляется к Земле. Там он каким-то образом плюхается на поверхность планеты, умудрившись не продавить мантию, либо же висит на орбите пугающим обывателя чудовищем, а груз потихоньку начинают таскать маленькие шатлы. Годика два-три, да ещё с неизбежными статистически поломками, авариями и катастрофами.
И вот – всё добытое золото спущено. Что произойдёт?
Правильно, оно моментально и фатально упадёт в цене.
Внимание, при той же практической никчемности – ну, не нужно человечеству столько контактов в электроцепях и напылений в платах, не сносить ему столько колец на пальцах и серёжек в ушах. Да и зачем носить дешёвое, отныне не престижное?
Одновременно золото потеряет звание эталона стоимости.
И кому это надо, извините?
Начались поиски другого сырья, более рентабельного.
Учёные вспомнили о некоем Гелии-3, который подаётся ни много ни мало как самое эффективное термоядерное топливо будущего. Его можно добывать на Луне, правда, это очень дорого, муторно и технологически сложно, ведь для добычи одной тонны изотопа потребуется переработать не менее сотни миллионов тонн лунного грунта. Фабрики нужны, лунные города! Сколько всё это будет стоить землянам? Потом надо доставить накопленное сырьё на Землю, где на немыслимой температуре поджечь его в управляемых термоядерных реакторах, которых ещё нет, и неизвестно, появятся ли они вообще, ещё необходимо изучить техническую возможность осуществления подобных реакций.
Неизвестно и то, какие проблемы на этом пути ждут нас в будущем – а такое бывает всегда…
Короче, инвесторы не в восторге.
Такая же история произошла и с ураном. Доставка руды невыгодна, не окупается. Обогащённый на месте уран требует безопасного производства.
Кроме того, в урановое дело тут же вмешались экологи и широкие массы. Что будет, если на спуске очередного грузового челнока с радиоактивным веществом произойдет катастрофа с разрушением спускаемого аппарата? В атмосфере взорвётся настоящая грязная бомба, опыляющая огромные территории, причём непредсказуемо… А как скажутся на экологии сами массированные старты с поверхности ракет на жидком топливе, выжигающих кислород планеты?
Постепенно приходило понимание, что наиболее оптимальный вариант таков: системно на Землю ничего не таскать, а перерабатывать природные ресурсы спутников и планет на месте. Для обеспечения эффективной колонизации.
Всё чаще и чаще начали раздаваться голоса тех, кто доказывал, что главная цель освоения космоса – обеспечение человечеству дорожки отхода, ведь теоретически при какой-либо глобальной катастрофе на Земле вполне можно найти укрытие для людей на других планетах. Если создавать такие площадки заранее, то нужно в больших количествах находить и подбирать добровольцев, готовых навсегда покинуть родную Землю, ставить внеземные поселения, развивать промышленность, конструировать надёжные автономные системы жизнеобеспечения. Трудностей очень много. Скажите, сколько человек готовы покинуть дом родной и с колоссальным риском отправиться в даль космическую? Ведь разговор здесь идёт не о десятках и даже не о сотнях людей! В этом инфантильно-ленивом мире найти пассионариев непросто. Не чудаков и фриков, а высококлассных специалистов. Ради чего они поедут, будучи прекрасно устроены и востребованы на Земле?
Тем не менее вектор был задан.
И вот теперь у меня перед глазами лежит планета Ванкора, натурально рвущая те самые шаблоны…
Здесь всё пойдёт иначе!
Перспективные виды вооружения земного типа не сработают, ведь одновременно с их разработкой будут развиваться и средства их блокировки. Представьте себе амулеты совсем другого размера и силы, которые сведут на нет все преимущества баллистически эффективного снаряда вытянутой формы, независимо от того, вращается он вокруг своей оси или нет. Совершенствование таких амулетов со временем позволит повысить «разрешение отражения», и вскоре даже простая ружейная пуля не сможет попасть в цель.
С другой стороны, пока что невозможно представить перспективы развития боевых и прочих заклинаний. Наиболее сильные из уже существующих способны порождать нечисть, пока что только привидений, хилых и лишенных всякой бодрости. А если фриланы или керки придумают такие заклинания, что в войнах начнёт участвовать по-настоящему боевая нечисть размером с двухэтажный дом?
Никакого ядерного оружия не надо! Система сдержек и противовесов будет выстроена очень быстро. И начнётся относительно мирное развитие. С очень интересными перспективами. Думаю, тут многие смогут пофантазировать. Если магическое поле способно отклонять летящий предмет, сообщая ему свою энергию, то нельзя ли использовать эту энергию более полно? И на Ванкоре появятся виды транспорта принципиально нового типа, требующие чрезвычайно мало собственной энергии, она понадобится лишь для разгона, для активации и управления.
Вот теперь можно опять вернуться к золоту.
Ясно, что роль благородных металлов на Ванкоре тысячекратно возрастёт, тут они будут востребованы, как нигде!
Платина, золото и палладий, а возможно, и другие металлы вполне способны весомо участвовать в управлении магическим полем, вплоть до полного его уничтожения на выбранных участках. В комбинациях с мерами стимулирующими они создадут своеобразный комплекс управления с чрезвычайно интересными перспективами.
А изучение природы магического поля?
Представьте, что отныне и на Земле его можно будет пробуждать ото сна! Локально и строго дозированно. Согласитесь, в вопросе целесообразности освоения человечеством новых миров появляются совершенно новые смыслы…
Сейчас здесь нужны учёные – настоящие, а не липовые, как я, – люди, способные грамотно исследовать необычный мир и быстро самообучаться. Я же могу быть испытателем, как эксперт по здешней нечисти. Давайте новые образцы, опробую! Кому, как не мне, человеку, пешком прошедшему чуть ли не всю Ванкору, много раз сталкивавшемуся с нечистью и неоднократно побеждавшему её, доверить такую роль!
Готов, в общем-то. Был готов, без всякого прогрессорства.
Пока в ход событий не вмешались американцы, начавшие жёсткую, неожиданную и несомненно злонамеренную игру. Отныне карты спутаны.
И я ничего не могу поделать, кроме физического уничтожения легко возобновляемых серых, что ничего по большому счёту не даёт.
Марк Уишем фактически бессилен. Пока.
Проклятье, скорее бы финиш!
…Когда я поднял глаза, то увидел, что Лана всё так же увлечена чтением, а Геллерт теперь сидит внутри салона и правит оселком наконечник одного из метательных копий, остальные снаряды ждут своей очереди.
– Смотри-ка, он проснулся, Лана! А я уж подумал, что наш учёный – лунатик! – хмыкнул Гел.
– Весьма похоже, – тут же откликнулась девушка. – Была у меня одна подружка-лунатик. Ночами она выбиралась из постели, отворяла двери и через слуховое окно выбиралась на крышу, где спокойно ходила по самому коньку и стояла всю ночь в обнимку с флюгером.
– И не убилась?! – восхитился воин.
– Лунатики никогда не убиваются, – уверенно заявила девушка. – Её вылечил один заезжий знахарь. Знаете, как? Он со всего маху ударил её по голове большой подушкой с заговорённым гагачьим пухом, бедняжка упала без чувств, а когда очнулась, ночные хождения прекратились, сейчас и сама не верит тому, что ей рассказывали родители.
– Сон – великая штука, – согласился Геллерт. – Один достопочтенный человек как-то сказал мне, что все вещи вокруг нас рождены нашими же мыслями, и когда ты перестаёшь думать, то пропадают и вещи. Поэтому я точно знаю, что когда я сплю после доброй попойки без единой мысли в голове, то все вы пропадаете… Твоя подруга спала неглубоко, и не все мысли исчезли, вот она и умудрялась контролировать своё тело. Ну что, мой учёный друг, угодил я в самое яблочко?
Растет у охотника за головами вокабуляр, прямо на глазах.
– Пожалуй…
Я потянулся, сцепил руки и хрустнул костяшками пальцев.
– Как там, не видать ещё Выселок?
– Не уверен, что это селение вообще есть на белом свете. Мужики любят почесать языки впустую, вот и наплели с три короба, а Гика и поверил. Человек разумный должен держаться подальше от трепачей. Но если бы все мы были разумными, то и бед бы не было… А они есть.
– Хорошо, если так. Мы уже близко к цели, лучше бы без пауз.
Дилижанс миновал одинокую скалу, чащоба начала редеть, между полосами тайги показалась широкая поляна.
– Марк, мы там с возничим поговорили немного, подумали да посоветовались…
– Готов слушать, – кивнул я, с трудом сдерживая зевоту. Трудно переключиться с глобальных проблем на обыденность.
– Скажи, ты ведь не всё рассказал командору?
– Конечно.
– И про серых ничего?
– О них ни слова, только о подозрительных чиновниках. Иса Ханеди показался мне человеком ответственным, преданным родному Элону и неподкупным. Но от греха подальше… Рассказал о происшедшем в Грандуре во всех красках.
– И о паломнике ни слова?
– Гел, что ты меня пытаешь? Ни слова! Не смог!
– Я понимаю, это было бы не по-нашему, – вздохнул воин. – Клятый Орон крепко помог нам. Ещё ведь неизвестно, как бы мы выбрались из города! Просто интересно, знавал ли его командор? Ведь Орон – человек заметный, такой и должен возглавить бунт.
Я пожал плечами.
– И вот мы с Гикой подумали…
– Да о ком же вы, чтоб ты лопнул со своими загадками, подумали!
– О Милии! – рявкнул Геллерт.
Услышав уже неоднократно звучавшее в салоне имя, Лана с интересом посмотрела на нас: вдруг опять начнём нахваливать.
– При чём здесь эта певичка? – с недоумением спросил я и тут же заткнулся.
Конкретно.
У меня отличная память, профессиональная, тренированная. В голове чуть не загудело, мысли побежали одна за другой, образы, запахи и звуки быстро сменяли друг друга.
– Ты хочешь сказать…
– Будь я проклят, если не она! Под свои же напевы посеет смуту в души жителей Бикады! Посуди сам, Милия – очень уважаемый человек, ее любят и ждут, слова песен разбирают на буковки и во всём ищут что-то этакое! – он сочно щёлкнул пальцами. – Тихая девушка со стальным сердцем и храбростью льва! Она рождена для того, чтобы смущать людей.
– Но ведь Милия слепа, – возразил я неуверенно.
– Ага! Тоже сомневаешься?
Как сказал тот простолюдин: «Это наша любимая Милия! И право же, она всегда уважает здешний народ! Почему власти Бикады не возьмутся за дело и не выпорют этих жлобов-трактирщиков, платящих за такие песни сущие гроши? Девица – гордость Ванкоры, но что я вижу? Любой владелец кабака из моей Мидовы за стыд почтёт, если такая знаменитость пройдёт мимо его заведения, а здесь бедная девушка вынуждена петь в самом задрипанном кабаке!»
Да уж, такая бестия действительно может поднять и повести в бой толпу.
В виде мягкой силы. Ведь вольная Бикада в освобождении от ига не нуждается, там просто нужно сменить всю власть. Соответственно, для такой тихой подрывной работы совсем не нужен яркий герой, вроде Орона. Нужна именно мягкая, тихая сила…
– Пречистый Ванк, а ведь это может оказаться горькой правдой! – признал я.
– Что, друзья, красная мандолина отменяется? – горько спросила Лана.
– Ничуть, дорогая. Музыка вечна… Просто очень плохо, когда знаменитая певица оказывается под подозрением в подготовке мятежа.
– О каких подозрениях ты говоришь, Марк? По-моему, всё ясно!
– Только о подозрениях, Гел! – отрезал я. – Хватит о грустном, информация принята к сведению. Она не радует, но сейчас не до того, нам надо спешить, если хотим быть в Долине Башен до темноты.
Дорога уверенно шла в гору. Снег прекратился.
Скоро перевал.
Не специалист я по зиме и лютым холодам, никогда не жил на северах или в Сибири.
Я вообще-то из Москвы, климат Подмосковья для меня оптимален, лучшего и не надо. Правда, редко там бывал, всё больше в городе… Однако много читал, готовился. Всё больше в теории. И поэтому многое в новинку.
Уже в самом начале дороги через перевал улучшившаяся погода подарила нам замечательные кругозоры. На востоке путь перекрывала гребенчатая цепь красноватых утесов, на севере – ещё более заметные, даже за дальностью величественные горы с двумя остроконечными вершинами, блистающими вечными снегами. Слева – чуть просевшая трапеция наподобие белой палатки; справа – конус. Названий на карте нет, поэтому так мы их и поименуем: Пирамида и Палатка. И на карту.
Здесь начинается зона высоких горных пихт, климат, как я представляю, среднесибирский. Выше километра тайга заканчивается бурой полосой пожелтевшего криволесья, там стоит мелкий изогнутый лес, большую часть года придавленный снегами. Ещё выше – горные луга, сейчас не зелёные, а сероватые.
По склонам тут и там видны лавинные прочёсы. Там, где лавины бывают реже, ухитряется закрепиться бук – характерного вида деревья, угнетаемые снегами, стелются вниз по склону и, лишь окрепнув, устремляются к солнцу. Слабые лавинки для такого пружинистого леса не опасны.
Вроде бы подъём прекратился, дилижанс вошёл в поворот.
– Селенье впереди! Хибары какие-то, народ шевелится! – громко проорал сидевший на облучке Геллерт.
– Вот и Выселки, – произнёс я с облегчением.
Значит, едем правильно, хорошо. Недоумение вызывает отдалённость от тракта и города, сложно тут жить. Подхватив отточенные до бритвенной остроты копья, возничий поторопился сесть рядом с воином, мы же с Ланой смотрели в окна.
То там, то здесь возле дороги я видел группы низких уродливых жилищ, больше похожих на охотничьи балаганы, нежели на нормальные дома. Позор вам! Неужели нельзя было поставить нормальные срубы? Лес вокруг есть, и неплохой… Местоположение балаганов, порой укрытых в высоком кустарнике и камнях, выдавали столбы черного дыма, выходящего прямо через крышу – свидетельство примитивного быта и чрезвычайно низкого благосостояния хозяев. Кое-где в кривоватых дверях стояли угрюмые бородатые аборигены без шапок, из-за их спин высовывались чумазые дети. Что ж, если внутри топят по-чёрному, то всё будет в грязи и копоти. Двускатные кровли из наваленных веток почти касались земли, скорее всего, это полуземлянки.
– Гика, не задерживайся, едем без остановки!
– Да я и не собирался, хозяин!
Ну и видок у отселённых! Чуть поодаль сбились в кучу, словно стая голодных крыс, какие-то одичавшие существа – некоторые даже босы, с голыми по локти руками, и это на таком холоде… А ведь все с оружием! Кроме дубин, каменных копий и топоров у дикарей были луки и железные сабли.
Неожиданно дилижанс остановился, заржали лошади.
– Ты приготовься на всякий случай, – бросил я Лане, одновременно отмечая, что в таких ситуациях она давно уже и сама может принимать решения.
Встал, глядя в переднее окно, потом открыл дверь.
Перед упряжкой застыл здоровенный мужик в короткой шерстяной накидке, в руке он держал увесистый каменный топор. Натуральный неандерталец! Чёрные волосы забраны назад в две длинные косы, борода торчит во все стороны. И что, ты, лохматый, мзду за проезд взять решил?
– Мы можем хорошо заплатить за проезд! – крикнул я, одновременно удерживая рукой разгорячившегося Геллерта. – Клянусь, мы едем с миром и ничего вашего не возьмём!
– Вы и так не возьмёте! – ответствовал бородач.
– Тогда прочь с дороги! – предупредил его Гика, поднимая хлыст.
Здоровяк не собирался подчиняться требованию возничего. Усмехнувшись, он махнул левой рукой и на незнакомом языке что-то рявкнул в сторону.
Почти сразу Лана сообщила:
– Ма-арк! Они приближаются, две группы дикарей…
– Похоже, будет атака, – тихо предупредил я друзей.
– Что-о?! Атака? Пшёл вон, подлый смерд! – Геллерт Де Вельд заорал так, что лошади присели. – Клянусь мечом, я срублю тебе голову, если ты не подчинишься!
Обстановка быстро накалялась.
Не напугал. Вождь аборигенов сделал шаг назад и не менее громко произнёс на языке фрилан, выдавливая слова с сильным акцентом:
– Вам нельзя идти в Долину Башен! Её захватили чёрный дракон и горный тролль, но это наши земли, и чужаки туда не пройдут! Ступайте назад, фриланы, иначе вы все умрёте, здесь или там.
– Да ты, смрадный пёс, не уймёшься! Решил напугать воинов? – усмехнулся охотник за головами. – С дороги, или считай себя мертвецом!
Вместо ответа вожак, словно замахиваясь для удара, поднял руку с тяжёлым каменным топором. Одновременно в правую стену салона ударило копье с каменным наконечником.
Я даже заметить не успел, как Геллерт, чуть поднявшись со скамьи, резко качнул рукой – метательное копьё ударило здоровяка в грудь с такой силой, что из груди падающего наземь человека торчал лишь самый конец грубого древка.
Тук! Стукнул арбалет девушки, и больше этого звука я не слышал, вокруг начался сущий ад! Дикари одновременно полезли со всех сторон.
– У них нет амулетов! – раздался звонкий девичий голос.
– Ну, так бей! – ответил я.
В воздухе просвистели камни и копья, парни прижались к стенке и начали отвечать. Возничий выстрелил из своего арбалета и выхватил саблю, а Гел продолжал расходовать недавно наточенные копья. Нападающие и не подумали отступать, хотя четверо уже лежали на брусчатке.
Я спрыгнул вслед за Геллертом на землю, выхватывая оба пистолета.
Пошла работа!
Гика сверху рубил нападавших с плеча в обе стороны, а человек пять наседали на охотника за головами, который пока успевал отмахиваться. Привязанный к дилижансу боевой конь пытался встать на дыбы, но длина повода не позволяла, и поэтому Фанги яростно бил задними копытами, предупреждая, что оттуда к нему лучше не подходить.
Да когда же вы кончитесь!
Пострадав от ударов копий и арбалетных болтов, основная группа чуть отступила, выстраиваясь с левой стороны повозки полукольцом. Краем глаза я заметил, как стоявшие возле балаганов женщины истошно вопят и грозят нам кулаками. Пятеро противников Геллерта, получив парочку дикарей в подкрепление, разом накинулись на гиганта, повалив его на землю!
– И вся кротость его! – тонко крикнул женский голос.
Прицелившись, Лана ловко всадила очередной болт точно в спину одному из негодяев. Воин, улучив момент, тут же вскочил на ноги и, схватив каждой рукой по дикарю, со страшной силой впечатал их мордами друг в друга. Он без меча!
– В сторону, Гел! – я поднял пистолет.
Два пинка, крепкие удары в ухо, – Геллерт, на время отбившись, отскочил и, понимая, что сейчас произойдёт, тут же бросился на землю плашмя.
Ба-бах!
Сверкнула дульная вспышка, конус крупной дроби с расстояния в десять метров ударил в толпу, которая никак не могла прийти в себя после схватки с гигантом. Раздались душераздирающие крики, двое упали сразу, ещё двое, скорчившись от боли, катались по брусчатке.
– Поднял! – радостно предупредил Гел, взмахивая мечом в широком рубящем ударе на уровне пояса. Вж-жик!
Мимо моего уха просвистело копьё, чёрт, так и до беды недолго! Упав, я перекатился под большое колесо дилижанса, сразу выбрал цели и вытянул второй пистолет в сторону наступающей группы.
Ба-бах!
На этот раз основательно пострадали подбегающие слева. Перестав орудовать саблей, возничий, так же, как и Лана, принялся быстро перезаряжать арбалет и прицельно бить по дикарям. Уж не знаю, как им, а мне положение аборигенов представлялось безнадежным.
Однако жажда мести и убеждение в собственной правоте делали своё дело, несколько дикарей всё ещё продолжали попытки атаковать. Отвратительно вооруженные, плохо одетые, эти люди, которых не пугала сама смерть, отчаянно сражались за своё право быть единственными, хоть и временно изгнанными, владетелями Долины Башен.
Пречистый Ванк, ну и местечко подобрал Серёга Злобин! Не мог поспокойней найти?!
У меня не было времени для того, чтобы спрятать пистолеты в хольстерах: выхватив меч, я встал возле угла кареты так, чтобы можно было укрываться от копий и камней. Опять прогремел незнакомый боевой клич, и дикари, столпившись почти напротив меня, с непостижимой энергией кинулись в последнюю атаку.
Самый первый из подбегавших ко мне получил в шею болт, второй, подлетев ближе, словно бы сам напоролся на булатный клинок – кашляя кровью, он свалился возле моих ног.
Шаг назад.
Справа тяжело просвистел меч Геллерта, и оставшиеся отступили к хижинам.
Ну и стоило вам лучших мужиков терять, выселенные? Могли ведь договориться…
– Марк, Геллерт, они Фанги убили! – завизжала девушка.
Я замер.
Охотник за головами, больше не обращая внимания на отступающего противника, медленно обогнул дилижанс и подошёл к своему боевому коню. Тот, лежа на боку, уже не дышал – два железных копья, коварно пролетев мимо щита, попали в тело, пробив попону. Одна стрела с пёстрым оперением – в шею.
Ну я и гад. Не купил третий амулет для Фанги, забыл, сволочь, вот левая сторона и осталась незащищённой! Упав на колени, Геллерт обнял друга, уткнувшись в гриву… Чёрт, да он же ранен, кровь на рукаве!
Охренеть можно, какая удивительная тишина повисла над селением.
– Кто эти крысы, совершившие чёрное дело?! – рявкнул воин в сторону деревни.
Там все молчали. Охотник за головами встал и сказал мне абсолютно спокойно:
– Я не доверял твоим зажигалкам, Марк… Пока ты насыплешь свой дьявольский порошок, вложишь пулю или дробь, пока изготовишься, я успею метнуть десяток копий… Но сейчас прошу: дай мне их! Заряди, и дай. Пойду один, и эти дикари проклянут тот день, когда решили спрятаться здесь от своего дракона.
Как страшно он говорит! Холодно, расчётливо. Вообще без души. Страшно представить, что он может натворить в таком состоянии.
– Нет, Гел, ты не пойдёшь. Иначе тебе придётся пройти через меня, – решительно заявил я. – Там остались женщины и дети, да кучка раненых. Это была честная битва, друг мой! На нас не напали из подлой засады, мы не отступили и победили! Фанги был воином, напарником. Он тоже бился, я сам видел, как Фанги копытами свернул челюсть дикарю – его оттаскивали за ноги… Это хорошая, достойная смерть.
– Пойдём в салон, брат, мне надо осмотреть твою руку, перевязать, – тихо сказала подошедшая Лана, опуская заряженный арбалет к земле. – Пойдём, Гел, они всё сделают сами.
Селение словно вымерло, жёны втащили уцелевших внутрь и закрыли убогие жилища, наивно стараясь укрыть детей от мести… Пречистый Ванк, почему ты их не вразумил, могли ведь разойтись миром! Тихо хлопнула дверь салона.
Мы с Гикой переглянулись. Надо снять всё оружие, снаряжение и отрубить голову, чтобы захоронить её позже.
Именно так на Ванкоре погребают боевых коней.