Второе сообщение
Всё было готово к его приезду. Рядом с кроватью Аны стояла кровать Янко с новой подушкой и новым одеялом. На стене в первой комнате висело детское ружьё с новым прикладом, в шкафчике под ним были сложены книги и игрушки, а в верхнем ящике ждало его новое бельё и отрез на костюм. Как приедет, они сразу пойдут к портному, а за ботинками и шапкой съездят в Целе. Только бы приехал, только бы дождаться его!
Но бабушку томили дурные предчувствия. И раз вечером она с беспокойством спросила:
— А вдруг его не отдадут?
— Как это — не отдадут? — испугалась Ана.
— Янко, поди, и не знает, откуда он, — объясняла бабушка, лучше знавшая жизнь. — Может, и того не знает, что мать его жива. Те люди взяли его на воспитание, потому как бездетные. Сама ж читала, дали ему своё имя, усыновили… Потому-то его и нет по сию пору.
В ту ночь Ана глаз не сомкнула.
Наутро, опять ни с чем возвращаясь из местечка, она зашла к Ловренцу.
— Не отдадут? Пусть только попробуют! — вскипел Ловренц, бывший партизан из отряда Симона. — А впрочем, это решит суд. Хотя союзникам не к спеху. Но ты всё равно не бойся. Поволынят, поволынят, да и присудят родной матери, то есть тебе.
Нетерпение Аны росло с каждым днём.
Среди недели она получила второе сообщение. Но какое?
Уважаемый товарищ!
Сообщаем вам, что союзный суд присудил ребенка его приёмным родителям.
Вынося решение, суд руководствовался следующими соображениями:
1. Мальчик привык к своим приёмным родителям, о подлинных родителях он ничего не знает; считает их умершими. Посему-де было бы бесчеловечно отрывать его от привычной обстановки и посылать в чуждую ему среду.
2. Коммивояжёр Фриц Грот располагает средствами вполне достаточными для того, чтобы дать мальчику полноценное воспитание и образование, тогда как родная мать, владеющая небольшой усадьбой в горном районе Словении, не в состоянии обеспечить его будущее.
3. Коммунистический строй новой Югославии ставит под угрозу как религиозное, так и нравственное и политическое воспитание мальчика.
Таковы мотивы союзного суда.
Уважаемый товарищ, просим Вас незамедлительно приехать в Любляну, чтоб договориться о совместных мерах против столь несправедливого и бесчеловечного решения.
СМЕРТЬ ФАШИЗМУ — СВОБОДА НАРОДУ!
Не веря своим глазам, Ана комкала в руках бумагу.
— Что пишут? — забеспокоился Брдник.
Она протянула ему письмо и почти без чувств упала на стул.
— Как! — рассердился Брдник. — Мать не имеет права на своего ребёнка? На Слемене живут чужие люди? И ему будет плохо у матери? И мы не сумеем воспитать его?
— Что мне делать? — зарыдала Ана.
— Первым же поездом — в Любляну! Там сообразят, что делать.
Шатаясь, вышла Ана из канцелярии.
Не успела она дойти до площади, как весть о Янко облетела уже всё местечко.
— Слыханное ли дело? — возмущалась мать двух погибших партизан. — Мужа убили эсэсовцы, эсэсовцы отняли единственного ребёнка, и теперь, видите ли, на её ребёнка больше прав имеет чужая женщина и, может, такой же эсэсовец, как и те, что убивали нас и жгли наши дома!
— Хотят, чтоб Янко был им в старости опорой, а Ана оставайся одна!
— Вот она, справедливость наших союзников! Родная мать не имеет права на собственного ребёнка!
— Союзники дают потачку фашистам!
— Стыд и позор!
— Нет, тысячу раз нет!
— Мёртвых они не могут нам вернуть, но живых обязаны! Если на то пошло, Янко не только Анин, он наш!
Вокруг Аны собирались мужчины, женщины, дети. Возмущение росло.
— Ана, сейчас же езжай в Любляну и скажи, что все мы требуем ребёнка назад!
— Да, все!
Домой Ану провожал Ловренц.
— Не отчаивайся, Ана, — утешал он её. — Мы разбили фашистов, как-нибудь справимся и с этим судом!
— А я уж всё приготовила, думала, не сегодня-завтра приедет…
— Приедет! Они, конечно, потянут, не без того, но в конце концов отдадут. Я вернусь в город, помозгуем, как нам быть. Это наше общее дело.
Он крепко пожал ей руку и пошёл назад.
Бабушка уже знала. Кто-то по пути сообщил ей, унося весть о бесчеловечном решении дальше в горы.
— Вы слышали, мама? — зарыдала Ана.
— Чуяло мое сердце, что я его больше не увижу! Что с возу упало, то пропало. — Она сжала кулаки и погрозила незримым врагам. — Да сгинут те, кто убил Симона и отнял Янко! И те, кто не хочет его вернуть!
Ана глубоко вздохнула и с мукой вошла в дом.
