Уже не раз удивляла тигрица: появлялась там, где вроде бы не должна была появиться. На этот раз она оказалась в поселке заповедника.

Ночью прошла мимо двух дворняжек, которые забились в свои будки, дошла до конуры чистопородной спаниельки. Хозяйка слышала, как собачонка взвизгнула и тигрица прыгнула с ней через штакетник. А в метре от штакетника поднималась стена из железной сетки — начиналась вольера с горалами. В прыжке тигрица ударилась об эту сетку.

Напуганные горалы сбились в дальнем углы вольеры и топали ногами. В соседней вольеры тревожно рявкал козел косули.

Один из сотрудников услышал эти сигналы тревоги и выстрелил вверх из ружья. Тигрица с собакой ушла в заповедник.

Эту тигрицу надо было преследовать даже в заповеднике. Но чтобы пойти туда, бригаде нужно было получить специальное разрешение. Директор заповедника обещал прислать лесника, который будет сопровождать их по заповедной территории.

Охотников поселили на кордоне недалеко от поселка.

— Я смотрю, народ какой-то не ближний, — говорил старичок, растапливая печку. — Охотники, значит. Вот здесь дрова, сами управляйтесь.

Вечером пришла на кордон молодая высокая женщина, лет двадцати пяти, в легкой куртке и джинсах, в аккуратных резиновых сапогах. За спиной потертый рюкзак. Вся одежда подогнана. Прилажена, видно, в частых походах. Это и был лесник заповедника — Валентина.

Сандо усмехнулся и подумал: «Что с них взять, с заповедницких? Чудаковатый народ. Но все-таки можно было мужика дать».

— Не потеряешься? — спросил он Валентину. — Нам ведь за тигрой бегать, тебя ждать некогда.

— Не потеряюсь, это мой обход. Давайте посмотрим, куда она завести может. — Валентина достала карту и показала Сандо, где есть кордоны, если охота затянется и придется ночевать.

Оказалось, Валентина местная жительница, учится заочно во Владивостокском университете и готовит дипломную работу по тиграм. Уже несколько зим ходит по их следам.

— Так что убить другого, вместо вашей тигрицы, не дам, — сказала она Сандо.

— Смотри какая шустрая. Зачем же другого? А ты что, так вот без карабина и ходишь?

— Зачем столько железа таскать?

— И встречаться приходилось?

— С тиграми, что ли? Не часто. Они мне дорогу уступают! — засмеялась Валентина.

— Без оружия ходить — это несерьезно, ага, — сказал Саня.

— А по–моему, оружие для самоуспокоения. Я однажды достала блокнот, записываю, а из-под берега совсем рядом тигр выходит. Увидели друг друга, он рыкнул и прыгнул ко мне. Но нападать не стал, ушел. Если бы ружье было, обязательно стрельнула бы с испуга. А так все обошлось. Капланов, бывший директор заповедника, когда-то первым начал изучать тигров по следам и тоже иногда не брал карабин.

— Ты бы еще Арсеньева вспомнила. Теперь и тигров стало больше, и характер у них не тот. В тайге дороги, народ, машины, — сказал Сандо.

— Это верно, — согласилась Валентина. — Тигр, как говорят ученые, стал у нас «фоновым видом». Чуть ли не в каждой пади следы. И людей не так боится, как раньше. «Вероятность острых ситуаций возросла», — как говорит наш директор. Но пока, хоть это и не романтично, ничего особенного со мной не случалось. А ведь и ночевать приходилось прямо у следов.

— Каждый по–своему с ума сходит, и у каждого своя диссертация, — глубокомысленно заключил Яша.

Койку Яша занял около стены, поближе к печке. Но печку раскалили так, что ему пришлось отодвинуться. Между стеной и полом обнаружилась широкая щель. Оттуда слышалось непонятное шуршание.

— Мыши, что ли? — спросил Яша.

— Кто же еще? — отозвался Алексей.

— Вообще-то у нас под этим кордоном щитомордники зимуют, — сказала Валентина. — Яйца их под крыльцом находили и маленьких видели. А один как-то летом в шкаф забрался. Открыли дверку, а он лежит на полке.

Яша то и дело стал совать голову за койку, смотреть в черную щель, светить туда фонариком.

— Раньше мы тоже на тигров внимания не обращали, — сказал Алексей. — Как было? Идешь корень искать — с собой кусок брезента. На ночь натянешь его и спишь где придется. Мы как-то у речки останавливались. Сбоку — река, с другого — берег стеной. Между ними полоска, как раз брезент натянуть. Утром смотрим — тигр приходил. Перед брезентом все истоптал. Все же вернулся, не полез на нас. А после этого случая с трактористом задумаешься, что у него на уме.

Сандо в этот вечер повеселел: тигрица ушла в заповедник. где нет людей, и пока можно не ждать от нее особых проделок.

Разговор шел о тиграх, и Олег предложил, чтобы каждый рассказал о своей первой встрече с тигром.

— Иду я, ага, по берегу ручья, — охотно начал Саня. — Ружье у меня уже было. Вижу — впереди тигр идет навстречу. Опустил голову к земле, не видит меня. Я потихоньку ружье раскрыл, ага, вынул патроны с дробью и вставил — с пулями. Сам глаз с него не спускаю. Тигр все ближе. Закрываю ружье, а оно не закрывается. Я взгляд боюсь оторвать, закрываю ружье у пояса, жму все сильнее, а оно не закрывается. Тигр поднял голову и сразу меня увидел. Остановился. Развернулся и так же неторопливо пошел назад. Тут только я понял, почему не закрывалось ружье, — конец ремешка от брюк попал под стволы.

— А я шел по дороге и не заметил, — стал рассказывать Яша, — тигр в двух метрах стоял. Когда уже прошел мимо, он рыкнул негромко, я как заору что-то, наверное, по–японски. Забыл, что и карабин на шее висит.

Алексей усмехнулся, вспоминая свою первую встречу:

— Тропил изюбрей. Смотрю — вот они, два изюбря появляются из-за бугра, прямо против солнца. Вначале спины у них показались, выше поднимаются. Большие. А потом смотрю, хвосты вот такие длинные. Тигры! Поднялись на взгорок, следы изюбриные нюхают. Я потихоньку задом пячусь, пячусь. Добрался до дерева — и на него. Ушли они, а я еще часа два сидел: страшно было, первый раз увидел, посмотрел, какие они здоровые.

— Я еще маленькой в поселке видела. Пришла тигрица с двумя тигрятами. Задавила и понесла поросенка. Тигренок, который побольше, задавил и поволок теленка. А другой тигренок, самый маленький, все на корову бросался. Исцарапал когтями ей весь зад. Конечно, не смог задавить. Вот его лучше всех разглядела, — рассказала Валентина.

— Мне почему-то долго их видеть не удавалось. А следов уже который год много было, — сказал Сандо. — Раз как-то летом пилили дрова. До того допилились, что бензопила сдохла. Я раскидал ее всю, контакты почистил, наконец наладил. Говорю ребятам: «Нате, работайте. А я в избушку пошел, картошку чистить». Иду. Вышел на полянку, гляжу, тигра лежит, и ребра у нее в зубах. Смотрит на меня удивленно. Тигренок за ней. Рядом со мной ильм был без сучков. Как я на него вскочил — не помню. Помню только, сапоги скользили. Тигрица не слышала, как подошел, потому что сама грызла и тигрята бегали здесь, шебаршили. Забрался, кричу ребятам. Они бегут: «Чего? Чего?!» Я говорю: «Тигрица с тигрятами». Начали стрелять, отогнали ее. Пока на дереве сидел, заметил, в кустах еще олень лежит. Стали искать и кроме оленухи нашли рядом оленя–прошлогодка и олененка этого года. Всех она в ложбинке придавить успела. И не ушла. А мы ведь рядом совсем были — не побоялась. И бензопила работала, и деревья падали.

— Не понимаю, что за зверь такой, — сказал Алексей. — Лежит старый оборванный трос, которым лес трелевали. Он идет и в каждую петлю лапу сует. Нет бы идти рядом — в каждую петлю лапу ставит. Валяются концы грязные, промасленные — на них наступит. Прямо на них.

Ильм— род деревьев, семейства ильмовых.

— Как вы, охотники, с ними уживаетесь? — спросила Валентина.

— По–разному. — ответил Сандо. — Когда поменьше было, не мешали друг другу. А теперь, как появляется на участке, всех изюбрей разгоняет и кабанов. Да и сам ходишь оглядываешься. Слышишь, то один по тигру стрелял, то другой. Не сразу, конечно, говорят. Год пройдет — расскажут. И то не всякий. Стреляют, когда безопасно. С увала на увал, например. Карабины почти у всех. И попасть стараются так, чтобы ушел с участка и там где-нибудь лег.

— А те, у кого собак хороших пожрали, — сказал Алексей, — прямо говорят: «В Красной ли он книге, в зеленой — у нас в черной». Убьют и не подходят, чтобы не оставлять следов. Из-за шкуры стреляют только самые отъявленные браконьеры.

— Все-таки стреляют из-за шкуры? — спросила Валентина. — И покупатели есть?

— И стреляют и есть! — усмехнулся Алексей. — Ко мне недавно один подходил. Знает, за тигром охотимся, спрашивает, не продам ли шкуру? Пять тысяч, говорит. Вот так вот.

— Пять — это хорошо, — сказал Сандо. — А сидеть кто будет, он или ты?

— Вот здесь мы и договорились! — засмеялся Алексей. — Хотя сидеть не обязательно, можно еще и пенсию попробовать получить. Помните, как было?..

И Алексей рассказал Валентине, как на браконьера, который ранил, а потом долго тропил тигра, тот в конце концов бросился и покалечил. Районный охотовед и егерь пошли разбираться, как это случилось. По следам видно — явное браконьерство. Но если составить на браконьера протокол, у него отберут ружье и уволят с должности штатного охотника. Пожалели, тем более что тигра он не убил, а сам пострадал. Написали докладную, что тигр напал на охотника.

Как только такая бумага ушла в управление, браконьер воспрянул духом и сразу написал заявление на пенсию по инвалидности из-за увечья, полученного на производстве. Правда, рука скоро зажила, и в пенсии ему отказали.

— А убитых тигров приходилось находить? — спросила Валентина.

— Я как-то подписывал бумагу, — сказал Алексей. — На сопке нашли убитого тигра. Примерно полмесяца пролежал. Стреляли с дуба. Тигр все дерево исцарапал, даже грыз зубами. В двенадцати метрах от ствола лежал, головой к дереву. Кто на кого напал, что там было — непонятно. Все молчат. То ли сам охотник виноват, то ли доказывать ничего не хочет.

— Мне тоже приходилось, ага, в комиссии быть, — сказал Саня. — Тигра нашли. В передней лапе рана от клыка кабана, шесть сантиметров глубиной. Видно, на хорошего секача напал. Полз долго после неудачной охоты, ложился часто, потом погиб. Никакой жиринки не осталось. Локтевую кость ему кабан из сустава выбил и повредил. Измеряли этого тифа, ага, как сейчас помню: длина с хвостом два метра восемьдесят сантиметров. Вес сто тридцать шесть килограммов. Худой был совсем. Длина клыков семь с половиной сантиметров. Говорят, лет пять- шесть ему было. А в поселке еще один, так на него писать пришлось. И не отходили мы от него никуда. А смотрим — усов нету, ага. Шкуру надо в управление отправлять, а она без усов. Говорят, если в одежду тигровый ус зашить, сразу неотразимым у женщин будешь. А женщина если, то у мужчин. Вот кто-то их и смахнул.

— Ну а если одежду-то снимешь? — усомнился Яша.

— Не зашивать усы надо, — сказал Алексей, — а в водке растворить и выпить.

— Да бросьте вы! — усмехнулся Сандо. — Их, говорят, для иглоукалывания применяют. Надкостницу они как будто не вредят. А может, тоже разговоры одни… Ну и разболтались мы. Все. Пора спать. — Он погасил лампу. — Завтра чуть свет идти. А то как бы снежком следы не замахнуло.

— Сейчас, Сандо, — сказал Олег. — Вы, научные сотрудники, как считаете, что нужно, чтобы тигр сохранился в тайге?

— Я пока лесник, а не научный сотрудник, — ответила Валентина из своей комнатки. — По–моему, увеличить территории заповедников, чтобы какие-то тигры могли жить не выходя за их границы. И должна быть специальная охрана животных из Красной книги. Сейчас тигров охраняет управление охотничьего хозяйства. Оно же мясо кабанов и изюбрей заготавливает. План по мясу не выполнил — сразу видно. А по тигру выстрелил, который изюбрей разгоняет, никогда не видно. Во всяком случае, не слышала, чтобы кого-то из охотников за это наказали.

— Тигров, конечно, спасать надо, — сказал Сандо, — Но так, чтобы самим потом от них не спасаться.

По стене поползло световое пятно. Подъехала машина, хлопнула дверца, и кто-то торопливо застучал кулаком.

Сандо чиркнул спичкой, зажег керосиновую лампу. Вошел незнакомый шофер.

— Вам всем велели срочно ехать со мной, — сказал он с порога.