Книга: Солнце цвета меда
Назад: Глава 8 КИЕВ
Дальше: Глава 10 СВЯТОЙ ПЕЩЕРНИК

Глава 9
КНЯЗЬ ТИВЕРСКИЙ

Полянские воины отодвигались с такой поспешностью, словно через их ряды ломился прокаженный. В спешке напирали на собственных товарищей, чуть ли не отпихивали их в стороны.
На открытое место выбрался тощий юноша. Одеяние волхва висело на нем словно на палке, падающие на плечи волосы обрамляли изможденное лицо, но глаза горели истовой верой.
– Что тебе за дело здесь, волхв?.. – Воевода Силантий от гнева раздулся, точно лягушка перед дождем, усы у него торчали, как у рассерженного кота, а из ушей чуть ли не валил дым.
– Дело мне есть до всего, на что укажут боги, – сказал юноша чистым голосом. – А вы здесь идете против их воли!
– Я слышал о нем, – едва слышно сообщил Зорян, – это безумный волхв Пузий. По годам и чину он мало чего значит, но сказывают, что он слышит веления богов, и даже князь боится с ним связываться…
– Я вовсе не безумен, добрый воин, – слух у Пузия оказался не хуже чем у рыси, – просто люди не всегда в силах понять то, что я говорю… но я-то ведь в этом не виноват, правда?
Зорян застыл с раскрытым ртом, лицо его медленно заливалось краской.
– Ты идешь против княжьей воли! – орал воевода, пряча за громким голосом недостаток решительности.
– Что мне до нее? Я изъявляю волю Сварога, а согласно ей, эти люди должны покинуть город невозбранно!
– Что-то многие боги стали интересоваться нами, – проворчал Ивар. – Это мне совсем не нравится!
– Если вы поднимете на них оружие, то я вас всех прокляну, – продолжил разъяснительную работу Пузий. – Тебе ведь известно, Силантий, что мои проклятия всегда сбываются. Как тебе понравится ходить в струпьях или лишиться мужской силы, воевода?
Княжеские дружинники дружно отступили на несколько шагов, по их рядам прокатился глухой ропот.
– Он великий эриль! – прошептал Ингьяльд завистливо. – Я бы не хотел сойтись с таким в поединке…
– А если они не уйдут из Киева? – спросил Силантий. Выглядел воевода жалко, словно мокрая курица.
– Уйдут, – уверенности в голосе тщедушного волхва хватило бы на десятерых, – а иначе я прокляну их.
– Серьезный парнишка, хоть и дохляк, – оценил ситуацию Нерейд. – Такой словами бросаться не будет.
– Ладно, – сдался воевода. – Но они должны уйти до заката. Мои люди будут следить.
– Хорошо. – Пузий с ласковой улыбкой повернулся к викингам, взгляд его тут же отыскал Ивара. – Я знаю, что вам нужны лошади. Пойдемте, я провожу вас, чтобы не случилось какой беды.
Шагал молодой волхв легко, будто парил над землей. Идти около него было боязно, на лице ощущалось горячее дуновение, словно рядом двигалась раскаленная печь.
Прохожие при виде Пузия поспешно кланялись. Тот в ответ улыбался, иногда бросал несколько слов, иногда ласковых, порой суровых. Люди радовались или тряслись от ужаса под его взором, но никто не оставался равнодушным или хотя бы спокойным.
На изрядном удалении тащились, грустно громыхая доспехами, несколько дружинников из отряда Силантия. Вид у них был понурый, и выглядеть они старались незаметнее дорожной грязи.
Над рынком, занимающим громадную площадь, висело облако, сотканное из пыли, ругательств и конского пота. Продавцы и покупатели громко спорили, швыряли оземь шапки, призывали в свидетели всех богов. Торговались так, что земля чуть не дымилась. Кони ржали, храпели, трясли гривами и хвостами, жужжали мухи, ползая по рыжим, черным, белым, серым шкурам…
У Ивара просто разбежались глаза.
– Я сам, – торопливо сказал Лычко, – что касается кораблей, то я вам, варягам, доверяю, а тут вы таких одров купите, на которых даже нищий ездить постесняется!
– Как знаешь, – ответил Ивар безучастно, не обращая внимания на недовольное ворчание Нерейда, который, как обычно, не упустил повода оскорбиться. – Мы подождем тут.
Русич в компании тиверцев канул в толчее рынка, Волхв Пузий потащился с ними.
– Они там долго проторчат, – сказал Эйрик, – знаю я эти покупки. Торговаться за каждую клячу будут так, словно это сам Грани. Может, пойдем пока пива выпьем?
– Давай… – ответил Ивар, оглядываясь. Корчма, таверна или иное заведение, где можно добыть хмельного, всегда имеется там, где что-то покупают или продают. Но ничего похожего поблизости не наблюдалось. – Только где?
– Может, у них спросим? – Нерейд кивнул в сторону княжеских дружинников и даже сделал к ним шаг. Те шарахнулись прочь, словно от бешеного быка, едва не посбивав друг друга с ног.
– За ответом тебе придется гоняться долго, – усмехнулся Эйрик, – проще узнать у местных… Ничего себе! Так быстро?
Глаза седовласого воина, обращенные Ивару за спину, изумленно расширились. Конунг спешно повернулся. К нему, чуть смущенно улыбаясь, двигался Лычко. За ним тиверцы вели лошадей.
– Вот это волхв! – сказал русич, кивая на Пузия. – Настоящий искусник, не то что всякие, которые способны только молниями кидаться да клинки зачаровывать!
Ингьяльд побагровел.
– А что он сотворил? – В глазах Нерейда горел жадный интерес – Сделал так, что с вас не взяли денег? Я тоже хочу так научиться!
– Нет, лучше, – покачал головой Лычко. – Завидевший его торговец мгновенно назвал ту цену, которую я хотел предложить. Мне даже не пришлось торговаться!
– Все решилось лучшим образом, – мягко сказал Пузий. – Вы получили лошадей и можете ехать. Но на всякий случай я провожу вас до западных ворот.
– Хорошо, – кивнул Ивар, беря за повод молодого каурого жеребца, – теперь мы готовы.
По сторонам от дороги тянулись ноля, покрытые золотистой щетиной колосящейся пшеницы. На лугах с зеленой травой паслись стада пестрых коров, слышалось хлопанье пастушьих бичей и пение дудочек. Виднелись работающие люди, могучие лошади тащили нагруженные телеги, ветер носил запах нагревшейся на солнце земли.
На всадников поляне не обращали внимания. Мало ли кто по дорогам шляется?
– Богатые тут земли, хоть на бутерброд намазывай, – сказал Ивар, оглядываясь, – Хорошо живут…
– Да, неплохо, – согласился Лычко. – Только вот заелись они, забыли, с какого конца за меч браться! А теперь даже вспомнить боятся, все союзников в Степи выискивают…
Странное чувство владело Иваром. Он видел богатый, благодатный край и очень хорошо представлял, что будет ним, если сюда нагрянут степняки или каким-то неведомым образом приплывут викинги: на полях останутся вытоптанные пустоши, на деревьях вместо плодов будут болтаться трупы, а для воронья настанет время радостных пиров па пепелищах, еще недавно бывших людными селениями…
И морскому конунгу, который жил разорением чужих земель, это было неприятно. Ему не хотелось приходить сюда с огнем и мечом. В сердце назревало странное желание: чтобы этот край всегда пребывал в мире.
Видимо, Полянские боги, покровители мирного труда и плодородной земли, нашептывали ласковые речи выходцу с далекого, сурового Севера, размягчали закаленную годами ратных трудов душу.
Слева из-за горизонта выдвинулись округлые глинистые холмы. Оплывшие, чудовищно старые, они тянулись ровной линией, иногда сливаясь в сплошной вал, тянувшийся с востока на запад.
– Это еще что такое? – спросил Ингьяльд, которому, как обычно, все было интересно. – Это тоже построили люди?
– Змиевы валы, – ответил Лычко торжественно. – Когда-то в давние времена Ящер, владыка подземного мира, попытался вылезти наверх, чтобы отомстить светлым богам за свое поражение. Но Сварог, который тогда только родился, впряг его, словно простую скотину, и пропахал через всю Степь гигантский ров, защитив полян от хищных кочевников. Остатки его еще видны с той стороны вала…
– Когда же это было! – восхищенно покачал головой молодой эриль. Глаза его горели: он явно представлял, как выглядели валы в день создания, – отвесные, жирно блестящие, неприступные. За века они оплыли и состарились, но впечатление величественной мощи осталось.
– И боги тоже люди, – понимающе сказал Нерейд, – не все им баб портить да друг с другом цапаться, иногда могут и чего-то полезное сотворить…
Ингьяльд уничижительно покосился на него. Но его взгляд отскочил от дубленой шкуры рыжего викинга так же, как стрела от скалы. Даже царапинки не оставил.
– Здесь рубеж между нашими землями и полянскими. – Лычко показал на стоящий у дороги камень необычной формы. На торчащем из глины столбе виднелись какие-то корявые знаки, высеченные, судя по неровным строчкам, в изрядном хмелю. – Скоро нас должен встретить дозор.
Рядом с дорогой шелестела ветвями дубрава. Могучие деревья стояли, широко раскинув толстые ветви, под копытами хрустели желуди, а запах свежей листвы был густым, точно прибой на побережье Ирьяра.
– Ну и где твой дозор? – спросил Ивар, когда дубняк кончился и потянулся негустой лес, состоящий в основном из берез.
– Сам не знаю, – ответил Лычко. – Все рубежи охраняются… Охранялись тщательно! То, что тут никого нет, меня изрядно беспокоит…
– Я чую запах дыма, – сказал хмурый Ингьяльд, – и смерти…
– Оружие готовьте! – Но воины уже и без приказа обнажали мечи, надевали шлемы. Вернувшиеся на родину тиверцы выглядели одновременно радостными и встревоженными, викинги оживились в предвкушении возможной схватки.
– При сражении верхом есть одна испытанная тактика! – поучал Нерейд Скафти Утробу, который в силу малого опыта держался в седле не очень уверенно.
– Какая? – Рот молодого викинга слегка приоткрылся в ожидании воинских секретов.
– Спрыгнуть с седла и сражаться пешим!
Дорога вильнула, будто хвост блудливой собаки, лее стыдливо расступился в стороны, открывая деревню. Точнее, то, что еще недавно было деревней. Над пепелищем, где уцелели только закопченные коробки печей, струйками взвивался серый дым.
– Здесь были степняки, – сказал Лычко с болью в голосе, – и они ушли… Теперь понятно, где дозорные! Они погибли!
Меч русича со стуком вернулся в ножны. Первый труп встретили через десяток шагов. На голове крупного седоволосого мужчины, даже после смерти не выпустившего из руки меч, сидели два ворона и деловито выклевывали глаза. При виде людей они взмыли в воздух с сердитым карканьем.
– Как он оказался так далеко от селения? – спросил Ивар.
– Волокли арканами, – глухо ответил Лычко
– Выдернули из строя, оттащили сюда и зарубили…
Судорожный хрип заставил русича замолчать. – Кто-то живой? – выпрямился в седле Ингьяльд.
– Скорее не успевший умереть. – Голос Зоряна звучал мрачно. – Эти степняки живых не оставляют. Они не насилуют, не грабят, не издеваются над теми, кто попал к ним в руки. Просто, без затей убивают всех до последнего.
– Они что, не люди? – недоверчиво спросил Нерейд. – Ради этого и война, чтобы взять добычу, ощутить себя сильнее того, кого ты мог добить, но всего лишь изуродовал, насладиться женщиной, которая сопротивлялась…
– Это у вас, даже у нас. Но не у них.
Хрип повторился. На обочине распластался могучий, широкоплечий воин. Шлем слетел с его головы, обнажив густые русые волосы, синие глаза печально глядели в такого же цвета небо. Грудь была разрублена страшным ударом, торчали обломки ребер, видно было, как внутри раны трепещет нечто сизое.
Заслышав стук копыт, воин чуть пошевелился, глаза его с усилием повернулись.
– Люди… свои… – сказал он тяжело, на обескровленных губах появилась слабая улыбка, – добейте… чтобы не мучился… чтобы в вирию, к светлым богам…
– Его можно спасти? – Лычко повернулся к Ингьяльду.
– Нет, – ответил тот сердито и растерянно одновременно. – Мое искусство здесь бессильно.
Ивар соскочил с коня, одним движением обнажил меч.
– Отправляйся в Вальхаллу! – Блестящее лезвие мягко коснулось обнаженной шеи и вышло оттуда так быстро, что даже не окрасилось кровью. Умирающий дернулся, в глазах его просияло счастье, и тут же они начали стекленеть. Тело затрепетало, пальцы заскребли по земле.
– Можно было его допросить, – с неудовольствием сказал Эйрик. – Узнать, кто напал, когда это случилось, куда они уехали.
– Нехорошо было бы длить его муки, – ответил Ивар, забираясь в седло.
Трупы стали встречаться чаще. Были тут защитники селения, крупные, светлокожие, в добротных кольчугах, длинными мечами. Но большинство павших составляли мелкие в кости воины, наряженные в халаты. Доспехи их были из кожи, а руки мертвецов сжимали легкие изогнутые сабли.
– На вид люди как люди, – проговорил Нерейд, разглядывая одного из степняков. Тот лежал на земле, вцепившись в торчащее из собственного живота копье, словно и после смерти пытался его вытащить.
– Люди не бросают погибших соратников, – мрачно пробурчал Лычко. – А эти не обращают на своих павших никакого внимания, разве что только не жрут их…
У самой деревни в нос шибанула вонь горелой человечины. Кони храпели и мотали головами, не желая идти на пепелище.
– Объедем, – сказал Лычко, – все равно ничего нового здесь не увидим. Вон на холме капище, оно, как я вижу, уцелело.
Капище налетчики не тронули. Целыми стояли искусно вырезанные из дерева боги, грозно взирали на то, что творилось вокруг, их безмолвные лики. Вот только волхва убили, как и всех прочих. В луже крови он валялся у подножия статуи, изображающей дородную женщину с лосиными рогами.
– Надо спешить, – сказал Лычко, лицо которого стало мрачным, как грозовая туча. – Мнится мне, что княжество в большой опасности.
Подгоняемые хлыстами кони быстрее понеслись на запад.
С десяток всадников вылетели наперерез так стремительно, что Ивар не успел даже удивиться. Рука привычно выдернула из ножен меч, другая цапнула висевший у седла щит.
Загудели тяжелые луки тиверцев, и троих из нападавших словно сдернуло с седел.
– Эй, нам никого не оставите! – обидчиво выкрикнул Нерейд, принимая на щит удар сабли
– Оставим! – прохрипел Лычко, мощным ударом сбрасывая на землю еще одного. Конь Ивара скакнул в сторону, под его копытами что-то страшно захрустело.
Перед конунгом завертелся степняк: он визжал, вытаращив глаза, не переставая, махал саблей с такой скоростью, что та казалась пляшущим бликом. Ивар примерился и саданул его по шлему. Противник уклонился, тяжелое лезвие меча отшибло в сторону саблю и перерубило бедро.
Визг перешел в вопль боли, а потом и в предсмертный хрип.
Ивар огляделся. Схватка закончилась, не успев начаться.
– Чего это они? Зачем напали? – спросил Эйрик, опуская меч, который он так и не успел окровавить. Нас же во много раз больше!
– Я же говорю, воюют не как люди, – пожал плечами Лычко. – Это, скорее всего, обычный дозор. Они точно не ждали, что с этой стороны придет кто-нибудь, поэтому отрядили всего десяток.
– А далеко до стольного города?
– Чуть-чуть осталось.
Проехали еще пару сотен шагов, взобрались на вершину небольшого холма, через который вздумалось перебраться дороге. За ним лежала пологая равнина, вдали блестела широкая лента реки. Стоящий на ее берегу город не был велик, подобно Хольмгарду или Киеву, но его окружали высокие стены. И к ним, словно муравьи, стремительно бежали сотни воинов. Они тащили приставные лестницы, на ходу стреляли из луков.
Со стен отвечали, там искорками сверкали шлемы защитников. Чуть дальше от городских стен виднелись большие шатры из алой и золотой ткани. Там горели костры, паслись табуны лошадей, ветер донес запах дыма.
– Приступ, клянусь Ящером! – выругался Лычко.
– Осада. – Мысль Эйрика оказалась более всеобъемлющей. – Несладко приходится стольному граду!
– Все назад, пока нас не заметили!.. – гаркнул Ивар так, что даже кони присели.
Поспешно отступили под защиту холма. Тиверцы потрясенно молчали: каждому станет плохо, когда увидишь, какой опасности подвергается собственный дом. Даже среди викингов не было слышно привычных шуток.
– Мы должны быть там, на стенах! – горячо сказал Лычко. – Сражаться вместе с князем!
На стены сейчас разве что орел долетит, – хмыкнул Ивар. – Да и то везучий, которого стрелами не истыкают. Мы же, если попробуем в город пробиться, то мало чем поможем Бузиславу, разве что глупо погибнем.
– Что же делать?
Они не ждут нападения на лагерь. – Конунг обвел взглядом дружинников. – Понятное дело, что особого урона мы там не нанесем, у них охраны больше, чем во всем нашем отряде. Но мы поступим хитрее. Ингьяльд, сумеешь напугать лошадей?
– Смогу, – ответил эриль чуть недоуменно, еще не понимая, к чему клонит, конунг.
– А я помогу, – хищно улыбнулся Лычко, уже постигший замысел.
Эйрик смотрел на Ивара почти с отеческой гордостью. Вспоминал, как тот десять лет назад пришел в дружину. От собственной тени шарахался, меч держал словно лопату. Потом научился отражать удары, бить в ответ, стал настоящим викингом, а затем и конунгом. Смог заменить погибшего в далеком Миклагарде Хаука Льда, а теперь бестрепетно ведет дружину в бой в далекой Гардарики…
Пока гордился, прослушал изложенный Иваром план атаки, уловил лишь самый кончик:
– …после этого отступаем вон в тот лес. Всем ясно? Воины ответили слитным одобрительным гудением.
Лычко и тиверцы с самого нападения кривичей, когда Ивар принялся командовать, признали его за старшего и повиновались ему с охотой. Чувствовали, должно быть, в варяге ту удачу, которая отличает настоящего конунга.
– Тогда за дело. – Ивар нацепил на голову тяжелую и холодную болванку шлема, вскочил в седло. – Вперед!
Конь, которого ударили пятками в бока, чуть не взвизгнул от обиды, сорвался с места, точно испуганный заяц. Под копытами сухо шелестела трава, лагерь степняков быстро приближался.
Там забегали, завопили. Откуда-то сбоку вылетели истошно визжащие всадники. Вились закрепленные на шлемах пучки волос, блестели копейные жала. Ивар срубил одно, качнулся в седле, обрушил на подоспевшего степняка могучий удар.
Хрустнуло, треснуло, на землю брякнулись половинки тела, разрубленного вместе с доспехами. Ноги залитого кровью коня надломились, он с жалобным ржанием рухнул.
Отмахнулся еще от одного, тот кубарем покатился по земле, чтобы попасть под копыта коню Лычко. Русич рубился резво, страшно, весь был забрызган кровью, как обезумевший хищник.
Не успели разогреться, как стоптали заслон. От шатров навстречу бежали пешие воины, несли круглые, будто рыбьи глаза, щиты.
– Одину слава! – прокричал Ивар, рубанул с размаха. Череп врага раскололся словно гнилой орех.
Не успевшую построиться стену щитов смели с такой же легкостью, с какой ураган валит плетень. На поле остались лежать изувеченные, посеченные и растоптанные тела, кровь быстро впитывалась в сухую землю.
– Давай! – бросил Ивар Ингьяльду. Спрыгнул с коня, выставил перед собой щит. Теперь придется защищаться, а делать это сподручнее пешему. Рядом строились викинги и дружинники, эриль оказался позади строя.
– Ага, вот еще! – обрадовался Нерейд. – Ух, подеремся!
Лычко вскинул голову, напрягся: над полем прокатился вырвавшийся из его горла настоящий волчий вой. От табунов донеслось напряженное ржание, топот копыт.
Конунг степного племени понял, что ему могут подпалить хвост в собственном логове. От шатров двинулись рослые воины в кольчугах, на щитах которых красовались нанесенные чернью по серебру изображения большой кошки, а сабли выглядели тяжелее обычных.
– Отборная дружина!.. – важно прорычал Эйрик. – С такими не зазорно и клинки скрестить!..
Ингьяльд что-то шептал, руки его двигались перед лицом. В воздухе возникал сложный, запутанный рисунок из светящихся алым огнем рун. Над головой эриля собралось темное облачко, в нем посверкивали зарницы.
– Рази!.. – Клинки скрестились. Уши заложило от звона и лязганья, словно сотни кузнецов одновременно молотили по наковальням.
Чужаки надвигались молча, лица под легкими шлемами были одинаково бесстрастны, узкие черные глаза смотрели холодно. Ивар отразил удар, ответным выпадом отрубил степняку руку.
Брызнула кровь, предплечье с зажатым в ней мечом брякнулось на землю. Раненый мгновение стоял все так же спокойно, затем медленно, не издав ни единого звука, осел на землю.
– Зачарованные они, что ли? – просипел сражающийся рядом Нерейд. – Я одному брюхо проткнул, а он все рубится…
Кари взревел, ринулся вперед, расталкивая своих. Громадная дубина, отобранная у Соловья-разбойника, крушила попавшиеся на пути клинки, разбивала щиты, ломала кости, точно сухие прутики, превращала головы в кровавую кашу. После каждого удара берсерка в строю чужаков оставалась просека.
Но даже его бешеный напор увяз, застрял в густой массе напирающих врагов. Те рвались вперед, не обращая внимания на потери. Краем глаза Ивар видел, как упал один из его викингов, как кто-то из тиверцев схватился за горло, в котором вдруг распахнулся второй рот…
– Ингьяльд, быстрее! – улучив момент, гаркнул конунг.
– Сейчас! – донесся задыхающийся, слабый ответ. Что-то полыхнуло, быстро и ярко, затылок обожгло горячим ветром. Вздрогнула земля, воины Степи впервые выказали нечто вроде страха. Их расширившиеся глаза дружно обратились на нечто находящееся за спиной Ивара. Руки, держащие оружие, на мгновение замерли.
– Руби! – крикнул конунг, понимая, что таким шансом надо воспользоваться. Сам снес голову ближайшему, достал еще одного…
И едва не оглох, когда на уши обрушилось громогласное ржание, полное дикого, безумного ужаса. Уже встревоженные кличем охотящегося хищника лошади не выдержали. Многотысячный табун, пасущийся около стоянки степняков, обуяла паника.
Сотни сотен копыт ударили в землю, заставив ее вздрогнуть еще раз, сильнее.
– Уходим!.. – истошно проорал Ивар, но все и без него знали, что нужно делать. Собственные кони, на которых добрались сюда, тоже обезумели, и ловить их смысла не было.
Дружно повернувшись, отряд, напавший на лагерь степняков, бросился отступать. Ивар бежал последним, ощущая, как напрягается спина в ожидании стрелы, которая вот-вот догонит, как бы быстро он ни несся. Сердце бухало тяжело и часто, а пот, стекавший по лицу, разъедал кожу.
За спиной возмущенно орали, со стороны доносилось конское ржание, топот и людские крики. Табун, как и предполагалось, ринулся прочь от викингов, по направлению к крепости, топча осаждающих, словно саранчу.
Наконец по сторонам выросли деревья, над головой зависла тень. Ивар, споткнувшись о торчащий из земли корень, ринулся вперед, наклонив голову, все ожидая, когда хрястнется шлемом о ствол. Сильные руки подхватили, не дали упасть.
– Спасибо… – выдавил Ивар.
– Не за что, – ответил Кари. Огромный берсерк тяжело дышал, в его груди клокотало. Палица в руке Ленивого была окровавлена по самую рукоять, на нее налипли чьи-то волосы, куски чего-то белого.
– Что… ты… там… показал? – поинтересовался Ивар, поворачиваясь к Ингьяльду.
– Один из Шлемов Ужаса, – ответил эриль. Этот хоть и не сражался, но выглядел усталым, словно ворочал бревна. – Сам едва не свихнулся…
– Молодец. – Ивар кивнул, поспешно повернулся. Над полем висело громадное облако пыли. В нем угадывалось какое-то движение, слышался хруст, лязг, конское ржание, не такое громкое, как раньше, но все еще полное страха. Сквозь пыль яркими пятнами просвечивали шатры степняков.
– Ага, крепко им досталось. – В голосе Нерейда звучало удовлетворение, а темные глаза были прищурены. – Удирают будто звери от пожара…
Пыль постепенно оседала, в ней виднелись мечущиеся фигурки. Замаячили стены города. Ивар не сразу сообразил, что черный, шевелящийся ковер возле стен – тысячи затоптанных степняков.
Ворота крепости дрогнули, словно в них ударили тараном изнутри, затем распахнулись. Наружу поблескивающей на солнце рекой полились сотни конных дружинников. Ветер трепал ярко-красные флажки на длинных копьях, щиты отливали желтизной.
– На вылазку пошли, – сказал Эйрик, – решили добить, пока неразбериха…
– Поможем? – предложил Лычко.
– Думаешь, без нас не справятся? – хмыкнул Ивар. – Грош цена тогда воинам князя Бузислава.
Но и сам чувствовал, что сердце рвется в битву. Туда где звенят клинки, льется кровь, где носятся, высматривая достойных воинов, незримые валькирии на быстрых конях.
– Ладно. – Внутренняя борьба продолжалась недолго. – Ударим вон туда, на шатры!
Тиверские дружинники уже сцепились со степняками. От места схватки доносился грохот, словно десятки йотунов бились головами о железо, сквозь него прорывались отдельные крики.
– Быстрее!.. – рычал Ивар, подгоняя своих. – Быстрее!..
На них опять обратили внимание лишь у самого лагеря. Одинаковые, словно муравьи, воины набежали сомкнутыми рядами. Двигались неуклюже, явно привыкли сражаться верхом.
Ивар рубился хладнокровно и расчетливо. Меч будто врос в руку и стал ее продолжением. Светлое лезвие быстро потемнело от крови, а шершавая рукоять сделалась мокрой и скользкой.
– Вот гады! – просипел Нерейд, нанося смертельную рану очередному противнику. – Никак не кончаются!
Степняки умирали один за другим, но прибывали новые, и продвинуться хотя бы на шаг не удавалось. Ивар топтался на месте, стараясь не споткнуться о им же наваленные трупы, а руки поднимались все с большим и большим трудом.
– Надо нажать! – долетел крик Лычко. – Немного осталось…
Рядом зарычал, нагнетая боевую злость, Эйрик. Ивар взглянул на него, и ему вдруг стало стыдно: если Две Марки еще способен сражаться, то почему ослабевает он сам? Ивар взревел, пошел рубить шибче…
Расколовшийся надвое щит отлетел в сторону, державший его воин свалился на спину, и неожиданно оказалось, что дальше никого нет. В полусотне шагов пламенел бок крайнего шатра.
– К лагерю! – гаркнул Ивар. – Дави…
Еще кто-то пытался их остановить, но тех просто стоптали на бегу. Ивар отшвырнул полог, забежал в шатер. Ноздрей коснулся спертый воздух: внутри было душно, от жаровен исходил сладко пахнущий дым.
Навстречу конунгу вскочил маленький, толстый человечек в темно-синем халате. Выкатил глаза, взвизгнул пронзительно, точно свинья, которую пнули в бок.
– Умри! – Ивар с наслаждением вонзил клинок в толстое брюхо. Сразил если не конунга, то кого-то из его советников, а то и степного колдуна. Угли из пинком опрокинутой жаровни раскатились по роскошным коврам, ярким, точно цветущий луг. Там тут же затлело, перебивая запахи сладкого, потянуло горелым…
Выскочил из шатра. Вокруг царила суматоха. Степняков, которые до сих пор сражались, не ведая страха, охватила паника. Они метались с истошными криками, чуть не сами бросались на чужие клинки. Издалека доносились полные радости вопли тиверцев.
Ивар проткнул набежавшего на него чужака, брезгливо отстранился от падающего тела. Из соседнего шатра выбежал Нерейд. В мешке, который он волок за собой, негромко позвякивало.
– Все сюда! – заорал Ивар, тщась перекрыть грохот битвы. – Держаться вместе, иначе нас затопчут…
Как ни странно, его услышали. Тут же сбоку объявился Эйрик, словно быка на веревке, приволок рвущегося в бой Кари. Тот был весь забрызган кровью, даже волосы на голове слиплись в неопрятный колтун.
Меж шатров замелькали воины на могучих конях, с длинными прямыми мечами. Безжалостно рубили бегущих, топтали копытами. Один выскочил прямо на викингов, широко замахнулся. С его щита, растопырив острые лучи, глядел солнечный лик темно-желтого, медового цвета.
– Свои!.. – рявкнул дружиннику в лицо Лычко, выскакивая под удар. – Или не узнаешь?
Лицо тиверца вытянулось, меч он остановил с невероятным трудом.
– Стольник Лычко? – сказал с недоумением, – Откуда? Или это злой морок?
– Сам ты морок, – отозвался русич. – Попробуй найти князя!
Воин с сожалением вздохнул – куда приятнее мчаться за бегущим врагом, разить его с седла, мстя за предыдущие унижения, чем метаться по полю боя, разыскивая правителя.
– Ну вот, – сказал Лычко, – слава Перуну!..
Они сгрудились кучей у входа в шатер, тот самый, где побывал Ивар. Внутри потрескивало, сквозь дыру в крыше поднимался густеющий дым. Запах горелого становился все сильнее.
– Отойдем? – предложил Нерейд. – А то как-то неаккуратно они тут с огнем обращаются.
Ивар лишь хмыкнул.
Князь подъехал на огромном вороном жеребце. Тот был красив – само воплощение дикой силы, злобно косил налитыми кровью глазами, по блестящей шкуре проскакивали крошечные искорки.
Сам Бузислав изменился мало, вроде раздался в плечах, да в русую бороду вплелись белые нити. Светлые глаза смотрели все так же пристально, сурово. Меч в руке покрывала кровь: князь не утерпел, влез в сражение.
Ивар с волнением вглядывался в старого друга. Но тот скользнул равнодушным взглядом по викингам я сразу прикипел к Лычко.
– Вот так встреча! – Голос у князя был радостный. – Ты прибыл вовремя, клянусь крыльями Семаргла!
– Я всегда являюсь вовремя, когда мой меч нужен князю. – Лычко улыбнулся. – И мое путешествие не было напрасным. Посмотри, княже, кого я привел с собой…
Бузислав недоуменно нахмурился, глаза его обежали стоящих рядом с Лычко воинов. Взгляд прошелся по лицу Ивара, двинулся дальше, потом вернулся и задержался.
– Ловкач? – недоверчиво спросил Бузислав – Не может быть! Вот это встреча!
– Может, – ответил Ивар, ощущая, как губы расползаются в улыбке.
Князь легко, несмотря на немалый вес, спрыгнул с коня. Поводья ухватил подбежавший воин. Ивар очутился в поистине медвежьих объятиях, ребра жалостно хрустнули.
– Я тоже рад… тебя видеть… – прохрипел он. Бузислав отступил на шаг.
– Так это с твоей помощью мы сегодня задали трепку степнякам? – Он бросил взгляд конунгу за спину. – И остальные здесь – и Нерейд, и Кари, и молодой волхв… Ох, попируем сегодня!
– Попируем! – Нерейд смачно облизнулся.

 

Факелы потрескивали, распространяя горький аромат смолы. Багровые отсветы бегали по полотнищам алой ткани, закрывающим стены. Казалось, что все до потолка забрызгано кровью.
Лица сидящих за длинными столами дружинников выглядели мрачными. Несмотря на победу, слишком много тиверских воинов осталось на поле боя.
– Братья! – Бузислав поднялся с кубком в руке, высокий, могучий. В алом плаще и золотом обруче на седеющих волосах он выглядел истинным правителем, даже чем-то напомнил Ивару конунга Артура, хозяина далекого Бретланда. – Восславим же тех, кто сегодня пал, защищая родину!
– Восславим!.. – Тиверцы дружно поднимались, слышалось шарканье подошв и грохот отодвигаемых скамей.
Ивар поспешно встал, дернул за рукав засидевшегося Кари. На пиру, кроме викингов, чужаков не было, а северян, как почетных гостей, посадили за княжеский стол. Тот стоял на возвышении, с него хорошо был виден длинный зал. Там пировали дружинники, столы ломились от изобилия блюд – жареная, пареная, печеная дичь, рыба, караваи свежего хлеба…
Что уж говорить о княжеском столе! Запахи острых приправ щекотали ноздри, заставляя внутренности в остервенении бросаться друг на друга.
– Уф! – В кубке оказалась крепкая брага, какую Ивару не доводилось пить много лет. Когда проглотил, то в горло словно пролез раскаленный еж. С некоторым трудом продавил его глубже, ощутил, как на глазах выступили слезы. Поспешно опустился на место, потянулся к закуске.
Сидящий между конунгом и князем Лычко яростно рвал на части гуся: пальцы тиверца были измазаны жиром, которым истекало белое и нежное, будто масло, мясо.
– Слушай, – обратился к нему Ивар вполголоса, – а кто это рядом с князем?
По левую руку от Бузислава сидела ослепительно красивая женщина. Синие глаза строго глядели с нежного, как спелый персик, лица, а волосы скрывал причудливый убор.
– Жена, – так же тихо ответил русич, – княгиня Влада из вашкевичей. Есть такое племя у ляхов…
Княгиня вовсе не походила на Рагнхильд, но при взгляде на нее сердце Ивара почему-то сжалось от острой тоски. Вспомнилась жена, дети, усадьба в Трандхейме, где его ждут, помнят о нем.
С места неожиданно поднялся Ингьяльд. Лицо его было красным, точно рябина в начале зимы, но голос звучал твердо.
– Позволь, князь, сказать вису о сегодняшней битве. Дружинники недоуменно зашумели мало кто знал, что такое виса и зачем она нужна. Но Бузислав ранее встречался со скальдами, поэтому благосклонно кивнул:
– Говори.
Большая Рука приосанился, вытянул шею, точно петух на заборе:
Пива тьмы поток
Лил – вступили клены
Света вод в нещадный
Ропот Хрунд – князь яро.
Не припомнят люди Тверже
игрищ Игга —
Люто бились в поле
Ньерды звона лезвий.
– Славно сложено, – сказал Бузислав, – и, как всякий дар, требует ответного. Возьми это.
Свет факелов блеснул на массивном золотом запястье. Его покрывал хитрый узор – звериные фигуры сплетались с ветвистыми растениями, так, что трудно было определить, где кончаются листья и плоды, а начинаются оскаленные пасти и когтистые лапы.
Ингьяльд поклонился, запястье прижал к груди. В следующей висе, если сложит такую, он явно воспоет щедрость владыки тиверцев, не пожалеет лучших кеннингов…
Внизу меж столов появился седовласый старец с гуслями. Заиграл что-то напевно-тягучее, дружинники, раскрасневшиеся от браги, подпевали. Слышался звон кубков и беззаботный смех. Там помянули погибших соратников и теперь веселились. Жизнь воина коротка: кто знает, когда настигнет тебя вражеский меч или стрела, так зачем тратить время на печаль?
Бузислав ел мало, пил еще меньше, сидел мрачный – как медведь, загнанный в болото, потом его взор обратился к Ивару.
– Рассказывай, конунг, как жил ты все это время… Семь лет не виделись! Немалый срок!
Слушал без особого интереса, рассеянно кивал.
– А ты что скажешь, князь? – спросил Ивар в свою очередь, – Что, лучше тебе здесь, чем в Миклагарде?
Назад: Глава 8 КИЕВ
Дальше: Глава 10 СВЯТОЙ ПЕЩЕРНИК