Глава 8
КИЕВ
– Что, получили? – Хозяин красных штанов злорадно оскалился, захохотал. В брюхе его что-то булькало, квакало, словно живущие там лягушки возмущались тряской. – Готовьтесь к смерти!
Пузан выглядел великаном, лохматой макушкой почти касался древесной кроны, а на штаны ему было истрачено столько ткани, что из нее можно было сшить парус для драккара.
– Нерейд, Лычко – обходите его! – скомандовал Ивар. – Кари – вперед!
Ингьяльд все сделал сам, ему не потребовалось даже приказывать. По воздуху поплыла сияющая белизной руна. Толстяк не обратил на нее внимания, вновь сунул руки в громадную пасть.
Удар звуковой волны был страшен. Ивара прижало к земле с такой силой, словно ему на спину упал медведь. Бегущего Лычко отшвырнуло в заросли, он исчез между стволов. Нерейд успел ускользнуть и, прячась за деревьями, потихоньку пробирался за спину свистящему разбойнику.
Даже руна зависла в воздухе, померкла, а затем с тихим звоном лопнула.
Ивар про себя выругался.
Кари ломился сквозь чудовищной силы свист, рубаха на нем трещала, расползалась по швам, пока не улетела, хлопая рукавами, словно раскоряченная белая птица крыльями. Но берсерк продолжал двигаться вперед, не обращая внимания на то, что кожа на лице трескается, а на щеках и скулах сочится кровь. С губ его слетала пена, а ноги вдавливались в землю, но он шел, делал шаг за шагом…
Могучая, похожая на бычью ногу рука поднялась, на лице свистуна мелькнуло удивление, глаза его выпучились. Кулак, тяжелый, точно скала, со всего маху саданул разбойника в челюсть.
Мелькнули красные штаны, грузное тело с треском исчезло в кустах.
– Бей лежачего! – Из-за дуба с победным воплем выскочил Нерейд, ринулся к упавшему. – Завалили, теперь затопчем!
Ивар поднялся, ощущая, что его шатает словно с перепоя. В глазах все двоилось, чувство было такое, словно пытался идти по палубе в сильный шторм, выпив перед этим ведро пива.
– Вперед!.. – Вместо боевого клича получилось невнятное бормотание, которое, к счастью, никто не услышал. – Добивай!..
Нерейд вылетел из зарослей, шмякнулся на середину поляны. Гигант в красных штанах, хоть и был сбит с ног, оказался даже не оглушен. Викинги и тиверцы же двигались точно похмельные тараканы, ноги у многих заплетались и подкашивались. Мечи держали так, будто в первый раз взяли их в руки.
– Ну фее! – Свистун вылез из кустов, лицо его было пунцовое, злое. – Жуб фыбили, шфолочи! Шейчаш я фаш палицей!
Громадная дубина вертелась в его руках с легкостью ивового прутика, кровожадно посверкивали металлические шипы. Тревожно загудел нещадно полосуемый воздух.
– Ага, досвистелся, соловушка? – злорадно выкрикнул Даг, уклоняясь от удара. – Как же без зуба проживешь?
– Ничего, нофый фыраштет! – Хозяин красных штанов зверски оскалился, продемонстрировав крупные и желтые, точно у коня, зубы.
Кари попытался отразить удар мечом. Лезвие жалобно зазвенело и переломилось посередине, словно его выплавили не из крепчайшей стали, а из гнилой доски. Обломок красиво перекувырнулся, пустив солнечные зайчики во все стороны, и воткнулся в землю.
В ладони удивленного берсерка осталась лишь рукоять.
Ивар метнулся вперед, попытался достать мечом толстый, обвисающий бок. Ему даже показалось, что лезвие коснулось кожи. Но разбойник отмахнулся, твердая как камень ладонь ударила Ивара в лицо с силой тарана. Он упал, перекатился, рядом врезалась в землю чудовищная дубина.
Прогремел над головой раздраженный рык, его сменил изумленный вопль.
Ивар поднялся, отряхивая с лица налипшие травинки и грязь. Кари стоял посреди поляны и легко, словно перышко, держал на поднятых руках грузного разбойника. Тот бился пойманной рыбой, но вырваться не мог. Громадная дубина валялась поодаль.
– Тащите веревки, – прохрипел выбирающийся из кустов Лычко. Лицо его было ободрано, на руках кровоточили царапины, – Свяжем этого соловья-разбойника…
– Может, убьем? – предложил Нерейд, щупая ребра. Судя по гримасе, застывшей на его лице, там остался немаленький синяк.
– Намучаетешь, – прохрипело сверху, – Наш, Старых, убифать – дело долгое! Уметь надо!
– Будешь вякать – научимся, – без злобы, но с такой уверенностью проговорил Иигьяльд, что толстяк мгновенно замолк. – Опускай его, Кари…
Гул от обрушившегося наземь тела разнесся по всему лесу: дубы качнули верхушками, с дальней березы с истошным воплем сорвалась сорока. Зубы разбойника звучно клацнули.
– Откуда фы фзялишь такие на мою голофу? – бурчал он, пока воины спутывали его веревками. На Кари поглядывал с опаской. – Жил не тужил, никого не трогал…
– Видели мы, как не трогал, – проворчал Ивар. – Кстати, а кто такие Старые?
Ингьяльд лишь пожал плечами, а Лычко ответил неохотно:
– Спросишь у волхвов. Ходят слухи, что жили тут до нас, до людей, разные… Кое-кто уцелел. Этого свистуна убивали раз восемь, а он, как видишь, живее всех живых… Ивар взирал на пленника с нескрываемым удивлением.
– Дайте-ка сюда кинжал, – сказал он. – Который не очень нужен…
– Ты што? Ты што? – занервничал здоровяк, глядя, как острое лезвие приближается к его шее, – Тебе клинок не жалко?
– Нет, – честно сказал Ивар и ткнул кинжалом в широкую, как дверь, грудь. Лезвие уткнулось в кожу и начало сгибаться, словно конунг пытался прорезать валун.
– Ничего себе! – воскликнул Ингьяльд, – Шкура крепче стали!
– Я же гофорил – вздохнул разбойник, когда клинок с печальным звоном переломился посередине, – Уметь надо…
– Ладно, вяжите его. – Ивар покачал головой и отошел.
– Хотя не только фред от фаш, а еще и польза, – размышлял вслух хозяин красных штанов, в веревках ставший похожим на огромную рыбу, которую запихнули в сеть с мелкой ячеей, – Фот имя мне придумали – Шоловей-разбойник… Зфучит федь? Зфучит! А ф нашем деле имя значит очень много…
Он осекся, заметив, что Кари задумчиво крутит в руках его палицу, его глаза полезли на лоб, словно он сел на ежа.
– Эй, челофек, что ты делаешь?
– Ты сломал мой меч, – пророкотал Кари, – Надо же мне чем-то сражаться? Твоя дубинка для этого вполне годится…
– Не дубинка, а палица! – обиделся Соловей-разбойник. – И вообше, злые фы, уйду от фаш! Фот развяжушь и подамшя… хотя бы ф шторону Мурома. Там хорошо, купцы ездят, леша дикие…
– И правильно сделаешь, – Ивар поглядел прямо в ярко-синие глаза плененного татя, – потому что если попадешься нам еще раз, то, клянусь копытами Слейпнира, мы изыщем способ тебя убить!
Соловей-разбойник отшатнулся, во взгляде его не было злобы или гнева, лишь безмерное удивление, словно медведя, на которого посмел броситься, оскалив зубы, крошечный бельчонок.
– А ты федь шможешь, – сказал он после паузы, в улыбке показывая черную дырку на месте выбитого зуба, – шможешь… Ладно, я запомню тебя, шеферянин! Эй, а ты куда полез?
Последняя фраза относилась к Нерейду, который, ничуть не смущаясь, принялся шарить по карманам связанного.
– А ты что думаешь, один охоч до чужого добра? – ответил рыжий викинг, невинно улыбаясь. – Оп-па!
В руке Болтуна повисла, рассыпая яркие искры, дивной красоты подвеска из золота. Ярко горели алым и зеленым вплавленные в металл драгоценные камни. Соловей-разбойник зло зашипел, точно огромный кот, у которого отняли честно сворованную рыбину.
– Пошли, хватит ерундой заниматься! – скомандовал Ивар, отворачиваясь от пленника. – И так задержались…
– Фот шфолочи, – пробурчал им вслед Соловей-разбойник, и в голосе его звучало восхищение, – даже палицу и ту уперли! Экшпротфиаторы!
Последнего, самого заковыристого ругательства, никто из викингов не услышал.
Река текла на юг мощно, неторопливо. Ее волны взблескивали под солнцем, блестели серебром, без особой охоты лизали берег. Противоположный виднелся в нескольких полетах стрелы.
– Это Данапр, – сказал Лычко, глядя на потрясенных викингов. – Река богини Даны.
– Какая широкая! – восхитился Харек.
– Видали и пошире. – Нерейд презрительно хмурил рыжие брови, но видно было, что и он потрясен.
Из-за поворота показался плывущий по течению струг. Весел не было видно, ветер раздувал парус, покрытый желтыми полосами.
– Плывут, гады, – пробурчал кто-то из тиверцев с тоской. – А мы мозоли натираем…
Первое селение, притаившееся среди густого леса, встретили три дня назад. И с того момента села стали попадаться чаще, чем сыроежки после дождя, но купить лошадей на всю ораву возможности не было.
Приходилось стаптывать сапоги.
Бородатый мужик, стоящий на носу струга, при виде воинов на берегу довольно осклабился. Помахал широкой, точно лопата, ручищей, после чего отвесил издевательский поклон. Над бортом появились другие рожи, ржали, тыкали в викингов пальцами.
– Глумятся, заразы, – заволновался Нерейд, – стрелой их попотчевать, что ли?
– Успокойся, – осадил Ивар Болтуна, – Тут тебе не дикий лес, а земли полян. Крикни ему лучше какую-нибудь гадость…
– Гадости я умею только делать, – объяснил Нерейд. – А если чего сказать, так это скальд нужен. Ингьяльд, ты что, заснул?
– Еще буду я хулительные стихи на всяких купцов тратить, – пробурчал эр иль сердито.
Струг с веселящимися мужиками проплыл, скрылся за поворотом.
– Пошли, что ли, – вздохнул Лычко, – До Киева немного осталось…
Чем дальше, тем шире становилась тянущаяся вдоль реки дорога. Неторопливо ползли телеги, запряженные могучими, точно горы, сонно жующими быками, скакали отряды воинов в алых плащах. На бредущих по обочине грязных оборванцев с оружием посматривали недоуменно и опасливо.
– И чего они пялятся, сволочи? – переживал Нерейд. – Викингов никогда не видели, что ли?
На взгляды отвечал тем, что скалил зубы, выразительно хватался за меч. Видя его наглую рыжую морду, любопытные терялись, поспешно отворачивались: нарываться на драку никому не хотелось
– Вот так-то, – довольно ворчал Болтун, – и нечего глазеть…
Из-под скрипящих колес взбивалась пыль, висела над дорогой плотным, клубящимся облаком, противно скрипела на зубах. Сквозь нее трудно было разглядеть, что делается в полусотне шагов. И поэтому, когда сквозь клубы проглянула исполинская стена, Ивар сначала не поверил глазам, решил, что ему померещилось.
Но пыль рассеялась, стена открылась во всем великолепии – высокая, сложенная из громадных каменных глыб, какие не сдвинуть с места и упряжкой быков. Ее покрывали сколы и пятна гари, явно оставленные осаждающими.
– Киев, – сказал Лычко, и в голосе его звучало благоговение, – Говорят, что стену эту строили велеты, пришедшие на помощь князю полян Кию, основателю города.
– Кто-кто? – поинтересовался Ингьяльд, – Какие котлеты?
– Велеты, сыновья Велеса, могучие великаны.
В подобное верилось легко. Стена выглядела древней, нижние глыбы растрескались под чудовищной тяжестью, глубоко вросли в грунт. Приземистые башни защищали ворота, которые сейчас были широко распахнуты. Около них сверкали шлемы стражи.
На викингов и тиверцев охрана ворот покосилась без особого интереса.
– Они настолько не боятся врагов? – спросил Ивар, когда дружинники оказались внутри стен. – Пропустили просто так!.. Ведь мы с оружием!
– Безобразничать в Киеве станет только безумец, – терпеливо пояснил Лычко. – Любой может войти в город, но свершивший кровопролитие или разбой на его улицах покинет пределы города только мертвым.
– Правда? – На лице Нерейда появилась проказливая улыбка. – Может, попробовать?
– Я бы на твоем месте не рискнул, – улыбнулся с ответ русич, – проклятие накладывали местные волхвы, а они свое дело знают.
Они шли через город, протискиваясь сквозь воняющую потом и пивом разноликую толпу. Мимо проплыли носилки, в которых восседал толстый человек в нелепой одежде обитателя Миклагарда. Встречались смуглые люди в халатах и с саблями на поясах, выходцы из пустынь юга. На них недоуменно косились звероватые гиганты в одежде из шкур, по виду – родные братья невров. Встречались и вовсе странные – маленькие, с желтыми, будто кость, лицами и глазами узкими, точно щелочки. Солнце щедро украшало бликами светлые, рыжие, русые и черные волосы обитатели города.
– Разойдись! – Нахлестывая лошадей, по улице промчались верховые в кольчугах. Раздвигали толпу, теснили людей к стенам. Меж ними проехал одутловатый пожилой мужик в алом плаще и сапогах из красной кожи. Рукоять меча, что болтался у седла, сверкала золотом, а в седых волосах виднелся узкий обруч из того же металла.
– Князь, – с неприязнью буркнул Лычко, когда толпа вновь сомкнулась.
Город не подавлял размерами, как Миклагард, не напоминал громадное, забитое народом торжище, подобно Хольмгарду. Он величественно раскинулся около реки, улицы перетекали одна в другую, и по ним просто хотелось гулять, никуда не торопясь.
Прошли улицу кожевенников, где в носу засвербело от кислого запаха, миновали кузницы, из которых тянуло дымом. Слух здесь ласкал приятный всякому воину звук-звон металла. На заднем плане виднелся расположившийся на вершине холма княжеский терем. Благодаря ярко-красной крыше, изрисованным наличникам на окнах он казался драгоценной игрушкой, которая вывались из кармана у рассеянного бога.
– Хорошо тут, – задумчиво сказал Ивар, – а князь, во владениях которого есть такой город, наверняка богат и могуч. И почему Бузислав отправил тебя просить помощи далеко на север?
– Киевский князь не отказался бы помочь, – ответил Лычко, – но после этого захотел бы подчинить тиверцев себе! Поляне давно точат зубы на все соседние земли, хотят подгрести их под свою руку…
– Ага, – встрял неугомонный Нерейд, – это конунг Рогаланда Хари позвал как-то вольных викингов, чтобы те подсобили ему в войне с правителем Теламерка. Они-то помогли, только где теперь Хари? Его труп обглодали рыбы в Хаврефьорде! А вождь викингов стал новым конунгом!
– Похоже. – Лычко кивнул, хотя ясно было, что история эта притянута не то что за уши – за усы. – В далеком Новгороде никому и в голову не придет посягать на нашу свободу, а в близком Киеве на нее только и облизываются!
– Даже перед лицом общей опасности?
– Даже перед ней. – Лычко остановился у широких, настежь распахнутых ворот. За ними виднелся просторный двор с коновязью и строение, могущее быть только постоялым двором, – И особенно сейчас, когда можно воспользоваться чужой бедой.
У коновязи хрупали овсом могучие кони, привыкшие носить на себе всадников в броне. Один покосился налитым кровью глазом, возмущенно фыркнул. Вид грязных и оборванных викингов оскорблял конскую душу.
– Вот это зверь!.. – буркнул Нерейд уважительно. – А зачем мы сюда приперлись? Горло промочить?
– Не только, – ответил Лычко. – Остановимся на ночь, а заодно узнаем новости о делах на юге. Тут собираются воины, дружинники и наемники – все, кто оказался в Киеве.
Рванул на себя дверь. Та открылась легко. Изнутри потянулись густые запахи браги, лука, жареного мяса, Ивар ощутил, как заклокотало в желудке, а в рот водопадом хлынула слюна.
Внутри оказалось на удивление просторно. За длинными столами расположились широкоплечие мужчины: двигались они уверенно, а их острые, проницательные взоры резали не хуже меча. Губы их блестели от съеденного, а, глаза – от выпитого. Переговаривались грубыми голосами, смеялись громко и искренне.
Когда дверь хлопнула, то гул разговоров на мгновение стих, многие уставились на вошедших. Но те выглядели своими, такими же битыми и пропыленными, и завсегдатаи быстро потеряли к ним интерес.
– Ступайте вон туда… – Появившийся из чада хозяин размерами мог поспорить с Соловьем-разбойником, а нож, который он небрежно держал в руке, можно было использовать вместо меча. – Большой стол в углу свободен…
Стол оказался действительно велик. На тяжеленных, сколоченных из дуба лавках вокруг него нашлось место всем тиверцам и викингам, да еще и осталось.
– А что он не спрашивает, чего подать? – спросил Ингьяльд.
– Знает, – коротко ответил Лычко. – Чего могут хотеть воины после дальнего пути и трудных битв?
На стол тяжело бухнулось деревянное блюдо. На нем возлежал обложенный яблоками кабан. По обжаренным бокам стекал жирный сок, а запах распространялся такой, что под него можно было сгрызть старые подметки.
– Трапезуйте, – сказал хозяин, ставя на стол громадный кувшин, в котором булькала явно не вода, – как доедите, принесу еще…
Некоторое время не было слышно ничего, кроме хруста, чавканья и треска. Ивар успел только пару раз поднять голову, а кабан уже исчез. На блюде сиротливо лежали несколько огрызков от яблок и горсточка дочиста обглоданных костей. Мяса на них не нагрызла бы даже самая голодная собака.
– Тащи еще одного! – крикнул сыто отдувающийся Терейд вовремя подоспевшему хозяину. Этот что-то мелковат оказался, вроде не кабан даже, а крупная мышь…
Принесли бараний бок с кашей. Тут ели уже медленнее, но вылизали котелок до такой чистоты, какой на постоялом дворе отродясь не видели.
– Хозяин нам должен доплатить, – сыто рыгнул Зорян, рассматривая посудину в тщетных поисках съестного, – за то, что мыть ничего не надо…
– Дождешься! – ядовито сказал Лычко. – Сам знаешь, там, где полянин прошел, двум викингам делать нечего. Тут, в Киеве, из-под стоячего подметки выдерут и ему же продадут..,
Прилетевший кувшин с треском разбился о стенку. Черепки с сухим шорохом посыпались на голову Кари. Тот заворчал, как разбуженный медведь, недовольно оглянулся.
– Или я ошибаюсь, или нас приглашают подраться, – задумчиво промолвил Ивар. После еды ощущалась приятная сытость, хотелось спать, а не махать кулаками, расшибая чужие лбы.
– Похоже на то, – Лычко с тяжким кряхтением поднялся с лавки, второй кувшин поймал на лету, словно взял из воздуха. – Чье это?
– А если мое!.. – Из-за дальнего стола встал широкоплечий воин. На лоб его падали сальные черные волосы, кулаки выглядели тяжелыми, на костяшках алели свежие ссадины. Рожу скорчил настолько наглую, что впору было ломать об нее табуретки.
– Тогда лови! – Бросок получился на загляденье. Ивар не увидел полета кувшина. Просто раздался глухой стук.
– Аргх!.. – Задира с удивленной физиономией брякнулся на спину. Мелькнули стоптанные подметки.
Дружный рев огласил помещение, посетители колотили кулаками по столам, глаза горели. Всегда интересно посмотреть, как обижают чужаков, но еще приятнее увидеть, как мордой по грязи возят наглеца.
Лычко раскланялся, прижимая руку к сердцу, сел на место. К нему тотчас подскочил высокий и гибкий, точно ива, ратник, Несмотря на жару, плащ не снял, под ним блестела кольчуга, в руке незнакомец держал кружку.
Улыбнулся, на мгновение показав белоснежные зубы, тряхнул соломенной гривой.
– Позвольте выпить с вами! – сказал он. – Давно не получал столь большого удовольствия!
Ивар вгляделся в соломенноволосого – тот твердо держался на ногах, рука не дрожала, но, судя по белым, остекленевшим глазам, был он мертвецки пьян.
– Выпьем! – Лычко поднял свою кружку, сосуды с треском соприкоснулись, любопытная пивная пена тут же высунулась наружу, поползла по мокрым стенкам, – Присядь, доблестный воин. Ты ведь из княжьей дружины?
В дальнем конце зала, судя по звукам, приводили в чувство неудачливого метателя кувшинов.
– Именно так, – ответил блондин, усаживаясь.
– Что нового слышно с южных рубежей? – В голосе Лычко зазвучали вкрадчивые нотки.
– Последний набег был пять дней тому назад. – Красивое лицо полянина перекосилось, стало злым и угрюмым – Многие из наших навеки остались там, на границе со Степью…
– Почему же вы вернулись в Киев?
– Потому что князь надеется заключить со степняками мир! – Эти слова княжеский дружинник почти выплюнул. – Вступить в союз! Собирается отправить туда посольство и даже выбрал послов!
– Их же убьют! – Лычко выглядел встревоженный
– Естественно! – Полянин грустно усмехнулся. – Те, кто владеет сейчас степью, не заключают союзов, не ведут переговоров. Мы всегда могли столковаться с торками, берендеями, черными клобуками… Эти же пожрали их всех, и люди они только по облику! А он с ними – в союз, с теми, кто убивал наших друзей, жег дома, вытаптывал поля… – Речь белобрысого становилась все менее связной. Последняя кружка, судя по всему, сломила таки стойкого к хмелю воина. – Нас распустили по домам, тех, кто воевал… мы и гуляем…
– А что слышно о соседях? Что северяне, что тиверцы? – Лычко подался вперед и затаил дыхание.
– Чернигов еще держится, – дружинник князя киевского опустил голову, слова он произносил все тише и тише, – но южнее все сожжено, уцелевшие бегут на север, в леса… Князь Бузислав успешно обороняет рубежи, ходят слухи, что его тяжело ранили…
Кружка со стуком выпала из ослабевшей руки, полянин брякнулся лицом на стол, протяжно захрапел. Выпитое все же взяло свое.
– Ящер его забери! – выругался Лычко. – Ранили?
– Так что, и не подеремся сегодня? – обиженным тоном спросил Нерейд, которого все эти разговоры о войне интересовали меньше, чем волка – желуди, – Я буду разочарован…
– Иди и вырази соболезнование дружкам того типа, о голову которого Лычко разбил кувшин, – посоветовал Ивар, вставая из-за стола, – а я пойду, договорюсь насчет палаты для ночлега!..
Постоялый двор оказался полон – новым гостям отвели несколько комнат под самой крышей. Устраиваться пришлось по двое на каждой кровати, лишь Ивару на Правах конунга досталась узкая лежанка около печной трубы, жесткая, как камень.
Улегся одним из первых, но сон не шел. В животе что-то ворочалось, словно съеденный кабанчик рвался Наружу, зычно храпел Кари, которого пришлось уложить на полу. В проделанное у самого потолка оконце любопытным глазом заглядывала белая звездочка.
Снизу доносился грохот, словно кто-то крушил мебель, перемежающийся недовольным ревом. Там развлекались викинги, пожелавшие потешиться добрым мордобоем. Несколько раз Ивар порывался встать, прекратить безобразие, но подниматься было лень.
Заводила драчунов Нерейд вернулся, когда Ивар уже начал погружаться в сон. Ступать старался тихо, но то ли спьяну, то ли не отойдя после хорошего удара врезался в дверной косяк. Пытаясь устоять на ногах, наступил на Кари. Тот зашевелился, сослепу махнул кулачищем..
– Ыххх! – Судя по сдавленному вскрику, бесрсерк угодил Нерейду точно в промежность.
Тут уже проснулись все.
– Ложись давай! – рявкнул Ивар, чувствуя себя так, будто вокруг него резвятся малые дети. – А ты. Кари, тихо! Ничего не случилось…
Нерейд некоторое время раздраженно сопел, Кари на полу обиженно ворчал, потом оба заснули. Ивар тоже начал проваливаться в сон, когда за окном, на крыше, что-то тихонечко стукнуло.
Ивар насторожился, но лежал тихо, а дыхание постарался сделать ровным. Поглядывал на окошко сквозь прикрытые веки. Там шуршало, словно толстая змея терлась о крышу, затем что-то закрыло звездный свет.
Хруст был настолько негромким, что его можно было принять за работу челюстей жука-древоточца, орудующего в одной из потолочных балок. Затем в окошко, точнее, в оставшееся от него отверстие проскользнула темная фигура. Упала на пол, замерла, почти слившись с ночным мраком.
Ивар чуть подобрался.
Черная фигура двигалась бесшумно, будто гонимое ветром облако. Как она ухитрялась не задевать спящий которые лежали так же тесно, как стрелы в колчане, было непонятно.
Ивар прыгнул прямо с кровати, вцепился чужаку в горло. Тот дернулся в сторону, гибкий, будто угорь, а в ребра конунгу врезался твердый кулак. Оба с грохотом рухнули на пол, покатились по доскам.
Заворчало рядом нечто огромное, могучее. Ивар упорно прижимал чужака к полу, молясь всем богам сразу, чтобы Кари спросонья не начал махать ручищами. Ночной гость извивался, стараясь вырваться, но сил у него оказалось меньше, чем у конунга.
– Что там за стук?.. – недовольно просипел Нерейд. – Опять тебе, Ленивый, кошмары снятся?
Затеплилась свечка, вырвала из мрака морщинистое лицо Эйрика.
– Ничего себе, – сказал Две Марки с удивлением. – Чем тут наш конунг занят.
– Гостей встречаю, – прохрипел Ивар. Глаза лезли на лоб после меткого пинка в пах, но ответным ударом он заставил незнакомого любителя лазить по крышам затихнуть.
Дверь с треском открылась, на пороге возник Лычко, ночевавший в соседней комнате. Он был в подштанниках, но зато с мечом в руке.
– Что такое? – Русич моргал спросонья, но был готов рубить и колоть.
– Вот поймал, – ответил Ивар, поднимаясь с пола. – Ворюга, должно быть…
Он сам не верил тому, что говорил. Мягкие сапоги, мешковатая одежда из серой ткани, так хорошо сливающаяся с ночной тьмой. Подобное он уже видел, и не так давно.
– Нет, не ворюга, – Лычко опустился на корточки, – очередной воин Чернобога по твою душу, конунг… Чем-то ты им крепко насолил! Странно только, что он не боялся понести кару за убийство.
– Думаю, что Чернобог надежно защищает своих слуг от проклятий, – Русич скривился. – С его силой местным волхвам не тягаться…
– Давай-ка свяжем его, – Эйрик достал откуда-то крепкую веревку, – а потом допросим. Он нам все-все выложит!..
Голос Две Марки звучал почти ласково, но от этой ласковости пробирала дрожь.
– Рядовой исполнитель может ничего и не знать.
– Лычко отложил меч, сноровисто обыскал лежащего. На полу образовалась горка разных предметов, в основном убийственного назначения – волосяная удавка, несколько ножей, какие-то склянки. – Ему указывают жертву, но не объясняют, почему она должна покинуть этот мир.
– Ничего, хоть скажет, кто его старшие, – ответил Эйрик. Он сосредоточенно вязал узлы.
– Кто это? – осведомился Кари. Спросонья он соображал еще хуже, чем обычно.
– Спи, – посоветовал берсерку Нерейд – Без тебя обойдемся…
– Как они только так быстро донесли весть из Хольмгарда в Киев? – спросил Ивар, чувствуя, как холодок крадется по спине. – Тут же много дней пути? И мы не пробыли здесь и суток, а меня уже нашли!
Воины Чернобога обладали, судя по всему, немалым могуществом.
– Голуби летают быстрее, чем путешествует человек, – Лычко окончил обыск и задумчиво рассматривал один из ножей, острие которого маслянисто блестело, явно смазанное какой-то ядовитой гадостью, – или не обошлось без злых чар…
– Не обошлось… – Эйрик похлопал воина Чернобога по щекам: – Просыпайся, друг. Разговор есть!
Пойманный конунгом человек застонал, открыл глаза. В них мелькнул страх, быстро сменившийся ненавистью.
– Ну что, сам будешь говорить, – Эйрик улыбался, потирал кулаки, – или тебе помочь?
– Не дождетесь!.. – гордо прохрипел воин Чернобога, после чего крепко сжал челюсти. Во рту его что-то хрустнуло. Лежащее на полу тело несколько раз дернулось, затем глаза наемного убийцы остекленели.
– Чего это он? – спросил Две Марки с обидой,
– Помер?
– Во рту был крошечный сосуд с ядом. – Лычко осторожно разжал синеющие губы, показал обломки стекла, усеивающие язык, – Как раз на такой случай! Допросить его теперь можно будет только в Хель!
– Кому охота побывать в шкуре Хермода? – спросил Нерейд с издевкой.
– Я готов, если ты достанешь мне Слейпнира, – зло ответил Даг. – И что нам делать с трупом? Если его найдут здесь, то нам, насколько я понял, несдобровать! Понятно, что не мы его убили, но поди докажи это городской страже.
– А давай выкинем его в окно, – неожиданно предложил Кари, – А то будет тут валяться, смердеть на всю комнату…
– В этом что-то есть, – сказал Ивар, – только не в наше. Там я видел широкое окно, в коридоре.
– Я этим займусь! – На лице Нерейда обнаружилась зловещая усмешка. – Свечу только погасите…
Эйрик дунул, в комнате стало темно, словно сквозь узкое оконце протиснулся громадный зверь с черной шинной шерстью.
– Ох наворотит он дел! – проворчал Лычко, когда рыжий викинг, волокущий за собой тело, исчез в коридоре, – Всем богам тошно станет…
Все было тихо, потом из коридора донесся негромкий скрип, сопровождаемый надсадным сопением. Долетело смачное ругательство, потом мягкий удар, словно наземь упал тюк мокрого белья.
– Все, готово, – довольно сказал Болтун, тенью возникая на пороге. – А теперь всем спать. И делаем вид, что это не мы насорили!
Разбудили Ивара возмущенные вопли. Орали где-то за стенами, но достаточно громко. Прислушавшись, конунг различил басовитый голос хозяина.
– Чей мертвяк? – громогласно интересовался он.
– С каких это пор у нас трупы с неба падают?
– Э, не могу знать, – отвечал, судя по дрожащему голосу, слуга, который ночью бодрствовал и следил за порядком. По крайней мере, должен был это делать.
Издалека донесся звук мощной затрещины, за ним последовал жалобный визг, словно собачонке наступили на лапу.
– Ловко я придумал? – Глаза Нерейда блестели гордостью. – Скинул его прямо на навес над крыльцом, а уж оттуда он к коновязи и свалился… Никто на то окно не подумает!
– Уж куда ловчее, – ответил Ивар и принялся натягивать сапоги. – Сам Лофт рядом с тобой неразумный младенец!
Хозяин прямо пыхал гневом, на спустившихся в зал постояльцев посмотрел как на злейших врагов.
– Доброе утро, – приветствовал его Нерейд медовым голосом.
Хозяин поперхнулся, побагровел, ноздри его раздулись. Казалось, что из них сейчас полетят искры.
– Добрррое, – прорычал он через силу.
Ивар умывался из бочки, когда во двор вошли двое воинов в кольчугах, с короткими мечами на поясах. В руках держали внушительные дубинки. Вслед за ними, неспешно постукивая посохом, шагал бородатый старец с пронзительным, колючим взглядом.
Троица без промедления направилась к трупу, который так и лежал у коновязи.
– Городская стража, – тихо сказал Лычко, дожидающийся своей очереди, – и волхв с ними…
– Волхв, зачем? – удивился Ивар, вытираясь шершавым, точно коровий язык, полотенцем.
– Понятное дело, что смерть непростая
– В таких случаях велено призывать еще и служителя светлых богов, чтобы развеял возможное колдовство!
– Воин Чернобога, – изрек волхв густым, точно патока, голосом. – Убил сам себя… Занятно!..
Стражники уже возились около тела, осматривали его, один заглядывал в рот.
– Надо убираться отсюда, – прошептал Лычко. – А то рано или поздно дознаются, что мы в этом замешаны Сегодня же купим лошадей и уедем из города…
Когда проходили мимо волхва, тот бросил на них полный любопытства взгляд. Ивар ощутил, как щекочущее прикосновение побежало по внутренностям, как что-то коснулось сердца.
– Этот до всего докопается, – сказал Ивар уже внутри. – Иди буди всех, а я закажу завтрак.
Солнце еще только поднялось над домами, когда тиверцы и викинги покинули постоялый двор. Стражники и волхв исчезли, забрав с собой тело. Ивар облегченно вздохнул.
– Где тут конский рынок? – спросил он у Лычко, когда они вышли со двора.
– Вон там, через две улицы, – махнул рукой русич. Киев просыпается поздно, но там все бурлит с самого утра.
Улицы были пустынны, словно путники за ночь перенеслись в другой город или все население Киева вымерло. Ивару эта пустота казалась тревожащей, дурные предчувствия сжимали грудь. Лычко тоже выглядел беспокойным, то и дело оглядывался, хватался за меч.
Свернули – и сразу за поворотом наткнулись на стену щитов. Торчали наточенные копейные древки, утреннее солнце отражалось в десятках шлемов, под которыми виднелись суровые лица.
– Ничего себе! – сказал Эйрик . – Тут что, проход закрыт? Ну так мы обойдем…
Из-за спины раздался слитный топот, лязг. Из неприметных переулков выбегали воины, спешно строились, выставляли щиты. Дорогу к отступлению перекрыли в считанные мгновения.
– А, это нас ловят? – проявил чудеса сообразительности Кари. Его темные брови чуть сдвинулись.
– Уже поймали, – беспечно ответил Нерейд, вытаскивая из ножен меч. – Не зря я вчера точил клинок…
– Что вам нужно? – крикнул Лычко.
– Никак дознались, что из-за нас ночной гость ухайдакался, – негромко заметил Ивар, – хотят выяснить подробности…
Тиверцы и викинги, не дожидаясь его команды, поспешно выстраивались в боевой порядок. Маленький отряд теперь напоминал ежа, свернувшегося в клубок и выпятившего во все стороны иглы мечей и секир.
– Непохоже, – усомнился Лычко. – Это княжеская дружина, а не городская стража.
Стена щитов чуть дрогнула, в образовавшуюся в ней щель протиснулся плечистый всадник на жеребце белом, точно утренний туман. Уздечка блестела серебром, а у седла висела булава, навершие которой размерами превосходило человеческую голову.
– Я воевода Силантий! – раздувая черные усы, свирепо выкрикнул всадник. – Будете ли вы отрицать, что принадлежите к зловредному роду тиверскому?
– Ишь как разговаривает! – восхитился Нерейд. Приятно будет зарубить такого красноречивого!
– Не будем, – осторожно ответил Лычко. – Я стольник князя Бузислава, а со мной моя дружина. И что?
– А то, что невместно тиверцам, врагам союзной нам Степи, – эти слова воевода выговорил с трудом, явно не привыкнув еще к тому, что вчерашние враги вдруг стали союзниками, – обретаться во Киеве! Вы должны покинуть город немедленно!
– Не зря едят хлеб княжьи доносчики, – пробурчал себе под нос Лычко и задиристо ответил: – Но нам нужны лошади!..
– Немедленно! Воля князя! – проорал воевода. Вряд ли ему нравился приказ, который он выполнял, и за громогласностью Силантий прятал недостаток уверенности. – Или мы попросту убьем вас!
Кари гневно заворчал, приподнял дубину, отобранную Соловья-разбойника.
– Эй ты, Сирантий, или как тебя там, – довольно громко сказал Нерейд, – давай драться, а то я что-то устал слушать твой треп!
Воевода побагровел, лицо его стало похоже на усатую свеклу.
– Мы всего лишь купим коней и тут же уедем из города! – кляня про себя несдержанность Болтуна, вступил в беседу дипломатичный Ивар. – А если придется драться, то многие из твоих воинов останутся здесь, а по улице потечет ручей из крови…
– Вы сами захотели битвы! – выкрикнул воевода гневно. Конь его, пятясь, вдвинулся в стену щитов. – Так вы ее получите!
– Стойте!.. – донесся откуда-то звонкий крик. – Не смейте сражаться, а иначе я вас прокляну!
– Это еще кто? – удивился Эйрик.
Сквозь шеренгу княжеских дружинников, перегородивших улицу, кто-то решительно проталкивался.
