Глава 11
ЧЕРНЫЙ ВХОД
– Облако пыли на юге! – донесся сверху полный тревоги крик Скафти.
– Никак, по нашу душу, – Ивар с трудом поднялся на ноги, полез по крутому склону. Ссохшаяся глина осыпалась под сапогами, кусты, за которые хватался, ломались. Еле-еле втащил себя наверх.
Молодой викинг, лежащий у самого края оврага, повернул голову к конунгу. На его потном и грязном лице блестели серые глаза.
– Вон там!
Но Ивар уже и сам разглядел вздымавшееся над южным горизонтом облачко пыли. Оно неторопливо смещалось к западу, хорошо видимое в последних лучах заката.
– До тьмы они сюда не доберутся, – Ивар закашлялся, выплюнул темный комок. – А потом нас самих здесь не будет!
Вряд ли весть о сегодняшней схватке распространилась по всей Степи, хотя нельзя исключать и такого. Тогда десятки летучих отрядов кинутся искать наглецов, рискнувших забраться в вотчину кочевников. Проскользнуть сквозь раскинувшуюся над миром зноя и сухой травы сеть будет очень непросто…
Сумерки держались в небе недолго. Ночь упала на степь, словно черная хищная птица на жертву.
– По коням! – приказал Ивар. – Скафти, спускайся! По седлам рассаживались молча, сил не осталось даже на то, чтобы ругаться.
Скакали молча. Звездный свет делал шелестящую под конскими копытами траву седой, будто ее покрыл иней. На востоке вспучивалось серебристое сияние – готовился взойти месяц.
Его краешек высунулся над горизонтом, точно кончик острой сабли, когда конь Нерейда вдруг споткнулся и с истошным ржанием кувырнулся через голову. Всадника выбросило из седла.
– Вот проклятье! – Ивар спешно остановил лошадь.
– Копыто попало в норку суслика, – сказал Лычко, сочувственно глядя на дергавшееся от боли животное. – Лучше добить…
– Вот и займись, – буркнул конунг, – Меня больше интересует, что с Нерейдом…
Рыжий викинг несколько мгновений лежал, потом приподнялся на четвереньки. Его шатало, с разбитых губ капала кровь, черная в свете месяца.
– Ничего себе… полетал как птаха! Невысоко, правда, и недолго…
Литой голове Болтуна не повредило даже столкновение с твердой степной почвой.
Лычко подошел к сломавшему ногу коню, на мгновение блеснул его меч. Лошадь всхрапнула и тут же затихла.
– Готово, – посуровев, сказал русич.
Пока снимали груз с одной из вьючных лошадей и распределяли по другим, месяц вышел почти наполовину. По степи побежали волны серебристого сияния.
– И толку, что ночь? – Эйрик невесело усмехнулся. – Светло как в полдень! Ладно хоть не жарко!
– Будем надеяться, что степняки ночью спят, – проворчал Ивар.
– Даже если спят, то топот подков слышат очень далеко и во сне! – вздохнул Лычко, забираясь на лошадь.
Лучи рассвета застали их в седлах. Ивар чувствовал, что голова стала тяжелой, как ведро с камнями. Глаза слипались, он из последних сил держал себя ровно на спине скакуна.
Скафти клевал носом, один раз чуть не свалился прямо иод копыта.
– Долго еще? – спросил Ивар у Лычко, который единственный выглядел бодрым, точно спал всю ночь. Если не сбавим хода, то к закату будем у Камня, – ответил русич.
Ивар потряс головой, отгоняя сонливость, огляделся, степь тянулась точно такая же, как вчера вечером. Та плоская равнина, заросшая серой, сухой травой, веющий над ней ветер, горький, словно полынь. Если бы не те две павшие лошади, так бы и решил, что всю ночь не скакали, а стояли на месте.
Утро стремительно превращалось в день. С востока катился жар. Предвещая скорый восход солнца, в зените пылали оранжевым пламенем облака, подожженные безжалостным светилом.
– А что, завтрака не будет? – спросил Скафти, наивно хлопая ресницами.
– Жуй на ходу чего в сумках найдешь, – посоветовал Нерейд. – А если мало покажется, лапу соси. Медведь зимой ею обходится, и ничего. Чем ты хуже?
Дорогу перегородил широкий овраг с крутыми склонами. Дно его было влажным, в глине что-то поблескивало. Ивар не сразу сообразил, что перед ними река, точнее – ее труп, а на дне разлагаются дохлые рыбины.
– Ничего себе! – вздохнул Ингьяльд, потрясенный зрелищем. – Как такое может случиться?
– Как видишь, может, – зло ответил Лычко.
То место, где раньше был брод, обнаружили не сразу. Только перебрались на ту сторону, как Нерейд оглянулся, на мгновение застыл, прижав ладонь ко лбу. Когда оторвал, то голос его звучал преувеличенно спокойно:
– За нами погоня, конунг. Идут точно по нашим следам.
На северо-западе виднелось облачко пыли.
– Не уйдем, – сказал Лычко буднично. – У них лошади явно свежие, да и заводные есть.
– Я попробую что-нибудь сделать, – В голосе Ингьяльда не было уверенности. – Спешивайтесь пока.
– Только время потеряем! – возразил Эйрик. – Попробуем уйти на уставших конях.
– Какая разница, где умереть, тут или немного ближе к Черному Камню? – спросил Ивар и первым спрыгнул на землю, – За работу, эриль…
Руны, нарисованные на шее могучего жеребца, который тащил на себе Кари, мягко засветились белым, а затем вдруг вспыхнули алым. Конь рванулся, взбрыкнул, глаза его выпучились, брюхо вздулось и лопнуло с таким звуком, словно разорвался мех.
– Ничего себе, – сказал Нерейд, вытирая с лица кровь, – так он всех лошадей изведет!
– Неудача. – Ингьяльд почесал голову. – Надо попробовать другую комбинацию.
Наученные горьким опытом, воины отступили подальше. Дело у Ингьяльда пошло веселей. Он спешно чертил на конских шеях руны, те с негромким шипением исчезали. Животные хрипели, били копытами, в глазах их появился странный призрачный блеск.
– Садитесь, – сказал эриль, вытирая пот со лба. – Теперь они будут мчаться до самого вечера, обгоняя ветер. Но потом падут. Иначе никак.
– И пойдем мы по Тридесятому царству пешком! – проговорил Нерейд сварливо, но в седло забрался одним из первых.
Облако пыли выросло, превратилось в сносимый ветром столб. В его основании стали различимы искорки. Степняки мчались по следу словно свора охотничьих собак.
Ивар вскочил на своего жеребца, ногами ощутил исходящую из его нутра странную дрожь. В брюхе животного словно кипел котел с закрытой крышкой. Чувствовать подобное под собой было неуютно.
Когда дернул поводья, конь сорвался с места, словно ему подпалили хвост. Ивара откинуло назад, он едва удержался в седле. Когда распрямился, то обнаружил, что земля под копытами слилась в серый ковер, а горячий ветер хлещет в лицо, выжимая слезы.
Сбоку выдвинулся Харек. Глаза его были выпучены, руки судорожно сжимали поводья. Ноги его лошади мелькали с такой скоростью, что было видно только смазанное движение.
Из-за горизонта будто выпрыгнула роща. Деревья стояли мертвые, с пожелтевшими от жары листьями. Раскоряченные ветви казались вскинутыми в муке руками.
Не успел Ивар как следует разглядеть ее, как роща осталась позади. Зачарованные эрилем, кони чуть сбавили ход, но все равно мчались словно разогнавшийся драккар. Бока жеребца, на котором сидел конунг, сжимались с частотой кузнечных мехов, с удил срывало белую пену.
Ивар ухитрился повернуться в седле, едва не свалившись при этом. Туча пыли еще виднелась на горизонте, но выглядела совсем крошечной. Степняки постепенно отставали.
Солнце лило с неба потоки обжигающего жара. Когда миновало зенит, еще одно пылевое облако замаячило на юге, а другое – на востоке. Явившихся в степной край северян окружали по всем правилам.
– Идут наперерез! – прокричал Лычко, его голос уносило ветром, слова было слышно едва-едва, – Успеем ли проскочить?
Ивар ничего не ответил.
Пылевая туча с востока надвинулась, стали различимы силуэты всадников. Они приближались с невероятной быстротой – казалось, что поджарые скакуны просто летят над выжженной степью. Под солнцем блистали остроконечные шлемы, виднелись обнаженные сабли.
Ивар вытащил меч, снял с седла шит. Знал, что его движение повторят скачущие позади дружинники. Видел, как степняки в первых рядах поднимали луки, проворно спускали тетиву. Но слишком быстро мчались викинги, и стрелы, разочарованно визжа, пролетали мимо.
– Давай-давай!.. – Нерейд издевательски помахал врагам рукой с зажатым в ней мечом, постучал себя по лбу. – В седле научитесь держаться!..
Удивление и гнев отразились на скуластом лице переднего воина, чья кольчуга сверкала позолотой, а сабля была длинной, почти как мечи у викингов. Только тут Ивар смекнул, что видит оскаленные морды степных коней и что до тех еще полсотни шагов.
Маленький отряд проскочил под самым носом у врагов. Те спешно поворачивали. Позади послышались крики и раздраженное ржание.
– Ушли!.. Ушли!.. – возбужденно орал Лычко. Ивар оглянулся. Преследователи еще скакали за ними, но их фигурки удалялись, словно волочились на разматываемом аркане. Лучшие кони Степи не могли тягаться с заговоренными животными.
Но радоваться было рано. Пылевые столбы, похожие на дымы от громадных костров, теперь поднимались со всех сторон. Отряды степняков как-то сообщались между собой и теперь стягивались туда, где по мертвой траве летел маленький отряд.
Черный Камень нарисовался впереди, когда солнце коснулось горизонта. До этого момента викинги еще дважды уходили из-под самого носа преследователей, один раз пробивались с боем. Ивар успел срубить двоих, и кричащие люди с саблями в руках остались за спиной.
Они никак не ожидали, что схватка будет столь быстротечной.
– Вот он! – радостно выкрикнул Лычко, и тут же конь под ним зашатался, захрипел и со всего размаху грянулся оземь.
Ивар ощутил, как что-то хрустнуло в груди его скакуна. Едва успел выдернуть ноги из стремян, когда земля стремительно бросилась навстречу. Удар был такой силы, что зубы клацнули, а из глаз посыпались искры. В голове загудело, словно приложился лбом к котлу Эгира.
Перекатившись через плечо, Ивар вскочил на ноги. Его мотало, а перед глазами все плыло, как после доброй порции пива. Его жеребец распластался неподвижно, поодаль дергался в конвульсиях еще один, и к его шее склонился Ингьяльд с ножом в руке.
– Вот и все, – сказал он, ударом прерывая муки животного, – руны перестали действовать.
– А Камень-то вон он, далеко! – возмутился Скафти.
– Ничего… бегом доберемся!.. – Ивар постарался придать голосу интонации непреклонной решимости. Из-за обветрившихся губ, сухих и потрескавшихся, как земля под ногами, говорить было трудно. – Берите груз… быстро!.. У тех, кто гонится за нами, кони еще не пали!..
Пыльные вихри надвигались с нескольких сторон, но самый большой неторопливо рос позади, откуда их настигали сразу несколько отрядов степняков.
– А может, Ингьяльд нанесет руны на нас?.. – спросил Кари, почесывая лоб. – Чтобы мы бежали так же шибко…
– Ага, а потом сдохли на ходу, словно те же кони! – Нерейд вскинул на плечи снятый с лошадиной спины мешок, скривился. – Нет уж, лучше так порезвимся!.
Бежать было тяжело. Сухая трава хлестала по ногам, накаленный, словно в устье печи, воздух обжигал горло, едкая пыль лезла в рот, вызывая мучительный кашель.
Черный Камень, похожий на исполинское темное яйцо, рос, приближался. Ивар бежал, зацепившись взглядом за несущегося впереди Нерейда. Ноги отдирались от земли с трудом, словно нацепил сапоги с каменными подошвами, мешок нещадно колотил по спине, притороченные сверху него ножны с мечом норовили садануть по затылку.
За спиной тяжело бухал сапожищами Кари.
– Живее! – прохрипел Ивар. Когда последний раз оглядывался, то на самой грани видимости уже скользили крошечные черные фигурки. Степняки миновали место, где пали кони викингов, и теперь мчались так, что чуть трава под копытами не дымилась, – А то получим по стреле в задницу…
Ивар не думал, что может бежать быстрее, но оказалось, что очень даже может. Страх подстегнул не хуже кнута. Дышал с хрипами, словно загнанный конь, но не замедлял бега. Даже чуть приблизился к быстроногому Хареку, который вырвался далеко вперед.
Ингьяльд споткнулся, покатился кувырком. Сердце Ивара захолодело – расшибется эриль, что без него делать? Только в плен сдаваться. Но тот вскочил резво, точно играющий котенок, дальше бежал, чуть прихрамывая.
Черный Камень надвинулся, навис над головой. Стало понятно, что если его снесла птица, то размерами она была с дворец императоров в Миклагарде, а то и побольше.
Ивар не сумел вовремя остановиться, врезался в черную, почему-то прохладную поверхность, едва не повис на Камне.
– Где… твоя… яма? – Слова с трудом вырывались среди горячих хрипов, Ивар сам едва себя понимал.
– Вон, – ответил Ингьяльд.
В десятке шагов к востоку от черного монолита виднелся круглый провал с неестественно гладкими краями.
– Давай открывай проход! – рявкнул Нерейд. Он с тревогой смотрел туда, откуда приближались степняки, Лицо было измученное, страдальческое.
– Я не знаю как! – отчаянно выкрикнул Ингьяльд.
– Тот рыжий сказал, что это просто, – просипел Эйрик. Он, несмотря на возраст, держался наравне с молодыми, но по его запавшим глазам было видно, как нелегко это ему дается, – Так что трудись!
– Не успеет, – сказал Ивар, отлепившись от камня. Дыхание восстановилось, и конунг с удивлением обнаружил, что в теле еще остались какие-то силы. – Они будут здесь раньше!
На северо-западе можно было различить отдельных всадников.
– Что же делать? – растерянно прошептал Харек.
– Сражаться! – кровожадно прорычал Нерейд. – Если мне суждено тут пасть, то я захвачу с собой немало врагов!
– Возьмем оружие, – сказал Ивар, – и дадим эрилю немного времени!
Ингьяльд возился около ямы. что-то бормотал. Ивар на мгновение заглянул в провал. Дна не было видно, все заполняла тягучая тьма, похожая на густую смолу. Казалось, что кто-то смотрит из нее – не враждебно, но с неприятным пристальным интересом.
Спину подернуло морозцем. Ивар поспешно отпрянул, поудобнее перехватил рукоять меча.
– Бей!
– Палица Кари смела наиболее шустрого степняка вместе с конем. Раздался чмокающий звук, на боку Черного Камня расплылась громадная кровавая лепешка.
За спиной Ивара тренькали тетивы Нерейда и Харека. Один из низкорослых воинов в кожаных доспехах вылетел из седла. Другой ухватился за стрелу, вонзившуюся в плечо. Третьему летучий снаряд ударил в глаз, он навалился на шею коня, и тот с испуганным ржанием понесся в степь.
Последний уцелевший закружился на месте, из-под копыт его обезумевшей от страха лошади взбивалась пыль. Лычко швырнул щит, словно плоский камень – за ребро. Раздался глухой удар, треск. Степняк с проломленной грудью опрокинулся на бок, ноги его медленно вылезли из стремян.
– Что, уже закончились? – спросил Эйрик недоверчиво.
– Это были самые шустрые, – ответил Ивар, так и не окровавивший клинок. Дружинники прекрасно справились без конунга. – Будут еще, не беспокойся.
И только тут обратил внимание, что земля под ногами подрагивает.
Нерейд предостерегающе крикнул, указывая на Черный Камень. Тот словно пульсировал, по его смоляным бокам прокатывалась сладострастная дрожь. Прозвучало хлюпанье, и кровавое пятно исчезло, словно его всосало внутрь монолита.
– Кровушку любит, – захлопал глазами Харек.
– Когда-то три степных племени принесли здесь обильную человеческую жертву в честь заключения мира, – сообщил Лычко, – а Камень поставили в память об этом.
Никто уже не помнит имен сгинувших народов, а Камень не забыл вкус горячей крови…
– Мы, слава богам, тоже! – твердо сказал Ивар. – Теснее ряды! Сейчас так легко не отделаемся!
Топот копыт нарастал, всадники надвигались сплошной стеной, напоминая несущуюся по степи волну. За их спинами к небу поднимался хвост из пыли. Ивар видел злые лица, занесенные для ударов копья.
– Долго еще? – спросил Эйрик, не поворачивая головы.
– Пока никак, – отчаянным голосом ответил Ингьяльд. – Стараюсь…
– Ну-ну!
Вновь запели луки, стрелы понеслись навстречу нападавшим. То один, то другой падал под копыта, но степняков было слишком много.
– Одину слава!.. – Ивар обрушил меч на морду ближайшего коня. Тот замолотил копытами, взвился в воздух. Когда рухнул вместе с всадником, хрустнули кости.
Зарычал Кари, сверкнули шипы на исполинской палице. Ивар увернулся от пролетевшего рядом копья, еще одно, дрожа в жажде крови, воткнулось в щит. Конунг сделал ответный выпад, меч вонзился в бок воину па красивой белой лошади.
Из-за спины выскочил оскаленный Нерейд. Бросив любимый лук, Болтун ринулся в битву. Рыжая грива, торчащая из-под шлема, развевалась, а меч разил с беспощадностью Мьелльнира.
Ивар рубил, стараясь экономно тратить силы. Их оставалось мало, как капель в треснувшем кувшине, да и те вытекали быстрее, чем хотелось бы. Держащая меч Рука подрагивала, с бровей капал пот, а изо рта вырывалось такое горячее дыхание, что окажись рядом стог сена – загорелся бы.
Отмахнулся от настырного врага, тот неожиданно рухнул с разнесенным вдребезги черепом. В лицо Ивару плеснуло кровью. Когда протер глаза, то оказалось, что рубить некого.
– Уф, – сказал Нерейд, – что-то я притомился… Подобное признание из уст рыжего бахвала звучало дико, как если бы Арнвид Лысый сообщил о том, что ему надоело пиво.
– В Вальхалле передохнешь, – в тон ему ответил Ивар.
Перед викингами громоздился вал высотой по пояс, состоящий из конских и человеческих трупов. Кровь текла в стороны густыми, быстро застывающими ручьями, жадно впитывалась в землю. Черный Камень трясся не переставая, казалось, что он либо взлетит, либо провалится сквозь землю.
– Чего они ждут? – поинтересовался Скафти. Кольчугу его покрывала кровь, словно ее ковали из алого металла, а секира казалась черной от застывших потеков.
– С наскоку порубить нас не вышло, так они сейчас за луки возьмутся, – отозвался Эйрик. – Перестреляют нас, словно куропаток.
– Есть! – В крике Ингьяльда звучало торжество. – Я понял!.. Понял!..
– И чего это он понял?.. – уныло пробормотал Нерейд.
– Надо просто прыгнуть вниз! – Эриль едва не подскакивал от возбуждения. – В эту яму!
– Ох, не нравится она мне, – продолжал рассуждать Болтун, – хоть и не воняет оттуда, а выглядит как самая настоящая задница. И нам в нее прыгать? Это что, в Тридесятое царство другого пути нет, кроме как через задницу?
– Это не задница, а черный ход! – неожиданно изрек Кари. Болтун удивленно посмотрел на него.
Свистнула первая стрела, Лычко перерубил ее на лету.
– Ты уверен? – спросил Ивар, приседая и прикрываясь щитом. По тому тут же застучало, словно с безоблачного неба посыпался град.
– Да!.. Я первым пойду!.. – Ингьяльд бестрепетно сделал шаг и ухнул вниз. Крик быстро затих, а вот звука падения о что-то твердое викинги так и не услышали.
– Или она очень глубокая, или он прав… – глубокомысленно заметил Эйрик. В его щите уже торчало несколько стрел.
– Тогда все за. ним! – приказал Ивар. – Быстрее! Мешки не забудьте!
Один за другим они прыгали в черную дыру – Лычко, Харек, Кари…
Ивар разбежался, под ногами оказалась пустота. В спину ткнулась стрела, но уже на излете и потому не пробила кольчугу. Конунг ухнул вниз, в ушах засвистел ветер.
Свист стих. В подошвы ударило с такой силой, что .два удержался на ногах, колени подогнулись. Чтобы восстановить равновесие, Ивар раскинул в стороны руки.
– Осторожнее! Глаз выколешь своей железякой!.. – огрызнулся Нерейд, отодвигаясь в сторону.
Они стояли на густой зеленой траве. В полусотне шагов южнее она плавно переходила в золотой песок пляжа. За ним шумели светлые волны тянущегося до горизонта моря. На севере виднелся лес. Приятно охлаждающий разгоряченное лицо ветер нес запахи цветов и свежей зелени.
– Эх, хорошо, – вздохнул Харек. На лице молодого воина застыло выражение блаженства.
– Хорошо-то хорошо, – Эйрик выглядел более спокойным, – только хотелось бы понять, куда мы попали и что делать?
– Ты еще не спросил, кто виноват. – Нерейд мерзко хихикнул.
– Куда попали, и так ясно, – Ивар потыкал пальцем в висящее в небе темно-желтое солнце, которое было куда больше обычного, но светило неярко, словно затухающий костер. – Туда, где уже бывали. А что делать – искать коней. Без них мы и за месяц не доберемся до цели…
Кари огляделся, словно надеясь, что лошади где-то тут. Но поблизости не было видно даже самого шелудивого жеребенка. Берсерк разочарованно поскреб голову, которая от набившейся в волосы пыли и засохшей на них крови нещадно чесалась.
– Помыться бы, – вздохнул он.
– Ага, а еще жареного кабанчика, кувшин пива и пару веселых девок, – съязвил Лычко.
Море забурлило, в полусотне шагов от берега вода вздулась темным бугром, который неспешно двинулся к берегу. На вершине странной волны кипела белая пена, а в глубине что-то посверкивало, будто там резвились мелкие рыбешки с золотой чешуей.
– Это еще что? – нахмурился Эйрик.
– Неожиданность. – Ивар поднял меч, – И она вряд ли будет приятной.
Водяной бугор лопнул, волны с тяжелым шумом ударились о берег и отхлынули, оставив на прибрежном песке группу воинов. Их было примерно три десятка, в горящих золотом кольчугах, таких же шлемах, под которыми виднелись бледные, почти прозрачные лица. В руках они держали длинные мечи и овальные щиты, выкрашенные в красный цвет.
Впереди стоял могучий, кряжистый воин. Седые усы нависали над верхней губой, придавая ему сходство с моржом, а вместо меча в руках был громадный топор.
– Опять драться? – Нерейд вздохнул почти с тоской. – Сколько же можно?
– Столько, сколько нужно! – отрезал Ивар. Маленький отряд сгрудился, ощетинился острыми лезвиями, закрылся щитами. По сравнению с явившимися из моря воинами викинги выглядели грязными и невзрачными, словно утки рядом с лебедями, но в бою не всегда побеждает тот, чей щит блестит ярче.
Колонна явившихся из моря воинов продвинулась вперед, издавая негромкий лязг. Их усатый предводитель вскинул руку, нахмурил клочковатые брови.
– Кто вы такие?.. – Голос его походил на рев шторма, а глаза менялись, становясь то серыми, то зелеными или синими, подобно морской глади. – Зачем явились сюда?..
Ивар оглянулся на Ингьяльда. Пока дело не дошло до драки, рот лучше открывать тому, кто привык иметь дело с альвами, цвергами и прочими существами иных миров.
И молодой эриль не подвел. Он солидно прокашлялся и заговорил:
– Мы воины князя тиверцев Бузислава. Явились по собственной надобности.
Усач широко улыбнулся, в его пасти запросто поместился бы большой котел.
– Ага, – сказал он довольно. – По надобности. А знаете ли вы, что за проход по нашим землям нужно платить? Давайте-ка раскошеливайтесь!
Ингьяльд растерянно раскрыл рот. Не ожидал, что в Тридесятом царстве, вотчине волшебных существ, им повстречаются обыкновенные вымогатели.
– Размечтался, – ответил Ивар. – Ты, усатый, не на тех напал! И зачем вам деньги в морской пучине?
Воины в золоченых кольчугах стояли неподвижно, на белых, мертвых лицах не отражалось никаких чувств. Зато их главный чуть не задохнулся от возмущения – лицо его побагровело, усы затряслись, как у зевающего кота.
– Не будь я Черноморд, мы сотрем вас в порошок! Смешаем с навозом! Оставим мокрое место!
– Мокрое место я уже вижу, – прокомментировал Нерейд, – это твои штаны. И навозом тоже попахивает! И какой же ты, дядя, Черноморд, если харя у тебя белая?
Ивар вздохнул. После вмешательства Болтуна остался, как обычно, один выход – сражаться.
– Ну что, идите сюда, – сказал он, поднимая меч и стараясь, чтобы рука не дрожала слишком сильно. – Посмотрим, кто мужчина, а кто рыба, притворившаяся человеком!
Черноморд рыкнул, поднял руку, готовясь отправить своих воинов в атаку, но тут глаза его уперлись в клинок, который держал Ивар. По длинному, узкому лезвию пробегали оранжевые сполохи, словно меч только что вынули из горна и он еще не успел остыть.
– Откуда… откуда это у тебя? – спросил усач, опуская руку.
– Подарок, – коротко ответил Ивар. – Хочешь испытать его остроту?
– Пожалуй, нет… – едва слышно отозвался Черноморд. – Я слишком хорошо знаю, что может этот клинок сделать с таким, как я. Я жил долго, но еще не готов умереть. Прощайте, воины князя Бузислава.
Он вскинул обе руки, прокричал что-то. Море забурлило, словно налетел шквал, на берег с грохотом обрушилась громадная волна, похожая на ладонь, а когда вода с журчанием схлынула, то песок оказался пуст. На нем не осталось даже отпечатков ног.
– Уф, обошлось. – Ивар убрал меч в ножны.
– Это же были сами Тридцать Три!.. – В глазах Лычко застыло испуганное выражение, какое бывает у страдающей запором коровы.
– Что еще за Тридцать Три? – заинтересовался Ингьяльд.
– Когда-то они были лучшими воинами навеем белом свете, – мрачно изрек русич, – и боги то ли в награду за доблесть, то ли в наказание за гордыню даровали им бессмертие. Но вместо крови стала у них соленая вода, и живут они в море, на сушу выходят редко.
– Чтобы пограбить? – влез Нерейд.
– Скучно им там, сам пойми, – заступился за Тридцать Трех Эйрик, – ни кабака, ни пива. Вот и вылезают, тешатся как могут.
– Пусть тешатся, только не за наш счет, – сказал Ивар. – А нам пора идти. Все готовы? Тогда двинулись!
Трава на взморье была такая мягкая, что при одном взгляде на нее хотелось лечь. Воины топали по ней потные и злые. Солнце медленно двигалось по небу, но больше ничего вокруг не менялось – шумели волны, зеленел на севере лес, плыли в вышине облака, толстые и белые, словно откормленные бретландские овцы.
Дерево, стоящее одиноко, почти у самого моря, заметили издалека. Громадный дуб простер ветви во все стороны. Каждая ветка была толщиной с торс мужчины, а все вместе покрывали пространство, где разместился бы не один десяток домов.
– Ну и великан! – сказал Харек, задирая подбородок, чтобы посмотреть на верхушку.
– А чего это там у подножия сверкает? – Среди предков Нерейда наверняка были сороки. Блестящее он видел издалека. – Похоже, что золото…
Подошли ближе. Стало видно, что коричневый ствол, черными глазами в котором смотрелись дупла, обмотан толстенной золотой цепью. Ковали ее, похоже, великаны – каждое звено размерами превышало щит.
– Ого! – Глаза Скафти загорелись. – Какое богатство! Захватим?
– Конечно, – согласился Ивар. – Если ты его на себе понесешь. И поверь мне, золото редко бывает без хозяина.
Ствол казался крепостной башней, в его толще можно было вырубить не одно просторное помещение. Толстая кора, на вид тверже камня, бугрилась наростами, каждый из которых был с человеческую голову, на ней виднелись параллельные бороздки, оставленные острыми когтями, Длиной превосходящими кинжалы.
– Не хотел бы я встретить зверя, который тут когти точил, – пробормотал Эйрик.
– Похоже, ты его уже встретил, – сказал Ивар. Цепь уходила за ствол, где спускалась к самой земле и исчезала в громадном клубке черного меха. После слов конунга клубок бесшумно развернулся – и на викингов, сонно моргая, уставилась пара зеленых сверкающих глаз.
– Ой, киса… – растерянно отпрянул Харек.
– Ничего себе киса, – Нерейд говорил с трудом, приходилось подбирать отпадающую челюсть, – это же целый кабан…
Черный котище, не уступающий размерами взрослой лошади, гибким движением сел. Зевнул, показав острые и длинные клыки, такие белые, словно их точили из сахара:
– Позволю себе заметить, – уточнил он чуть гнусаво, – что не киса, а кот! А что касается сравнения с кабаном, то где вы видите у меня копыта?
Все это было сказано таким тоном, будто речь завел занудливый эриль, поучающий неразумную молодежь что много пить вредно, что нужно работать и молиться богам, а не шляться по кабакам и увиваться за девками.
– Ы?.. – не очень понятно выразился Эйрик. Ингьяльд застыл с распахнутым ртом, словно приглашая летящих мимо птиц выбрать удобную дырку для устройства дупла.
– А вроде и не пили? – Нерейд ожесточенно чесал затылок, помогая, должно быть, мозговому процессу. – Или с усталости мерещится?
– Вот он, ваш антропоцентризм! – Кот раздраженно дернул хвостом, похожим на поросшее черным мехом бревно. – Якобы если кто и может разговаривать, то только человек!..
Ругаться усатый мудрец умел не хуже любого эриля.
– Э… – Ивар понимал, что нужно что-то сказать, но мысли разбежались и попрятались, словно потревоженные тараканы. – Ты… эээ… кто?
– Кот ученый! – Кот с достоинством поклонился. Цепь, которая заканчивалась на его шее и была прикреплена к толстенному ошейнику, негромко звякнула. Специалист по фольклору народностей индоиранской языковой общности!
– Как излагает! – восхитился Лычко, – Красиво и непонятно! Прям как наш волхв!
– А шкурка-то ничего, – Нерейд оценивающе смотрел на кота, – если на шубу ее пустить…
Ученая животина дернула хвостом, из подушечек на лапах показались изогнутые когти, острые, словно заточенные клинки, и куда более прочные, и тут же исчезли.
– Твое счастье, человек, – в мурлыкающем голосе послышалась обида, зеленые глаза засветились ярче, – что твоя тонкая и никчемная шкура мне без надобности. А то бы я ее с тебя спустил быстрее, чем ты успел бы вытащить оружие…
– Ты же на цепи, – резонно заметил Нерейд.
А это для красоты, для престижа… – Кот поднял лапу, что-то щелкнуло, и золотой ошейник, распавшись на две части, свалился с кошачьей шеи. – И для всяких дураков, которые вздумают шутить надо мной!..
Викинги подались назад, сгрудились теснее, Кари поднял палицу. Расположившийся в десятке шагов громадный зверь, которому перекусить человека что козе – ветку, внушал беспокойство.
То, что он разумен, никоим образом не успокаивало. Скорее наоборот.
– А что такое «фольклор»? А «индодриранская общность»? – вопросы посыпались из Ингьяльда, словно горох из дырявого мешка. Судя по всему, эриль уже оправился от первоначального ошеломления, – И кто тебя сюда посадил?
– Стану я отвечать на вопросы всяких грубиянов! – Кот фыркнул и демонстративно отвернулся.
Ингьяльд беспомощно заморгал, руки его опустились. Ивар понял, что настал момент вмешаться.
– Не стоит обижаться, – сказал он примирительно, – наш друг всего лишь пошутил. Ведь ты знаешь, что такое шутка?
– Получше всяких лысых и бесхвостых. – Кот поверился, некоторое время созерцал викингов бесстрастны ми зелеными глазами, словно решая, достойны они общения или нет, потом мягко лег на лапы. – Ладно, я отвечу на твои вопросы, высокий человек. Ты кажешься мне умнее сородичей…
Ингьяльд расправил плечи, во взгляде блеснула гордость. Похвала приятна, пусть даже исходит от говорящего кота размером с корову.
– Начнем с начала, – изрек кот. Кари зевнул, всем мудреным разговорам он предпочел бы хороший ужин и бочонок пива. – Посажен я на цепь законами исторического материализма!
Лычко слушал его с отвисшей челюстью: в его глазах светилось столько же понимания, сколько у валяющейся в грязной луже свиньи. Ивар ощутил, как с неодолимой силой ему сводит скулы от скуки.
– А специалист по фольклору, – продолжил разливаться кот, – это собиратель легенд, сказаний, песен и преданий…
– Эриль, в общем! – воскликнул Нерейд, обрадовавшийся, что понял хоть что-то. – А материализм я знаю, что такое! Это когда матерятся много! Сам грешен иногда!
Кот презрительно пошевелил ушами.
– М-да. – Ингьяльд несколько погрустнел. Похоже, что мудрая зверюга немного огорошила и его. – Про индо-пакистанскую общажность можешь не рассказывать… А что ты уже собрал?
– За тысячи лет, что я тут сижу, – кот важно распушился, раздулся от гордости, став чуть не в два раза больше, – я собрал неисчислимое множество фольклорных конструктов. Подумываю о написании диссертации на тему «Особенности сказкообразования у народностей лесной полосы в аспекте погребальных обрядов».
– Я понял все до слова «сижу», – несколько ошеломленно пробормотал Эйрик.
Ивар и сам чувствовал, что голова его становится похожей на перезрелую тыкву и вот-вот лопнет. Но остановить ученого кота оказалось куда сложнее, чем разговорить.
– Вот, например, гимн Ардвисуре из «Авесты», – сказал он, после чего голос его изменился, стал заунывным и пронзительным, словно вой зимнего ветра в трубе: – Четыре коня у нее в упряжке, все четыре белой масти, единой породы, высокие, оборяющие зломышление всех врагов, и дэвов и людей, волшебников и пэри…
Ивар ощутил, как в виски ему вкручивают по острой железяке.
– Или вот былина о Добрыне и Алеше! – Глаза кота сверкали, он чуть не подпрыгивал от возбуждения. Понятное дело, когда еще найдешь в этом пустынном краю благодарных слушателей… – Как молодой Добрынюшка Микитиниц, он ходил-гулял по чисту полю, приезжал Добрынюшка к сыру дубу, как сидит-то ведь тут на сыром дубу, сидит-то еще сидит черный вран!
– Врун, а не вран, – вполголоса пробормотал Нерейд. – И не на дубу, а под дубом. И сейчас заболтает нас до смерти…
– Что, встретил того, кто тебя превзошел? – усмехнулся Ивар.
– Спой, птичка… в смысле киска, не стыдись, – полузадушено прохрипел Ингьяльд. Глаза его были выпучены, уши дергались в тщетной попытке свернуться в трубочку.
Ко всеобщему удивлению, кот его услышал.
