Глава 12
КОСТЯНАЯ НОГА
– Спеть? – Он потянулся, выгибая спину, словно обычный мурлыка, разве что между мохнатым, толстым пузом и землей легко прошел бы высокий мужчина. – Это я могу!
– О нет! – Нерейд спрятался за спину Кари и зажал уши.
Кот сел, задумчиво обвил лапы толстым, словно громадная змея, хвостом. Раскрыл пасть, там блеснули белоснежные клыки, голос стал могучим, гулким, словно пел из дупла:
– Славное море, священный Байкал! Славный корабль, омулевая бочка! Эй, баргузин, пошевеливай вал! Молодцу плыть недалеко!..
Грустная и протяжная песня, несмотря на то что не все слова были понятны, неожиданно оказалась близка викингам, которые сами половину жизни, а то и больше, проводят в море.
– Эх, мохнатый! – сказал Эйрик, громко шмыгая носом. – Душу вывернул! Давай ещё!
– Ай-я-яй, яй-яй, замочили негра! Ай-я-яй, яй-яй, ни за что ни про что!.. – Ивар ощутил, как глаза его лезут на лоб, словно им надоело гнездиться под бровями и они решили поискать себе новое местечко где-нибудь на макушке.
– А мама позвала колдуна, он ударил в тамтам, Джонни встал и пошел!.. – Кошак продолжал надрываться, пронзительные завывания неслись над степью, перекрывая вздохи ветра в кроне громадного дерева и шепот волн на взморье. – Даже мертвый негр идет играть в баскетбол!..
– Э… – сказал Нерейд, который не утерпел, оторвал-таки ладони от ушей, – Это что за пение такое? Ничего не понятно!
– Может, заклинательная песня? – без особой уверенности предположил Ингьяльд. – Или погребальный плач?
История про мертвого воина по имени Негр, который даже в Хель отправится играть в загадочную игру под названием «баскетбол», к счастью, оказалась довольно короткой.
– Уф, – сказал Ивар, когда песня стихла, – многоуважаемый кот.
Но, вдохновленный собственными успехами в сотрясании воздуха с помощью различных звуков, ученый зверь завел новый напев, прежде чем конунг успел сказать, что хватит.
– Он бы подошел, я бы отвернулась! Он бы приставал ко мне, я б ушла! Он бы зарыдал, я бы улыбнулась! Во таки дела!
– Этому котищу на ухо наступил не медведь, а целый дракон, – пожаловался Харек. Лицо его исказила страдальческая гримаса.
– Я этого больше не выдержу! – твердо заявил Лычко. – Если он сейчас же не прекратит это пение, достойное разве что опившегося глухого сказителя, то я повешусь вот на этой ветке!..
– Есть выход получше, – Нерейд опасливо взглянул на выводящего рулады кота, – дать деру, пока он вопит!
– Давай, – согласился Ивар. Нужно было спасать шкуру, пока их не запели или не заболтали до смерти.
Болтун развернулся на цыпочках и крадучись отправился в обход ствола. За ним двинулся Кари.
– Куда? Мряуу! – Пение прервалось так внезапно, что Ивар вздрогнул.
– Стоим-стоим! – заверил Нерейд, замерший с поднятой ногой. – Так, прогуливаемся для лучшего восприятия песен!
– Не очень верится, – проворчал кот. – Ладно, я вижу, что вам надоело. Можете поведать мне что-нибудь из фольклора и отправляться на все четыре стороны.
– Мы должны спеть? – поинтересовался Ивар, у которого отлегло от сердца.
– Можно рассказать сказку или легенду. – Кот вновь Лег на брюхо, став таким неподвижным, что сошел бы за статую, если бы не горящие хищной зеленью глаза. – А если не сообщите мне ничего нового, то я вас скушаю!..
– Как? Братьев по разуму?.. – не поверил Лычко.
– Братья нашлись! – фыркнул зверь. – Я кот строгих принципов, и всякий, кто проходит мимо, должен добавить что-нибудь к моей коллекции. Невежды и дураки рассматриваются мной исключительно в кулинарном аспекте.
– Какой умный! – уважительно хмыкнул Нерейд. Не боится поглупеть от поедания болванов!
– Это ты к чему? – спросил Скафти.
– А в некоторых землях самых храбрых врагов съедают, чтобы получить их смелость. Если размышлять подобным образом, то этот усатый наберется от слопанных неучей не сообразительности, а доблести и отваги.
– Ну что, эриль, выручай. – Ивар похлопал по плечу зарумянившегося Ингьяльда. – Кому как не тебе знать этот, как его, фольклор?
– Я жду. – Кот зевнул, звучно клацнув зубами. – С каждым мгновением во мне становится все меньше от мыслителя и все больше от голодного хищника.
– Знаешь ли ты песнь, называемую «Речами Гримнира»? – спросил Ингьяльд, делая шаг вперед. Смотреть в глаза коту, в их изумрудное, переливающееся пламя было страшно, но молодой эриль старался, чтобы голос его звучал решительно.
– Говорри, – благосклонно промурлыкал кот, выпуская и вновь пряча когти.
Жжешь ты меня, могучее пламя, огонь, отойди!
Тлеющий мех потушить не могу я, пылает мой плащ.
Ингьяльд декламировал вдохновенно, словно на пиру, куда его пригласил прославившийся щедростью конунг. Кот внимал, и по черной морде нельзя было определить, нравятся ли ему исполненный текст или нет.
Пять сотен дверей и сорок еще в Вальхалле, верно,
Восемьсот воинов выйдут из каждой для схватки с Волком.
Ивар толкнул стоящего рядом Кари, извлек из ножен меч. Берсерк кивнул, снял с плеча булаву. Лычко, стараясь двигаться бесшумно, встал рядом, прикрылся щитом. Кто знает, как все обернется: понравится хвостатому ценителю поэзии песня или нет. Вдруг он решит, что она не стоит хорошего обеда.
Один ныне зовусь,
Игг звался прежде,
Тунд звался тоже, Бак и Скильвинг,
Бавуд и Хрофтатюр,
Гаут и Яльк у богов,
Офнир и Свафнир,
Но все имена стали мной неизменно.
Последние строки «Речей Гримнира» прозвучали под огромным дубом, и стало тихо. Ивар чуть пригнулся, выставил щит. Нерейд медленно извлек из колчана стрелу…
– Неплохо, – сказал кот, – впечатляет. Размер необычный, образы запоминающиеся. Я это беру.
Лычко судорожно сглотнул, Ивар ощутил, как расслабились занывшие от напряжения мышцы.
– Можете идти. – Кот словно не заметил, что викинги обнажили клинки.
– Э, а еще один вопрос… – Ивар поднял руку. – Где здесь в окрестностях можно достать коней?
– Коней? – Черный зверь одним гибким движением уселся, принялся задней лапой драть за ухом. Шерсть летела клоками, а глаза на усатой морде даже прикрылись от удовольствия, – На севере, в лесах, живет Баба Яга Костяная Нога. Она владеет огромными табунами. Только, боюсь, людей не особенно любит.
– Ничего, полюбит, – уверенно кивнул Ивар. – Прощай, ученый кот.
Кот не ответил. Судя по всему, он уже забыл про викингов и чесался так остервенело, словно его замучили блохи. А они у такой зверюги должны быть размером с майских жуков, если не больше.
– Живет в лесу и владеет табунами, – сказал Нерейд, когда исполинский дуб остался позади. – Где она их держит? На деревьях, что ли?
– Ты забыл, что мы не в Трандхейме и даже не в Гардарики. – Ингьяльд посмотрел на Болтуна почти с жалостью. – Кто знает, какие тут кони? Может, летающие?
– Ой! Здоровенная шишка, свалившаяся с елки, со звоном отлетела от шлема Харека. Тот от неожиданности оступился, звучно шлепнулся на задницу. Викинги загоготали.
– Какой-то лес неволшебный, – разочарованно сказал Ингьяльд. – Все самое обычное… Словно мы не в Тридесятом царстве, а где-нибудь в Бретланде!
Нерейд покровительственно улыбнулся:
– А ты что хотел, чтобы деревья ходили, а звери разговаривали?
– Нет уж! – Эриль затряс головой. – Одного говорящего кота мне вполне достаточно!
Через пустынную, угрюмую чащобу пробирались второй день. Светлые сосняки сменялись ложбинами, которые густо заросли елями. Там было сумрачно, а с серых стволов свешивались полотнища паутины. Березняки встречали веселым птичьим гомоном, а осинники – шелестом трепещущих на ветру листьев, круглых, словно монеты. Белки сновали вниз и вверх по стволам, бросая на людей любопытные взгляды, издалека доносился монотонный голос кукушки.
– Волшебства тут было не больше, чем в старом сапоге. А по мне, так без этого всего даже лучше, – простодушно сказал Кари. – Лешие эти… боги всякие… колуны… Морока с ними! Пока в землю вобьешь, они тебе больше пакостей наделают, чем жена с тещей!
– Ну не больше… – хотел отшутиться Нерейд, но на полуслове замолчал, вскинул голову. Сверху, из-за древесных крон, донесся полный тоски и злобы птичий крик, по мелодичности напоминающий скрип несмазанной двери.
– Лебеди? – удивился Ивар. – Посреди леса?
В просветы между ветвями была видна построившаяся клином стая. Толстые белые птицы, похожие на помесь гусей с лебедями, лениво махали крыльями, переговаривались гнусавыми голосами.
Один свалился набок, упал вниз, словно ястреб. Белое оперение мелькнуло над самой верхушкой ели, под которой стояли викинги.
– Чего это ему надо? – удивился Лычко. – Может, стрелой попотчевать?
– Не надо, – отмахнулся Ивар. – Кто их знает, этих то ли гусей, то ли лебедей.
Птица моталась туда-сюда над самым лесом, изгибала шею, высматривая что-то внизу. Черные глаза блестели холодно и подозрительно, а в крике звучала буйная ярость. Остальные парили кругами в вышине, выжидательно поглядывали вниз.
– Нас заметил, похоже… – изумился Ингьяльд.
– Ну и пусть. – Ивар пожал плечами. – Пошли. Неизвестно еще, сколько до этой Бабы Яги топать.
Странные птицы остались где-то за пологом ветвей, постепенно стихли пронзительные крики.
– Интересно, за что эту бабу Костяной Ногой прозвали? – спросил Нерейд, перелезая здоровенную валежину.
– Спросишь, – ответил Ивар, – при встрече.
– Неудобно, – нарочито смутился рыжий викинг, – женщина все же, хоть и Яга.
Чересполосица стволов неожиданно оборвалась, впереди вырос высокий частокол из толстенных, в обхват, бревен. Верхушки их были заострены, и сверху приветливо скалились человеческие черепа. Желтая кость нарядно поблескивала, провалы глазниц казались черными.
– Как тебе такой ответ? – сказал Ивар, чувствуя, как рука сама собой тянется к мечу,
– Если это, конечно, ее жилище…
– Коней не видать и не слыхать. – Лычко потянул носом, словно охотничья собака.
– Обойдем? – предложил Эйрик.
Двинулись вдоль частокола. Кари тяжело сопел, сучки под его ножищами трещали с таким грохотом, как будто на небе звучали раскаты грома. Харек, держащий лук наизготове, всякий раз вздрагивал. Оставалось лишь молить Ялька, чтобы молодой викинг с перепугу не пристрелил кого-то из своих.
Наконец открылся проход, ведущий внутрь. На крайних столбах черепа были лошадиные.
– Вот они, остатки табунов, – патетически возгласил Нерейд. – Далеко на таких не ускачешь…
Внутри частокола, который огораживал немалое пространство, виднелась одна-единственная трухлявая хатка, стоящая почему-то на двух столбах. Один из них пошевелился, поскреб землю, и Ивар с ужасом понял, что это не столбы, а громадные птичьи лапы!
– Курьи ноги! – слабым голосом сказал Лычко. – Избушка-избушка, встань к лесу передом, а ко мне задом.
Избушка топталась на месте, ковырялась в земле, точно самая обыкновенная курица, разве что не кудахтала. От нее доносились треск и грохот, словно сталкивались между собой сухие палки.
– Это мы куда-то не туда пришли, – убежденно сказал Иигьяльд. – Нам кони нужны, а не яйца размером с голову…
– Похоже на то, – проворчал Ивар. Никто не испытывал желания заходить внутрь. Вряд ли существо, украшающее забор человеческими черепами, отличается особенным гостеприимством, – Но, может быть, хоть дорогу спросим к этой Бабе Яге?
– Отчего же не спросить? – Глаза Нерейда были честные, преданные, но сам он с места не двигался. Ясное дело, в подобную опасную передрягу надлежит лезть в первую очередь конунгу.
– Пошли, Ингьяльд, – сказал Ивар, поудобнее перехватывая шершавую рукоять меча. Лезвие, выкованное когда-то мастерами сидхе, не светилось, клинок не чувствовал опасности. – Если чего, поможешь рунами…
Вдвоем шагнули внутрь частокола. Рядом с проходом обнаружилась поленница, а за ней – пристроенный к ограде сарай. Все это напоминало усадьбу зажиточного бонда, но среди дикого леса выглядело донельзя нелепо.
– Эй, есть кто дома?
Избушка в ответ на крик угрожающе заскрипела, внутри что-то задребезжало. В одном из окон мигнули желтые глаза, из тьмы появился и сел на подоконник здоровенный черный котяра. Шерсть его лоснилась, незваных гостей рассматривал без особого интереса.
– Никак младший братишка того, ученого, – сказал Ингьяльд. – Может, это он тут хозяин?
Но кот на слова не реагировал: то ли вправду не понимал, то ли придурялся. На крики никто больше не отзывался.
– Ладно, чего глотки драть, – Ивар повернулся, – Пойдем назад…
Отступили за частокол.
– Ну что, мясцом птичьим не разжились? – спросил Лычко.
– Скажи спасибо, что нас за червяков не приняли, – ответил конунг. – Вперед.
Частокол скрылся за стволами, которые вдруг сдвинулись очень тесно. Солнце спряталось за густыми кронами, шагали в полумраке. Откуда-то появился подлесок, густо разросшаяся малина цеплялась шипами за одежду, норовила ткнуть в глаза. Ладони вскоре покрылись мелкими порезами, словно викинги голыми руками сражались с бешеными кошками.
– Вот напасть… – пропыхтел идущий первым Кари, отодвигая очередную ветку, и неожиданно встал, – Ой…
– Что – ой? – Ивар протиснулся вперед.
В десятке шагов виднелся усаженный черепушками частокол.
– Где-то я это видел, – В голосе Нерейда сквозила глубокая задумчивость, – Хотя, может быть, это другой?
Они обошли частокол и вновь оказались у прохода. За ним была точно та же избушка. Для проверки конунг заглянул за ограду – поленница и сарай тоже были на месте.
– Похоже, мы блуждали по кругу, – сказал Ивар. – Надо же так оплошать. Сейчас попробуем еще…
Вновь с треском вломились в заросли. Ивар шел впереди, сам выбирал направление и готов был поклясться, что избушка на курьих ногах осталась далеко за спиной, когда впереди опять показался частокол с желтеющими на кольях черепами…
Кари хмыкнул, Лычко выругался.
– Что-то тут не так, – сказал Ивар и повернулся к Ингьяльду: – Слушай, эриль, нас тут водят кругами, словно козу на веревке, а ты ни сном ни духом… Сделай чего-нибудь!
– Могу покричать: «Ау!» – Ингьяльд развел ручищами. – Я ничего не чувствую. А это значит, что местные чары мне не по зубам.
– Кто водит-то? – Нерейд сплюнул. – Никого же не видно!
– Само это место, – эриль пугливо огляделся, – не отпускает от себя. Мы словно залезли в центр водоворота, теперь, куда ни плыви, все одно тебя притащит назад. – Ладно, попробуем еще раз! – Ивар упрямо сжал челюсти. – Направимся туда!
Ткнул наугад под сумрачные кроны. Но погулять по леcy викингам вновь удалось недолго. Тесно сомкнувшиеся ветви опять спрятали солнце так, что нельзя было понять, куда они идут, кусты и молодые деревца закрыли обзор.
– Зря только ноги били, – сказал Нерейд, с неприятной ухмылкой разглядывая частокол.
– Ладно, зайдем внутрь и подождем хозяев, – распорядился Ивар. – Там поленница есть, так что костер разводите.
– А это… голенастое, нам не наподдает? – боязливо поинтересовался Харек.
– Пусть попробует! И тогда на ужин у нас будут куриные окорочка!.. – гордо ответил Кари.
Избушка суматошно задергалась, заскрипела, когда чужаки принялись деловито шарить в поленнице, но этим и ограничилась. Костер развели у самой ограды, огонь с довольным треском пожирал сухие дрова, а искры роями уносились в медленно темнеющее небо.
Солнце кануло бесследно, будто его пожрал притаившийся за деревьями дракон, и на черное небо высыпали звезды, крупные и яркие, словно драгоценные камни: изумруды, рубины, сапфиры, топазы…
– Вот бы залезть туда и повыковыривать, – мечтательно сказал Кари. – Тогда бы на всю жизнь хватило. И не нужно было бы шастать по чужим землям…
– Тебе надоело? – удивился Нерейд.
Верхушки деревьев зашумели, согнутые налетевшим шквалом. Избушка судорожно подпрыгнула, из трубы ее вылетел сноп искр. На землю перед поленницей с тяжелым грохотом бухнулось что-то похожее на большое ведро. В нем обнаружилась сморщенная старушонка, сжимающая в руках метлу.
– Так-так, – сказала она, злобно посверкивая глазенками. – Это еще кто такие? Влезли во двор, дров набрали, расположились как у себя на сеновале…
Ивар поспешно вскочил на ноги, краем глаза заметил, как Нерейд потянулся к луку.
– Не сердись, бабушка, – сказал Ингьяльд. Когда доходило до разговоров, то он соображал быстрее всех. – Мы…
– Что – вы? – Бабка легко выпрыгнула из «ведра», которое оказалось огромной ступой. Нос ее, длинный, бородавчатый, нависающий над топорщащимися усиками, хищно зашевелился. – Ой, чужим духом пахнет. Ох, чую, будет у меня сегодня ужин…
– Это мы, что ли, тебе каши должны нажевать? – взъерепенился Нерейд, накладывая стрелу на тетиву.
Старуха грозно зыркнула на Болтуна, глаза ее полыхнули багровым, а изо рта вдруг раздался скрипучий смех.
– Ох, насмешил старую, – сказала хозяйка избушки с куриными ногами, вытирая слезы. – Ладно, добры молодцы, рассказывайте, что вы тут делаете? Какую долю пытаете?
– Нет уж, – Ивар глянул на старуху вызывающе, – ты, бабушка, до старости дожила, а не знаешь, как с гостями обходиться. Ты нас накорми, напои, а потом и спрашивай!
– Ты нахал, но отзыв правильный, – не очень понятно выразилась старушка, – Ладно, будет вам кормежка, будет и выпивка…
Сноровисто ковыляя, она скрылась в избушке. Оттуда донесся грохот, будто дрались великаны, в окнах замигал свет. На крыше объявился кот, черной молнией скользнул внутрь. Труба выбросила очередной сноп разноцветных искр, за которым последовал столб дыма, такой мощный, что его было видно даже на фоне черного неба.
– Ох, наготовит она, – проворчал Лычко, – компот из сухожилий, жаркое из человечины…
Но когда бабка показалась на крыльце, в руках ее была лишь скатерть. В свете костра стало видно, что она старая и латаная-перелатаная.
– Сейчас все будет, – сказала старуха, разворачивая скатерть прямо на земле. Яркий когда-то рисунок весь вытерся, лишь местами сохранились ярко-красные петухи с воинственно задранными гребнями. – Встань передо мной, как лист перед ботвой!..
Скатерть вздрогнула, словно ее ударили палкой, но ничего не случилось.
– Хватит упрямиться, а то на тряпки пущу! – Тон старухи сделался грозным, глаза вновь засветились багровым, словно в каждый вставили по угольку. – На половые…
Скатерть затряслась, вспучилась, точно ее пнули снизу, потом раздался чавкающий звук, будто камень с лошадь упал в болото, сверкнула зарница, в лицо викингам хлестнуло порывом ветра.
– Готово! – довольно сказала старуха, – Ешьте!
Ивар моргал, слыша удивленные охи соратников. Когда перед глазами перестали плавать желтые пятна, сам едва не вскрикнул от изумления – пустая только что скатерть оказалась уставлена блюдами и кувшинами.
– Только посуду потом чтобы на место сложили! – сурово предупредила бабка и убралась в избушку.
Кари уже рвал на части обжаренного в сухарях перепела, Нерейд сунул нос в высокий кувшин из меди, украшенный причудливой чеканкой.
– Вино, – сказал он, довольно облизываясь, – и хорошее…
От стола отвалили с набитыми, словно мешки степняков после набега, животами. Хмельное чуть не выплескивалось из ушей, а скатерть была завалена пустыми Мисками и обглоданными костями.
– Налопались? – Бабка возникла из тьмы бесшумно как охотящаяся рысь. – Тогда рассказывайте! Что вы тут забыли?
Она нагнулась, небрежно встряхнула скатерть. Та негромко звякнула, объедки и посуда исчезли, и под мышку старушка сунула чистый, хоть и изрядно потертый, кусок полотна.
– Мы ищем Бабу Ягу Костяную Ногу, – сказал Ингьяльд. – Не подскажешь ли, как до нее доехать? Или мы уже добрались?
Старушка мелко рассмеялась:
– Почти. То сестра моя старшая, я же – просто Баба Яга. Дорогу могу показать, отчего же нет? Только зачем вам, вдруг вы зло замышляете… А то ездят тут всякие, мечами-кладенцами машут…
– Да ну, какое зло! – Эриль замахал руками, всем видом показывая, что в сердце у него одно лишь добро, а меч на боку только для красоты. – Нам лошади нужны. А у твоей сестры, как нам Кот ученый подсказал, табуны неисчислимые…
– Лошади им понадобились! – Бабка повела носом, похожим на вороний клюв, – А больше ничего не хотите? Она ведь людей еще меньше моего любит!
– А что делать? – покачал головой Ивар. – Пешком не успеем. Если посоветуешь, у кого еще можно коней добыть, только спасибо скажем!
Баба Яга нахмурилась, сдвинула седые брови.
– Ладно, спите. Утро вечера мудренее. Но за ограду не высовывайтесь – хуже будет!
– А говорят еще, что к старости люди добреют, – вздохнул Нерейд, глядя в сторону избушки, в которую ушла старуха.
– Лет сто назад она бы тебя просто съела без всяких разговоров, – рассмеялся Лычко.
– Ну нет, не съела бы. – Улыбка Болтуна была очень хитрой. – По-другому поступила бы. Уж я знаю как…
– Ладно зубоскалить. – Ивар потянулся, ощутил все занемевшее тело, – Сказали спать – будем спать. Лычко и Харек – на страже. Нерейд и Скафти – смените посреди ночи!
Сам лег, завернулся в одеяло. От костра исходило приятное тепло, вполголоса переругивались укладывающиеся викинги, а в лесу гулко и мощно орала какая-то тварь.
Когда Ивар проснулся, из леса струился серый туман, а солнце без особого успеха пыталось протиснуть белесые тучи между стволами.
– И потом как грохнет! – Восторженный голос принадлежал Скафти. – А из окон как пламя пыхнет, точно из драконьей пасти!
– Ладно тебе врать. – Эйрик явно сомневался в правдивости рассказа. – От Болтуна научился, что ли? Ну переела бабушка гороху на ночь, ну пукнула разок…
– Ничего себе – разок!.. – вмешался Нереид, кипящий праведным гневом. – Эта халупа всю ночь тряслась, разве что по вас не бегала. Внутри рокотало и из окон сверкало. Спроси вон у Лычко, если мне не веришь…
– Этот еще дрыхнет.
Ивар сел. Дружинники примолкли.
– Ты, конунг, тоже ничего не слышал? – спросил Нерейд. – А то за забором какие-то зверюги бродили, все скреблись о частокол. И так рычали, что я чуть лужу не напустил…
– Вот в это никогда не поверю. – Ивар зевнул. Дверь избушки скрипнула, и Баба Яга с легкостью семечка одуванчика слетела на землю. Глаза ее хитро поблескивали.
– Проснулись, добры молодцы? – сказала она. – Тогда собирайтесь. Всю ночь я, горемычная, судьбу вашу прозревала…
– И что прозрела? – нетерпеливо вскинулся Нерейд.
– Многое! – сурово ответила старушка, и в руках ее завертелся комок серой шерсти. – Дам я вам клубочек заговоренный. Идите за ним, он вас к дому сестры моей и приведет. А уж с ней сами договаривайтесь! Учтите, крута она нравом!
– Спасибо, бабушка. – Ивар встал, склонил голову. – Чем можем отблагодарить тебя за помощь?
– А, пустое. – Баба Яга закряхтела. – Много ли мне надо… Но когда будете кровь лить, а ворогов у вас много, то посвятите несколько человек мне, горемычной. Вам пустячок, а мне приятно.
Скафти, как обычно, что-то жующий, поперхнулся. Ивар с трудом выдержал пылающий, словно металл в горне, взгляд старухи.
– Хорошо, – сказал он, – Будет тебе жертва.
Клубок неторопливо катился, огибая толстые, утопающие во мху стволы. Обходил стороной глухие заросли, через которые не то что человек – белка не проберется, завалы, в которых десятки черных стволов переплетались растопыренными ветвями.
И тем не менее викинги мчались за ним. вывесив языки и дыша как свора утомившихся в погоне за зайцем псов. Кари то и дело утирал со лба пот, а Скафти охал, неудачно наступая на левую ногу. Лодыжку подвернул, провалившись в скрытую листьями яму.
– И когда же это кончится? – то и дело спрашивал Нерейд. – Вот гад, катится – и даже на обед остановки не делает…
– Еще и обед? – отвечал Эйрик. – Ты отощал, как нищий, а жрешь за трех медведей!
Словно выпущенные из катапульты валуны, викинги пробили стену из листьев и веток черемухи и вылетели на широкое, заросшее травой пространство. Стена леса синела, раздвигаясь далеко в стороны, а впереди высился частокол, старший брат того, что окружал жилище Бабы Яги. Громадные бревна, стволы вековых деревьев, поднимались на высоту двух человеческих ростов, а черепа на них принадлежали, должно быть, великанам.
– Пришли, – сказал Лычко, с облегчением плюхнувшись на задницу. – Надо хоть ногам отдохнуть, а то я там натер… мозоли. Сейчас сниму сапоги!
– Не вздумай! – Нерейд поспешно отбежал в сторону, зажав нос – Ты же нас всех тут уморишь!
– Не до мозолей сейчас! – Ивар пресек разговор. Он вглядывался в лежащие дальше к северу поля. Там неторопливо двигалось что-то похожее на распластавшуюся по земле тучу. – Болтун, глянь, чего это там?
Нерейд приложил ладонь ко лбу, застыл неподвижно.
– Кони, – в голосе звучало восхищение, – табун в тысячи голов. Красота! Пойдем угоним десяток?
– Честный ты, – вздохнул Эйрик, – Сразу воровать.
– Сначала заглянем, – сказал Ивар, – вдруг хозяйка дома. А там решим, чего делать.
Широкий проход в частоколе ограничивали столбы, украшенные черепами драконов. Даже их мертвый оскал внушал ужас: ярко белели зубы длиной с ладонь, а пустые глазницы, казалось, следили за чужаками.
Избушка внутри частокола была раза в два больше, чем у Бабы Яги. Из-под окон на боковых стенках свисали два неряшливых крыла, похожих на паруса из рябых перьев, а мощные ноги толщиной с дерево нетерпеливо рыхлили землю.
– Такая пнет – все кишки наружу! – сделал вывод Нерейд.
Ивар осторожно зашел во двор, окинул взглядом тянущиеся вдоль частокола сараи, в каждом из которых можно было спрятать драккар.
– Эй, есть кто дома?
Избушка яростно завозилась, подпрыгнула, словно собиралась взлететь. Куцые крылья захлопали по воздуху, в стороны полетели перья. Конунг на всякий случай отступил на пару шагов.
– Похоже, что никого нет, – заметил Лычко.
– Похоже на то, – согласился Ивар.
– Пойдем коней украдем, – Нерейд от нетерпения даже приплясывал. – Я никогда этого не делал, интересно же! Или хотя бы посмотрим!
– Ладно, – без особой охоты согласился Ивар. Пересекли обширное поле. Под сапогами шуршала трава, шелковистая, словно шерсть новорожденного ягненка. Ветер носил свежие, бодрящие запахи. Там и сям среди зелени торчали головки алых цветов, таких ярких, что порой чудилось – капли крови рдеют среди стеблей. Крайний в стаде жеребец, могучий, с лоснящейся черной гривой, заслышав чужаков, поднял голову, предостерегающе фыркнул. Под вороной шкурой, блестящей, словно ее натерли маслом, виднелись твердые мышцы, а копыта были размером с тарелку.
– Стой, – приказал Ивар.
Жеребец некоторое время смотрел подозрительно, потом опустил голову. Мощные зубы с хрустом выдирали кустики травы и перемалывали их. Длинный хвост мотался, отгоняя жужжащих мух.
Тут были кони серые, словно дым, белые, будто облитые молоком, гнедые, чалые и даже в яблоках таких расцветок, каких Ивар в жизни не видел. Бегали жеребята, тонконогие, нескладные, с большими бархатистыми глазами. Слышалось игривое ржание.
– Какая красота… – прошептал кто-то, кажется Лычко. Гром ударил в безоблачном небе с такой силой, что лошади сперва присели, а потом в страхе ринулись в стороны. Из лазури выпало что-то маленькое, черное, с визгом пронеслось над головами викингов.
– Это еще что? – Ивар невольно пригнулся.
– Хозяйка, не иначе! – Эйрик опасливо глядел вверх, в его руке подрагивал обнаженный меч.
Черный предмет сделал хитрый зигзаг и повис прямо над викингами. Стало видно, что это большая ступа, из которой выглядывает растрепанная старуха, держащая в руках метлу.
– Воры! – выкрикнула она сердито. – На моих коняшек покусились?
Старуха выглядела еще старше и безобразнее, чем сестра. Цветастый платок сбился на затылок, и седые волосы торчали во все стороны, на носу красовалась бородавка размером с каштан, а когда бабка открывала рот, было отчетливо видно, что зубов ей явно не хватает.
– И не думали! – ответил Ивар. – Просто смотрим!
– Знаю я вас! – Бабка погрозила метлой, один прут вывалился и брякнулся наземь. – Вечно являются такие вот грязные с оружием, а потом кони пропадают…
С метлы сорвалась небольшая молния, с треском ушла в сторону. В воздухе разлился острый запах грозы. Краем глаза Ивар заметил, что Ингьяльд что-то поспешно рисует у себя на ладонях.
– Нам на самом деле нужны кони! – сказал он. – Но мы готовы их купить. Заплатим не скупясь!
– Ага, все же воры! – Старуха возликовала, ощерилась. Метла в ее руках дернулась, вторая молния прянула вниз. Ингьяльд прыгнул, поймал пылающую золотом полосу огня голыми руками.
– Ничего, – голос эриля дрожал от напряжения, по лицу катились капли пота размером с горошину, – и мы не ложкой рыбу ловим. Хочешь, брошу назад?
– Не надо! – Бабка поспешно замахала метлой, ступа сдвинулась в сторону, – Я же так не умею…
– Тогда давай разговаривать! – Ингьяльд развел Руки. Молния с грохотом ударила в землю, там появилась Дыра размером с кулак. Из нее медленно поднимался Дымок, запахло паленым.
– Тогда дуйте во двор… – поджав губы, заявила старуха. На викингов все еще смотрела подозрительно. – Чего среди поля болтать?
– Там ты будешь сильнее в десятки раз. – Ингьяльд Усмехнулся. – Я с тобой не слажу. Договоримся здесь.
– Хитрый! – Бабка покачала головой. По всей видимости, она не сильно огорчилась, что ее уловка разгадана, – Ну выкладывайте, чего надо?
– Во-первых, – Ивар горделиво расправил плечи, принял вид, надлежащий предводителю, – если ты Баба Яга Костяная Нога, то тебе привет и пожелания здоровья от младшей сестры.
– Жива еще, кошелка лесная? – Старуха фыркнула, расхохоталась. – Были у нее и живы остались? Сильны!
– А во-вторых, как я уже говорил, нам нужны кони. По одному на каждого…
– Не продам! – сухо отрезала бабка. – Хотя… Можете отработать!
– Это как? – Ивар ощутил, как в душе зашевелились дурные предчувствия. Хорошо помнил, каким потом и кровью отрабатывали волшебный котел Ундри у владык Фэйрилэнда, Оберона и Титании, – Учти, мы спешим, так что в дальние земли не отправимся за всякими диковинами…
– Тут недалече. – Баба Яга Костяная Нога махнула рукой куда-то на север. – Там, в горах, обитают горные кони. Поймайте мне одного – на племя.
– А не проще нам себе их наловить? – хмыкнул Нерейд.
Бабка посмотрела на него с презрением:
– Они умны и осторожны. Одного-то изловить задача нелегкая.
– А оно нам надо? – тихо шепнул Эйрик прямо на ухо Ивару. – Может, попробуем бабку одолеть? Вон как Ингьяльд ее молнию лихо поймал!
– Я бы тоже в драку полез, но бабку не одолеть так просто. Это ее земля, ее мир. Нельзя рисковать. Помни, не для себя стараемся, – ответил конунг. На душе было пакостно, но голос ухитрился сделать уверенным. – И даже не для Бузислава. Для родины! Если не успеем вовремя, то тиверцы падут – и тогда война придет в Северные Земли… Эй, бабуля! Мы согласны!
– Вот и добро! – Костяная Нога улыбнулась. – Переночуйте у меня, а завтра с утра и отправитесь.
– Ишь добрая какая, – пробурчал Нерейд, когда летящая ступа удалилась на достаточное расстояние, – заслуженная коноводка Тридесятого царства…
Когда заявились на огороженный частоколом двор, старуха уже ждала их, опершись на метлу. Росту она была крошечного, Ингьяльду по пояс, но от этого не выглядела менее грозной. На крыше избушки сидел громадный рыжий кот, глаза его горели расплавленным золотом, а длинная шерсть делала его толще в два раза, чем он был на самом деле. На хозяйку кот взирал неодобрительно, лениво вылизывал заднюю лапу.
– Вон там останавливайтесь, – сказала бабка, показав грязным пальцем на пустой участок между сараями. – Дрова жгите, но лазить никуда не вздумайте. Тут все десять раз заговорено! Понятно?
– А напоить, накормить… – завел было Лычко позавчерашнюю песню.
– Ишь разбежались! Жрите чего у самих есть! Еще я кормить такую ораву дармоедов буду! Лопаете, чай, как стадо свиней!
Нерейд скромно потупился.
– Слушай, хозяйка, а почему тебя Костяной Ногой прозвали? – осведомился Кари, в котором простоты было больше, чем злобы в медведе-шатуне.
– А потому! – Старуха сверкнула глазами, но шустро задрала подол юбки, цветастой, словно заливной луг в мае.
Одна нога была в стоптанном чеботе, а вместо второй желтели отполированные кости. Непонятно было, что их скрепляет между собой, почему они не рассыпаются, но можно было разглядеть даже мельчайшие фаланги.
– Ой! – сказал Харек. Ивар ощутил, как по спине побежали холодные мурашки размером с жуков.
– Вот так-то! – Костяная Нога жутко улыбнулась, избушка за ее спиной захлопала крыльями, напоминая хорохорящегося петуха, разве что не закукарекала. – Что страшно?..
– И не такое видали, – твердо ответил Ивар. – И что нога, не мерзнет в мороз? Удобно, наверное!
– Тьфу на тебя. – Старуха и в самом деле сплюнула. Туда, где упал плевок, зашипело, поднялось облачко вонючего дыма.
– Скажи, хозяйка, – влез Ингьяльд, – а кто вашими землями правит? Ну Тридесятым царством…
Старуха опустила юбку, скрыв уродливую конечность, на эриля посмотрела с нескрываемым удивлением.
– Никто.
– Но ведь должен быть правитель!
В чем-то Большая Рука был прав – и в Фэйрилэнде, и в Стране Дэвов был кто-то главный, и он держал в подчинении населяющие их разномастные существа. Должен быть такой и в Тридесятом царстве.
– Да нету никакого правителя! У нас все равны!
– Но некоторые равнее других, – неожиданно сказал кот.
– Поговори у меня! – Костяная Нога вскинула метлу и бодрой рысью ринулась к избушке. Та в страхе отпрянула, кот вскочил на все четыре лапы, рыжая шерсть на спине стала дыбом.
– Весело у них тут, – растерянно проговорил Скафти.
– Это точно, – согласился Ивар.
