Глава 11
ПРОКАЗЫ ФЭЙРИ
Замок возник посреди леса стремительно, точно гриб после теплого летнего дождя. Только что вокруг тянулась непролазная чащоба, и вот на тебе – высокие стены четырехугольником вознеслись на берегу прозрачной речки, торчит мрачная громада центральной башни, вокруг – вырубка, сделанная по всем правилам военного искусства.
Видны также распахнутые ворота, около которых замер всего один стражник.
Викинги разглядывали укрепление, благоразумно не покидая убежища в густом сосняке.
– Не нравится мне это место, – пробормотал Арнвид, поводя носом не хуже пса, выискивающего кость. – Что-то тут не так…
Время меж тем клонилось к вечеру. Викинги пробирались на север уже пятый день, и соблазн переночевать под крышей был слишком велик. Да и кони устали, а запасы продовольствия иссякали. Охота помогала мало,
– Заедем, узнаем, что там и как, – решил Хаук и дернул поводья.
Ветви недовольно зашелестели, выпуская всадника на открытое пространство.
Стражник у ворот при виде вооруженных всадников дернулся, поднес что-то к губам, и над лесом, заглушая шелест ветвей и журчание речной воды, прокатился звонкий голос охотничьего рога. Вопреки ожиданиям, паники в его пении не было.
Во дворе замка поднялась суета, и к тому моменту, когда викинги достигли массивных створок, вросших в землю под собственной тяжестью, их уже встречали.
И вовсе не стрелами и копьями.
Высокая статная женщина, с волосами цвета темной меди, которые блестящими волнами падали ей на плечи, вышла навстречу гостям в сопровождении служанок. Только за их спинами виднелись несколько воинов. Нескладные, бородатые, в шлемах не по размеру, они держали копья и щиты так, что сразу становилось понятно: вчерашние крестьяне, взявшие в руки оружие.
– О благородные рыцари! – произнесла женщина высоким мелодичным голосом, и глаза ее просияли надеждой. – Вас послала сама Великая Богиня!
– Ну мы вообще-то не рыцари… – начал было Хаук, но его, похоже, никто не слушал.
– Сойдите с коней! – развела руки женщина. – И будьте моими гостями. Замок Эбраук давно не видел чужаков в своих стенах.
Вблизи замок производил удручающее впечатление. Ворота, похоже, не закрывались совсем, а мощные некогда стены были покрыты трещинами, глубокими, точно морщины старика.
Не удержавшись, Вемунд разочарованно крякнул.
– Пока был жив мой муж, Эбраук содержался в порядке, – горько пожаловалась хозяйка. – Но три года назад он погиб, и проклятие поразило наш замок. Лучшие воины пытались с ним бороться, но погибли…
– А в чем заключается проклятие, прекрасная госпожа? – подозрительно поинтересовался Арнвид.
– Мое имя – Эттарда. – Женщина церемонно поклонилась. Следуя примеру конунга, викинги поклонились в ответ. – Не стоит о столь серьезных вещах говорить во дворе. Пойдемте, вас накормят, я все расскажу, и только после этого вы решите, стоит вам оставаться в моем замке на ночь или нет.
Расторопные конюхи увели лошадей, а путников, к удивлению Ивара, повели вовсе не к центральной башне, где положено обитать хозяйке замка, а к одной из угловых, что угрюмо нависала прямо над рекой.
Высокая дверь проглотила викингов, словно пасть ненасытного чудовища, и они оказались в просторной круглой зале, где пахло дымом, а под ногами шелестел сушеный тростник.
Прямоугольный стол, прикрытый белоснежной скатертью, был уставлен блюдами.
– Садитесь, прошу вас. – И Эттарда заняла место хозяйки во главе стола.
Ивар послушно сел, а нос уже дергался, ловя запах пряной подливы и ухи из речной рыбы. Желудок издал голодное бульканье, а руки сами потянулись к ложке.
Некоторое время слышалось только равномерное чавканье. Хозяйка, прихлебывая из золотого кубка, с едва заметной улыбкой наблюдала, как одна задругой пустеют тарелки, как исчезает из объемистых кувшинов пиво.
Лишь когда гости насытились, Эттарда позволила себе заговорить:
– Всем ли довольны благородные рыцари?
– Вполне, – ответил Хаук, – но спешу напомнить, что мы вовсе не рыцари!
– Всякий мужчина, взявший в руки оружие, обязан быть рыцарем, – убежденно сказала хозяйка. – Иначе он становится просто разбойником. Ведь вы не разбойники, правда?
Вемунд поперхнулся пивом, Нерейд выпучил глаза, недоумение отразилось на простецком лице Кари, даже Арнвид, который за словом в сумку никогда не лез, не нашелся что ответить. Только конунг невозмутимо, как ни в чем не бывало проговорил:
– Если бы мы были разбойниками, то мы бы уже разграбили замок, а вас, госпожа, изнасиловали бы, а потом зарезали.
– О да, я знала, что вы не разбойники! – Эттарда улыбнулась, после чего ее красивое, хоть и несколько тронутое временем лицо опять погрустнело. – Мой муж был доблестным рыцарем, – проговорила она, и глаза ее затуманились воспоминаниями. – Он служил королю Артуру. Но излишняя гордость вовлекла его в ссору с друидами, хозяевами священных рощ. Сам Кинидр, один из могущественнейших филидов Британии, проклял его. Мой муж погиб, утонув в реке. Тела его так и не нашли.
Эттарда на мгновение остановилась, глаза ее наполнились слезами. Но замешательство длилось недолго. Когда хозяйка замка вновь заговорила, голос ее звучал ровно:
– А на следующую ночь проклятие пало на сам замок. Все, кто ночевали в центральной его башне, погибли. Их задушили. Утром нашли двадцать трупов с посиневшими лицами и высунутыми языками. Я, к счастью, была за пределами замка. – Эттарда судорожно вздохнула, переживая заново те страшные дни. – И с тех пор любой, кто отважится лечь спать в главной башне, не доживает до утра.
– А вы пытались говорить с тем друидом, что наложил проклятие? – очень серьезно спросил Арнвид.
– Да, – кивнула женщина, – и он сказал, что единственный способ снять проклятие, – провести в башне ночь.
– И многие пытались? – поинтересовался Хаук.
– Кое-кто, – пожала плечами Эттарда. – Но все сгинули… И уже два года все забыли дорогу к моему замку. Но вы ведь не оставите меня без помощи? Ведь благородные рыцари не могут отказать, когда их просит дама?
Она переводила взгляд с одного на другого, и викинги краснели и опускали глаза, явно не чувствуя желания выступить в роли «благородных рыцарей». Ивар смущенно сглотнул, ощущая себя донельзя глупо, как червяк, возомнивший себя змеей и решивший проглотить жабу…
– Мы принимаем приглашение госпожи, – спокойно, точно извещая о желании выпить пива, сообщил Хаук. – Если судьба привела нас в этот замок, то позором будет уехать отсюда просто так.
На лице хозяйки замка первым весенним цветком, робко выглянувшим из-под сугробов, расцвела радость.
– О, как я благодарна вам! – всплеснула она руками, переводя сияющий взгляд с одного викинга на другого. – Вы поступили как настоящие паладины доблестного короля Артура!
– Мы не… – начал было Хаук, но махнул рукой.
– Чем лясы точить, покажите лучше, где нам придется ночевать, – зевнул Вемунд, потягиваясь, словно огромный сытый котище.
– Сейчас, сейчас, – заторопилась хозяйка.
Как из пустоты соткались двое слуг, которые, поминутно кланяясь, пригласили «сильномогучих воинов» следовать за собой.
Вечер успел сгуститься, и на небо, пока что еще не ночное, темно-лиловое, дружной стайкой высыпали звезды. Далеко за равнодушно шумящей рекой ухал филин, извещая мир о том, что наступило время его охоты.
Тусклый свет факелов вырвал из тьмы поросшую зеленым мхом стену центральной башни. Исполинские глыбы, будто сложенные руками великанов, составляли ее, и ни единой трещинки не было на гладкой, словно кожа девушки, поверхности.
У двери, крест-накрест заколоченной досками, пришлось повозиться. Доски скрипели и стонали, не желая покидать насиженное место, вполголоса ругались слуги, поминая обитателей нижнего мира, их общую бабушку и рогатого владыку.
Сопротивление непокорного дерева было сломано не сразу.
Внутри оказалось затхло и промозгло. Пахло застарелой пылью, по углам сиротливо висели занавеси паутины. При появлении людей что-то зашуршало под лавками, но тут же затихло.
Пламя в огромном камине долго не желало разгораться, точно его заливали водой. Огонь чадил, стремясь спрятаться среди дров, его робкие язычки словно страшились подняться выше. Торир, возившийся с розжигом, весь извелся и пропах дымом.
Потом пламя все же заревело, в трубе загудело, и по обширному залу, который некогда служил парадным для хозяев замка, начало распространяться тепло. Оранжевые блики метались по голым стенам, с которых давно содраны висевшие здесь когда-то ковры.
– Ну, я оставляю вас. – Эттарда поклонилась гостям. – Надеюсь, что утром найду вас живыми и здоровыми!
И хозяйка замка, шурша юбками, спешно покинула зал. Вслед за ней испарились и слуги, мчавшиеся так, словно за ними по пятам гнался обиженный на жизнь медведь.
Нерейд проводил беглецов задумчивым взглядом.
– Что-то здесь нечисто, – сказал он, недоверчиво осматривая лежащую на полу волчью шкуру, истертую так, словно по ней елозили шершавыми ступнями много лет подряд. – Вон как рванули!
– Ладно тебе ныть! – Хаук, внимательно оглядев забранные решетками окна, повернулся к дружинникам. – Наша задача – дожить до утра. Так что спать не ложимся. Оружие держать под рукой. Ясно?
Яснее ничего придумать было нельзя.
Ивар, мрачно осознавая, что отдохнуть сегодня не удастся, уселся на лавку у стены, завернувшись в одеяло. Обнаженный меч положил рядом. В случае чего успеет, схватить одним движением.
От стены веяло холодом, и так приятно было ощущать на лице жар, который распространял вокруг себя разгоревшийся камин. Дрова мягко потрескивали, равномерно колыхались струи пламени, которые вдруг поплыли перед глазами…
Веки набрякли непомерной тяжестью…
Ивар с испугом почувствовал, что засыпает. Из последних сил вцепился в себя, точно утопающий – в подвернувшееся под руку бревно, и принялся выбираться из пучины сна. Тело не слушалось, будто превратилось в тяжеленный мешок с овсом, мысли путались. Открыть глаза казалось сложнее, чем в одиночку сдвинуть с места драккар.
Запредельным усилием он поднял к лицу руку и вонзил в собственную плоть зубы. Боль ощутил слабо, но сон, напуганный человеческой решимостью, на время отступил.
Тяжело дыша, словно после дня гребли, Ивар раскрыл глаза. Все так же гудело пламя в камине, потоки теплого воздуха колыхали сети паутины под потолком. Равномерно похрапывал Вемунд.
Похрапывал?! Паника кольнула Ивара в сердце, и он поспешно огляделся.
Могучий викинг спал сидя, обеими руками ухватившись за древко секиры. Лицом вниз рухнул на лавку Нерейд. Бессильно откинулся на спину, как сраженный в битве воин, Торир. Арнвид скорчился и походил на выпавшего из материнской утробы младенца. Хаук с перекошенным лицом стоял перед самым камином, покачиваясь, точно пьяный. Конунг, похоже, изо всех сил боролся со сном. И только Кари замер на своем месте, простодушно моргая большими телячьими глазами.
Ивар хотел крикнуть, разбудить соратников, но язык не слушался, а губы не шевелились, словно окаменели. С глухим гулом накатила слабость, заволокла разум серой пеленой. Веки сомкнулись сами. Последнее, что он успел ощутить, – как затылком соприкоснулся с холодной стеной…
Пробуждение было страшным. Громкий голос что-то орал Ивару в уши, но он не мог разобрать ни слова. Тело болело так, словно его всю ночь колотили шишковатыми дубинками.
По лицу, груди, рукам и ногам потекло что-то холодное, залилось в рот. Ивар закашлял, заперхал и только в этот момент нашел силы открыть глаза. Над ним, рас-плываясь в ослепительно ярком свете, плавало нечто большое и розовое.
Щеку обожгло ударом. Ивар моргнул и тут же осознал, что способен соображать. Над ним склонилось озабоченное лицо Кари, в светлых глазах берсерка таилось нечто похожее на тревогу.
– Ну что, очнулся? – спросил Кари густым голосом.
– Да, – ответил Ивар, ощущая, что горло ему не повинуется, а шея от неудобного положения, в котором пришлось спать, затекла.
– Тогда помогай будить остальных, а то валяются как мертвые.
– Так, может, они и есть – мертвые? – Мысль о том, что все его соратники (все!) заснули вчера, колошматила сознание, будто увесистая дубина.
– Живые, – ответил Кари, почесывая затылок. – Дышат. И с чего им помирать, я же не спал ночь!
Запредельным усилием Ивар поднялся на ноги. Остатки воды, которую находчивый берсерк вылил на него, тут же пролились под одежду, заскользили по телу щекочущими змейками. Судя по луже на полу, Кари не пожалел целого ведра.
Викинги спали в тех позах, в каких их видел вчера Ивар. Только конунг, боровшийся с дремой до последнего, лежал, вытянувшись на боку, прямо перед прогоревшим камином, из которого вился сизый дымок. В окна робко заглядывало белесое сияние раннего утра. В лесу, за стенами замка, пели птицы.
– Что было ночью? – спросил Ивар, переворачивая на спину Арнвида.
Во сне эриль вздрагивал и морщился, должно быть, видел неприятный сон.
– Потом расскажу! – буркнул Кари, сосредоточенно сотрясая тощее тело Торира.
Топор в Глазу просыпаться отказывался.
Мощные удары по его впалым щекам возымели действие. Голова Торира моталась из стороны в сторону, точно верхушка дерева во время урагана, а тонкая шея грозила сломаться. Тем не менее Ленивый не прекращал издевательства до тех пор, пока изо рта прыщавого викинга не донесся сдавленный хрип:
– Хва… хватит… Уже все…
С Арнвидом было проще. После первого же толчка эриль открыл глаза, разума в которых было не больше, чем у месячного ребенка. Но муть постепенно отступала, сменяясь хорошо знакомым пристальным взором.
– Колдовской сон, – сказал Арнвид, придя в себя, и голос его слегка подрагивал. – Кто-то вчера нас ловко зачаровал. Счастье, что остались живы…
Несколько начерченных в воздухе рун, произнесенная нараспев фраза – и Ивар ощутил, как с лица словно смахнули опутывавшие его до сих пор нити невидимой паутины. Липкой, теплой и обессиливающей. Свободно вздохнул вялый до сих пор Торир, зашевелились спавшие викинги. Даже храп Вемунда, до сего момента размеренный и тихий, точно неживой, стал другим, привычным…
Повинуясь знаку эриля, Кари распахнул дверь, и в зал хлынул напитанный утренней свежестью воздух, прочищая разум, выдувая из него последние остатки сонной дури.
– Как тебе удалось не заснуть? – придя в себя, требовательно спросил конунг.
Совместными усилиями разбудили Вемунда, и викинги дружно уставились на Кари.
– Не знаю, – пожал широченными плечами тот, – сижу, смотрю, вы все валиться начали. Самому тоже спать хочется, а думаю: усну и кто на страже останется? В общем, озлился я малость и спать-то тут же расхотел…
– Одиново безумие сильнее любых чар, – прошептал Арнвид, скребя лысину.
– Сижу как ни в чем не бывало, а ты-то, конунг, свалился. – Хаук смущенно хмыкнул, лицо его слегка порозовело. – И тут в углу как загрохочет, как сверкнет, я едва не ослеп! Смотрю, прямо из стены выходит… – тут могучий викинг замялся, лицо его мучительно перекосилось, – ну как бы человек… Росту небольшого, но широкий, как задница Вемунда!
И берсерк расплылся в довольной улыбке. Боров побагровел, но смолчал. Сегодня Кари, спасшему от гибели всех остальных, дозволено многое.
– На голове – зеленая шапка, из которой торчит перо цапли. Лицом страшен, нос – точно кривой сучок, а глаза – огромные, как у филина, и черные. Одет обычно, а вот сапог только на одной ноге. А вторая – не нога вовсе, а птичья лапа!
– Альв? – удивился Арнвид. – Черный альв? Но откуда лапа?
– На поясе у него висела баклажка из бересты, – тут Кари на мгновение задумался, – а в руке – веревка.
– И что? Что дальше? – Нерейд едва не подскакивал на месте, явно досадуя, что не он сегодня рассказчик. Уж он бы эту историю так приукрасил!
– А ничего, – вновь пожал плечами Кари. – Он на меня как зыркнет, как бросится! Хотел, должно быть, запугать! Ну я его по башке огрел слегка кулаком, – и берсерк с удовольствием посмотрел на свой кулак, больше похожий на средних размеров валун, – он и скуксился… Хотел было удрать, но я его за ногу поймал и слегка покуражился. Повыбивал его об стенку! После пятого удара он орать начал!
– Чего орать? – непонимающе переспросил Торир.
– Как чего? – Кари улыбнулся. – Отпусти, мол, все что угодно сделаю!
– И ты поверил? – ахнул Арнвид.
– Ну сначала я его еще пару раз об стену шмякнул, там еще вон ямка осталась. – Рука, толщиной могущая поспорить с веткой дуба, поднялась, указывая на выемку в сером камне, которой вчера еще не было. – И только после того как он Мировым Ясенем мне поклялся не обманывать, поверил. Отпустил я его…
– И что? Что ты с него стребовал? – не выдержал Нерейд. – Надо было золотом брать!
– Зачем золото? – удивился Ленивый. – Его я мечом добуду, если надо. Я у этого носатого спросил, где вход в Фэйрилэнд находится.
В зале повисла напряженная тишина.
– И он тебе ответил? – осторожно поинтересовался Хаук.
– А куда ему было деваться?! – Кари был весьма доволен собой. – Я истории Арнвида всегда внимательно слушал. Даже я знаю, что поклявшийся Иггдрасилем альв скорее пойдет на смерть, чем соврет.
– Ну и где вход?
– Вдоль этой реки ехать на север целый день, там будет ручеек, по которому подняться до сросшихся дубов. Между ними вход.
– Так просто? – В голосе Нерейда радость смешалась с разочарованием. – Не надо преодолевать высокие горы, дикие леса, сражаться с чудовищами?
– Надо всего лишь не дать колдовскому сну овладеть тобой и накостылять по шее альву, – пробурчал Арнвид. – На самом деле вход в Страну Чар можно отыскать везде, за любым поворотом, за каждой скалой, только человеку слишком сложно в это поверить…
– Пора собираться… – начал было Хаук, но его прервали.
– У вас получилось! – Женский голос, прозвучавший откуда-то сбоку от распахнутой двери, заставил всех повернуть головы. У входа в зал стояла Эттарда, и слезы струились по ее лицу. – Вы живы, а значит, проклятие снято!
– Воистину так, – наклонил голову конунг, – и теперь мы должны продолжить путь!
– Не совсем. – Странная улыбка появилась на губах хозяйки замка. – Сначала один из вас должен на мне жениться!
Ивару почудилось, будто его глаза вылезают на лоб. Вемунд выругался, помянув срамные места Отца Богов, а Нерейд едва не свалился с лавки.
– Это еще почему? – Судя по сдавленному голосу Арнвида, ему перехватило горло.
– Вы разве не знали? Рыцарь, спасший прекрасную даму, обязан на ней жениться! – Эттарда проговорила эти слова с искреней убежденностью, переводя глаза с одного викинга на другого.
– Я должен повторить то, что сказал вчера. – Голос Хаука обрел металлическое звучание, а глаза его налились мертвенным холодом. – Мы не рыцари. А если вы будете настаивать, то мы можем вспомнить, что не так давно были разбойниками…
Послышался шорох извлекаемого из ножен оружия. Обнаженное лезвие угрожающе сверкнуло, отразив солнечный свет. Чуть качнулся вперед Нерейд, взявшийся за рукоять своего оружия, Вемунд демонстративно поднял секиру повыше, на его руках набухли комья мышц.
Эттарда в испуге отшатнулась, румянец схлынул с ее лица, уступив место снежной бледности.
– Что же мне делать? – забормотала она растерянно. – Ведь я буду обесчещена… тот, кто спас, должен жениться…
– Собираемся, – коротко бросил конунг, не обращая более внимания на хозяйку замка, и сунул меч в ножны. – Времени мало.
– Не печальтесь, – проговорил Арнвид, проходя мимо Эттарды, – никто за пределами замка не знает, что проклятие снято! Отловите какого-нибудь странствующего рыцаря – даю голову на отсечение, их скоро будет много в этих местах – и попросите его переночевать в башне! Рыцарю ничего не грозит, а утром вы заполучите свежего жениха!
И, подмигнув опешившей хозяйке замка, эриль поспешил во двор, где прочие викинги, перебрасываясь шутками, седлали коней.
Дубы были не просто дубы, а настоящие патриархи древесного царства. Двумя темно-коричневыми колоннами они возносились к небу, мощно раскидывая толстенные ветви, увенчанные оторочкой из ярко-зеленой листвы. На высоте нескольких человеческих ростов стволы срастались, образуя нечто вроде гигантской арки.
– И вот туда нам надлежит проехать? – спросил Хаук, а конь его недовольно фыркнул, возмущаясь тем, что приходится стоять по колено в холодной, как снег, воде неширокого ручья, с негромким журчанием бегущего в сторону от лесных исполинов.
– Дубы, да еще и сросшиеся, – уверенно кивнул Кари. – Тот носатый именно так и сказал.
Сквозь просвет между гигантскими стволами видны были заросли рябины, громоздящиеся на земле валежины, на одной из которых невозмутимо сидела, кося на людей черным глазом, сорока. И все же что-то удерживало викингов от того, чтобы направить коней вперед.
– Ладно, чему быть, того не миновать, – зябко поежившись, бросил конунг и толкнул коня пятками. Но не успел он проехать и нескольких шагов, как рябинник, валежины и сорока исчезли, сменившись гладкой, играющей бликами всех цветов радуги пленкой.
Хаук придержал коня. Ивар взялся за меч, краем глаза заметив, как поднял топор Торир. Уха достиг скрип натягиваемой тетивы – Нерейд тоже готовился к встрече с неведомым.
Из радужной поверхности навстречу викингам шагнул человек. То есть сначала показалось, что человек, а уже в следующее мгновение Ивар сглотнул и судорожно стиснул рукоять меча. Шепотом выругался Вемунд, рука Торира дрогнула, захрапели, суча ногами, лошади.
У появившегося из ниоткуда существа была голова, две руки и две ноги, вот только предназначались эти части тела для разных тварей. На широкоплечем торсе, затянутом в одеяние цвета майской листвы, красовалась оскаленная песья голова с вываленным красным языком. Руки были вполне человеческими, а вот ноги словно оторвали у старого деревенского козла. Серая шерсть свисала колтунами, вываливаясь из коротких штанов, а копыта были щегольски позолочены. На голове создание имело широкополую шляпу, а в руке держало странного вида топор с двумя лезвиями, торчащими в противоположные стороны.
– Чего уставились? – сварливо поинтересовался козлоногий, окидывая людей недружелюбным взглядом. – Вы по мою душу пришли или просто грибы собираете?
– Н-нет, – неожиданно вырвалось у Ивара.
– Ага! – обрадовался козлоногий и шагнул вперед. От него воняло свалявшейся шерстью и еще почему-то розами. – Значит, желаете в Страну Чар попасть? Так без меня, то есть привратника, это сделать не получится!
– Это еще почему? – Арнвид, похоже, оправился от изумления.
– А потому, – привратник вредно захихикал и вывалил язык из пасти едва не до пояса, – что только я решаю, кого пускать, а кого нет!
– Ну это мы сейчас посмотрим, – улыбнулся эриль и резко вскинул руку.
Стремительно начерченная в воздухе руна вспыхнула ослепительным голубым сиянием. Привратник захрипел, его песьи глаза выпучились, в них полыхнула ненависть.
– Ну что, решил? – спросил Арнвид сильным и звучным голосом, в котором звенела властность.
– Да-а. – Козлиные ноги дрожали, грозя подвернуться, а хрип перешел в умоляющее шипение. – И-иддите…
Эриль махнул рукой. Руна окуталась дымом и исчезла. Привратник, тяжело дыша, рухнул на четвереньки. Роскошный зеленый наряд был забрызган грязью.
– Поехали. – Конунг первым двинул коня с места.
Тот заупрямился, не желая идти в переливающуюся стену, уперся в землю ногами. Хаук легко спешился, ухватил норовистое животное за узду и просто потащил за собой. Радужная пленка поглотила человека без звука. Некоторое время виден был брыкающийся лошадиный зад, затем скрылся и он.
За предводителем последовали остальные. Проезжая мимо привратника, Ивар расслышал приглушенное бормотание:
– Вот так всегда… жизнь собачья… захочешь покуражиться, а тебя чарами… Чтоб им пусто было, этим друидам! Куда ни плюнь, везде они….
Дальше Ивар слушать не стал. Глубоко вдохнул, словно перед тем как нырнуть, и смело шагнул в переливающуюся всеми цветами радуги пленку. Ощутил легкое касание, точно накрыла его лицо невидимая паутина, а затем вокруг стало темно. По инерции он сделал несколько шагов вперед и налетел на кого-то.
– Осторожнее! – прошипела тьма голосом Торира. Ивар поспешно отпрянул.
– Там должны быть факелы! – Хаук, как всегда, был уверен в себе.
Вспыхнула во тьме алая точка, и вскоре разгорелась, превратившись в кусок пламени, бьющийся на факеле в руках Кари.
Огонь вырвал из тьмы низко расположенные стены и своды пещеры, бугрящиеся алыми и коричневыми выступами. За спиной, там, откуда пришли викинги, не было ничего. Только черная, спекшаяся в сплошную корку скала. Впереди виднелся проход, достаточно широкий, чтобы в него прошли двое всадников.
– Похоже, нам туда. – И конунг ловко вскочил в седло.
Цокот копыт причудливо отдавался в подземелье, порождая множественное эхо, и вскоре все вокруг наполнилось равномерными щелкающими звуками. Если верить слуху, то впереди и по сторонам от Ивара ехало не меньше сотни всадников.
Пещера тянулась, подобно кишке великана, потом резво свернула, выведя путешественников на берег неширокой реки. Медленные волны лениво наползали на каменистый берег, оставляя алые потеки, а свет факелов родил на поверхности реки багровые маслянистые блики.
– Кровь, – сказал Хаук, заехавший в реку так, что «вода» достигла конского брюха. Жеребец конунга дрожал мелкой дрожью, нервно дергал ногами.
Ивар потянул ноздрями, ощущая до боли знакомый сладковатый запах. Его затошнило.
– Вся кровь, что пролита на земле Бретланда, – сказал Арнвид. – Я запомнил рассказ друида о Стране Чар. Каждый попавший, в нее должен преодолеть три потока…
Он долго рисовал руны над головами лошадей, шептал что-то. Животные успокоились и послушно вошли в страшный поток, но потеряли гибкость движений. Точно деревянные, кони едва переставляли копыта, а кровь омывала ноги всадников, доходя порой до колен. Ивар с ужасом ощущал, что штаны становятся липкими от густой жидкости.
Приходилось изо всех сил бороться с тошнотой.
Следующий поток оказался так прозрачен, что было видно дно, с мелкими желтыми и черными камушками.
– Слезы, пролитые на землях Бретланда, – торжественно проговорил Арнвид. – Не иссякает их поток, хотя в правление короля Артура, как поют барды, он изрядно обмелел…
Над третьим потоком, мутным, как прокисшее пиво, витал мощный соленый аромат. Кони в испуге дергали ноздрями, не желали ступать в густую жидкость.
– Воняет потом, – брезгливо морща нос, заметил Нерейд.
– Пот и есть, – усмехнулся Арнвид. – Самый глубокий поток из трех.
– Ох, будет от нас пахнуть, точно после целого дня гребли, – заметил Хаук, твердой рукой направляя коня в мутный поток.
Когда переправились, дно пещеры ощутимо пошло вверх. Вскоре на стены легли белые отсветы, лошади почуяли вольный воздух, зашагали быстрее, оживленно махая хвостами. Не успели факелы прогореть, как над головами путников раскинулось небо со странным зеленоватым оттенком, по которому ползло крупное неяркое солнце, похожее на желтый блин. Шелестели на деревьях листья с серебристым оттенком, и будоражили нос странные запахи.
– Фэйрилэнд, Страна Чар, – первым нарушил молчание Арнвид. – Знать бы еще, в какую сторону ехать!
Заливистый смех, похожий на звон колокольчиков, прозвенел из зарослей. Зашуршали раздвигаемые ветви.
Нерейд поднял было готовый к стрельбе лук, но тут же опустил. Из сплошной стены кустарника на хмурых викингов смотрело девичье личико, обрамленное волосами цвета воронова крыла. Раскосые глаза, похожие на два изумруда, смеялись.
– Твои дружинники должны разучиться хвататься за оружие, если хотят узнать дорогу, – сказала фэйри, обольстительно улыбнувшись конунгу. Меж розовых губок блеснули острые, словно иглы, белые зубы.
Ивар невольно сглотнул.
– А ты знаешь дорогу? – невозмутимо спросил Хаук, рассматривая жительницу Страны Чар.
– Смотря куда. – Фэйри вновь улыбнулась и выступила из кустов.
Ивар ощутил, как во рту у него пересохло, а в груди возникло и начало нарастать странное томление. Краем уха услышал, как ахнул Вемунд.
Обнаженное тело лесной красавицы было совершенным. Белая с розовым отливом кожа, гладкая, как у спелого яблока, тугие бутоны грудей, талия, которую Кари смог бы обхватить пальцами одной руки, стройные длинные ноги…
Голос Хаука, который единственный остался невозмутимым, доносился до Ивара сквозь все усиливающийся гул в ушах.
– Зачем ты это делаешь? – спросил конунг, очень медленно вытаскивая из ножен меч. Лезвие холодно сверкнуло, и улыбка фэйри увяла, словно ромашка к осени.
– Тут так скучно. Не каждый день удается попробовать свою силу на людях! – бросила красавица, и одним движением, точно в черный плащ, завернулась в волосы, которые доходили ей до пяток.
Словно невидимые руки отпустили Ивара. Он судорожно моргнул и скорчился, чувствуя, что весь мокрый от пота, что промокло даже седло, на котором он ерзал. Конь недовольно фыркал, явно не одобряя подобной подлости со стороны хозяина. С кряхтением и оханьем приходили в себя прочие викинги.
– Дорогу скажешь? – скучным голосом поинтересовался Хаук, убирая меч в ножны.
– Отчего же не сказать. – Зеленоглазая фэйри улыбнулась, но на этот раз ее улыбка напоминала откровенно хищный оскал. – Ведь вам нужно во дворец правителя? Оберон будет рад вас видеть, он героев любит…
– Так куда ехать? – не дал сбить себя с толку конунг.
– Куда смотрят морды ваших коней, – махнула рукой красавица. – Наткнетесь на дорогу, и по ней – на запад. Не заблудитесь.
И, не поворачиваясь спиной, фэйри скрылась в зарослях. Прошуршали сдвигаемые ветви, вновь прозвенел смех, и все стихло.
– Как тебе удалось не поддаться ее чарам? – смущенно спросил Арнвид. – Даже я, старый дурак, не устоял!
– Я был дважды женат, – без улыбки ответил Хаук. – А в каждой женщине есть что-то от фэйри. Научившись противостоять чарам обычных женщин, ты легко одолеешь схожее колдовство…
Эриль только головой покачал.
Лес вокруг вроде был самым обычным, цокали на деревьях белки, пели в листве птицы. Но в кустах что-то шуршало, чувствовалось, как за продвижением людей наблюдают десятки любопытных глаз. Время от времени Ивар замечал плывущие по воздуху облачка серебристого тумана, издалека доносились звуки пения, от которого мурашки шли по коже, и легкий, почти невесомый смех.
Дорога, обсыпанная желтым, точно масло, песком, обнаружилась примерно через милю. На ней виднелись отпечатки копыт, могущих принадлежать лошади, если бывают лошади размером с быка.
Дорога прихотливо виляла среди поросших лесом холмов, и солнце, странно холодное, медленно двигалось по небосводу, отмечая время. Неторопливо плыли темно-лиловые, страшно тяжелые на вид облака, в недрах их что-то глухо рокотало, блистали яркие зарницы, заставляя лошадей приседать, а людей вздрагивать.
Замок вынырнул из-за горизонта внезапно, словно только что выскочил из-под земли. Очарованные зрелищем, викинги невольно придержали коней…
Гордо вознеслись к небу ажурные башни, отлитые из сверкающего лунным светом металла. Зеленью темнела крепостная стена, будто сросшаяся из ряда гигантских листьев, и плыли по воздуху похожие на золотистые паутинки флаги, норовя сорваться со шпилей, которые, казалось, готовы были пропороть брюхо тучам…
Издалека замок выглядел как чудесная игрушка, оброненная на землю кем-то из богов. Он светился, затмевая даже сияние солнца, и казалось, что от стен его исходит едва слышимая музыка.
– Нам нужно туда. – Грубый голос Хаука разрушил очарование.
От обрушившейся боли Ивар едва не застонал, потряс головой. На конунга покосился почти с ненавистью. Похожие взгляды бросали на предводителя и прочие викинги.
– Вы хотите стоять тут и любоваться до тех пор, пока не окаменеете? – спросил Арнвид. – Вперед, или, клянусь кулаками Тора, я потащу вас на веревке!
Мрачные, как после похорон, всадники потрусили за Хауком, не отрывая глаз от прекрасного замка. Тот рос, приближался – стало ясно, насколько огромны тонкие на вид башни. Чтобы рассмотреть их верхушки, приходилось задирать голову.
Исполинские ворота – два выросших до невероятных размеров дубовых листа – оказались распахнуты, стражи не было видно, а неподалеку, на зеленой лужайке пасся табун необычно крупных лошадей. То есть в первый момент Ивар решил, что это лошади, и только когда белоснежный жеребец вышел на дорогу, перегораживая путь к замку, молодой викинг заметил витой рог, растущий из выпуклого лба. От рога исходило мягкое сияние.
Сердце дернулось в груди, заставляя замереть. На людей смотрел, слегка скосив умные серые глаза, единорог. В его позе не было угрозы, но на ногах с тяжелыми копытами переливались могучие мышцы, и чувствовалось, что схватка с таким противником даже для опытных воинов будет страшной.
К вожаку присоединились еще два жеребца. Один был серый, точно утренний туман, а второй – чудной лиловой масти, как сошедшая с неба туча. Все трое изучающе смотрели на людей.
– Вот почему нет охраны, – облизав пересохшие губы, предположил Нерейд. – Эти зверюги сами решат, кого пустить, а кого – нет…
