Глава 10
СОБЛАЗНЫ БРИТАНИИ
Мир вокруг вздрогнул, земля сделала попытку пуститься в танец, рванувшись из-под ног людей обезумевшим драккаром. В воздух поднялась туча пыли, огромная, точно замок.
Раздавшийся из пропасти крик был страшен.
Небо в ужасе зажмурилось и поспешно прикрылось серой пеленой облаков. Ивар с трудом удержался от того, чтобы не зажать уши…
Хаук молча и стремительно бросился вниз, к едва видимому среди клубов пыли гигантскому телу. Великан лежал, раскинувшись меж скал, из-под груди его обильно текла кровь, но он еще был жив и даже пытался шевелиться.
– Стреляйте! – изо всех сил гаркнул конунг, преодолевая очередной уступ.
Почти оглохшему Ивару этот крик показался шепотом. Не совсем понимая, зачем он это делает, молодой викинг побежал за предводителем. Спереди, оттуда, где расположилась великанская голова, доносились частые хлопки – Нерейд и Торир опустошали колчаны, стремясь поразить глаза чудовища.
Сбоку вылетел Вемунд с перекошенным лицом и выпученными глазами. Лезвие его секиры кровожадно блестело. Воя, точно голодный волк зимней ночью, он одним прыжком достиг великанской ноги и с могучим хеканьем опустил оружие на сухожилие повыше пятки.
Лезвие отскочило с разочарованным лязгом, а на серой коже йотуна осталась едва заметная зарубка.
– Бей еще! – рявкнул Хаук. – Пока эта тварь не очухалась!
У другой ноги остервенело махал мечом Кари. Лязг и грохот стояли почище, чем в кузнице. Великан ворочался, но удар после падения оказался слишком силен даже для йотуна, и чудовище все никак не могло прийти в себя.
– Есть! – Восторженный крик донесся со стороны головы, и ответом ему стал раздраженный рев.
– Быстрее! Быстрее! – торопил дружинников Хаук, и ладони его, сжатые на рукояти меча, нервно подрагивали.
Гигантская лапища, обрушившаяся откуда-то сбоку, едва не сшибла Вемунда с ног. В последний момент толстяк пригнулся, а распрямившись, с отчаянным воплем ударил еще раз. В ноге великана с сухим хрустом что-то лопнуло, и Боров отпрыгнул в сторону, будто его стегнули, кнутом.
Почти сразу надорвалось сухожилие и на другой ноге.
– Кари! – В крике конунга звучало отчаяние, но Ленивый уже катился по камням, сбитый с ног исполинской дланью. Он вскочил, как кот после падения, и огромными скачками бросился в сторону спасительного склона.
Рев, полный боли и ненависти, теперь звучал не переставая. Исполинское тело ворочалось, били во все стороны огромные кулачищи, дробя в пыль скалы.
– Все наверх! – скомандовал конунг, и в этот же миг великан сумел-таки встать на четвереньки.
Йотун стремительно развернулся, и Ивар увидел его лицо, исчерченное кровавыми потеками. Из глазниц, как сосновые иглы изо мха, торчали стрелы.
Это было настолько страшно, что Ивар на мгновение замер.
Кулак размером с дом со страшным грохотом врезался в скалу чуть в стороне. Камни зашатались под ногами, разбудив в молодом викинге страх…
– Беги! – донесся сверху крик, Ивар не разобрал чей, – он уже мчался прочь от чудовища, не хуже горного козла прыгая по уступам…
Они ждали на краю обрыва до самого вечера, затем ночь, потом еще день. Горел костер, жадно пожирая дрова, сменяли друг друга дозорные, рассказывал истории Арнвид и травил байки Нерейд, а великан все не желал умирать. С выколотыми глазами, переломанными ребрами и разорванным животом, неспособный ходить, он все равно упрямо цеплялся за жизнь, ожившим камнепадом ворочаясь на дне пропасти.
Затих он лишь к вечеру второго дня. Но Хаук и тогда не пустил к телу любопытного эриля.
– Вдруг это ловушка? – предположил он. – Хватит одного пальца этой твари, чтобы убить тебя. Подожди лучше.
Лишь на следующее утро, когда грифы со сварливым криком слетелись на громадное тело, ставшее просто падалью, конунг разрешил спуститься.
– Теперь я сам пойду с вами, – сказал он. – Нам нужно доказательство.
Смотреть оказалось особенно не на что. После смерти йотун смердел еще сильнее, чем при жизни. Морщась от вони, Вемунд и Кари влезли на то, что недавно было лицом исполина, и топоры ударили по огромной челюсти. Кость хрустела и стонала, не желая выпускать из плена желтые, похожие на широкие доски зубы. Два клыка удалось выломать лишь после длительных усилий.
Сборы были недолгими.
– Вот и все, – проговорил Хаук, последний раз оглядываясь с края обрыва на громадный труп, – и любому, кто не назовет то, что мы сделали, подвигом, я плюну в лицо…
Никто не стал возражать.
В Камелот въехали под дождем. Крупные капли штурмовали стены замка, отважно барабанили по крышам, непрошеными слезами стекали по начищенным доспехам стражников. В глазах стражей читалось удивление пополам со злорадством – северяне вернулись живые, и это жалко, но великана-то, похоже, не завалили, а значит, опозорились…
Клыков длиной в человеческую руку, тщательно завернутых в кожу, стражники не заметили.
Прохлюпав сапогами по огромной луже, вольготно разлегшейся во дворе замка, викинги вступили в пределы дворца. Тут было тепло, и обоняние ласкал запах сжигаемых в жаровнях дорогих благовоний.
Их ждали. Король застыл в своем кресле, на благородном лице – ожидание. Супруге не до него – ей что-то шепчет на ухо красавчик Ланселот, и отблески огня гуляют по золотистым кудрям. Сенешаль Кэй хмур, судя по опухшему лицу – вечер прошел для него весело. В напряженном ожидании замер Гавейн, рядом с ним – трое похожих на него рыцарей помоложе. Братья?
Драгоценными камнями и вышивкой блистали платья женщин, кичливо золотились доспехи рыцарей, и Ивар неожиданно ощутил стыд за грязные сапоги, за промокший насквозь плащ, за колтун на голове…
– Приветствую тебя, конунг Бретланда! – Только человек, хорошо знающий Хаука по прозвищу Лед, мог заметить, что голос его звучит холоднее обычного.
– Привет и тебе! – Взгляд Артура с недоумением обратился на кожаный сверток, который предводитель викингов держал в руках. – Успешен ли был ваш поход?
– Мужчина либо возвращается с победой, либо вообще не возвращается, – гордо ответил Хаук. – Великан больше не будет беспокоить твоих подданных.
Одним плавным движением конунг развернул сверток, и на каменный пол с сухим стуком упали два остроконечных куска желтой кости.
– Что это? – Брови Артура сошлись вместе.
– Зубы, – просипел простудившийся на обратном пути Арнвид. – Или не видно?
– Вы что, заделались странствующими цирюльниками? – с насмешкой в голосе поинтересовался Ланселот. – Что значит зубы? Кто знает, чьи они? А если даже они и великанские, может, они сами выпали?
– К сожалению, у нас не было под рукой телеги, чтобы привезти голову, – спокойно ответил Хаук. – Да и там, где погиб великан, не проедет телега. Впрочем, любой, кто не верит в его гибель, может лично отправиться в горы и найти труп. Это куда сложнее, чем жрать, пить и тискать женщин под защитой замковых стен.
Ланселот побагровел, рот его раскрылся.
– Спокойно! – Величавым жестом Артур поднял руку. – Не стоит оскорблять наших гостей!
Озерный рыцарь сдержался и ничего не сказал, но взгляд его был отнюдь не миролюбив.
– Благодарим вас за помощь в истреблении чудовища, – продолжал тем временем король. – Сейчас вас проводят в покои, чтобы вы могли переодеться и отдохнуть, а завтра состоится турнир в вашу честь.
– Турнир? – Рыжие брови Нерейда недоуменно поднялись. – Что это такое?
– Та же драка, только красивая, – махнул рукой Арнвид, изо всех сил стараясь говорить нормально. Но из больного горла вырывалось только едва слышное шипение. – В общем, увидишь…
Рука, выдернувшая Ивара из объятий сна, была отнюдь не ласковой. В первый момент молодой викинг решил, что она ему снится, и вздумал было повернуться на другой бок.
– Не дури, – сказал кто-то суровым голосом. – Просыпайся. Нам пора.
Едва не застонав от разочарования, Ивар потянулся. Тело, измученное длительным верховым путешествием, требовало отдыха, а мышцы дружно отказывались шевелиться. Даже внутри живота что-то свербело, словно выпитое вечером пиво успело за ночь превратиться в кипящую смолу.
Открыв глаза, Ивар обнаружил, что будил его не кто иной, как конунг, и что все прочие викинги уже встали и с угрюмыми лицами бродят по гостевой палате.
– У, лежебока, – буркнул Вемунд и тяжко вздохнул.
– Вставай, нас ждут на турнире, – кивнул Хаук.
– А может – ну его? – предложил Ивар. – Отоспаться бы, и назад, на корабль…
Он вдруг ощутил, насколько хочет вернуться туда, на узкую палубу, которая еще недавно казалась чужой, выйти в море, некогда такое страшное. Понял, что соскучился по тем, кто сражался вместе с ним.
– Нельзя, – отрезал конунг хмуро. – С воронами живешь – учись мертвечину клевать. Нам оказали честь, устроив турнир, а ты тут выкобениваешься! А ну быстро встал!
Ивар сам не заметил, как оказался на ногах.
Ночной дождь, как по заказу, прекратился. Облака стыдливо разбежались, явив миру пронзительную голубизну небосвода. Нежась под теплым солнцем, промокшая за сырые дни земля исходила легким, едва заметным паром.
Богато разодетые слуги, поминутно кланяясь, повели викингов, словно почетных гостей, за пределы Камелота. Как оказалось, на широком поле к северу от замка забором из жердей огородили огромный прямоугольник, и в коротких сторонах его сделали ворота, достаточно большие, чтобы в них проехал всадник. С боков огороженного пространства выросли деревянные трибуны, заботливо укрытые сверху пологом из синей парчи, обшитой с краев золотыми кистями.
Трибуны и все пространство около них было заполнено народом. Разодетые дамы, в разноцветных платьях похожие на полевые цветы, размахивали платочками.
Внизу, между трибунами и оградой, гомонили возбужденные селяне, собравшиеся сюда, похоже, со всех окрестных деревень. От них аппетитно пахло пивом и луком.
К удивлению Ивара, их провели к центральной трибуне, которая была выше остальных. Ее редкой цепью окружали солдаты в сверкающих на солнце доспехах. Лавки покрывали ковры, до того мягкие на вид, что молодой викинг не удержался, пощупал.
Король уже ждал их. Обыденную одежду из простой ткани он сменил на роскошную белую мантию, обшитую мехом горностая, а в руке держал массивную булаву, на украшение которой пошло больше золота и драгоценных камней, чем Ивар видел в жизни. Блеск отраженных солнечных лучей резал глаза. Кроме хозяина Камелота здесь была только королева в сопровождении нескольких служанок, которые встретили викингов такими жадными взорами, что даже Нерейд смущенно хмыкнул и отвел глаза.
– Прошу вас, садитесь, – Артур гостеприимно развел руками, – и насладимся зрелищем.
Викинги расселись. Приятно, хоть и непривычно, было ощущать под седалищем мягкий ковер, а не жесткое седло или еще более жесткую корабельную лавку. Некоторые усилия приходилось прилагать для того, чтобы не уснуть.
Широко раскрыв глаза, Ивар приготовился смотреть.
Король повелительно бросил что-то человеку в вычурном бело-красном одеянии, тот важно поклонился и неожиданно вышел в самый центр пустого пространства, оставшегося между трибунами.
Зрители затихли. Красно-белый человек поднял к небесам причудливо изогнутый жезл, и переливчато-звонкие голоса труб воспарили над ристалищем. В их пении потонул скрежет, с которым распахнулись ворота в противоположных концах площади.
С грохотом и лязгом на открытое место выехали два рыцаря. Горделиво ступали украшенные попонами кони, и осанка всадников была полна спеси. Лиц не было видно за опущенными забралами, и ветер шевелил пышные султаны из белых перьев. Один воин нес на щите изображение двух крепостных башен, другой – белоснежного лебедя.
– Титурель, сам Титурель, – пронесся шепот по трибунам.
Красно-белый человек, должно быть – распорядитель соревнований, резко опустил свой жезл. Толпа затаила дыхание.
Рыцари пришпорили коней. Те, присев на мгновение, сорвались с места со скоростью зайцев, уходящих от охотника, – только взлетели вырванные копытами комья земли.
Не успели они упасть, как поединщики столкнулись. Наконечники копий с грохотом ударили в щиты. Сами копья не выдержали и с треском переломились, во все стороны полетели щепки. Рыцарь с лебедем удержался в седле, а вот его противник, нелепо взмахнув руками, бухнулся с коня, точно мешок с зерном.
Хрустнули сочленения его доспехов.
Зрители взревели, завизжали и захлопали в ладоши. Наполовину оглушенный Ивар с удивлением наблюдал, как с трибун полетели цветы, платочки и еще какая-то ерунда, а победивший рыцарь шагом объехал зрителей, принимая поздравления. Его неудачливого соперника утащили на руках слуги.
Когда на ристалище выехали еще двое всадников, одного из которых толпа приветствовала дружным ревом «Ланселот! Ланселот!», Хаук, сидевший рядом с королем, спросил:
– И зачем все это?
– Как зачем? – В мягком голосе Артура прозвучало недоумение. – Чтобы доблестные показали доблесть, сильные – силу, а достойнейший занял бы подобающее ему место! Неужели вы никогда не сражаетесь для развлечения?
– Мир достаточно жесток к нашему народу, – после паузы проговорил конунг. – Нам приходится сражаться, чтобы выжить. С другими людьми, с нелюдями, с погодой, с собой… Схватки ради развлечения – слишком большая роскошь, когда ты в любой момент можешь стать кормом для рыб или воронья.
Король не нашел что ответить.
Поединки продолжались. Зрителям являлись все новые рыцари, они то сшибались, если оба оставались в седлах, то брались за мечи. От звона железа закладывало уши, за спиной откровенно храпел Вемунд, а Ивар скучал и ловил себя на мысли, что неплохо бы пойти прогуляться. Внизу живота образовалась неприятная тяжесть, от которой все больше хотелось избавиться.
Надежд на то, что турнир скоро закончится, становилось все меньше.
Когда мука стала нестерпимой, молодой викинг, оглянувшись, наклонился к ближайшему солдату из оцепления и тихо спросил:
– Где у вас тут можно отлить?
Стражник вздрогнул и, не изменяя позы, ответил:
– Меж трибунами есть проход, а за ними – лесок. Зрители, в том числе и на королевской трибуне, были заняты очередной схваткой, и Ивар, ужом скользнувший через ограждение, не вызвал ничьего интереса. Оставив за спиной рев толпы, пробрался в березовую рощицу, где под пение птиц смог наконец облегчить душу.
На ристалище он возвращался в уже более лучшем расположении духа.
– Господин спешит? – Голос, остановивший его, был полон игривости.
Повернув голову, Ивар обнаружил улыбающуюся ему девушку в роскошном алом платье. Глубокий вырез открывал белые полушария грудей, игривые смешинки бегали в карих, чуть раскосых глазах. Волосы падали на обнаженные плечи водопадом темного атласа. «Рыцарская жена, – решил молодой викинг, – или дочь». Вопрос о том, что она делает здесь, за трибунами, в одиночестве, ему в голову не пришел…
– Нет, – ответил он совершенно искренне. Возвращаться к созерцанию турнира не хотелось.
– Тогда, может быть, он желает оставить ристалище? – Девушка чуть улыбнулась и подошла ближе. От нее исходил сильный запах ландышей. – Желает посмотреть гобелены, вытканные лично королевой?
– Почему бы и нет? – Ивар искренне обрадовался возможности избежать опостылевшего зрелища. К тому же отыскался благовидный предлог. Правда, молодой викинг не знал, что такое гобелены, но это особого значения не имело.
Он и глазом моргнуть не успел, как темноглазая красавица ухватила его под руку и почти силой повлекла к замку. Они прошли ворота под взглядами стражников, на рожах которых, как по команде, расцвели похабные ухмылки, и вскоре оказались в совершенно незнакомом Ивару до сих пор зале. Пахло тут пылью, а стены были завешаны полотнищами ткани. Солнечный свет, врывающийся сквозь узкие окна, выхватывал из полутьмы искусно вытканные картинки.
– Это и есть гобелены? – спросил он недоуменно.
– Они самые, – ответила красотка и мурлыкнула, почти как кошка, при этом недвусмысленно потершись о плечо Ивара грудью.
Он решил пока не обращать на это внимания.
На первом гобелене был изображен город на берегу реки. У самых волн, темно-синих, точно фиалки, возлежала сиротливая наковальня, из которой худосочный юноша в простой белой рубахе тянул нечто похожее на меч. Рядом вскидывал к небу руки бородатый тип, подозрительно похожий на Мерлина, а чуть в стороне в состоянии крайнего изумления пребывала толпа рыцарей человек в шесть.
– Король Артур вытащил меч из наковальни, – медовым голоском пропела девушка, – показывая тем, что он есть истинный король Британии!
– У нас конунга выбирают бонды, – в изумлении отозвался Ивар, – и претендент должен доказать им, что он сможет защищать тех, кто будет кормить его. Никакая наковальня не поможет…
Но его уже влекли дальше.
Следующий гобелен изображал грандиозное побоище. Всадник на белоснежном коне, в котором можно легко было узнать короля, поражал громадным копьем толпы трусливо бегущих врагов, а где-то за его спиной топтались рыцари, явно раздосадованные тем, что им не довелось обагрить клинки.
– Битва у горы Бадон, – сообщила девица, – там наш король сразил девятьсот врагов!
– Да ну?
Не успел Ивар ахнуть от удивления, как его потащили дальше. Между гобеленом с битвой и следующим оказалась неприметная дверь, которая подозрительно легко распахнулась. Несколько шагов – и молодой викинг обнаружил себя в небольшой комнатушке, большую часть которой занимало широкое ложе, покрытое целой грудой одеял.
– Что… – Начатая фраза была безжалостно прервана, рот Ивара оказался надежно запечатан нежными женскими губами. Викинг хотел было отстраниться, но девица вцепилась в него, словно клещ, а когда алое платье в одно мгновение свалилось на пол, обнажив стройную фигуру, желание уйти совершенно пропало, сменившись другим…
От «рассматривания гобеленов» он оторвался не скоро. Выбрался в коридоры дворца изрядно помятый и, поправляя на ходу одежду, направился к гостевым покоям. Но не успел добраться до нужной лестницы, как дорогу ему преградила одна из тех служанок, что днем сопровождали королеву на турнир.
– Прекрасный господин торопится? – поинтересовалась она, так стрельнув глазками, что Ивар пошатнулся.
– Нет… то есть да! – прохрипел он.
– Неужели ради этой спешки он пройдет мимо девушки, которой нужна помощь? – Девичьи глаза увлажнились, ресницы затрепетали, и Ивар ощутил, что еще мгновение, и он пропадет.
Оставалось одно – спасаться бегством.
– Приказ конунга! – рявкнул молодой викинг и опрометью бросился прочь, оставив за спиной изумленную до бешенства служанку.
Вихрем промчался он по лестницам и коридорам, и впереди уже замаячила спасительная дверь гостевых покоев, когда из неприметной ниши, загородив проход, выступила одна из сестер короля, то ли Моргана, то ли Моргауза – Ивар не так хорошо запомнил их, чтобы различать.
– Вот так встреча, – проговорила она, медленно проводя блестящим красным языком по полным губам. – И куда же это юный рыцарь так спешит?
– Не пойду я смотреть ваши гобелены! – заорал Ивар в полном помрачении рассудка и, стремительно прошмыгнув мимо Морганы (или Моргаузы), распахнул дверь.
– Ты вовремя, – сказал Хаук, спокойный, как всегда. – Нам пора на пир. И чего ты какой красный?
– Гобелены разглядывал, – ответил Ивар, отворачиваясь.
– Да, – усмехнулся Нерейд. – А Кари вон на арфе учился играть, меня звали коллекцию оружия смотреть, и даже Вемунду обещали показать винный погреб. На что он позорно согласился.
Боров сконфуженно крякнул и уставился в угол.
– В этом замке все бабы с ума от безделья посходили, – пробормотал Арнвид, к которому частично вернулся голос. – Хотя ко мне никто не приставал. А жаль… – И эриль печально вздохнул.
– Хватит болтать, – прервал конунг обсуждение. – У нас впереди еще пир. В нашу честь и в честь победителя сегодняшнего турнира Ланселота Озерного. Что бы он ни болтал сегодня – молчать. Кто сорвется – тому я лично язык отрежу. Ясно?
Дав столь веселое обещание, Хаук распахнул дверь и вышел в коридор. Морганы-Моргаузы, к большому облегчению Ивара, там не было. Похоже, что женщины Камелота отлавливали викингов исключительно по одному.
Пир начался чинно. Тренькал на арфе благообразный пожилой бард – по виду младший брат Мерлина, напевая собравшимся печальную историю о любви Арианрод по прозвищу Серебряное Кольцо и Гвидиона, занимающего место друида богов.
Ивара дела божественные занимали мало, и он отдал должное жаренным в меду куропаткам и зайчатине, приготовленной на вертеле. Но даже нежное ароматное мясо застряло в горле, когда за столом напротив обнаружилась та самая девица в алом платье, что водила молодого викинга «смотреть гобелены». Она как ни в чем не бывало смеялась и любезничала с высоким рыцарем, обладателем водянистых светлых глаз и выдающегося носа.
Ивар заперхал, закашлялся, ощущая, что сейчас задохнется, но сильная рука ловко ударила по спине, и застрявший кусок вылетел из горла и смачно шлепнулся на столешницу.
– Спасибо! – прохрипел Ивар, дыша, словно рыба, вернувшаяся в родную стихию.
– Не за что! – ответил с вежливой улыбкой Увейн, Рыцарь Льва. На шее его красовалась длинная царапина, а при резких движениях сын короля Уриенса морщился, точно в седалище ему втыкали шило.
– Что с тобой? – поинтересовался Ивар, жадно прихлебывая из кубка.
– Последствия турнира, – тихо ответил Увейн. – Пара сломанных ребер. Остается утешаться тем, что из седла меня выбил сам Ламорак Уэльский…
– И чем он знаменит?
– Один из лучших бойцов королевства. – Рыцарь вздохнул. – Уступает разве что Ланселоту и Тристану.
Тут взгляд Ивара вновь упал на сладострастную красотку, и он чуть не подавился опять, хотя рот его в этот момент был пуст.
– Кто вон та девица в красном? – поинтересовался он, склонившись к самому уху Увейна.
– Линета, – без удивления ответил Рыцарь Льва. – Сидит рядом с мужем, Гахерисом, третьим сыном короля Лотиана.
Руки Ивара позорно дрогнули. Если его связь с развратной Линетой откроется, то вся свора бешеных братьев во главе с Гавейном не пожалеет сил и времени, чтобы расправиться с гнусным северянином, посягнувшим на честь семьи…
– Она и тебя домогалась? – спокойно поинтересовался Увейн. – Можешь не отвечать! О ее привычке ночевать в чужих постелях все знают. Даже муж плюнул!
Ивар издал вздох облегчения такой силы, что им можно было наполнить парус небольшого суденышка. Молодой викинг хлебнул пива и пододвинул к себе поросенка, под коричневой шкварчащей корочкой которого наверняка скрывалось сочное мягкое мясо. Запах от свиненка шел такой, что хотелось проглотить собственный язык…
Сквозь здравицы и застольную болтовню до Ивара долетел заданный королевой вопрос:
– И что, после победы над великаном в Британии не осталось дела, достойного рыцаря?
– Истинный рыцарь всегда найдет себе дело, – галантно ответил ей Ланселот, блеснув мрамором зубов.
– Ага, под женским платьем! – фыркнул Нерейд, но под грозным взглядом конунга осекся. К счастью, за королевским столом шутка не была услышана.
– А ведь и вправду, – задумчиво проговорил Артур, – вскоре храбрецам за подвигами придется ехать в дальние земли или отправляться в Фэйрилэнд.
– Куда? – довольно громко поинтересовался Хаук.
– В Страну Чар, – пояснил король с улыбкой. – Там обитают фэйри, волшебные создания, прекраснее которых нет на свете. Но чары их смертельно опасны для смертного!
– Светлые альвы, должно быть, – предположил Арнвид. – Хотя у них, в этом Бретланде, все такое странное, и альвы, должно быть, сумасшедшие…
– Страна Чар велика и обширна, – продолжал рассказывать король, – а красота дворца ее хозяев, Оберона и Титании, такова, что может свести с ума любого смертного. Много в том дворце чудес, но самое большое чудо – это котел Ундри, в котором каждый гость может найти еду, соответствующую его достоинству. Никогда не скудеет тот котел, а бока его чудесно украшены изумрудами, которые даруют созерцающим их долголетие и здоровье.
– Ему бы сказителем быть, – со знанием дела шепнул Арнвид. – Хорошо бы жил! Не то что сейчас. Доля конунга – собачья доля, жестокая… – И эриль покачал головой.
– Я доставлю тебе, государь, этот котел! – вскричал изрядно захмелевший Ланселот. – Клянусь в этом Великой Богиней! Завтра же отправлюсь в путь и вернусь не позже чем через год!
– Нет, я привезу Ундри в Камелот! – Еще один рыцарь, в вороненой кольчуге, вращая осоловевшими глазами, с трудом опустился на колено. – Клянусь в этом честью своей, честью Бедивера!
И кулак рыцаря с грохотом стукнулся в грудь.
– И я даю обет отправиться в Фэйрилэнд! – Очередной жаждущий подвигов рыцарь, едва не падая, воздел себя во весь рост и гордо поставил ходящую ходуном голову на длинной шее. – Во славу…
– Ну что, покажем эти выскочкам, что такое настоящие мужчины? – тихо спросил Хаук.
Ивар вздохнул, с ужасом ощущая, что возвращение на драккар откладывается на неопределенный срок. Опять придется мотаться по лесам, ломать ноги по завалам или стирать задницу в седле. Рисковать собственной жизнью. И ради чего? Ради того лишь, чтобы доказать себе и другим, что ты чего-то стоишь…
– Покажем, – уверенно сказал он, а вслед за ним согласились и остальные.
– Я, конунг Хаук по прозвищу Лед, – сильный голос предводителя викингов легко перекрыл гомон в пиршественном зале, – обещаю доставить котел Ундри сюда, в замок Камелот, не позже чем через месяц.
Наступила такая тишина, что жужжание мухи, кружащейся над лужей пива у самого пола, показалось оглушительно громким. Глаза смотрящих на викингов людей были вытаращены, в них читалось дикое изумление. Ланселот Озерный медленно багровел.
Ивару показалось, что сзади, за толстой стеной, кто-то издевательски хихикнул.
– Хорошо, – проговорил Артур и обернулся туда, где пустовало место Мерлина. Видно было, что королю очень хочется посоветоваться с друидом. – Я принимаю обеты всех, кто их принес. Исполнение обета кем-то из собравшихся снимает обязательство со всех остальных, если же…
Дальше Ивар уже не слушал. Он спешно догрызал поросенка, с горечью осознавая, что поесть так же хорошо ему удастся не скоро.
– Узнать бы теперь еще, в какую сторону ехать? – спросил Хаук, когда Камелот скрылся за деревьями.
Викинги покинули замок ранним утром, когда рыцари, сраженные выпитым вчера пивом, крепко спали. Проснутся и схватятся за головы, вспомнив данные сгоряча обещания. Но честь дороже всего, и выедут, болезные, под открытое небо, страдая тяжким похмельем…
У Ивара и самого слегка гудела голова.
– Да не знаю, – честно отозвался Арнвид, пожав плечами. – Я вчера с одним друидом толковал: где, мол, эта ваша Страна Чар? А он мне в ответ: вход в нее везде, где найдете. Так и не сказал, паскуда, куда ехать! Может, руны вопросить?
– Спрашивай, – кивнул конунг.
Со своими плашками эриль возился недолго. Вытащил одну и сморщился, точно от зубной боли.
– Ну что? – спросил нетерпеливый Нерейд.
– Все плохо, – мрачным голосом отозвался Арнвид. – Выпала нам руна, означающая лед. Ждут нас впереди тяжкие испытания, холод и прочие безобразия. А также…
– А ехать-то куда? – прервал пророческие излияния практичный Торир.
– На север, – обреченно вздохнул эриль, потирая лысину.
– Клянусь бородой Одина, не самое плохое направление. – Хаук пришпорил коня. – Вперед.
До самого вечера пробирались глухими, безлюдными лесами. Над головой шумели кроны деревьев, пели в листве невидимые птицы, хрустел под копытами валежник. Несколько раз встречались празднично-зеленые пятна болот, от которых тянуло горьким запахом багульника.
Когда невидимое за деревьями солнце спустилось к горизонту и меж стволами начал сгущаться сумрак, заросли орешника, казавшиеся бесконечными, вдруг раздвинулись и впереди обнаружилась торная дорога, идущая с запада на восток.
– Ничего себе! – обрадовался Нерейд и тут же замер, прислушиваясь.
– Один всадник, – сказал он через мгновение, – либо тяжело нагружен, либо сам очень велик,
– Все назад, – приказал Хаук. – Приготовить оружие.
Викинги укрылись в кустах. Лошадей отвели подальше, а сами, спешившись, затаились. Заскрипела натягиваемая на лук Нерейда тетива, мрачно сверкнули в полумраке топоры Торира. Ивар обнажил меч, чувствуя в ладони надежную твердость рукояти.
Теперь топот копыт слышали уже все. Он медленно приближался с запада.
Колыхнулись ветви, что-то мелькнуло среди стволов. Ивар затаил дыхание.
По лесной дороге на могучем черном жеребце ехал рыцарь Тристан, тот из паладинов короля Артура, которого в последние дни не было в Камелоте. Щит висел на седельном крюке, равно как и длинный меч, а перед воином, почти утонув в его могучих руках, сидела крохотная женщина в длинном белом платье. На худеньком личике сияли большие зеленые глаза, похожие на изумруды, а светлые как лен волосы почти светились, разгоняя лесной полумрак.
– Тристан из Лионессе и Изольда Ирландская, жена короля Марка, – прошептал Арнвид, когда парочка проехала мимо. – Любовь, о которой поют барды по всему Бретланду…
Торир виновато хмыкнул и покосился на свои топоры. Ивар поспешно сунул меч в ножны.
– Ладно, поехали, – буркнул, конунг. – У них своя дорога, у нас – своя. Пора искать место для ночлега.
Но не успели викинги перебраться через дорогу, как с запада вновь донесся стук копыт. На этот раз тех, кто ехал, было много, и они гнали, не жалея коней.
– Вновь спрячемся? – предположил Арнвид.
– Подождем, – спокойно ответил Хаук, и ладонь его упала на рукоять меча.
Дорога озарилась светом факелов, раздалось звонкое лошадиное ржание, и прямо на викингов, перегородивших путь, выскочил отряд человек в десять. Все они были вооружены, и у всех на щитах был герб – одинокая башня.
– Кто вы такие? – закричал предводитель, рыжие длинные усы которого делали его похожим на таракана. – Немедленно скажите, не проезжал ли здесь рыцарь, везущий в седле женщину?
– А вам на что? – невозмутимо поинтересовался Хаук.
– Мы – воины правителя Корнвалии Марка! – подбоченился рыжеусый. – Преследуем злокозненного рыцаря, бесчестным образом похитившего жену короля, прекрасную Изольду! Все живущие на землях короля Артура должны оказывать нам всяческое содействие…
– Мы не живем на землях короля Артура! – резким голосом сказал вдруг Торир и взмахнул рукой.
Что-то стремительное сверкнуло в свете факелов, раздался металлический звон, и усатый предводитель воинов короля Марка свалился с коня. Он был жив – посланный с убийственной меткостью топор лишь оглушил его, ударив обухом.
– Удар за удар, – проговорил Торир с улыбкой и бросил второй топор. Еще один всадник с башней на щите брякнулся с коня, потеряв создание. Прочие обнажили оружие.
– Что ты делаешь, ради Херьяна? – поинтересовался конунг, извлекая меч из ножен.
– Потом объясню. – Топор в Глазу махнул рукой. – Постарайтесь только их не убивать, а обезоружить!
– Скажи об этом Кари! – крикнул Хаук, и два отряда столкнулись.
Викингам было в новинку сражаться верхом, и Ивар едва не слетел с седла после первого же удара. Отмахнулся как попало, с удивлением ощутил, что куда-то попал. Услышал раздраженное ржание и полузадушенный вопль. Когда Ивар восстановил равновесие, то выяснилось, что конь его противника куда-то делся, а сам воин лежит на спине, потешно дрыгая ногами.
Один за другим гасли факелы, лязг стали заставлял в испуге умолкать лесных птиц, разъяренным вепрем ревел Вемунд, Кари каждым ударом сшибал на землю по человеку, а затем вдруг все кончилось.
– Зажгите кто-нибудь свет, – приказал Хаук.
Стукнуло кресало, и в ладонях Арнвида зажил новой жизнью только что потухший факел. Багровый мечущийся свет вырвал из тьмы воинов короля Марка. Все они лежали на земле – кто раненый, кто оглушенный, но на их лицах застыло выражение крайнего изумления.
– Ивар, Нерейд, свяжите их, не очень сильно, чтобы к утру развязались, – приказал конунг и повернулся к Ториру, – а теперь объясни, что ты здесь устроил.
Ивар переворачивал податливые тела, ловко обматывал веревкой запястья и лодыжки, вязал узлы, которых за время плавания на драккаре узнал множество, а краем глаза наблюдал за происходящим около единственного факела.
Топор в Глазу набычился, прыщи на его лице побагровели, видно было, что каждое слово дается тощему викингу со значительным напряжением сил.
– Ты знаешь, конунг, я очень редко промахиваюсь, – проговорил он.
– Да, – кивнул Хаук.! – За те годы, что ты плаваешь со мной, такое было два раза.
– Но мой топор, брошенный в рыцаря по имени Тристан, не смог оборвать его жизнь. – Торир скривился. – Похоже, что сама судьба уберегла его от гибели.
– Было такое, – подтвердил Вемунд, зевая во всю глотку. – Во время штурма. Там, в замке Черного Рыцаря.
– И вот судьба опять сводит меня с Тристаном, и в тот момент, когда рыцарю нужна помощь. – Молчаливый обычно Топор в Глазу в этот раз превзошел самого себя. – Раз уж Норны судили, что Тристан должен жить, то почему бы мне не помочь судьбе? Не отвести от рыцаря смерть?
– Я понял тебя. – В свете факела лицо конунга казалось очень-очень старым. – Ты решил сыграть с судьбой. Смотри, как бы она тебя не перехитрила. А теперь едем. Нам еще нужно подыскать место для ночлега.
