Глава 16
БОЙ БЕЗ ПРАВИЛ
На огромном серебряном блюде лежала косуля. Она выглядела как живая, и только торчащая изо рта веточка какой-то зелени давала понять, что животное мертво. Следов того, что оно еще и запечено с черносливом, видно не было. На блюдах поменьше были наложены лакомства не менее завлекательные – седло барашка, что-то из утятины, фазаны, фаршированные финиками, и сладости: халва, шербет, нуга, орехи, жженый сахар…
При виде всего этого рот наполнялся слюной, а в животе начинало урчать.
– Могучий и милостивый Гарун аль-Рашид, меч ислама, радетель закона и защитник правоверных, да благословит его Аллах и приветствует, передает вам благоволение и просит отведать блюд со своего стола! – густым голосом провозгласил бородач, явившийся во главе слуг, доставивших эти кушанья прямо с халифской кухни. Его чрево, обтянутое алой парчой халата, было такого объема, что в нем легко уместился бы целый кабан, а то и два.
– Мы благодарим могучего халифа за милость… – начал ответную речь Мануил, а Ивар тем временем разглядывал бородача. Тот держался солидно, но иногда в его поведении мелькало что-то суетливое, словно зудел в сердце вельможи какой-то мелкий страх.
Впрочем, посланец халифа мог просто не любить чужаков. Речи были окончены, и бородач, непрерывно кланяясь, исчез в дверях.
– Ох и попируем сегодня! – Нерейд облизнулся. Язык у него был длинный и розовый, как у лисы. – Пива бы еще…
– Странно это, – покачал головой посол, – иногда халиф жалует блюдами со своего стола, но чтобы сразу так много.
– Ему небось известно, что северных варваров трудно прокормить! – Лычко скорчил страшную рожу и щелкнул зубами.
– А мне этот дар не нравится… – мрачно изрек Ингьяльд. – Если посол позволит, то я проверю, нет ли здесь яду…
– Опять ваши языческие штучки! – Мануил вздохнул и перекрестился. – Ладно, Господь милостив. Проверяй..
Эриль отцепил от пояса короткий нож с деревянной рукояткой и двумя уверенными движениями начертал на краю блюда с косулей руну Нужды. На мгновение значок – короткая перечеркнутая палочка – засветился синим, а затем потух.
Ничего не произошло.
– И что… – начал было посол, но тут же замолк. Мертвое животное дрогнуло. Кожа косули с треском лопалась, обнажая прожаренное, коричневое мясо. Но сейчас на него польстился бы только очень голодный шакал. Из мелких синих язвочек сочился белесый гной. По помещению поплыл мерзкий запах разлагающегося трупа.
– Это точно отравлено! – подытожил Ингьяльд, наблюдая, как мясо оплывает, из черного, вязкого месива проступают кости. – Остальное я пробовать тоже не советовал бы…
– Вот и попировали… – с глубокой печалью в голосе промолвил Нерейд. – Кошмар!
– Никто, кроме халифа, не отважится на попытку отравления посла, – негромко, но так, что услышали все, проговорил Мануил. – А это значит, что он хотел нашей смерти!
– Вот из-за чего дрожал тот толстяк, что принес блюда, – сказал Ивар. – А я-то думал, чего он дергается…
– Теперь уже не важно, кто там чего боялся! – оборвал его Бузислав. – Надо решить, что нам делать.
– Не знаю, – посол выглядел растерянным, – меня до сих пор ни разу не пытались отравить.
– Мы должны уходить из города! – предложил старший из русичей. – И как можно быстрее! Если халиф попробовал однажды, что помешает ему предпринять вторую попытку?
– Ничего… – согласился Мануил. – Также ничто не помешает ему послать за нами погоню и уничтожить всех. Посол, покинувший город без разрешения того, к кому его отправили, теряет неприкосновенность… Так что мы не будем спешить. Пока останемся. Вдруг это была только проверка!
– Бежать постыдно, – поддержал Ивар. – Если удача отвернулась от нас, то бегство не поможет, а если не отвернулась, то никакой халиф нам не страшен!
Гонец с приглашением к правителю Багдада прискакал на следующий день. Ранг его, судя по тому, что в свите посланца оказалось почти полтора десятка воинов, был выше, чем у предыдущего.
– Наденьте кольчуги и шлемы! – приказал Бузислав, когда Мануил объявил, что возьмет с собой десятерых.
– Зачем? – возмутился посол.
– Если нас начнут убивать, – русич усмехнулся в ответ весело и зло, – то я хочу, чтобы мы смогли хотя бы сопротивляться!
Мануид замолчал и сам спрятал под церемониальными одеждами легкую кольчугу.
Пока ехали по городу, Нерейд рассказывал Ингьяльду и Гудрёду, которые еще не успели как следует посмотреть Багдад, про вчерашнее посещение базара.
– Представляешь, – говорил рыжий викинг, делая большие глаза, – ряд, в котором продают мечи, тянется на три полета стрелы!
Молодые викинги слушали и завистливо вздыхали.
– А ряд, где торгуют рабами, – еще длиннее! – продолжал расписывать Нерейд. – Я уж приценился одну рабыню купить. Кожа темная, но фигура такая, что глаза из орбит выпрыгивают, когда видишь! Богиня!
– Чего же не купил? – спросил Гудрёд.
– Ивар запретил, – сморщился Болтун, – куда ее девать в пути? Да и кормить надо. Хлопотное это дело – рабы…
Он на мгновение умолк, обдумывая, должно быть, достоинства и недостатки рабовладения. А когда вновь заговорил, то голос его звучал подчеркнуто таинственно.
– А потом мы посетили предсказателя!
– Да ну? – встрепенулся Ингьяльд.
– Именно так!.. – подтвердил Нерейд, тряся рыжими патлами, торчащими из-под шлема. – Старый такой дед, черный и сморщенный, как головешка. Его еще называют… эээ… дилвиш…
– Дервиш!.. – невозмутимо подсказал Бузислав.
– Ну да! – обрадовался Болтун. – Так вот местный бог, которого Аллахом зовут, ему все тайны открывает!
– Так что он предсказал? – В голосе эриля слышалось нетерпение.
– Кровь, – негромко сообщил Ивар, вмешиваясь в разговор. – Этот дервиш не пользуется рунами, а смотрит руку. И мне и Нерейду он предсказал в скором будущем то, чтб мы прольем много крови.
– Это я напророчу любому воину, и не ошибусь! – расхохотался слушавший беседу Лычко. – А что еще?
– Мне – смерть ото льда… – покачал головой Нереид. – Вот уж не знаю, что это значит! Замерзну насмерть, что ли?
– А мне – множество детей, славу, а потом забвение, – добавил Ивар. – Мы бы его и дальше спрашивали, да народ напирал. Надо будет еще сходить…
– Да ладно! – усмехнулся Нерейд. – Чем, к примеру, я хуже пророка с рынка? – И, изменив голос, он утробно завыл: – О, я великий вельвун, я вижу будущее! Внимайте мне все, великие, малые! Священные роды, Хей-мдалля дети!
– Кончай придуриваться, – одернул шутника Ивар, – прибыли уже…
Халифский дворец навис над головами, будто громадная гробница. От впечатления легкости и изящества, которое сложилось у них в прошлый раз, не осталось и следа. Здание казалось тяжелым, готовым рухнуть и похоронить под собой неосторожных людей.
Внутри неприятные ощущения только усилились. Весь путь до приемного зала Ивар спиной чувствовал напряженное внимание. Чудилось, что вот-вот полетят стрелы. Ладонь словно закаменела на мече, не желая отпускать шершавую рукоять.
У дверей зала расположились те же громадные чернокожие воины, но на темных, точно ночное небо, лицах играли загадочные ухмылки.
Внутри все было так же – крошечная фигурка Гаруна аль-Рашида на ложе, замершие по сторонам от него воины, раб с опахалом. В этот раз он не выглядел безмятежным, скорее встревоженным.
– Рад приветствовать могучего халифа, меч ислама, радетеля закона и защитника правоверных, осененного милостью Аллаха, в полном здравии, – проговорил Ма-нуил напряженно.
– И мы рады, – ответил Гарун аль-Рашид тонким голоском, его голова, обмотанная огромным тюрбаном, качнулась, – видеть тебя в добром здравии. Вот только боюсь, что оно тебе не пригодится…
– Как это понимать? – спросил оторопевший посол. Меч Бузислава медленно полез из ножен, издавая чуть слышный, леденящий шорох.
– Время игр прошло! – без улыбки ответил халиф. – Настал час развлечений!
– В круг! – рявкнул старший из русичей еще до того, как Гарун аль-Рашид окончил фразу.
Ивар выдернул меч и развернулся к двери, краем глаза ловя движения соратников.
Из-за занавеса за спиной халифа, из неприметных ниш в стенах и через дверь, сквозь которую прошествовали посол со свитой, с топотом ринулись воины в длинных перепоясанных кольчугах. Блики метались на легких шлемах, изогнутые клинки грозили смертью.
Лязгнули, соприкоснувшись, мечи.
– Убейте их! – прорезался через грохот свалки вопль Гаруна аль-Рашида. – Я хочу узнать, какого цвета у них кишки!
– Ах ты вонючка мелкая! – прошипел Ивар сквозь зубы, обрушивая удар на подвернувшегося под руку халифского воина. Тяжелое лезвие смяло шлем точно пергамент и разрубило кости до переносицы.
Их давили и теснили со всех сторон. Если бы нападение оказалось неожиданным, то викинги и русичи полегли бы сразу. Теперь же они сражались, отчаянно защищаясь.
Ивар, ухитрившись подобрать выпавший из руки врага щит, остервенело махал мечом. Его клинок ликующе звенел, погружаясь в горячую плоть, по лезвию радостной дрожью проносились желтые отблески.
Через дверь в зал вбегали все новые воины. Они занимали место павших. Для викингов и русичей победа была недостижима, слава – тоже: никто не узнает, как храбро бились погибшие во дворце дружинники… Оставалось сражаться только ради чести.
Ивар сам не замечал, что яростно рычит, не мог видеть, что лицо его потемнело, а глаза покраснели. Ноги скользили по крови, пот заливал лицо. Рядом ревел и ворочался, будто зимний шторм, Кари. Враги отлетали от него как брызги от шкуры мокрого медведя, который решил отряхнуться. Нападавшие валились на землю с проломленными черепами, сломанными ребрами, руками и ногами.
Ивар не знал, сколько прошло времени, да и не хотел об этом думать. Его даже не интересовало, много ли врагов он сразил. В голове звучал слышанный некогда на землях Бретланда дикий и страшный напев – песня валькирий. А потом Ивар вдруг понял, что перед ним никого нет. С некоторым усилием двигая затекшей шеей, он огляделся.
Мраморный пол, некогда бывший белым, оказался сплошь завален телами. Стонали те, кому не повезло умереть сразу. Стены покрывали потеки крови.
Уцелевшие воины посольской свиты изумленно переглядывались. Их осталось девятеро. Чья-то сабля сразила одного из русичей, а рядом с ним, невидящими глазами уставившись в потолок, лежал посол. Рваная рана рассекала его шею, а в руках бывший купец сжимал окровавленный меч.
– Он погиб с оружием, – пробормотал Гудрёд, – и Гаут возьмет его в Вальхаллу.
– У него свой бог… – через силу выдавил Ивар и подивился хриплому карканью, вырвавшемуся из горла. – А где этот-то, Гарун?
– Удрал! – ответил Бузислав, обтирая заляпанный кровью меч об одежду одного из сраженных. – Как только жареным запахло, его за занавеску увели.
– Неужто мы всех кончили? – Нерейд с таким изумлением посмотрел на свой клинок, точно держал в руке ядовитую змею.
– Не бойся, – утешил его Лычко, – сейчас еще пришлют.
– Они просто не верили, что мы сумеем стольких завалить… – сказал Ивар, вслушиваясь в испуганные крики, доносящиеся из-за двери.
– Может быть, попробуем прорваться? – предложил Гудрёд.
– А смысл? – скривился Бузислав. – Какая разница, где погибнуть – тут или на улицах Багдада?
Ингьяльд открыл рот, и слова «Речей Хамдира» гордо зазвучали во дворце багдадского халифа:
Мы стойко бились, —
на трупах врагов
мы – как орлы
на сучьях древесных!
Со славой умрем
сегодня иль завтра —
никто не избегнет
норн приговора!
Даже раненые стихли под мерно звучащие строки, словно пытались понять их смысл.
– Покажем им, как умирают настоящие мужчины! – потрясая мечом, гордо сказал Бузислав. – Стольких сегодня отправим к их богу, что у него не хватит места в палатах!
– Хорошая речь, – одобрил Ивар, – слова истинного конунга!
Русич лишь горько усмехнулся в ответ.
– Давайте расчистим место для схватки! – предложил он. – А то тут уже ноги некуда поставить!
Ложе, служившее троном халифу, изрубили на куски. Лычко сорвал занавес, отделяющий заднюю часть зала. За ним не было ничего интересного – голые стены и дверь, точно такая же, как и в противоположной стене.
Потом принялись оттаскивать в стороны окровавленные тела.
– А где же еще враги? – заявил Нерейд, когда работа была окончена. – А то я уже заскучал!
– Варвары! – раздался в этот самый момент писклявый голос из-за передней двери. – Могучий халиф, да благословит его Аллах и приветствует, предлагает вам сдаться! Тот, кому вы служили, мертв, а вы сами не ромеи, к вам у нас вражды нет. Халиф обещает сохранить вам жизнь!
– Остатки которой мы проведем в зиндане! – громко ответил Бузислав. – Чем болтать, пришлите лучше новых воинов, а то эти что-то утомились. Валяются, будто пьяные! Им Аллах и вправду запретил пить вино?
Викинги и русичи дружно загоготали.
– Вы еще пожалеете об этом! – злобно пропищал невидимый обладатель голоса и замолк. Вновь стало тихо.
– Поесть бы, – застенчиво прогудел Кари, – а то как-то в брюхе пусто…
– Попроси вон у эриля, – посоветовал Нерейд, – пусть он чего-нибудь соорудит с помощью рун.
Дверь скрипнула, чуть приоткрылась. В образовавшуюся щель влетело нечто круглое, покатилось по полу. Остановилось, пялясь в небо выпученными, остекленевшими глазами.
– Это же Варга, – едва слышно произнес Лычко, – его голова…
Одна за другой влетали в зал головы тех, кто остался в караван-сарае – уродливые, страшные, словно плоды деревьев, растущих в самом Хель. На лицах ромейских слуг застыл ужас, бороды русичей были перемазаны кровью.
– Пусть участь друзей научит вас покорности! – возвестил из-за двери тот же писклявый голос. – Может быть, теперь вы сдадитесь?
– Зайди сюда, тварь, и я вырежу ответ на твоем трусливом сердце! – звенящим от ярости голосом проговорил Бузислав.
– Пеняйте на себя, и пусть помилует вас Аллах! Обе двери в зал распахнулись, впуская халифских воинов.
– Одину слава! – крикнул Ивар, вскидывая лучащийся желтым клинок.
– Перун с нами! – вторил ему боевой клич русичей.
Все хладнокровие, с которым обычно сражаются опытные воины, было отброшено в сторону. Ивара с головой захлестнула горячая волна бешенства, рот от жажды мести полнился кислой слюной.
Швырнув щит так, чтобы сбить с ног одного из врагов, он бросился на остальных, ухватив меч двумя руками. О защите он не думал, как не думал больше ни о чем. Мир заслонило багровое облако, в котором время от времени мелькали чьи-то оскаленные, искаженные от страха лица. Они возникали, чтобы тут же исчезнуть.
Тело наполнила пьянящая легкость, а в сердце плясала радость. Он рубил, не видя, куда бьет, ориентируясь даже не на звук, а скорее на запах ужаса, сильный, чуть горьковатый.
Чувствовал какое-то сопротивление, когда меч натыкался на чужие клинки, щиты или кольчуги, но оно было слишком слабым, чтобы внушать беспокойство. Что-то горячее и соленое – то ли пот, то ли кровь текло по лицу, но утереться возможности не было.
Он должен был сражаться, сражаться, сражаться…
Левую руку повыше локтя ощутимо кольнуло. Боли Ивар не почувствовал, лишь странное жжение. Орудовать клинком оно не мешало, и он мгновенно забыл про него.
– Стой! – прокричал прямо в ухо чей-то искаженный голос. – Хватит!
Ивар попытался остановиться, но тело жило само, и вела его жажда убийства. Меч двигался, направляясь к очередной, только ему ведомой цели:
Но на этот раз не вышло. Нечто похожее на кузнечные клещи сдавило руки, а потом Ивар ощутил удары по щекам. Багровый туман перед глазами расплывался, неторопливо редел.
За руки Ивара держал Кари, лицо его выглядело тревожным. Рядом с ним замер Нерейд с занесенной для очередного удара ладонью.
– Ага, вроде очухался… – сказал он. – Что, не будешь больше на нас кидаться?
Ивар открыл рот, пытаясь что-то сказать, но язык и губы ему не повиновались. Все тело словно онемело.
– Нет… – Это было единственное, что он сумел вымолвить.
– Не знал, что ты тоже берсерк… – с уважением пробормотал Кари, ослабляя захват.
– Как ты их крошил, как крошил! Точно хозяйка капусту! – в восхищении закатил глаза Нерейд. – А как все закончились, решил зарубить меня…
– Да? – спросил Ивар, заново привыкая к ощущениям тела. Мышцы ныли от усталости, рукав кольчуги оказался пробит, и там, где ранее ощущалось жжение, сейчас была боль от раны. – Как остальные?
– Еще одного русича свалили, – Нерейд помрачнел, – и Бузислав ранен. Тяжело. А наши все живы.
Ивар огляделся. Старший из русичей лежал на полу, вокруг него хлопотал Ингьяльд. Рядом замерли двое уцелевших русичей, лица у обоих были растерянные и напоминали морды медвежат, лишившихся матери.
– Но мы отбились… – проговорил Ивар, проведя рукой по лицу. Когда посмотрел на ладонь, та была полностью красной. Кровь на лбу и щеках начинала подсыхать, кожу стягивало.
– Это верно, – кивнул Нерейд, – если они опять соберутся на нас напасть, то им придется лезть через горы трупов!
Болтун в этот раз не привирал. Место, освобожденное для боя, было завалено телами сраженных воинов. На лицах многих навеки застыло удивление, а на кольчугах и шлемах остались следы страшных проламывающих ударов.
– Что делать будем? – подал голос Лычко. – Ты теперь старший, Ивар, тебе решать…
– Эх, жаль, что мех джинна с собой не взяли! – вздохнул Нерейд. – Вот бы синий приятель нам сейчас пригодился!
– Да, скорее всего, так… – заметил Ивар, пытаясь вложить меч в ножны. Сил не было даже на то, чтобы поднять руку. – Так что нам остается только ждать. Как там Бузислав?
Ингьяльд поднял лицо, на котором решительно светились серые глаза.
– Жить будет! – сказал он, и, точно в подтверждение его слов, воевода застонал. – Но сражаться сегодня не сможет.
– Да, грустно… – нахмурился Шкодняк, второй из оставшихся на ногах русичей. – Неудачен был этот поход…
– Хватит жаловаться! – Молодой эриль бодро вскочил с пола. – Халиф забыл, что каждый скальд имеет еще одно оружие, от которого не оградят щиты и толстые стены.
– Ты хочешь сложить нид? – удивленно спросил Ивар. – Ты сможешь?
– Я попробую! – В голосе Ингьяльд а звучало только упрямство.
Он застыл, широко расставив ноги и закрыв глаза.
– Что такое нид? – сдавленным голосом поинтересовался Лычко.
– Хулительная песня… – ответил Ивар.
Стало тихо. Все молчали, и даже раненые прекратили стонать. Слышно было, как где-то в недрах дворца знакомый уже писклявый голос отдает приказания.
Ингьяльд шевельнулся, и в открывшихся глазах его стоял мрак:
Ты попрал бесчестно
Ворог кленов тинга
Честь законов стали
Танцу Хель в угоду.
Сам ты женовиден,
Брат ночных ты
Всадниц, жеребца подруга,
Драная подстилка.
Каждое слово отдавалось тяжелым, металлическим звоном; чудилось, что стены вздрагивают, не в силах вынести бьющуюся в речах Ингьяльда мощь. Вечерний свет, проникавший сквозь окна, стремительно слабел.
Тварь тумана яро
Рвет опору шлема,
Враг древес отважный
Пляшет на палатах.
Раздерутся разом
Всей земли покровы,
От росы секирной
Станет алым берег.
Смотреть на Ингьяльда было страшно. Волосы его вздыбились, от них отскакивали синие искорки, глаза полностью почернели, а изо рта вместе со словами вылетали клубы дыма.
Пусть изгонят гада
Из державы асы,
Падкого на злобу
Объедков подъедалу!
Ярость неба рухнет
Здесь на святотатца.
Путь кровавой длани
Будет тут проложен!
Молодой эриль поднял ладонь, которая светилась тревожным алым огнем, и медленно нарисовал в воздухе знак – известную всем в Северных Землях руну Разрушения. С оглушительным грохотом тот растаял.
В недрах дворца что-то затрещало, донеслись испуганные крики.
– Ага, подействовало! – обрадовавшись, выпалил Нерейд. – Как бы тут все не развалилось!
– Не должно… – Голос Ингьяльда звучал почти обычно, а глаза медленно светлели. – Хотя кто его знает… Это же мой первый нид, может, чего в нем и не так!
– Ну удружил! – Рыжий викинг изобразил на лице величайшее возмущение. – Я согласен пасть в бою, но уж никак не под обвалившимся дворцом! Меня тогда в Вальхаллу не возьмут!
– А зачем погибать, если можно выжить? – Прозвучавший голое показался Ивару смутно знакомым, но не принадлежал никому из викингов или русичей.
В одной из стен, которая недавно была монолитной, теперь зиял непонятно откуда взявшийся проем. Рядом стоял не кто иной, как Багдадский Вор. В темном халате он казался тенью, явившейся из мира мертвых.
– А ты чего тут вынюхиваешь? – осведомился Ивар. – И как сюда попал?
– Этот дворец изрыт тайными ходами, точно гнилое яблоко червями, – ответил вор, оглядываясь с величайшим ужасом. – А пришел я потому, что узнал о неких варварах, которые отправились во дворец еще утром и не вернулись. Мне стало интересно, я решил поглядеть, что тут происходит. И теперь понимаю, что сделал это не зря. Такую бойню я вижу первый раз в жизни…
– Да, мы молодцы! – хвастливо оскалился Нерейд, вздергивая подбородок.
– Ты можешь нас вывести за пределы дворца? – спросил Ивар, глядя прямо в темные, хитрые глаза Вора.
– Да, и я сделаю это, – кивнул тот, – в счет одного долга. Идите быстрее, а то там собираются в очередной раз нападать.
– Бузислава на руки! – скомандовал Ивар Кари. – Гудрёд, ты первый!
– Э-э… – неожиданно заартачился молодой викинг. – Мы что, драпаем?
– Нет, отступаем, дурья твоя башка! – рявкнул на него Нерейд. – Ты что, хочешь тут сдохнуть, зная, что был шанс выжить?
Гудред недоуменно нахмурился, но поднесенный к его носу кулак оказался куда более веским аргументом, чем любые слова. Молодой викинг, переступая через тела, зашагал к тайной двери. За ним двинулся Кари, легко, точно ребенка, несущий все еще бывшего без сознания Бузислава.
Багдадский Вор шагнул во тьму, оттуда донесся стук огнива, и алым светляком во мраке запылал факел. Пламя его осветило серые каменные стены, ровный пол. И никаких следов прохода. Они очутились в крошечном закутке, Похожем на склеп.
– А что дальше? – полюбопытствовал Ивар. – Сквозь стены мы еще ходить не научились!
– Нажми вон ту штуку. – Вор ткнул пальцем на торчащий из стены камень, похожий на собачий нос.
Холодная, шершавая поверхность легко подалась. В недрах стены что-то заскрежетало, и за спиной Ивара, стоящего ближе всех к выходу, с гулом принялась опускаться каменная плита. Еще мгновение – и они оказались закупорены, точно сельди в бочке.
Ответный скрежет раздался из противоположной стены. Кусок камня, подогнанный к другим так плотно, что до сего момента щелей не было заметно, поднимался медленно, рывками, и замер, не достигнув и половины человеческого роста.
– Прошу! – промолвил Багдадский Вор, нагибаясь и освещая уходящую вниз винтовую лестницу. – Факел у нас только один, так что старайтесь не отставать!
По одному пролезли под заевшей плитой, которая опустилась, когда Багдадский Вор дернул торчащую из стены железяку. После этого беглецы были надежно отрезаны от преследователей.
Ступени лестницы громыхали под ногами, в темноте слышалось тяжелое дыхание. Ивар, шедший последним, вслушивался во тьму за спиной, но там было тихо.
Через каждые два десятка ступеней лестница прерывалась площадкой, от которой уходили во тьму узкие коридоры. Некоторые были перегорожены каменными заслонками, иные – открыты. Но Багдадский Вор упорно шагал вниз.
Спуск закончился в небольшой круглой комнате. Из стен тут выступали какие-то скобы, а снизу, из-под лежащего на полу люка, доносились плеск и журчание.
– Там водовод, – пояснил Багдадский Вор, – отведенный под дворец от реки. Но мы туда не пойдем. Все равно выход из него перекрыт решеткой, которую отмычкой не вскрыть. Мы пойдем другим путем!
И с этими словами он потянул за одну из скоб. Раздался уже знакомый скрип, в стене появилось круглое, будто совиный глаз, отверстие.
– Тут, естественно, грязно и сыро, – сказал Вор, – но, уж извините, парадный выход из дворца сегодня почему-то перекрыт.
В круглом, как выдолбленный ствол, коридоре воздух оказался тяжелым и смрадным. Под ногами что-то хлюпало, а воняло так, словно все старые козлы города Багдада сползались околевать именно сюда.
– Зачем, вообще, сделан этот проход? – спросил Лычко.
– Кто ж его знает… – ответил Вор, не поворачивая головы. – Наверно, чтобы халифу было куда бежать, если вдруг возникнет такая надобность.
Шли долго. Начала сказываться усталость после боя. Нерейд то и дело спотыкался, чуть слышно ругался Гудред, у Ивара болело все тело, ноги одеревенели. В голове засела неприятная, ноющая пустота, мысли гасли, не успев вспыхнуть.
– Отлично!.. – Донесшийся спереди голос проводника был полон довольства. – Вот и пришли…
Что-то загрохотало, и Ивар затряс головой, пытаясь вернуть себе способность соображать. Багдадский Вор уже проскользнул в круглую железную дверцу, которую только что с шумом открыл. За ним по одному потянулись викинги и русичи.
А за дверцей оказался обычный, только пустой погреб. Стены его кое-где осыпались, но в основном держались прочно, от запаха сырой земли засвербело в носу. Наверх вела деревянная лестница с перекладинами.
– Где мы? – спросил Ивар, когда Вор, взобравшись по ней, с кряхтением откинул тяжелый люк.
– За пределами города, – услышал он в ответ. – Это заброшенный склад у южных ворот. Им давно никто не пользуется. Вылезайте.
Беглецы по одному поднялись наверх, Бузислава вытащили на руках. Они очутились в просторном сарае, заваленном обрывками полуистлевших мешков, досками, развалившимися бочками и прочим хламом. Сквозь щели в стенах пробивался серебристый свет звезд. Пока плутали по подземельям, вечер успел уступить место ночи.
– Располагайтесь, – сказал Вор, добродушно улыбаясь. – Вам придется пробыть тут до следующего заката. Тогда я приведу лошадей.
– А где ты их возьмешь? – полюбопытствовал Гудрёд.
– А ты как думаешь? – И Багдадский Вор, лукаво подмигнув, исчез в подземелье. Люк с деревянным стуком захлопнулся за ним.
Жажда была нестерпимой. Голод грыз ребра, но на него еще можно было не обращать внимания, а вот от пересохшего горла и растрескавшихся губ, которые одолевала дергающая боль, отвлечься не удавалось.
Солнце непостижимо медленно перемещалось где-то над крышей заброшенного склада, его лучи, проникавшие через прорехи, висели в воздухе дымными, золотыми столбами. По полу ползли желтые неровные пятна.
К полудню, когда стало по-настоящему жарко, очнулся Бузислав. Взгляд его был мутен, но сесть он смог самостоятельно.
– Где мы? – пробормотал старший из русичей, глядя на склонившихся к нему соратников. – И дайте попить…
– Так ведь нет ничего, – печально сообщил Нерейд. – Сами без воды сидим.
Ивар в нескольких словах рассказал про то, что случилось.
– Вот как? – Бледные губы Бузислава тронула слабая улыбка. – Тот самый Вор? Не зря ты его пощадил… Значит, удача еще с нами…
Неожиданно побледнев, воевода вновь откинулся на спину. Дыхание его стало хриплым и прерывистым.
– Выживет? – спросил Ивар, поворачиваясь к Ингь-яльду.
– Должен! – уверенно сказал тот.
– Вот ведь ворюга, клянусь задницей Сидграни! – выругался Нерейд. – Завел нас сюда, а сам удрал! Кто его знает, вернется он или нет?
– Во-во! – поддержал Шкодняк. – Чего ему с нами связываться?
– Один-то раз он уже связался, – вмешался Ивар. – Но даже если Вор не придет, то все равно нужно ждать ночи и только потом действовать! Ладно вам ругаться, точно сварливые бабы!
– Да скучно! – улыбнулся Нерейд. – Заняться нечем, вот и приходится развлекать себя всякой ерундой!
– Кто у нас тут эриль? – громко спросил Ивар, поворачиваясь к Ингьяльду. – Рассказал бы чего!
Ингьяльд чуть смутился, провел рукой по торчащим темным волосам.
– Это можно… – промолвил он, и лицо его слегка порозовело. – Но только сначала я хотел произнести вису.
– Можно, – кивнул Ивар, – только кому ты хочешь ее посвятить?
– Тебе, – молодой эриль смутился еще сильнее, – ведь ты у нас старший…
– Но я же не конунг! – Ивар на мгновение ощутил неловкость, словно присвоил себе чужую вещь.
– И что? – поддержал Ингьяльда Нерейд. – Ты, как бы это выразиться, исполняющий обязанности конунга! Пусть рассказывает!
– Хорошо. – Ивар сдался. – Говори. Но учти, мне даже одарить тебя, как положено по обычаю, нечем.
– Ничего, – улыбнулся молодой эриль. – Твоя удача, Ивар Ловкач, будет лучшим даром.
Он поднялся, отряхнул одежду от пыли, а когда заговорил, то голос его стал совсем другим – звучным, вибрирующим.
Презренный на князя
Серков вождь – в крике Хильд
Немало поразил
Асов стрел – потщился.
Страх неведом – пляска
Длилась стали, птицы
Ран летали, пили
Жала ножен – князю.
Ингьяльд умолк и выжидательно покосился на Ивара.
– По-моему, сложено хорошо… – пробурчал тот, все еще ощущая себя не в своей тарелке.
– Да, вполне достойно! – подтвердил Лычко, скривившись от умственных усилий. Уже по тому, как исказилось его лицо, стало ясно, что он ничего в висе не понял.
Гудрёд рассмеялся.
– А теперь сагу! – потребовал он. – Как обещал!
– Хорошо… – отозвался Ингьяльд. Сообразив, что отпираться бесполезно, юный эриль завел речь: – Расскажу я вам историю, что случилась в давние времена. Эгир, который иначе назывался Гюмир, наварил асам пива, когда получил огромный котел. На этот пир…
Мерно журчала сага, и под нее даже меньше хотелось пить.
Вор пришел, когда сумерки превратились в настоящую ночь. Стоявший на страже Кари вдруг вскинул руку, призывая остальных к молчанию, и прошептал:
– Кто-то идет!
Все замерли, Ивар медленно потащил из ножен меч. Слышался мягкий стук, который становился все гром че. Судя по нему, приближались несколько всадников.
– Это я! – раздался знакомый голос. Ивар облегченно вздохнул.
– Ну вот, а я что говорил! Он же пришел! – воскликнул Нерейд с таким видом, словно только он один и верил в честность Багдадского Вора.
Широкая дверь сарая распахнулась, и в проеме показался юркий, заурядный с виду человек. В руках он держал несколько мешков.
– Ешьте и пейте! – сказал Вор, передавая их Кари. – Все, что вам пригодится в дороге, включая деньги, я уже навьючил на лошадей!
Обычная вода, льющаяся из старого, в заплатах, меха, казалась в этот момент вкуснее самого лучшего пива, а круглые пресные лепешки – слаще изысканных яств с императорского стола. Их раздирали на части и пожирали огромными кусками. Чавканье стояло такое, что случайный прохожий, окажись он рядом с заброшенным складом, решил бы, что тут пируют людоеды.
Вор зажег свечу. Слабое, мерцающее пламя осветило довольно большой кусок выделанной кожи, который багдадец держал в руках. На коже виднелась какая-то мешанина линий и точек, снабженная надписями.
– Это карта, – пояснил Вор, глядя на Ивара. – Рисунок земель. Надеюсь, что ты умеешь им пользоваться?
– Нет, – честно признался Ивар.
– Я умею, – подал голос Бузислав, – покажи мне… Вор присел на корточки и принялся тыкать пальцем в рисунок.
– Крестики – это колодцы… – пояснял он. – Вот Багдад. За сегодняшнюю ночь вам нужно уйти как можно дальше к западу, а уже там двинетесь на север. Понятно?
– Да!.. – кивнул старший из русичей. Карта перекочевала ему в руки. – Только ведь погоня будет.
– Наверняка, – согласился Вор. – Только по городу ходят слухи, что халиф со вчерашнего дня слег. А без него искать вас будут не так рьяно.
– Слег? – улыбнулся Гудрёд и хлопнул Ингьяльда по плечу. – Никак твой нид подействовал!
– Похоже на то! – обрадовался юный эриль.
– А вот оставил бы нас этот Гарун в покое, глядишь– сам уцелел бы! – сказал Гудрёд, глаза его весело сверкнули. – У нас в Халогаланде про такое говорят – не трогай медведя за хвост.
– Так у медведя нет хвоста! – недоуменно заметил Кари.
– Вот именно! – Гудрёд рассмеялся. – Все равно толку не выйдет, а если ты начнешь шевелить руками около медвежьей задницы, то косолапому это вряд ли понравится!
Все расхохотались.
– Хватит байки травить! – проговорил Ивар, поднимаясь. – Пора ехать. Пока темно, мы должны убраться подальше. Бузислав, на лошади усидишь или тебя привязать?
– Лучше привязать… – сквозь зубы процедил воевода, и чувствовалось, чего стоили гордому русичу эти слова.
– Кари, Нерейд, займитесь! – приказал Ивар, а потом повернулся к багдадцу, который задул свечу и вновь стал черным силуэтом.
– Удачной вам дороги! – Во тьме сверкнули белые зубы.
– А тебе спасибо, – ответил Ивар, – без тебя мы были бы трупами. Пусть твой боги вознаградят тебя.
– Я себе награду и без богов добуду! – ответил, посуровев, Вор.
Они вышли из склада. Пахнущий корицей ветер пустыни овеял лицо Ивара. Все успели забраться на коней, одна лошадь оставалась свободной.
– Прощай! – тихо произнес Ивар, берясь за уздечку.
– Прощай… – отозвался Багдадский Вор и бесшумно исчез во мраке.
