Глава 15
ГОРОД ТЫСЯЧИ МЕЧЕТЕЙ
– Это еще что такое? – воскликнул Бузислав, заслоняя глаза ладонью. – Уж не всадники ли?
Горячий ветер с юга нес мелкий песок, секущий кожу и затрудняющий обзор, а белые барханы впереди ярко сверкали под неистовым солнцем. Разглядеть что-либо среди них было достаточно сложно.
– Похоже… – отозвался Ивар, сощурившись. Черные пятнышки, стремительно перемещающиеся у самого горизонта, не могли быть ничем иным. Разве что обманом зрения.
– Клянусь Перуном, нас ждет сеча! – И старший из русичей поднял руку, приказывая каравану остановиться. – Всем надеть кольчуги и шлемы! – Жарко же… – проворчал Варга. Он ухитрялся потеть даже в прохладные ночи в горах. Сейчас же его лицо и вовсе напоминало сковородку, на которой расплавился большой кусок сала.
– Ничего, потерпишь! – ответил Бузислав.
В кольчуге тело сразу взопрело, а шлем мгновенно нагрелся. Подражая русичам, которым уже доводилось путешествовать в этих местах, Ивар намотал поверх шлема кусок белой ткани.
Стало легче, но ненамного.
– Я тут растаю, как снеговик… – пыхтел Нерейд, с завистью поглядывая на Кари, который, как берсерк, ни в какой кольчуге не нуждался.
Пятнышки тем временем приблизились, и стало видно, что это действительно всадники и число их приближается к нескольким десяткам. Большинство передвигались на лошадях, но были и такие, кто сидел на горбатых рыжих зверюгах, которые, как Ивар теперь уже знал, называются верблюдами.
– Приготовиться! – скомандовал Бузислав, извлекая из ножен клинок. Заскучавшее там за последнее время лезвие радостно сверкнуло, поймав свет солнца.
Явившиеся из пустыни всадники, постепенно замедляли ход. Впереди всех, на великолепном, тонконогом скакуне, белом, точно морская пена, скакал бедно одетый, низкорослый человек без всякого оружия.
– Кто вы, во имя Аллаха? – прокричал он, остановившись в десятке шагов от Бузислава,
– Путники! – лаконично изрек старший из русичей, пристально вглядываясь в тех, с кем выпала судьба встретиться. Все, кроме предводителя, оказались вооружены, а хмурые, бородатые лица вовсе не светились добротой.
– И куда вы направляетесь? – спросил безоружный, по виду – обычный крестьянин из захудалого селения, всю жизнь посвятивший козам и овощам.
– А тебе какое до этого дело? – не очень вежливо сказал Бузислав. – Лучше бы отошел в сторону, а то нам нужно проехать. Можем и затоптать…
– Меня зовут Али-Баба, – сообщил безоружный таким тоном, словно это имя должны знать все. – А со мной – сорок разбойников! Никто не проедет через эти земли без нашего ведома!
– А, так вы разбойники? – почти с облегчением проговорил Бузислав и вскинул руку. Загудели натягиваемые луки русичей. – Тогда мы сейчас вас убьем и отправимся дальше!
– Нет! – Али-Баба даже приподнялся в стременах, но первая стрела уже сорвалась с тетивы. Раздался тупой стук, и один из самых зверообразных разбойников вылетел из седла, пронесся по воздуху несколько шагов, как большая и очень нескладная птица, вдруг разучившаяся летать, и с шумом рухнул в песок.
Судя по вытянувшимся лицам, остальных это впечатлило.
– Ну что, Али-Баба и тридцать девять разбойников, может быть, вы все же уберетесь с нашего пути? – по-, интересовался Бузислав.
– Тридцать восемь… – просипел Нерейд, который устал держать лук натянутым. Еще одного разбойника сдуло с седла.
– Уходим! – отчаянно выкрикнул Али-Баба, и доблестные грабители пустыни принялись спешно разворачивать коней. С шумом и топотом они умчались за горизонт, оставив на белом песке два тела.
– Ну и разбойники тут… – задумчиво изрек Гудрёд, убирая в ножны меч. – Чуть что – сразу в бега…
– Это да, они слегка зажрались, – согласился Бузислав. – Привыкли жирных купцов щипать, которые, как обнаженный клинок завидят, тут же начинают трясти мошной…
– А вообще я про этого Али-Бабу слышал, – вступил в разговор Шкодняк, русич с очень светлыми, почти белыми, волосами и шрамом, тянущимся через все лицо. – Болтают, что он в какой-то пещере огромные сокровища прячет. Может, пройдем по следу? Ограбим, так сказать, грабителей?
– Не стоит! – осадил разошедшихся воинов Мануил. – Думаю, что защищать свое добро разбойники будут с куда большим пылом, чем сегодня посягали на чужое! Но даже если у нас все получится, то что ты будешь делать с сокровищами? В Багдаде тебя тут же упекут в зиндан за владение краденым! Знаю я их порядки…
Шкодняк погрустнел.
– А что такое зиндан? – поинтересовался любопытный Нерейд.
– Это такая тюрьма, – охотно пояснил посол, – темная и глубокая яма с пауками и крысами. Ты что, хотел бы там побывать? Могу устроить…
– Нет, просто, спросил! – поспешно ответил рыжий викинг, оскаливая зубы в невинной улыбке.
– Вот и славно, – кивнул Мануил, – ну что, по-моему, мы можем ехать.
– Вне всякого сомнения, – отозвался Бузислав и повернулся к воинам. – Шлемы и кольчуги можно снять!
По каравану прокатилась волна восклицаний, выражающих разную степень облегчения.
Когда тронулись с места, то к убитым разбойникам уже пикировали, расправив черные крылья, два огромных грифа. Еще несколько темных точек виднелись в раскаленной вышине.
Багдад поднимался из песка подобно громадному кораблю, который некогда затонул, а теперь вдруг решил всплыть. Первыми на фоне вечернего, темно-синего неба заблестели верхушки многочисленных минаретов. В лучах падающего к горизонту солнца они горели золотом.
Затем высунулась похожая на вершину округлого шлема белоснежная крыша какого-то здания, украшенного по углам четырьмя башенками.
– Дворец халифа, – пояснил Мануил. – Я был внутри всего один раз и очень рад, что смогу побывать еще…
Величаво выплыли мечети, столь многочисленные, что можно было подумать, что город состоит только из них. Наконец показались городские стены, высокие и коричневые, как старое дерево; словно аккуратно опиленные пни, торчали кургузые, мощные башни.
Вокруг Багдада простирались поля, слева нес свои желтоватые воды Тигр.
– А город-то немаленький! – заметил Ингьяльд и присвистнул от удивления.
– Не меньше Константинополя, – кивнул Мануил. – Халиф Гарун аль-Рашид, обитающий здесь, претендует на власть над землями, тянущимися на сотни дневных переходов на запад и на восток. Даже империя не может тягаться с ним в мощи.
В последней фразе прозвучала изрядная доля сожаления.
Дорога, ведущая к широко распахнутым городским воротам, несмотря на вечернее время, была плотно забита. Ревели стада скота, гонимого на убой, скрипели телеги, ругались люди. Солнце, клонившееся к закату, застилала пелена пыли, а висящая в воздухе смесь запахов навоза, потных тел, старой кожи заставила бы упасть в обморок даже опарышей.
Поток людей, животных и телег перемещался к городским воротам со скоростью улитки.
– Так мы сегодня в город не попадем… – задумчиво проговорил Мануил. – А ночевать тут, у ворот, не хотелось бы… Как-то недостойно это посла цесаревны императрицы! Плети готовь!
Ивар недоуменно нахмурился, пытаясь догадаться, какое сейчас последует распоряжение. Но русичи, похоже, прекрасно знали, что делать. В их руках возникли плетеные ремни на коротких рукоятках, которыми они принялись стегать всех без разбора направо и налево, расчищая путь.
Над дорогой поднялась волна возмущенных криков. Какой-то осел, получив плетью по толстой серой заднице, заревел так, что посрамил бы дракона, и ловким движением сбросил хозяина со спины. Свалившись в придорожную канаву, тот разразился громогласными проклятиями, в которых поминался Аллах, все его родственники, а также родственники тех вислоухих, слабоумных шайтанов, которые бесчинствуют на дорогах хуже разбойников.
– Шайтаны – это мы? – вопросил Нерейд, с блаженным выражением на лице слушавший хулительную речь.
– Кто же еще? – ухмыльнулся Ингьяльд. – Ты вон и вислоух, и умом не вышел…
– А ну цыц! – грозно нахмурился рыжий викинг, но глаза его смеялись.
Выбранный Мануилом способ передвижения оказался, несмотря на некоторые неприятные последствия, весьма эффективным. Караван быстро продвигался по дороге. Неожиданным препятствием стало разве что большое коровье стадо: на удары плетьми неповоротливые животные отреагировали грозным мычанием и мотанием головами, на которых красовались острые рога.
Стадо сочли благоразумным объехать.
В клубах пыли и вони нарисовались распахнутые ворота.
– Куда прешь? – выскочила сбоку толстая фигура в сверкающем шлеме и при длинной сабле. – Все в очередь, сукины дети, в очередь!
– Перед тобой, дурья башка, сам посол цесаревны императрицы из Константинополя! – грозно рыкнул Бузислав, а Мануил расправил плечи и напустил на лицо надменность. – Что он, будет вместе со всякими пастухами и горшечниками ждать, когда его пустят в город?
Смуглое лицо стражника чуть побледнело, а черные глаза шустро пробежали по одежде Мануила, скользнули по снаряжению светловолосых воинов – явно наемников с севера, оценили количество слуг и вьючных лошадей.
– Э-э… – промямлил страж, безуспешно пытаясь втянуть объемистый живот и придать себе горделивую осанку, а потом сказал: – Проедемте к воротам! Там сотник разберется!
Расположившиеся у самых ворот стражи, которых тут было больше чем пчел на цветущем лугу, занимались важным делом: досматривали товары и вещи всех въезжающих в город.
– Не везешь ли ядов, дабы злоумыслить против халифа, да благословит его Аллах и приветствует? – допытывался длинный, как глист, стражник, у пожилого крестьянина, морщинистого, точно ссохшееся яблоко.
– Помилуйте, господин! – В голосе старика звучал испуг. – Я приехал продавать финики!
– А это что у тебя? – вопрошал другой воин, жадным взглядом окидывая купеческие повозки, груженные тюками ткани.
– Это? – с притворным изумлением отвечал их хозяин, дородный купец в оранжево-желтом халате. – Драный ситец для продажи старьевщикам!
– А мне сдается, что это первоклассный шелк! Пошлина – по динару за тюк! – осклабился стражник.
– Нет, вам почудилось! – В руках купца на мгновение мелькнуло нечто маленькое, туго набитое, приятно звенящее. И тут же исчезло с непостижимой скоростью, словно перехваченное непонятно откуда явившимся джинном. – Это именно ситец, пошлина – по медяку за тюк…
– Ах, как же я мог ошибиться! – всплеснул руками страж. – Должно быть, ииблис отвел мои глаза! Вай-вай!
Подобных разговоров вокруг происходило множество. Гомон стоял как в улье, а от мельтешения людей можно было заработать пожизненное головокружение.
– Сейчас, обождите!.. – И пузатый страж, поклонившись, исчез в толчее. Вернулся он спустя мгновение, ведя за собой, по-видимому, сотника. Тот был важен, усат и широкоплеч.
– Рад приветствовать дорогих гостей в славном городе Багдаде! – сказал сотник, несколько вымученно улыбаясь. – Хотелось бы взглянуть на верительные грамоты уважаемого…
Мануил небрежно дернул бровью, и один из его помощников извлек из поклажи небольшой ларец, инкрустированный золотом. Скрежетнул ключик в замке, и на солнечный свет явились верительные грамоты, большие, украшенные алыми сургучными печатями.
В руки сотнику их, естественно, никто не дал.
– Ага, – путаясь и запинаясь, зачастил тот, – немедленно будет отправлен гонец во дворец, дабы известить… сообщить… донести весть… эээ…
Тут язык усача, привыкшего собирать пошлины и следить за воротами, а вовсе не общаться с посланниками иных государей, окончательно отказался повиноваться. Лицо сотника покраснело.
– Вы правильно решили! – пришел ему на помощь Мануил. – Сообщи, что мы остановимся в караван-сарае у Толстого Мухаммеда.
– Да, мой господин. – Сотник подобострастно склонился.
– Это еще в каком сарае мы остановимся? – пробурчал Нерейд. – Что, больше негде, что ли?
– Караван-сараями здесь называют постоялые дворы… – прыснул Лычко.
Повинуясь приказам сотника, стражники заработали древками копий и лужеными глотками. Крестьян, купцов и нескольких недовольных этим верблюдов оттеснили в сторону, освобождая проход для посольства. Мануил, величественный, точно сам император, въехал в ворота первым.
Внутри было так же людно, пыльно и грязно. Улицы заполнял народ, шустрый и горластый. Шныряли нищие, наряженные в такие невообразимые лохмотья, что казалось, будто эти тряпки держатся на телах их незадачливых владельцев только на честном слове. Все что-то покупали, продавали, обменивали или просто крали. Всадники плыли над целым морем из человеческих голов в тюбетейках, чалмах и тюрбанах разных видов и форм.
– За вещами смотрите! – распорядился Мануил. – А то тут и подковы с копыт коня украдут!
Предупреждение оказалось своевременным. Гудрёд, который пялился по сторонам, очень вовремя опустил взгляд, и дошлый паренек, уже пристроившийся снять с седельного крюка щит, получил пинок в грудь и с обиженным воем исчез в толпе.
К счастью, столпотворение вскоре закончилось, караван выехал на чистую и широкую улицу. Дома тут стояли большие и добротные, не было видно нищих и бродячих собак.
– Вон и караван-сарай, – с заметным облегчением проговорил Мануил.
Его серый и невзрачный конь первым ступил в раскрытые ворота, ведущие на широкий двор. Выкрикнул что-то гортанно-радостное темный, почти черный слуга. Дверь с треском распахнулась, и навстречу путникам явился тот, кого наверняка звали Толстым Мухаммедом.
Из хозяина постоялого двора можно было вполне сотворить троих обычных людей. Он оказался настолько тучен, что все встреченные до сих пор в Багдаде толстяки выглядели рядом с ним изможденными доходягами.
– Вах! – всплеснул ручищами (каждая из которых была мощнее бычьей ляжки) Мухаммед. – Воистину сегодня прекрасный день. Аллах послал мне встречу со старым другом! Как идет торговля, Мануил-ака?
– Я более не купец, дружище, – ответил Мануил, слезая с седла. – Я теперь на императорской службе!
– Велик Аллах над нами! – Глаза хозяина постоялого двора выпучились, сделав его похожим на рака. Очень большого рака. – И кто же ты теперь?
– Посол! – улыбнулся Мануил. – Но это не важно, в твоем караван-сарае не постыдно остановиться и самой правительнице Константинополя. Разместишь нас?
Мухаммед быстро оглядел караван, мгновенно прикинул, сколько комнат, стойл, продуктов и лошадиного корма понадобится, затем вычислил выгоду и только после этого обидчиво замахал руками, чуть не зашибив стоявшую рядом лошадь.
– Вах, обижаешь! – сказал он. – Всем место найду! Сам на улицу выселюсь, жен, детей выгоню, но вас размещу! Всех баранов зарежу, только чтобы плов вкусный получился! Заходите, гости дорогие!
Щедро поливаемые потоком из слов, воины слезали с коней, а вокруг уже суетились расторопные слуги.
Где-то на заднем дворе жалобно заблеяли, предчувствуя собственную незавидную участь, овцы.
Проснулся Ивар от мелодичного, призывного крика, упавшего будто с небес. Сквозь узкие оконца с трудом протискивались золотистые солнечные лучи, утробу все еще тяжелил вчерашний плов, а горло горело – так остер он оказался. Запивать сытное и жирное блюдо пришлось сладким напитком, именуемым шербет. Вино и пиво в этих местах, как объяснил Мануил, были запрещены. Даже для чужеземцев.
– Что они так орут? – сонно пробормотал Нерейд, заворочавшийся на соседней лавке. Поместили охранников в большой комнате второго этажа. На стенах тут висели цветастые ковры, источающие неистребимый запах пыли. – Поспать не дают честным людям…
– Это ты-то честный? – хмыкнул Бузислав и мощно зевнул. – Это муэдзин поет, созывает мусульман на утреннюю молитву.
– Хорошо, что я не мусульманин!.. – Нерейд перевернулся на другой бок. – Наши боги дают спать спокойно!
Но вскоре стало ясно, что никакие асы выспаться не помогут. Вскоре, приветствуя восход солнца, запел второй муэдзин, за ним третий. Стонущие, мелодичные звуки неслись со всех сторон.
– Разрази меня Веор, сколько же их тут? – натягивая на голову одеяло, пробурчал Гудрёд.
– Много, – ответил Бузислав, который, судя по разговорчивости, спать уже не хотел. – У меня был приятель, который служил в гвардии здешнего халифа. Так он говорил, что в Багдаде больше тысячи мечетей и все время строят новые. Гарун аль-Рашид почитает Аллаха!
Заснуть больше так и не удалось. После того как муэдзины замолкли, внизу, на первом этаже караван-сарая, началась суета. Богатые купцы, в основном и населявшие это почтенное заведение, торопились начать день. Слышался топот, возбужденные голоса и позвякивание посуды.
Потом сквозь этот негромкий, но назойливый шум прорезался цокот копыт – кто-то въехал во двор.
– Как бы это не по нашу душу… – Бузислав зевнул и уселся на лавке, отбросив в сторону одеяло.
Он оказался чуть ли не провидцем. В коридоре раздались гулкие шаги, затем дверь с грохотом отворилась, явив лик одного из двух русичей, оставленных в утренней страже.
– Воевода, просыпайся! – трагическим шепотом возвестил он. – Там прискакал гонец от халифа…
– Сейчас буду! – Бузислав уже стоял на ногах.
– Похоже, нам тоже пора подниматься… – мрачно сказал Нерейд, когда Бузислав выбрался в коридор. – И чего только этому халифу не спится?
– Тебе же сказали, что халиф почитает Аллаха, – рассудительно сообщил Ингьяльд, – а значит, встает вместе со всеми к первой молитве!
– Какой это ужас – оказаться в землях благочестивого правителя! – В голосе рыжего викинга проскальзывало отвращение. – Эй, Кари, не спать!
И, выпростав из-под одеяла ногу, он пнул продолжающего сладко посапывать берсерка по филейной части. Кари зашевелился, зачмокал во сне губами, но просыпаться не пожелал.
– Вставайте! – прогремел Бузислав, входя в комнату. – Нас приглашают во дворец халифа, посол уже проснулся.
Гонец так и ждал их во дворе, сидя на лошади, – стройный, смуглый мужчина в простом фиолетовом халате. Голову его венчала белая чалма, а у пояса висела изящная сабля в серебряных ножнах.
Когда посол и его свита – шестеро воинов и столько же слуг, сопровождающих положенные в таких случаях подарки, – забрались в седла, гонец двинул своего скакуна с места.
Городские улицы, несмотря на ранний час, оказались полны народа.
– Днем для дел будет слишком жарко, – пояснил провожатый, видя изумленные взгляды посольской свиты, – и тогда город замрет до вечера, когда вновь станет чуть прохладнее.
Дворец халифа приближался – его белый купол, похожий на заснеженную гору, словно парил над Багдадом, башенки по углам казались застывшими ледяными шпилями.
Само здание дворца окружало широкое пространство, мощенное аккуратно обтесанным булыжником, а стены его покрывала искусная резьба, придающая тяжелому в общем-то камню впечатление легкости и изящества. Громоздкое строение казалось сотканным из перьев и готовым взлететь в любой момент.
– Красиво!.. – прогудел Кари, медленно поворачивая голову. Его, а также Нерейда и Ингьяльда Ивар взял с собой. Остальные четверо воинов были русичи.
– Зато не так прочно! – пожав плечами, возразил Бузислав. – Такую стену легче пробить тараном!
– Нет врага, которому было бы по силам добраться сюда! – напыщенно изрек сопровождающий.
– Никто не сомневается в могуществе халифа! – поспешно вмешался Мануил, погрозив попутно воинам кулаком: мол, поболтайте мне еще!
Огромные ворота из бронзы распахнулись без скрипа. За ними открылся полутемный зев арки, ведущей внутрь здания.
– Коней придется оставить здесь, – промолвил гонец. – Не беспокойтесь, за ними проследят…
Из полумрака, повинуясь его знаку, явились рабы, тела которых едва прикрывали набедренные повязки. Босые ноги гулко шлепали по камню, обритые головы казались неестественно белыми.
Спешившись, Ивар подтянул пояс с мечом и повел плечами. Без кольчуги, хоть и в чистой парадной одежде, он чувствовал себя неуютно. Стражи не было видно, но Ивар понимал, что откуда-нибудь за гостями следят.
– Следуйте за мной! – И провожатый первым двинулся по широкому полутемному проходу.
Коридор закончился дверью, за которой был самый настоящий сад. Раскачивались на ветру усеянные сочной листвой ветви, бродили толстые цветастые птицы с длинными яркими хвостами.
– О, павлины! – воскликнул Нерейд, увидев их. – Главное, чтобы не запели!
К счастью, в этот день у птах пропал голос.
Сад оказался велик, со всех сторон его окружали дворцовые стены, а меж древесных стволов пролегали посыпанные мелким желтым песком дорожки.
Проследовав по одной из них, посольская свита прошла через дверь и вновь очутилась в помещении. Судя по всему, они попали в покои халифа. Стены просторных комнат устилали пластины из слоновой кости, а пол составляли шестиугольные плитки, сложенные из стольких разновидностей камня, сколько Ивар не видел за всю жизнь. Любой цверг, которому посчастливилось бы созерцать подобное зрелище, удавился бы от зависти.
Роскошь халифского дворца не бросалась в глаза, как в помпезном обиталище императоров в Миклагарде, не чувствовалось в ней и нечеловеческой расточительности, как в чертоге Сулеймана ибн-Дауда. Золото, серебро и драгоценные камни тут находились на своих местах, и казалось, что без них в широких светлых коридорах и залах с куполообразными потолками будет не то что бедно, а как-то неуютно.
Они прошагали рядом с рукотворным водоемом, выложенным мрамором, в котором меж зеленых лент водорослей неторопливо плавали красные и синие рыбы, а по дну были небрежно рассыпаны рубины. Потом миновали зал, стены которого были сплошь увешаны оружием. Внимание воинов приковали не изящно отделанные рукояти, а сталь клинков. Она была светлой, с темными вьющимися узорами.
– Дамасские сабли, – завистливо сказал Бузислав, – каждая стоит каравана с товарами…
– Воистину так! – важно кивнул провожатый, и глаза его сверкнули гордостью.
Двустворчатые двери, у которых закончился путь по недрам громадного дворца, охраняли двое чернокожих воинов, напомнивших Ивару стражей Фэйрилэнда, стороживших покой Оберона. Не хватало только шерсти на свирепых зверообразных лицах и могучих телах.
– Будьте осторожны с халифом, да сохранит его Аллах и приветствует… – предупредил гонец. – Нрав его весьма раздражителен!
– Благодарю… – кивнул Мануил, одергивая церемониальную ромейскую одежду, на взгляд Ивара – неудобную и нелепую.
Двери распахнулись с легким скрипом.
Приемный зал, вопреки ожиданиям Ивара, оказался невелик. Легкие, полупрозрачные занавеси скрывали узкие, стрельчатые окна, стены сияли белизной. Ни единого украшения на них не было.
На гладком мраморном полу стояло низкое широкое ложе. Среди наваленных на него ковров и подушек лениво раскинулся крошечный человечек в шитом золотом халате и непропорционально большом тюрбане, из-за которого голова халифа выглядела точно гриб с чересчур крупной белой шляпкой.
Впереди и по сторонам от ложа, заменяющего трон, расположились воины в длинных, блестящих, словно рыбья чешуя, кольчугах. Взгляды из-под легких, причудливой формы шлемов светились настороженностью. Позади владыки Багдада замер чернокожий раб с огромным опахалом. Размахивал он им с заметной ленцой.
– Рад приветствовать могучего халифа, меч ислама, радетеля закона и защитника правоверных, осененного милостью Аллаха, в полном здравии! – сказал Мануил, отвесив изящный поклон.
– Что-то охраны маловато… – шепнул Ивар Бузиславу. Свита остановилась тесной группкой позади посла, и переговариваться, не привлекая внимания, оказалось весьма удобно.
– Так это только те, что на виду, – отозвался старший из русичей, не поворачивая головы, – остальные спрятаны – вон там, за занавесом. Есть наверняка и ниши в стенах…
Расшитый занавес, отгораживающий заднюю часть помещения, висел явно не только для красоты, да и стены, как верно подметил глаз опытного воеводы, были странной формы.
– Я-то в добром, – ответил Гарун аль-Рашид голосом тонким и капризным, каким обычно жалуется избалованный ребенок, – а вот как поживает ваш император?
– Его величество оставил нас, – твердо проговорил Мануил, – попечению дочери, цесаревны императрицы. Она же в честь своей дружбы шлет могучему халифу богатые подарки.
– Это я люблю. – Гарун аль-Рашид оживился, глаза на морщинистом личике заблестели. – Можешь преподносить!
Ромейские слуги, повинуясь жесту Мануила, шагнули вперед. Каждый из них по очереди открывал ларец, который до этого держал в руках, и ставил его перед ложем, заменявшим трон. Халиф вытягивал шею, пытаясь лучше рассмотреть подношения.
– Редкие камни с северных морей, именуемые янтарем, – в голосе посла слышались нотки торговца, расхваливающего товар, – собольи и куньи меха из далеких лесов, где. живут неведомые народы…
– Как это – неведомые? – втихомолку обиделся Лычко. – Мы там живем!
Ивар недовольно хмыкнул: оскорбившийся русич помешал ему дослушать перечень до конца.
– А здесь те грамоты, что шлет цесаревна императрица могучему халифу, заверяя мои полномочия! – Последнюю шкатулку, куда меньшую, чем те, что содержали дары, Мануил поставил на пол сам.
– А, ладно, во имя Аллаха… – махнул рукой Гарун аль-Рашид. Судя по его довольному взгляду, подарки ему понравились. – Воистину не думаю, что ты самозванец.
Посол молча поклонился.
– Твои грамоты мы, как и положено, прочитаем, – халиф зевнул, должно быть, беседа ему уже наскучила, – и, дабы обсудить дела, призовем тебя снова. Можете идти…
Мануил поклонился еще раз и принялся медленно, по шажку, отступать к двери. Свите тоже пришлось пятиться, и так, точно стадо раков, они и выбрались в коридор.
– Уф, – сказал Ингьяльд, – этот халиф показался мне куда опаснее, чем гадюка…
– Тише ты! – одернул его Бузислав. – Тут и у стен могут быть уши!
Кари в изумлении оглянулся, выискивая торчащие из стен уши. И, к его разочарованию, ничего не обнаружил.
В молчании прошагали всю обратную дорогу по дворцу, забрались в седла и выехали на улицы Багдада. Тут было жарко, зной разливался волнами, заставляя жаться к стенам домов, в тень. Лишь когда от дворца халифа осталась видна только крыша, молчание было нарушено.
– Ты прав… – промолвил Мануил, бросив острый взгляд на Ингьяльда. – Он опаснее, чем гадюка, тарантул и лев, вместе взятые, потому что те убивают по злобе или от голода, а этот – просто из прихоти! Кажется мне, что от посольства этого не будет толку.
И бывший купец нахмурился, в глазах его промелькнула тревога.
– Почему? – поинтересовался Бузислав.
– Женщину здесь не считают за правителя, – невесело усмехнулся Мануил, – даже за человека не считают. Императрица для них никто, пустое место. Она же не сможет вести войска. Так что этот переход власти – удобный момент для халифа, чтобы напасть на империю. Если это случится, море крови прольется и торговля надолго зачахнет… А тут еще эти турки! Конийский султан с ними не справится, а вот халиф мог бы, но он предпочтет натравить их на империю.
– Что же делать? – спросил Ингьяльд слегка растерянно.
– Нам – исполнять свой долг! – отчеканил Ивар. – А дальше – пусть будет то, что спрядут Норны! Их пряжу не распутают сами боги!
Ночь была густой и черной, словно кофе – горький напиток, который пьют в Багдаде все, от нищих до самого халифа. Громадный город спал под одеялом из ночного неба, затканного звездами. Из окна караван-сарая виднелось только оно, да еще пятачок земли у ворот, освещаемый факелами. Дома успешно прятались во мраке.
Бросив последний взгляд в темноту, Ивар отвернулся от окна. Если ему сегодня и придется спать, то очень немного. На страже стоят его воины, и кому их проверять, как не старшему?
Под мерное сопение русичей он пересек комнату и вышел в коридор. Краем глаза уловил какое-то смазанное движение, но когда повернул голову, то не увидел ничего.
«Померещилось!» – решил Ивар и неторопливо зашагал к лестнице.
Охраняющие вход в караван-сарай викинги уютно устроились на своем посту. Только толку от них как от сторожей не было никакого. Гудрёд откровенно спал, уронив голову на стол, а Кари сонно лупал глазами, точно большая сова, внезапно застигнутая дневным светом.
– Это еще что такое? – негромко, но очень внятно проговорил Ивар. В этот момент он старался подражать интонациям Хаука, гнева которого боялись тем больше, чем спокойнее звучал его голос.
– А? – Кари вытаращился на Ивара так, словно увидел перед собой светлого альва. – Бдим!
– Вижу! – Ивар с трудом удержал желание повысить голос. – Может быть, пора вас из воинов в слуги перевести? Тем по ночам бодрствовать не надо!
Гудрёд, пробудившийся после легкого шлепка по затылку, которым его наградил Кари, смотрел преданными и очень виноватыми глазами. Чувствовалось, как он изо всех сил борется с желающими опуститься веками.
– Клянусь Фенгом, – сказал Ивар сердито, – еще раз такое увижу – не помилую!
Кари засопел, Гудрёд опустил вихрастую голову.
Поднимаясь обратно по лестнице, Ивар был уверен, что теперь его воины будут бодрствовать до рассвета. У самого выхода в коридор он услышал какой-то шорох, – с той стороны, где располагались комнаты посольства. На мгновение замер, а затем, повинуясь неясному желанию, присел на корточки и застыл, прижавшись к стене.
Сначала не происходило ничего, потом шорох повторился – и из-за угла высунулось нечто маленькое, блестящее.
«Зеркало!» – чуть похолодев, догадался Ивар. Если бы старший из викингов стоял сейчас в полный рост, то неизвестный, который с помощью полированной металлической пластинки тайно следил за ним из-за угла, сразу бы заметил его.
Зеркало некоторое время подвигалось, а потом из-за угла шагнул человек.
Ивар прыгнул, обрушившись на незнакомца как рысь. Тот потерял равновесие.
Они с грохотом покатились по полу. Хозяин зеркала оказался верток, словно кот. Он ловко выскользнул из пальцев Ивара и норовил уже пуститься наутек, когда получил удар по ногам. В этот раз падение было менее удачным: любитель ночных прогулок по караван-сараю с треском врезался в стену и неподвижно распростерся на полу.
– Ты чего? – В коридор вывалился Лычко в одной рубахе, но с мечом в руке.
– Вот поймал… – ответил Ивар, сидя на полу и ощупывая ссадину на коленке. – То ли вор, то ли лазутчик…
– Тащи его сюда, – за спиной молодого русича возник Бузислав, – сейчас разберемся!
Внесенный в комнату незнакомец был подвергнут тщательному осмотру. Одежду его составляли простой темный халат – великолепная маскировка в темноте, и мягкие сапоги, в которых можно ходить совершенно бесшумно. Внутри халата обнаружилось множество карманов.
– Ого! – сказал Бузислав, вытаскивая из одного связку хитро изогнутых железок. – Это еще зачем?
– Чтобы замки открывать… – зевнув, пояснил Ингь-яльд.
Дальнейшие находки оказались не менее интересны: тонкая, но прочная веревка с петлей на конце, перчатки из прекрасно выделанной ягнячьей кожи, зеркало на ручке, несколько метательных ножей.
– Ага, вот и оно! – Последним был извлечен перстень с увесистым изумрудом, который Ивар не раз видел на пальце Мануила. – Все-таки это вор!
– И что тут такого? – Пойманный, оказывается, очнулся и смотрел на воинов безо всякого страха. У него было удивительно неприметное лицо – только отведи глаза, тут же забудешь, как оно выглядит. – Всем надо как-то жить! Вы вот людей убиваете, а я ворую… Посол без перстня не умрет ведь?
– Не умрет, – согласился Бузислав, – но расстроится! А это нехорошо. Варга, иди разбуди Мануила.
– А ты ловок! – ухмыльнулся Нерейд, когда толстый русич удалился. – Прокрался мимо стражи, да и в закрытую комнату проник. И перстень прямо с пальца стянул. Так ведь?
– Мимо таких стражей только полный идиот не проберется! – фыркнул вор, глаза его гордо блеснули. – А любой замок мне что для рыбы вода…
– Судя по всему, – проговорил вошедший в комнату Мануил, – вы поймали самого Багдадского Вора!
– Кого? – спросил Лычко.
– Самого известного преступника халифата, – ответил посол, – который проникает в сокровищницу Гаруна аль-Рашида так же легко, как тот – в свой гарем. Чтобы тебя прозвали Вором в городе, где воруют все, нужно изрядно отличиться.
– Я и в гареме бывал! – обидевшись, заметил пойманный. – Только там ничего интересного – бабы одни! А что я их, не видел?
– Значит, это все-таки ты… – усмехнулся Мануил, принимая от Бузислава перстень.
– Я этого не говорил, – отозвался спохватившийся Вор, – я же не сообщил, чей гарем я посетил?
– Ладно, я не стражник, – махнул рукой посол, – обиды на тебя не держу. Судьбу твою пусть решает тот, кто тебя поймал. Да, Бузислав, с этой ночи пусть еще двое стоят у моей двери.
Старший из русичей кивнул, а Вор посмотрел на Ивара.
– Не повезло мне, – сказал он, – что я встретил тебя. С вами, варварами, трудно иметь дело. Любого горожанина я запросто обвел бы вокруг пальца!
– Что с ним делать будешь? – спросил Ингьяльд.
– У нас ворам отрубают руку… – задумчиво сообщил Бузислав.
– А у нас – распарывают брюхо и набивают его камнями! – сладострастно добавил Нерейд. – Чтобы умирал долго и мучительно. Поэтому и воруют очень редко.
– У нас – привязывают к дереву и отдают на съедение волкам, – улыбнулся Лычко.
– А вы разве не из одного племени? – удивился Ингьяльд, посмотрев на русичей.
– Нет! – замотал головой Бузислав. – Это здесь мы все – русичи, а на родине я буду тиверцем, Лычко – невром, а Шкодняк вон – и вовсе кривичем. Наши племена родственные, но постоянно грызутся между собой…
– Ух ты! – Глаза молодого эриля загорелись от любопытства.
– Мы его отпустим! – объявил Ивар, прервав интересный, но не относящийся к делу разговор.
На него изумленно уставились со всех сторон. Даже Вор зашевелился на лавке, на которой до сего момента лежал неподвижно.
– Это как? – спросил Бузислав. – Ты не сошел с ума?
– Нет! – твердо ответил Ивар. – Пусть идет. Ты свободен. И забери свои вещи.
Вор был так потрясен, что на мгновение даже перестал дышать.
– Спасибо… – выдавил он наконец. – Я этого не забуду.
И, сграбастав со стола воровские принадлежности, стремительно исчез за дверью. Никто не стал его останавливать.
– Не спрашивайте, почему я так поступил, – сказал Ивар. – Просто иначе нельзя было.
– Это твое решение, и ты не должен его объяснять, – пожал плечами Бузислав. – Но я хочу сказать: если будет на то воля судьбы, ты можешь стать великим вождем. У тебя есть одно очень нужное для этого качество – великодушие!
Небо за окнами медленно и неуверенно светлело.
