Глава 13.
Столица империи
– Это кто такой? – спросил Арнвид, когда посольство двинулось следом.
– Староста, – объяснил Ицкоатль. – Хотя у ацтеков и сам император носит тот же титул…
Деревня приблизилась, стали видны покачивающиеся на воде лодки, связанные из тростника, возившиеся около них люди в набедренных повязках и обернутых вокруг головы кусках ткани.
– Секоатль, Акамапичтли, – принялся командовать толстяк. – Отвезете посла и его свиту в Теночтитлан, доложите куда следует.
В выглядящую хлипкой лодочку Арнвид вступил с некоторой опаской, тростник затрещал, а когда внутрь шагнул Гримгельмир, то утлое суденышко просело и закачалось.
Ацтеки побледнели, отпрыск Вафтруднира оскалил черные зубы.
В лодку с викингами сели шестеро гребцов и столько же воинов, расположились вдоль бортов. Весла опустились в озеро, и берег потихоньку начал отодвигаться.
Вода плескала о борта, напоминая о той, что омывает днище плывущего по морю драккара, и Арнвид не удержался, перевесился через борт, опустил связанные руки в серебристые волны.
Невольно поднес ко рту, лизнул, глаза удивленно выпучились.
– Что такое, наставник? – всполошился Ингьяльд.
– Вода соленая, как в море, – эриль все глядел на собственные ладони, словно не веря глазам.
– Тецкоко, – сказал один из ацтеков значительно.
Солнце неспешно перемещалось по небу, вокруг вершин на западе росли облака, лодки скользили на юг. Навстречу попадались точно такие же, а то и более крупные, одни плыли пустыми, в других виднелись кучи мешков и глиняных посудин.
Гребцы переговаривались, смех далеко разносился над водной гладью.
На юге появилось и начало увеличиваться облачко, будто севшее прямо на озеро. Низ его был зеленым, верх более светлым, роящимися вокруг мушками казались десятки лодок.
– Город, – сказал Гримгельмир без обычного презрения. – Он что, построен на воде? Этого не может быть!
– Теночтитлан, – хмыкнул кто-то из ацтеков.
– Столица мира, – добавил другой.
Облачко увеличилось, стали видны поднимающиеся к небу стройные башни, пирамида, такая большая, что на вершине убрались два здания, ее сестры поменьше, разбросанные между одноэтажных зданий с плоскими крышами.
Сады вокруг Теночтитлана в самом деле плавали на воде, опираясь на засыпанные землей плоты, по ним ходили люди, копались в зелени, собирали что-то в большие корзины.
На север и юг от города тянулись дамбы, ограниченные рядами вбитых в дно свай, по ним нескончаемым потоком тянулись носильщики, нагруженные тюками и свертками.
На воде было не протолкнуться от лодок и плотов, внутрь города уходили каналы, параллельно им шли улицы, виднелись мосты и тянущаяся куда-то на запад исполинская каменная труба на опорах.
– О боги… – голос Ингьяльда дрогнул. – Как прекрасно. А что это за здоровая штуковина?
– Акведук, чтобы подводить воду, – сказал ближайший гребец. – Тот, кто пьет из озера, живет очень недолго.
От стоящей у самой воды башни отделилась большая лодка, двинулась наперерез, с нее замахали руками.
– Встречают, – вздохнул Арнвид. – Хоть это и выглядит как муравейник, охваченный безумием, без порядка никак не обойтись…
Приплывшие с севера лодки остановились, явившаяся от башни подошла вплотную.
Сидящие в ней воины могли похвастаться высокими шлемами, в руках держали луки и топоры с лезвиями из меди. На хуастеков глядели с нескрываемым презрением, с главой посольства разговаривали надменно.
После недолгих переговоров весла вновь опустились в воду, лодки пошли к одному из каналов.
Около Теночтитлана озеро было не таким чистым, как севернее, ветер нес запах тухлятины, гребцы задевали плавающий мусор – обрывки ткани, стружки, какие-то очистки.
Одна за другой лодки проскользнули в канал, берегами которому служили две широкие улицы. Долетели переговоры людей около домов, Арнвид закашлялся, когда поднимающаяся из-под ног шагающих по берегу носильщиков пыль угодила в горло.
Эриль вертел головой, надеясь увидеть все, от удивления даже забыл о том, что на руках веревки. С трепетом подумал – Теночтитлан настолько велик, что в нем уберутся все обитатели Северных Земель, вздумай они переселиться сюда.
Лодка прошла под мостом, справа открылась квадратная площадь. С севера на нее выходила громадная пирамида, одно из зданий на ее вершине было сине-белым, другое алым.
С востока и запада площадь ограничивали сложенные из камней стены, из-за них поднимались окруженные садами здания, изящные, точно сон. У закрытых ворот стояли воины в ярких одеяниях.
– О… – глаза Гримгельмира были как донышки пивных кружек, в этот момент отпрыск великанов как никогда напоминал удивленного человека.
Ацтеки работали веслами, одни дома сменялись другими, украшенными не менее пышно, но с любого места была видна увенчанная двумя зданиями пирамида, нависающая над городом, точно грозный великан.
– Эй, выходи… – Арнвид ощутил сильный толчок, не сразу понял, что лодки причалили.
Поднялся на ноги, едва не свалился в грязную воду, но его подхватили и попросту вынесли на берег, где в нетерпении переминались хуастеки.
– Нас отведут к чиновнику, что занимается чужеземными посольствами, – сказал Ицкоатль. – Он решит, куда нас поселить и когда мы увидимся с правителем.
Донеслись полные раздражения крики, из проулка высыпали воины с круглыми щитами, обтянутыми шкурами, с султанами орлиных перьев на шлемах, с мечами в руках.
– Сдается мне, что эти парни отведут нас совсем не к чиновнику, – заметил Арнвид, глядя на решительные лица ацтеков.
– Это воины-орлы, – Ицкоатль побледнел, оглянулся, точно надеясь увидеть позади армию соплеменников. – Личная гвардия императора. Но что они делают тут?
Глава посольства выступил вперед, крикнул что-то, подняв руки. Ему ответил могучий ацтек, щит которого сверкал от золотых украшений, а на лице выделялся старый шрам, идущий от глаза ко рту.
Затылок предводителя хуастеков побагровел, точно комариное брюхо после трапезы.
– За ними! – глава посольства махнул рукой. – Нас поселят в старом императорском дворце…
Воины-ацтеки окружали хуастеков со всех сторон, посольство шагало то ли под охраной, то ли под стражей. Встречные обитатели города спешно отступали с дороги.
– Ничего не понимаю… – бурчал Ицкоатль. – Почему так? Чем мы заслужили такое?
– Хватит ныть, – одернул жреца Арнвид. – Расслабься и получай удовольствие.
Ицкоатль поглядел на него, как на сумасшедшего.
Дворец оказался похож на квартал, построенный за отдельной стеной. Воины у ворот проводили хуастеков напряженными взглядами, внутри посольство встретил шорох качающихся листьев и журчание воды.
Среди яркой зелени били фонтаны, крошечные радуги висели над широкими каменными чашами. По ветвям прыгали зеленые, синие и желтые птицы с большими клювами, орали так, что закладывало уши, из травы выглядывали цветы, похожие на драгоценные камни.
– Старый дворец? – хмыкнул Арнвид. – Каков же тогда новый?
Их отвели к просторному двухэтажному строению, стоящему отдельно от прочих, слуги открыли широкие двери, украшенные затейливой резьбой и пластинками бирюзы.
Когда последний из хуастеков прошел внутрь, двери захлопнулись.
– Что ребята, сами в плен угодили? – с издевкой осведомился Ингьяльд.
– Похоже на то, – мрачно ответил глава посольства. – Похоже на то.
Гроза грохотала, сдвигаясь к северу. Молнии полосовали темное небо над горными вершинами, а на юго-востоке небо очищалось, сквозь облачную пелену проглядывала голубизна.
– Хорошо, как в бане побывал, – Нерейд встряхнул головой, с длинных волос полетели брызги.
– Да уж, – Кари снял сапог, перевернул, из него с журчанием потекла вода.
Викинги снимали рубахи, выжимали их, отряхивались, пытаясь стать хотя бы чуточку суше. Проводник с удивлением наблюдал, глаза были выпученные.
– Что встал? – спросил Ивар. – Веди дальше. Или наденешься, что размокнем?
Дорога вела вниз, далеко впереди, между гор, мелькало что-то серебристо-голубое, на западе и далеко на юге поднимались исполинские горные вершины, увенчанные шапками снега.
Над одной поднимался столб дыма, терялся в тучах.
– Попокатепетль, – сказал проводник. – Курящаяся гора.
– Красиво, – заметил Нерейд, вгляделся на запад. – А там что? Еще один город?
– Не просто город. Теотиуакан, место, где человек превращается в бога, – в голосе хуастека прозвучало благоговение. – Его выстроили великаны, еще в эпоху предыдущего Солнца.
– Очень интересно, – пробормотал Ивар.
Он пока никакого города не видел, но острому зрению Нерейда доверял.
Тропа свернула к западу, холмы чуть сдвинулись. Открылась долина, текущая по ней речушка, темная и блестящая, раскинувшийся на ее берегу город, такой огромный, что Толлан показался бы рядом с ним деревней.
Широкая дорога разделяла его надвое, по обе стороны от нее в беспорядке высились ступенчатые пирамиды, круглые здания. Вырисовывались площадки для игры в мяч, вроде тех, что викинги видели у ольмеков, какие-то совершенно непонятные сооружения.
– Великаны, говоришь? – спросил Ивар, облизывая пересохшие губы. – А куда они потом делись?
– Кто знает? – проводник вздохнул. – Но разве людям под силу создать такое?
Спорить с ним не хотелось – две самые большие пирамиды казались родными сестрами виднеющимся на горизонте горам, да и вообще Теотиуакан был слишком велик для людей.
– Там кто-нибудь живет? – поинтересовался Нерейд. – А то пусто как-то…
– Ацтеки иногда проводят здесь обряды, – сообщил хуастек. – Но жить? Я бы не стал, даже посули мне место рядом с престолом Солнца.
Город, казалось, находился на расстоянии вытянутой руки, но спускались к нему очень долго. Викинги молчали, с восхищением глядя на приближающиеся сооружения.
На окраине их встретили развалины, витающий над ними запах камня.
– Великаны, – пробормотал Нерейд, оглядывая первую целую пирамиду, небольшую, в дюжину ступеней, украшенную множеством черепов. – На йотунов не похоже, те слишком тупые, чтобы строить такое… Неужели инеистые великаны побывали в этих местах?
– А им город зачем? – Ивар покачал головой. – Думаешь, они толпой жить будут?
– Не знаю, не знаю… – рыжий викинг выглядел озадаченным.
Когда вступили на центральную улицу, в переулках между домов заметалось эхо, зашуршало, будто там маршировали сотни людей.
Камни мостовой казались чистыми, словно их мели каждый день, дома выглядели каменными исполинами, окна – злыми черными глазами. В развалинах что-то копошилось.
Краем глаза Ивар то и дело замечал движение, а когда поворачивался, то не видел ничего.
Рука сама опустилась на меч, по позвоночнику побежал холодок.
– Такое ощущение, что за нами наблюдают, – прошептал Ульв, оглядываясь, – и сейчас ударят в спину…
– Дорога Мертвых, – прошептал проводник, лязгая зубами, – живым нельзя находиться тут слишком долго…
– Видали мы и мертвых, и живых, – Ивар вытер со лба холодный пот. – Пройдем и тут, клянусь шляпой Хрофта!
Две исполинские пирамиды приближались, дорога вела точно между ними. Викинги шагали тесной кучкой, озирались по сторонам, держались за оружие, лица были бледные, напряженные.
Когда оказались между двумя громадными сооружениями, Ивар ощутил легкое, едва заметное прикосновение, словно лицом попал в паутину. Зрение на мгновение замутилось.
Прямо перед собой увидел процессию богато одетых, очень темнокожих людей, услышал рев труб и резкие крики, почувствовал аромат цветов, смешанный с запахом свежей крови.
А потом все исчезло, он вновь шагал по пустынной улице, а за спиной топали соратники.
– Ты что-то видел, – сказал хуастек негромко. – В Теотиуакане боги иногда посылают людям пророческие видения.
Ивар не ответил ничего. В том, что его видение было пророческим, конунг сильно сомневался.
Остаток пути по городу преодолевали чуть ли не бегом. Слышали позади тяжелое дыхание, видели мелькающие уродливые тени, ощущали касания бесплотных рук, так что мчались, не жалуясь на усталость.
Замедлили ход, только когда под ногами вместо камней оказалась высохшая трава.
– Я готов спуститься в Хель, передать привет Бальдру, но в этот город больше не пойду, – заявил Нерейд, оглядываясь. – Что-то там живет такое жуткое и древнее, что… Нет уж!
– И я это почувствовал, – сказал Кари, пробить толстую шкуру которого можно было разве что тараном.
– Надеюсь, что возвращаться будем не тут, – сказал Ивар. – А сейчас вперед, осталось немного!
– Ага, сотня-другая миль, – вполголоса пробурчал Нерейд.
Стрела с раздраженным звяканьем отскочила от кольчуги на боку Ивара, вторая оцарапала ухо.
– К бою! – крик потонул в раздавшихся со всех сторон истошных воплях.
Прикрывающиеся круглыми щитами воины атаковали быстро и слаженно, засверкали мечи, викинги, не успевшие понять, что происходит, оказались в окружении.
– Ах ты… – пропыхтел Ивар, когда его меч отскочил от хлипкого на вид шита. – Не вырываться! Строй держать!
Чужаки напирали, мелькали оскаленные лица, под ногами что-то скользило, а в горло лезла едкая пыль. Кари рычал, остальные сражались молча, что-то кричал проводник.
Ивар ушел от удара, усаженный обсидиановыми лезвиями меч с жутким скрежетом скользнул по боку.
– Чтоб вас! – прозвучал рядом отчаянный крик Нерейда.
Ивар ощутил, что звереет, готов броситься в атаку с пеной на губах и алыми глазами, лишь бы рубить и убивать, чувствовать вкус крови. С трудом удержал себя от того, чтобы прыгнуть прямо на врагов, всего лишь подставил клинок под чужой удар и крикнул во всю глотку:
– Стойте, воины Теночтитлана! Мы вам не враги!
Нападавший на Ивара воин отступил, удивление отразилось на его лице, узком и смуглом.
– Всем стоять! – рявкнул конунг.
Битва стихла, воины замерли, с недоверием глядя друг на друга и тяжело дыша. Нерейд остановил меч около горла противника, Кари, поднявший двух ацтеков за шеи, точно цыплят, удивленно повернул голову, попавшие в его руки воины пыхтели и дергали ногами.
– Не враги? – изумленно проговорил узколицый. – Клянусь щитом Уицилопочтли, на друзей вы похожи меньше, чем ягуар на колибри!
– Вы так неожиданно выскочили, – Ивар пожал плечами. – Что нам оставалось делать?
– Конунг, мы больше не бьемся? – спросил Кари.
– Нет, отпусти их.
Берсерк разжал кулаки, два ацтека рухнули наземь, хрипя и царапая землю. Лица у них были красные, а на шеях виднелись отпечатки больших грязных ладоней.
– Хмм… да… – узколицый посмотрел на Кари с уважением, перевел взгляд на пшеничную гриву Ульва. – Мне кажется, я знаю, кто вы такие. Слухи о детях Кецалькоатля, волосы у которых из золота, а глаза из бирюзы, ползут по городу давно… Но разве вас не доставили в столицу связанными?
– Это наши соратники, захваченные в плен хуастеками, – Ивар ощутил, как сжимаются кулаки.
– И вы явились, чтобы их освободить, – узколицый поковырял пальцем в ухе, покачал головой. – Да, отец-Уицилопочтли, дивные вещи творятся под твоим светом…
– Что-то не так? – Ивар насторожился.
– Просто у нас в голову никому не придет освобождать тех, кто захвачен врагами, или пытаться бежать из плена, – объяснил узколицый. – Если уж тебя захватили на поле боя, то такова воля богов. Глупо с ней спорить.
– А мы спорим, – голос конунга прозвучал сурово и мрачно. – И часто побеждаем.
– На то вы и дети Кецалькоатля, – согласился узколицый. – Я, Куаутемок, предводитель полусотни, отведу вас в Теночтитлан и постараюсь, чтобы весть о вас дошла к императору. Но что решит он, ведает разве что Тескатлипока…
– Хорошо, благодарю, – Ивар нарочито медленно вложил меч в ножны. – Я – конунг Ивар Ловкач, обещаю от лица дружины не обнажать оружия до тех пор, пока не будет угрозы нашим жизням или свободе.
Примеру конунга последовали остальные викинги. Ацтеки закинули щиты за спины, здоровые занялись немногочисленными ранеными, вытащили из сумок пучки каких-то листьев, куски смолы.
Когда обработали раны, командир полусотни развернулся спиной, и зашагал на запад, к видимому неподалеку озеру. Когда под ногами зашуршал прибрежный песок, повернул на юг.
Ивар догнал, пошел рядом.
– Позволь задать вопрос, – сказал Куаутемок, покосившись на конунга. – Из чего сделаны ваши мечи? Это медь?
– Сталь, – Ивар извлек из ножен клинок, поднял на ладонях. – Она прочнее меди и режет лучше.
– О, – командир полусотни осторожно коснулся лезвия и отдернул руку. – И панцири из нее же?
– Да. Кузнецы тянут из стали проволоку, делают колечки, а их связывают определенным образом. А ваши?
– Хлопок, пропитанный соком агавы, – Куаутемок постучал себя по груди, раздался глухой стук. – Держит стрелу, удар мечом и даже топором, если вскользь. Но от копья не защищает.
После этого разговора почувствовали некоторое родство – настоящий воин всегда узнает подобного себе, даже если появились на свет в разных племенах и верят в разных богов. Ивар рассказал бородатую историю об эриле и его жадной собаке, заставив собеседника скорчиться от смеха.
Куаутемок в ответ понизил голос и поведал совершенно неприличную байку о принесших в жертву мышь жрецах Тескатлипоки. Ивар не понял и половины, но хохотал вместе с собеседником.
Дорога, скорее торная тропа шла вдоль самого берега, сначала на юг, а потом на запад. Солнце потихоньку опускалось к горам, жара спадала, на водной глади виднелось все больше лодок.
– Теночтитлан, – сказал Куаутемок, махнув в сторону появившегося на горизонте пятнышка, которое Ивар принял за островок.
– Пойдем по воде? – усмехнулся Ульв. – Или поплывем? Вот бы драккар сюда!
– Зачем плыть? – командир полусотни глянул на викингов удивленно. – Там дальше – дамба. Пройдем по ней, не замочив ног.
Дамба, похожая на притопленную крепостную стену без зубцов, открылась, когда светило уползло за горы и на озеро упала тень, превратившая воду из серебристой в серую.
Около входа на дамбу располагался поселок в несколько десятков домов, у берега колыхались сплетенные из тростника лодки, ветер трепал развешенные на веревках тряпки, с визгом носились дети.
При виде воинов и чужаков мгновенно исчезли.
– Вы ее не охраняете? – спросил Ивар, вступая на дамбу. – А если враг нападет?
– Если найдутся глупцы, осмелившиеся явиться сюда с оружием, то их ждет достойная встреча, – напыщенно проговорил Куаутемок. – Ты это увидишь дальше.
– Ну-ну… – с сомнением хмыкнул конунг.
Волны плескали о деревянные сваи, вокруг дамбы плавал всякий мусор, шныряли мелкие рыбешки, ящерицы, на широких листьях сидели лягушки, важные, точно жрецы. Облачко, обозначающее Теночтитлан, потихоньку вырастало, увеличивался треугольный силуэт большой пирамиды.
Слева появилась полоска, выросла еще в одну дамбу, а впереди, где они сходились, стала видна мощная башня.
– Я понял, – сказал Ивар. – Зачем охранять две дороги, если проще оборонять развилку? Разумно. Но почему вы выстроили весь город на воде?
– В те годы, когда наши предки явились сюда, они были слабым племенем, – сказал Куаутемок. – А плодородные земли на берегах оказались поделены между более сильными народами. Так что пришлось диким ацтекам поселиться на никому не принадлежащих болотистых островках. На них и вокруг них позже вырос Теночтитлан.
Когда подошли к башне, к мощным воротам в ее массивном теле, почти полностью стемнело, на плоской вершине укрепления зажглись многочисленные факелы, оранжевые блики побежали по воде.
– Эй, кто идет? – донесся сверху встревоженный крик.
– Свои! – ответил Куаутемок мощным голосом. – Открывай, Уэмак, я привел в город достойную добычу!
– Ха-ха, – ответили сверху. – Сам знаешь, что после заката дорога закрыта. Приходи завтра.
– А кто сказал, что солнце зашло? – командир полусотни показал на запад, где над горами догорал алый закат. – Открывай, или я заберусь на стену и сброшу тебя в озеро, на корм аллигаторам!
– Ладно-ладно, – ответ прозвучал более миролюбиво, за воротами послышались голоса, топот, и створки пошли в стороны.
На дамбу упал колеблющийся свет факелов, и Ивар вслед за Куаутемоком вступил в узкий проход. Башня оказалась толстой, как дракон, в потолке прохода чернели дыры, через какие удобно обстреливать нападающих, если ухитрятся ворваться сюда.
За проходом открылась широкая площадка, устроенная то ли на расширении дамбы, то ли на крохотном островке. Тут горели костры, сидели и ходили воины, раздавался смех и разговоры.
– Ну что, где твоя добыча? – крикнули сверху, с башни.
– Вот они, – Куаутемок мотнул головой назад, где настороженно озирались полтора десятка чужаков, плечистых и высоких, в странных одеяниях из блестящих колец. Волосы их переливались в свете костров белым и алым, на лицах виднелась шерсть. – Дети Кецалькоатля.
Разговоры смолкли, на викингов обратились десятки любопытных и испуганных взглядов.
– Чувствую себя бородатой женщиной, – пробормотал Ульв. – Видел однажды такую на ярмарке в Аросе…
– Ладно глазеть, – Куаутемок вытащил из стоящей рядом со стеной широкой корзины охапку смолистых веток, принялся раздавать своим воинам. – Нам еще до города добраться надо…
Зашагали дальше, по воде поплыли отражения пылающих факелов, от них потек душный сладкий дым. Ивар подумал, что со стороны идущие по дамбе выглядят как процессия ползущих над водой светлячков.
Теночтитлан поднимался впереди, на фоне гор можно было различить силуэты отдельных башен, в воде у основания дамбы что-то плескалось, издалека доносились лягушачьи трели.
Выплыл из тьмы приземистый дом, огороженный дворик при нем, и вода осталась только с одной стороны.
– Это что, канал? – изумился Нерейд. – На той стороне такая же улица!
– По городу можно двигаться и пешком и на лодках, – пояснил Куаутемок.
– А почему так темно и никого нет? – спросил Ивар.
– Ночью по улицам ходить опасно, – командир полусотни сделал странный жест, точно отодвигая что-то от лица. – Темные духи выбираются на охоту за людьми, поэтому дома покидают либо колдуны, либо те, кто ходит большим отрядом и со светом…
Миновали приземистую пирамиду, несколько домов, похожих друг на друга, как желуди с одного дуба, прошли через мост, изгибающийся над поблескивающим в темноте каналом.
С севера донесся хриплый рев, точно в вышине прочистило глотку чудовище, и тут же похожие звуки долетели со всех сторон.
– Жрецы дуют в раковины, – сказал Куаутемок, не дожидаясь вопросов, – отмечают наступление полуночи…
Темнота скрадывала размеры Теночтитлана, но все равно ощущалось, насколько он велик. Угадывались очертания многочисленных пирамид, свежий ветер носил запахи рыбьих потрохов.
Открылась большая площадь, окруженная громадами зданий. Когда вступили на нее, шаги отдались гулким эхом, словно со всех сторон подкрадывались отряды грабителей.
– Вон там – храмовый квартал, – Куаутемок показал на север. – Самая большая пирамида посвящена Уицилопочтли и Тлалоку. Впереди – дворец владыки нашего, императора. Ваших друзей, как я слышал, подарили ему.
Храмовый квартал был виден плохо, терялся во мраке и тишине, а вот из-за высокой стены, окружающей императорский дворец, слышался приглушенный шум, у ворот горели факелы.
– Ничего себе, – один из стоящих на освещенном пятачке воинов вгляделся во мрак, удивленно хмыкнул. – Кто тут гуляет во тьме?
– Я, – ответил Куаутемок. – И со мной еще кое-кто…
Заговоривший охранник выпучил глаза, еще двое вскинули копья, точно готовясь нападать, четвертый замысловато выругался, помянув многочисленные достоинства бабушки демонов.
– Это сыновья Кецалькоатля, – сообщил командир полусотни. – Пришли за своими, ну за теми, которых хуастеки привели…
– И ты хочешь, чтобы я их впустил? – охранник закрутил головой.
– Хотя бы доложи.
– Ладно, – охранник что-то сказал одному из своих, тот кивнул и побежал к калитке, прорезанной сбоку от ворот.
– Красиво, – негромко проговорил Нерейд.
Только тут Ивар обратил внимание, что громадные створки украшены мозаикой из драгоценных камней: правая – изображением раскинувшего крылья орла, левая – готовым к прыжку ягуаром.
Калитка стукнула, вслед за охранником из нее вышел дородный круглолицый человек в коротком плаще из птичьих перьев. Куаутемок и его воины дружно опустились на одно колено.
– Встаньте, – человек махнул рукой, сверкнули золотые браслеты в виде змей, негромко звякнули и колыхнулись длинные серьги. – Дети Пернатого Змея пришли за своими братьями.
– Именно, – твердо сказал Ивар.
– Ваш брат, тот, что лысый, развлек нашего отца-императора стихами, – сообщил человек в плаще. – Так что я думаю, правитель не разгневается, если я приведу вас прямо на пир.
– Узнаю Арнвида, – шепнул Нерейд, – он самого Локи заставит себе пятки чесать.
– Пойдемте, – человек в плаще развернулся. – Куаутемок, ты получаешь право последовать за нами.
– Радость в повиновении, – командир полусотни махнул своим воинам и поспешил вслед за викингами.
За калиткой обнаружилась широкая и прямая дорожка, проложенная между двумя рядами деревьев.
Слева за ними чернела туша высокого здания, справа тянулись сплошные заросли. На плоских головах расставленных вдоль дороги статуй, изображающих клыкастых чудовищ, горели светильники.
– А чего это у нас оружие не отбирают? – спросил Ульв, подозрительно оглядываясь.
– Не боятся, вот и не отбирают, – ответил Ивар. – В Миклагарде тоже во дворец с мечами пустили.
Дорожка закончилась у похожего на огромную пасть крыльца, рядом с которым замерли еще двое воинов. Тут человек в плаще остановился, оглядел викингов, брови его поднялись.
– Грязные вы, конечно, – проговорил он. – Но с другой стороны, зачем вас мыть, если император прикажет вас казнить?
Он развернулся и зашагал вверх по ступеням, а Ивар испытал сильное желание воткнуть меч куда-нибудь в середину плаща. Двери со скрипом распахнулись, открылся большой, ярко освещенный зал.
Десятки людей, расположившихся на циновках, разговаривали и ели что-то с широких блюд, слышался приглушенный смех. Вперемешку сидели воины в украшенных орлиными головами шлемах, жрецы в черных одеяниях, важные, обвешанные украшениями вельможи.
– Кого ты привел к нам, Яаотль? – осведомился высокий, могучий воин, единственный сидящий в кресле. Голову спросившего украшало что-то вроде короны, утыканной зубцами из бирюзы и орлиными перьями.
– Владыка, – приведший викингов склонился. – Дети Кецалькоатля прибыли, дабы выручить собратьев…
– Вот как? – император привстал, зашелестел его плащ из золотисто-зеленых перьев птицы кецаль.
В зале наступила полная тишина.
– А вон наши, клянусь Мьёлльниром, – шепнул Нерейд.
Ивар кивнул, заметил, как одинаковое ошеломленное выражение появилось на лицах сидящих рядом Арнвида и Ингьяльда, как изумленно пробормотал что-то Гримгельмир.
Но тут же отвел взгляд, посмотрел прямо на владыку Теночтитлана.
Конунг и император глядели друг на друга, глаза первого были холодны, точно лед, у второго – темны, как глубина пещеры. Викинги перетаптывались с ноги на ногу, сопели, ацтеки сидели, не шевелясь.
– Воин, ты привел их к нам во дворец? – император опустил взгляд первым.
– Истинно так, владыка, – Куаутемок упал на четвереньки, коснулся лбом пола.
– Ты достоин награды, – взгляд правителя ацтеков, спокойный, оценивающий, прошелся по викингам. – В моем дворце всегда рады смелым людям, так что будьте моими гостями, дети Кецалькоатля.
В разных концах зала раздалось удивленное бормотание, лица сидящих тесной кучкой хуастеков, легко узнаваемых по татуировкам на голых торсах, дружно отразили недоумение.
– Я с удовольствием принимаю приглашение, – Ивар склонил голову, заметил, как исказилось в непонятном гневе лицо сидящего рядом с императором маленького носатого жреца, как он гневно тряхнул падающими на плечи грязными волосами.
– Воин, с сегодняшнего дня ты становишься отомитлем и назначаешься командиром охраны наших гостей, – правитель ацтеков повел рукой, тут же с двух сторон набежали люди, застегнули на запястьях Куаутемока кожаные браслеты. – Я бы с радостью пригласил их на пир, но дальняя дорога утомительна, так что думаю, дети Кецалькоатля желают отдохнуть.
– Прозорливость владыки достойна восхищения, – сказал Ивар.
– Яаотль, распорядись, – император махнул рукой и сел на прежнее место.
– Пойдем, – человек в плаще взял ошалело хлопающего глазами Куаутемока за плечо и подтолкнул к дверям. – А ты, – он повернулся к хуастеку-проводнику, – иди к своим.
Тот поклонился, вдоль стенки зашагал туда, где пировали посол и его свита. Топоча, как стадо быков, викинги выбрались за дверь.
– Стойте тут, – распорядился Яаотль. – Я приведу ваших.
– Что за тип сидел рядом с императором? – спросил Ивар, когда Яаотль скрылся внутри. – Зыркал на нас, точно мы его родного батюшку жизни лишили.
– Это Гравицкоатль, верховный служитель Уицилопочтли, – ответил Куаутемок. – Фактически он управляет всеми жрецами, даже главный служитель Тлалока ему подчиняется…
– Да, врагов всегда завести легче, чем друзей, зато потерять сложнее, – изрек Нерейд. – А кем тебя только что назначили?
– Отомитль – это воин, приближенный к императору, имеющий право находиться во дворце! – Куаутемок гордо продемонстрировал кожаные браслеты. – Теперь я могу вступить в союз воинов-орлов или воинов-ягуаров!
Дверь приоткрылась, из нее выступил Яаотль, за ним появились Арнвид с учеником и Гримгельмир.
– Он нам еще… – начал было Нерейд, но Ивар ткнул его локтем. Рыжий викинг поперхнулся и замолчал.
Из зала выскользнули четверо слуг с факелами, пошли впереди. Яаотль, а за ним викинги свернули на узкую дорожку, уходящую в сторону от той, что вела к воротам.
Из тьмы выплывали раскоряченные деревья с толстыми, как бочки, стволами, покрытыми шелушащейся коростой. В кронах что-то шелестело, издалека доносилось раздраженное взревывание.
– Там что – псарня? – поинтересовался Нерейд.
– Император собирает диковинных и редких зверей, держит в клетках, – сказал Куаутемок.
Дорожка вывела к низкому зданию с очень широким фасадом, украшенным мозаикой из морских раковин и пластин нефрита.
– Покой Соленой Воды, – сообщил Яаотль. – Тут вы будете жить. Слуги доставят внутрь все необходимое, так что наружу без приглашения лучше не выходить.
– Намек понял, – хмыкнул Ивар.
– Проходите, – Яаотль махнул рукой. – А ты, воин, оставайся здесь, я объясню твои обязанности.
Ивар кивнул Куаутемоку, первым шагнул на широкие ступени из белого камня. Миновал двери, а когда оказался внутри здания, ощутил слабый запах морской соли и водорослей.
В просторном зале убралась бы вся усадьба Ивара.
Слуги зажигали светильники, развешенные на вбитых в стены крюках, расстилали циновки, бросали на входящих викингов полные страха и удивления взгляды. В одном из углов виднелся самый настоящий очаг, в потолке над ним – отверстие дымохода.
– Разместимся с удобством, – сказал Ингьяльд.
– И нападать на нас будет тоже удобно, – хмыкнул Ивар. – Двери широкие, окон много, все не перекроешь.
Услышал за спиной сдавленное, полное ужаса восклицание.
Слуги медленно пятились к двери, бормотали что-то себе под нос. Смотрели на конунга так, словно он только что разбил статую их бога, да еще и помочился на обломки.
В павильоне Утренней Звезды было прохладно, врывающийся в окна ветерок нес запахи цветов и свежей зелени. Тень императора за ширмой двигалась неспешно, время от времени доносилось причмокивание, туда-сюда сновали слуги с пустыми и полными блюдами.
Гравицкоатль терпеливо ждал.
Вчера вечером, только увидев чужаков с прозрачными, как вода, глазами, он ощутил сильнейшую тревогу, а ночь провел в молитвах и беспокойном сне, полном жутких видений.
Пронесли воду в украшено драгоценными камнями тазу, раздался плеск, довольное урчание, и тут же слуги подхватили ширму и отодвинули в сторону. Жрец, встретившись взглядом с императором, поклонился, ощутил лбом шершавую плоть циновки.
– Ты появился во дворце с самого утра, – голос правителя звучал тихо, но Гравицкоатль знал, что он может звенеть, словно медный гонг и реветь, точно храмовая труба. – Что отвлекло тебя от выполнения обязанностей в храме?
– Забота о безопасности владыки и государства, – проговорил Гравицкоатль, не поднимая взгляда.
– Да ну? – император хмыкнул. – Говори!
– Прибывшие вчера в Теночтитлан чужаки, коих невежды именуют детьми Кецалькоатля, – жрец ощущал, что в словах его сквозит злоба, но остановиться не мог, – должны быть убиты как можно скорее, а их кровь – пожертвована великим богам.
– Интересно… – правитель ацтеков с удивлением разглядывал склонившегося перед ним служителя Уицилопочтли, думая, какая муха того укусила. – Я сам пригласил их быть моими гостями, а теперь должен отправить на жертвенный камень? Ты понимаешь, что предлагаешь?
– Истинно так, владыка, – Гравицкоатль осмелился поднять голову, лицо его исказила злобная усмешка. – Великий покровитель нашего народа, Светоч Мира, Сияющий Орел явил мне ночью видение. И затряслись мои члены и ослабли, и пал я на пол бездыханный…
– Ладно тебе, про члены-то, – буркнул император. – Что конкретно сообщил тебе Уицилопочтли?
– Он показал, как такие вот белые люди со светлыми глазами сжигают наш город, обращают в развалины его дворцы и храмы, – жреца трясло, черные глаза его дико сверкали, а раны на щеках, оставшиеся от ритуального самоистязания, набухли свежей кровью. – Показал, как лягушки квакают там, где был Теночтитлан, и рыбы жиреют от мертвечины!
– Очень здорово, клянусь зеркалом Тескатлипоки, – император огладил подбородок.
Он прекрасно понимал, что должен прислушиваться к советам жрецов, особенно вот этого, тщедушного и злобного, точно змея, но в то же время осознавал, что принеся в жертву тех, кого сам назвал гостями, будет обречен на долгие муки совести.
Да и слишком невероятной выглядела мысль о том, что горстка чужаков сумеет разрушить протянувшуюся от океана до океана империю.
– Эх, если бы мы взяли их в плен… – пробормотал правитель ацтеков. – Так ведь нет – сами пришли! Знаешь чего, – его взгляд обратился к замершему в ожидании жрецу. – Давай подождем. Когда Солнечный Орел явит волю более открыто, тогда и начнем действовать.
– Мудрость владыки превыше всего, – мрачно ответил Гравицкоатль.
