Всё верно. Прав был тот викторианец — как его, не помню — насчёт абсолютной власти, которая развращает абсолютно. Магия — это власть. И какая власть! Но если её получают не по заслугам, а по факту рождения, никакой гарантии, что Дар достанется человеку, действительно готовому его принять. Более того: даже если и случится среди магов достойный человек, его сломают ещё в детстве. Он или погибнет, или станет таким, как все. В случае этого мира — моральным уродом. Если власть урождённого дворянина в нашем мире ещё чем-то ограничивалась — законами, волей короля, церковью — то здесь хотелка Одарённого и есть всё вышеперечисленное. Теоретически над магами и ведьмаками царит закон, данный князем, но все уже давно забыли, когда в последний раз монарх вмешивался в дела подчинённых. Князя вполне устраивает сложившееся положение. А когда владыке на всё плевать, лишь бы ему было хорошо, подданные радуются и творят, что хотят. Сперва потихоньку, потом всё более явно.

Где-то я читала, что равнодушие — перчатка для дьявола. Он-то, рогатый, не упустит случая просунуть в неё руку. Что, собственно, я тут и наблюдаю…

…Сначала нам обеим пришлось учиться самым банальным мелочам вроде правил поведения за столом, тонкостей общественного устройства — кто кому должен первым кланяться, например — и таких подробностей, как, пардон, личная гигиена. Слоган «чистота — залог здоровья» здесь является отдельным пунктом в привилегиях высших сословий — магов, ведьмаков и купечества. Отдельным — потому что не оформлен законодательно, но имущественный ценз беспощадно отсеивает тех, кому дрова для разогрева воды не по карману. Город окружён лесом, но это дубовый лес. Дуб — дерево священное, срубишь — пойдёшь по статье за святотатство, на каменоломнях рабы в цене. Строевой лес и дрова возят издалека, и стоят они соответственно. Потому тут, кстати, зимой повальные гриппы с ОРЗ: экономия на отоплении аукается, а магам с ведьмаками самый заработок. Но моё предложение выставить на солнечное местечко — тут конец лета на дворе — хотя бы десятиведерный медный бак и пользоваться дармовой горячей водой было встречено полным непониманием. Мол, всегда воду только на дровах грели и, хоть ты лопни, будем дальше греть на дровах. Ибо нефиг. Я плюнула и больше с рацпредложениями не высовывалась. Нам с Ирой и ведра в день хватает, а остальные пусть на дрова разоряются, их проблемы. Весь их мирок такой — застойное вонючее болото, где веками не меняется ничего. Раз суждено в нём сидеть, притворюсь лягушкой, но, уж простите, квакать буду на свой лад.

Зрелище вещевого склада напугало Иру так, что она ещё пару дней вела себя тише воды, ниже травы. Понятия не имею, о чём конкретно она тогда думала, но факт налицо. Потом её начало, как говорится, «попускать». Я собиралась выбрать момент и вмешаться, пока прежняя дурь не полезла из всех щелей, но учитель меня опередил… При виде кожаной полосы с медной бляшкой глаза Ирочки засверкали вполне понятным гневом. Будь она нормальным человеком, я бы не переживала. Но я просто наяву слышала шуршание очнувшихся тараканов в её крашеной головке, а посему вмешательство требовалось немедленное и радикальное.

— Нет! — взвизгнула девчонка. — Я — это — никогда — не — надену!

Языка она ещё не знала, но прекрасно умела делать выводы из увиденного. Ошейники с бляхами здесь носили исключительно крепостные. Даже не скотина — неодушевлённое имущество. Ульса тоже не знал и знать не хотел русского языка, однако, ему переводчик тоже не понадобился.

— Эй, вы! — маг кликнул двоих слуг, возившихся с дровами. Те оторвались от своего занятия и потопали к хозяину. — А ну держите эту красотку.

— Нет!!! — Ирочка затрепыхалась в руках дюжих молодцов с тупыми взглядами потомственных невольников.

— Учитель, прошу вас, не тратьте своё драгоценное время на убогую, — как можно спокойнее и одновременно почтительнее сказала я, как бы невзначай заслоняя заистерившую уже Ирочку. — Раз уж она моя по Праву крови, предоставьте мне возможность…

— Валяй, — Ульса, не дослушав, бросил мне ошейник. — Хозяин властен над слугой, но он же за него отвечает. А ну как дура пожар устроит? Может, предпочтёшь — хе-хе — избавиться от такой обузы, а? — последнее — уже с ехидным подмигиванием. — Дам полтора серебряных за это недоразумение.

— Вы сами сказали, учитель: хозяин властен над слугой, — я скромно потупила глаза. — Если я не смогу справиться с одной девчонкой, мне вообще не стоит посягать на какую-либо власть над людьми.

— Приятно иметь дело с разумным Одарённым, — маг окинул меня странным взглядом. — Сколько тебе лет, ученица?

Странно, что раньше не спросил. Но я назвала свой реальный возраст. И не без затаённого удовольствия отметила, как на мгновение в глазах мага отразилось изумление. Неприятное, прямо скажем. Я и по меркам родного мира-то на четвертак выгляжу, спасибо спорту и хорошей наследственности, а тут вообще почти что девица на выданье. Возьмём на заметку: теперь он вряд ли будет относиться ко мне как к великовозрастной соотечественнице, до сих пор не удосужившейся развить свой Дар.

— Вот! — глубокомысленно изрёк Ульса, глубоко упрятав свои истинные чувства, вызванные неприятным открытием. — Неоспоримое свидетельство могущества Дара, даже если его в человеке так мало, как в тебе, и его родной мир лишён магии. Ручаюсь, что ты далеко не первая ведьма в семье. Сколько поколений?

— Точно знаю о шести, — с готовностью ответила я. Это, кстати, правда, мои бабки-прабабки были известными в своё время гадалками, к ним полгорода бегало карты расспросить. — Дальше проверить не смогла — у нас были войны, многие архивы погибли.

— Шесть поколений, ты — седьмое… Не так уж и плохо. Пожалуй, оставлю тебе право распорядиться судьбой глупой девки. Не согнёшь её в бараний рог — тебе же хуже.

А о ней и речи нет, и так всё понятно. Что ж, один раз мне удалось уломать Ирочку и её тараканов. Почему не должно удаться во второй?

— Отпустите её, — без интонаций приказала я слугам.

Те тупо уставились на хозяина. Хозяин лениво махнул рукой: дескать, можно. Слуги молча убрели заниматься складированием дров, а я… Я не стала дипломатничать, сразу зашла с козырного туза.

— Ты жить хочешь? — спросила я по-русски.

Ирочка шмыгнула носом.

— А что, всё так плохо? — хмуро поинтересовалась она.

— Хуже не придумаешь.

Тараканы явно присмирели: опасность гробануться вместе с хозяйкой их тоже не обрадовала.

— Надевай, — я протянула ей ошейник. — Это не тот случай, когда можно гнуть пальцы веером. Ты не магичка, не ведьма и не купчиха, а значит, по тутошним долбаным законам не имеешь права распоряжаться своей жизнью. Ты должна принадлежать кому-то. И лучше мне, чем этому беременному гному, который на тебя уже глаз положил.

Моя злобная ухмылка без лишних слов и жестов сказала Ире, о каком беременном гноме шла речь. Не то, чтобы Ульса был низкорослым, но борода ведь непременный атрибут гнома, не так ли? А его пузо наводило на мысль, что маг не чужд греху чревоугодия.

— Вот блин… — Ирочка стрельнула в спину мага совсем не почтительным взглядом. — Старпер вонючий, а туда же… Ладно, надену. Но…

— Никаких «но», — отрезала я. — Тут средневековье, если ты не заметила. Шаг вправо, шаг влево — расстрел на месте. Прыжок — попытка улететь. Не гони понты, притворись, что приняла их правила. Только так мы сможем выжить.

— А как насчёт домой вернуться? Выучишься и портал наколдуешь?

— Может быть. Но возвращаются домой только живые. Намёк понятен?

— Поня-а-атен.

Удручённый тон Ирочки сказал магу больше, чем гипотетический перевод. Обернувшись, он снова удивлённо поднял бровь: строптивая девка сама надевала на себя ошейник. Застёжка там была не ахти какая — простая прорезная петелька, цепляемая на заклёпку. Я даже удивлялась, почему никому из местных рабов не приходит в голову попросту расстегнуть ошейник. Сперва я думала, что дело в законах. Ведёт себя как слуга, а ошейника нет — однозначно беглый, добро пожаловать под плети и в тюрьму до выяснения принадлежности. Но я переоценила власть закона и недооценила магов.

— Справилась? Молодец, — довольно проговорил он. — Запечатай ей ошейник и ступай в зал. Сегодня первое занятие — основы магии.

— Как запечатать, учитель?

— О, всемилостивый князь!.. — маг закатил глаза. — Вроде неглупая женщина, а хуже младенца! У тебя что между сисек болтается?

Вот не надо со мной таким тоном разговаривать, дядя, не надо. Я человек не злопамятный — отомщу, и сразу забуду.

— Медальон, учитель, — я сопроводила ответ тонкой улыбкой, которая по идее должна была сообщить магу о том, что я думаю. Кажется, посыл не удался: маг был слишком раздражён для этого.

— Он тебе для чего дан? Приложи его к бляхе и скажи: «Моё по праву Дара». Всё!

Моя улыбочка стала ещё шире и информативнее. Ага. Теперь дошло. Всё хорошо, учитель. Я своё место в этом мире уже знаю. Ученица заштатного мага — не пустое место, но и не бог весть что. Рангом чуть повыше купчихи и ниже любого ведьмака с серебряной висюлькой на шее, не говоря уже о магах, у которых медальоны золотые. Но всё же не соплячка, которой можно безнаказанно хамить, уясни это раз и навсегда. Тогда, быть может, споёмся.

Кстати, поскольку я не дочь мага или ведьмака, владеющего кое-каким земельным наделом, приходится жить за счёт учителя. Минимальное содержание — это старая, но ещё приличная одежонка, скудная кормёжка, соломенный тюфяк и крыша над головой. Крохотная комнатёнка с чуланчиком на втором этаже, причём, чуланчик — жилплощадь личного слуги. Хочешь что-то сверх минимума — рассчитывай на материальную помощь родителей. Увы, с этим у меня по известным причинам наблюдалась напряжёнка. Теоретически можно было бы подработать на стороне, но практически никто этого делать не будет. Ибо западло. Аристократия же, ручки пачкать зазорно. Продать парочку идей по изготовлению кое-каких бытовых мелочей? Я уже пыталась закинуть идею нагреваемых солнцем водяных баков, спасибо. Второй раз на те же грабли не наступлю. Попытаться поговорить с купцами по поводу оптимизации денежных потоков? Медный медальон с профилем князя — кстати, как зовут венценосца-то? — заставит их хотя бы выслушать меня. Кто знает, может, удастся немного заработать. Пятнадцать лет работы девелопером на поприще программных продуктов для бухгалтерии заставили изучить в довесок и эту науку. Хотя, казалось бы, чего уж проще? Приход минус себестоимость минус налоги минус зарплата сотрудников равно чистая прибыль. Но если в нашем законодательстве полно лазеек для ловких хитрованов, то почему здесь их быть не должно? Нужно получше изучить свод местных законов, это вообще никому знать не вредно. А когда изучим как следует, тогда и подумаем, где можно отыскать честный способ отъёма денег в свою пользу.

Каша, кстати, недосоленная. С овощами. Фу, гадость. Ирочка ругается, но ест: голод не тётка, пирожка не подаст. Она и так почти двое суток постилась, не в состоянии заставить себя проглотить этот кулинарный ужас. У меня работало проверенное средство: как следует над чем-нибудь задуматься. Даже не замечала, как пустела грубая глиняная миска. Сейчас почему-то плохо думалось и так же плохо елось. Я рассеянно разглядывала скат крыши первого, господского этажа, находившийся прямо под нашим оконцем, и отщипывала кусочки стылой серой замазки, гордо именуемой здесь хлебом. Лепила шарики и скармливала голубям, слетевшимся на угощение. Ирочка, с отвращением проглотив последний кусок каши, утёрлась импровизированной салфеткой и, отставив миску, принялась теребить ошейник.

— Блин… Не снимается, зараза, — бурчала она, дёргая застёжку. — Вот ведь гадство… Стана! Стана-а-а! Можешь что-нибудь с этим собачьим украшением сделать? А то уже хочется встать на четвереньки и на луну повыть.

— Может, и могу, — ответила я, — но ещё не знаю, как.

— Ты ж сегодня на первом занятии была.

— Так на первом же, не на сто первом. Объясняли основы тутошней магии. Ничего особенного. Какая-то хреновина в столице, содержащая магическую основу этого мира, и на ней всё колдунство держится. Есть люди, генетически способные к магии, а есть неспособные. Это основа ихнего деления на сословия. Маги при власти… Дальше объяснять нужно?

— Не-а. Всё равно не врублюсь, — последовал честный ответ. — Нет, ну какое же гадство, а? Почему я эту хрень снять не могу?

— Эту хрень я тоже снять не могу, — мои пальцы точно так же безнадёжно теребили медное «украшение» на груди. — Так что мы с тобой, считай, в равном положении.

Да. Я действительно в первый же вечер попыталась снять медальон. Без всякой задней мысли, просто не люблю спать с длинными шнурками на шее, ассоциации неприятные. Увы. Медальон ни в какую не желал сниматься. Максимальное допущение — одежда между ним и мной.

Такой же рабский ошейник, только дающий чуть больше прав. Серебряный и золотой медальоны прибавят ещё чуть-чуть степеней свободы, но настоящей свободы — увы, не получишь. Странно, что маг этого не понимает. А может, понимает, но никому не говорит?

Ирочка ушла мыть посуду — самое гадостное занятие в жизни, по её словам — а я сходила в библиотеку Ульсы (богатейшая по местным меркам коллекция аж из двадцати восьми томов) и взяла напрокат невзрачный томик «Законов и уложений земель, живущих под праведным скипетром всемилостивейшего князя». Опять-таки отметила, что монарха по имени не упомянули. Положила себе выспросить, с чего бы это. А пока — поштудируем статьи закона. Судя по толщине книжицы, вряд ли их много.

Сальная свечка чадила и воняла. За стенкой что-то тихонечко шуршало, хотелось думать, что мыши, а не более крупные представители семейства грызунов. К мышам отношусь нормально, на посрамление всем и в руки взять могу, а крыс не люблю. Слишком уж они умны и хитры, чтобы человек мог относиться к ним с тёплыми чувствами — я не о ручных крысках, а о настоящих диких пасюках… Ирина, помыв миски с ложками, убралась в каморку и почти сразу заснула, а я всё шелестела пергаментными страницами, стараясь разобраться в хитросплетениях действующего законодательства. Кое-что уже становилось понятным, но о многом предстояло спрашивать, узнавать урывками, догадываться. А многое вовсе без знания местной истории и геополитики кажется бессмыслицей. Пожалуй, следующей книгой, которую стоит взять почитать, должна быть летопись. Не может такого быть, чтобы здесь не вели летописи и чтобы маги не интересовались историей. Конечно, летописи — жанр жестоко цензурируемый, и всей правды там действительно не напишут. Остаётся вызнавать истину стороной, используя другие источники.

Стоп. Я же закрывала дверь на щеколду. Почему она скрипит?

«Сафари» поблёскивал рядом с книгой на столе: эпоха тут дремучая, мало ли что. Семь выстрелов в запасе. Пусть не убьёт, но шкуру попортит, да и громыхает знатно. Револьвер в руку. Книжку захлопнуть. И мгновенный разворот к двери.

Твою ж дивизию…

— Всё верно, — захихикал маг, раскрыв дверь уже по-хозяйски, во всю её невеликую ширь. — Одарённый всегда должен быть настороже. Мир полон неожиданностей, и далеко не все из них — хе-хе — приятные.

Прав. На все сто. Одну неприятную неожиданность я уже вижу.

— Я закрывала дверь, учитель, — ровным голосом произнесла я, не убирая травматик.

— Это мой дом и моя дверь, ученица, — со значением проговорил Ульса. — Но не буду отвлекать тебя от почтенного занятия — книги в наше время — хе-хе — мало кого привлекают… Кстати, что ты там читаешь?

— Свод законов.

— Да? — брови мага поползли вверх, я даже подумала, что они так и с лица уползти могут. Надо же, сумела его неподдельно удивить. — Я всё забываю, что ты из иного мира. Вы, иномиряне, все какие-то ненормальные… Хе-хе, — он снова расплылся в улыбочке. — Что-то ты совсем невесела, ученица. Может, прислать кого-нибудь, чтобы тебя развлекли?

— Спасибо, учитель, мне достаточно книги, — отвечаю всё тем же спасительным ровным тоном.

— Я знал, что ты так и ответишь… М-да… Ну, да ладно. Ты видела, что за ученичков мне в этом году наслали окрестные ведьмаки?

Ага. Вовек бы мне этих малолетних говнюков не видать. Трое. С виду обычные пацанята около десяти лет, сидели на уроке смирненько. А после урока… Если у Ирочки полным-полна головушка относительно безобидных тараканов, то тут таракан один на троих. Большой, откормленный. И зовут его Подлянка. Главный принцип можно сформулировать примерно так: «Подсиди ближнего своего, иначе он подсидит тебя и возрадуется». Когда мелкие мерзавчики осознали, что странно одетая худая тётка, сидящая на соседней лавке, в одном с ними статусе, ух, как засверкали их подлые глазёнки! Ух, как я воочию увидела в них обещание клея под седалище или дохлой мыши в миску с кашей! И это в лучшем случае. Не будь меня, они бы перегрызлись между собой как пить дать, а тут великолепный повод подружиться против великовозрастной дылды. Вот только одного они, засранцы, не учли: это я уже проходила ровно тридцать лет назад. Урок давно усвоен, выводы сделаны. Так что лучше бы им вести себя прилично, а то ведь могу совсем не фигурально мордой в дерьмо макнуть, не посмотрю на нежный возраст.

— Старший ученик должен помогать магу в воспитании младших, — продолжал Ульса. — Я не буду возражать, если ты поставишь самых наглых мальков на место, когда они начнут зарываться. Лишь бы не пришибла насмерть. Их папаши — мои данники, но мне совсем ни к чему их жалобы волостному магу.

— Простите, учитель, я не совсем понимаю, почему именно мне вы решили поручить обязанности надсмотрщика, — я изобразила недоумение. — Я всего лишь женщина.

— Ну-ну, не прибедняйся, «всего лишь женщина», — снова захихикал маг. — Ты — будущая ведьма. Я учу тебя не только магии, но и искусству общения с себе подобными. Поверь, это — хе-хе — сложная наука… Не жги свечу понапрасну, новую я велю выдать только послезавтра.

— И вам спокойной ночи, учитель.

Всё-таки, зачем он приходил на самом деле? Только проверить мою бдительность и заранее одобрить все оплеухи, отвешенные соученикам?

Ответ лежал на поверхности.

Он не может не быть хорошим психологом, иначе хрен бы усидел даже на такой незначительной должности, как управский маг. Ему отдают в обучение малолетних ведьмачков, а он изучает их — ведь ему с ними жить и, так сказать, работать. Высматривает их сильные стороны и слабые места. Манипулятор хренов. Он и меня прощупывает на предмет слабых мест, страхов, желаний. Всего, с помощью чего мною можно будет управлять.

А вот тут тебе, дядя, будет небольшой облом. Ты совсем плохо знаешь, чему может научить наш техномир, если есть желание учиться.

На следующий день я поняла, что всё, случившееся за последние три дня, было лёгкой прогулкой по цветущей лужайке. То есть, догадывалась, что раз я для почтенного учителя «трудный случай» — не малявка, которую можно легко переформатировать под свой стандарт, а взрослая женщина со сложившимся характером — то он непременно попытается меня сломать. Не пользы для, а воспитания ради. На всякий случай предупредила Ирочку, чтобы не покидала без нужды пределов наших апартаментов, а в случае чего прикидывалась перепуганной дурой. Но что ад начнётся так скоро и с такого «выстрела в упор», не ожидала.

Занятие началось с освоения самых простеньких заклинаний. Разжечь огонь в очаге, остудить стакан тёплой воды до кусочков льда, плавающих по поверхности, не дать разбиться падающей тарелке и тому подобные полезные бытовые мелочи. Что я, что мелкие одноклассники, набили чёртову кучу старой посуды, прежде чем научились более-менее сносно ловить магией тарелки чуть не у самого пола. Огонь в очаге вспыхнул с первого же «колдунства» Кутиса — самого способного и одновременно самого зловредного мальчишки из троих. Зато мне с первого же захода удалось подморозить воду, и, пока соученики снова и снова бухтели заклинание, пыхтя от натуги над своими стаканами, с наслаждением её выпила. Наконец, «лабораторные работы» были сданы и оценены (одни — похвалой, другие — подзатыльниками). Я, наивная, думала, что сейчас перейдём к следующему разделу практической магии, но Ульса вдруг ткнул своим жезлом в сторону Кутиса.

— Второй, — мы тут все по номерам, своим именем сможем пользоваться только после аттестата. — Позови своего слугу.

Вызывать слуг магически нас ещё не учили, потому мальчишка помчался в свою комнату за слугой. Тот оказался костлявым парнишкой лет тринадцати — уже не ребёнок, но и подростком ещё не назовёшь. Взгляд покорный, но без тупого безразличия, свойственного рабам в бог знает каком поколении. Тем не менее, одет он был как невольник, и поклонился глубоко, как невольник.

— Садись на место, Второй, — важно проговорил маг. — Сейчас у нас будет ещё одно практическое занятие. Итак, ставлю задачу. Эй, ты, поди сюда! — он махнул пухлой рукой юному рабу. — Возьми со стола вот этот кувшин… Вот слуга, — дождавшись, пока мальчишка в ошейнике выполнит его нехитрые распоряжения, Ульса вальяжно расселся на своём без всякого преувеличения великолепном резном стуле. — Второй, прикажи ему пролить содержимое кувшина на моё платье!

Ученики удивлённо переглянулись: то, что учитель назвал платьем, было глубокого коричневого цвета балахоном, подпоясанным шёлковым кушаком. Ткань по тутошним меркам дорогая. Ну, разве что в кувшине вода… А вот мальчишка-слуга замер в испуге. Неуверенно оглянулся к господину.

— Выполняй приказ учителя, — важно, подражая Ульсе, кивнул мелкий господинчик.

Лицо слуги сделалось белым, как мел. Но он не посмел ослушаться: покорно наклонил кувшин, и… На балахон мага полилась алая струя — в кувшине оказалось вино.

— Хватит! — властно повелел маг, и раб, не ожидавший ничего хорошего, отскочил, скоренько поставив злополучный кувшин обратно на стол. — Вот, ученики, перед вами не просто слуга, а нерадивый слуга, испортивший божественный напиток и платье господина. Теперь я спрашиваю вас — каким образом вы накажете столь нерадивого слугу? Отвечать будет тот, кого я спрошу — и не просто отвечать, а демонстрировать свой ответ. Всё ясно? Четвёртый!

— Прижгу ему пальцы! — радостно взвизгнул четвёртый, самый младший ученик — Фольк. Вскочил и… продемонстрировал.

Слуга завопил, размахивая обожжёнными руками, а трое малолетних ублюдков заржали.

Весело им…

На мгновение у меня потемнело перед глазами. Но только на мгновение. Продлись это помрачение чуть дольше, я бы совершила непоправимую глупость. И мальчишку бы не спасла, и сама бы в такой аркан попалась, что упаси, Господи. К счастью, это никак не проявилось внешне. Попросту не успело. Когда в глазах прояснилось, я уловила быстрый оценивающий взгляд Ульсы. Вот оно что. Урок не для засранцев, оказывается, а для меня. Точнее, не урок, а экзамен. Логично. Что ещё естественно для женщины, если не материнское отношение к детям? Да любая нормальная обывательница на моём месте бросилась бы защищать несчастного ребёнка, а некоторые ещё и оттаскали бы за уши его мучителей. В родном мире и я бы так поступила. Но это не мой мир… Вот ведь скоты, а? Третий ученик — Барр — тихоня тихоней, а как появляется возможность безнаказанно поизгаляться над безответным, Кутису не уступит, сволочь. Снял с себя пояс, заморозил до инея железную пряжку и заставил слугу её лизнуть… Прости жестокую тётку, мальчик. Тебе придётся пройти через ад, а я ни единым словом, ни единым жестом не вступлюсь — чтобы подобные сцены не повторялись каждый раз, когда магу приспичит меня «вразумлять». Беру грех на душу, чтобы спасти других от твоей участи. Других. И Ирку тоже…

А вот Кутиса я когда-нибудь пришибу. Огненный маг, блин… Дети могут быть жестоки, но даже у них, у нормальных, в смысле, детей есть какой-то предел жестокости. Здесь не просто нет предела, он явно получает наслаждение, истязая человека. Пацану одиннадцати нет, но это уже не ребёнок, а маленькое злобное чмо. Слово даю: большим злобным чмом он стать не успеет. Удавлю, отравлю, найму отморозка с ножом, инсценирую магический «откат» — в общем, что-нибудь придумаю. Но ему не жить. Если в десять лет душа безнадёжно мертва, то какой получится из урода взрослый?..

— Первая, твой ответ! — маг, обернувшись ко мне, широко улыбнулся и подмигнул. По сценарию это должно было вызвать вспышку гнева, но я уже успокоилась. Спокойствие льда. И ледяной же холод. Надеюсь, на такой результат он не рассчитывал.

— Если бы слуга не был так…попорчен предыдущими наказаниями, — сказала я, старательно удерживая на лице маску вежливого спокойствия, — я бы отправила его чистить свинарник. А когда он проникся бы осознанием того, какого тёплого местечка лишился, тогда подумала бы над его возвращением в дом. Поверьте, учитель, сравнив участь домашнего слуги и свинаря, этот парень стал бы куда более внимательным.

— Вот! — Ульса воздел палец к потолку. — Учитесь, дурачьё! — это уже притихшим мерзавцам. — Слуга — ваше имущество, такое же, как вино и платье! Негоже, лишившись пары глотков вина и посадив пятно на одежду, портить ещё и работника! Переводить магическую силу на нерадивого слугу ещё более нелепо! Она, олухи вы деревянные, дана вам вовсе не для этого!.. Слугу — к травнику. А ты, Второй, не раскиснешь, если пару дней обойдёшься без него, тебе полезно. Остальным — повторять усвоенные сегодня заклинания. Завтра проверю, и приступим к следующим.

Снова изучающий взгляд. И снова я, не убирая маску сдержанной вежливости, поставила воображаемую «стену». Ты хотел проверить, простая ли перед тобой баба или бездушная тварь, учитель? Увы, я ни то, ни другое. Возможно, мне снова удалось тебя удивить, но ты тоже спрятался за маской. Спасибо за урок. Постараюсь хорошенько подготовиться к следующему.

Что ж, если я попала сюда с артефактами из родного мира, почему не использовать их хотя бы по непрямому назначению?

Я сама не знала, что у меня за вещь — большой телефон или маленький планшет. Диагональ экрана почти шесть дюймов, китайцы не поскупились. В велопоходе вещь незаменимая: автономный GPS позволяет ориентироваться на местности даже там, где нет доступа к сети, или за границей, где интернет-роуминг по цене золота. Здесь, понятно, как телефону или интернет-планшету ему копейка цена, «Навител» тоже превратился в бесполезно занятое дисковое пространство. Но диктофон, мобильный «Офис», фотокамера и медиа в моём полном распоряжении. А также две программы-читалки и сотни электронных книг. Полтора гигабайта литературы, целая библиотека. Хорошо, что я таскаю в походы запасную батарею и зарядное устройство с солнечной панелью. Телефона должно надолго хватить.

На секунду я даже мысленно посмеялась. Литературные попаданцы в большинстве случаев «попадали» с кораблями, автомобилями, ящиками оружия или «ПМ» в кармане на худой конец. Иные даже с целой страной. И обязательно принимались применять означенный ништячный багаж для изменения истории по своему разумению. Что было у меня? Велосипед, рюкзак с походным комплектом велосипедиста и вот этот телефон с зарядкой. Нет, вру: ещё кое-какие туристические девайсы, позаимствованные на вещевом складе. Теоретически даже с этим можно было бы начинать менять мир в свою пользу. Ну, а практически? Да с такой гирей на шее, как Ира? Опять смешно.

Во-вторых, я уже говорила, что система способна измениться, если готовность к изменению есть внутри неё. А этого я не наблюдаю. Никто ничего не хочет менять. И, если меня не подвело зрение, это следствие власти магов. Они веками с непомерной, какой-то адской жестокостью расправлялись с любым поползновением что-то поменять. Даже с таким невинным, как водяные мельницы. «Да будет утоплен тот, кто строит запруды», — гласит закон. И такой закон там не один. За использование силы ветра вешают, ветряную мельницу тоже не поставишь, так и пользуются примитивными жерновами, которые вращают ослы. Или рабы. Я всё думала, как же парусный флот? А никак. Флот чисто гребной и сугубо каботажный. Каналы рыть — нельзя. Болота осушать — нельзя. Разве что лес валить, древесный уголь жечь, железную руду добывать и с железом работать можно, и то только потому, что без оружия даже магам пришлось бы кисло. Выделка тканей. Ну, и драгоценные металлы с камушками, куда ж без этого. Причём всё это, как в случае с мельницами, в наиболее трудоёмком варианте. Да, чёрт подери, даже колодцы рыть нельзя! Так и таскают воду — вёдрами и бочками — от реки или озерца. И ладно, если бы дело касалось только экологически небезопасных проектов. Но ведь казнят за любую не дозволенную законом деятельность! Чтобы написать портрет владетельного мага, живописец обязан иметь в кармане разрешение на этот конкретный заказ. Любительский набросок красивого уголка природы может привести на плаху, где неосторожный лишится рук. Я уже молчу про летописи, они и в нашем мире не отличались объективностью, а здесь и вовсе… И так длилось, если верить Ульсе, даже не веками — тысячелетиями. Тысячи лет из человеческого генофонда целенаправленно и преувеличенно жестоко изымалось то, что Гумилёв называл пассионарностью. Отрицательный отбор в итоге привёл к тому, что люди уже на уровне инстинкта отвергают любые изменения. Как раз то, чего и добивались маги. Какой «прекрасный новый мир» можно построить на гниющем болоте?

Теоретически — опять же — такие людоедские системы могут гибнуть в войнах. Я не исключала даже такого, более кровавого варианта. Но, когда подробнее расспросила Ульсу об истории этого княжества — кстати, названия у него действительно нет, как и имени у князя — то, извините за выражение, просто охренела. Княжество, занимавшее почти весь юг Европы, было единственным государственным образованием на этой параллельной Земле. Видите ли, когда князь с княгиней, тем артефактом и небольшим войском тут объявились, люди ещё с каменными топорами за мамонтами бегали. Подчинив себе довольно крупное племенное объединение, они, кощеи бессмертные, довольно быстро воспитали первых местных магов и начали переобустраивать всё по-своему. Отхватили себе освобождавшуюся из плена ледника Европу, а во всех прочих регионах, пользуясь магическими порталами, методично утюжили местные племена. Те либо вымерли, либо так и остались на уровне каменного века. Не возникло ни Шумера, ни Египта, по Индостану по сей день бродили примитивные охотничьи племена, африканцы и к двадцать первому веку ничем особенным, кроме межплеменных войнушек, не отличились, китайцев тут попросту не возникло, а палеоиндейцев и палеоавстралийцев загеноцидили в ноль ещё тогда. Ибо порталы так далеко за океан ставить накладно и лучше перестраховаться заранее. Примерно раз в тысячелетие маги «сканировали» зачищенные земли на предмет новых заселенцев, и если обнаруживалось что-то сложнее обычного родоплеменного образования, организовывался дальний портал, перебрасывались вооружённые железом полки, и производился новый геноцид. Магам сюрпризы были совершенно ни к чему. Они и «своих»-то людей приводили к абсолютной покорности не одно и не два тысячелетия. Что же до земель, граничащих с княжеством, то они у забугорных племён стойко пользуются репутацией проклятых. Зачистки там проводятся намного регулярнее, силами пограничной стражи. Вокруг страны образовалась настоящая пустыня — ни души на многие сотни километров, за редким исключением густых и холодных северных лесов. Вот такая геополитика с котятами… Маги убили человеческую культуру даже не на взлёте — на старте, — внедрив вместо неё готовый шаблон, убогое подобие прежнего мира князя. Итак, вариант «позвать врага» — мимо, хотя армии как военной и политической силы в княжесте уже нет. Погранцы далеко, охрана магов количественно ограничена статусом — не более дюжины рыл на персону — а дворцовая стража не в счёт. На кой князю питательная среда, на которой могут произрасти харизматичные полководцы?.. На Земле не осталось силы, способной уничтожить государство магов. Ну, разве инопланетяне прилетят и наведут тут свой порядок.

Третья теория — изничтожить артефакт, составлявший основу власти магов — это из разряда «мечтать не запретишь». Никто даже не в курсе, как он выглядит. Большой он или маленький. Где хранится и как охраняется. Пользоваться им может только князь, для прочих магов существуют некие храмы, на которые «снисходит благодать». Попросту, куда идёт закачка магической энергии, которая потом «растекается» по окрестностям.

Увы. Мир таков, что не о светлом будущем думаешь, а о том, как не утонуть в этом болоте.

Когда я поведала об этом Ирочке, у неё буквально глаза на лоб полезли.

— Пи**ец, — ёмко и точно сформулировала она. — Нет, это точно не гонево?

— Увы, — я отставила опустевшую миску. Облизывать ложку не стала, надоевшая до чёртиков каша лезла в горло уже с очень большим трудом. — Где-то я читала, что маг — это как вооружённый человек среди безоружных. Искушение властью. На фига работать, когда можно махать мечом, делать морду кирпичом и грабить безоружных. Как думаешь, многим по плечу справиться с таким искушением?.. Ага, и я о том же.

— Так это что же получается? — у Ирочки ещё оставались какие-то иллюзии, что раз мы попали в страну злых волшебников, то обязательно где-то должны быть добрые. Но мой информационный вброс развеял их, как дым. — Кругом одно мудачьё? И… и… что нам делать?

— Для начала — не стать такими, как они.

— А как же тогда все эти книги про добрых магов? Получается, врал даже Толкиен?

— Толкиен писал сказку. В сказке законы реального мира действуют очень избирательно. В реальности у подлеца с магическим даром куда больше шансов на выживание, чем у доброго мага. Подлеца не сдерживает совесть.

— Ага. Вот оно как… — Ирочка, как и я, предпочитала одеваться по моде нашего мира — здешнее серое тряпьё её совершенно не устраивало. Да и насекомые опять же. Заклинанию против клопов и вшей маг не учил, но я уже порылась в его библиотеке. Хоть от этой напасти мы избавились. — Ну, всё, блин, как в жизни. Зачем тогда врать, да ещё издаваться, чтобы это враньё другие читали?

— Сказки тоже нужны, — вздохнула я. — Если человек перестаёт верить в лучшее — ты видишь, к чему это приводит.

— Так пусть же ж, блин, предупреждают, что это сказки! А то ведь веришь им… а потом… Гадство… — Ирочка зло дёрнула свой ошейник.

Да, девочка, взрослеть трудно. Особенно в восемнадцать.

— Не зацикливайся на этом, — сказала я.

— Легко сказать — не зацикливайся, — угрюмо буркнула девчонка. — Ты там на занятия ходишь, книжки магические читаешь, а мне что делать? Я тут как в тюрьме. Сама ж предупредила, что этот пузатый может меня спровоцировать, и так далее, я только миски мыть хожу и на толчок. С ума сойти можно.

— Телефон твой где?

— В сумке. Вырублен давно.

— Покажи.

Что ж, всё как я и думала: «Самсунг» из недорогой серии Galaxy Y гламурненького розового цвета. Трёхдюймовый экран, андроид 2.3, ничего сверхсложного. Позвонить и повисеть в соцсетях — самое оно. Самое главное я обнаружила сразу: шнур от моей солнечной зарядки подходит к этой модели. Живём. Теперь — поставить сюда хотя бы одну читалку. Понятно, что к гугловскому магазину приложений доступа нет, но я-то знала своё хомячество: если можно держать инсталляшку на флешке, она будет на флешке. Очень полезно. Отрубаем на «Самсунге» сеть, включаем палочку-выручалочку — «синий зуб». Отлично. Теперь — сопряжение устройств и сброс нужных файлов.

— Ух ты! — восхитилась Ирочка, наблюдая за моими манипуляциями. — Здорово ты с незнакомой моделью управилась. А я, когда предки мне его на днюху подарили, целый месяц в нём игры искала. Так и не нашла. Потом пацаны поржали, что меня в гугле забанили, и сказали, что игры загружать надо… Слушай, ты вообще кто по профессии? Надо было раньше спросить, а как-то вот не до того было…

— Программист, — ответила я, продолжая возню с телефонами и старательно скрывая улыбку.

— А-а-а, — понимающе протянула рыжая. — То-то, я смотрю, у тебя и телефонище такой — натуральная лопата. Крутой даже с виду. Сколько тыщ стоит?

Когда я назвала цену, у Ирочки глаза на лоб полезли. Нет, не потому, что большая цифра. Скорее, потому, что наоборот: на эти деньги можно было купить всего лишь два таких вот розовых «Самсунга». В её представлении стоимость аппарата была прямо пропорциональна его крутости, а тут треснул и расселся очередной шаблон. Что ж, не котирующийся в её кругу «поганый китай» тоже может приятно удивить.

— Так я не поняла — он лучше или хуже тех, что по шесть с чем-то тысяч гривен в магазинах лежат? — спросила она, потрясённая новым открытием.

— Немного меньше памяти, есть программные косяки, легко устранимые, если руки не кривые, а так — в целом не хуже. Программ к нему — полный интернет. Так зачем платить втрое больше за лэйблу и возможность отдать в гарантийный ремонт? — хмыкнула я. — Не слишком ли много ребята хотят?

— Тебе проще — ты же в этом сечёшь. Наверное, если захочешь, сама программы к нему пишешь, да?

— Нет, я не по андроидной части. Хотя, логика у всех языков сходная, если бы поставила перед собой такую задачу, наверное, осилила бы…

Внезапная догадка показалась невидимой никому, кроме меня, яркой вспышкой. Что есть программный код, если не набор команд, расположенных в определённом порядке? Порядок этот задаётся прежде всего целью: что программа должна делать в данном конкретном случае. Но команд и операторов не так уж много. Простейшие задачи решаются кодом в пару строк, для более сложных требуются целые блоки и циклы, вызываемые по поступлению в них данных или по определённому событию — достижению программой некоего результата, нажатию определённой клавиши, и так далее. Чёрт побери, как всё это похоже на то, что я изучаю сейчас!

Так что же это получается, люди добрые? А получается тогда примерно вот что. Магическая энергия, источаемая загадочным столичным артефактом — аналог электрического тока, подаваемого на компьютер. Компьютер — это сам маг. Величина его Дара не что иное, как частота процессора плюс размер ОЗУ, а функции жёсткого диска привычно выполняет серое вещество в черепной коробке. Но, в отличие от компьютера, маг обладает собственной волей, так что вполне способен вызывать из памяти или вычитывать из книг нужные заклинания без помощи программера. Чем сильнее Дар, тем, образно говоря, выше характеристики мага-компьютера, и тем более сложные заклинания он может реализовывать без риска для здоровья… Я, скорее всего, ошибаюсь, но если это правда, то… Блин, это точно магия?

— Э-эй, Стана! Ты чего?

Ирочкин испуг понять можно: только что сидели, болтали о телефонах, как вдруг самозваная тётушка «зависла»: уставилась в одну точку и перестала реагировать на происходящее. Я встрепенулась, приклеила невесёлую улыбку.

— Да так, подумалось кое о чём, — сказала я. — Ага. Вот и закачка закончилась. Сейчас я тебе поставлю читалку. На флешке будет папка «books», я тебе туда книг набросала. На первое время хватит, а там посмотрим, что ещё тебе захочется почитать. Зарядное устройство — у меня в рюкзаке, если сядет батарейка, подцепишь, оно до упора заряжено.

— Окей. А… с чего мне лучше начать чтение?

— С первой буквы алфавита. Я серьёзно. Начни с авторов на букву «А». Да, почувствуешь, что хочешь спать — выруби телефон, нечего батарею зря сажать.

На том и порешили. Показав, как пользоваться программой-читалкой, я отправила Ирочку в её мелкоразмерный «номер-люкс» и выключила свой собственный телефон. До завтра он точно не понадобится.

Спать не хотелось совершенно. Странная, но, тем не менее, логичная догадка требовала проверки. Итак, что я уже изучила? Заклинания четырёх стихий — это основа. Те самые простейшие программки на пару строчек. Заклинание «подхвата» — частный случай левитации предметов, которая нам, ведьмам с ведьмаками, в полном объёме не под силу. Заклинание поиска. Заклинание, которое я про себя назвала «гидрометцентром» — просмотр текущей погодной карты в режиме реального времени. Парочка бытовых заклинаний, вычитанных из книг — да хоть то же, от блох…

Попробую-ка разложить их на отдельные составляющие.

Через пару часов упорной работы мне удалось вычленить то, что я сочла отдельными командами. Свечку пришлось загасить, для учеников даже дешёвые сальные — роскошь. Зажгла фитиль, плававший в плошке с маслом. Разложила перед собой лист дешёвой серой бумаги, макнула писчую палочку в чернильницу и принялась вычерчивать старую добрую блок-схему. Решила взять за основу заклинание «подхвата». Вычертив его схему на левой половине листа, начала вычерчивать на правой схему того, что хотела бы получить. Вот блок, где на входе имеются переменные «X» — летящая со стола тарелка, точнее, её масса — и «Y» — её скорость. Эта команда преобразовывает условную магическую энергию в некую левитационную подушку, «мощность» которой прямо пропорциональна величине переменной «X». Тарелка шлёпается в неё, почти мгновенно тормозится до нулевой скорости. И, когда переменная «Y» обнуляется — а это условие наверняка задаётся следующей командой — подушка исчезает, и тарелка падает на пол уже с мизерной высоты в сантиметр-другой. На уроке «фишка» в том и состояла, чтобы сформировать подушку как можно ближе к полу. То есть, выбрать самый удачный момент для того, чтобы выпалить два коротких слова. Мы заучивали заклинание наизусть, не вникая в его структуру. Может, будущих магов этому и учат, а ведьмакам довольно и зубрёжки. Всё равно, мол, не хватит мощности процессора. А может, и не учат, кто их тут знает. Зубрят по писанному… Значит, если предварить вторую команду оператором цикла, который я вычленила в погодном заклинании, и встроить прерывание цикла по событию — произнесению кодового слова, то…

Записала вербальную формулу прямо под блок-схемой. Сверила нарисованное и написанное ещё раз. А потом не удержалась. Привычно сосредоточилась, концентрируя свои скромные магические силы на кособокой глиняной кружке, и произнесла формулу…

Кружка приподнялась на два сантиметра над столешницей и повисла, медленно-медленно крутясь против часовой стрелки.

Получилось.

Работает.

Я произнесла кодовое слово, кружка упала на столешницу, громко стукнув. На звук из каморки выглянула зевающая Ирочка.

— Чего стучишь? — буркнула она. Вид у неё при этом был отнюдь не недовольный: в руке зажат розовый телефончик, на экране которого тускло светится ночным режимом отображения текст раскрытой книги.

— Колдую, — ровным, без интонаций, голосом ответила я. — Завтра зачёт по пройденному материалу сдавать, готовлюсь.

— Колдуй потише, окей? Я читаю. Интересно. Тоже про магию, только мир чем-то похож на этот. Там типа девятнадцатый век, маги пока не рулят, но они тоже сволочи.

— Приятного чтения, — я натужно улыбнулась. — Постараюсь не шуметь.

Когда Ирочка всунулась обратно в каморку и вернулась к чтению, я тупо уставилась на исчерченный лист. Стоит ли показывать Ульсе, что я догадалась о сути заклинаний? Стоит ли вообще с кем-нибудь делиться открытием? Пожалуй, нет. Как там папаша Мюллер говорил? «Что знают двое, то знает свинья». Вот и я пока помолчу. Самое эффективное оружие — то, о котором противник не в курсе.

Рукописи, может, и не горят. А вот черновики — запросто.

— Сегодня вы усвоите основы вещной магии… Не «вечной», дурачьё, а вещной! — маг сурово стукнул ладонью по столу, услышав смешки учеников. — Всякое заклинание, творимое вами, суть узор, который вы плетёте из частицы собственной силы. Пока вы поддерживаете его, оно действует, но стоит вам начать считать ворон, как оно растворяется в океане магической силы, разлитой по миру. Вам придётся ждать, пока восстановятся ваши собственные запасы. Амулет же суть хранилище готового заклинания. Запомните, сопляки, половина вашего будущего дохода будет состоять из денег, выручаемых за амулеты! А теперь достали бумагу и записываем, а то как бы ветер, гуляющий в ваших пустых головах, не выдул мои слова сразу же после урока… Итак, наилучшие материалы для хранения заклинаний — золото и серебро. Эти благородные металлы способны удержать готовое плетение в течение нескольких лет без нужды в подпитке. За золотом и серебром идут лал, смарагд…

Вот-вот, пускай мелюзга записывает. А я мало того, что всё это уже вычитала в книгах Ульсы, так ещё и диктофон на своём «монстре» включила. Флешка там большая, хватит на много часов записи. Но теория теорией, а попрактиковаться во вкладывании заклинаний в амулеты стоит. Мне, как обладательнице очень скромного магического Дара, будет весьма полезно обзавестись парой-тройкой амулетов. Это же программные блоки, активирующиеся по слову или событию, «лежащие» на внешних носителях с автономным питанием! Я действительно очень устаю, колдуя. А тут достаточно попотеть один раз, набухтеть длинное заклинание, кажущееся непосвящённому дикой абракадаброй, и таскать потом с собой эту вещицу. Медь, сталь и железо, кстати, если верить магу, хранят заклинание немногим хуже рубина с изумрудом, а стоят во многие разы дешевле. С медью у меня пока напряг, я же совсем безденежная, на иждивении учителя, а вот железяк велосипедных — полная подседельная сумка и ещё пол рюкзака. Могу пожертвовать парой запасных спиц для экспериментов. Они прекрасно сгибаются в подобие индийских проволочных браслетов.

— Первая, ты почему не записываешь? — голос Ульсы до крайности недовольный.

— Я записываю, учитель, — зато мой всё тот же, почтительный и ровный.

— За дурака меня держишь? — он хлопнул по столу уже не ладонью — короткой тонкой палочкой, которой обычно лупил по рукам нерадивых учеников. Мне до сих пор не перепадало ни разу. — Где твои бумага и палочка?

— В моём мире уже почти никто не пишет руками, — я скроила виновато-лукавую улыбочку, демонстрируя свой монстрофон. — Эта вещь незаменима для тех, кто хочет чему-нибудь научиться. Сейчас она записывает каждое ваше слово. Если мне что-то покажется непонятным, я смогу после урока прослушать ваши мудрые наставления повторно.

Ульса сурово супился, но, услышав про «мудрые наставления», счёл за лучшее не накалять обстановку.

— Ну-ка, вели своему артефакту повторить всё, что я диктовал, — приказал он. — Если переврёт хоть слово!..

Ух, как внимательно он следил за моими манипуляциями! Ух, как его глаза на лоб-то полезли, когда я поставила сохранённый файл на воспроизведение! Динамик у моей модели ого-го, микрофон тоже достаточно чувствительный. Кажется, больше всего его поразило не то, что лекция была воспроизведена дословно, а то, что записались все фоновые шумы — шуршание бумаги, скрипение писчих палочек, сопение старательных учеников, даже стук колёс проехавшей по улице телеги и вороний грай.

— Хм… — Ульса задумчиво погладил бороду. — И ни капли магии… Или в нём — магия твоего мира, отличная от нашей?

— У нас это называется технологией, учитель, — я заметила, как при этом навострили ушки мелкие змеёныши. Ну-ну, пацаны, вот с кем я точно не буду делиться всеми подробностями, так это с вами. А значит, и учитель ничего существенного не услышит.

— Артефактами твоего мира может пользоваться Одарённый этой самой… технологией, или кто угодно?

— Тот, кто получил достаточно знаний, — тут я не стала врать. — Для большинства существуют совсем простенькие артефакты. Для тех, кто образован, созданы артефакты посложнее.

— Что может эта твоя вещь, кроме…записи слов?

— В моём мире с его помощью я могу поговорить с любым человеком, если знаю его…персональное заклинание вызова. Даже если этот человек находится очень далеко. Могу передать ему записанные слова или даже образы. Могу хранить в нём книги.

— Книги? — маг аж подпрыгнул. — Как можно засунуть хоть самую завалящую в этот вот артефакт не больше моей ладони? Или ваша технология позволяет творить чудеса, недоступные даже князю?!!

— Позвольте задать вам вопрос, учитель, — когда он не в духе, с ним только так и надо, как с капризным ребёнком — спокойно, даже ласково. — Что останется, если из книги убрать пергамент и обложку?

— Ничего не останется! — ехидно заметил Ульса. — Во всяком случае, в этом мире. А в твоём?

— В моём — останется текст, учитель.

— О! — маг мгновенно сосредоточился. — А ведь верно. Значит, в этот вот артефакт маги твоего мира вкладывают книги без пергамента и обложек, то есть, один лишь текст. И сколько же книг он может вместить?

— Много, учитель.

— В твоём хранятся книги?

— Да, учитель. Но они… Там нет книг по нашей…технологии, — я сокрушённо развела руками. — Там в основном романы и немножко летописей нашего мира.

— Женщина… — разгоревшиеся, было, глаза мага отразили разочарование. — Всё бы вам романы читать…

Вот именно, учитель. Не знаешь ты любимую поговорку наших женщин: надо быть умной, чтобы казаться дурой.

— Про летописи твоего мира будет отдельный разговор, — маг закруглил разговор — как я заметила, к большому неудовольствию мерзавчиков. — А теперь продолжим урок. Вы, — это малолеткам, — пишите, не жалейте чернил. А ты, — это, естественно, мне, — вели своему артефакту запоминать мои слова в точности, как и раньше. На следующем занятии проверю, как ты усвоила основы вещной магии!

Да ладно пугать-то, учитель. Как будто проверка домашнего задания каждый раз не с меня начинается… Прекрасно он знает, что я роюсь в его библиотеке. Не знает, правда, что кое-какие интересные страницы я сфотографировала и храню в телефоне, но это вопрос времени. Теперь-то точно догадается. Самые интересные странички я давно припрятала в запароленную папку — стоит у меня такая фишка, весьма полезная, когда работаешь в большой фирме с подозрительным замдиректора — а те, что содержат простые бытовые заклинания, оставила в открытом доступе.

Я давно поняла, что ждёт в этом мире слишком уж догадливых. Потому будет лучше прикинуться серой мышью. У меня потихоньку сложилась стойкая репутация «ботаника» — не слишком одарённой, без выдающегося интеллекта, но очень старательной ученицы. От таких не ждут подвоха. А то у меня кое-какие мысли стали возникать после того эксперимента с левитирующей кружкой. Прямо-таки напрашивается аналогия со структурой мировой сети Интернет…

…Итак, я повела довольно-таки рискованную игру. В худшем случае меня ждёт… не знаю, что именно, но явно нечто малоприятное. Зато в случае успеха я получаю пинок под зад, скромное местечко под солнцем и полную свободу действий — в рамках местного законодательства. Именно то, что нам с Ирой сейчас и нужно.

А вот дезинформация, которую маг ловко втюхивает ученикам, при повторном прослушивании становится заметнее. То есть, можно описать технологический процесс инструкцией типа «долбануть этой хреновиной по той фиговине». Результат будет тот же самый, что и при нормальном объяснении с детальным изучением процесса, но ровно до тех пор, пока не выпадут заклёпки из хреновины или не рассядется на детальки фиговина. В случае аврала такой, с позволения сказать, работник не будет знать, за какую пимпочку теперь дёргать. «Плетёте заклинания из собственной силы», ага. Если это так, то я — Виталий Кличко. Да, колдовство утомляет. Процессор тоже греется, когда выполняет задачи, но он не «рожает» выходные сигналы из своих межатомных связей, он преобразовывает электроэнергию, поступающую извне. С магией в этом мире наблюдается то же самое. И если учитель вдалбливает в головы учеников подобную дезу, то может быть только два объяснения: либо это предусмотрено спущенной сверху учебной программой, либо он сам свято уверен в том, что изрекает истину.

Напоминает толки о «теплороде» и «эфире», не так ли?

Хорошо. Делаю себе ещё одну заметку: будущих ведьмаков учат не работать головой, а долбать хреновиной по фиговине. Зачем? Ответ как будто очевиден: всё равно толку от ведьмаков немного, так пусть заучивают заклинания, не понимая их истинного смысла, хоть поводов для лишнего беспокойства не будет… Вызнать бы, сильно ли отличается программа в школе магов от нашей? Но как? Ульса не скажет, а в книгах из его библиотеки вряд ли имеется подобная информация. Хотя… Есть один способ. Действует в девяноста процентах случаев, и даже с самыми умными мужчинами, бывает, прокатывает…

На следующий день мы вовсю практиковались вкладывать заклинания в кусочки меди на шнурках. Гадёныши, зная мою нелюбовь к огненным фокусам, все как один вкладывали в медяшки именно заклинание огня, и старались высвободить язык пламени в мою сторону. Я старательно их игнорировала, работая с полюбившимся заклинанием «подхвата». Довыпендривались мелкие до того, что Ульса отвесил им по звонкой затрещине: «Спалите мне дом — я ваши семейки по миру пущу!» В приказном порядке потребовал от них поклясться на медальонах, что с этих пор и до получения серебряного аттестата зрелости ученички будут практиковать огонь только под мудрым руководством учителя. Такую клятву тут не нарушишь. Но ощущение подступающих неприятностей у меня не пропало. Про остальные-то заклинания ни слова не было сказано. Впрочем, неприятности начались задолго до того, как я поднялась на второй этаж.

В библиотеке — небольшой комнате, соседствующей с лабораторией Ульсы — меня ждал сюрприз. Господин учитель собственной персоной восседал за небольшим столом, стоявшим рядом с громоздким пюпитром для книг. А на столе перед ним были разложены… да, да, те самые мобилки, которые я видела при посещении вещевого склада. Все восемь штук. Мобилки, отобранные у моих земляков, лишённых Дара. И вид у мага был донельзя серьёзный.

— Вот, — сказал он, тыча пальцем в пасьянс из телефонов. — Это артефакты из твоего мира. Я хочу знать о них больше, чем ты рассказала при учениках.

Вот тут он, честно говоря, меня уел. Сходу. Подозреваю, он не отобрал моего «китайца» только потому, что у него в запасе были эти. Что ж, рассказать страшную байку про жуткие тайны «технологии», мне, сирой и убогой, недоступные? Или наплести сто бочек арестантов? Думай, голова, а то придётся тобой об стенку колотиться. Ох, и звону будет!

— Могу ли я осмотреть их, учитель? — я решила выиграть немного времени для выбора.

— Осматривай, — кивнул он. — Да, я хотел спросить… Если у меня будет такой артефакт, ты сможешь говорить со мной на расстоянии через свой?

— Нет, учитель, — если можно сказать правду — скажу правду. — Они не могут работать на дальнюю связь без целой сети других артефактов, которые в нашем мире располагают на высоких башнях.

— Логично, — согласился маг. — Что-то наподобие я и ожидал… Ну, что скажешь об этих вещицах?

— Шесть из восьми — дешёвка, — покривилась я, отгребая в сторону совсем уж устаревшие модели. — Простенькие говорилки, здесь они совершенно бесполезны. Вот эти два я бы проверила.

— Проверяй.

Первый — сенсорная «Нокиа» — включился сразу. Порадовал меня итальянским языком интерфейса и засигналил о низком заряде батареи.

— Электричество кончается, — с сожалением проговорила я, отключая неплохой аппарат.

— Что кончается?

— Ну… это вроде силы для артефакта, только не для магического, а для…

— …технологического, понял. Пополнить запас силы сможешь?

— Увы. Здесь нужен другой артефакт и сеть электрических линий. Здесь нет ни того, ни другого.

— Что скажешь о втором?

Второй телефон, признанный мной годным, оказался «Самсунгом» из серии Galaxy S — ох, и развернулись же корейцы с этими «Галактиками» разных модификаций, аж в глазах рябит! Гнездо такое же, как и у моего. Интерфейс на русском языке. Заряд восемьдесят два процента. Что ж, если я не хочу лишиться своего монстрофона, придётся заряжать ему эту штучку. Пускай играется. Правда, нужно не только научить его пользоваться, но и предупредить, что слишком быстрая разрядка артефакта или перегрев могут привести к его самоуничтожению. Это не шутки, батареи иногда взрываются. А кстати, не попробовать ли мне поторговаться или кое-что выяснить? Главное — нести пургу с самым умным видом. Чем я хуже Ульсы?

— Этот вполне пригоден, — заключила я, вертя «Самсунг» в руках. Солнце, заглянувшее в узкое окошко, радостным бликом отразилось на зеркально-гладкой защитной плёнке, покрывавшей экран. — И, пожалуй, моих знаний хватит, чтобы наполнять его электричеством. Но это будет отнимать время, которое я могла бы потратить на постижение благородной магической науки, учитель.

— Хорошо, я не буду пользоваться артефактом слишком часто. Научи, что нужно делать, чтобы его пробудить, как им управлять и как погружать в сон. А я подумаю, чем компенсировать твоё время и усилия. Скажем… заклинания, которых на уроках точно не будет. Идёт?

— Я подумаю, учитель. Предложение заманчивое.

— Думай быстрее. Сколько времени потребуется на наполнение артефакта силой?

— Одна ночь.

— Сколько времени он проработает на этом запасе?

— Смотря, как вы будете его использовать, учитель. Но приготовьтесь к тому, что обучение будет не менее сложным, чем уроки магии. А может быть, и более. Будет трудно.

— Трудно! — фыркнул Ульса. Ага. Верное средство, кажется, сработало. — Разве то, что вы учите — это сложная магия? Пхе! Если бы на твоё несчастье у тебя обнаружился сильный Дар, ты бы просто не выдержала курса высшей магической школы, женщина! Ни головы этих малолетних разбойников, ни твоя голова не смогли бы вместить и десятой доли того объёма заклинаний, которые изучали мы! И ты пугаешь меня сложностью вашей технологии? Хе-хе! Плохо же ты знаешь своего учителя, Первая!

Такой умный, а такой дурак, да-а-а? На слабо повёлся, как мальчишка. Точнее, как мужчина, чьим самым большим достоинством является гордыня. Теперь я знаю ответ на свой вопрос: магическая школа отличается от ведьмачьей только количеством изучаемого материала. Если, конечно, маг не наврал.

— Итак, — начала я, присев на краешек стола, — для пробуждения артефакта вот здесь есть такой бугорок, он называется «кнопка». Если нажать её и не отпускать пять или шесть ударов сердца…

Даже не знала, что так приятно, когда тебя считают недалёкой «ботанкой» с большим жизненным опытом. И пусть. Пусть Ульса думает, что я «сдала» часть тайн своего мира по недостатку ума. Теперь он начнёт меня «доить». А я похлопаю глазами, пущу слезу и поведаю Самую Страшную Тайну: мол, я знаю, что я ничего не знаю. О Сократе здесь наверняка не слышали, можно немного обокрасть уважаемого философа древности. От него не убудет, а мне польза.

Неприятность номер два подала о себе знать у дверей моей комнаты. Вот засранцы. Двоечники несчастные. Забыли, что магию холода можно почуять… нет, не пяткой, и не задницей. Носом. Когда в коридоре, полном запахов плохо проветриваемого человеческого жилья, вдруг начинает тянуть свежестью январского морозца, значит, где-то поблизости узор заклинания холода. Скорее всего, амулетик спрятан где-то в районе двери и настроен на её открывание. А это означает, что…

Делаю вид, будто собираюсь прикоснуться к дверной скобе. Потом — два быстрых шага дальше по коридору, аккурат к «апартаментам» Барра. Дощатая дверь подозрительно стукнула. Нет, ну действительно — засранцы.

Они не успели задвинуть засов, а вот я успела как следует пнуть дверь. Двое. Барр и Кутис. Брызнули по углам, отчаянно вереща.

— Ты! — с лицом плакатного красноармейца я ткнула в сторону Кутиса, мгновенно определив в нём виновника. Барр — подхалим, он будет делать только то, что угодно лидеру, но у самого на подлости умишка не хватает. — Сейчас пойдёшь и снимешь амулет с моей двери. Понял?

— А чего я? — сообразив, что бить его пока не собираются, Кутис осмелел. Я бы сказала иначе: охамел.

— Потому что это твой амулет, — я выделила слово «твой».

— Никуда я не пойду! И вообще, я учителю пожалуюсь! — мерзавчик попытался на меня «наехать». Увы. На меня, бывало, «наезжали» типы покруче него, он этого не учёл.

— Какое совпадение! — обрадовалась я. — Я тоже собралась пожаловаться учителю. Интересно, кому из нас он поверит?

Кутис, видимо, прекрасно знал, кому поверит маг, и обиженно засопел.

— Не знаю я ни про какой амулет! Вон, Барра спроси, может это его.

— Нет, парень. Это твоя цацка. Ты прокололся, когда с самого начала не спросил, какой такой амулет. Теперь поздно отпираться, иди и снимай его. Быстро! Не то пошлю сейчас слугу за учителем, он твоему папаше такое письмо сочинит — мало не покажется.

Змеёныш засопел ещё более обиженно. Надо же, няшку поймали на нехорошем, ай-яй-яй.

— Я не знаю, как деактивировать амулет, — и такая в его голосе смесь обиды и злости, что рука сама тянется к ремню.

— Парень, — весьма обидно хмыкнула я. — Это уже твои проблемы, как ты будешь его снимать и деактивировать. Но сделаешь ты это сам, без помощи слуги, понял?

Всё он прекрасно понял. И злобу, как положено, затаил. Снимал свой амулет ручкой метлы, которая мгновенно заиндевела от сработавшего заклинания. Получив законную затрещину, негодяйчик убрался в свою комнату. Вот зуб даю, стоит мне закрыться у себя — помчится к Ульсе с жалобами. Увы, придётся его опередить. Хорошо быть честным человеком, ненавидящим доносы. Хорошо, но очень непрактично в этом мире. Даже презирая себя, я должна это сделать.

Неприятность номер три ждала меня в комнате.

Нет, ничего страшного. Попросту Ирочка сидела на колченогом табурете, согнувшись в три погибели, и созерцала обстановку с видом мученицы. М-да. Я-то, начитавшись в своё время про викторианскую эпоху, предусмотрела кое-какие мелочи, а вот Ирочка, кажется, со всеми нашими приключениями забыла, в каком мире находится. Да хоть бы и в параллельном, человеческую биологию даже маги ещё не перекроили.

— Анальгин в аптечке, — я ответила на её взгляд, полный молчаливого страдания. — Всё остальное — вон в том сундуке, я в полотняный мешочек упаковала.

Ира всё так же молча вытащила из сундука плотно набитый мешочек и поплелась в каморку. Несколько минут оттуда слышалось тихое шуршание. Потом Ирочка, несколько приободрившись, высунулась обратно. Лицо красное, губы кусает. Что это? Неужели ей стыдно?

— Я… ты прости, я стеснялась тебе сказать, — она бросила в старое ведро, работавшее мусорным, какой-то комок. — У меня, вот, была в сумочке одна штука, так я утром её использовала. Думала — всё, завтра пипец… Слушай, Стана, а чего там такое ты завернула?

— Траву, — ответила я, раскладывая свой тощий матрац по лавке, на которой днём положено сидеть, а ночью лежать. — Хорошо просушенную. В чистые тряпочки. Старинный способ, говорят, чуть ли не Клеопатра пользовалась. Тут, уж прости, супермаркета нет, будем выкручиваться подручными материалами.

— Тут вообще столько всего нет, что повеситься хочется, — со слезой в голосе проговорила Ира. — Я в зеркало смотрелась. Корни волос уже отросли, краситься пора, а нечем. Лак на ногтях облупился, смотреть страшно. Пришлось твоими ножницами попользоваться, обкорнать под корень. Ни теней, ни помады, и вообще… Я уродина, да?

— Кто тебе такую глупость ляпнул? — тоже ожидаемо: в восемнадцать и я считала себя малолетней уродиной, если глаза и губы не накрашены, а на лице нет четверти килограмма пудры. Забавно смотреть на это с высоты своих сорока лет, когда слово «пудра» давно и прочно забыто, а одна туба неяркой помады служит мне верой и правдой уже третий год. После тридцати наконец начинаешь ценить то, что дано природой.

— Да так, — Ира дёрнула плечиком.

Всё ясно. Или она не котируется среди парней своей тусовки, или её уже бросали. Причём скорее, второе. Таракан Комплексус загнобил своих собратьев и торжествует. И что прикажете с ним делать?

— Плюнь и забудь, — посоветовала я. — Особенно забудь про косметику. Тут знаешь, чем пудрятся? Свинцовыми белилами.

— Свинцовыми? — у Ирочки округлились глаза. — Они чего, с ума посходили?

— Нет, просто не знают про их токсичность. Губы кармином красят, щёки им же пачкают. А глаза сурьмой подводят — тоже не фонтан, между прочим. И вообще, — я решила окончательно добить рыжую, дабы отвратить от соблазна ныть насчёт косметики. — Знаешь, что тут дамы делают, чтобы косы блестели? Гусиным жиром мажут.

— Фу-у-у! — судя по гримасе, Ирочку чуть не стошнило. — Оно ж воняет! Не, нафиг такую кухню.

— Вонь цветочной водой забивают.

— Тем более… Э… Стана, а есть ещё чего почитать?

Ого! Кажется, мы подсели на «мыслительную» литературу — ту, где нужно думать, читая, а не бездумно поглощать. Что ж, тяга к работе мысли похвальна. Сбросила ей с десяток книг и предупредила, что теперь придётся заряжать ещё и «Самсунг», прихваченный магом… Ирочка, представив себе феерическую картину — фэнтезийный колдун с крутой мабилой — расхихикалась так, что пришлось её спроваживать. Проснулись братцы-тараканы Мухаха с Бугагой. Но я была категорична: мол, тебе книг нагрузили — иди и читай.

Мне тоже было чем загрузить голову, и размышлять я предпочитала в одиночестве.

Итак, что мы имеем на сегодня?

А на сегодня мы имеем: а) управского мага, который думает, что нашёл ключик к моей персоне и заставил раскрыть тайны иномировой «технологии»; б) свору из троих мелких засранцев, имеющих магический Дар, но не умеющих пользоваться ни мозгами, ни совестью; в) постепенно пополняющийся словарный запас магического языка программирования; г) невозможность дальше экспериментировать с заклинаниями из опасения попасть в поле зрения местного варианта следящих за «магосетью» ботов. В том, что такие боты существуют, я уверена не была, но если есть сеть и есть запреты, то по логике должны быть и средства слежения на предмет использования незаконной магии. И хорошо, если такие средства вооружены «чёрным списком» уголовно наказуемых заклинаний! Тогда можно тихо экспериментировать с безобидными формулами и не бояться наездов. Может статься, что обстоит дело как раз наоборот: «белый список» и принцип «что не разрешено, то запрещено»… Но я же в школе! Будет очень странно, если учитель не снабдит нас инструкциями на сей счёт. Когда? Понятия не имею. Но рано или поздно он должен это сделать, если не хочет заранее позаботиться об избавлении от неугодных учеников.

Кутис, кстати, был бит розгами за несанкционированное использование потенциально опасной магии в доме учителя. Понятно, что после этого он не воспылал ко мне братской любовью, но пока притих. Срывал зло на слуге. Мальчишка-раб после того живодёрского урока и так сник. Огонёк живой души, тихо светившийся в его глазах даже из-под налёта рабской беспомощности, угас. Он выполнял приказания малолетнего господина, как автомат. А теперь… Теперь мальчик мёртв. Я как-то встретилась с ним взглядом, и сразу вспомнила тех крестьян, отца и сына, которых вели на казнь за нападение на солдат. Он угасал на глазах, а я ничего не могла с этим поделать: чужая собственность, законы, мать их… Кутис измывался над ним за закрытыми дверями. Наутро слуга показывался в коридоре — ещё более поникшим, и низко спускал рукава, чтобы скрыть синяки, порезы и ожоги. Бездумно делал, что велено, и так же бездумно возвращался.

Живой мертвец. Страшное зрелище. Куда страшнее тех силиконовых зомбаков, которые стройными рядами шагают по экранам нашего мира.

Тем временем отзеленело лето, отшелестела жёлтым осень, и пришло время зимней белизны.

Всю осень я старалась, если позволяла погода, хотя бы раз в три дня выезжать на велосипеде за город, просто покататься. Велосипедистка в средневековой глуши — зрелище не менее феерическое, чем маг с мобилкой. Марка Твена на нас обоих нет, он бы приложил словцом, мало бы не показалось. На меня глазели, тыкали пальцами, хихикали, но, завидев неснимаемый медный медальон, старались убраться подальше. Репутация тут у колдунов существенно ниже плинтуса. Но зимой пришлось поставить велик на прикол. Точнее, в сарай, предварительно зафиксировав велозамком у столба. А то есть тут товарищи с ручками, охочими до порчи чужого добра. Их, правда, по малолетству на склад не пускают, но мало ли. Помнится, в одиннадцать лет для меня тоже не существовало закрытых дверей. Любопытство ребёнка — страшная сила… Чистый, свежий, белый снежный покров радовал глаз, но холод, пробиравший до косточек, совсем не радовал бренное тело. На складе — не знаю, к сожалению или к счастью — зимних вещей из нашего мира не нашлось. Пришлось выпрашивать у учителя во временное пользование местные тулупчики, шапки и сапоги. На двоих, естественно. Но в помещении с отоплением дело обстояло особенно кисло. Только и тепла, что возле крошечной печки, а из окна задувает морозный ветерок. Приходится занавешивать проём плотной рогожей и жечь масляную плошку. Зрение так посадить — раз плюнуть. Да и зарядное теперь просто так за окно не вывесишь, низкие температуры плохо влияют на аккумуляторы. Отчасти спасало то, что Ульса уже вдоволь наигрался со своим трофеем и неделями держал его выключенным в резной шкатулке.

Мне тоже работы хватало. По весне, как сказал маг, у нас будет экзамен на профпригодность. В смысле, кто сдаст, тому серебушку на шею и пошёл вон в новообретённые владения. А то многовато что-то выморочных деревенек развелось. Не хватает даже ведьмаков, приходится либо укрупнять существующие имения, либо испомещивать едва выучившихся недорослей. Или точно таких же поверхностно обученных попаданцев. И ещё неизвестно, что хуже для имения. Живущим там людям, честно говоря, всё равно, какой силы колдун будет ими править. Для управления требуется не столько магия, сколько человеческие качества, а «облико морале» окрестных ведьмаков и ведьм оставлял желать лучшего. Довелось полюбоваться на почтенных родителей моих соучеников. После знакомства с ними срочно захотелось домой.

Домой…

Тоска по утраченному миру, по любимому человеку грызла меня изо дня в день. Просто я старалась делать вид, что на самом деле не так больно. Дошло даже до слуховых галлюцинаций: временами мне начинал слышаться голос мужа. Иной раз я просыпалась от явственного прикосновения его рук. И потом лежала, уставившись в низкий потолок и до хруста стискивая зубы, чтобы не заплакать.

С их колокольни сломанные судьбы нескольких сотен человек — ничто. Но меня моя судьбинушка всё ещё волнует. С чего бы это, а?

Зато я теперь точно знала, зачем миру магии понадобились потенциальные колдуны из других Земель. Ульса, угостившись от щедрот родительского собрания — кстати, дружно и, пожалуй, справедливо заклеймившего меня «приблудой» — разоткровенничался по пьяни. Не знаю, помнит ли он хоть что-нибудь из того, что нёс? Мне пришлось вызывать слуг, чтобы отвели почтенного учителя в его апартаменты, но несколько брошенных им фразочек по поводу попаданцев…

Мы — инъекция. Попытка внести «свежую кровь». И ещё кое-что, совсем неприятное. Берущее начало в истории этого мира.

Помните ту историю с появлением магии? Мне и раньше она казалась какой-то мутной. Раскрылся портал, пришли князь и княгиня с дружиной, принесли артефакт… Пока ничего странного не замечаете? При них, князе с княгиней, был мощный артефакт, были воины, но не было свиты из магов. Здесь уже отобрали себе помощников, из местных. Тогда, если верить летописям, маги были куда круче нынешних, а слабые ведьмаки вроде меня сапоги им чистили, не помышляя о землевладении. Но артефакт требовал жертв… Это в летописях так написано, но любому мало-мальски знакомому с компьютером человеку понятно — если на мониторе светятся огненные словеса: «Хочу кровищи!» — то это не родилось в недрах процессора само по себе, а какому-то шутничку пора шею намылить. Проблема в том, что аборигены понятия не имеют о принципах работы компьютера. Артефакт потребовал жертв — и люди начали приносить ему жертвы. Вернее, так: совершали жертвоприношения маги. И, кстати, наилучшей жертвой считался именно колдун. Но вполне сгодится и просто одарённый каким-нибудь талантом человек. Скажем, певец, художник, рассказчик, резчик по дереву или кузнец. Потому здесь боятся украшать свои дома, петь, танцевать… Здесь вообще всего боятся.

Кстати, видела я портреты работы местных лицензированных художников. Миниатюры из книг времён крестовых походов — шедевры по сравнению с ними. Что вы хотели? Нормальный результат тысяч лет искусственного отрицательного отбора.

О самом ритуале, кстати — ни словечка. Но если человек входит в храм и исчезает, вывод может быть только один. Нет, может, я ошибаюсь, и этих людей в подвале прячут, но назад они не возвращаются.

Среди пьяной похвальбы Ульсы была весьма занятная тирада: «Вот ты злобишься на Второго ученика… хе-хе… Да, он скотина и сын скотины, он позорит наше сословие, но даже этот ублюдок может быть полезен… Поняла, Первая? Когда-нибудь ты — хе-хе — будешь благодарить судьбу за то, что Второй оказался рядом… Поняла, дурочка?.. Вижу, не поняла. И не надо. Когда будет надо — тогда и поймёшь…»

Ошибаетесь, учитель. Я вас прекрасно поняла.

Ключ к пониманию дал всё тот же Ульса. Его невнятное бормотание насчёт «Не хватало ещё нам передраться из-за… и вообще… если это способно помочь…» натолкнуло на одну мысль. Может, и неверную, но логичную. Мы, иномиряне — попытка нынешних магов откупиться от «бога», который «жаждет». А заодно — попытка уберечь своё сословие от неизбежной паучьей грызни. Война всех против всех — самое то, чтобы окончательно угробить этот мир. Маги пытаются отсрочить это любыми способами. Князь разделяет их опасения, и время от времени обращается к артефакту, чтобы создать порталы в соседние миры. Иномирян тщательно сортируют при обнаружении. Неодарённых сразу в ошейники и на тяжёлые работы, одарённых обучают… «Мало среди вас хороших ведьмаков, — пьяно сокрушался Ульса. — Магов так вообще, считай, нет. Один… или двое… Неважно. Но вы — хе-хе — интересные!» Да. Интересные. Можем, например, рассказать о своих мирах. А правящая чета уже станет решать, какой из этих миров лучше подходит для будущего бегства.

История повторится. Но местные маги сделали выводы, и не желают быть скормленными артефакту заради пробивания портала для князя с княгиней и их гвардии. «Глупцы… — бормотал Ульса, когда его тащили под белы ручки двое сильных слуг. — Все они — дурачьё… Как бы ни пыжились, всё равно… А, что там! Пейте вино! Пейте и веселитесь, недолго уже…» Да, учитель. Вы не ослеплены стремлением выжить, во что бы то ни стало. В отличие от большинства ваших коллег, вы понимаете, что ни одному магу не пережить тот «апокалиптец», который приближается с неумолимостью тропического урагана. Я уже молчу о ведьмаках, мы пойдём в расход первыми. Но вы, понимая близость и неизбежность конца, продолжаете жить, как ни в чём не бывало — наставлять учеников, колдовать над снадобьями травника, собирать подати, и так далее. Не всякому мерзавцу такое по плечу.

Протрезвев, почтенный маг немедленно спровадил папаш с мамашами из города и продолжил читать курс прикладной магии. Дальше по программе был раздел, посвящённый защитным заклинаниям. Всё верно, если учесть характер среднестатистического ведьмака. Мы дней десять изучали и практиковали заклинание щита — довольно сложная штука, надо сказать. Чтобы прикрыться от летящего предмета, как правило, острого или тяжёлого, нужно было успеть либо выпалить длинную абракадабру и не ошибиться, либо заранее активировать «упакованное» в амулете заклинание. Желательно, в золотом или серебряном. Что ж, золото у меня есть. Обручальное кольцо. Мой муж, наверное, был бы рад узнать, что оно теперь способно защитить меня от какой-нибудь неприятной неожиданности. Ирочкино серебряное колечко я, конечно же, сразу обработала, теперь сможет смелее выходить во двор. Днём мы делились на две команды, одна швыряет камни, другая ставит щиты. Ульса не ставил отметки, попросту фиксировал количество точных попаданий. Ученик, отхвативший больше всего синяков и ссадин, получал почётное прозвище «сегодняшнего дурня» и был обязан до вечера безропотно сносить издёвки остальных. Мне тоже после урока приходилось бегать к травнику за настойкой, сводящей синяки, но «дурой дня», слава богу, пока быть не довелось. В издевательствах участия не принимала: противно это. Но вчерашний «дурень», как правило, на следующий день был зол и отменно старателен. А какую изобретательность проявлял, когда шпынял нового «дурака»! Такая вот педагогика, мать-перемать…

Ирочка радовала, на глазах превращаясь из инфантильного недоросля в нормальную девушку. Увы, с техникой она как не дружила, так и до сих пор не дружит; при любом сбое своего телефона, превращённого в читалку, с горестным воплем бросается ко мне: «Стана, чего это он? Я же ничего такого не сделала!» Но в том, что касается житейской мудрости, она уже давно обогнала своих сверстников. Что из нашего мира, что местных. По поводу её ручных таракашек… Первым сдох самый слабенький — Понтяра. Она и раньше не особенно «гнула пальцы веером», а теперь не то, чтобы записная скромница, но научилась слышать не только себя любимую. За ним последовал Обидка. Ира перестала винить окружающих во всех своих проблемах. Совсем по-другому посмотрела на разрыв с парнем, имевший место ещё там, дома. Пришла к выводу, что слегка перестаралась, корча из себя дуру — мама же говорила, что на дурочках охотно женятся, вот дочка и послушалась. Что переиграла, это уже не мамина вина, меру надо было знать… Остальные таракашки вели себя тихо, без повода не высовывались и проблем не создавали. А я нарушила местный закон, обучая Иру тутошнему языку. О том, разумеется, никто не знает. Если иноплеменник не маг, то он раб, а рабу, мол, достаточно знать основные команды, чтобы выполнять свою работу. Зато при Ирочке могут выбалтывать интересные подробности, думая, что она — всего лишь тупая рабыня-иномирянка.

Один из вечеров я посвятила разбору заклинания щита. Долго не могла понять, что означают до сих пор не встречавшиеся мне команды, с которых начиналось заклинание и из которых на три четверти состояло. Пошла в библиотеку, спалила целую свечку, пока листала здоровенный фолиант. Потом с больной головой и слипающимися глазами вернулась к себе. Легла — было уже за полночь — и буквально провалилась в сон без сновидений. Но незадолго до рассвета меня как пружиной подбросило.

Комментарии! Как я могла забыть, что ни один уважающий себя программист, работающий в команде, не оставит написанный им контроллер или более-менее значащий цикл без комментария!

Язык, на котором составлены заклинания, здесь никому не известен. Разве что князю и княгине, ведь это наверняка язык их родного мира. Для аборигенов слова заклинаний лишены смысла, они видят результат и думают, что всё дело в особых звуковых вибрациях. Заклинания даже полагается декламировать с определёнными интонациями. Потому отделить «мусор» и комментарии от работающего кода они не могут. А я могу? Может быть. Если очень этого захочу.

Из всех звукосочетаний, которые меня интересовали, в книге по магии я вычитала только два слова. Они встречались кое в каких заклинаниях вроде волшбы на прочность. Вычеркнув один за другим «мусорные» слоги, я сосредоточилась и вполголоса произнесла серьёзно урезанное заклинание…

Табурет, отброшенный щитом, с жалобным скрипом проскрежетал по полу и врезался в стену.

Есть!

Та-ак. Давай, голова, думай, что это за два слова. Какие действия они производят в данном заклинании.

Ведьмаки — маги слабенькие. Значит, для создания щита пользуются заёмной силой, той самой, которую артефакт источает непосредственно в пространство. Если Дар ведьмака увеличивается или уменьшается по мере того, развивают его или забили болт, то сила артефакта, что вполне логично, прибывает с приближением к оному. Заурядный ведьмачонок в столице поставит непробиваемый щит, как чихнёт, а на окраинах княжества даже крутой волостной маг будет пыхтеть, сочиняя то же самое плетение. Получается вот что: ведьмак даёт команду, вкладывая «переработанную» своим Даром силу, а созданное им разовое плетение наполняется силой извне… А что если поступить как с тем «подхватом»? Заключить команду внешней подпитки в цикл с прерыванием по паролю?

Боюсь, фигня получится. Или придётся прервать цикл как можно быстрее. Нельзя мне засвечивать свои опыты настолько явно.

Но ведь гложет же изнутри. Прямо-таки грызёт то самое любопытство, которое кошку сгубило…

…Щит пришлось убирать на пятой секунде. В самом деле, незачем светиться. Если до сих пор здесь не известны маги-программисты, это не значит, что до меня таких догадливых тут не было. Тянут людей из нашего мира — значит, и программеров наверняка натянули. Либо люди прятали своё открытие от мировой общественности, либо попались и были принесены в жертву. Ибо нефиг всяким зайдам умничать.

А затем… Затем я легла и заснула так крепко, что чуть не проспала завтрак. Ломоть хлеба, половина круга жёсткой, как подмётка, колбасы и луковица — на двоих. Плюс кружка горячего травяного настоя, заменявшего здесь чай.

— Завтрак в постель, — ехидничала Ира, нарезая хлеб и колбасу кухонным ножом эпических размеров. — На такой диете желудок посадить — легко и просто. Тут что, не додумались какой-нибудь магический холодильник забабахать?

— Наверное, не догадались. — Ноги пришлось сразу сунуть в сапоги — сквознячки по комнате гуляли жестокие. — Вообще-то в доме есть ледник.

— Какой ещё ледник?

— Погреб со льдом. Но, как ты понимаешь, это господская привилегия — кушать подмороженные фрукты-овощи… А-а-а-а… — я зевнула, потягиваясь. — Нам с тобой сие не светит.

— Рожей не вышли?

— Вроде того… Ну, приятного аппетита.

И мы заработали челюстями. Пожалуй, самая приятная работа в нашей ситуации.

Убогий завтрак был уничтожен за считанные минуты. Дальше по программе у нас числились уборка и прогулка по площади: до начала урока оставалось не меньше полутора часов, а зимнее солнышко светило так радостно, что грех было сидеть в четырёх стенах. Прибравшись, мы оделись потеплее, высунулись во двор… и тут же напоролись на мага, важно отдававшего распоряжения сновавшим вокруг него слугам. Ворота каретного сарая со скрипом распахнулись. Двое парней с тупыми лицами меланхолично расталкивали створки. Третий — пожилой — выводил из конюшни упряжную лошадь.

— А, — маг оживился, увидев наши удивлённые физиономии, выглядывавшие из-под поношенных лисьих шапок. — Очень хорошо, Первая, что ты сама спустилась. Передай лодырям: урока сегодня не будет. То-то они обрадуются… Да, на случай, если они обрадуются слишком уж явно, добавь — я предоставил их время в твоё полное распоряжение.

— Но они наверняка не станут меня слушать, учитель, — поморщилась я. Педагогика — не моё призвание, а в этом случае вообще настроение испортилось бесповоротно.

— Куда они денутся — хе-хе, — захихикал Ульса. — Моё распоряжение, отданное в этом доме, действует не хуже хорошего заклинания. Пожалуй, урок всё-таки будет, но несколько иной… Эй, ты! Запрягай скорее! Меня ждут!

Так. Его ждут. Ему готовят всё ту же таратайку, только переставленную на полозья — снега накануне выпало прилично. Когда Ульса поправлял полы своей шикарной шубы, я успела углядеть заткнутый за пояс жезл с навершием из серебра и бледного рубина… Что ж, два с двумя я складывать ещё не разучилась. Рейд по ближайшему лесу за иномирянами. И кто там ждёт господина учителя, тоже вопрос лишний. Помнится, в прошлый раз поход возглавлял волостной маг Гидемис собственной персоной, а начальники действительно ждать не любят.

— Хорошо, учитель, — я изобразила недобрую усмешечку, показавшую магу, насколько я рада проявленному им доверию. — Сейчас пойду, огорчу мерзавчиков.

В ответ мне достался одобрительный взгляд Ульсы. Подобные «тёплые» отношения среди ведьмаков и магов — норма. А таракан Подлянка — второе любимое домашнее животное после пресловутой жабы. Если учитель ждёт от меня проявления столь «нежных» чувств по отношению к собратьям по Дару, почему я должна огорчать достойного…мага? Он увидит именно то, что хочет увидеть.

Мерзавчики, кстати, поняли меня правильно. Никакого хождения на головах теперь не предвидится. Уныние, большими буквами написанное на их рожицах, при иных обстоятельствах выглядело бы забавным. Но это — будущие ведьмаки. А негодяи они уже в настоящем. Ульса очень хорошо знает своё дело. Теоретически любой ведьмак, развив свой Дар в достаточной степени, мог бы попытаться подсидеть управского мага и получить золотой медальон. Практически этому самому «любому ведьмаку» понадобились бы поддержка соседей и «большая волосатая лапа» в волости, чтобы провернуть такую операцию. Потому управские маги умело стравливали подвластных им ведьмаков, и начиналось это ещё в таких вот школах. Вся метода учебного процесса была заточена на две вещи: на усвоение материала учениками и на недопущение каких-либо дружеских отношений между ними. Если они покидали дом учителя смертельными врагами, маг довольно потирал руки. И раз никаких иных перспектив нет, то и дорожить ровными отношениями с будущими соседями не стоит. Всё равно будет грызня за межу, за сведенных лошадок или коровёнок, или прочая добрососедская нервотрёпка, хорошо известная мне по истории нашего средневековья. Так что загрузила я гадёнышей под завязку и выше. Кутис пытался растопырить пальцы веером, заявив, что будет подчиняться только учителю, а не какой-то приблуде. Мне даже вразумлять строптивца не пришлось: его медный ученический медальон вдруг вспыхнул знакомым зеленоватым ореолом, а мальчишка схватился за живот и, вереща, упал на скамью.

— Так-то лучше, — я не подала и виду, что зрелище мне, во-первых, незнакомо, а во-вторых, неприятно. Вот что имел в виду Ульса, говоря о своих распоряжениях в этом доме, оказывается. — Вы, засранцы, будете делать всё, что я вам велю, потому что таков приказ учителя. Ясно?.. Вижу, что ясно. Итак, сейчас вы будете повторять запирающее заклинание. У вас на столах ларцы…

Ученички возились с упомянутыми ларцами, а я получила ещё несколько свободных минут на раздумья. Но подумать мне не дали: в зал, служивший учебным классом, влетела Ирочка. Запыхавшаяся и, насколько я вижу, перепуганная.

— Там… там… пацан повесился! — выпалила она сходу, тыча пальцем в потолок. — Слуга который! Наверху, там!

Ученики не понимали по-русски, но поняли, что что-то произошло. Выскочили за мной следом. Я мигом взлетела по каменным ступенькам. Проскочила коридор и остановилась у открытой двери комнаты Кутиса.

— Я из кухни шла, — Ирочка бежала следом и поясняла. — Смотрю — дверь настежь. А он… там… висит… Ой!.. — она остановилась и нервно всхлипнула.

Да. Он там. Висит.

Последний выход для тех, у кого не осталось выхода.

— Как он посмел! — взъярился Кутис. — Он мой!

— Позови слуг, — велела я Фольку — единственному из троицы мерзавчиков, кто проявлял некое подобие уважения ко мне, как старшей по возрасту. — Пусть приберут в комнате и приготовят всё для погребения… А с тобой, сучонок, — это уже Кутису, — будет отдельный разговор.

— Он нарушил мой приказ! — змеёныш стиснул кулаки и посмотрел на меня с вызовом. — Его нельзя хоронить! Раб, который нарушил приказ господина, должен висеть на крюке, на площади!

— Ты не приказывал ему не вешаться, — проговорила я, с трудом удерживаясь от желания выкинуть малолетнюю сволочь в ближайшее окно.

— Я запрещаю его хоронить!

— Ты не имеешь права приказывать мне, — ещё чуть-чуть, и тут произойдёт убийство. Неужели он этого не понял? Ведьмаки вообще-то люди с хорошо развитым «пяточным чувством», даже такие недоросли. Инстинкт самосохранения должен работать. А здесь явный отказ. — И клянусь своим Даром, если ты вякнешь ещё хоть слово об этом, я спущу тебя с лестницы. Барр, ты это тоже слышал. Если твой дружок запамятует, напомни.

Вы должны представлять, с каким чувством я велела соученикам спуститься в зал и продолжила урок. Перед глазами всё время возникал образ повесившегося мальчишки, лицо которого было обезображено запущенным, сочащимся сукровицей ожогом. То-то я гадала, с чего это Кутис последние дни был такой весёлый и задиристый, а его слуга ходил совсем никакой, с замотанной тряпкой головой… Как там сказал Ульса? «Позорит наше сословие». Кем нужно быть, чтобы опозорить сословие негодяев?

Впрочем, с вендеттой стоит погодить. Ульса говорил ещё что-то по поводу полезности даже таких отморозков, как Кутис. Быть может, их приносят в жертву? Что ж, не могу судить, стоит ли желать такой участи даже злейшему врагу. Но одно могу утверждать со стопроцентной вероятностью: учитель уже приговорил одного из нас. Угадайте, кого именно. А я… Лично я должна сделать всё возможное, чтобы он не переменил решения до того, как мы получим серебряные медальоны.

Страшная штука — выживание. Но пока оно не потребовало от меня отказа от совести и права называться человеком, буду притворяться.

Лягушки в болоте не тонут.