ГЛАВА 7
Коннор нетерпеливыми шагами двигался по тоннелю к главной пещере. По мере приближения воздух становился все более влажным из-за огромной массы воды, находившейся сразу же за скальным порогом. Этот мшистый, заплесневелый запах заставил его с новой силой испытать тоску по своей совсем недавней жизни на поверхности. Жизни, в которой всегда было полно женщин и пива и уж конечно не обходилось без славной драки.
А для входа и выхода существовала дверь. Красота, да и только.
О необходимости нырять в ледяную воду озера даже думать не хотелось. При выныривании на поверхность легкие сковывало таким жутким холодом, что это походило на мучительную пытку. В отличие от всех прочих водоемов Сумерек, температуру воды в озере нельзя было изменить силой мысли. Ни воображение, ни желание, ни надежда вне зависимости от интенсивности не могли на нее повлиять.
Поэтому он просто отсалютовал своим воинам, проверил надежность крепления меча в ножнах за спиной и решительно нырнул.
Спустя несколько мгновений, показавшихся ему бесконечными, Коннор, промерзший и задыхающийся, пробираемый неистовой дрожью, выбрался на песчаный берег. Наваждение, похожее на дежавю, так дезориентировало его, что лишь тогда, когда он был атакован и сбит с ног жилистым, малорослым по сравнению с ним противником, он понял, что находится здесь не один. Издав яростный рев, от которого по поверхности воды побежала рябь, и сбросив сковывавшее его напряжение, Коннор извернулся, сцепился с нападавшим и покатился вместе с ним по песку. Оба с плеском плюхнулись в ледяную воду, где Коннор схватил нападавшего за шиворот и потащил на берег.
— Подожди! — крикнул Шерон.
Коннор вытащил из висевших на спине ножен меч.
— Мы с тобой уже проходили через это, старик, — прорычал он.
— Но не закончили беседу.
— Тогда говори, пока я не потерял остатки терпения.
Старейший откинул насквозь промокший капюшон.
— Ты помнишь, что я говорил тебе о потоках, установленных нами в храме?
— Да.
— И что единственным местом в Сумерках, защищенным от Кошмаров, является пещера, куда ты собрал своих воинов?
— Да.
— Так вот, Брюс, Кошмары, проникая в храмовые потоки, сливаются со Стражами, образуя единое существо.
Коннор выругался и крепче перехватил меч. На лбу его выступили капельки пота.
— А могут они перемещаться самостоятельно? А люди — теперь им грозит опасность? Что же получается — мы сами довели дело до того, что Кошмары угрожают не только их снам, но и самому их миру?
— Насколько известно, до этого пока дело не дошло. В отличие от потоков в пещере, храмовые открываются лишь ненадолго, настолько, сколько требуется для прыжка. А потом снова закрываются.
— Как удалось выяснить, что происходит?
— Благодаря краткосрочным отправкам Стражей туда и обратно.
Коннор принялся мерить берег шагами.
— Через какое-то время выяснилось, — продолжал Шерон, — что с некоторыми Стражами не все в порядке. Прежде всего было установлено, что это связано с местом отправки.
— Вне пещеры.
— Именно. Они начали изменяться. Физически. Эмоционально. Ментально. У них появлялось желание сеять вокруг себя горе и страх. Они становились все более жестокими, склонными к насилию. Их глаза начинали терять цвет. И они прекращали есть.
— Ох, ни хрена себе…
— Тут-то мы и поняли, что происходит. Кошмары, поселяясь в Стражах, брали над ними верх, принуждая к актам жестокого насилия, а сами подпитывались их негативными эмоциями. С того времени, как Кошмары открыли для себя доступ к человеческому подсознанию через сотворенный Старейшими разлом, они впитывали в себя энергию человеческих чувств. Страх, злоба, страдания — все это, добывавшееся через сны, становилось прекрасной пищей для Кошмаров.
Опустив меч, Коннор разжал одну руку, чтобы потереть челюсть.
— И сколько же их всего?
— Первоначально было около дюжины, но в живых из зараженных Стражей оставался только один, да и того ты сегодня прикончил.
— Оказал, можно сказать, маленькую услугу, а? — хмыкнул Коннор.
Шерон снял охватывавший его худощавое тело, промокший насквозь пояс, на котором висели ножны, вылил из них воду, вложил туда клинок и, оставляя за собой след из капель, направился к ближайшей скале.
— Ты чего-то недоговариваешь, верно? — Как бы то ни было, но Шерону он больше не доверял. Что было печально, поскольку некогда он доверял ему свою жизнь.
— Я пришел, чтобы рассказать тебе все. — Устроившись на камне, Шерон, насколько мог, расправил мокрое одеяние. — Пока признаки одержимости Кошмарами не начали проявляться, проведенные испытания считались успешными. Мы ведь проверяли возможность перемещения туда и обратно, а не побочные эффекты. И прежде чем нам удалось осознать наличие и масштаб проблемы, была совершена переброска дополнительного контингента Стражей и Старейших.
Желудок Коннора скрутился тугим узлом.
— Так выдерните их обратно, черт побери!
— Мы не в состоянии. К тому времени, когда удалось осознать оплошность, возвращение стало невозможным в силу произошедших с ними необратимых изменений. Они уже не были теми существами, которых послали Старейшие. Возвратить удалось только тех, кого не коснулось заражение.
— Да что же вы натворили, черт вас всех побери! И сколько этих уродов сейчас там?
— Десятерых из первой партии нам вернуть не удалось. После чего мы послали еще два десятка. Рискованная игра. Незатронутые воздействием ведут охоту за зараженными, чтобы истребить их. Кросс, конечно, считает, что за ним пошлют Стражей, но он пребывает в полном неведении относительно этих гибридов.
До начала бунта Эйдан был капитаном, а Коннор его лейтенантом. И вместе они отлично командовали Избранными Воителями. Жизнь тогда казалась такой простой. И как ужасно все с тех пор усложнилось!
— Почему ты это мне говоришь?
— Потому что смерть вовсе не то, чего я желаю.
— Но ты желаешь смерти Ключу. И чтобы добраться до нее, тебе сперва придется убить Кросса, это я тебе гарантирую.
— С ними мы разберемся, когда придет время.
— Черта с два у вас получится!
Коннор совершил внезапный прыжок и, преодолев разделявшее их расстояние, с налета ударил Старейшего плечом в грудь.
Старейший мог бы пригодиться в качестве превосходного заложника.
Они покатились по песку…
* * *
И Коннор, задыхаясь, словно толчком, вывалился из сна. Что, в свою очередь, разбудило спавшую в его объятиях женщину.
— Эй! — Голос Стейси был хрипловатым спросонья. В слабом свете приглушенного телевизора он увидел, что она повернула к нему голову. Они лежали на диване: он — привалившись к спинке, она — прислонясь к нему. — С тобой все в порядке? Тебе что, кошмар приснился?
Он осторожно приподнялся над ней:
— Ага.
— Может, тебе горячего чая сделать или что-то в этом роде?
— Не стоит. — Наклонившись, он поцеловал ее в лоб. — Спи дальше. Просто я вспомнил кое-что важное, и мне лучше записать это, пока не забыл.
Коннор прошел к кухонному бару, включил находившиеся над ним светильники и взял в руки замеченный им раньше блокнот. Потом он пододвинул стоявший возле обеденного стола стул, нашел среди учебников Стейси авторучку и принялся листать блокнот в поисках чистой страницы.
Блокнот оказался заполнен множеством любовно созданных Лиссой изображений Эйдана, при виде которых у Коннора перехватило дыхание. На рисунках представал вовсе не тот Эйдан, бок о бок с которым он веками сражался. Эйдан на рисунках выглядел моложе и, несомненно, счастливее. С ясным взглядом, без постоянного напряжения в чертах лица.
Некоторое время Коннор рассматривал наброски, но тут его внимание привлекло шевеление на диване. Повернувшись, он увидел, что Стейси свернулась клубочком и зажмурилась, явно погружаясь в сон.
Он улыбнулся, снова отметив про себя, как холод, навеянный его снами, ослабевает всего лишь от ее близости. Просто удивительно, как много может дать мужчине благополучие и спокойствие женщины. Он уже понимал, каким образом отношения с Лиссой смогли столь поразительно изменить Эйдана.
Все эти соображения лишь укрепили решимость Коннора выполнить свою миссию.
Он прибыл сюда с определенной задачей. Его действия в этом мире должны были обезопасить тех, о ком он заботился. Заодно ему предстояло выполнить давнее обещание: защитить Спящих от ошибок Старейших.
Найдя наконец чистую страницу, Коннор сосредоточился на своей задаче и постарался собраться с мыслями. Эйдан не помнил содержание их разговоров, происходивших во сне, и у Коннора не было оснований считать, что его мозг устроен как-то по-другому. А это позволяло предположить, что его «встречи» с Шероном являются лишь продуктом воображения.
Однако при всем понимании того, как могут работать сны, ему было трудно поверить, что фантастическая история, изложенная Шероном, зародилась в его собственном сознании. Да ему до такого дерьма в жизни бы не додуматься. Он воин, а не какой-то там фантазер.
А вот если предположить, что Старейшие обладают способностями, неведомыми Стражам… А вдруг Уэджеру удалось извлечь с того чипа побольше информации?
Смущенный и даже несколько устрашенный множеством возможностей, не последней из которых являлось допущение того, что увиденное им во сне было-таки правдой, Коннор начал писать.
* * *
Стейси разбудил звук открывающейся двери и отдаленный шум лебедки, поднимающей ворота гаража. Спросонья она не сразу сообразила, где находится. Потерев кулачками тяжелые, не желавшие подниматься веки, она обнаружила, что вокруг нее коконом свернулся здоровенный спящий мужчина. Постепенно восстанавливающееся сознание поэтапно воспринимало обхватывающую ее сильную руку, заброшенную на нее ногу, мягкие губы и теплое дыхание, ласкавшее ее плечо, ну и, наконец, утреннюю эрекцию, ощущавшуюся ее ягодицами. Они лежали на диване в гостиной, подбородок Коннора покоился на ее макушке, его могучее тело чуть ли не накрывало ее. Обычно, чтобы не замерзнуть, ей требовалось толстое одеяло, но сейчас, будучи лишь в полосатой пижаме из тонюсенького шелка, она совершенно не ощущала холода.
Моргая, Стейси бросила взгляд через столовую в кухню, где и обнаружила две взиравшие на нее в полном изумлении физиономии.
— Ох!..
Испугавшись того, что Коннор почувствует запах из ее рта, Стейси плотно закрыла рот и попыталась высвободиться из его объятий. Он, конечно же, тоже был одет, однако это не делало ситуацию менее смущающей. Уж во всяком случае, они никак не могли прикинуться, будто между ними ничего не было.
На ее шевеление Коннор отреагировал протестующим ворчанием. Большая рука легла ей на грудь, и ее сосок, бесстыдно поощренный этим вниманием, тут же затвердел, уткнувшись в его ладонь и вызвав вполне предсказуемую реакцию его члена.
Проурчав что-то нечленораздельное, он придвинулся поближе, недвусмысленно подавшись к ней бедрами.
Эйдан и Лисса стояли с разинутыми ртами.
Заморгав, Стейси шлепнула Коннора по руке.
— Прекрати! — зашипела она. — Они вернулись.
Врубился он не сразу, зато она сразу заметила, когда до него это дошло. Еле слышно выругавшись, он приподнял голову и, бросив взгляд поверх ее плеча, пробормотал:
— Привет, Кросс.
— Привет, Брюс, — натянуто откликнулся Эйдан.
Моргая, Стейси вывернулась из ослабших объятий Коннора и в итоге приземлилась на четвереньки на полу между кофейным столиком и диваном. Коннор сел и спустил ноги.
— Рановато вы вернулись, ребята, — произнесла Стейси с деланой веселостью, в то время как Коннор встал и поднял ее с пола. — Как путешествие?
Ей казалось, что клин следует вышибать клином. Это обычно срабатывало, хотя бы временно.
— Меня ранили в ногу, — проворчал Эйдан.
— А я помогла похоронить какую-то ошибку природы, — добавила с содроганием Лисса.
Настала очередь Стейси разинуть рот. Ее взгляд упал на белую повязку, видневшуюся из-под длинных, почти до колена, шортов Эйдана.
— Господи! — воскликнула она и обежала кофейный столик, прежде чем вспомнила, что на ней под пижамой нет лифчика. Ее бросило в краску, и она инстинктивно скрестила на груди руки. А спустя мгновение ее плечи, как шаль, окутала синель с дивана Лиссы. Стейси бросила на Коннора благодарный взгляд.
Он ответил ей мрачноватой ухмылкой.
— Сходи наверх, переоденься, — сказал он, глядя через ее голову на Эйдана.
— Я с тобой, — торопливо произнесла Лисса. — Мне позарез необходимо смыть с себя эту гадость.
Присмотревшись к своей начальнице, Стейси нахмурилась, заметив ее бледность и темные круги под карими глазами. Такой усталой Лисса не выглядела с тех пор, как в ее жизни появился Эйдан.
— Правильное решение, док.
Стейси и Лисса направились к лестнице, а Коннор, в чем был, остался на своем месте, в упор глядя на Эйдана.
Едва успев добраться до лестницы, Лисса возбужденно прошептала:
— Ты что, переспала с ним? Уже?
— Откуда такие догадки? — моргая, пробормотала Стейси.
Ответом ей послужили поднятые брови Лиссы.
— Ну ладно-ладно… — Стейси затолкнула Лиссу в хозяйскую спальню и закрыла дверь.
— Стейси, это совершенно на тебя не похоже.
— Сама знаю. Просто… так получилось.
Лисса шлепнулась на краешек кровати и обвела взглядом комнату:
— А где Джастин?
— Его здесь нет, — буркнула Стейси, запустив пальцы в свои всклоченные волосы.
По утрам она всегда выглядела хреново и уж конечно не хотела, чтобы самый классный парень, когда-либо встречавшийся в ее жизни, видел ее в таком обличье.
— Это я заметила, — сухо обронила Лисса.
В свое время ее спальня была выкрашена в мягкие голубые тона, чтобы облегчить сон. Сейчас ее переоформили в восточном стиле. Большая раздвижная ширма сёдзи располагалась перед стеклянной дверью слева от кровати, а через открытую дверь ванной справа виднелись черные полотенца с вышитыми на них золотом иероглифами. Кровать, рама которой была отделана замысловатой резьбой, была застлана атласным покрывалом с изображением ярко-красного дракона, на стене красовалось лакированное панно.
Спальня получилась уникальная — экзотическая, чувственная и соблазнительная. Совсем непохожая на ненавязчивую отделку остальных помещений или викторианский стиль ветеринарной клиники. До встречи с Эйданом Стейси даже не представляла себе подругу в подобной обстановке, но женщине, в которую превратилась Лисса, эта обстановка вполне подходила. И хотя Лисса чем-то напоминала куклу Барби, правда не с голубыми, а с темными миндалевидными глазами, выбранный ею восточный дизайн спальни свидетельствовал о наличии в ней авантюрной жилки, о которой Стейси раньше и не догадывалась.
— Томми откуда-то раздобыл деньги, — пояснила Стейси. — Он прихватил Джастина и отправился с ним на выходные в Биг-Беар.
— Ничего себе! — воскликнула Лисса.
— Вот и я сказал примерно то же самое.
— А когда они до этого виделись в последний раз?
— Пять лет назад. — Стейси опустилась на деревянный стул возле двери. — Ну а как ваш с Эйданом мини-отпуск?
— Ну нет, — заявила Лисса, покачав головой. — Так легко тебе сменить тему не удастся.
— А кто тут намекал на «похороны ошибки природы»? — возразила Стейси. — Сдается мне, это куда как интереснее моей сексуальной жизни.
— Да это и не похороны были. Так, зверюшка под колеса попала, — пробормотала Лисса, сбрасывая вымазанные в грязи белые кеды и вытягиваясь на кровати. — Мы не могли ее там бросить, больно уж была… здоровенная.
Нотка ужаса в голосе Лиссы усилила обеспокоенность Стейси. Это явно было уж слишком.
— Док, насчет любви к животным и всего такого я, конечно, понимаю, но хоронить сбитого на дороге зверя — это явный перебор. Даже противно.
— Вот-вот. Давай вернемся к тому, что для тебя было вовсе не противно, — заявила Лисса с нескрываемой заинтересованностью.
— Это уж как-то по-школьному, — рассмеялась Стейси.
— Подумаешь. Ну, как все случилось?
С досадой вздохнув, Стейси бросила попытки уклониться и принялась объяснять то, что сама не больно-то хорошо понимала.
* * *
— Приятель, — хмуро пробормотал Эйдан, — твоя ночь со Стейси грозит обернуться для меня шилом в заднице.
Коннор напрягся и скрестил на груди руки. Соваться в свои личные дела он не собирался позволять никому.
— Мне неприятно это говорить, Кросс, но моя сексуальная жизнь тебя совершенно не касается.
Приглушенно выругавшись, Эйдан расчистил место на столе среди учебников Стейси и положил туда черный мешок.
— Боюсь, что, если твоя сексуальная жизнь затрагивает лучшую подругу Лиссы, это касается и меня.
— Да ну? Это как же?
Эйдан бросил на него через плечо угрюмый взгляд:
— Объясняю. Ты по той или иной причине расплевываешься со Стейси. Она тут же бежит плакаться в жилетку Лиссе. Лисса бежит жаловаться мне. Я говорю ей, чтобы она не заставляла меня встревать не в свое дело. А она отправляет меня спать на диван.
— Больно уж ты скор на заключения.
— Мои заключения основываются на историческом опыте, — заявил Эйдан, расстегивая мешок и извлекая оттуда находившиеся там предметы. — Именно поэтому, если помнишь, я перестал иметь дело с теми, с кем сближался ты. А то получалось, что трахается кто-то один из нас, а спрос в итоге с обоих.
— Это разные вещи.
— Ага, нынешняя ситуация куда сложнее. Я связан с Лиссой всерьез и надолго, Лисса связана со Стейси всерьез и надолго, а у Стейси есть основания не доверять мужчинам. Ей уже довелось обломиться на парне вроде тебя.
— О чем ты толкуешь, придурок? — буркнул Коннор.
— Лисса рассказывала мне, что у Стейси была не слишком радостная история с одним малым.
Говоря все это, Эйдан извлек из мешка металлическую чашу, которую осторожно поставил на стол. Поскольку на дорожную посуду она явно не смахивала, Коннор догадался о ее важности.
И подошел поближе, чтобы присмотреться.
— Когда я прибыл сюда, — продолжил Эйдан, одновременно вынимая из мешка другие вещи, — Стейси так переживала, чтобы с Лиссой не случилось ничего дурного, что всучила ей перцовый баллончик, замаскированный под авторучку. И велела ей брызнуть мне в физиономию, если я назовусь пришельцем или понесу еще какую-нибудь ахинею.
— Хм? — Коннор взял чашу, чтобы рассмотреть получше. — Она знала, что ты из иного мира?
— Нет.
Держа в руке чип, Эйдан спросил:
— Ты, случайно, считывающее устройство с собой не прихватил?
Коннор отрицательно покачал головой, и Эйдан, выругавшись, бросил чип на гладкую деревянную поверхность.
— Так, а что там за история насчет пришельца? — Коннор был явно растерян.
— Это была шутка. У Стейси своеобразное чувство юмора.
— Да уж. — Ухмыльнувшись, Коннор поставил чашу на стол.
— Суть в том, что она вооружила Лиссу, поскольку беспокоилась, как бы я не причинил ей вреда. Она крутая, чтоб ты знал.
— Ага. — Это Коннор знал. А также знал, какой нежной и уязвимой она может быть. Ему удалось-таки заглянуть под панцирь. — И это в ней мне нравится.
Эйдан бросил опустевший мешок на стул.
— Небось, брызни она тебе в глаз тем дерьмом, это понравилось бы тебе куда меньше.
Опираясь одной ладонью о столешницу, Коннор подался вперед и сказал:
— Эйдан, ты меня просто достал. С чего ты вообразил, будто бы я чем-то ее обижу?
— Да ты в жизни своей никогда даже не думал о том, чтобы ограничиться одной женщиной, — ответил Эйдан. — Уж я-то тебя не один век знаю. Да тебе никогда не требовалось в отношениях ничего большего, чем постель.
— Так же как и тебе, — парировал Коннор.
— Да, но я изменился.
— А я, по-твоему, на это решительно неспособен?
— Что ты несешь? — буркнул Эйдан. — И о чем мы спорим? Просто оставь ее в покое. Для тебя это труда не составит. Особо напрягаться не придется.
— Спасибо на добром слове.
Фыркнув, Коннор потянулся за тряпичным свертком.
— Хоть это, к черту, и не твое дело, но я хотел узнать Стейси получше и поближе. Но она меня отшила. Однако насчет моих чувств можешь не беспокоиться. У меня их нет.
Не будь Коннор в столь дурном настроении, он, конечно же, заметил бы удивление и неверие во взгляде Эйдана, но он слишком дерьмово себя чувствовал и ничего забавного в происходящем не находил. Больно уж это доставало.
— Забудь, Кросс, — проворчал он. — Я ведь не могу изменить то, что уже случилось, причем закончилось, даже не начавшись.
— Хорошо.
Эйдан проследил за тем, как он развернул льняную тряпицу и извлек какой-то заляпанный грязью предмет.
— Что это такое?
— Черт его знает. Вот отчистим и посмотрим.
Эйдан подтянул один из стульев, сел и с усталым вздохом принялся разматывать пластырь, удерживавший повязку на ноге.
Коннор положил предмет на стол, после чего тоже уселся на стул.
— Что у тебя с ногой?
— Да вот нарвался на одну озверевшую девку.
Из-под снятого бинта показался розовый шрам, края которого скреплялись аккуратными стежками. Эйдан поднял глаза и встретился со взглядом Коннора.
— Думаю, она из наших была. Ботинки на ней были форменные, как у Избранных Воителей, да и… — Эйдан помахал рукой, указывая на свою добычу. — Это все ее вещи.
— Та еще была особа, верно? — прогудел Коннор, запустив руки себе в волосы и сцепив пальцы на затылке. — Глаза в дрожь бросают, да и зубы такие, что дантисту впору удавиться!
Эйдан застыл.
— Так ты поэтому здесь?
— Да.
— Зубы у нее были острые как бритвы, а глаза смолисто-черные. Без радужной оболочки. Как такое вообще возможно?
— Если верить снам, которые я видел, такие, как она, появились в результате того, что Старейшие основательно дали маху.
— Снам?
— Знаю. — Коннор тяжело вздохнул. — Сам в толк не возьму, то ли мое воображение не в пример богаче, чем мне всегда казалось, то ли кто-то и вправду пытается связаться со мной через Сумерки. Так или иначе, у меня было два почти идентичных сна. В обоих Шерон встречал меня возле озера и рассказывал, что Старейшие пытались в храме продублировать потоки медиумов из пещеры и что Кошмары, слившись с отправлявшимися в путешествие Стражами, проникли туда, и это привело к возникновению таких вот, как ты сказал, «озверевших». Он их называл гибридами.
Издав рык, Эйдан потер затылок.
— Необходимо выяснить, правда ли это.
— Нечего тут выяснять. — Коннор поднял брови и уточнил: — Ты ведь одну грохнул, верно?
— Верно.
— Ну вот, одной меньше.
— Ну ни хрена себе! — Рука Эйдана сжалась в кулак, смяв повязку. — А сколько их всего?
— Шерон говорил, что сначала отправили десятерых, а потом еще двадцать. Сколько из них заражено, остается неизвестным. А памятуя те игры, в которые он имел обыкновение играть, когда преподавал в Академии, рискну предположить, что подлинное число он попридержал при себе.
— Согласен.
Эйдан встал и направился на кухню, выбросив по пути в мусорное ведро повязку.
— Кофе хочу, — пробормотал он на ходу. — Мы с Лиссой два дня не спали. Я заметил эту рыжую вчера днем, и с того момента все так и закрутилось.
— Рыжую?
Рыжий цвет волос не был характерен для их соплеменников. Блондины — да, включая совершенно белый цвет, каштановые — сколько угодно, черные, прямо с угольным отливом, — пожалуйста… Но только не рыжие.
— Да. Это первое, что привлекло мой взгляд. Ярко-рыжая, прямо красная. В глаза бросается. И я заметил, потому что никто из Избранных не стал бы намеренно так привлекать к себе внимание. — Достав из морозильника пакетик с кофейными зернами, Эйдан бросил его на прилавок. — А теперь мне кажется, что это уловка Кошмаров для добычи пропитания. Ну, как быка приманивают красной тряпкой, чтобы убить.
— Да, при условии, что мы принимаем на веру мои сны.
Эйдан скривился:
— Быть может, это и безумие, но с чем еще мы можем работать?
Коннор наблюдал за тем, как его друг уверенно перемещался по маленькой кухне: взял с сушилки ковшик и налил воды в кофеварку.
— Ты выглядишь счастливым, — заметил он.
Такого удовлетворенного спокойствия за Кроссом не наблюдалось веками. То есть если когда-то нечто подобное и наблюдалось, то Коннор уже успел забыть, когда именно.
— Я счастлив, — признался Эйдан.
— И по дому совсем не тоскуешь?
— Всю дорогу тоскую.
Этот незамедлительный ответ озадачил Коннора.
— А по тебе не скажешь. С виду ты помолодел на века.
Седины в волосах Эйдана значительно поубавилось. Серебристые нити остались, но заметить их можно было, лишь высматривая специально.
— Ты ведь бывал в моей голове. Сам все знаешь.
Да, Коннор знал. Сливаясь с подсознанием Эйдана, он воспринимал его опыт и все оттенки его чувств. Знал, что ощущает Эйдан, когда Лисса находится с ним рядом, как возбуждает его одно лишь ее прикосновение или ее любящий взгляд, как безумно и самозабвенно предается он с ней любви. Их связь была неподражаемо интимна, и всякий раз, когда ему случалось разделять с Эйданом сны, Коннор ощущал некую неловкость, словно он подглядывал.
— Понимаю, что тебе тут невмоготу, — произнес Эйдан, глядя на него через барную стойку, — но я рад, что ты явился. Уж во всяком случае, в твоем присутствии тоска по дому будет изводить меня меньше. К тому же я теперь понял, как нуждаюсь в помощи, а положиться, кроме тебя, мне здесь не на кого.
Коннор отвел глаза, не зная, что ответить. Эйдан был ему словно брат, но у Коннора просто не было слов, чтобы это выразить.
— Сам знаешь, я всегда рад хорошей потасовке и возможности надрать кому надо задницу, — грубовато проворчал он. — Когда речь идет о технических аспектах происходящего, от Уэджера толку куда больше. Мускулы, да, это то, чего у меня не отнимешь. Но сомневаюсь, чтобы во мне нашлось что-то еще, кроме грубой силы.
— А мне кажется, ты себя недооцениваешь, — сказал Эйдан с беззаботной улыбкой, которую Коннор не видел на его лице со времен учебы в Академии Избранных. Одетый в шорты цвета хаки и ярко-синюю футболку, Эйдан выглядел очень человечно. — Ты самый здоровенный и храбрый парень из всех, кого я знаю, но у тебя еще и потрясающая интуиция.
— Заткнись. Ты меня смущаешь.
Похвала Эйдана согрела Коннора, как мало что смогло бы. Он всегда искренне восхищался своим лучшим другом и командиром. Эйдан был прирожденным лидером, и на него можно было положиться в любой ситуации.
— Знаю. У тебя физиономия покраснела.
— Задница!
Эйдан рассмеялся.
Коннор поспешил сменить тему:
— Мы вломились в храм и загрузили, что успели, прежде чем на меня напало одно из этих порождений Кошмаров.
— Удалось добыть что-нибудь полезное? — озабоченно спросил Эйдан.
— Уэджер продолжает с этим разбираться, но он уже установил, что емкости, в которых содержатся будущие Старейшие, — это что-то вроде батарей.
— Батарей? В смысле — источников энергии?
— Вот именно. Эти стеклянные цилиндры наполнены энергией, которая позволяет находящимся внутри оставаться в живых, обходясь без воды и пищи. Нам всегда казалось, будто что-то питает эти цилиндры энергией, но оказалось все наоборот. Это они питают что-то энергией. Но подробности пока выяснить не удалось.
— Думаю, это возможно, — нахмурился Эйдан. — Мы существуем за счет энергии клеток. Цилиндры могут к ней подключаться.
— Вот и Уэджер так думает. Их тысячи, этих самых цилиндров, и энергии каждая клетка выделяет совсем немного, но зачем в таком случае их использовать? Или что-то, к чему они подключены, требует огромного количества энергии?
— Но как им удавалось так долго сохранять все это в тайне? — потрясенно пробормотал Эйдан.
— Это мы дали им такую возможность. — Коннор вскочил со стула и выпрямился. — Стражи вроде меня, которые бесцельно брели по жизни, не желая ничем интересоваться. Зато теперь я чувствую себя идиотом. Слепым, упрямым идиотом.
— Ты верил тем, кто поклялся нас защищать. Стыдиться тут нечего.
— Как бы то ни было, — фыркнул Коннор, — а я болван. Зато ты можешь собой гордиться. Ты был прав.
— Не чувствую я никакой гордости, — устало произнес Эйдан, приподняв пустую кружку в молчаливом вопросе. — Мутит меня от всего этого, так оно точнее будет.
На предложение кофе Коннор отрицательно покачал головой.
— Ладно. И что дальше? С чего, черт побери, мы начнем?
— С того, что имеем.
Эйдан наполнил две кружки, в одной оставил черный кофе, а в другую добавил сливок и подсластителя. Для Стейси он поставил рядом с кофейником чистую чашку, и на Коннора вид этой одинокой чашки произвел странное впечатление. Он вдруг с удивлением понял, что хотел бы знать, какой кофе она предпочитает, хотя это вроде бы было сущим пустяком.
— Мне кажется, — продолжил Эйдан, облокотившись на стойку и держа свою огромную зеленую кружку обеими руками, — я видел на одном аукционе Старейшую Рейчел. Уверенности, конечно, нет, потому что прошел не один век, с тех пор как она покинула ряды Избранных Воителей и стала Старейшей, но сходство было просто потрясающим, к тому же не думаю, что у кого-нибудь возникло бы большое желание попасть сюда.
В сознании Коннора всплыл образ женщины с волосами цвета воронова крыла.
— Я видел это воспоминание, когда посещал тебя во сне. Мы говорили о том, что она была превосходной воительницей. Похоже, как-то мы вместе воевали у Врат. Если не ошибаюсь, лихая была особа. Любила хорошую схватку.
Всем Стражам, выразившим желание вступить в ряды Избранных Воителей, предписывалось в качестве посвящения и для ознакомления с самыми суровыми требованиями службы провести месяц у Врат. Казалось бы, месяц представлял собой не более чем каплю в сравнении с бездонным колодцем времени их жизни, однако у Врат это воспринималось как вечность.
Поскольку Врата представляли собой ад, место, которое некоторые Спящие видели на пороге смерти и верили, что там заправляет краснокожий рогатый малый с разветвленным хвостом. Место, которое Стражам хотелось бы проигнорировать и забыть, что, однако, было невозможно. То был проход в Сумерки, сотворенный некогда Старейшими, чтобы увести свой народ от Кошмаров. Уйти удалось, но враги обнаружили проход, устремились следом и с тех пор не прекращали ожесточенного натиска.
Огромные ворота во Внешний Мир выпучились под немыслимым напором, а окаймлявшие его тончайшие, святящиеся красным огнем трещины показывали, с каким трудом удерживают их замок и петли. Мало того, сквозь эти узкие трещины в Сумерки непрерывно, словно вода, вливались черные тени, накапливавшиеся, уплотнявшиеся и вспучивавшиеся, словно пузыри из этой рвотной лавы. Тысячи Избранных Воителей вели там нескончаемую битву, вновь и вновь разя мечами неисчислимое множество Кошмаров. То было тягчайшее испытание, и никто из вменяемых Стражей не желал, чтобы оно длилось дольше, чем это предписано.
За исключением Рейчел.
Отслужив месяц, она заявила, что не прочь остаться здесь еще на такой же срок.
— Да. Лихая, — согласился Эйдан. — К тому же у нее есть серьезное преимущество. Она знает, что происходит. А я нет. Она находится здесь с четко определенной миссией, а мне приходится разрываться: оберегать Лиссу, добывать антиквариат для Макдугала и заниматься поисками артефактов. А теперь оказывается, что придется иметь дело еще и с этими… гибридами. И что, спрашивается, мы вдвоем способны противопоставить многочисленным выродкам? С таким же успехом я могу на все плюнуть, прихватить Лиссу и укрыться где-нибудь на необитаемом острове. Урвать для себя хоть сколько-то мира, пока возможно.
— Дерьмо! — Коннор тяжело вздохнул. — Ты прав, мы нуждаемся в подкреплении. Но пропади я пропадом, если знаю, кому захочется отправиться сюда. Воины под моим началом преданы делу, но…
— Но это требует слишком многого.
— Да. Именно. Для большинства из нас Сумерки — это единственный дом, какой мы знаем. Помнящих Старый Мир очень немного. Просить их оставить родину ради этого, — Коннор сделал широкий жест рукой, — значит просить слишком многого.
— Это хреново, но какой у нас выбор? — Эйдан потер ладонью выступившую на скулах утреннюю щетину. — У рыжеволосой оказалась таза, которую искал я, так что они охотятся за артефактами. Немало сил и времени уходит у меня на то, чтобы не разочаровывать Макдугала, потому что он оплачивает счета. Нам нужен кто-то, кто выискивал бы артефакты, пока я работаю, и целая группа для охоты на гибридов. Тварь, напавшая на меня, явно была безумна. Кого-нибудь из них могут изловить или убить, и тогда Спящие узнают, что они не одни во Вселенной.
— Кроме того, все, кто тебе близок, тоже подвергаются опасности и нуждаются в защите. Старейшие используют для достижения своих целей все возможные средства. Ты вот вообразил, что Стейси мне мигом наскучит и я от нее отделаюсь. А суть в том, что, хочу я этого или нет, мне лучше держаться от нее подальше, потому что быть рядом со мной смертельно опасно. — (Эйдан, прищурившись, смерил его пристальным взглядом.) — И вот еще что, — продолжил Коннор. — Путешествие туда и обратно тоже не обошлось без последствий. Медиум устранен.
Эйдан застыл.
— Устранен?
— Убит. Уничтожен. Игра закончена.
— Ни хрена себе!
— Вот именно. Так что пообещать кому-то, что мы займем его лишь на время, тоже не получится.
Последовала долгая пауза, а потом Эйдан сказал:
— Спасибо.
Это слово было произнесено с таким чувством, что Коннор был захвачен врасплох.
— За что?
— За то, что оставил дом ради меня. Дерьмо…
Глаза Эйдана покраснели, и Коннор запаниковал:
— Эй, старина, да не переживай ты так. Все нормально!
— Нет. Не нормально. Все ужасно. Я просто не знаю, что сказать.
— Ну так и не говори ничего, — поспешно заявил Коннор.
В этот момент из гостиной появилась Лисса, и Коннор чуть не расцеловал ее от накатившего облегчения.
— Хм… кофе, — промурлыкала она. С собранными в конский хвост влажными волосами, пахнущая яблоками, переодевшаяся в чистый спортивный костюм из темно-розового бархата, Лисса выглядела оживленной и прекрасной. Обнаружив приготовленный и оставленный для нее Эйданом кофе, она поднялась на цыпочки, сочно чмокнула его в губы и прошептала: — Спасибо, милый.
Коннор, воспользовавшись моментом, улизнул с кухни, чтобы переодеться и настроиться на решение ждавшей впереди монументальной задачи.
