Глава 27
На волосок от беды
Когда я очнулась, кто-то светил мне в глаза. Было больно. У меня все болело. Я не могла вспомнить, где нахожусь. Голова раскалывалась, меня мутило. Откуда тошнота? Пытаясь укрыться от проклятого света, я попробовала отвернуться, но помешало что-то на шее. В чем дело? Краем глаза я увидела, что лежу на улице. Возле моей головы валялись осколки фары. И еще виднелся острый кусок металла в крови. Кровь свежая. Кто это растянулся на мостовой, не я ли сама? Не мешаю ли я движению? Люди рассердятся. Нужно встать. Но мне не хотелось двигаться. Я подозревала, что это будет больно.
Пребывая в тумане, я почувствовала, как чьи-то руки подняли меня и положили на белый стол. От боли я скривилась и резко втянула воздух. Зачем меня укладывают на стол? Откуда взялся стол посреди дороги? Мужчина в защитном жилете задавал мне вопросы:
– Мэм, вы понимаете, где находитесь? Вы знаете, что случилось?
Тело налилось свинцом. Мысли еле плелись. По лицу текла кровь, я чувствовала ее на глазах.
– Я… Я… Не…
Поплыли воспоминания: надвигающиеся фары. Визг тормозов. Падение.
– Меня сбил грузовик, – пробормотала я.
– Да, правильно.
Мне бинтовали голову. Мою голову. Я вспомнила, как голова ударилась оземь. Вот почему больно. Вот откуда кровь. Но болело и тело. Ныло плечо. Я ушиблась. Келлан поднял меня на ноги. Я ударилась сначала в него, а потом о землю.
Я сразу попыталась сесть:
– Келлан!
Фельдшер уложил меня силком и попытался зафиксировать. Мой взгляд метнулся к месту, где я в последний раз видела Келлана. Но там его не было, только кровь и стекло.
– Вы здорово порезались, мэм. Мне надо перевязать рану и посмотреть, нет ли других травм. Не двигайтесь, может быть хуже. Вы помните, как вас зовут? – спросил он мягко.
– Кира Аллен… Кайл. Где мой муж? – прохрипела я.
Фельдшер трудился над моей головой. Я старалась лежать смирно, но мне хотелось лишь вскочить и побежать по улице, выкрикивая имя Келлана.
– Им занимаются другие санитары, Кира. Он в надежных руках.
Пусть я видела нечетко, но все же заметила, как он глянул влево. Трепеща всей душой, я посмотрела туда же. Келлан лежал на таких же, как у меня, носилках. Он тоже был в крови, и я не знала, чья она – моя или его. И это неведение чуть не свело меня с ума.
– Келлан!
Я выкрикнула его имя, но он не ответил. Его трясло. Он выглядел очень плохо. Затем, к полному моему ужасу, он согнулся – и его вырвало кровью.
Запаниковав, я потянулась к нему, но фельдшер опять уложил меня, и мои носилки вкатили внутрь «скорой».
– Он цел? Он цел? – повторяла я снова и снова, не в силах остановиться.
Прежде чем прозвучал ответ, двери закрылись, и машина тронулась с места. Сирена врезала по ушам, но это не шло ни в какое сравнение с сердечной болью. Почему его рвало кровью? В порядке ли он? Он обязан быть в порядке!
– Они сделают все возможное, – проговорил фельдшер, держа меня за руку. – Я обещаю.
Меня это слабо утешило. Я начала всхлипывать.
Когда мы доехали до больницы, я уже ничего не соображала: слова я слышала, но смысла их не понимала. Кто-то сказал, что у меня шок. Другой упомянул сотрясение. Черепно-мозговая травма. Травмы внутренних органов. Ничего из этого не застревало в памяти, так как перед глазами стоял окровавленный Келлан. Меня чем-то кололи, тыкали, мяли живот. Было больно, плечо пульсировало, но я не страдала. Мучительным было только неведение о судьбе Келлана.
Его доставили в приемное отделение в тот самый момент, когда медсестра вводила мне анестетик, чтобы наложить швы на рану на голове. Я увидела, как Келлана провезли мимо моей палаты, и вскочила с кровати. Его не рвало, но он был без сознания. Он выглядел совершенно безжизненным, и я обезумела от ужаса.
Медсестра погналась за мной, твердя, что не закончила. Сестры, столпившиеся вокруг Келлана, объясняли врачу, что произошло. Я остановилась в сторонке, чтобы подслушать, не привлекая внимания: не ровен час, уволокут обратно, до того как я выясню, в чем проблема.
– Молодой мужчина, немного старше двадцати, дорожно-транспортное происшествие. На месте отмечалась спутанность сознания, головокружение, была кровавая рвота. Вздутие живота, тахикардия, артериальная гипотензия…
Доктор кивал, проверяя жизненные функции. Он задрал рубашку Келлана, и даже я разглядела вздутый живот. Врач осторожно надавил, Келлан открыл глаза и хапнул воздух от боли.
– У него внутреннее кровотечение. Готовьте к операции.
Тут я не выдержала, шагнула вперед и спросила:
– Операция? Все так плохо? Мой муж поправится?
– Я сделаю все, что в моих силах, – вежливо улыбнулся врач.
Он заступил мне дорогу и осмотрел мою голову, пока Келлана увозили прочь.
– Вам обязательно надо наложить швы, нехороший порез.
Он кивнул медсестре, стоявшей позади. Та мягко взяла меня за руки и увлекла обратно в смотровую. Келлана уже не было, и я понимала, что ничем не смогу ему помочь, если отправлюсь следом.
– Вы знаете, что с ним случилось? – повернулась я к сестре со слезами на глазах.
Та усадила меня на стол и приложила к голове марлю.
– Скорее всего, разорвался какой-то орган. У него кровотечение. Придется срочно найти источник и устранить повреждение.
Она взяла иглу и нитку, а мой рот вдруг наполнился кисловатой горечью.
– Он умирает?
Слезы хлынули по щекам. Не может быть, чтобы все закончилось так.
Медсестра ответила не сразу, а когда заговорила, тон ее был профессиональным и осторожным:
– У нас работают лучшие врачи страны. Он в хороших руках.
Мне было ясно, что это шаблонный ответ, а я нуждалась в правдивом.
– Это не ответ, – уставилась я на нее, вскинув голову.
– Знаю, но больше ничего не могу сказать, – произнесла медсестра, повернувшись ко мне.
Она говорила спокойно, по-доброму, но при этом твердо, и я поняла: ответить не мог никто.
Когда мне зашили голову, настала очередь рентгена, а потом МРТ. Мне выдали лед и предложили прикладывать его к плечу каждые двадцать минут. Если не считать нытья в плече и головной боли, я чувствовала себя хорошо, о чем и говорила. Когда все исследования подтвердили мою правоту, меня наконец отпустили из больницы.
Заполнив бумаги, я помчалась в вестибюль приемного отделения ждать новостей о Келлане. Никто пока не мог ничего сказать. В приемном выдался напряженный день, и, изучая толпу, я поражалась числу несчастных, чей привычный ход жизни был сегодня нарушен. Как мой. Слезы застилали глаза, но я держалась. Не время расклеиваться – да и незачем. С Келланом все будет в порядке.
Моя сумочка так и висела через плечо. Она чудесным образом никуда не исчезла за все это время. Я отняла холодный компресс и поискала телефон. Хорошо бы он тоже уцелел и работал. Мне нужно было чем-то заняться. Быть деятельной. Если я замру хоть на секунду, то начну думать, а мне этого не хотелось. Я не желала волноваться.
Телефон, слава богу, был в целости и сохранности. Перебрав список близких людей, я прикинула, кому позвонить первым, но тут кто-то заорал во все горло:
– Кира!
Я подняла взгляд и прошерстила толпу пациентов, в итоге отыскав того, кто орал. С глазами, расширенными и налитыми кровью, ко мне летела моя сестра в сопровождении Гриффина и Эвана. Анна едва не сбила меня с ног своим объятием. Было больно, но я не жаловалась.
– Анна, – каркнула я, стараясь не разрыдаться и обнимая ее так же крепко.
– Ты жива, жива… Слава богу, ты жива, – шептала она, гладя меня по волосам. Отстранившись, она заключила мое лицо в ладони. – Не смей меня так пугать, ясно тебе?
Я кивнула, сдерживая слезы. К нам подступили Гриффин и Эван. Я огляделась в поисках Мэтта, но не нашла его. Ребята были бледны и унылы. Гриффин, прижимавший к себе Гибсон, чуть позеленел.
– Нам ничего не говорят. Ты знаешь, что с Келланом? Он выживет? – спросил он надтреснутым голосом.
Отстранившись от Анны, я трижды сглотнула, прежде чем смогла ответить:
– Он еще в операционной. – И с фальшивой улыбкой добавила: – Но все будет хорошо.
Анна погладила меня по спине:
– Кира, я видела происшествие в Сети. Репортеры засняли все до секунды.
– Все будет хорошо, – повторила я, сморгнув слезы и встретившись взглядом с сестрой.
Гриффин, блестя глазами, смотрел на дочку. Эван облапил меня. Когда он отстранился, я сдвинула брови: необычные ощущения при частично онемевшей голове.
– Где Мэтт? Он не пришел?
Гриффин шмыгнул носом и посмотрел на автоматические двери:
– Он еще снаружи. Сказал, что должен кому-то позвонить…
Обняв Эвана еще раз, я посмотрела туда же. И точно – вдалеке маячил Мэтт, расхаживавший взад и вперед. Он выглядел озабоченным.
– Пойду скажу ему про Келлана.
Все кивнули, Анна прильнула к Гриффину. В кои-то веки они смотрелись трогательно, и было видно, как сильно они любят друг друга. Еще красноречивее был их обмен взглядами. Отвернувшись, я пошла к Мэтту. Он, должно быть, переживал не меньше товарищей.
На полпути к выходу ожил телефон, который я так и сжимала в руке. Увидев, кто звонит, я испытала облегчение и боль одновременно.
– Денни, здорово, что ты позвонил. Я…
– Я видел аварию в новостях, – перебил он меня. – Ты цела?
– Со мной порядок.
Денни с облегчением выдохнул:
– Я распереживался! Сюжет просто жуткий, его даже не показали по телику целиком. Господи, как же я рад слышать твой голос!
Прикрыв глаза, я направилась к Мэтту, который все так же ходил из стороны в сторону.
– Со мной все хорошо, но Келлан…
Денни заговорил так тихо, что я едва слышала его сквозь шум дверей:
– Пожалуйста, скажи, что он в норме.
Я плотно сжала губы. Как же не хочется это произносить! Как же и думать не хочется. Будь проклято все.
– Он в операционной. Они не уверены…
– О боже. Кира… Я… страшно сочувствую.
Хотя больница располагалась в центре Нью-Йорка, снаружи было тихо. Мирно. Я слышала все, что происходило вокруг: шум машин, слова прошедшей мимо пары, далекую сирену и сопение Денни.
– Кира, я уверен, что он выкарабкается.
По его страдальческому тону я понимала, что Денни, несмотря на случившееся между ними, искренне переживал за старого товарища.
Я прислонилась к колонне, державшей козырек. Мэтт перестал ходить кругами и смотрел на меня. В его глазах был тот же ужас, что и в моем сердце.
– Обязан, – прошептала я, не в силах представить жизнь без Келлана.
Пообещав Денни позвонить сразу, как только узнаю новости, я отключилась. Мэтт подошел, когда я убирала мобильник в сумочку.
– Кира, я безумно рад, что ты цела. В жизни не видел такой жути.
Я кивнула и шагнула к нему. Он с такой силой сжимал телефон, что побелели пальцы. Я накрыла их ладонью, чтобы он расслабился.
– Кому ты звонил?
Он посмотрел поверх моего плеча, на двери:
– Родителям, Рейчел… – Когда Мэтт снова взглянул на меня, его светлые глаза блестели. – Я боюсь туда входить, – прошептал он.
– Я тоже. – Успешно освободив его мобильник, я взяла Мэтта за руку и угодила в тиски: он вцепился так, будто я была ему единственной опорой. – Мы вместе войдем, хорошо?
Мэтт кивнул, похожий на маленького мальчика, который заблудился и наконец нашел человека, согласного отвести его домой. Мы вошли в больницу, готовые ждать вестей о судьбе Келлана.
В приемном отделении томились ожиданием Дикон с ребятами из «Крутого поворота», а также Командирша Тори и кое-кто из экипажа. Все они были встревожены не меньше нас. Когда наша компания устроилась с комфортом, я позвонила всем, кому только можно: Дженни, Шайен, Кейт, родителям, отцу Келлана. Большинство уже слышало новости, но разговоры с ними хоть сколько-то отвлекли меня от волнений.
Как только список был исчерпан, Анна отвела меня в туалет умыться, так как я все еще оставалась в крови. Она ополоснула мне лицо и руки, выдала футболку с длинным рукавом – для беременных, слишком просторную, но та успешно скрыла следы крови у меня на груди. Все еще переполненная эмоциями, Анна поцеловала мою головную повязку:
– Чтобы я больше никогда не видела бинтов у тебя на башке!
– Не возражаю, – кивнула я, глянув в зеркало.
– Как же я рада, что ты жива и здорова!
Уже не сдерживаясь, она закрыла лицо руками. Я не стала мешать и обняла ее, понимая, что ей нужно выплакаться, однако сама рыдать не стала. В этом не было надобности. Келлан выкарабкается.
Когда мы вернулись в вестибюль, я обратила внимание на людей, которые таращились из окон, показывали куда-то пальцами и перешептывались. То, что их привлекло, меня не особенно интересовало, мне нужны были лишь новости о Келлане. Но Дикон был среди них и подозвал меня:
– Кира, ты должна это видеть.
Оцепеневшая, больная, усталая и опустошенная, я поплелась к окнам, где собрались люди, и выглянула, не зная, чего ожидать. Время приближалось к обеду, и на противоположной стороне улицы возле низкой стены у парковки стояла группа людей. Казалось, что у них пикник. Странно. Я собралась спросить, что в этом такого, когда заметила футболки под куртками – исключительно «чудиловские». А в темных кружках, которые люди держали, выстроившись на тротуаре в ряд, были вовсе не напитки, а маленькие свечки, благодаря которым кружки весело светились в этот безрадостный день. Я растаяла, видя, сколь многим был дорог Келлан. Он не поверил бы, скажи ему кто-нибудь.
Ответ я знала, но спросить пришлось все равно:
– Они пришли из-за Келлана?
– Да, – улыбнулся Дикон, взирая на прибывавшую толпу.
Меня затопило тепло при виде этого бдения. Я почти ощущала, как струилась целительная позитивная энергия. Келлан должен был лицезреть это. Пусть убедится, как сильно его любят и как о нем пекутся.
– Миссис Кайл?
Я обернулась и увидела женщину с фонендоскопом на шее. С бесстрастным лицом она вглядывалась в каждого присутствовавшего. Я не понимала, что означало ее выражение. Келлана осматривал другой врач. Я не знала ни кем она была, ни чего хотела. Бумаги для нас с Келланом я уже заполнила с медсестрой, а значит, она явилась сообщить мне, жив Келлан или нет. Неужели трудно улыбнуться, подать хоть тень надежды? Меня всю сковало. Не вздохнуть. Шагнув к ней, я кивнула и подняла руку – это все, что я могла сделать.
– Ваш муж прооперирован, – спокойно произнесла она, приблизившись ко мне. – Все прошло хорошо, и он, если хотите его увидеть, переведен в палату наверху.
Колени мои подогнулись, но Дикон поймал меня.
– Он в порядке? Вы уверены, что с ним все хорошо? – выдавила я.
Врач наконец улыбнулась:
– У него был разрыв селезенки, это очень опасно, но мы с коллегой сумели ее зашить и спасти. Кроме того, у него ушиб тазобедренного сустава и перелом нескольких ребер. Восстанавливаться долго, но ему очень повезло. Я видела случаи намного хуже. Он должен пробыть здесь несколько дней во избежание осложнений, и ему нужен покой…
Она все говорила, но я не разбирала ни слова. Он был жив.
Компания ожидавших потянулась наверх. У сестринского поста нас остановила высокая женщина с волосами, забранными в тугой пучок.
– Вы к кому? – осведомилась она, озирая пестрое общество .
Я оглянулась на музыкантов и техников. Не знаю уж, за кого она нас приняла.
– К мужу, Келлану Кайлу, – ответила я дрожащим, взволнованным голосом.
Она чуть улыбнулась: знакомое имя.
– О да, он еще только приходит в себя, так что кто-то один…
Не дав ей закончить, я шагнула вперед:
– Пожалуйста, мне нужно к мужу.
Медсестра мотнула головой, приглашая следовать за собой. Пока мы шли белоснежными коридорами, она окинула меня взглядом:
– У нас лечились известные люди, но не такого уровня, как Келлан Кайл. Половина девочек на этаже сходит с ума. Значит, вы и в самом деле его жена?
Мои глаза исступленно читали таблички с именами на дверях палат. «Где же он?»
– Да, – сказала я, едва расслышав ее вопрос.
– Надо же, – удивленно отозвалась она. – Тяжело же вам пришлось при такой шумихе вокруг Сиенны Секстон.
Я посмотрела на медсестру. Она молодилась, но морщины у рта и глаз выдавали истинный возраст. Улыбка была полна сочувствия.
– Даже не представляете, – усмехнулась я.
– Меня зовут Карли. – Она протянула мне руку. – Если что-то понадобится – кликните.
– Спасибо, очень приятно, – наскоро пожала я ее руку.
Пожалуй, без нее мне здесь точно не обойтись.
Палату Келлана я узнала мгновенно по стайке сестричек, отиравшихся возле открытой двери и заглядывавших внутрь. Улыбка слетела с лица Карли.
– Если вам нечего делать, я мигом найду занятие!
Девчонки упорхнули, щебеча. Карли со вздохом указала на дверь:
– Как я и говорила: у нас не лежал никто такого уровня, как Келлан.
Я издала нервный смешок и ступила на порог отдельной палаты. Карли оставила нас одних и притворила дверь. Свет был приглушен, жалюзи опущены. Стояла торжественная тишина. Глаза Келлана были закрыты, голова отвернута от меня. Верх кровати был приподнят, так что он полулежал. Одеяло подоткнули под руками. Кисти были вывернуты почти неестественным образом. К левой тянулась капельница, накачивавшая его анальгетиками и прочими препаратами. Кольца не было – должно быть, его сняли перед операцией.
Келлан был высок и хорошо сложен, но здесь он казался крошечным. Обман зрения.
Выражение его лица было настолько мирным во сне, что первым моим желанием было остаться там, где я стояла, лишь бы не разбудить его. Но я не могла находиться так далеко. Тихонько, как мышка, я подкралась к нему. На лице виднелись мелкие ссадины, но в остальном он выглядел хорошо. Келлан был одет в смешную больничную рубашку с тесемками на спине, а сумка с его вещами стояла на прикроватном столике.
Я присела на край постели, стараясь не потревожить его. Мне было немного страшно, однако хотелось дотронуться до Келлана, и я осторожно коснулась пальцами его плеча. Он был теплый.
– Келлан, – шепнула я. – Ты спишь?
Он шевельнул головой, но не ответил. Я погладила его по руке, положила ладонь на кисть.
– Я здесь, жду тебя. – Слезы застлали мне взор, я провела по его щеке костяшками пальцев. – Я никуда не уйду, малыш.
Минуты текли. Я ждала, пока закончится действие лекарств, которыми его вырубили. Мне казалось, что прошла вечность, и я почувствовала вину из-за того, что Келлана не могли увидеть остальные. Но я должна была быть рядом, когда он проснется. Мне нужно это – нужно, и все.
И вот он начал приходить в себя. Глазные яблоки задвигались под веками. Затем он сделал глубокий вдох и поморщился на выдохе. Я надеялась, что пробуждение не причинило ему сильной боли. Когда он наконец открыл глаза, я улыбнулась так широко, что рисковала разорвать рот.
– Келлан! Малыш?
Он не взглянул на меня, лишь медленно моргнул и уставился в пустоту. Должно быть, он еще плохо соображал. Неизвестно, помнил ли он вообще, что произошло. Я нежно погладила его по щеке:
– Келлан?
Наконец он повернул ко мне пустое, бледное лицо. Полуночные глаза ощупали меня, и я начала испытывать ужасное подозрение: забыл! Врач не сказала о травме головы, но вдруг он приложился об асфальт? Вдруг у него амнезия? Боже, полюбит ли он меня, если придется начинать заново?
Келлан подвигал губами, несколько раз сглотнул.
– Кира? – произнес он, наморщив лоб. – Что стряслось?
Меня затопили радость и облегчение. Конечно, он вспомнил.
– Меня вытолкнули на улицу. Ты бросился на помощь, и тебя сбил грузовик. Ты в больнице.
Взгляд Келлана приковался к повязке на моей голове.
– Ты в порядке?
Не веря своим ушам – обо мне он заботился больше! – я нагнулась и осторожно поцеловала его:
– Ты жив. У меня все отлично.
Келлан закрыл глаза и страдальчески задышал ртом.
– Мне нехорошо.
– Знаю. – Я погладила его волосы. – У тебя был разрыв селезенки, пришлось оперировать. Ее спасли, но еще сколько-то поболит.
Келлан приоткрыл один глаз, и губы его дрогнули в подобии улыбки.
– О, здорово, не хочу быть без селезенки. – Он вновь смежил веки. – На кой черт она вообще нужна?
Я прыснула. Чувство юмора у него явно не пострадало.
– Из школьного курса помню, что это вроде масляного фильтра для иммунной системы… а когда-то ее считали источником гнева. Но в этом я не уверена.
Келлан начал смеяться, затем застыл:
– Ох, не смеши меня.
– Не буду. – Я чмокнула его в щеку. – Клянусь, мы больше не улыбнемся.
Он приоткрыл глаза, опять хохотнул и скривился:
– Сказал же: не смеши!
– Я очень тебя люблю, – прошептала я, уткнувшись в него лбом. – Хорошо, что ты цел.
Келлан попробовал меня обнять, но слишком ослабел, к тому же его мучила боль. Я не хотела, чтобы он истязал себя. Мне пришлось придержать его руки и лечь рядышком. Бережно положив руку ему на грудь, я слегка приобняла Келлана за плечи.
– Я тоже тебя люблю, – вздохнул он облегченно.
Тут все случившееся за день дошло до меня во всей полноте, и хлынули слезы. Прижимая мужа к себе, я поцеловала его в голову:
– Ты спас мне жизнь. – Мой голос сорвался.
– Должок вернул, – сонно ответил Келлан.
Он снова стал уплывать, и я решила уйти – пусть на него посмотрят остальные. Его рука напряглась у меня на спине, едва он почувствовал, что я собираюсь встать.
– Все хорошо, я хочу впустить ребят. Они испереживались.
– Побудь еще… минутку… – пробормотал Келлан.
– Сколько захочешь, Келлан. – Я поцеловала его в плечо. – Сколько захочешь.
Через несколько минут он вновь отключился. Памятуя о других, я осторожно слезла с постели. Келлан пошевелился, но не открыл глаз. Снаружи меня ожидал сюрприз. Там был Джастин, он беседовал с Эваном. Медсестры, вертевшиеся у палаты Келлана, открыто таращились на новую рок-звезду, сошедшую к ним с небес. Я заключила, что нынче они оскандалятся. Да и я, наверное, тоже.
Тронутая приходом Джастина, я поспешила его обнять:
– Спасибо, что пришел, Джастин! Келлан оценит!
Тот дружески потрепал меня по спине:
– Мы были неподалеку. Когда я услышал новости, выхода не осталось. Как он?
– Прилично, – кивнула я, отступив. – Заторможен, но ничего. – Я посмотрела на остальных. – Можете заходить, ребята.
Мэтт, Эван и Гриффин переглянулись. Медсестра велела входить по одному, и они пытались решить, кому быть первым. Мэтт пожал плечами и выставил руки, положив кулак на ладонь.
– Камень-ножницы-бумага?
– Мы рок-звезды, черт побери! – закатил глаза Гриффин. – Когда нам было дело до правил?
Он устремился в палату, так и держа на руках Гибсон. Мэтт и Эван посмотрели друг на друга и последовали за ним. Анна, хихикая, поспешила за мужем. Я оценила толпу, потянувшуюся к Келлану, и знаком пригласила Джастина и ребят из «Крутого поворота» идти со мной. Мы рванули за «Чудилами»: один за всех, и все за одного.
* * *
День продолжался, и Келлан все больше приходил в себя. Он устал, ему было больно, но настроение оставалось хорошим. Тори ушла сразу, едва взглянула на него. По ее словам, она спешила сделать официальное заявление: мол, все висело на волоске и Келлана коснулось черное крыло смерти, но теперь он медленно восстанавливается после происшествия, едва не ставшего трагическим. Я сочла ее изложение немного напыщенным, но по блеску в глазах поняла, что для публики это будет самое то. Занятное дело! Ради нас она не ударила бы палец о палец, но если речь шла о пользе для студии, Тори была готова свернуть горы.
Келлан приходил в чувство, а возле палаты постоянно ошивались рок-звезды и техники – к восторгу сестричек, которые прибегали каждые пять минут. Врачам и главной медсестре Карли эти визиты нравились меньше, и в итоге из коридора выгнали всех, кроме меня. Поскольку «Крутому повороту» и остальной команде все равно предстояло готовиться к вечернему шоу, они попрощались и с ворчанием покинули больницу. Джастин задержался, его группа не выступала в тот вечер, но он оставил нас с Келланом наедине, задержавшись в вестибюле с Анной и остальными «Чудилами».
Когда стало смеркаться, я выглянула в окно. Сестры сказали, что толпа фанатов разрослась еще больше. Я чуть раздвинула жалюзи, и Келлан спросил:
– А от Сиенны ничего не слышно? Она не пришла. Я немного удивлен.
Я оглянулась: теперь он сидел выше, обложенный взбитыми подушками, но все еще под углом, удобным для живота. Перед ним стоял поднос с несъеденной пищей, и Келлан хмурился, ковыряя пластмассовой ложкой в желе.
– Да и я удивляюсь, – ответила я.
Это было непохоже на Сиенну – пренебречь возможностью посниматься спешащей к пострадавшему коллеге. Упущение с ее стороны. Даже притом, что мы с Келланом объявили о наших отношениях и никто уже не верил в их роман – а я искренне надеялась, что так оно и было, – ей пошло бы на пользу посещение Келлана в больнице. После нашего рассказа ей, наверное, не помешал бы позитивный пиар.
– Она прислала цветы.
Я указала на скромную цветочную композицию, расположившуюся между лилиями от Ланы и чудовищной вазой, полной избыточно пышных красных роз, от Ника. На карточке от Сиенны стояло лаконичное: «Соболезную. С.».
Келлан взглянул на цветы, затем нахмурился и посмотрел на меня:
– Стандартный букетик, не ее стиль. Я думал, она вручит его лично, в роскошном платье до пола.
Я хмыкнула. Да, такие выходки на публику намного больше подходили Сиенне, чем анонимная доставка цветов. Непонимающе качая головой, я снова повернулась к окну и с любопытством развела жалюзи. Еще не совсем стемнело, но я без труда видела множество огоньков, которых становилось все больше. От этой любви у меня перехватило дыхание.
– Келлан, – шепнула я, – ты должен это увидеть.
Понимая, что ему нельзя вставать, я подняла жалюзи, – может, он разглядит и с кровати. Обзор у него был неплохой, благо Келлан находился всего в полуметре от меня. Он уронил ложку:
– Что это?
– Твои поклонники. Пришли к тебе.
Я помахала фанатам. В палате горел свет, а снаружи царила тьма, и видно меня было прекрасно. Я не знала, как они отнесутся к моему появлению, но свечки вдруг задвигались в унисон, словно сигналя мне в ответ. Такой ход я сочла добрым знамением.
– Ко мне? – озадаченно взглянул на меня Келлан.
Присев на угол кровати, я взъерошила ему волосы.
– Тебя очень любят, и не только потому, что ты звезда. Твои фанаты понимают тебя. Благодаря твоей музыке они тебя понимают. И любят. – Я обхватила ладонью его безупречную квадратную челюсть и погладила большим пальцем по щеке. – Любят не только за красоту, понимаешь? А за то, какой ты есть…
Нагнувшись, я поцеловала его в лоб.
Затем в дверь тихонько постучали. При виде новых гостей я чуть не расплакалась снова. На пороге стояли мои родители и отец Келлана Гэвин. Из-за последнего выглядывали Хейли и Райли. Я так удивилась, что онемела. Я говорила со всеми лишь несколько часов назад, и никто не признался, что уже мчится в аэропорт.
Келлан был потрясен не меньше.
– Гэвин, Каролина… Мартин? Что вы делаете в Нью-Йорке?
Гэвин подошел к сыну с нескрываемой тревогой. У меня потеплело на душе. Он искренне любил Келлана, хотя и прожил вдали от него большую часть жизни.
– Прости, что припозднились. Мы вылетели первым рейсом, каким смогли. – Гэвин положил руку Келлану на плечо. – Мы страшно переволновались за тебя.
Хейли и Райли встали в изножье, и Келлан прослезился.
– Переволновались… за меня?
Он до сих пор не верил, что им есть до него дело.
– Конечно, сынок, – мягко улыбнулся Гэвин. – Я в ужас пришел, когда узнал про аварию.
Хейли погладила ногу Келлана сквозь одеяло.
– Мы тоже тебя любим, брат, – согласно кивнул Райли.
Келлан сглотнул, заглушая боль физическую и душевную, и к нему подошли мои родители. Мама прижимала к груди Гибсон, однако нагнулась и положила руку на ногу Келлану.
– Мы прилетели сразу, как смогли. – Ее зеленые глаза уперлись в мои. – Ты же нам не чужой, Келлан.
Келлан повернулся ко мне, и взгляд его был наполнен болью и радостью. Это было то, о чем он всегда мечтал. Семья. Настоящая. Я больше не могла сдерживаться, и крупные слезы покатились по моим щекам. Папа, похоже, встревожился уже за мое здоровье, а мама просто понимающе обняла. Лучшего подарка ни для Келлана, ни для меня придумать было нельзя: моя семья наконец полностью приняла моего мужа.
Когда я успокоилась, Келлан откинулся на подушки. Он улыбнулся мне, хотя сперва и скривился от боли.
– Здорово-то как, – пробормотал он.
Не отвечая, я смотрела на маму – та целовала в носик Гибсон.
– Как это вы сумели объединиться?
Папа наградил маму многозначительным взглядом:
– Твоя мамуля усмотрела Гэвина на выдаче багажа… через весь зал.
Мама оставила его реплику без ответа и знай ворковала над внучкой. Я подавила смешок. Да! Гэвин, как и Келлан, выделялся из толпы.
Был поздний вечер. Я подумала о концерте, который уже начался, и о фанатах, огорченных отсутствием «Чудил». Но те не могли выступать без солиста, а он был не в том состоянии, чтобы идти на сцену. Меня немного удивило, что Сиенна не перенесла свое шоу и тем не выказала скорби в связи с несчастным случаем. Сегодня меня поражали все ее поступки.
Маме, наверное, хотелось просидеть у Келлана всю ночь, баюкая Гибсон, но она очень устала, и я велела «Чудилам» отвезти их с папой в отель. Она пообещала вернуться, как встанет. Я не сомневалась, что так и будет.
Анна забрала у нее дочку и обратилась ко мне:
– Поедешь с нами?
По тону было ясно, что ответ ей известен. Я помотала головой. Нет, я не брошу Келлана. Им придется тащить меня волоком.
Джастин и «Чудилы» покинули нас и удалились в обществе Анны и наших родителей. Гэвин с детьми пошли с ними. Палата показалась просторнее, как только из нее исчезла энергия присутствовавших, однако накал любви ничуть не понизился. Я долго смотрела на Келлана, нуждаясь лишь в некотором покое. Его веки слипались от лекарств и от боли, но Келлан тоже взирал на меня. Затем у него на лице появилось странное выражение.
– Проклятье, – пробормотал он. – Мне нужно отлить.
Он глянул на дверь туалета и вздохнул, как будто та была за тысячу миль.
– Помочь? – хохотнула я, поцеловав его в щеку.
Келлан стиснул зубы:
– Не, не надо. Я справлюсь. – Он тихо и ровно выдохнул. – Все равно медсестра велела вставать и ходить.
Он наклонился, и я поддержала его за спину.
– Она сказала, что только завтра.
Келлан закусил губу, сдерживая стон. Это не помогло, и он страдальчески замычал.
– До завтра всего пара часов, – процедил он сквозь зубы.
Он откинул одеяло, и я поспешно обогнула кровать, прихватив капельницу. Келлан выпрямился, задохнулся и схватился за стойку. Я держала его крепко, чтобы он не упал. Бледный Келлан заглянул в окно. Рот его раскрылся от удивления, едва он заметил все море огней.
– Господи, Кира, они еще здесь.
Похлопав Келлана по руке, сжимавшей стойку, я подтолкнула его вперед.
– Конечно, куда ж они денутся.
Келлан как будто забыл о боли, пока не шагнул. Тут он застонал и осторожно взялся за живот. Сокрушаясь, что больше ничем не могу ему помочь, я лишь придержала дверь туалета.
– Спасибо, – произнес он, пройдя мимо с напряженным лицом.
Прежде чем закрыть за ним дверь, я невольно полюбовалась участками загорелой кожи, видневшимися в прорехах между тесемками на его спине. Только Келлан Кайл умел выглядеть сексуальным даже в больничном халате. Келлан заметил, что я подсматриваю, и начал смеяться, но сразу скривился:
– Прекрати меня смешить и закрой дверь.
Расхохотавшись от души, я повиновалась. Понадеявшись, что у него не закружится голова и он не упадет, я подалась к окну взглянуть на доброжелателей. Толпа заполнила тротуар от больницы сколько хватало глаз – поистине впечатляющее зрелище.
Мои мысли прервали отрывистый стук и вежливый голос:
– Миссис Кайл! Простите, что беспокою в такое время, но здесь ваш брат.
Повернувшись, я увидела ночную сестру, просунувшую голову в дверь. Я постаралась сохранить спокойное выражение лица. Брат? У меня не было брата. Медсестра оглянулась:
– Я велела бы ему ждать до утра, но он говорит, что пересек всю страну.
Она смотрела скептически, как будто ни на секунду не верила в личность того, кто находился сзади. И правильно делала – он был не тот, за кого себя выдавал. Я не стала скрывать удивления:
– Денни? Денни здесь?
Медсестра с облегчением отворила дверь шире:
– Я пущу, но только на несколько минут, договорились?
Я кивнула, оставаясь совершенно ошеломленной тем фактом, что он проделал столь длинный путь. Медсестра отступила и распахнула дверь настежь, одновременно пригласив Денни жестом, и тот вошел, измотанный и усталый. За ним появилась Эбби. Присутствие невесты Денни поразило меня еще больше.
– Спасибо за помощь, Ренэ, – почтительно обратился к медсестре Денни.
Я в сотый раз удивилась: он произнес это без акцента. Вообще.
Когда она вышла, Денни повернулся ко мне и начал смеяться, – должно быть, я так и стояла с обалделым видом.
– Я же твой брат, – сказал он снова с акцентом, – значит и говорить должен был так же, иначе не пропустили бы. – На губах у него заиграла моя любимая улыбочка. – Американский говор не очень-то подделаешь: я был уверен, что она видит меня насквозь.
Прыснув, я метнулась к нему и обхватила руками:
– Поверить не могу, что ты здесь!
Денни вздохнул и крепко обнял меня:
– Жаль только, что опоздал.
Дверь туалета распахнулась в тот момент, когда мы отстранились друг от друга. Келлан слабо улыбнулся при виде Денни. Он чуть пошатнулся, удивленный не меньше моего, но ничуть не сердясь – только удивляясь.
– Я брежу от наркоты? – осведомился он, склонив голову набок. – Или ты и впрямь стоишь передо мной?
– Я настоящий. Рад видеть тебя, приятель.
Денни с улыбкой подошел к Келлану и наскоро обнял его. То, что Келлан быстро терял силы, было видно невооруженным глазом.
Денни помог мне уложить его в постель. Келлан знай бормотал, попеременно глядя на него и на Эбби:
– Вы здесь? Поехали из-за меня в такую даль?..
Когда он улегся, Денни вздохнул и взъерошил ему шевелюру.
– Ну, из-за тебя и поехали. – Он посмотрел на Эбби, потом снова на Келлана. – Я до жути перепугался, когда узнал, что тебя сбили. Только и думал, что… – Денни сглотнул и отвернулся.
Я понимала, что все это не имело никакого отношения ко мне, и затаилась у стенки. Эбби подошла, улыбнулась и погладила меня по руке. Судя по ее взгляду, было ясно, что она прекрасно понимает, через какие муки я нынче прошла, и предлагает поддержку и дружбу. Я благодарно сжала ее руку, и мы синхронно повернулись к нашим женихам.
Денни наконец обрел способность говорить.
– Мы привыкли друг к другу. Мы были как братья. Если бы ты умер… я лишился бы части семьи. Не думаю, что тебе это понятно. Мне было невыносимо думать, что ты умрешь, так и не узнав, как сильно я… – Он шмыгнул носом. – Не знаю… Наверное, я был не лучшим другом.
– Денни… – Келлан попытался перебить его, но тот не дал:
– Я знал, что творилось у вас с отцом, Келлан, и никому не сказал ни слова. Не помог, хотя должен был.
– Ты был ребенком, – слабым голосом произнес Келлан.
– Как и ты, – парировал Денни. – А когда я уехал, то с концами, хотя обещал держать связь. – Денни встряхнул головой, откровенно гневаясь на себя. – Я был нужен тебе, но меня не было. Я страшно виноват. Это свинство с моей стороны.
– Издеваешься? – Не веря ушам, Келлан указал на меня. – Я спал с твоей подружкой… и не однажды!
Я вздрогнула, и Эбби чуть крепче сжала мне руку.
Денни нахмурился:
– Ну да, это было уже твое свинство. – Он грустно улыбнулся. – Но я-то бросил тебя в аду… И почти уверен, что это похуже. – Он выставил руку. – Конечно, все позади и мы друзья, но я хочу, чтобы ты твердо знал: мы по-прежнему братья. Понимаешь?
Келлан оставался потрясенным до глубины души, но кивнул и пожал руку Денни:
– Да-да, конечно.
