Глава 28
Я согласна
Утром, едва рассвело, приехала мама. Она оказалась первой посетительницей. Я еще спала в кресле в углу палаты, и она тронула меня за плечо.
– Эй, солнышко, – шепнула она.
Я разлепила глаза и заметила дымившуюся чашку в ее руке. Кофе. Причем хороший: в бумажном стаканчике из будки, а не в пластиковом из автомата. Боже, я любила свою мамочку!
– Спасибо.
Она прислонилась к подоконнику, попивая из своего стакана и глядя на спавшего Келлана. Затем она перевела взгляд на Денни, заснувшего в кресле возле кровати. Вечером я позвонила Эвану и попросила вернуться и забрать Денни с Эбби в отель, где остановилась группа, но Денни, уверившись, что Эбби устроена, решил побыть с Келланом. Дежурная медсестра разрешила ему, поняв, очевидно, что происходит нечто важное.
Мамины длинные каштановые волосы были собраны в тугой хвост, и я хорошо видела ее лицо. Правда, мне было не прочесть ее мыслей. Отхлебнув кофе со сливками, я подумала, как странно ей видеть здесь моего бывшего – человека, которому я изменила с Келланом.
Поразмышляв еще немного в молчании, мама повернулась ко мне. Она указала на Денни накрашенным ногтем:
– Разве это не любовь? Он ведь любит тебя?
Она выглядела озабоченной, словно тот представлял некую угрозу для Келлана. Мне понравилась такая готовность защитить моего мужа. Я чуть улыбнулась и помотала головой:
– Нет, он любит Келлана. Ради него и прилетел. – Я разулыбалась шире, глядя на спавших ребят. – Он сказал Келлану, что они остаются братьями… даже после всего случившегося.
Мама сделала большие глаза и отпила еще кофе.
– Великодушный же у вас друг! Надеюсь, вы с Келланом понимаете, какая это редкость.
Я кивнула, и у меня защипало в глазах. Я понимала. Мы оба ценили это. Мы больше никогда не причиним ему боль.
Ребята проспали еще час: мы проговорили далеко за полночь, а когда меня одолел сон, они все перешептывались. Келлану следовало поспать подольше, но его разбудила медсестра. Она справилась о его самочувствии, спросила, сильные ли боли, хочет ли он есть, вставал ли, ходил ли в туалет, – прозвучало все, о чем запросто спрашивают медсестры в разнополой компании. Но сонный Келлан отвечал без всякого стеснения. Он даже казался довольным.
Гэвин с детьми и мой папа прибыли в больницу, когда Келлан поедал водянистый омлет – первое, что он ел после происшествия. Папа и Гэвин вошли, оживленно обсуждая «Питтсбург пайрэтс» и «Цинциннати редс» . Мне оставалось лишь усмехаться при виде того, как двое взрослых мужчин расхаживают и горячо выясняют, чья команда лучше. Не было в мире темы, которая завладевала бы папой стремительнее, чем спорт. И здорово, что мои родители и отец Келлана становились друзьями.
Эбби, Анна и «Чудилы» с Джастином явились в разгар утра. Но для ребят час был ранним, и большинство из них зевало, приветственно поднимая руки. Гибсон не провела в палате и двух секунд, прежде чем мама выхватила у Гриффина розовый сверток. Тот насупился, но уступил.
– Пока мамочка здесь, она никому не достанется, – заявила Анна, со смехом обняв меня.
Мама качала Гибсон, а меня осенило:
– Мам, а вы к нам надолго? Я к тому, что скоро День благодарения. Разве вы не ждете гостей?
Та помотала головой, не сводя глаз с внучки:
– Мы все отменили. Отпразднуем тут. – Она наконец взглянула на меня. – Улетим, когда Келлан поправится настолько, чтобы оставить его на тебя. – Теперь она улыбалась ему. – Семья собирается!
Меня не сильно удивили мамины новости, но слышать их было отрадно. Я с надеждой посмотрела на Гэвина. Тот указал на Райли, сражавшегося в видеоигру, и Хейли, листавшую светский журнал. На обложке красовались мы с Келланом, целующиеся среди надгробий.
– У ребят каникулы, а на работе я сказал, что возникли непредвиденные семейные обстоятельства и я не вернусь до понедельника. – Улыбка у него была ослепительнее, чем у сына. – Вам придется меня потерпеть.
Келлан усмехнулся и потупил взор:
– Я оценил. Спасибо.
По лицам «Чудил» было ясно, что Келлана они на праздники не ставят в программу, и я не стала спрашивать. Правда, я не знала графика Джастина и не помнила, куда направлялась его группа.
– Вечером будет еще концерт, а потом мы свободны до следующей недели, – ответил он, когда я спросила. Он наклонился к Хейли и Райли. – Эй, ребята, хотите посмотреть на «Уходя от расплаты»? А то и со звездами потусоваться за сценой? – Гэвин кашлянул, и Джастин повернул к нему голову. – Конечно, с вашего разрешения.
Брат с сестрой принялись умоляюще раскачиваться на стульях, и Гэвину ничего не оставалось, кроме как согласиться.
– Присматривай за братом, – велел он Хейли. – И никакого спиртного.
Хейли закатила глаза и повернулась к Келлану:
– Полюбуйся, что мне приходится выслушивать!
– Да, просто зверь, – криво улыбнулся Келлан.
Я вскинула брови, но он был весел, без тени страдания – значит, можно смеяться.
По палате ползли смешки, и я посмотрела на Денни и Эбби:
– А вы? Полетите домой?
Денни привлек к себе Эбби:
– У Эбби это первый День благодарения в Штатах, и она хотела отпраздновать по полной программе. Даже взяла с меня слово смотреть с ней парад «Мэйсис» по телику.
Он закатил глаза, и Эбби шутливо цыкнула. Я усмехнулась: Денни выглядел раздраженным, но мне было лучше знать. Он, наверное, хотел организовать для Эбби шикарное торжество, в том числе и парад. Если Денни любил, то мало было на свете вещей, которых он не сделал бы ради возлюбленной.
Денни расхохотался при виде ее лица и сказал мне:
– Но мы все обсудили, пока летели, и решили остаться на праздник.
Эбби погладила его по груди. Помолвочное кольцо сверкнуло в лучах солнца, проникавшего в палату, отразив живость натуры его обладательницы.
– Денни поведет меня смотреть на парад живьем!
Она хихикнула, искренне радуясь перспективе увидеть огромные шары, тянущиеся по городу над разукрашенными платформами.
– Тряпка! – кашлянул Гриффин с другого края палаты.
Анна прыснула, но деликатно толкнула его локтем. Защита Денни с ее стороны была настоящим подвигом – она его недолюбливала. Наверное, одно появление Денни здесь произвело на нее достаточно сильное впечатление.
Довольная тем, что все остаются, я поднялась:
– Раз так, у меня есть предложение.
Я порылась в сумке Келлана, стоявшей на прикроватном столике, и нашла мешочек с его кольцом. Келлан с любопытством следил за моими действиями. Я выудила кольцо и показала ему.
Затем я робко присела на край постели и потянулась за его левой рукой. Плечо чуть заныло, но болело уже намного меньше. Сердце колотилось от волнения. Тихо, чтобы слышал лишь Келлан, я произнесла:
– Келлан Кайл, ты любовь моей жизни. Отныне и навсегда мое сердце принадлежит тебе. Сделай меня счастливейшей женщиной на земле и женись на мне… в четверг.
И я надела ему на палец кольцо. Келлан сжал мою руку и уточнил, сверкнув глазами:
– Ты хочешь пожениться на День благодарения… здесь?
Он оглядел палату, посмотрел на механическую кровать, которую покинул лишь пару раз. Романтики было маловато.
Я кивнула, довольная своим решением:
– Не важно где, важно с кем. Я не могу ждать еще месяц до официального бракосочетания, а как отметить День благодарения лучше, чем стать мужем и женой? – Я показала на глазевших на нас людей. – Все, кто нам важен, уже здесь. Кроме Дженни с девчонками, – нахмурилась я. – Придется их вызвать. По такому случаю они точно прилетят.
Эван прислонился к стене, едва не разрываясь от счастья:
– Не вопрос! Велю Конфетке всех собрать и выдвигаться. Она такого события не пропустит! – Он усмехнулся. – А если пропустит, то плешь мне потом проест.
Что ж, вот все и уладилось.
– Видишь? – Я посмотрела на Келлана. – Вот так мы и поженимся!
Удивление на его лице смешалось с восхищением.
– И ты по-настоящему станешь моей женой…
Рассмеявшись сквозь слезы, я поцеловала его.
– А ты по-настоящему – моим мужем.
Позади шумно выдохнула мама:
– Кира, здесь? Ты серьезно? – Я оглянулась на нее. Мама напряженно озиралась. – Но мы уже разослали приглашения! Приедут родственники, которых ты не видела с десяток лет. И в церкви у нас все готово! И после церемонии будет стол! Полли принесет свою знаменитую тушеную фасоль, а Гертруде не терпится сыграть тебе на органе. Ей девяносто восемь, Кира! Ей пара лет и осталась…
«Тушеная фасоль?» Обуздывая себя, я рискнула взглянуть на Анну: та тихо корчилась от хохота.
Я подошла к маме и схватила ее за плечи:
– Мама, вчера я чуть не лишилась мужа. Я не хочу ждать ни секунды. Помоги мне, пожалуйста, выйти замуж в четверг.
По маминой щеке скатилась огромная слеза.
– Конечно, я помогу.
– Отлично. – Я вытерла ей лицо. – Тогда найди кого-нибудь, кто сможет поженить нас с уведомлением за очень, очень короткий срок.
Мама немедленно перешла в режим деятельного планирования:
– Ладно, специалист тут наверняка найдется. – Она заходила по палате. – Хорошо бы малость украсить это место, принести цветов. – Она взглянула на многочисленные букеты Келлана, которые все прибывали с тех пор, как фанаты проведали, где он находится. – Впрочем, эти подойдут! – Бережно качая Гибсон, она повернулась ко мне, внезапно убитая. – Ох, а платье-то! Надо было захватить с собой. Оно просто загляденье.
Я постаралась изобразить разочарование, но знала от Анны все об этом горе-наряде с рукавами-фонариками.
– Да, скверно! – вздохнула я, утешающе улыбнувшись маме. – Но мы с Анной обязательно что-нибудь подберем.
Анна вскочила на ноги:
– И разрешение на брак раздобудем!
Она подмигнула мне. Я подозревала, что подавать заявление должны оба, жених и невеста, но Келлан пока был прикован к постели. Однако я не сомневалась в умении Анны убеждать людей, особенно мужчин. О, только бы местный клерк был мужского пола!
Мама совершила немыслимый поступок – отдала Гибсон в чужие руки. Гриффин забрал дочку, а мама объявила всей палате, что ей нужны телефон, справочник, бумага и еще один кофе – живо! Гэвин отправился за кофе, а папа пустился искать все, что ей понадобилось для воплощения моей импровизированной свадьбы в реальность. Я же, следя за ее деятельностью, все больше воодушевлялась.
Анна потянула меня за руку. Зеленые глаза блестели не хуже маминых.
– Пошли за платьем!
Издав смешок, я скакнула к Келлану и наскоро поцеловала его:
– Мы скоро вернемся. Обойдешься пока без нас?
Келлан кивнул, пребывая в настроении столь же приподнятом. Больной, здоровый ли, он был счастливее, чем когда-либо прежде. Я знала это наверняка, так как мы чувствовали одно и то же. Я выходила замуж!
Гриффин согласно кивнул Анне, когда та попросила его присмотреть за Гибсон, пока мы будем ходить по магазинам. Да он и не собирался ее отдавать, судя по тому, как держал. Анна покормила ее недавно, но в город нам все равно предстояло идти по сокращенной программе. По крайней мере, по сокращенной для Анны, которая могла зависнуть в обувном магазине на целый день.
Келлан выпросил у меня последний поцелуй, а Гриффин буркнул:
– Значит, свадьба будет в День благодарения. Это удобно. – Он указал на Келлана. – Уж ты-то не прозеваешь годовщину! – И посмотрел на Анну. – Надо было нам сделать так же. Я уже забыл нашу дату.
Анна улыбнулась, а у Келлана дрогнули губы.
– Грифф, этот день не всегда будет приходиться на День благодарения.
– Как это? – пришел в полное недоумение басист. – Очень даже будет!
Келлан закусил губу. Он силился не рассмеяться, чтобы не стало больно.
– День благодарения – плавающий праздник. Он отмечается в разные дни.
Гриффин вылупился на Келлана:
– Не пачкай мне мозги, Келл! – Он постучал пальцем по лбу. – Я тебя насквозь вижу.
Я услышала, как сдавленно прыснули Мэтт и Эван в унисон с Джастином и Денни. Папа смотрел в потолок и качал головой. Я не сумела сдержаться, а несчастному Келлану приходилось дышать глубоко и медленно, чтобы не захохотать вместе с остальными.
– Грифф, я не…
– И не пытайся! – со смехом похлопала я его по ноге.
Келлан выдал смешок и взялся за живот.
– Придурок чертов, – пробормотал он, кривясь.
Поняв, что Келлан в надежных руках, я погладила его по щеке и покинула палату вместе с Анной. В коридоре та шепнула:
– А что, правда, что День благодарения отмечают не в один и тот же день?
Я с великим трудом удержалась от хохота. Почти.
Анна вызвала такси, а я объяснила Карли, что мы задумали. Услужливая медсестра немного удивилась, благо я говорила ей, что мы с Келланом уже поженились, но ее лицо быстро озарилось романтической улыбкой, и она согласилась помочь. Когда мы с Анной вышли из больницы, такси уже ожидало нас. Количество фанатов, отиравшихся возле здания, меня изумило. Из окна палаты Келлана было видно не всех. Они толпились не только на противоположной стороне улицы, но и в переулках, на перекрестках и большими группами – у входов в больницу. Заметив меня, многие принялись показывать пальцем и перешептываться.
Анна мгновенно насторожилась – вспомнила, очевидно, видеоматериалы о моем падении под напором толпы.
– Давай-ка побыстрее в такси, Кира.
Но я не могла оторвать глаз от прорвы людей. Они искренне горевали, иные даже утирали слезы. Слезы. Из-за Келлана. Это разрывало мне сердце. Я была уверена, что никто из больничного персонала не сказал этим людям ни слова о самочувствии их кумира. Скорее всего, их лишь просили удалиться или хотя бы не путаться под ногами. Тори выступила с драматическим заявлением для прессы, но эта сводка от фирмы не сильно радовала. Может быть, мнеудастся?
Обмирая и напрягшись с головы до пят, я встретилась взглядом с сестрой:
– Постой, я сейчас.
– Что ты делаешь? – прищурилась она.
Я сглотнула и оглянулась на толпу. Действительно, какого черта мне нужно?
– Просто хочу сказать им, что он жив и здоров.
Как только мы с Анной направились через улицу, толпа на тротуаре дружно подалась в нашу сторону. Меня начало трясти. Я поборола тревогу и страх и пошла к людям с высоко поднятой головой. И как это Келлану удалось совладать с собой в первый раз, когда он вышел на сцену? Представить, что ли, этих людей голыми? Увы, голой я могла представить только себя, и это ничуть не уменьшило мою панику. Вообразив, что рядом Келлан – шествует к своим неуемным фанатам и сияет чарующей полуулыбкой, – я подумала о его симбиозе с ними, об их важности друг для друга и о том, как я могла бы нынче навести между ними мост. Тревога улеглась.
Едва я подошла достаточно близко, фанаты заговорили. Все они спрашивали на разные лады об одном: в порядке ли Келлан? Я вскинула руки, и собравшиеся мигом смолкли.
Более уверенно, чем считала себя способной при таком столпотворении, я объявила:
– Келлан просил передать вам, что он жив и здоров. – Вспомнив гримасу боли, с которой он вставал или смеялся, я добавила: – Чувствует себя средне… но пребывает в целости и сохранности. – На глаза мои навернулись слезы, и я прижала руки к груди. – Он бесконечно растроган тем, что вы здесь, желает вам любви и всего самого доброго… Будь он в силах, он спустился бы и поблагодарил каждого отдельно. Ваша поддержка значит для него очень много. Для нас обоих. И нам не хватает слов, чтобы выразить нашу признательность.
Тут на меня нахлынули чувства, скопившиеся за последние сутки. Горло наглухо перехватило, и влага, собравшаяся в глазах, хлынула по щекам. Я торопливо смахнула слезы, внимая благодарному бухтению толпы. Когда я повернулась, чтобы уйти, кто-то выкрикнул:
– Вы правда его жена?
Я медленно улыбнулась. «Да, я стану ей». Ощущая связь с этой толпой незнакомцев, которые глубоко любили того же человека, что и я, я сказала правду:
– В наших сердцах мы поженились давно, но официально… поженимся на этой неделе. – Не в силах остановиться, я со смешком добавила: – В четверг вечером я стану миссис Кайл.
Толпа, к моему удивлению, разразилась ликующими криками. Я еще пуще развеселилась. И расплакалась. Потрясенная тем, что они признали меня, я сбивчиво обронила:
– Сейчас мне пора ехать за платьем.
В ответ полетели названия и адреса магазинов. Мне было не до того, чтобы запомнить их все, но я видела, как кивала и впитывала информацию моя сестрица. Может, она и не знала, когда празднуют День благодарения, зато была большим специалистом по распродажам.
Мы сели в такси, и я продолжала смеяться над сюрреальностью собственной жизни. Анна назвала шоферу адрес, шедший первым в ее внутреннем органайзере, и вынула телефон. Довольная, я обмякла на сиденье. Наконец-то я выходила за Келлана. Ждать было невозможно. После пары минут молчания сестра дернула меня за руку:
– Видела это?
Она сунула мне свой мобильник: на одном из светских сайтов, само собой, живописался несчастный случай с Келланом. Скриншоты ужасали. Последовательно показывалось, как Келлан поднимает меня на ноги, пихает себе за спину, вскидывает руку и в него врезается грузовик. Кошмар минувшего дня ожил в моей памяти, а голову в месте ранения снова ожгло, как будто все произошло секунду назад. Если бы грузовик ехал чуть быстрее, а Келлан упал бы навзничь и приложился затылком или были бы повреждены другие внутренние органы, я потеряла бы его.
Утирая слезы, я увидела, на что показывала сестра. Под снимками шли комментарии поклонников. Сотни. Все восхваляли Келлана за его действия и провозглашали его героем. У меня потеплело на душе от этих прочувствованных мыслей и молитв. А комментарии, касавшиеся меня, удивили: «Он вылетел под машину ради нее!», «Он спас ей жизнь!», «Это настоящая любовь», «Они созданы друг для друга», «Они идеальная пара», «Никогда не верила в его роман с Сиенной».
Такая поддержка застала меня врасплох. Получалось, что катастрофа сработала на манер переключателя и нас объявили новой звездной парой. Из разлучницы, отбивающей у Сиенны мужчину, я в мгновение ока превратилась в даму сердца. Перемена была столь быстрой и разительной, что едва умещалась в сознании. Делу нимало не способствовали головная боль и зудевшие швы.
Я пришибленно посмотрела на Анну:
– Нас любят.
– Причем все, – ухмыльнулась сестра. – Так и должно быть.
Дел у нас было так много, а времени так мало, что я быстро выкинула из головы мысли о непостоянстве общественного мнения. Покончив с шопингом, я ощутила себя измотанной, как будто поучаствовала в марафоне. Но у меня было все, что нужно. Мы с Анной даже выцыганили разрешение на брак. Я волновалась из-за него, но Анна включила свою харизму, и чиновница согласилась явиться в больницу, чтобы мы с Келланом подали заявление вместе. Откровенно говоря, мне показалось, что этой дамочке просто хотелось на него посмотреть. Глаза у нее зажглись, словно звезды, как только она поняла, кто просит разрешения сочетаться браком.
Итак, это все-таки состоится.
* * *
На следующий день, когда прибыли мои многочисленные подружки-свидетельницы, приготовления начались всерьез. Я взвизгнула при виде Дженни, Рейчел, Кейт и Шайен, входящих в палату Келлана. Девчонки заключили меня в слезное групповое объятие, а ребята насмешливо качали головами. Парням не понять силы девичьей дружбы.
Переполненная чувствами, я шмыгнула носом и сказала Дженни:
– Поверить не могу, что ты здесь. Спасибо, что вернулась так быстро.
Затуманенный взор Дженни метнулся к подживавшему порезу у меня на лбу.
– Я ни за что на свете не пропустила бы твою свадьбу. – Она посмотрела на кровать, с которой улыбался Келлан. – И нужно было убедиться, что вы живы-здоровы. Ты насмерть перепугал меня, Келлан.
– Приношу свои извинения, – криво улыбнулся тот.
Дженни рассмеялась, подошла к нему и коротко обняла, а я благодарила всех подруг поочередно. Мы с Келланом оплатили им дорогу и отель, но им все равно пришлось пожертвовать своими планами. Я была бесконечно благодарна им – да и всем, кто нас окружал.
Приветственная часть завершилась. Рейчел прильнула к Мэтту, Кейт нервно топталась возле Джастина, а Шайен пыталась взять у моей мамы Гибсон, но потерпела фиаско. Дженни обхватила руками Эвана и хихикнула:
– Я в восторге, что прилетела, но все же, Кира, поверить не могу, что ты собралась выйти замуж в больничной палате.
Мама согласно вздохнула. Я закатила глаза, развернувшись к своим друзьям:
– Сегодня нам предстоит масса дел. – Я обвела рукой унылую палату. – Помещение придется подготовить.
Денни, стоявший рядом с Эбби, медленно покачал головой, оценивая блестящее медицинское оборудование и утилитарную мебель.
– Это будет не так-то легко, – буркнул он.
– Нелегко, но спасибо за помощь, – кивнула я.
– На том стоим, – отозвался он с улыбкой.
– Ты нашла того, кто сможет нас поженить? – обратилась я к маме.
Мама, довольная как слон, чмокнула внучку в темя:
– Нашла! – Она нацелила палец в Келлана. – Медсестру, которая ассистировала во время операции! Она посвящена в духовный сан и будет счастлива поженить рок-звезду.
Келлан рассмеялся, а затем взялся за живот. Он оставался чуть бледным, под глазами еще темнели круги, но в целом он медленно шел на поправку.
Я захлопала в ладоши, довольная тем, что все вставало на места, и обратилась к девочкам:
– Для меня платье есть, мы с Анной вчера купили, но у вас пока нет. Всех нужно одеть как положено. Вы же подружки невесты.
– Даже меня? – удивленно моргнула Эбби.
– Без сомнения, – улыбнулась я ей, заглянув через Денни.
Эбби залилась краской, искренне тронутая моим желанием. Но она была женой Денни, а тот оставался моим лучшим другом. Они были едины, как мы с Келланом, и справедливость требовала включить в нашу церемонию их обоих. Я хмуро посмотрела сторону Келлана:
– Хм! Ребята, а вы костюмы успеете раздобыть?
Все они были в дырявых джинсах и заношенных футболках. Не так я была капризна, чтобы требовать смокингов, но было бы мило, если бы они хоть раз сменили свой имидж.
Улыбаясь во весь рот, Гриффин заправил за уши свои лохмы:
– Не волнуйся, я уже знаю, как нарядиться!
Нахмурившись сильнее, я обратилась к Мэтту:
– Не выпускай его из магазина, если нацепит что-нибудь пастельное. – Подумав, я добавила: – Или байкерское, с полуголой задницей. – Мэтт от души расхохотался, а я пожала плечами. – Если все схвачено, остался обед.
Гэвин поднял руку:
– Мы с Мартином ходили вчера на разведку и нашли идеальное место. Традиционные блюда для Дня благодарения, в праздники открыто. – Он улыбнулся совсем как Келлан. – Они даже согласились на доставку в больницу.
Я просияла: отцы скооперировались!
– Ну, тогда за работу! – сказала я всем, улыбаясь и качая головой.
Мы с девочками отправились за платьями, ребята – за костюмами. Мне не хотелось оставлять Келлана одного, но Карли заверила меня, что за ним присмотрят, тем более что он нуждался в покое. Однако перед уходом я все равно поцеловала его раз двадцать.
Я не стала навязывать выбор платьев – пусть разберутся сами. В конце концов, я же не деспот, чтобы заставлять людей наряжаться в одежду с рукавами-фонариками. Моим единственным пожеланием стал одинаковый цвет – насыщенный красный, напоминающий о Рождестве, Келлане и любви.
Хейли выбрала что-то смешное и легкомысленное, Анна подыскала наряд, в котором у нее вряд ли получилось бы вздохнуть. Остальные приобрели платья по своему вкусу: Рейчел купила скромное, но экзотическое, Дженни – веселенькое, Эбби – нечто мудреное, а Кейт и Шайен – романтические. Анна и для Гибсон нашла потрясающее красное платьице с оборками: той предстояло перещеголять всех нас. Даже мама согласилась на красный цвет и подыскала симпатичное вечернее платье – я не сомневалась, что она так и будет надевать его по праздникам из года в год.
Покончив с шопингом, мы устроили мозговой штурм и обсудили, как придать романтический вид палате. Эбби и Дженни были прирожденными декораторами и предложили удачный, по моему мнению, план. Для медсестер он означал известное испытание, но я надеялась, что они переживут небольшое нарушение распорядка. Так ли уж многим случается наблюдать на рабочем месте свадьбу рок-звезды?
Возле больницы нас приветствовали неутомимые фанаты. Невзирая на предстоящий праздник, их число ничуть не уменьшилось. Даже наоборот: едва разлетелись новости о нашем бракосочетании, толпа неуклонно прибывала. В гуще мелькали даже фотографы. Впрочем, это меня не заботило, и я помахала собравшимся с высоко поднятой головой.
– Кира, мы любим тебя! – понеслось в ответ.
Я все еще не верила этому и лишь качала головой. Они любили меня? Я оценила это, хотя и не могла согласиться – какая любовь, если они вовсе меня не знали? Но в душе расцветала любовь и надежда; мне казалось, что теперь в мире будет все как должно быть. Пожалуй, именно так и положено чувствовать себя накануне свадьбы.
Ребята уже вернулись, и мы застали их в палате. Эбби и Дженни изложили свой план благоустройства. «Чудилы» пришли в недоумение, но Денни кивнул и мигом взялся за дело. Он был дока по части дизайна и эстетики, и это было неплохим подспорьем в его работе.
Денни и Эбби трудились не покладая рук. Между ними существовала безмолвная связь, наблюдать за которой было одно удовольствие. Денни было достаточно вскинуть бровь, и Эбби отзывалась: «Ага, я тоже так считаю». Они и впрямь идеально подходили друг другу.
Мама баюкала Гибсон, Анна наблюдала из единственного в палате полукресла, а мы старались прикрыть все медицинские устройства. Мы с Райли взгромоздились на стремянку в попытке приладить к потолку длиннющую простыню. Я старалась не слишком поднимать правую руку, чтобы не беспокоить плечо, и этим слегка затрудняла процесс. Келлан, следивший за мной, приуныл:
– Я чувствую себя совершенно никчемным и бесполезным.
Уронив простыню, я отвела с глаз волосы и усмехнулась:
– Вот что бывает, когда повреждаешь себе внутренности! В другой раз будешь аккуратнее.
– Всенепременно! – Он изогнул губы в дразнящей полуулыбке. – Под следующим цветочным грузовиком.
– Не смешно! – побледнела мама.
Представитель мэрии прибыла, когда мы успели только наполовину украсить палату. Она страшно смутилась, очутившись рядом с Келланом, и тот, хоть и был не в форме, приложил все усилия, чтобы разрядить обстановку. Он даже чуток пококетничал с ней, довольный тем, что может наконец оказать хоть какую-то помощь. Та зарделась, и Келлан весело зыркнул в мою сторону. В свое время, когда он взглянул на меня точно так же впервые, я покраснела не меньше. Но с этим ничего не поделать. Келлан отлично знал, насколько он хорош.
К исходу дня все устали, но дело было сделано, и я могла выходить замуж за мужчину своей мечты.
Всю ночь я не сомкнула глаз, тем паче что Анна заставила меня отправиться с девочками в отель. Она заявила, что мне нельзя ночевать в одной комнате с женихом накануне свадьбы. Когда я сказала, что сама-то она отлично спала со своим, Анна лишь подняла меня на смех:
– Мы с Гриффином немного отличаемся от вас с Келланом. – Она указала на маму, державшую Гибсон, и пояснила: – Мы все сделали шиворот-навыворот.
* * *
Утром был парад, и Эбби с Денни на несколько часов покинули нас, а девчонки тем временем принялись готовить меня к великому событию. Невзирая на выходной, мы сумели организовать маникюр, педикюр и косметические маски. Нью-Йорк и вправду никогда не засыпал. Эбби вернулась, когда мама занималась моим платьем, а Дженни и Кейт завивали мне волосы в длинные свободные локоны. Они оставили их ниспадающими на спину и плечи, заявив, что естественный вид идет мне больше, чем навороченная укладка. Когда они остались довольны делом своих рук, Анна приступила к макияжу. Я напомнила ей, что человек я довольно простой, – чтобы не перестаралась с макияжем.
– Не волнуйся, – отозвалась она не моргнув глазом, – шлюхой я тебя разрисую для брачной ночи… – Она наклонилась ближе. – Я, кстати, справилась у медсестры: недели через четыре или шесть вам можно будет трахаться.
Косметика была уже наложена, но от стыда я не открыла глаз, а девочки прыснули и мама тоже. Перебор, Анна. Пе-ре-бор.
Заметив мой ужас, она хихикнула и весело объявила:
– Можешь полюбоваться.
Я со смешком подняла веки и сердечно улыбнулась сестре. Информация была действительно важная.
Надо мной закончили колдовать, и мама помогла мне надеть платье. Мы с Анной остановились на очень простом и открытом. Оно было белоснежное, с легким отливом – элегантное и скромное, но классное: по мнению Анны, его буквально создали для меня, но лично я полагала, что для Келлана. Никаких излишеств: ни кружев, ни бисера, ни лент, ни замысловатых рукавов. Оно было красиво лишь потому, что красиво. Как и Келлан, это платье не нуждалось ни в каких улучшениях.
Надев простые белые лодочки, я повернулась к зеркалу и не поверила глазам: неужто это я? Ниспадающие кудри, чуть подведенные глаза и ослепительно-белое платье – я будто вышла из сказки принцессой в ожидании принца. Разве что вместо короны эту принцессу украшала цепочка с гитаркой. Даже я была вынуждена признать, что выгляжу роскошно.
Мама, роняя слезы и одной рукой придерживая Гибсон, фотографировала меня на телефон. Раз уже плачет, то к свадьбе разрыдается безнадежно. Ей, может быть, понадобится валиум. Хорошо, что мы едем в больницу. Чувствуя, что и мои глаза наполняются слезами, я предупредила ее:
– Перестань! Иначе я тоже разревусь – и косметика потечет.
Мама шмыгнула носом в героической попытке восстановить самообладание:
– Извини, солнышко, ты такая красивая!
Я взяла ее за локоть и сделала глубокий вдох:
– Я готова. Ведите меня к Келлану, чтобы я наконец вышла за него замуж.
Папа заказал для всей компании лимузин – обычный и явно не из дорогих. Внутри не было никаких прибамбасов, за исключением полочки для бутилированной воды. Лучше и не придумаешь! Мне это нравилось куда больше, чем навороченный салон лимузина Сиенны.
Нас высадили перед больницей. Фанаты обезумели, увидев меня. Они отпускали настолько цветистые комплименты, что у меня запылали щеки, но я все равно улыбалась и расточала любезности. И даже помахала папарацци. Пусть мой портрет красуется на всех обложках – дополнительные фотографии для свадебного альбома.
Наше шествие по коридорам представляло собой странное зрелище, но всюду, куда я ни бросала взгляд, сияли улыбки. Медсестры, врачи, пациенты – все были взволнованы так же, как и я. Ну, может, чуть меньше. Прилипнув к маме, я буквально лопалась от счастья. На этаже Келлана весь пол был усыпан лепестками роз. Мой взор затуманился при одном виде ярко-красного бархата, и я, как в тумане, пошла по оставленной среди лепестков тропинке.
В последнем же коридоре глаза мои намокли уже катастрофически. В самом конце меня ждал папа, одетый в серые брюки и темно-синий пиджак, застегнутый на все пуговицы. Он сиял от гордости и помолодел лет на десять. Мама передала меня ему, проливая слезы. Тот прошептал, что никогда еще так не гордился мной, и заключил меня в объятия. Все мои силы ушли на то, чтобы не разреветься.
Вцепившись в папу, я взглянула вдоль коридора туда, где ждала искалеченная любовь моей жизни. Там выстроилось с дюжину медсестер, врачей, лаборанток и прочего персонала. В руках у них ровно горели свечки – такие же, как у фанатов снаружи. Двери некоторых палат были открыты, из них выглядывали любопытные пациенты, но я ни секунды не боялась того, что это диковинное зрелище привлечет посторонних. Сегодня я выходила замуж.
Пол и здесь был в лепестках, а в конце, перед палатой Келлана, высился Дикон с акустической гитарой Келлана. Его лицо расплылось в улыбке, едва он меня увидел. «Ты красавица», – прошептал он одними губами и начал наигрывать мою любимую песню «Чудил». Я чуть не разревелась. А вот мама заплакала.
Карли вручила Анне и Дженни небольшие букеты – подарки от фанатов. Кейт, Шайен, Эбби и Хейли она дала мерцавшие свечки. Мне же преподнесла букет белых и желтых лилий. В палате у Келлана таких не было. Увидев мое недоумение, она пожала плечами:
– Заказала с утра.
Я благодарно обняла ее, а подружки тем временем двинулись по устланному лепестками кафелю, и платья их преотлично сочетались с цветом роз. Когда они скрылись в палате, песня Дикона сменилась традиционным свадебным маршем. Тут я уже не сдержала слез, и мама быстро промокнула мне глаза, после чего метнулась в сторону, чтобы заснять, как отец ведет меня к мужу.
Не знаю, как мне это удалось, но я дошла. Меня так трясло, что папа не мог этого не почувствовать. Он успокаивающе потрепал меня по руке. Я коротко улыбнулась Дикону и повернулась ко входу. Палата потрясла меня, хотя я сама помогала ее украшать. С потолка вдоль стен свисали длинные шелковые занавеси, скрывавшие все признаки того, что мы в больнице. По верху и по стыкам тянулись фонарики, теплый свет которых оживлял сумрачное помещение.
Больница предоставила красные ковры; их постелили от двери и до конца палаты, где у широкого окна ждала священнослужительница в черном брючном костюме. Полотнища со светильниками обрамляли оконный проем наподобие алтаря, и мне было видно, что снаружи толпятся фанаты. Пол был усеян цветами из нарочито шикарного букета от Ника. Прочие украшали подоконник.
Из палаты вынесли всю мебель, кроме кровати Келлана, тем самым освободив место для гостей. Меня переполняла любовь, пока я скользила взглядом по многочисленным друзьям, любившим Келлана и меня. Каждый из них тоже держал по мерцающей свечке.
Здесь собрались все участники «Крутого поворота» и «Уходя от расплаты». Они толпились возле двери. Дикон, продолжая перебирать струны, вошел за мной. Дженни и Анна стояли слева от священнослужительницы, у обеих были мокрые щеки. Эван высился справа, а Денни – рядом с ним, на почетнейшем месте. Улыбаясь во весь рот, он кивнул мне и быстро отсалютовал свечкой.
Все прочие выстроились на ковре, ведущем к ложу Келлана: мальчики с одной стороны, девочки – с другой. Мэтт и Гриффин горделиво стояли возле Джастина, Гэвина и Райли. Напротив стояли девчонки: Рейчел, Кейт, Шайен, Эбби и Хейли. Гриффин баюкал Гибсон – малютка быстро уснула у отца на руках. К моему облегчению, басист был одет, как остальные ребята, в строгую черную рубашку и брюки – очевидно, полноценные сзади.
Как только мы с папой миновали гостей и подошли к изножью больничной кровати, я бросила затуманенный взгляд на Келлана. Глаза у него блестели.
– Ты сногсшибательна, – пробормотал он.
Пока меня не было, Келлана переодели. Он возлежал на простынях, одетый в просторную белую сорочку поверх черных брюк. И он был бос. По мне, так даже после этих ужасных травм он выглядел потрясающе.
Я замерла, вполне готовая взобраться на постель и сочетаться с ним лежа, но Келлан остановил меня жестом:
– Подожди.
Изготовившись перетерпеть боль, он начал садиться. Я немедленно отступила на шаг от отца:
– Нет, Келлан, не надо. Ты еще слаб, можешь лежать. Тебе незачем стоять.
Морщась, он ухватился за стойку с капельницей. Костяшки пальцев побелели.
– Я ждал всю жизнь, Кира, чтобы жениться на тебе. Уж как-нибудь встану.
Гэвин быстро передал свечку Райли и поспешил к сыну. Я чуть не рассмеялась тому, что оба отца вели нас к алтарю, но действия Келлана слишком растрогали меня, и я могла лишь плакать – счастливыми, гордыми слезами.
Когда Келлан кое-как доковылял до сочетавшей нас медсестры, его отец отошел, а мой поцеловал меня в щеку и отпустил лишь после этого. Боясь, что Келлан свалится, я метнулась заменить Гэвина. Келлан улыбнулся мне и тихо, сдержанно выдохнул:
– Порядок!
Желая соответствовать ему, я сбросила туфли и отшвырнула их прочь. К голым подошвам мгновенно прилипли лепестки. Если бы не стойка, за которую держался Келлан, могло показаться, что мы венчаемся на пляже, и я без труда представила шум океана, хотя в действительности гул исходил от людей, пытавшихся протолкнуться в дверь.
Я подгибала пальцы, а Келлан смеялся и морщился уже не так, как вчера. Пока священнослужительница благодарила всех за то, что пришли, Келлан полез в карман и сунул мне что-то в ладонь. Я взглянула украдкой – это был розовый лепесток с надписью жирными черными буквами: «Навеки твой муж».
Слезы безжалостно покатились по щекам, и я зажала в кулаке этот подарок. Мне хотелось расцеловать Келлана, но дело до этого еще не дошло, и я сдержалась. Труднейшая задача – не целовать Келлана Кайла, когда он взирает на тебя, как на восьмое чудо света.
Священнослужительница обратилась к нам, и я обеими руками сжала его свободную ладонь.
– Келлан Кайл, Кира Аллен! Друзья и близкие собрались здесь сегодня, чтобы увидеть, как ваши жизни сольются в одну. Начиная с этого момента вы будете делить радости и горести, победы и поражения. Вы станете едиными душой и телом, и желания одного отступят перед нуждами двоих. Но каждый из вас извлечет из этой связи силу. Там, где сломается один, выдержат двое. Там, где один согнется, двое устоят. С этой секунды и до скончания дней вам будет на кого положиться в минуты слабости, вас будет кому успокоить в минуты скорби и ободрить в минуты страха, рядом с вами всегда окажется человек, готовый разделить вашу радость. Это дар, которым нельзя злоупотребить или принять как должное. Лелейте друг друга, как лелеет вас Господь, и обретете мир.
Я стиснула руку Келлана и подняла на него глаза. Мы уже прошли через многие испытания, но она была права: вдвоем мы были сильнее. Мы воодушевляли друг друга и вызвали к жизни самое доброе. Вместе мы были лучше. Я слышала, как позади всхлипывала мама.
Священнослужительница обратилась к шаферу и подружке невесты:
– Есть ли у вас кольца?
Анна кивнула и утерлась кулаком. Мы с Келланом отдали их, когда украшали палату. Я испытала некоторое облегчение, оттого что Анна не потеряла кольцо Келлана. Материнство сотворило с ее чувством ответственности чудеса. В глазах у нее собрались новые слезы, и она вручила мне залог моей любви к Келлану. Эван с таким же волнением протянул Келлану мое кольцо.
Мы с Келланом повернулись друг к другу, и медсестра подалась к нам:
– Желаете ли вы, чтобы я произнесла стандартные слова клятвы, или хотите сказать свои собственные?
– Я хочу кое-что сказать, – сразу ответил Келлан, пристально глядя мне в глаза.
Затерявшись в этой глубокой синеве, я перестала быть комком нервов, кивнула и заявила:
– Я тоже.
Священнослужительница с довольным видом указала на Келлана: начинай. Тот отпустил стойку и чуть пошатнулся. Эван был готов его подхватить, но Келлан, побледнев, устоял. Он взял мою левую руку, нежно разжал мне пальцы, и тепло его прикосновения стремительно разлилось до плеча.
Приставив кольцо к самому кончику моего безымянного пальца, Келлан заговорил, и мягкий голос заполнил пространство между нами:
– Кира Мишель Аллен, моя жизнь была пуста, пока в ней не появилась ты. Я думал, что у меня есть все, но считал так лишь потому, что запрещал себе хотеть. И вот я встретил тебя, и ты прожгла меня насквозь. Ничего в жизни я не хотел сильнее. И никогда мне не было так страшно. За всюсвою жизнь, – повторил он.
Я сглотнула, понимая, сколь тягостно было это признание. Он будто ввыворачивал мне душу и одновременно ласкал. Мне хотелось что-нибудь произнести, но на лице Келлана было написано несказанное изумление.
– А дальше каким-то чудом, которого мне не постичь, я получил тебя, и теперь… я только начинаю понимать, что это значит – хотеть по-настоящему. Потому что отчаянно хочу тебя. Хочу сделать тебя счастливой. Подарить тебе целый мир. Я хочу, чтобы ты гордилась мною. Хочу хранить тебя. И чтобы ты хранила меня. Я хочу утешать тебя, когда тебе страшно. И чтобы ты обнимала меня, когда страшно мне. Хочу смешить тебя. Хочу вгонять в краску. Хочу, чтобы ты вопила, – прошептал он, подавшись ближе.
Я сразу покраснела, а Келлан издал смешок. Надев мне кольцо, он продолжил:
– Хочу дать тебе дом. Наполнить его детьми. Заботиться о тебе. Состариться вместе с тобой. Быть рядом всегда, изо дня в день. – Накрыв мою руку с кольцом ладонью, он пожал плечами и качнул головой. – Я просто хочу тебя. Хочешь ли ты меня?
Разволновавшись, я еле могла вымолвить слово. Да, он умел говорить.
– Да, – каким-то образом сумела произнести я.
Улыбка, расцветшая на лице Келлана, окрасила его бледные щеки. Не понимая, как вообще продолжать, я сделала вдох и пять раз подряд сглотнула.
Бережно взяв руку Келлана, я надела ему кольцо:
– Я всегда считала себя заурядной, пока не появился ты. Ты что-то расшевелил во мне… первым взглядом и тем, как смотрел потом. Когда я хочу спрятаться, ты заставляешь меня идти вперед. Когда я считаю себя никчемной, ты заставляешь меня поверить в обратное. Когда нахожу себя лишь хорошенькой, ты убеждаешь меня, что я красавица. Мне достаточно очутиться рядом с тобой, чтобы ощутить себя особенной. Ты думаешь, что не умеешь любить, но это не так. Твои друзья, близкие… Размах твоей любви к людям поражает меня. Тебе кажется, будто никто не любит тебя в ответ, но ты опять заблуждаешься. Тебя очень любят. Я люблю тебя так, что не могу этого выразить. Я никогда не встречала такого страстного и доброго человека, как ты… такого потрясающего. Ты любишь всеми фибрами души. Ты каждый день воодушевляешь меня. И если ты согласен быть моим мужем, я сделаю все, чтобы ты мной гордился.
По щеке Келлана скатилась слеза. Я осознала, что не задала главного вопроса, и сбивчиво проговорила:
– Ну и раз так… ты… согласен? Возьмешь ли ты меня? – Расширив глаза, я быстро добавила: – В жены.
По палате разлетелись смешки, и Келлан тоже засмеялся. Я немного смутилась, но все эти люди любили меня, и я присоединилась к веселью – ничего страшного. Келлан осекся, скривился и взялся за стойку.
– Возьму, – вымолвил он со страдальческим лицом. Затем он ровно выдохнул и добавил: – Это какая-то сказка. Никогда не думал, что у меня есть шанс.
Я улыбнулась, а священнослужительница со всей сердечностью провозгласила:
– Данной мне властью объявляю вас мужем и женой. – Она подалась к Келлану. – Можете поцеловать невесту.
– Слава богу, мне больше не вытерпеть ни секунды, – негромко сказал тот, уронив очередную слезу.
Отпустив свой импровизированный костыль, Келлан подался ко мне в тот же миг, что и я к нему. Бережно, чтобы он не упал, я обняла его за шею и вложила в поцелуй всю душу и сердце. Тот вышел теплым и нежным, упоительным и сладким, полным надежды, любви, страсти и преданности. Он стал залогом всего, чего мы желали друг другу.
Забывшись, я могла бы всю ночь впиваться Келлану в губы. Сквозь гром аплодисментов я расслышала:
– Дамы и господа – мистер и миссис Келлан Кайл!
Свист и вопли оглушили меня, как на концерте «Чудил».
Мы сделали это. Мы стали мужем и женой официально. И я могла искренне заявить, что никогда не была так счастлива.
