Глава 26
Признание
На следующий день, пока мы ехали на станцию, мои нервы были натянуты как струны и паника пронизала все мое существо. Я привыкла оставаться в тени. Мне было уютно там. Выход на свет грозил небольшим ожогом. Но мне придется так поступить. Возможно, это не изменит общественное мнение обо мне, но муж пошел на риск, и я должна была стоять рука об руку с ним. Если наступит крах, мы падем вместе.
Ребята любовались видами, пока мы ехали по оживленным магистралям Большого яблока . Мы уже заезжали сюда ненадолго в ходе турне. Если и имелись вещи, к которым мне было не привыкнуть в Нью-Йорке, то это количество такси и прочих машин. Город бурлил. Движение было повсюду: на дорогах, тротуарах, в зданиях и даже в окнах. От этой всеобщей активности голова шла кру́гом. У меня словно развился синдром беспокойных ног : не усидеть на месте. Конечно, дело могло быть в нервах.
Келлан веселился, наблюдал за мной. Мне хотелось запретить мистеру Непрошибаемому пялиться, но в горле застрял комок, и я вообще не могла говорить – до поры. Келлан полез в карман, извлек что-то и протянул мне. Я с любопытством взглянула и увидела розовый лепесток фуксии. Тонюсеньким пером на нем было начертано: «Ты» плюс крошечная звездочка. Я недоуменно подняла глаза.
– Я дочитал книгу, Кира, – указал на свой рисунок Келлан. – Она классная. Ты просто обязана ее издать.
– Спасибо. – Я с улыбкой взглянула на шелковистый лепесток. – Я понятия не имела, что ты будешь чувствовать, когда прочтешь ее.
Он обнял меня одной рукой:
– Вряд ли это возможно, но я тебя еще больше люблю. Твое представление обо мне… Я не думал, что кто-то когда-нибудь… – Его голос пресекся от полноты чувств.
Я понимающе взглянула на него:
– Потому что ты не видишь себя со стороны, моими глазами.
Келлан со смехом прижал меня крепче:
– Черт, мы и вправду как горошины в стручке!
Не так уж и нервничая, я устроилась у него под боком. Келлан играл моим кольцом, а я в очередной раз подивилась его умению избавлять меня от переживаний. Равно как и способности постоянно меня удивлять.
– Где ты ухитряешься добывать эти лепестки?
– Я роковой мужчина, миссис Кайл, – проронил он. – У меня много тайн. – И его снова разобрал смех.
У здания радиостанции собралась внушительная толпа. Мне было невдомек, откуда публика узнавала, где мы окажемся: могло сложиться впечатление, что шествие «Чудил» по городам предваряла сирена.
Виднелись самодельные транспаранты с изъявлением любви к обожаемым «Чудилам». Многие плакаты были адресованы Келлану, но остальные ребята тоже пользовались популярностью. Мне было дико видеть столь откровенное превращение в идолов людей, которых я знала лично. Иные девчонки рыдали, желая хотя бы взглянуть на группу: красные лица, распухшие от слез носы. Я ни секунды не сомневалась, что если бы девушка с плакатом «Гриффин, женись на мне!» действительно знала Гриффина, то не дрожала бы как осиновый лист. И не просила бы его руки. Ну, разве что у Гриффина, присмиренного и облагороженного. Этот был не так уж плох. Но Гриффин догибсоновской поры? Ни в коем случае!
Нас высадили прямо перед толпой, осаждавшей вход. Тори, разумеется, была с нами и постаралась поскорее провести ребят на станцию. Но те вошли не сразу. Эван сердечно поприветствовал фанатов, дал автографы и даже облапил некоторых. Мэтт стоял чуть дальше его и чувствовал себя немного неуютно при таком скоплении людей, однако с удовольствием пожал несколько рук. Гриффин пробежал по улице до самых дальних поклонников, а потом развернулся и побежал обратно, воздевая руки и призывая фанатов делать то же самое. Те с визгом повторяли его жест, и я поняла, чего он добивался: волны. Вот же придурок!
Келлан, ждавший меня у машины, посмеивался над кривлянием Гриффина. Когда я вышла, он поймал мою руку и мы направились к фанатам. Я упиралась по разным причинам: во-первых, это была его работа, а не моя, во-вторых, я не хотела быть атакованной еще до того, как успею сказать хоть слово.
Поклонники не знали, как отнестись к моему присутствию. Они были до того взволнованы близостью Келлана, что их трясло, они вопили и плакали. Однако при этом они ухитрялись посматривать на меня косо. Я надеялась, что никому из них не хватит отваги что-нибудь брякнуть в мой адрес при Келлане, который непременно сорвался бы и устроил скандал.
Келлан выпустил мою руку, чтобы дать пару-тройку автографов. Я стойко держалась и наблюдала за ним с горделивой улыбкой. В этом деле он был неподражаем. Он умудрялся поздороваться и заглянуть в глаза каждому, кто совал ему что-то на подпись. Он шутил и даже бросал рискованные реплики на грани приличия. Странно, но меня это совершенно не напрягало. Я понимала, зачем он улыбался во весь рот и твердил рыжеватой блондинке, что будто бы «тоже в восторге от встречи». Он говорил это не с прицелом на последующий секс, а сугубо ради нее. Он «делал ей день», оставляя о себе долгую память. Легкий флирт был разновидностью любезности.
Лишь у одной девицы хватило духу спросить обо мне. Гордо щеголяя футболкой «Келл-Секс», фанатка мрачно указала на меня большим пальцем:
– А что оназдесь делает?
Каким-то образом ей удалось придать этому слову непристойный оттенок.
Келлан постарался сохранить самообладание. Я думала, что ответа не будет, но он спокойно сказал ей:
– Это моя жена. Куда я, туда и она.
С этими словами он схватил меня за руку и пошел прочь. Последним, что я слышала, было дружное аханье – мы скрылись в здании. Раньше Келлан никогда не называл меня так на людях.
– Я испытал большое удовольствие, – улыбнулся он в вестибюле.
У меня же вовсю колотилось сердце: мы сделали еще один шаг к саморазоблачению.
– Прикинь, какое будет удовольствие сказать это сейчас миллионам, – буркнула я.
Келлан успокаивающе приобнял меня:
– Не миллионам. – Он поджал губы. – Я совершенно уверен, что это не миллионы.
Тори ненавязчиво разъединила нас, провела через контроль и дальше к лифтам. Как только мы втиснулись в кабину, эта жуткая блондинка сосредоточилась на нас с Келланом.
– Твое дело спеть пару песен, но я дала им в начале пять минут на вопросы, – заявила она, взирая на наши сцепленные руки. – Помни, что интервью касается турне и альбома. Я запретила им спрашивать о личной жизни, Сиенне и фото с Кирой, но пару замечаний они, наверное, попытаются сделать. – Ее холодный взгляд скользнул по мне. – Я думаю, тебе лучше подождать в коридоре, чтобы не провоцировать.
Келлан просто улыбнулся, спокойный и собранный. Приняв это за согласие, Тори повернулась к дверям лифта. За ее спиной Келлан шкодливо ухмыльнулся мне, недвусмысленно показывая: «Черта с два». Я изнемогала. Господи, только бы не грохнуться в обморок.
Студия была ярко освещена, работа шла полным ходом. Меня замутило, но я уверенно улыбнулась Келлану. Мы сможем. Я смогу. Стажер проводил нас в помещение. Первой туда вошла Тори, стойкая и грозная. Ее ястребиные глаза замечали решительно все, но я не сомневалась, что она не догадывалась, что будет дальше.
Высокий мужчина средних лет, стоявший за панелью, которую сплошь покрывали кнопки и тумблеры, при виде нас улыбнулся и произнес в микрофон:
– Только что в студию прибыли «Чудилы». Рад новой встрече, ребята!
Келлан пожал ему руку. Мы уже успели побывать здесь в ходе нашего ураганного рекламного тура, и я мгновенно припомнила кое-что позабытое. Во всех углах торчали веб-камеры. Нас не только услышат, но и увидят.
– Присаживайтесь, – указал диджей на специально приготовленные стулья.
Мэтт, Эван и Гриффин сели, а Келлан повернулся к похожему на медведя диджею, расположившемуся за ноутбуком.
– А можно еще один стул? – кивнул он в мою сторону.
Мужчина смутился, а затем удивился, словно только сейчас заметил меня.
– Разумеется, не вопрос, – быстро вскочил он.
Когда мне поставили стул возле Келлана, я рискнула взглянуть на Тори. Та негодовала: она была категорически против моего присутствия. «Стоп» она еще не скомандовала, однако могла сделать это, едва мы заговорим.
Симпатичная брюнетка, сидевшая за другим ноутбуком, смотрела на ребят и сияла.
– Здорово, что вы вернулись! Как дела?
Ее глаза сперва прицелились на Келлана, потом задежались на мне, переключились на остальных парней и вновь уставились на меня. Ее буквально распирало от любопытства.
Ребятам нацепили наушники, Келлану дали микрофон. Он не медля приступил к беседе, которой я одновременно страшилась и ждала:
– Не так хорошо, как хотелось бы.
Глаза у диджеев загорелись. Обычно люди не говорят правду, отвечая на этот вопрос. Ведь это было всего лишь вступлением, и настоящие вопросы ждали впереди. Женщина быстро взглянула сперва на Келлана, потом на меня, как будто знала всю его подноготную – по крайней мере, ее бульварную версию. Судя по жадному выражению лица, она сходила с ума оттого, что видела меня рядом с Келланом, но не могла на сей счет высказаться: она рассчитывала на ответы и не собиралась разочаровываться.
– Насколько я понимаю, в последнее время… дела приняли крутой оборот? – осторожно указала она на меня и зыркнула на Тори, которая уже сигналила диджеям: стоп машина!
Келлан тоже взглянул на Тори, поднял палец и снова повернулся к диджею:
– Я должен кое-что прояснить. Мне известно, что нас пригласили петь, но вместо этого я хочу дать интервью. Не возражаете? – Все сотрудники замотали головами, и Келлан указал в мою сторону. – Можно дать ей наушники?
Несколько человек вскочили с мест, но Эван, видя нашу решимость и зная, в чем дело, уступил мне свои. Я взяла их дрожащими руками и надела, поблагодарив ударника. Боже, сейчас мне будет дурно.
Тори шагнула вперед, нагнулась к Келлану, отвела его наушники и что-то яростно произнесла. Не знаю, что именно, но, очевидно, потребовала заткнуться. Келлан покачал головой и отрезал: «Нет! Я не собираюсь молчать и покончу с этим». Мне почудилось, что он ее вот-вот оттолкнет, но Келлан просто отвернулся, не обращая на нее больше внимания. Тори рассвирепела. Выхватив телефон, она вылетела из комнаты. Я заключила, что через полминуты нам позвонит Ник.
Келлан стиснул зубы, мне дали микрофон. Все замерли в предвкушении, я же пыталась забыть о многочисленных камерах. У меня вспотели ладони, и я взяла Келлана за руку. Когда наши взгляды встретились, я мигом перенеслась в прошлое и вспомнила, как в первый раз посмотрела ему в глаза. Тогда я до смерти испугалась его пристального взора и красивого лица, однако теперь они стали для меня источником покоя. Я впитывала его взгляд, а весь мир ждал, пока мы заговорим.
Продолжая смотреть на меня, Келлан поднес микрофон ко рту:
– Я хочу официально представить вам красивую девушку, сидящую рядом со мной. Это мисс Кира Мишель Аллен. – Он повернулся к диджеям. – Моя жена.
Я не думала, что можно уесть зараз так много людей, но все опешили. Робко поднеся микрофон к губам, я пролепетала:
– Привет.
Глаза присутствовавших метнулись к нашим рукам. Я никогда не снимала кольца, но Келлан по моей просьбе не надевал своего во избежание пересудов. Сейчас он носил его с гордостью, и два ободка сверкали в студийных огнях.
Девушка-ведущая оправилась первой:
– О… поздравляю. С недавних пор?
– Нет, – отозвался Келлан, улыбаясь во весь рот, как будто сбросил с себя тяжелую ношу. – Мы поженились в июне, еще до начала этого безумия.
– На самом деле мы еще не поженились, – уточнила я, так как он кое-что опустил. – У нас состоялась… небольшая церемония, но официального бракосочетания не было.
Горло у меня перехватывало, и голос, наверное, напоминал кваканье.
– В том баре я на тебе женился, – пожал плечами Келлан. – Остальное не важно.
Неряшливого вида диджей был вне себя от восторга.
– Вы поженились в баре? Класс! Предел моих мечтаний. Но это не значит, что я вообще собираюсь жениться.
Меня отпустило, я прыснула, от сердца отлегло. Уже увереннее я поцеловала руку Келлана:
– Мы поженились в июне, но были вместе… Что ж, в марте исполнится два года.
Женщина нахмурилась и обратилась к Келлану:
– Но если все это время вы были помолвлены, то почему никто до сих пор не слышал о Кире? – Она игриво улыбнулась мне. – Где ты пряталась?
– У него под боком, – со смешком ответила я. – Мы почти не разлучались. Я даже присутствовала на интервью, где Келлан говорил, что у него есть девушка.
Ведущая посмотрела на него:
– Тогда почему ты не сказал прямо: вот она, моя девушка, рядом сидит?
– Это из-за меня, – подняла я ладонь. – Я… не люблю быть в центре внимания. Келлан старался держать меня в тени. – Я обвела помещение рукой. – От всего этого меня либо тошнит, либо я того и гляди обмочусь, а то и все сразу.
Все рассмеялись, а я подавила настойчивое желание, чтобы это все оказалось сном. Неужели я произнесла это перед многотысячной аудиторией? Невероятно!
Брюнетка широко улыбнулась, взяла микрофон и подалась ко мне, словно делясь секретом:
– Это нормально. Я тоже боюсь описаться.
– Когда поднялась шумиха из-за нас с Сиенной, я не смолчал, – со смехом добавил Келлан. – На каждом углу твердил, что у меня есть подруга, но мои слова выворачивали наизнанку: дескать, я о Сиенне и говорю. Я не мог назвать Киру, потому что она не хотела, а я не собирался бросать жену на съедение волкам, уважая ее желание. – Он поцеловал мне руку, и я могла поклясться, что по комнате пронесся единый вздох. Келлан виновато посмотрел мне в глаза. – Я говорил о тебе неопределенно – может быть, слишком туманно. Надо было хотя бы заявить, что я помолвлен.
Я покачала головой.
– Ты же знал, что меня это устраивает, незачем себя винить. – Рассмеявшись, я добавила: – Да и Сиенна, заикнись ты о помолвке, сразу надела бы обручальное кольцо.
– Да уж, могу представить, – хмыкнул Келлан.
Наши намеки наконец-то дошли до диджеев. Женщина подалась к нам:
– Вы хотите сказать, что феномен Келл-Секс – просто изобретение Сиенны Секстон?
Келлан медленно поднял на нее взгляд. Ему было нелегко. Как бы ни помыкала нами Сиенна, она обеспечила «Чудилам» старт. Она их прославила, и они оставались перед ней в долгу. Да и не такая она была злодейка. Я знала примеры ее душевной щедрости: она оставила нам машину, чтобы добраться до больницы, подарила Анне все необходимое для Гибсон. Сиенна сохранила в себе душу, глубоко запрятанную под неуемной потребностью быть на вершине. Узнать бы, какую роль в этом сыграло ее детство, проведенное в условиях постоянного прессинга.
– Это не целиком ее вина, – вздохнул Келлан, – но да, Сиенна, конечно, старалась, чтобы фанаты считали нас парой.
Диджеи растерялись.
– Зачем? – спросил неряха.
Келлан оглянулся на ребят, молча сидевших сзади. То была точка невозврата. Но мы уже зашли слишком далеко. Для полного понимания случившегося люди должны узнать всю правду.
Эван потянулся, сжал Келлану плечо, кивнув. Келлан посмотрел на диджея, задавшего вопрос:
– Чтобы увеличить продажи. Фирма изначально решила, что, если мы с Сиенной предстанем влюбленной парой, это вызовет выгодный для них ажиотаж. Это была их идея – снять провокационный клип. – Келлан нахмурился и посмотрел на меня. – Никогда себе не прощу.
– Да я же тебя и уговорила, – напомнила я.
Келлан кивнул и сделал глубокий вдох. Диджеи ловили каждое наше слово.
– Компания внушила мне, что необходимо дать волю слухам, а я должен держать язык за зубами. Я не хотел подвести команду. Эти ребята – моя семья. Я желал им успеха, а потому… сначала пошел у студии на поводу… – Он тяжело вздохнул и пожал плечами. – А когда передумал и начал говорить правду, было уже поздно. Никто мне не поверил.
– Фирма сняла «Чудил» с турне «Уходя от расплаты» и прикрепила к Сиенне, чтобы раздуть пожар, – сказала я, видя его потерянное выражение. – Сиенна делала все, чтобы постоянно фотографироваться вместе. Келлан изворачивался, желая защитить меня. – Качая головой, я повернулась к Келлану. – Неудивительно, что фанаты тебе не верили. Никто не виноват.
– Никто, кроме Сиенны и вашей фирмы, – нахмурилась ведущая. – Вы были новичками в этом бизнесе. Наверное, растерялись, а они вас подмяли под себя. Это гнусно, и я, например, глубоко возмущена.
Мы с Келланом улыбнулись ей. Наконец-то хоть кто-то понял. Нам поверили. Я и представить не могла, как это здорово – приобрести сторонницу.
Еще несколько минут мы отвечали на вопросы, в том числе и насчет непонятной порнозаписи.
– Нет, там не Сиенна, – объяснил Келлан. – Это моя старая приятельница, соседка по квартире. Запись сделана много лет назад. Она слила видео, чтобы подзаработать, а поскольку ни разу не объявилась, то полагаю, что ей хорошо заплатили.
По-моему, он высказался очень удачно. Диджеи думали так же.
Когда они исчерпали свои вопросы, мы ответили на ряд звонков в студию. Получилось очень неплохо, хотя кое-кто был потрясен, разгневан и огорчен тем, что роман Келлана и Сиенны оказался выдумкой. Одна слушательница даже расплакалась. Я не хотела разбивать сердца поклонникам парочки Келл-Секс, но мы с Келланом больше не могли скрывать истину. Я надеялась, что в конечном счете они поймут.
В тот миг, когда мы покинули студию, я ощущала душевный подъем, которого не испытывала давно. Открытость наших отношений наполняла меня как ужасом, так и свободой. Пусть фирма и Сиенна устроят нам ад, – по крайней мере, отныне все будет честно. Впервые за последние недели меня окрыляла надежда. И гордость. Мы с Келланом поступили правильно, как бы ни было трудно.
Не успели мы дойти до лифта, как телефон Келлана пробудился. Взглянув на дисплей, Келлан скривился, но ответил:
– Привет, Сиенна.
Она визжала так, что мне было слышно:
– Что это ты там устроил?!
– То, что должен был сделать давно, – любезно, но сдержанно отозвался Келлан. – Сказал, что думаю.
– Ты признал, что мы манипулировали публикой ради наживы! Хочешь разрушить нашу карьеру?
Тори стояла вся красная, и я не могла не понять, что она полностью согласна с Сиенной, – странно, что она еще не набросилась на нас. Наверное, она дожидалась, пока мы сядем в машину. Сиенна сотрясала воздух, а группа безмолвствовала.
Келлан отнял телефон от уха:
– Наши альбомы скажут сами за себя. Так и должно быть. Если наша музыка хороша сама по себе, мы останемся на вершине. А если упадем с нее… я не расстроюсь.
– Ты величайший кретин, какого я знала! Живо сюда! Немедленно!
Она отключилась, и Келлан сунул мобильник в карман. Когда прибыл лифт, он нагнулся ко мне и шепнул:
– Думаешь, она сердится?
Его губы изогнулись в чарующей и сексуальной улыбке. Мне не осталось ничего, как только повиснуть у него на шее и целовать самозабвенно, на ходу, покуда мы входили в кабину.
– Мне все равно, сердится она или нет, – пробормотала я, долю секунды помедлив.
Пока кабина шла вниз, телефон Келлана трезвонил без умолку, но мы обнимались и не обращали внимания. Мое радостное настроение чуть омрачилось, когда мы вышли на холодную и серую нью-йоркскую улицу. За время интервью толпа фанатов изрядно разрослась. Настрой ее тоже изменился. Представлен был полный диапазон реакций: от шока до гнева и скорби. Однако в основе неизменно лежало любопытство. Было очевидно, что интервью услышали все. Ясно было и то, что у всех еще оставались вопросы.
Подоспела и пресса. Репортеры так и рыскали с микрофонами наготове, повсюду сверкали вспышки. То, что новостники переключились на меня, лишний раз показывало, как быстро обстряпываются дела в Нью-Йорке. Мне вовсе не улыбалась перспектива засветиться на телевидении, но после интервью она напрягала меня меньше, чем прежде.
Мы с Келланом предложили историю чуть более глубокую, чем розовые романтические сопли. Мы открыто признали, что нас использовала компания. Такой скандал привлек внимание. Вся эта свора налетела на нас, посыпались вопросы: «Кира, Кира, как вы прокомментируете действия фирмы?», «Вы подадите иск?», «Вы откажетесь от турне?», «Не является ли ваш рассказ нарушением контракта?».
Вопросы были в точку, но нам пока нечего было на них ответить.
От любопытства умирали и фанаты, но те спрашивали более личные вещи: «У тебя правда нет ничего с Сиенной?», «Неужели вранье?», «Ролик очень правдоподобный – ты уверен, что ничего не испытываешь к Сиенне?».
Тори и персонал станции пытались держать толпу, чтобы мы смогли уехать. Я подумала, что нам стоит остаться и ответить каждому, но мне было очень неуютно в плотном кольце, которое вызывало у меня клаустрофобию. Их было слишком много, и стояли они слишком близко. Мне это не нравилось. Для первого раза мы сказали достаточно. Мне хотелось поскорее залезть в машину и вернуться в автобус.
Охрана смогла раздвинуть бушевавшую толпу ровно настолько, чтобы Эван, Гриффин и Мэтт протиснулись сквозь поклонников и с облегчением добежали до ожидавшего нас внедорожника. У нас с Келланом не было шанса последовать за ними: со всех сторон нас обступали фанаты. Однако он все равно крепко сжал мою руку и потащил меня сквозь море людей.
В толпе засверкали вспышки: значит, подоспела не только пресса. Папарацци вели себя куда агрессивнее, чем фанаты и репортеры. Для сдерживания последних хватало оцепления, но папарацци пытались прорваться сквозь него. Пара дюжих фотографов сумела протолкнуться и оказалась прямо перед нами. Келлан заставил меня отступить, и я прикрылась от непрекращавшихся сполохов.
Людей, снимавших нас, нисколько не заботило наше желание дойти до машины. Они выкрикивали вопрос за вопросом, не давая нам даже времени ответить. Мы, впрочем, и не собирались. Взбешенный, Келлан попытался просочиться мимо одного из зевак, однако бугай не сдвинулся с места.
Стараясь не переборщить, так как в прошлый раз, когда мы столкнулись с подобными типами, нам едва удалось избежать судебного иска, Келлан вежливо произнес:
– Мы уезжаем. Пожалуйста, позвольте пройти.
Те словно не слышали. Они продолжали снимать, хоть кол на голове теши. Я тоскливо взглянула на наш внедорожник и поймала сочувствующие взгляды Мэтта и Эвана. Они были готовы расшвыривать публику, чтобы добраться до нас. Я этого не хотела, Келлан – тоже. Когда я уже начала верить, что нам не найти другого способа выбраться из этой каши, открылся узенький проход. Он вел гораздо левее, чем нам было нужно, и проходил аккурат через стайку возбужденных фанатов, однако других вариантов у нас не было.
Келлан увидел эту призрачную надежду одновременно со мной. С его подачи мы дернулись вправо, обманывая папарацци, а после резко повернули налево и проскочили в смыкавшуюся прореху. Келлан потянул меня в проход как раз тогда, когда тот начал закрываться. Фанаты норовили к нам прикоснуться, но агрессивным фотографам путь за нами был закрыт.
В толпе мы немного увязли. Внедорожник компании стоял далеко, блокированный людской массой. Толпа гудела позади, а впереди была улица. Коль скоро ребята оказались вне досягаемости, внимание сосредоточилось на нас с Келланом. Через плечо я заметила, что все потянулись к нам. Келлан высвободил руку, пытаясь поймать такси, а я содрогнулась при виде надвигавшейся оравы.
Репортеры продолжали о чем-то спрашивать нас и протягивали большие микрофоны. Папарацци проталкивались между фанатами, стараясь выбрать лучший ракурс, а те трепетали от столь тесной близости со своим идолом. Похоже, им даже не было дела до его слов о Сиенне – особенно тем, кого Келлан отпихивал по пути. Эти пребывали в экстазе и явно стремились дотронуться до него еще и еще раз. Я понимала их желание, но общий настрой толпы заставлял меня нервничать.
– Келлан, мне это не нравится, давай убираться отсюда.
– Сейчас поймаем тачку, – кивнул Келлан.
Едва он это произнес, до фанатов начало доходить, что он ускользает. Они рванули вперед и окружили нас, вытягивая руки и хихикая. Келлана разворачивали, пальцы шарили у него по груди, в лицо ему совали авторучки, а сотовые телефоны фиксировали каждое мгновение. Поклонники протиснулись и между нами. Я старалась держаться за руку Келлана, но связь наша все-таки разорвалась, как слишком натянутая резинка.
– Келлан, мы любим тебя!
Этот клич перекрыл град вопросов, летевших от фотографов и репортеров. Странно, но моего внимания искали не меньше, чем внимания Келлана. Я тоже привлекала публику – женщина, завоевавшая сердце Золотого Мальчика. Одни хотели узнать, каков он на самом деле, другие интересовались моим отношением к клипу, а третьи даже спрашивали, не беременна ли я. Вымотанная вконец, я только пятилась.
Пресса же очутилась позади фанатов и продвигалась вперед вместе с наиболее любопытными зеваками. Тех поклонников, что сгрудились перед нами, толкали сзади. Идти им было некуда, и они врезались в нас с Келланом. Тот держался, а на меня насели так, что я оступилась. Каблук соскользнул с поребрика. Я и не знала, что проезжая часть так близко. Это стало совсем очевидно, когда я полетела прямо на дорогу. Фанатка потянулась за мной, но промахнулась, и я жестко приземлилась на задницу. Испуганная и смущенная, я уставилась на приближавшиеся фары. Единственная мысль была о том, что удар грузовика будет не таким болезненным.
Я стала подниматься, но голова шла кругом, и мне было ясно, что я не успею: грузовик даже не сбавил хода. Затем, как мой ангел-хранитель – или, скорее, как буйнопомешанный, – на дорогу бездумно вылетел Келлан. Я была уверена на сто процентов, что стану свидетельницей его гибели и окажусь вдовой, еще не успев официально выйти замуж, и перестала дышать.
Келлан схватил меня за запястье и резко дернул. Руку пронзила боль: наверное, вывих плеча. Взвизгнули тормоза – шофер наконец заметил нас, но было поздно. Я повалилась Келлану на грудь, тот резко толкнул меня за себя и вскинул руку перед грузовиком, готовясь к удару. Ни на что другое времени не осталось.
Странно, но даже за секунду от катастрофы я успела рассмотреть, что грузовик предназначался для доставки цветов. В памяти вспыхнули лепестковые послания Келлана. Мне их отчаянно не хватало.
Грузовик вильнул влево, пытаясь объехать нас, но не сумел. Он врезался в Келлана, ударив того в живот. По совокупности досталось и мне. Я впечаталась в спину Келлана, потом упала. Было очень больно, как я и предполагала. Удар вышиб из меня дух. Голова треснулась об асфальт прежде, чем руки успели смягчить удар. Череп ожгло, из глаз полетели искры, и наступил мрак.
