Глава 25
Сами по себе
Я проснулась от того, что меня обвили руками и ногами. В автобусе царила тишина, но я не знала, достигли ли мы очередного пункта назначения или все еще находились в Нью-Джерси. Улыбнувшись, я потянулась что было сил и свернулась калачиком, ощущая спиной знакомую грудь.
– Который час?
– Поздний, – пробормотал Келлан. – Реквизит еще пакуют. Мы уезжаем завтра. Я вчера скучал и не мог без тебя заснуть.
Мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы повернуться к нему лицом в тесноте. Я ударилась локтем о стену и чуть снова не заехала Келлану в пах. Однако на сей раз он был готов и проворно отпрянул в самый последний момент. Улегшись как надо, мы снова приникли друг к другу.
– Привет, – погладил меня по щеке Келлан.
– Привет, – улыбнулась я, едва не касаясь его губами.
Келлан чуть тронул меня языком. В надежде на то, что мы одни в автобусе, я дернула его за футболку: снимай. Келлан навис надо мной и помог стянуть ее свободной рукой. Я бросила ее в угол и погладила его по голой спине, он же устроился сверху.
– Привет, – повторила я, сияя как медный таз.
– Вечно тебе не терпится меня раздеть, – прошептал он, ведя губами по моей шее.
Я подавила смешок, прикрыла глаза и насладилась ощущением его тела на мне, вокруг меня. Мне нравилось теряться в нем. Пальцы Келлана пробрались мне под футболку и прошлись по ребрам.
– Из больницы выбрались без проблем?
Увлеченная тем, как прижимались к моим его бедра, отделенные многими слоями одежды, я прерывисто втянула воздух. Господи, только бы никто не проснулся.
– Ну, разве что фанаты пожелали мне не рождаться на свет. А так все было в порядке.
Кончики пальцев Келлана замерли под моей грудью.
– Что?
Он отстранился, чтобы взглянуть на меня, исполненный тревоги. Я покачала головой и попыталась нырнуть пониже так, чтобы его рука сместилась вверх. Не вышло.
– Я жива и здорова. Была и есть.
Келлан соскользнул с меня, убрал руку. Понимая, что момент упущен, я оперлась на локоть.
– Они тебе угрожали? – спросил Келлан зловеще.
– Нет… – помотала головой я. – Просто выразили неприязнь. Никто и пальцем не тронул… – Вспомнив, как пару раз меня толкнули, я поправилась: – Никто не ударил.
Келлан сел прямо, сколько хватило места – а его было маловато. Он уперся локтями в бедра. Царила темнота, но я не сомневалась, что он глубоко задумался.
– Келлан, меня никто не обидел.
Он поднял на меня взгляд, плотно сжав губы. Он был взбешен.
– Пока. Это пока тебя не ударили. – Отвернувшись, он буркнул: – Что же за хрень-то, а? Ты же моя жена. – Он снова посмотрел на меня. – Тори загнала нас в школу, где проходил какой-то конкурс, а мы были призом. Растянулось все это, черт возьми, на целый день. Я был так занят, что только с тобой и поговорил. Эта тема гноится слишком долго. Мое молчание бесполезно.
Он был зол и раздосадован тем, что не мог меня защитить. Ажиотаж нарастал, подобно снежному кому, и он не успевал отреагировать. Я поцеловала Келлана и потянула его обратно на себя.
– Всего-то два дня, и ты ни в чем не виноват.
Келлан промолчал и лишь осторожно ответил на поцелуй. Он все еще раздумывал над проблемой, которая до утра никуда не исчезла бы. Наша близость – вот что было важнее, и я хотела насладиться моментом. Запустив пальцы Келлану в волосы, я привлекла его к себе. Он издал тихий стон и снова поцеловал меня, теперь с большим рвением.
Когда наши бедра вновь соприкоснулись и Келлан стал вдавливаться в меня, выдерживая волшебный ритм, я тоже выдохнула в экстазе. Черт, я перестала заботиться, одни мы или нет. В конце концов, у всех ребят имелись айподы. Я нуждалась в Келлане, а он – во мне. Его рука скользнула по моим домашним брюкам, потом проникла внутрь. Я выгнула спину, сколько позволяло замкнутое пространство, безмолвно моля потрогать меня.
– Хочу тебя, – проурчал Келлан мне в ухо.
Это стало последней каплей. Мои руки метнулись к молнии на джинсах Келлана, а томительное желание тем временем пульсировало и набирало силу. Келлану не терпелось прижаться ко мне, и он еще не успел раздеться ко сну. Я была более чем рада пособить ему.
– Но я хочу… обезопасить тебя, – выдохнул Келлан между стонами, пока я расстегивала ему джинсы.
Я помедлила, заглянула ему в лицо. Глаза у него пылали желанием, губы были разомкнуты, дыхание участилось. Он хотел меня и в то же время переживал.
– Келлан, не волнуйся…
– Я слышал, как ты говорила с Денни о возвращении домой, – перебил он меня. – Ты шутила… но, может быть, это неплохая мысль. Наверное, тебе лучше ехать домой, пока я не разберусь с этим делом.
– Нет, я хочу быть с тобой. – Я не верила своим ушам. – Где ты, там и дом.
Келлан снова слез с меня и устроился рядом:
– Я тоже хочу, но то, что о тебе говорят, недопустимо. Мне хочется начистить рыло всем подряд. И я не желаю, чтобы ты находилась рядом со мной, если это опасно. – Я собралась возразить, но он опять меня перебил: – Кира, я видел, как эта телка тебе двинула, так что не говори, будто опасности нет.
Тогда я сказала другое:
– Помнится, ты заявил, что нам нужно выкраивать время друг для друга, иначе вообще все зря. Не забыл?
– Оно, конечно, так, – вздохнул Келлан, – но это было до того, как началась вся эта кутерьма. – Он провел пальцем по моей щеке. – И кто поручится, что положение изменится, если я сделаю заявление? Их так интересует моя жизнь, что они продолжат тебя преследовать. Ненавидеть, обзывать… Мне с этим не справиться. Я не могу работать, если постоянно переживаю за тебя. Я хочу, чтобы ты была в безопасности, даже если нам придется для этого разлучиться.
Разыграв профессиональную карту, он выглядел виноватым, но я понимала, что он огорчен ситуацией и хочет быть предельно честным со мной, и уважала его за это.
– А хочу одного: быть с тобой, – ответила я не менее откровенно. – Как-нибудь справлюсь с нападками. И с фотографированием. И с насмешками. Даже с побоями… при случае. А вот чего не потерплю, так это принуждения вести себя каким-то особым образом. Нас разводят. Мы больше не ведемся на это, ты помнишь? Мы слишком много боролись, чтобы быть вместе. Мы бьемся против целого мира, Келлан, и не ему нам диктовать. Мы выстоим.
– Симпатичная установочка, – поразмыслив, улыбнулся Келлан.
Я сплела руки у него на шее и притянула его губы к своим.
– Тогда перестань отсылать меня, а лучше займись со мной любовью.
Пылко ответив на поцелуй, он наконец помог мне разобраться с джинсами.
Чуть позже я пробудилась голой. Пошарив в поисках одежды, я не нашла ее. Я встревожилась: в отсеке было не так много места, чтобы спрятать вещи. Открыв глаза, я огляделась. Стало светлее, и я четко видела все, кроме шмоток. Приподнявшись на локтях, я осознала, что автобус движется.
Келлан спал рядом. Раз я проснулась раньше, значит он и вправду не выспался накануне без меня. Его одежды тоже не было видно. Какого черта? Я четко помнила, как распихала все по углам, чтобы вещи снова не вывалились в проход.
Я толкнула Келлана под ребра. Он хрюкнул нечто вопросительное, но глаз не открыл.
– Келлан? Где наша одежда, на полу?
Может статься, мы перед сном до того увлеклись, что не заметили, как она все-таки упала.
Келлан приоткрыл один глаз, зевнул:
– Какая одежда?
– Та, которой на нас нет, – усмехнулась я.
Келлан улыбнулся и перевернулся, чтобы положить голову мне на грудь.
– Это мой любимый наряд.
Он потянулся к моему телу, и я закрыла глаза. Мм, как приятно. Келлан игриво закусил одеяло и обнажил мне грудь. Не успела я его остановить, как он уже присосался к ней. «Боже, чего я лишаюсь?» Оттолкнув его, чтобы лучше соображать, я уставилась на мужа:
– Можешь высунуться и посмотреть, где она?
Келлан не сводил взгляда с моей груди.
– Уверена?
– Да. – Хихикнув, я толкнула его в плечо. – Найди ее, пожалуйста.
Келлан выглянул из-за шторки и сразу залез обратно. Он хмурился:
– Там ничего нет.
Я села, заглянула во все углы и даже под простыню. Одежды не было.
– Тогда где же наши вещи?
– Я не… – Келлан осекся, затем вздохнул. – Я прибью этого ушлепка, и наплевать, папаша он или нет.
– Гриффин спер нашу одежду? – Я распахнула глаза и подоткнула одеяло под мышки, полностью прикрыв грудь.
Келлан лишь шевельнул бровью. Мне впору было умереть и не встать, оттого что Гриффин пялился на меня, пока я спала, и я искренне надеялась, что была целиком укрыта, однако свинство басиста было столь восхитительно естественным, что я в итоге разразилась смехом. Естественность – дело хорошее. Естественность прекрасна. Мне почти хотелось поцеловать Гриффина. Почти.
По взгляду Келлана стало ясно, что он посчитал меня окончательно спятившей. Может, так оно и было, но коварство Гриффина было намного лучше, чем слово «ничтожество» из уст совершенно незнакомых людей.
Посмеиваясь, я толкнула Келлана коленками под зад:
– Ступай за новой!
Келлан со стоном сунул ноги в проход:
– Мне голым идти?
Я туже завернулась в одеяло. Пусть Гриффин пошутил, но мне не хотелось сидеть раздетой за тоненькой занавеской.
– А ты стесняешься?
Келлан криво ухмыльнулся:
– Вообще-то, нет. – Он нагнулся, поцеловал меня и выкатился из нашего закутка. – Я мигом.
Прикрыв лицо руками, я знай смеялась. Черт, хоть бы он добрался до сумок незаметно для большинства. Он отсутствовал дольше, чем я рассчитывала. Я на его месте летела бы пулей. Сгорая от любопытства, я высунула голову. Никого не видать – зато слышно. Кто-то из ребят еще храпел, другие кучковались в общем отсеке. Доносился и плач Гибсон. Наши вещи были в другом конце – в шкафу близ туалета. Где же Келлан? Тут он вышел из-за шторки, отгораживавшей спальные закутки от задней части автобуса. Он был полностью одет и смеялся. Я не понимала, над чем, пока вслед за ним не появилась Анна. Господи, она видела его голым!
Анна с усмешкой прошла мимо него. Поравнявшись со мной, она склонилась, взъерошила мне волосы и обронила:
– Твой муженек хорошо оснащен. – Она оглянулась на него, подмигнула, потом вернулась глазами ко мне. – Везучая ты.
Меня бросило в жар. Да, она наконец увидела Келлана во всей красе. Обалдеть.
Когда Анна ушла, Келлан присел передо мной на корточки с одеждой в руке:
– Милости прошу!
Ему было весело. Я умерла бы со стыда, поймай меня кто-нибудь в чем мать родила, а Келлан лишь забавлялся.
Мы вышли в общую зону. Гриффин смотрел, как Анна тайком кормит Гибсон грудью. Несколько дней назад я ожидала бы заметить мерзкий блеск в его глазах при виде такого зрелища, но сейчас в его взгляде не было ничего похабного. Да он смотрел и не на Анну. Его взор был прикован к Гибсон: та лопала, а Гриффин со слабой умиротворенной улыбкой следил за этим.
Келлан нарушил идиллию, отвесив ему подзатыльник.
– Какого черта, чувак? – окрысился Гриффин.
– Это тебе за наши шмотки. – Келлан указал на отсеки.
Гриффин заржал и повернулся к Анне, которая уже вовсю смеялась.
– О да, это было потрясно!
Он выставил руку – дай пять. Анна дала. Поворотившись к Келлану, который старательно избегал смотреть на мою полуголую сестру, Гриффин продолжил:
– Гибсон не спалось, и я гулял с ней по автобусу. Когда твои портки вылетели из-за шторки, мы не устояли.
Келлан искоса глянул на меня. Мы?Гибсон теперь его соучастница?
– Ты, Гриффин, лучший в мире секс-папаня! – брякнула Анна, не прекращая смеяться.
Гриффин откинулся на сиденье, как царь горы:
– Спасибо, секс-маманя. Ты тоже ничего.
Меня их милые прозвища покоробили.
– Эй, ребята! Вы что, не можете найти ласковых слов, которые будут по-настоящему ласковыми?
– Пусечка, что ли? – заворчал Гриффин. – Секс-мамулечка! Теперь моя очередь, меня покорми!
– Не волнуйся, секс-папулечка. – Анна наградила его распутнейшей улыбочкой. – Я тебя потом накормлю, досыта.
Меня слегка затошнило, и я отвернулась от этой пары. Боже… Да наплевать, пусть называют себя, как хотят, только бы я не слышала.
Я пошла за кофе, а Келлан присел к Эвану. Денек предстоял еще тот, и мне хотелось взбодриться. Когда я вернулась, Келлан держал Гибсон. Я остановилась, потрясенная естественностью картины. Он стоял посреди автобуса и раскачивался, баюкая малышку. И пел ей. Тихо, мне было не разобрать всех слов из-за видеоигры, в которую сражался «Крутой поворот», но точно не колыбельную. Он пел песню «Чудил». Мою любимую.
Келлан заметил меня и поднял глаза. Так радостно он еще никогда не улыбался. Сестра была права, этот мужчина нуждался в ребенке. Я чуть поежилась, садясь рядом с Анной и расставляя на столе четыре чашки. Готова ли я? Материнский инстинкт вопил благим матом, что да. Но тут нужна была голова. Если родится ребенок, наша разлука неизбежна. Одно дело – младенец в пути, но как быть, когда он подрастет? Пойдет в школу? Это же совершенно другая история. Не то чтобы мне хотелось всю жизнь провести в разъездах, но в данный момент я не решилась бы от них отказаться. Мне нравилась компания «Чудил», если не считать драмы с Сиенной и тесной спаленки. Возможно, я эгоистка, но мне мечталось еще несколько лет побыть единственной любовью Келлана. А после пусть хоть весь автобус будет набит малышней.
Анна обвила меня рукой. Мы любовались Келланом и Гибсон. Он только-только начал новую песню, как вдруг застыл. Его лицо исказила гримаса, и Келлан отвел Гибсон подальше от груди:
– Фу, теперь от нее пахнет не так уж славно.
Анна зевнула, хохотнула и начала вставать, но Гриффин, перепугав меня насмерть, сорвался с места и опередил ее.
– Рохля, – процедил он, выхватил Гибсон из рук Келлана и унес в хвост автобуса.
– Что ты сделала с Гриффином? – обратилась я к Анне со всей серьезностью.
Та накрутила на палец темный локон и лениво улыбнулась:
– Это не я. Это малютка вьет из него веревки. Не думала, что доживу до этого дня.
Мне были понятны ее чувства, я тоже на подобное и не надеялась. Ручной Гриффин. Я едва понимала, как с этим быть.
Выглянув в окно, я обнаружила, что автобус катился по запруженным улицам Нью-Йорка. Повсюду, куда ни посмотри, высились небоскребы. Осознав размеры города, я начала представлять миллионы его обитателей. Сколько же из них прибудет на площадку с единственной целью помучить меня? Я не сомневалась, что папарацци нынче будут в ударе. Келлан сказал, что всех интересовала его жизнь, однако в действительности любопытство могла вызывать исключительно я, так как представляла собой загадку. Кто я такая – мимолетное увлечение последних дней или нечто большее? Вот что хотелось узнать всем и каждому.
Пока я решала, что с этим делать, из спальной зоны вышел Мэтт и вскинул в приветствии руку. Я помахала, и тут Келлану позвонили. Он не хотел отвечать, и спустя пару секунд я поняла почему.
– Слушаю тебя, Сиенна, – произнес он холодно. После короткой паузы он сдвинул брови и сказал: – Да, все здесь, кроме Гриффина, а что? – Выслушав ответ, он закатил глаза и буркнул: – Ладно. – Келлан уставился на телефон и обратился ко мне: – Как поставить на громкую связь?
Мне еле удалось сдержать улыбку: Келлан ни черта не смыслил в технике. Иногда он казался не рок-звездой немного за двадцать, а девяностолетним старцем.
Я настроила мобильник, и Келлан положил его на стол. Гриффин оставался в хвосте с Гибсон и сыпал, насколько я могла уловить, проклятьями, но мы подали знак Мэтту и Эвану, чтобы те шли к нам.
– Ты в эфире, говори.
Из маленького устройства послышался ясный голос Сиенны:
– Ну, для начала я просто хочу сказать, что страшно по всем вам соскучилась! Такая была суматоха, что мы почти не виделись.
Мы с Келланом обменялись взглядами, в которых ясно читалось сомнение. Да, Сиенна была занята не меньше Келлана, однако исчезла, как мы оба понимали, не поэтому. Певица играла спектакль под названием «Поруганная любовь». Всякий раз, когда на нее наводили камеру, она принимала вид пасмурный и заплаканный. Я даже видела фотографии, на которых она подносила к покрасневшим глазам платок. Ее дуэт с Келланом теперь был наполнен тоской и сердечной болью, а на пиар-акциях она, по словам ребят, хоть и стояла рядом с ним, буквально держала зал в напряжении. Диджейское мнение о Сиенне как о плохой актрисе оказалось ошибочным. Она безупречно играла роль брошенной подружки. Конечно, ей был знаком этот образ, как я успела заключить по ее скудным откровениям.
Но сейчас она взвизгнула абсолютно счастливо:
– Не дождусь остановки! У меня для вас классные новости!
– Что за новости? – утомленно осведомился Келлан. Классные новости от Сиенны иногда бывали ничуть не классными.
– Я только что говорила с Ником… – по-детски хихикнула Сиенна. – Ваш альбом занимает вторую строчку в хит-параде! Сразу после меня! – Она снова взвизгнула.
Мы с Келланом переглянулись, затем уставились на телефон.
– Ты вышла на первое место? – переспросила я, потрясенная тем, что все ее уловки и впрямь увенчались успехом.
– А «Чудилы» на втором! Разве не здорово?
Келлан переступил с ноги на ногу, осмысливая услышанное. Он был ошеломлен, как и я. Сиенна и Ник полностью преуспели, заставив общественность уверовать в убогую и лживую романтическую историю. В своем желании достигнуть вершин они игнорировали всех, кого задевали их манипуляции, и эти старания в конце концов окупились. Это было несправедливо и явно неправильно. Анна с ребятами возбудились сверх меры и хотели шумно возликовать, но видели наши лица и помалкивали.
Келлан прикрыл глаза, погладил лицо, запустил пальцы в волосы. Когда он вновь поднял веки, в них читалось волнение и досада. Сиенна ждала взрыва восторга, а Келлан повернулся ко мне со словами:
– Я чертовски скучаю по «Питу».
Сиенна услышала это и, вероятно, смутилась:
– Это сногсшибательные новости! Вам надо прыгать от радости и орать во все горло, а не дуться, как на прощании с лучшим другом.
Келлан нахмурился, глядя на мобильник:
– Публика считает мою жену шлюхой. Мне это очень не нравится. И теперь, когда и ты, и Ник получили желаемое, настала моя очередь. И я хочу, чтобы ты сказала правду. Всю целиком. С самого начала.
– Дело вот в чем, милый… – Сиенна сделала глубокий вдох. – Если мы признаемся, что выдумали наш роман ради продаж, то откат отрицательно скажется на нас обоих. Скандал никуда не денется. Охота иметь такой шлейф?
Келлан закрыл глаза:
– Скандалом является то, что ты делала с самого первого дня. – Он снова распахнул их. – А теперь ты спрашиваешь, нравится ли мне это? Нет, никогда не нравилось!
– Ты сам согласился, Келлан, – ответила Сиенна уже деловым тоном. – Никто тебя не заставлял.
Он разинул рот. Я тоже. «Никто нас не заставлял?» Нас запугивали, нами манипулировали на каждом шагу! Келлан, как мог, убеждал публику, но в этой схватке он проиграл.
– Никто не заставлял… – Келлан даже не сумел закончить фразу.
Сиенна раздраженно выдохнула, как будто мы пролились дождем на ее радостный новостной парад:
– Послушай, я лишь сказала, что нельзя раскрывать правду. Я не говорила, что нельзя покончить с парой Келл-Секс. Если тебя так корежит, что даже вершина мира тебе не мила, то после турне мы «расстанемся». У меня будет разбито сердце, но я быстро утешусь, а когда все увидят, как мне классно с новым кавалером, вы с женой будете свободны и заживете спокойно. Проблема решена.
Мои мысли настолько смешались, что я не сразу сумела изложить их внятно.
– Где же она решена? Я останусь женщиной со стороны, которая разбила тебе жизнь.
– Мы скоро будем на месте, – вздохнула Сиенна. – Я просто хотела позвонить и… поздравить вас с успехом.
С очередным потерянным вздохом она отключилась.
Все молча таращились на телефон. Первой очнулась Анна:
– Похоже, ребята, она не собирается вам помогать?
– Нет, и никогда не собиралась, – покачал головой Келлан. – Мы должны исправить это самостоятельно.
Анна поймала мою руку и стиснула ее. Она воочию видела, как со мной обращались.
Гриффин с Гибсон наконец присоединился к нам. Эван и Мэтт недоуменно переглядывались: вне нашей драмы успех команды был оглушителен.
– Что рожи-то такие? У всех запор? Кофе плохой? – Гриффин сунул нос в мою полупустую чашку.
Эван принялся его просвещать, Келлан был погружен в раздумья. Гриффин захлопал глазами, как только услышал о втором месте у «Чудил». Испугавшись, что он от полноты чувств уронит дочку, я быстро встала и выхватила у него Гибсон. От нее пахло детской присыпкой.
– Ур-р-ра!.. – запрыгал Гриффин, воздев руки. – Второе место, малышка!
Он с воплями побежал по проходу. Если кто-то из «Крутого поворота» еще и спал, теперь все точно проснулись. Водитель со смехом качал головой.
Не заразиться ликованием Гриффина было трудно. Эван и Мэтт присоединились к нему в середине автобуса, а Келлан встал и направился ко мне с абсолютно беззаботной улыбкой. Наши проблемы подождут, ребята нуждались в минуте славы.
Они резвились, толкая друг друга. Мэтт оглянулся на Келлана:
– Второе место, Келл! Мы на второй строчке!
Келлан, с виду успокоившийся, рассмеялся и забрал у меня Гибсон:
– Ясное дело, старик. Просто чума!
Улыбаясь товарищам, он начал раскачиваться с Гибсон на пару, и та – клянусь! – отвечала ему улыбкой.
– Второе место… – ошеломленно тряс головой Эван. – Сразу после Сиенны Секстон. Полгода назад мне бы такое и не приснилось!
Гриффин принялся всхрапывать и непристойно двигать тазом, так что мне захотелось прикрыть Гибсон глазки.
– Только не мне! Я всегда знал, что в один прекрасный день заправлю Сиенне с тыла…
Пока Гриффин изображал секс с Сиенной, в общий отсек потянулись ребята из «Крутого поворота». Прежде чем сесть, они едва взглянули на Гриффина, так как привыкли к его клоунаде. Когда он начал «кончать», я быстро заткнула уши. Мне хватило раза, когда я подслушала это дело по-настоящему: Анна и Гриффин были шумными любовниками.
Басист закончил свое эротическое шоу и раскланялся. Мне осталось лишь посмеяться вместе с сестрой и ребятами. Анна рукоплескала. Грубость Гриффина начинала мне нравиться, но я не призналась бы ему в этом ни за какие коврижки. Он только расстарался бы, пока меня бы не затошнило.
Качая головой, Мэтт хлопнул Гриффина по спине:
– Славно, братуха, что ты теперь муж и отец, а не изменился ни капли…
– А ты чего ожидал? – фыркнул Гриффин, заправив за уши светлые патлы.
Когда смех сошел на нет, Келлан поочередно взглянул на членов группы. Эван и Мэтт оценили выражение его лица и сосредоточились. Мэтт наподдал Гриффину, чтобы тот прекратил валять дурака. Когда все уставились на Келлана, тот произнес:
– Завтра утром мы выступаем на радиостанции. Играем две песни, пиарим альбом и концерт, дальше уходим. Я не хочу петь. – Продолжая баюкать Гибсон, он посмотрел на меня. – Я хочу рассказать им все.
Я сглотнула, тут же чрезвычайно встревожившись.
– Ты собираешься без ведома Сиенны и Ника поведать миру о том, что они сделали? Как манипулировали тобой?
– А также о том, кто такая ты, – кивнул Келлан.
Мои губы дрогнули в улыбке, а к горлу одновременно с этим подступил ком.
– Тогда я тоже. Дадим совместное интервью.
– Уверена? – вскинул брови Келлан. – Это же чуть ли не крупнейшая станция на Восточном побережье.
Я перестала улыбаться и помрачнела, представив, как говорю в микрофон перед тысячами людей.
– Да, уверена. Если ты затеешь еще что-нибудь отчаянное: швырнешь псу под хвост и фирму твою, и величайшую на планете поп-звезду, я все равно буду рядом. – Я вскинула руку и показала ему татуировку на запястье. – Хватит прятаться. А теперь позволь отлучиться, иначе в штаны наложу.
Келлан со смехом поцеловал меня, потом повернулся к ребятам:
– Это и вас касается. Если я выложу всем и каждому, что мы сделали ради продаж, нам это может повредить. Сиенна верно сказала, клеймо останется на многие годы. Что скажете, парни?
Я пристально следила за ними. Келлан был прав, пострадает вся группа. Это была одна из причин, по которым Келлан тянул время.
Эван подошел и стиснул меня так, что я едва не задохнулась.
– Меня давно бесил этот бред про парочку Келл-Секс, и я буду счастлив с ним покончить.
Келлан кивнул и посмотрел на Мэтта. Тот был менее сговорчив и крайне серьезно относился к карьере «Чудил». Как ни тяжело признавать, мы с Келланом намеревались устроить скандал, который и вправду мог причинить вред группе.
Мэтт выдержал взгляд Келлана, но промолчал.
– Прости, Мэтт… – пожал плечами Келлан, ощутив напряжение. – Я честно не ожидал ничего подобного… и совесть не будет чиста, если мы все не договоримся.
Мэтт улыбнулся и хлопнул его по плечу:
– Ты правильно поступаешь, старина. Не парься. – Он поочередно указал на каждого из «Чудил». – Все, что нам нужно, – забацать второй альбом, настолько крутой, чтобы вся эта фигня не стоила выеденного яйца.
Келлан ответил таким же хлопком:
– Заметано.
