Глава 23
Боли в спине
Утро началось вполне безмятежно, но мне было ясно, что это ненадолго и тайна моей личности скоро раскроется. Однако сейчас, пока солнце, проникавшее в открытое окно, ласкало нам кожу, а мы лежали среди перекрученных простыней, это событие представлялось делом далекого будущего, и я не спешила переживать. Довольно мурлыкая, как пушистая кошка из моего детства, я отгородилась от мира и сосредоточилась на своем мужчине. В конце концов, ничто не имело значения, кроме него.
Келлан, довольный не меньше моего, погладил повязку, прикрывавшую мое бедное запястье. Я помнила, что у нас есть дела и нам в итоге придется вставать и разбираться со сплетнями, которые, должно быть, уже взорвали медиапространство, но несколько лишних мгновений спокойного счастья не причинили бы нам вреда. Вдобавок меня не покидало чувство, что они могли оказаться последними.
Через десять минут мое подозрение оправдалось. Суровая реальность нарушила наше безмятежное бытие, и первым раззвонился мой мобильник, а после и мобильник Келлана. Я сделала глубокий вдох и встретилась взглядом с мужем. Какое-то время мы не реагировали на звонки, затем он шепнул:
– Опять же – на кой нам мобильники?
Смеясь, я чмокнула его в нос:
– Наверное, надо ответить. Фотографии уже выложили, люди волнуются.
Я поморщилась, прикинув, видели ли их родители. Папа слетит с катушек, если увидит дочкин портрет с подписью «Шлюха».
Келлан вздохнул и кивнул. Он начал разворачиваться, но я придержала его за щеку и заглянула в глаза, игнорируя неумолкающий трезвон.
– Что бы ни случилось дальше, знай, что я ни о чем не жалею. Это стоило того, чтобы быть с тобой, любить тебя, переживать вместе с тобой… И мы справимся, – улыбнулась я. – Мы команда. Одни против всего мира.
– Мы против мира? – пробормотал Келлан, явно тронутый моим заявлением. – Прекрасный вариант.
Телефоны на секунду смолкли и вновь разразились трелями.
Я со смешком поцеловала его в губы.
С минуту мы распутывались. Непостижимо, но простыни и покрывала оказались как поверх нас, так и под нами. Посмеиваясь, мы кое-как разобрались в этом хаосе. Я была счастлива, что, будучи даже по уши в неприятностях, мы ухитрялись быть ветреными. Я быстро накинула на себя кое-какую одежду, а Келлан натянул свои боксеры. Прежде чем броситься к телефону, я позволила себе пять секунд полюбоваться крепким прессом Келлана и его стройными бедрами, обтянутыми черным шелком. Он был безупречен душой и телом, и я не могла винить мир за одержимость им.
Я посмотрела на дисплей, гадая, кто из любимых и дорогих доберется до меня первым, и улыбнулась при высветившемся имени: Денни. Этот будет на моей стороне, что бы ни случилось.
– Привет, Денни, – сказала я, поднеся телефон к уху.
Келлан стоял в другом конце комнаты – тоже с мобильником.
– Кира, у тебя все хорошо? – Мое имя в его устах прозвучало с той же сердечной заботой, что и в первый раз, когда я его услышала. – Видела новости? Твое лицо повсюду. Тебя называют госпожой Келлана.
Вздохнув, я присела на край кровати:
– Еще не видела, но знала, что так и будет. Какой-то дятел подловил нас вчера, когда мы думали, что одни. – Я поморщилась и спросила: – Ну и сколько фанатов парочки Келл-Секс ненавидят меня?
Денни с протяжным вздохом ответил, что все.
– Во всяком случае, некоторые, скажем так… излагают весьма страстно. И с выдумкой. Не дай тебе бог пересечься с ними на узенькой дорожке. – Я усмехнулась, и Денни снова вздохнул. – Не люблю твердить как заезженная пластинка, но помни, что ты всегда можешь вернуться домой, если станет совсем уж туго. – А потом со смешком добавил: – Эбби готова спрятать тебя в шкафу.
– Ага, – всхрапнула я совсем не по-женски, – улететь домой и схорониться у бывшего с подружкой – вот уж ничего зазорного!
Келлан услышал и усмехнулся.
– С невестой, – спокойно уточнил Денни после долгой паузы. – Я сделал Эбби предложение, и она согласилась.
Я ждала этого, и все же что-то во мне оборвалось. Наверное, он испытал то же, когда мы с Келланом «поженились» у него на глазах. Я проглотила обиду и целиком предалась бурной радости за лучшего друга:
– Денни! Ох… Поздравляю! Я страшно рада за тебя, за вас обоих! Ты заслужил счастье, и Эбби тебе его, конечно, подарит!
– Спасибо, – облегченно выдохнул он. – Я… нервничал и не знал, как сказать.
– Не надо нервничать насчет добрых вестей. У нас это в прошлом. Во всяком случае, я надеюсь.
– Так и есть, – согласился Денни.
Едва я закончила разговаривать с ним, телефон зазвонил опять. Да, нынче будет богатый урожай. Меня уже не на шутку тошнило от этого. Взглянув на дисплей, я скорчила мину, нажала кнопку и поднесла мобильник к уху:
– Салют, пап.
Я старалась говорить беззаботно, но это не помогло.
– Живо домой! – гаркнул папа.
Усевшись на кровати поудобнее, я следующие двадцать минут убеждала отца в нашем с Келланом полном благополучии, твердила, что все у нас замечательно и ему совершенно не о чем беспокоиться. Я надеялась, что это было правдой.
Пока я заполошно успокаивала отца, Келлан впустил в номер Дженни и Рейчел. Папа между тем пребывал в пятиминутной готовности прибыть в Филадельфию и забрать меня. Добившись успеха и отключившись, я угодила в объятия к Дженни.
– Привет, мы с Рейчел гоним в аэропорт. Я просто хотела попрощаться.
Когда мы отстранились друг от друга, я обратила внимание на то, что ее обычно живое лицо было хмурым. Рейчел тоже казалась подавленной.
– Какую гадость устроила тебе пресса! Тебя выставили жалкой подстилкой!
Телефон Келлана зазвонил снова, и тот отвернулся, чтобы ответить, оставаясь в одних трусах. Рейчел старалась не смотреть на его скульптурное тело, а Дженни как будто и вовсе не замечала его.
Вздохнув, я посмотрела на постель. Келлан накануне принес из автобуса и мой ноутбук, и сумку со сменой белья. Заверяя папу в необоснованности его тревог, я успела подключиться к Сети. Найти там себя оказалось нетрудно. Новостная страница, загрузившаяся первой, повествовала о драме, которой был отведен раздел сенсаций. Шашни рок-звезд на первой странице уважаемого новостного издания – какая стыдоба!
Статью иллюстрировали три наши с Келланом фотографии. На первой были лица крупным планом в момент поцелуя. Келлан пребывал в скорби, и это было так же отчетливо, как и мои губы на его губах. Вторая была сделана чуть погодя, когда мы засекли съемку. Мы смотрели в объектив и пребывали в шоке, а на лице Келлана сквозь удивление все еще проступало страдание. Переменное фокусное расстояние не позволяло понять, что мы на кладбище. Благодаря эмоциям Келлана все выглядело так, будто он вправду изменял Сиенне и сильно на этот счет переживал. А я его утешала, но представала хладнокровной искусительницей, склонявшей Келлана к предательству любимой женщины.
На последнем, ударном снимке Келлан высился над фотографом после того, как сбил того с ног. С видом предельно свирепым Келлан будто бы изготовился и дальше метелить мужика – изменщик, застигнутый на месте преступления с поличным. Это была бомба, а в целом события подавались весьма искаженно.
Дженни проследила за моим взглядом и указала на экран:
– Мне страшно не хочется бросать тебя в разгар этого балагана.
Я посмотрела на Келлана, который ерошил волосы, беседуя с кем-то, и отозвалась:
– С ним иначе и не бывает. Хронический балаган. Но он того стоит.
Дженни в очередной раз обняла меня:
– Нам пора, но ты звони в любое время. Договорились? – Мы простились, и она погладила меня по руке. – И надейся на лучшее.
Сглотнув внезапные слезы, я пообещала. Вера была в числе немногого, что у меня имелось. Затем я наскоро обнялась с Рейчел, и обе подруги вновь исчезли из моей жизни. Ненадолго нахлынуло одиночество – мне было хорошо с девчонками, но я поспешила напомнить себе, что мы еще увидимся на свадьбе, а до того мне составит компанию сестра. Интересно, а она уже видела новости?
Келлан наконец договорил и огляделся:
– Девчонки ушли?
– Ага. Мэтт с Эваном везут их в аэропорт.
Келлан кивнул и повертел телефоном.
– Звонили папа и Хейли, – сообщил он с угрюмой веселостью. – Волнуются. Хейли боится, что фанаты линчуют тебя до того, как все разъяснится. – Он нахмурился, словно опасался того же.
– Разберемся, однако сейчас тебе пора выступать, – сказала я, обняв его за шею.
Я вскинула брови, напоминая ему, что, несмотря на творившееся безумие, у него была еще и работа.
Келлан отпрянул:
– Черт, я и забыл об этом! – Судя по виду, ему хотелось сказаться больным, и он произнес: – Я надеялся с кем-нибудь составить официальное заявление по поводу этих снимков, но времени уже нет.
Положив ладонь на татуировку поверх сердца, я поцеловала Келлана. Как по заказу, словно подчеркивая заявленное, наши телефоны затрезвонили вновь, а в дверь заколошматила Тори:
– Десять минут, Кайл!
* * *
Итак, я больше не скрывала наших отношений. Поэтому, когда черный внедорожник компании высадил нас у комплекса, мы с Келланом вошли внутрь рука об руку. За ограждением волновалась толпа папарацци – я в жизни не видела такого скопления камер. При виде нас, шествовавших вместе, они мгновенно отреагировали. Беспорядочными сериями засверкали вспышки. Толпа требовала лучшего ракурса, напоминая разлапистую и нескладную рождественскую елку, огни которой стремились затмить холодное осеннее солнце. Высокому человеку в середине для полного эффекта недоставало лишь нимба на голове. Спасибо Келлану, от его крепкого пожатия исходили тепло и сила, а я до того дрожала, что готова была развалиться на части.
Это настолько не укладывалось в мои представления о собственной зоне комфорта, что я не сомневалась, что вторгалась в чужую. Но вместо того чтобы прикрываться и прятаться, я вскинула голову и расправила плечи. Я не делала ничего плохого, и мне было нечего ни стыдиться, ни бояться. Фанаты восприняли мою решительность как вызов. Полетели разные слова – обидные: «шлюха», «шкура», «подстилка», «стерва» – и кое-какие еще, которых я не могла повторить даже мысленно. Келлан больно сжимал мне кисть. Оказавшись в безопасности за порогом, я встряхнула руку, чтобы восстановить кровоток в пальцах.
– Извини, – негромко уронил он. – Пришлось держаться за тебя, чтобы не поразбивать им головы.
– Молодец, что сдержался, – улыбнулась я. – Ведь эти головы принадлежат твоим юным поклонницам.
Он обнял меня за талию:
– Ну и ладно, будто это что-то меняет.
– Да ничего, мне хотелось того же, – пошутила я.
Пошутила, но не совсем.
Мы разыскали гримерку «Чудил». Все уже прибыли, в том числе и Анна. Стоя возле стола, заваленного едой, она высыпала шоколадное драже в огромное ведро свежего попкорна. Затем тяжелой поступью она дошла до стула, уселась на него и утвердила ведерко на пузе. Келлан направился к Эвану и Мэтту, а я присела рядышком.
– Привет, – буркнула я, следя за ведром, которое чуть качнулось от шевеления Максимуса.
Анна метнула в рот пригоршню попкорна с шоколадом.
– Дошли до меня слухи, что ты, стерва такая, увела у Сиенны мужика.
– Точняк, – улыбнулась я, откинувшись на спинку. – Теперь я стерва официально и бесповоротно.
– Ну, стерва ты или нет, я тебя все равно люблю, – хмыкнула Анна, сперва какое-то время пожевав.
– Спасибо, свиндетельница, я тебя тоже.
Я со смехом потянулась за попкорном, и Анна шлепнула меня по руке:
– Любовь не означает, что я буду делиться кукурузой. – Она указала на стол. – Иди и возьми… стерва такая.
Горестно возопив, я собралась встать, но Анна вдруг скривилась и схватилась за поясницу.
– Тебе плохо, сестренка?
– Да ерунда, заломило спину. Поболит и проходит… Все в порядке.
Она показалась мне изможденной и бледной. Возможно, дело было лишь в том, что она, против своего обыкновения, не накрасилась. Я привыкла видеть сестру при полном параде. Она мало куда ходила без макияжа, и папа вечно негодовал. Он часто говаривал: «Зачем тебе краситься, если ты будешь сидеть в темном кинотеатре?» Она отвечала одинаково: «Потому что я войду через фойе, папуля». Один факт того, что она не подвела глаза, с головой выдавал ее измученное состояние.
– Анна, шла бы ты в автобус и полежала.
Она помотала головой, и я заметила, что даже волосы у нее тусклые.
– Я хочу послушать концерт. Грифф изобразит небольшое соло специально для меня.
Ее улыбка, пусть и откровенно страдальческая, была полна любви к мужу. Черт, я до сих пор не привыкла к этому слову применительно к Гриффину.
Чуть позже явилась Тори и увела ребят на встречу с обожателями. Я решила остаться, не желая лишний раз возбуждать его фанатов. Анна устроилась слишком удобно и тоже не пошла за Гриффином. А может быть, ей было вовсе и не удобно. Я не могла понять. Она выглядела неплохо, однако лицо ее то и дело становилось сосредоточенным и утомленным, она принималась дышать медленно и размеренно. Потом все налаживалось, и Анна снова бралась за попкорн. Странное поведение.
– Анна, тебе точно не поплохело?
Она нахмурилась, комкая обертку от драже:
– Да ерунда, честно. – Нагнув голову, чтобы изучить содержимое ведерка, она пожаловалась: – Весь шоколад скатился на дно!
Ничуть не успокоенная, я указала на ее поясницу:
– Речь о здоровье. Все в порядке?
– Спина чуть побаливает, – отмахнулась Анна. – Имеет право, если таскать на себе шар весом в сотню фунтов. Проходит, если ноги приподнять.
В доказательство она поиграла пальцами ног, утвержденных на стуле.
– Не знаю, Анна. Может, к врачу? Когда ты была у него в последний раз?
С момента вылета из Сиэтла Анна не слишком придерживалась графика посещений. Я не знала, как проходят осмотры, но полагала, что ей могут что-нибудь посоветовать насчет болей в пояснице.
– Из-за небольшого прострела? – закатила глазаАнна. – Ну и что они сделают в больнице? Усадят, и все. А я и так сижу… Я выполняю указания даже до того, как их дают, – улыбнулась она. – Вот какая я молодчина!
Я собралась ответить на это саркастическое замечание, но Анна вдруг всхлипнула и со свистом втянула воздух. Ведерко с попкорном съехало с ее живота, грохнулось на пол, и все рассыпалось. Анна завела руки за спину, отчаянно разминая спинные мышцы. Ее лицо исказилось от боли. Я зашла сзади и уперла большие пальцы ей в поясницу. Сестра подалась вперед, стараясь дышать спокойно и не стонать. У меня бешено забилось сердце, ибо я быстро смекнула, что наблюдаю нечто большее, чем просто боли в спине. Мой племянничек просился на выход.
– Анна, тебе нужно в больницу. У тебя схватки.
– Кира, у меня просто разболелась поясница, – напряженно проговорила она, замотав головой. – Я не рожу до следующей недели.
Мне захотелось отвесить ей подзатыльник, как иногда поступал с Гриффином Келлан, но я не могла остановиться и все массировала ее – уж слишком сильно болело.
– Анна, никто не рожает точно в назначенный срок.
– Тогда какого дьявола они называют дату? – со стоном пробормотала она. – Так бы и говорили: приблизительно!
– Да неважно, как говорить, – возразила я, сдерживая улыбку. – Ребенок сам решает, когда родиться, и ты можешь думать что угодно, но Максимус, похоже, собрался появиться сегодня.
Анна дурашливо хныкнула и показала на разноцветное море драже вокруг перевернутого ведра:
– Но мои шоколадки…
Разминая ей мышцы одной рукой, я схватила сумочку и стала искать телефон.
– Подождет твоя еда, Анна.
Мобильник снова нашелся между страницами книги, которую я прочла только наполовину. Вытащив его, я перебрала номера и вызвала Келлана. Тот не ответил. Я попробовала Гриффина – и тоже тщетно. Не ожидая ничего доброго, я попыталась дозвониться Эвану и Мэтту, затем еще раз Келлану. Никто не отвечал. Меня это не сильно удивило. Тори строго придерживалась правила, запрещавшего пользоваться телефонами во время пиар-акций. Однажды Дикон ответил на звонок, и, когда фанаты ушли, Тори разломала его новенький телефон. Она ставила рок-звезд выше обычной публики, однако понимала, кто покупает диски.
– Черт, придется за ними идти.
Это означало, что мне предстояло также вломиться в помещение, набитое поклонниками парочки Келл-Секс. Но у меня не было выхода.
Анна со стоном кивнула:
– Найди Гриффина… Я хочу Гриффина.
Она заговорила как маленькая девочка, потерянная и испуганная.
Потрепав ее по спине, я собралась идти на поиски. Ее голос заставил меня задержаться в дверях.
– Кира! – завопила она.
Обернувшись, я увидела, что Анна в панике.
– По-моему, я штаны намочила.
Я метнулась обратно. Лосины промокли насквозь, как и сиденье. Я разинула рот:
– Нет. Похоже, у тебя отошли воды.
Теперь Анна запаниковала всерьез:
– Нет, нет, нет! Я не буду рожать за сценой на рок-концерте! Мне нужно в больницу, пусть меня накачают всей разрешенной наркотой!
Я была настолько потрясена, что смогла лишь ответить:
– Ну так его и зачали за сценой – подходящее место, чтобы теперь родиться…
Анна заехала мне по руке, и вовсе не деликатно. Завтра будет синяк.
– Кира, вези меня в чертову больницу!
Не желая больше подвергать ее опасности, я вылетела из комнаты. Впервые с начала гастролей мне было не найти ни единой души. Ни даже завалящего техника! Обычно вокруг сновали люди, чем-то занимались, но нынче за кулисами царила пустота. Казалось, что я угодила в призрачный город. Проклиная свою невезучесть, я устремилась туда, где точно собрались люди – много людей. Мне все равно предстояло идти туда, так как именно там находился Гриффин.
По мере моего приближения слышались вопли и визги: значит, пришла пора пожимать руки звездам. Двери были распахнуты, и несколько возбужденных фанаток уже выходили. Иные раскраснелись, будто плакали. Я пронеслась мимо них, намереваясь добраться до Гриффина. Одна из них ахнула и воскликнула:
– Это она? Келланова подстилка?
– По-моему, да, – ответила другая. – Ну и выдержка! Что она тут забыла?
Я стиснула зубы и ничего не сказала. У меня были дела поважнее этого бреда. Когда я ворвалась в зал, глаза мои немедленно нашли Келлана. Тот моментально напрягся, и на лице его появилось тревожное выражение. Он знал, что я не явилась бы без крайней нужды. Мне же было понятно, что фанаты примут тревогу за панику – «О нет! госпожа и подружка в одном помещении!» – но я видела, что Келлан почуял неладное.
Стоя возле Сиенны, он попытался шагнуть вперед, но толпа не давала ему пошевелиться. Впрочем, мне был нужен не он.
Оставив его в покое, я взрезала извивистые очереди, чтобы добраться до Гриффина. За это я удостоилась внимания нежелательного и чрезмерного. Тишина, воцарившаяся вокруг меня, быстро сменилась яростным шепотом. Посыпалось: «Это она!», «Она здесь!», «Ну и стерва!». Осознав, кого они видят перед собой, люди начали реагировать. Сперва меня просто не пропускали. Я вежливо просила разрешения пройти, толкалась, однако стена фанатов вдруг стала непроходимой: у всех имелись вопросы, и никто не собирался сходить с места, не получив на них ответов. Меня охватила паника. Сестра рожала. Ей нужен был ее муж. Я обязана пробиться. Это все, о чем я могла думать, а потому принялась заполошно протискиваться сквозь толпу, но фанаты стояли плотно и не расступались. Вокруг меня образовался мош-пит , и я добилась некоторого успеха – особенно когда стали наседать сзади. Да наплевать – мне бы только дойти до Гриффина!
Я почти добралась, и тут меня толкнули на хамоватого вида девицу с ярко-розовым гребнем волос. Она тоже нацепила футболку «Келл-Секс». В ее глазах мелькнуло узнавание, и мне захотелось вздохнуть. Она даже не дала мне возможности вежливо извиниться и обойти ее. Нет, к восторгу окружающих, она залепила мне оплеуху. Со мной такого прежде не случалось, и я сочла новый опыт отвратительным. Я поклялась не бить никого, даже за дело.
В левом ухе звенело, но я отчетливо услышала крик Келлана: «Эй!» Позади меня шла какая-то возня. Я воспользовалась тем, что фанаты на миг отвлеклись, и наконец добралась до Гриффина. Тот, как и Келлан, таращил на меня глаза:
– Охренеть, она тебя ударила! Ты цела?
Гриффин уставился на розововолосую фанатку, и его лицо затуманилось от ярости. Это лишнее, моя честь подождет. Я схватила его за руку:
– У Анны схватки. Воды отошли. Нам нужно отвезти ее в больницу… Живее!
У него отвисла челюсть.
– Она…
Он зыркнул на дверь, блокированную сотнями фанатов, которые больше не томились чин чинарем в очереди. Мне было слышно, как Тори пыталась угомонить их, а Келлан звал меня. Я проигнорировала всех, кроме Гриффина. Тот вновь встревоженно посмотрел на меня:
– Она в норме?
– Нет… – помотала головой я, потянув его за руку. – Она разволновалась, а мне пришлось оставить ее одну, чтобы сгонять за тобой.
Гриффин кивнул и стал проталкиваться к выходу. Он церемонился поменьше, чем я.
– Вали с дороги, на хрен!
Он поволок меня за руку сквозь море опешивших фанатов. Мэтт и Эван дернулись следом, но их поглотила сомкнувшаяся за нами толпа. Минуя Келлана, я крикнула, перекрывая гам:
– Анна! Больница!
Келлан понял сразу и повернулся к Сиенне. Несчастные, истерзанные поклонники никак не могли взять в толк, что происходит, однако восприняли созданный мной хаос как возможность пренебречь правилами и наброситься на своих обожаемых звезд. Люди, добивавшиеся внимания Келлана, впечатали его в стену. Те, кто находился слишком далеко, чтобы выказывать любовь к нему, принялись оскорблять меня. Мне делали подножки, осыпали проклятьями, а кто-то, похоже, харкнул в волосы. Гриффин протащил меня сквозь бедлам и вывел в относительно безопасный коридор. Едва мы вышли, в зал ворвались Номер Первый и Второй. Я понадеялась, что они вызволят не только Сиенну, но и Келлана. Быстро помолившись, чтобы фанаты не причинили ему вреда, я устремилась за Гриффином к сестре.
Анна расхаживала по комнате, поглаживая живот и шумно дыша. Она оглянулась на дверь, на лбу у нее выступил пот. При виде Гриффина ее страдальческое выражение сменилось облегчением.
– Грифф! Становится охренеть как больно…
Гриффин взъерошил волосы:
– Так, никаких проблем. Сейчас поедем в больницу, и там тебя вырубят.
Он бросился к Анне, поддержал ее за локоть и повел из комнаты.
Я не хотела разочаровывать сестру относительно лекарств, – по-моему, было поздно, но сочла нужным напомнить о мелочи, про которую они оба забыли:
– А как же концерт?
Гриффин мгновенно осознал, где находится.
– Твою мать! – Он впился в меня взором. – Ты знаешь наши песни. Сыграешь вместо меня.
– Да я гитару не умею держать!
– Справишься. – Гриффин на ходу потрепал меня по спине. – Удачи!
Я проводила его взглядом, не понимая: он что, на самом деле предложил мне заменить басиста «Чудил»? Мотая головой, я помчалась за ними.
– Нет, я поеду с вами в больницу! На сцене меня все равно забросают яйцами.
Гриффину не было дела до группы, он гладил Анну по спине.
– Мэтт разберется. Он на все руки мастер.
Я молча взмолилась, чтобы у Мэтта не рванула аневризма.
Мы выбрались через служебный выход, и я задумалась, что вызывать – такси или «скорую». Но никого и не пришлось вызывать. Едва Анна, пыхтя и отдуваясь, сошла по ступенькам, к нам подкатила машина от фирмы. Юный водитель поначалу струхнул, но после быстро распахнул Анне и Гриффину дверцу. Я погрузилась внутрь и вспомнила о разговоре Келлана с Сиенной перед тем, как их окружила толпа. Должно быть, он и попросил подогнать машину. Я приказала себе впоследствии не забыть поблагодарить Сиенну.
Как только водитель погнал по улицам Филадельфии, проснулся телефон, который я так и сжимала в руке. Это был Келлан.
– Привет! – отозвалась я, радуясь, что его не затоптали насмерть. – Значит, ты цел.
– Хотел сказать то же самое, – протяжно выдохнул Келлан. – Поверить не могу, что эта тварь тебя ударила.
– Со мной все в порядке.
Щека еще немного горела, и я бы не удивилась, обнаружив на ней отметины, но мне было намного лучше, чем сестре. Анна тяжело дышала, а в уголках ее глаз собрались слезы, так как она стискивала зубы и силилась унять боль.
– Как там Анна? – спросил Келлан, пока я следила за ней с переднего сиденья.
– Ничего…
Сестра с болезненным стоном закрыла глаза. Гриффин обнимал ее с нежностью, которой я никак не могла в нем заподозрить, и шептал ей на ухо ободряющие слова. Картина была идиллическая, и мысль о Гриффине как члене моей семьи, собравшейся на Рождество, внезапно показалась не такой уж дикой.
– Я бы сорвался к тебе, – говорил Келлан, – но Мэтт разоряется по поводу шоу. Дэвид подменит Гриффина, и у нас будет срочный прогон, чтобы он въехал. Но я сказал Сиенне, что на бис не спою и после выступления не вернусь. Уверен, она поймет.
Я сомневалась в этом, но знала и то, что певице, пожелай она удержать Келлана, пришлось бы посадить его на цепь.
– Ладно, пока. Удачи тебе.
– Ага, тебе тоже, – отозвался он с бесцветным смешком.
Когда мы прибыли в приемное отделение одной из множества городских больниц, я быстро написала сообщение Денни. Дома было полно друзей, которые волновались за Анну, и я попросила его распространить новость. Гриффин помогал Анне выбраться из машины, и я ринулась к ним. Поддерживая сестру с боков, мы поволокли ее ко входу. Анну тянуло приседать на корточки, будто ей хотелось помочиться. Надеясь, что она делает не то, что мне думалось, я настойчиво призвала:
– Анна, не тужься пока, мы почти дошли.
Она глянула на меня:
– Думаешь, мне так просто сдержаться? Ты понятия не имеешь, на что это похоже!
– Я понимаю, но ты постарайся.
Наша троица вторглась в тихое помещение. Навстречу нам поднялись головы. Ночь здесь, слава богу, выдалась спокойная. Гриффин перехватил взгляд медсестры за стойкой:
– Помогите! Жена вот-вот родит!
Я испытала некоторое облегчение: Гриффин сумел изложить свою просьбу без матерщины. Медсестра вскочила и подкатила кресло-каталку. Затем она вручила Гриффину планшет:
– Заполните, а я пока оформлю ее.
Гриффин уставился на анкету, как будто та была на иностранном языке:
– Не буду я заполнять эти чертовы банки, пока моя жена рожает! Вы спятили, леди?
Изнеможенно вздохнув, я выхватила у Гриффина планшет. Чтобы он, да без ругани?
– Я заполню, иди к Анне. – Обращаясь к медсестре, я добавила: – Мы думаем, что воды уже отошли.
Та кивнула и покатила Анну через двойные двери. Гриффин следовал по пятам. Прежде чем скрыться, он бросил через плечо:
– Спасибо, Кира.
Я вздохнула и села, вполне понимая, что мой племянник родится, скорее всего, пока я буду заниматься чертовой писаниной. Но пусть уж Анна и Гриффин разберутся на пару.
Заполнив анкету, я передала ее той самой медсестре, и она растолковала мне, куда отправили Анну. По пути обнаружился магазин подарков, и я задержалась там, чтобы купить голубого мишку. Затем я пошла к родильным палатам, поглаживая шелковую синюю ленточку, повязанную ему, как шарфик.
На сестринском посту я спросила номер палаты Анны и тут же заметила Гриффина. Он с очумелым видом шагал по коридору. При виде его лица меня охватил страх. Пройдя мимо, он рухнул в кресло. Разрываясь между ним и Анной, я осторожно присела рядом:
– Гриффин? Ты в порядке?
Все еще бледный, он посмотрел на меня. Его светлые глаза распахнулись широко.
– В жизни… не видел… ничего гаже…
Мой страх улетучился. Анна была цела и невредима. Я потрепала его по колену, и выражение лица Гриффина стало умиротворенным.
– И ничего невероятнее. – Глаза у него были на мокром месте, и я ощутила в горле комок. – Ты бы ее видела, Кира. Такая храбрая. – Я кивнула, испытав престранное желание обнять его, но он не дал мне, продолжив: – Можешь теперь навестить. Она совершенно прекрасна… Идеальная, как мама.
Мне понадобилась минута, чтобы осознать услышанное.
– Она? У Анны девочка?
Гриффин кивнул и уронил слезу:
– Проклятая тетка на УЗИ ошиблась. Анна была права… как всегда.
Я взметнула руки ко рту, придерживая всхлип, а затем обхватила Гриффина и крепко прижала его к себе. Он плакал и смеялся, а я ощущала нечто доселе нам неизвестное – глубокую родственную любовь.
Вытерев щеки, я вскочила на ноги:
– Какая палата?
Гриффин встал и указал на коридор, откуда только что вышел:
– Туда. Я провожу.
Сестра моя сияла, хоть и была вконец вымотана. Она держала крошечный сверток в розовом одеяльце и пастельного цвета чепчике. Я снова расплакалась. Когда Анна взглянула на меня, я заметила, что ее щеки тоже мокры.
– Кира, я сделала это.
Изнемогая от полноты чувств, я наклонилась обнять ее:
– Я знала, что ты отлично справишься.
Анна переложила крошечное существо так, чтобы мне было видно лицо: пухлое, розовое, щекастое, так и напрашивавшееся на поцелуй. Будто зная, что я смотрю, девчушка распахнула темно-синие глазки и уставилась на меня. Рот приоткрылся как бы в попытке улыбнуться. Гриффин не соврал, она была обворожительна, – пожалуй, я в жизни не видела ничего прекраснее. Нет, без «пожалуй» – точно не видела.
Одна ручка малышки оставалась свободной, и я осторожно потрогала ее. Пальчики инстинктивно сомкнулись на моем мизинце, я снова всхлипнула, а потом помахала голубым мишкой:
– Придется поменять на розового.
– Я же говорила этой корове, что будет девочка, – кивнула Анна.
Поглаживая маленькие пальцы, я обратилась к обоим:
– Значит… Миртл?
– Нет, – хрюкнула Анна. – Я ни за что не назову своего ребенка Миртл. Мы придумали кое-что получше.
Я переводила взгляд с одной на другого. Когда же они успели выбрать новое девичье имя? Они месяцами твердили о Максимусе. Гриффин ухмыльнулся, и меня охватила тревога по поводу имечка, предназначенного для моей племянницы.
– Ее зовут Гибсон.
Он сделал жест, будто брал аккорды, и я поняла. «Гибсон» – марка гитары. Странное имя для ребенка, тем более девочки, но классное для дочери рок-звезды. Мне оно сразу пришлось по душе.
Улыбнувшись, я чмокнула ее в щечку:
– Привет, Гибсон! Наконец-то увиделись!
Тут меня осенило, и я посмотрела на свою лучившуюся сестрицу. Мама названивала ей последние две недели и порывалась вылететь в Сиэтл, чтобы не пропустить роды. Анна ее тормозила и твердила, что еще рано. Если честно, ей, по-моему, просто не хотелось признаваться родителям, что она, вопреки их мнению, вовсе не в Сиэтле. Мама рассвирепеет, когда осознает, что пропустила рождение первой внучки.
– Анна, – пискнула я, – мама нас убьет.
