Глава 16
Представление
В ожидании выхода ребят на сцену я превратилась в сгусток энергии. «Стэйплс-центр»! Они играли в «Стэйплс-центре»! Это была площадка не из числа «от небольших до умеренных». Арена! Причем забитая под завязку, насколько я могла судить по беглому взгляду из-за кулис. Я не знала, сколько там мест, однако не сомневалась, что людей собралось больше десяти тысяч. Голова у меня шла кругом.
Келлан же совершенно раскованно развалился рядышком на стуле, потягивая пиво, как будто ему предстояло очередное выступление в баре «У Пита». Я играла цепочкой, упрямо раскачивая гитарку и тем, конечно, ослабляя крепеж, а Келлан лениво разговаривал с Диконом, солистом «Крутого поворота» – еще одной группы, игравшей с Сиенной. Их песню тоже крутили по радио, но далеко не так успешно, как сингл Келлана и Сиенны. Дикона, похоже, не сильно огорчило то, что к туру в последнюю минуту присоединили «Чудил», тем самым урезав его собственное время на сцене. Казалось, он вообще только рад потусоваться с новыми людьми. Это было здорово, так как в ближайшие месяцы группам предстояло делить один автобус.
Я наблюдала за беседой Келлана и Дикона о музыке. Они отличались друг от друга как день и ночь. Келлан был светлым шатеном с всклокоченной шевелюрой. Дикон – брюнетом: локоны у него были длиннее моих и доставали чуть не до пояса. Глаза у Келлана были цвета вечернего неба, а у Дикона – светло-голубые. Келлан брился, Дикон носил ухоженную бородку. Однако их взгляды на музыку полностью совпадали.
Мне повезло: места, где побродить, хватало с избытком. В этом турне я сразу заметила, что охрана вела себя намного строже. В предыдущем за кулисами собиралась огромная компания: были женщины, выпивка и рок-н-ролл. Здесь все ходили по струнке. Группа фанатов встретилась с ребятами раньше, после проверки звука. Тори, гений дрессуры, раздавала поклонникам указания, как можно и как нельзя обращаться с рок-звездами. Покуда мальчики были заняты на сцене, Тори облаяла компанию победителей радиоконкурсов не хуже сержанта-инструктора по строевой подготовке, и те стали как шелковые. Ее наезды шокировали меня, а «правила», говоря откровенно, лишали всю затею смысла и ставили Келлана и фанатов в неловкое положение. На мой взгляд, Тори следовало дать им всем пообщаться вволю, естественно и непринужденно, как бывало в прошлом турне, – это пошло бы на пользу обеим сторонам. Она как будто не понимала, что поклонники нужны ребятам не меньше, чем сами они – поклонникам.
За сценой теперь остались только пресса, обслуживающий персонал, техники и музыканты. В костюмерной нас было только трое. Отсутствие людей почему-то заставляло меня еще сильнее переживать за Келлана.
– Она всегда такая нервная? – показал на меня Дикон своим длинным пальцем.
Келлан улыбнулся поверх пивной бутылки, которую не отнимал ото рта.
– Частенько, – ответил он, сделав глоток.
Открылась дверь, в комнату сунулся мужчина в наушниках и обратился к Дикону:
– Концерт начинается, сэр. Ваш выход.
Дикон кивнул, встал и потянулся:
– Увидимся на обороте пластинки.
Келлан кивнул и, коль скоро тот ушел, переключился на меня:
– Ты не могла бы сесть? Пожалуйста.
– Неужели ты сам не волнуешься? – Я схватилась за живот, изнемогая от томления. – Хоть капельку?
Келлан отхлебнул еще пива.
– Только глядя на тебя. – Поставив бутылку на столик, он похлопал по колену. – Иди сюда и помоги мне расслабиться.
Я подошла, ухмыляясь. У него вообще не было переживаний – по крайней мере, по нынешнему случаю. Келлан мог запросто щеголять голым перед миллионной аудиторией. По-моему, что-то с ним было не так.
Оседлав его, я запустила пальцы ему в волосы. Может быть, на таком расстоянии его спокойствие передастся и мне. Я легонько поцеловала его в губы, и Келлан негромко хмыкнул:
– Надо же, мне уже лучше!
Довольная тем, что кругом были люди, а мы все-таки оставались совершенно одни, я приблизила к нему губы, и поцелуй превратился из легкого в глубокий. Келлан тихо застонал и погладил меня по спине, сунув руку под блузку. Я прижалась к нему грудью, вдыхая мускусный мужской аромат, наслаждаясь его вкусом – с горчинкой после пива, ощущая жар, крепость и в то же время нежность его стояка. Растворившись в неге и избавившись от забот, я позволила окружающему миру померкнуть.
Келлан поглаживал мою спину подушечками пальцев и чуть водил языком по моему. Затем его проказливые пальцы расстегнули мне лифчик. Отпрянув, я укоризненно взглянула: одни-то одни, да не совсем.
– Ой! – нагло ухмыльнулся он.
Я потянулась, чтобы застегнуться, и в эту секунду дверь отворилась вновь. Соскочив с Келлана, я быстро повернулась спиной к стене: не так застегнула крючок, придется заново. У меня запылали щеки, а в комнату неспешно вошла Сиенна.
– Не помешала? – осведомилась она, глядя в пространство между нами.
– Не парься, – отозвался Келлан, послав мне улыбку. – Мы уже привыкли.
Сиенна рассмеялась и села в роскошное кресло.
– Интересно было бы послушать!
Наконец я справилась с лифчиком и села рядом с Келланом. Нервы опять расшалились, и я покачалась на каблуках, чтобы сбросить излишек энергии. «Крутой поворот» начал выступление, и музыка потекла из колонок. Играли они неплохо. Не так хорошо, как «Чудилы», но прилично.
– Готов? – спросила Сиенна.
Келлан взял свое пиво, показал ей, отхлебнул.
– Все в ажуре.
Сиенна усмехнулась и покачала головой, развеселившись, – я терпеть не могла, когда ей бывало весело за его счет.
Они пустились оживленно рассуждать о музыке. Келлану не нравились интриги Сиенны, однако как личность она его, по-моему, не раздражала. Когда она заговорила о своих родителях, Келлан притих.
– Сейчас они разорались бы мне в лицо, – внушала ему Сиенна, – не будь им запрещено появляться на моих концертах. В тихом ужасе – вот в каком виде им нравилось отсылать меня на сцену!
Лицо Келлана стало задумчивым.
– Сочувствую, у тебя была нелегкая жизнь.
– Спасибо. – Сиенна положила руку ему на ногу, и я вдруг перестала волноваться насчет концерта, так как возникла иная причина: она флиртовала с ним. – А как обращались с тобой? Кудахтали? – улыбнулась она.
Келлан вежливо, но твердо переложил ее руку на ее колено. Сиенна надулась, но ничего не сказала. Келлан откинулся в кресле и хлебнул пива.
– Нет, ничего подобного, – поставив бутылку, пожал он плечами. – Впрочем, мне больше незачем заморачиваться по этому поводу.
Я положила руку ему на грудь, и Келлан улыбнулся с высоты своего роста. Я знала, что в этой небрежно брошенной реплике страдания было больше, чем могла представить Сиенна. «Пусть он любезничает с тобой – его сердце принадлежит мне». Келлан легонько поцеловал меня, а Сиенна продолжила:
– Семья! Не так она хороша, как говорят…
– У меня отличная семья! – парировала я, подумав о своей ветреной сестре, хранителе-папе и одержимой свадьбой маме.
Печальная улыбка Сиенны стала веселой.
– Не сомневаюсь. – Ее темные глаза перебегали с Келлана на меня. – Значит, вы создадите свою? Детей нарожаете?
Ее взгляд уперся в мой живот.
Подобрав ноги, я съежилась, как могла.
– Когда-нибудь – обязательно.
Келлан толкнул меня плечом:
– Может, сразу после официальной свадьбы. – Помявшись, он посмотрел на Сиенну. – Которая, чтобы ты знала, состоится двадцать седьмого декабря, когда в турне будет перерыв на рождественские каникулы.
К счастью, гастроли Сиенны и Джастина прерывались одновременно. Если бы мне пришлось изменить дату после того, как мама уже разослала приглашения, та живьем содрала бы с меня кожу.
Губы Сиенны дрогнули, но она отозвалась исключительно ровно:
– Что ж, тогда вас нужно, очевидно, поздравить!
Ей вроде хотелось обнять по этому случаю Келлана, но мы с ним сидели так тесно друг к другу, что не было никакой возможности сделать это.
Тут за Келланом явился тот же мужчина, который увел Дикона. Сиенна тоже встала. Выставив локоток, она скромно мурлыкнула:
– Проторить тебе дорожку?
Может, виной было мое воображение, но в вопросе скрывался подтекст.
Келлан лишь учтиво кивнул. Я тоже пошла, свободно сцепившись с ним пальцами. Сиенну мгновенно узнали в компании людей с беджиками, на которых красовалось название местной радиостанции. Конечно, ее было трудно прозевать. Она щеголяла сценическим облачением – комбинезоном образца семидесятых годов с искусственными бриллиантами, сверкавшими в свете огней. Он завязывался на шее, так что спина оставалась совершенно голой до самых ямочек возле копчика. Да и глубокий острый вырез был столь откровенен, что я с великим трудом игнорировала его в ходе беседы. Все вместе, я полагала, удерживалось плотной шнуровкой с боков.
– Сиенна! Можно нам быстренько взять интервью? А пару снимков?
Телохранители, ходившие при Сиенне повсюду, не пропускали никого, пока она не произнесла:
– Разумеется!
– С Келланом? – осведомилась блондинка в теснейших джинсах. Она многозначительно улыбалась – вопиющий непрофессионализм.
Келлан указал большим пальцем на сцену:
– Извините, мне некогда.
Блондинка надулась и вскинула камеру:
– Быстренько! Фото счастливой пары!
Келлан закатил глаза и оглянулся на меня. Я стояла чуть позади, и блондинке не было видно, что мы держались за руки. Взглянув ей в ясные очи, он указал на Сиенну и твердо заявил:
– Мы не пара.
Блондинка понимающе улыбнулась. Я легко угадала ее мысли: «Ясненько, не хочешь пока обсуждать свои отношения с Сиенной – будь спокоен, твоя тайна умрет со мной». Келлан приготовился осадить ее, но я потянула его за руку. Для успеха затеи он должен был сообщить ей, кем была я, а мне не хотелось участвовать в этом спектакле. К тому же нам неистово махал мужчина в наушниках, требуя поспешить.
Когда мы отвернулись от прессы, Сиенна послала Келлану воздушный поцелуй. Прежде чем мы покинули зону слышимости, я различила слова работника радио:
– А это кто такая?
Он указывал на меня.
С улыбкой по-прежнему чарующей и светлой, Сиенна мгновенно ответила:
– Просто старая приятельница Келлана.
Чуть усмехнувшись, она все внимание обратила на интервьюеров.
Келлан не расслышал, но я метнула ей в спину молнии, не до конца понимая, сердиться или нет. Она же все-таки назвала меня старой приятельницей, хотя могла ответить «никто». Но мне было никак не определиться с моим отношением к Сиенне. Сейчас она была не так и плоха, через минуту – такая же манипуляторша, как Ник. Я не могла понять, какая она в действительности.
Копание в чувствах и рассуждения о старых приятелях навели меня на мысли о Денни. Универсальный пропуск, болтавшийся у меня на шее, позволял мне ходить за кулисами где угодно, а потому я достала мобильник и сделала несколько снимков, чтобы послать ему. Пробираясь туда, откуда я могла наблюдать за выступлением ребят, я сфотографировала огромную прыгавшую толпу. Вслед за фото я написала: «Представляешь, какое столпотворение?» Кто-то из фанаток воздел огромный плакат: «Келл-Секс навсегда!» Проклятье, я искренне ненавидела это прозвище.
Пока я озиралась в полумраке, отыскивая другие лозунги, Денни отписал мне: «Черт, я бы помер на его месте. Но он-то, небось, как раз не психует?» Я рассмеялась и написала, что Келлан чувствует себя превосходно и даже флегматичен.
На сцене было темно, лучи прожекторов плясали в толпе, выделывая причудливые пируэты. Фанаты восторженно ревели и вскидывали руки. Затем все огни вдруг метнулись к сцене, и собравшиеся завопили. Келлан с ребятами успели появиться незаметно. Когда до людей дошло, что они уже здесь, началось безумие: нетрудно было понять, что поклонники сходили с ума по поводу присоединения «Чудил» к турне. От шума у меня подрагивала грудная клетка. Смеясь, я заткнула уши. С моей выигрышной позиции мне было видно, как Келлан чуть качал головой, до глубины души потрясенный колыхавшейся массой тел. Я наблюдала, как он шел к микрофону, и очень волновалась, пусть даже видела это тысячу раз.
– Добрый вечер, Лос-Анджелес!
От ответного воя у меня загудело в голове. Поправив гитару, Келлан послал толпе гипнотическую улыбку. Какая-то девица в первом ряду повалилась на своих подружек, – наверно, у нее подкосились ноги.
Когда остальные ребята заняли места, Келлан поднял руку и орда притихла – в некотором смысле.
– Мы, «Чудилы», удостоились чести сегодня играть перед вами! – Тишина разорвалась пронзительным ором. Келлан воздел руки, призывая к молчанию. – Но мы сыграем при условии, что вы будете вести себя хорошо. – Сняв микрофон со стойки, он подошел к краю сцены и взглянул на толпу, волновавшуюся внизу. – Итак… вы хорошо будете себя вести? – осведомился он, и голос его буквально сочился чувственностью.
Отклик был до того оглушительным, что я почти не расслышала вступительный проигрыш Эвана. Келлан же с ребятами уловили его, конечно, лишь благодаря гарнитурам. Явив аудитории свой великолепный зад, Келлан неспешно направился обратно к микрофонной стойке. Он поставил микрофон на место и ударил по струнам – звук разнесся по всей арене.
Началась песня, хорошо знакомая мне, но неизвестная большинству местных фанатов. Толпа пожирала ее. Голос Келлана был мощен и безупречен, по спине у меня бежали мурашки. Келлан был прекрасен в родной стихии, воодушевляя всем своим видом. Слова и строчки западали в душу, и я, хотя мне отчаянно не хотелось отворачиваться, решила не терять драгоценной искры вдохновения. На всех парусах я устремилась искать бумагу. К моменту, когда я вернулась, «Чудилы» уже исполняли другую композицию. Гитара Келлана покоилась возле пустой микрофонной стойки, а сам он раскачивался на краю сцены, изводя собравшихся своей доступностью.
Его голос проходил мимо моих ушей, а слова вертелись в мозгу. Выкинув происходящее из головы, я записала все, что видела. Передо мной развернулась совсем другая история, нежели трагедия прошлого, над которой я трудилась. Новизна изложения побудила меня улыбнуться во весь рот. До чего же здорово писать! А заниматься этим под живой концерт Келлана – вообще блаженство.
Завершив выступление, Келлан разыскал меня, и я буквально рухнула в его объятия. Я страсть как гордилась им. Он возбужденно закружил меня. Зрители, как обычно, бесновались и вызывали «Чудил» на сцену. Опустив меня на пол, Келлан высунулся взглянуть на толпу.
Эван и Мэтт были потрясены. Гриффин держался так, будто меньшего и не ждал. Он хлопнул Келлана по плечу со словами:
– Надо идти на «бис»!
– У нас нет времени еще на одну песню, – помотал головой Келлан, оглянувшись на басиста. – Это шоу Сиенны, и она здесь главная.
Гриффин поджал губы и схватил его за руку:
– Какое мне, на хрен, дело до Сиенны? – Он толкнул Келлана вперед и ухмыльнулся. – Нам время сиять, малыш!
Мэтт и Эван присоединились и тоже толкнули Келлана, после чего Мэтт предложил:
– Высунись и помаши, этого хватит!
Келлан пожал плечами, а Мэтт оглянулся на меня и рассмеялся:
– Кира, затыкай уши.
Они устремились обратно на сцену, я же с усмешкой подчинилась гитаристу. Правильно сделала! Иначе бы у меня лопнули барабанные перепонки. Местный сотрудник в панике махал ребятам руками, пока наконец не вытолкал их из-под огней рампы. Те с хохотом вернулись, и мне осталось лишь разделить общий восторг.
Когда толпа угомонилась, Келлан обнял меня за талию:
– Нам нужно оставаться неподалеку, чтобы спеть с Сиенной последнюю песню, но мы с ребятами подумываем сгонять через дорогу в бар. Идешь с нами?
С одной стороны, мне хотелось остаться и поработать над новым романом, который вдруг зародился в ходе выступления Келлана, но тот улыбался так заразительно, что я не сумела отказаться. Да и концерты еще будут, мне хватит для вдохновения! Я кивнула, и Келлан указал на блокнот, который я прижимала к груди.
– Ты писала? – Я энергично кивнула, и он спросил: – Пока я пел?
– Очень вдохновило, – констатировала я.
Его лицо было неописуемо прекрасно, когда он пробежался рукой по чуть взмокшей шевелюре.
– Я… тебя вдохновляю?
– Ежедневно, – вздохнула я, сверкая глазами.
Келлан уставился на меня, как будто узрел вторую голову:
– А говоришь, я дурной.
Я смеялась, пока он не выхватил блокнот. Я попыталась отобрать его, но Келлан вручил его человеку в наушниках, который приходил за ним в костюмерную.
– Это бесценно, гениально – храните как зеницу ока.
Тот округлил глаза и стиснул блокнот:
– Да, сэр.
Мне показалось, что он готов отсалютовать.
Удовлетворенный, Келлан продолжил внушать ему:
– Убедитесь, пожалуйста, что этот предмет упокоится в моем гитарном футляре.
– Да, сэр, – повторил мужчина, прежде чем сняться с места.
Келлан покатился со смеху и приобнял меня за талию:
– Я не ослышался? Он назвал меня сэром… дважды?
– Не зазнавайся! – ткнула я его в живот.
– И в мыслях не было, – ухмыльнулся он.
Наша компания потянулась на выход. Мэтт и Гриффин возглавляли шествие и зыркали по углам, как будто мы собрались на грабеж.
– А разве можно уходить до конца шоу? – спросила я.
Келлан со смешком огляделся:
– Понятия не имею… Будем играть в шпионов.
Прячась ото всех, мы прокрались к комплексу дверей, обозначенных знаком «Выход», и тихо устремились по коридору, который, по утверждению Мэтта, вел к автобусам. Нам было не нужно туда, однако об этом никто не должен был знать. Снаружи оказался охранник, зорко следивший за порядком. Ребята кивнули ему и прошли мимо, как короли жизни. Тот либо признал в них рок-звезд, либо его смутил мой универсальнй пропуск. Так или иначе, он ни о чем не спросил. По-моему, его больше заботили люди, пытавшиеся пробраться внутрь, чем выскользнуть наружу.
Когда мы очутились на самой обычной улице, этот охранник остался единственной живой душой, знавшей о нашем уходе. Ощущение временной свободы привело нас в приподнятое настроение, посыпались смешки и толчки. Мне нравилось в этом участвовать. Гриффин изучил улицу, прикидывая наше расположение относительно ближайшего бара, а Келлан пихнул локтем Мэтта:
– Ты же знаешь, во сколько нам пора возвращаться?
Мэтт кивнул и постучал по наручным часам. Я надеялась, что это так. Нехорошо получится, если ребята опоздают.
– Вон он, бар! – вдруг заорал Гриффин и выставил палец.
Он немедленно на всех парусах помчался в свою алкогольную гавань. Мэтт и Эван со смехом погнались за ним. Келлан взглянул на меня:
– Последний садится с Гриффином.
Я рванулась с места, не успел он договорить.
Когда я ступила на резиновый коврик, у меня изрядно кололо в боку, однако нога моя коснулась пола на полсекунды раньше ноги Келлана, и я сочла это победой. Упершись руками в колени и глядя на Келлана снизу вверх, я попыталась выровнять дыхание. Давненько я не занималась бегом.
– Моя взяла, – сказала я, задыхаясь.
Келлан тоже дышал, как паровоз. Он потянул на себя дверь и подмигнул мне:
– Я поддался. Мне нравилось смотреть.
Я шмыгнула внутрь. Мне казалось, что в баре наступит мертвая тишина, стоит туда зарулить «Чудилам», но здесь, похоже, никто их не знал. Здорово! Хоть где-то можно появиться инкогнито. Привлек внимание только Келлан, но я не поняла, узнали его или же шепот, поплывший вкруг столиков, явился реакцией на его внешность.
Гриффин прошел к местечку подальше, и мы потянулись за ним. Когда дошли, он вдруг стал серьезным:
– Правила прежние!
Мэтт закатил глаза, а Эван расхохотался и пожал плечами. Келлан насупился и посмотрел на меня:
– Грифф, сегодня мы в эту игру не играем.
Гриффин смерил Келлана взглядом:
– Что, боишься продуть?
– Когда это Келлан проигрывал? – обратился к Мэтту Эван.
Распаленная любопытством насчет их обычных игрищ в барах по ходу турне, я спросила:
– Что за игра-то?
– Глупость, – повернулся ко мне Келлан. – Гриффин придумал.
В его устах слова «глупость» и «Гриффин» прозвучали синонимами.
– Вот слабак, – хрюкнул тот. – Испугался, что здесь подружка?
– Жена, – поправил его Келлан.
– Да наплевать, мы играем. Выворачивай карманы.
Он мигом вывернул свои, те оказались пусты.
Келлан глянул на меня, и я кивнула. Мне было так интересно, что я не смогла сказать «нет». Келлан вывернул свои в карманы, в которых тоже ничего не оказалось. Когда это сделали все, Гриффин был удовлетворен.
– Отлично. Итак, за номер – одно очко, за презик – пять. У кого меньше, платит за всех. У кого больше, тому все проставляются… Дорогим пойлом – тоже. – Он указал на каждого по очереди. – За любой мухлеж огребаешь люлей.
Он тронул свои глаза, потом нацелился в глаза брата. «Я слежу за тобой». Мэтт вздохнул.
Я ничего не поняла в начислении очков – презики?
– Погодите, так что за игра?
Гриффин присел передо мной на корточки:
– Выигрывает чувак, который больше других набьет карманы цыпиными телефонами.
Он произнес это с расстановкой, как будто я уже выпила и могла не понять.
Сделав большие глаза, я вскинула брови и повернулась к Келлану:
– И что, ты ни разу не проиграл?
– Клянусь, – вскинул руки Келлан, – все было добровольно, я не выпрашивал!
Я поджала губы, и он почесал в затылке:
– Давай, ты выпьешь чего-нибудь?
– Может быть, может быть, – натянуто улыбнулась я.
Келлан мгновенно поджал хвост и направился к стойке. Я прыснула, глядя, как он, пригнувшись, пробирался сквозь толпу. Эван приобнял меня за плечи:
– Он и правда не просил. Ему незачем. Девчонки… сами все отдают. – Он изогнул бровь, сверкнув продетым в нее колечком; блеск был почти такой же, как и развеселый огонек в его глазах. – Ты посмотри, и увидишь.
С любопытством я повернулась понаблюдать за мужем. Пока тот ждал у стойки выпивку, к нему подвалила пара девчонок. Не проговорив и пяти секунд, одна подтолкнула ему салфетку. Я разинула рот. Ну и скорость! Гриффин был шокирован не меньше меня.
– Ты издеваешься, блин! – Он вскинул руки и завопил Келлану: – Это проституция!
Некоторые девицы мрачно оглянулись на Гриффина, решив, очевидно, что это относилось к ним. Я сделала вывод, что нынче он не дождется от них номеров.
Келлан посмотрел в нашу сторону и, видя мою развеселую улыбку, помахал салфеткой Гриффину и затолкал ее в карман. Гриффин рассвирепел еще пуще:
– Нет, больше этот хреносос меня не обскачет!
Он растворился в толпе, а я подумала, что добровольно выданных номеров ему не видать. Только выпрошенные. Возможно, и выкупленные!
Игра показалась бы мне гнусной, но, кроме Гриффина, никто из ребят не пытался активно заполучить телефоны. За них говорили врожденная привлекательность и харизма. Смешливость и легкость в общении помогли им оказаться в центре внимания, их окружили. Мы словно вернулись к Питу, и я чуть не протерла пару столиков. Однако здесь Келлану достаточно было просто пройти мимо женщины, чтобы та украдкой залезла ему в карман. Он как бы не замечал этого, и я подумала, что могла и ошибаться. Может быть, именно так и бывало у Пита, а я не знала. Возможно, Келлан собирал номера, и я ни разу не отследила. Ну, если оно и так, он быстро от них избавлялся.
Приятно было и то, что все ребята воспринимали игру как шутку. Стоило Келлану отправиться за выпивкой или в туалет, по возвращении у него спрашивали, сколько он собрал трофеев. Когда к столу протолкался раздраженный Гриффин, Мэтт вскинулся в преувеличенном сострадании: «Бедняга! Не повезло?» – и Гриффин с готовностью показал ему палец.
Мы разгулялись вовсю, и мне все больше нравилось свое решение колесить с «Чудилами» по стране. Будильник в часах Мэтта проснулся, когда никто не ждал. Мы уставились на него и вспомнили, что шоу по-прежнему продолжалось.
– Черт, Сиенна уже почти допела. Нам пора. – Мэтт немного запаниковал и залпом допил пиво.
Все начали выбираться из-за стола, но Гриффин остановил ребят:
– Стоп! Нам нужно определить победителя. Карманы.
Я пьяно хихикнула, гадая, кто больше наразбивал сердец. Ставила я, конечно, на Келлана и в ожидании прильнула к нему, как будто он собирался выложить козырную карту, а не девчоночьи телефонные номера. Эван первым извлек единственную мятую бумажку.
– Только один, – пожал он плечами, не придавая делу большого значения.
Гриффин театрально метнул на стол салфетку, визитку и – клянусь! – клочок туалетной бумаги.
– Зацените! Три! Читайте и рыдайте.
Он скрестил на груди руки и уставился на Келлана.
Я ткнула того под ребра, зная, что у него будет больше. Келлан покачал головой и вытащил трофеи. Пришлось расправлять салфетки – их набралось слишком много.
– Гм… пять, – буркнул он, швырнув бумажки.
– Черт бы тебя побрал, Келлан! – хлопнул ладонью по столу Гриффин. – Блин, ненавижу!
– Всего-то пять? – криво усмехнулся Эван. – Не в форме, Келл?
Тот рассмеялся, а Гриффин проворчал:
– Ладно, козел, чего с тебя взять?
– А Мэтт? – спросила я, взглянув на молчаливого гитариста, который внимал беседе с загадочной улыбкой. – Какие у тебя успехи?
Мэтт собрался ответить, но Гриффин перебил его:
– Да на фиг, Мэтту никогда не побить Келлана… Вопрос закрыт. Разве что… сунули презик?
– Нет… – медленно покачал головой Мэтт.
Он полез в карман и неспешно выудил нечто похожее на кредитку. Залившись краской, он бросил предмет на стол:
– Мне достался ключ от мотеля.
Судя по гиканью и улюлюканью, он вытащил главный приз.
– Охренеть! – вскричал Гриффин. – Это четкая победа! – Раскачиваясь, он схватил Мэтта за плечи. – Черт побери, ты сделал Келлана! – Развернув Мэтта, он подтолкнул его к стойке. – Эй, люди! Это мой брат, он только что сверг Дамское Божество!
Он постучал Мэтта по голове от полноты чувств, а у того на лице сменился миллион оттенков красного.
Увернувшись, гитарист поспешил прочь из бара.
– Чувак, а бухло? – изумился Гриффин.
Эван так хохотал, что пришлось вытирать слезы. Мне тоже было не остановиться. Когда ударник вновь обрел дар речи, он полез за бумажником со словами:
– Похоже, я проиграл.
Келлан удержал его и сунул официантке сложенную стодолларовую купюру, а может, и две, не знаю.
– Я все уладил, Эван.
Тот хлопнул его по плечу, поблагодарил и поковылял за Мэттом и Гриффином.
Келлан увлек меня к выходу, оставив на столе ключ от мотеля и горку бумажек с телефонными номерами. Я улыбнулась: никто из ребят не припрятал ни одной из них – даже Гриффин.
– Ты и правда не сердишься? – спросил Келлан, когда мы вышли.
Я саркастически улыбнулась:
– Нет, я в бешенстве. – Келлан вскинул брови, и я опять рассмеялась. – Я рассердилась бы только в случае, если бы Гриффин тебя одолел.
Келлан глянул на басиста, который всей улице сообщал, что у его крайне смущенного братца только что «выросли яйца».
– Невероятно, – пробормотал Келлан, качая головой.
По настоянию Мэтта «Чудилы» – чрезвычайно разгоряченные, спотыкаясь на ходу, – вернулись в здание. Пройти мимо охранника у служебного входа оказалось немного труднее, чем в прошлый раз. Там уже стоял другой, и он потребовал доказательств того, что ребята действительно участвовали в шоу. У Келлана, Мэтта и Эвана нашлись при себе документы, но Гриффин свои забыл. Все были слишком пьяны, чтобы изъясняться внятно, и Гриффин знай показывал пропуск, болтавшийся у меня на шее, однако тот разрешал войти только мне. К счастью, в автобусе отдыхал Дикон – он услышал спор и прихватил верительные грамоты Гриффина.
Оказавшись внутри, парни помчались к сцене. Все тот же человек с планшетом поспешно утащил их к заднему входу. Келлан успел заключить мое лицо в ладони и поцеловать. От него так и разило спиртным. Хорошо бы ему не забыть слова своей партии – дуэт был не за горами.
Я заняла любимую позицию и увидела финальный, особый выход Сиенны. Толпа бесновалась, уже догадываясь, что будет дальше. Веселая, с кружением в голове, я тоже попробовала свистнуть. Вышло убого, как будто я надувала автомобильную камеру.
Сиенна махнула рукой вглубь сцены:
– Леди и джентльмены, а ну-ка, снова поприветствуем «Чудил» под руководством выдающегося Келлана Кайла!
Возможно, я просто набралась, но вопли уже зашкаливали. Ребята, слегка пошатываясь, высыпали на сцену и поменялись местами с командой Сиенны. Келлан подошел к Сиенне, она взяла его за руку и поцеловала в щеку. Мне искренне хотелось, чтобы она завязывала с этим. Келлан потихоньку отстранился от нее, приветствуя публику. Гадая, дошло ли до девок из бара, в чьи джинсы они совали свои телефонные номера, я принялась наблюдать за исполнением суперхита.
Хотя по дороге в центр Келлан споткнулся и налетел на фонарь, он полностью взял себя в руки, приступив к рассказу о конце своей вымышленной любви. Когда Сиенна подошла к нему, чтобы пропеть свою партию, она оказалась так близко, что наверняка улавливала исходящие от него винные пары. Не поворачиваясь к зрителям, Келлан с Сиенной пели только друг для друга, игнорируя толпу. От этого страдальческий накал песни усилился. Прожекторы обезумели, выхватывая каждый страстный момент. Келлан притворился, будто хочет броситься прочь, словно не желал больше находиться рядом с Сиенной, – именно так заканчивался клип. Однако Сиенна изменила финал: она поймала его за руку и прижала к себе. Келлан уступил, слишком пьяный, чтобы сопротивляться. Она стремительно притянула к себе его голову. Затем их губы слились и сцена окуталась мраком: тела обоих освещались лишь вспышками мобильных телефонов.
Толпа разразилась оглушительным ревом. Я была так ошеломлена, что не могла пошевелиться.
Так-то она уважает пожелания Келлана!
Хотя я не сомневалась, что Сиенна поцеловала его главным образом ради публики, чтобы та поснимала вовсю, меня не покидало чувство, что она заявила и о личном к нему интересе. Ее театральное подтверждение явилось ударом под дых. Да, ясно, что она хотела его – кто бы не захотел? Но он был моим мужем, и она не могла на него претендовать.
Понимая, что в любой момент меня могут выкинуть из турне, я рванулась к заднему входу, откуда должны были появиться исполнители. Кулаки сжались сами собой – ударю суперзвезду? Мне хотелось. Она зашла слишком далеко.
Я пробиралась на задворки, а Келлан уже летел с лестницы и расталкивал людей, мешавших ему. Он был в ярости не меньше меня. Эван звал его, отставая на шаг. Сиенна стояла наверху, уперши руки в бока.
– Милый, не делай из мухи слона! – взывала она.
Келлан плотно сжал губы и закрыл глаза. Я помедлила, наблюдая за ним. Таким он обычно бывал, когда собирался оторвать кому-нибудь голову. Повернувшись к Сиенне, он наставил на нее палец:
– Тебе было сказано: не в губы!
Сиенна с милой улыбочкой стала спускаться вслед за Эваном, тот же напрягся, заметив выражение лица друга. Сиенна остановилась и положила Келлану руку на застывшее плечо:
– Я увлеклась, уж больно был страстный момент. Больше не повторится.
Она повела плечами, мотнув блестящей гривой.
Я шагнула вперед, видя ее насквозь:
– Чертовски верно – больше не повторится! – Может быть, меня разогрел алкоголь, но мне вдруг отчаянно захотелось ей врезать. Да, дело точно было в спиртном. – Он тебе не принадлежит!
Кто-то придержал меня за плечи, едва я дернулась. Сначала я подумала на Келлана, но, оглянувшись, обнаружила одного из вездесущих телохранителей Сиенны. По-моему, это был Номер Второй. Сиенна встала передо мной, лучась безмятежностью:
– Он человек, милочка, и не принадлежит никому. – Она холодно огляделась, как будто вся эта драма была ниже ее достоинства. Когда ее взгляд вновь вернулся ко мне, в глубине темных глаз полыхало пламя. – И если ты обратила внимание, он не то чтобы отстранился.
Она вызывающе посмотрела на Келлана, и тот стиснул зубы, но промолчал. Удовлетворенная Сиенна пошла прочь, и Номер Второй отпустил меня.
Я расправила плечи и шумно выдохнула. Она была права. Я встретилась взглядом с Келланом. Окружающие сочли, что маленький поединок исчерпан. Эван потрепал меня по плечу и пошел восвояси вместе с остальными «Чудилами». Мэтт поволок Гриффина. К счастью или к несчастью, перепалку «возлюбленных» не зафиксировала пресса. Я не знала, что и думать о своем муже. Отчасти я понимала: он был актером, стоял на сцене, а потому и устроил спектакль перед огромной аудиторией. С другой стороны, заявление Сиенны застало меня врасплох. Он не отстранился. Ответил ли на поцелуй?
Не будучи в силах смотреть на него, я развернулась и заковыляла куда подальше. Спустя секунду он задышал мне в спину:
– Кира, я пьян. Все случилось так быстро, что я не успел…
– Знаю! – обернувшись, я воздела палец и поднесла к его лицу.
Он спешил следом за мной:
– Тогда почему ты сердишься?
Вздохнув, я снова посмотрела на него. Поворот отозвался легким головокружением.
– Потому что я тоже пьяна!
Едва я попыталась крутануться, Келлан схватил меня за руку:
– Пожалуйста, перестань убегать!
Я в раздражении уставилась на него, что было сил пытаясь сфокусировать взгляд.
– Так сердишься или нет? – не унимался он.
– Не знаю, – ответила я, все еще раздираемая противоречивыми чувствами. – Ты ее тоже поцеловал?
Келлан приоткрыл рот, в глазах отразилась борьба. Врать он умел не хуже, чем петь. Имели удовольствие наблюдать. Это одна из причин, по которым наши отношения так долго не налаживались. Трудно ужиться с человеком, если тому столь легко дается двуличие. Однако не мне было сетовать, а потому я всячески старалась не обращать этот факт против Келлана. Мы оба оказались способны на чудовищные вещи. Именно поэтому нам было важно пестовать в себе честность.
– Обожди секундочку, – попросил Келлан и сжал губы в тонкую линию. Мой взор затуманился, и он затараторил: – Я набрался, она застала меня врасплох. Все получилось машинально. Я двинул губами, самую малость, но только один раз. Потом оттолкнул, едва сообразил, что происходит, но свет уже погас! – Он заломил руки. – Гриффин добился бы большего от меня! Но я обещал быть честным и говорю «да».
Мне очень хотелось разозлиться всерьез, но я слишком хорошо понимала его, а к тому же гордилась такой откровенностью – мелкая ложь далась бы ему куда легче, чем болезненная правда. Шмыгнув носом – я все же немного расстроилась, – я обняла его за шею и притянула к себе.
– Все хорошо, – шепнула я ему на ухо. – Я сержусь не на тебя. Я злюсь на нее.
Его тело обмякло.
– Я тоже.
