ГЛАВА 11

Я бросила ключи на ореховый комод, стоявший в холле, и они громко звякнули, подчеркнув глухое молчание, которое хранили мы с Элли. После напряженной смены в баре голова у меня всегда гудит. Обычно проходит несколько часов, прежде чем мне удается расслабиться и уснуть. Но сегодня дело обстояло намного хуже. Я все еще ощущала, как губы Брэдена приникают к моим губам, как руки его ласкают мое тело. Я чувствовала его запах, вкус его поцелуев. И при этом старательно притворялась, что мне на него глубоко плевать. Когда он, как и обещал, посадил нас с Элли в такси, я не сказала ему ни слова.

Я вообще не проронила ни единого слова.

Только Брэдену и Алистеру была известна истинная причина моей молчаливости. Крег никак не мог понять, почему мое хорошее настроение так резко улетучилось, Элли вопросительно посматривала на меня, но я избегала ее взгляда. Подобной тактики я придерживалась и в баре, и в машине, и сейчас, когда мы приехали домой. Скинув туфли, я, не глядя на Элли, пошла в кухню выпить воды.

— Ты не хочешь со мной разговаривать? — робко спросила Элли, войдя в кухню вслед за мной. — Не хочешь рассказать, что случилось?

— А что такое случилось? — пожала я плечами, бездарно изображая недоумение.

— Тебе лучше знать, — с легкой досадой бросила Элли. — Я знаю только, что ты у всех на виду целовалась с этим парнем, Крегом, а Брэден, глядя на это, едва не лопнул со злости. Потом он отправился вслед за тобой в комнату для персонала и отсутствовал минут двадцать, не меньше. А когда он вернулся, вид у него был такой, словно на него набросилась похотливая бабенка, десять лет протомившаяся в женской колонии, причем без вибратора.

Я так явственно представила себе эту картину, что против воли расхохоталась.

Но Элли было не до смеха.

— Джосс! Хватит темнить, скажи, что произошло?

Смех замер на моих губах.

— Он меня поцеловал. И это все. Больше ничего подобного не повторится.

— Брэден так легко не сдается. Особенно если он чувствует, что ты к нему тоже неровно дышишь.

— Если он это чувствует, он пал жертвой самообмана. Я дышу абсолютно ровно.

Врешь и не краснеешь. Правильно, так и надо, похвалила я себя.

— А мне казалось, он тебе нравится и…

— Элли! — рявкнула я.

Разговор становился невыносимым. Еще чуть-чуть, и мои нервы, натянутые как струны, не выдержат и лопнут.

— Прошу тебя, хватит. У меня нет настроения мусолить эту тему.

Выражение лица Элли напоминало выражение ребенка, у которого отняли любимую игрушку.

— Но…

— Элли!

— Хорошо, будь по-твоему! — кивнула она.

Я попыталась как-то отвлечь ее от опасного предмета и спросила:

— А как твои дела с Адамом? Он понял, почему ты на него дуешься?

— Я следую твоему примеру. И не желаю это обсуждать.

Правильно делаешь.

— Элли…

Элли жалобно наморщила лоб.

— Честно говоря, мне до смерти хочется поговорить, — вздохнула она и прищурила свои голубые глаза. — Не представляю, как тебе удается держать в себе все переживания. Я бы просто взорвалась.

— У каждого свои проблемы. Мне так же тяжело откровенничать, как тебе — молчать.

Элли неожиданно показала мне язык и рухнула на стул.

— Ох, до чего я вымоталась сегодня. Напряжный выдался вечерок.

— Что, утомилась от собственной стервозности?

— Ну, до стервы я все же недотягиваю.

— Сегодня ты вела себя как настоящая маленькая стерва.

— Ты тоже стала бы стервой на моем месте.

Я опустилась на табуретку. Придется на следующей неделе не вылезать из спортзала, подкачать хорошенько мускулы и как следует отметелить этого паршивца Адама.

— Что еще выкинул твой Адам, лапочка? — спросила я.

— Он совершенно сбил меня с толку, — грустно призналась Элли. — Твердит, что мы с ним просто друзья, но при этом ведет себя вовсе не по-дружески. Брэден был так занят тобой, что на Адама даже не смотрел, и тот совсем распустился.

— Да, я видела, как он наглаживал твою задницу и все такое…

— Вот именно! Чем холоднее я держалась, тем больше он распускал руки. Когда Брэден побежал за тобой в комнату для персонала, я решила воспользоваться моментом и поговорить с Адамом начистоту. Спросила, почему он наехал на беднягу Николаса и не кажется ли ему, что он слишком много на себя берет.

— И что он ответил?

— Что Николас — козел и не заслуживает такой девушки, как я. Еще сказал, что я веду себя, как неразумное дитя, и поэтому он вынужден меня опекать.

Увертливый, гад, отметила я про себя, а вслух сказала:

— Я вижу, твой Адам — большой мастер уходить от прямых ответов на конкретные вопросы.

— Да, почти такой же, как ты.

— Отличный удар, — фыркнула я.

— Джосс, прости ради бога, — застонала Элли. — Я не хотела тебя обидеть. Видно, и в самом деле вошла в роль стервы.

— В этой роли ты выглядишь чертовски обаятельно. Честное слово.

Элли захихикала и покачала головой, утомленно опустив веки.

— Ты несешь ерунду. Но я тебя люблю.

Последние ее слова заставили меня замереть на месте.

Элли поднялась и зевнула.

— Я дико хочу спать. Утром обязательно поговорим, решим, какой тактики мне придерживаться с Адамом, хорошо?

«Ты несешь ерунду. Но я тебя люблю» — звенело у меня в ушах.

— Хорошо, — выдавила я.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Но я тебя люблю…

Стены сдвигались все теснее, грудь сдавило. Я хватала воздух ртом, пытаясь вдохнуть.

Ничего не получалось.

На этот раз приступ длился дольше, чем обычно. Слова «я тебя люблю» висели в воздухе, делая его вязким и липким.

Наконец мне удалось вынырнуть из омута воспоминаний и вернуться к реальности. Легкие наполнились воздухом, мышцы расслабились.

Когда приступ окончился, мне захотелось плакать. Но я знала, слезы лишь вымотают меня, но не принесут облегчения. Стоя посреди кухни на трясущихся от слабости ногах, я пыталась загнать память под плитки пола. И мне это удалось. К тому времени, как я улеглась в постель, воспоминания оставили меня в покое.

— У вас снова был приступ? — мягко спросила доктор.

Зачем я только об этом упомянула? Теперь придется ворошить прошлое, в котором, несмотря на все умные рассуждения доктора Причард, ничего нельзя изменить.

— Да, но это неважно.

— Нет, это очень важно, Джосс. Что спровоцировало приступ на этот раз?

— Моя подруга, — буркнула я, уставившись на носки туфель.

— Какая именно?

Моя самая лучшая подруга.

— Дрю.

— Вы никогда не упоминали о ней прежде.

— Нет.

— Почему же Дрю послужила причиной приступа, Джосс?

Я медленно подняла голову, посмотрела ей прямо в глаза и произнесла, преодолевая жгучую боль:

— Потому что она умерла. По моей вине.

Проснулась я поздно, почти в полдень, и события вчерашнего вечера сразу всплыли в памяти. Губы Брэдена, вкус его поцелуев, его сильные руки. То, что едва не произошло между нами. Пытаясь освободиться от наваждения, за завтраком я увлеченно обсуждала с Элли, как лучше проучить Адама. Но стоило вспомнить, что сегодня Брэден обещал заглянуть ко мне, как живот сводило.

Я собиралась принять ванну, когда телефон Элли пискнул, извещая, что пришла эсэмэска. Она пробежала ее глазами и выругалась.

— Что случилось? — лениво спросила я, убирая со стола тарелки.

— Брэден не соизволит явиться на семейный обед. Пишет, у него куча дел. Мама снова засыплет меня вопросами про него, на которые мне уже надоело отвечать.

Игла разочарования вонзилась в сердце, но я и глазом не моргнула. Если Брэден так чертовски занят, вряд ли он сегодня удостоит меня визитом. Так что нечего париться.

— Твоя мама, как я погляжу, очень привязана к Брэдену. И переживает за него, как за родного сына.

— Наверное, она переживает за него потому, что его родная мать этого не делает. Знала бы ты, какая это противная особа — законченная эгоистка, пустоголовая и жадная. Она появляется в жизни Брэдена, когда ей заблагорассудится, и исчезает без предупреждения.

Ну дает. Неужели кто-то может быть равнодушен к Брэдену? Тем более родная мать. Женщина, подарившая миру это ходячее совершенство.

— Мне трудно в это поверить, — заметила я. — Не представляю, как можно не переживать за собственного ребенка.

Именно поэтому я не собираюсь иметь детей.

Элли грустно посмотрела на меня:

— Брэден ужасно похож на нашего общего папу. Его мама, Эвелин, была влюблена в него по уши. В нашего отца, я имею в виду. А он вдруг порвал с ней без всякого объяснения причин. Положил на ее имя кругленькую сумму и заявил, что видеть ее больше не желает. Когда она сообщила, что беременна, он сказал, что будет заботиться о ребенке, но к ней ни за что не вернется. Наверное, когда она смотрит на Брэдена, она видит человека, разбившего ее сердце. Поэтому она так и не смогла к нему привязаться. Даже когда он был маленький, она не испытывала к нему особой нежности. Школьные годы Брэден провел здесь, в Эдинбурге, у папы под крылышком. То есть я так говорю, под крылышком, но папа у нас был строгий, и особой близости у них с Брэденом не возникло. А на летние каникулы он летал в Европу, к матери. У нее любимое занятие — ловля богатых кретинов. И это занятие так ее поглощало, что для сына не оставалось времени.

Бедный Брэден. Сердце мое заныло от жалости к маленькому одинокому мальчику. Я настолько утратила контроль над собой, что позволила чувствам отразиться на лице.

— Джосс, милая, не расстраивайся, — пролепетала Элли. — Ты же знаешь, сейчас он вполне доволен жизнью.

И мне это совершенно по фигу.

— Мне это по фигу, — бросила я, раздосадованная умильным выражением Элли.

Она растерянно поджала губы, но не сказала ни слова. Встала и, проходя мимо, крепко сжала мое плечо.

Я принялась мыть тарелки. На душе было муторно. Я не ощущала потребности впускать кого бы то ни было в свое заповедное пространство. К этому я была не готова. Но мои оборонительные сооружения содрогались под натиском Элли и Брэдена.

Захватив с собой телефон, я отправилась в ванную, надеясь, что все тревоги и сомнения растворятся в ароматной пене. В этом поможет какая-нибудь ненавязчивая музыка. Но телефон зазвонил прежде, чем я успела раздеться.

Брэден.

Я с раскрытым ртом таращилась на дисплей, пытаясь решить, отвечать на звонок или нет. Он звонил до тех пор, пока не включилась голосовая почта.

Потом он зазвонил снова.

И я снова уставилась на дисплей.

Две минуты спустя, когда я уже плавала в теплой воде, радуясь, что сумела проявить выдержку, в дверь постучала Элли.

— Брэден просит тебя взять трубку.

Телефон опять зазвонил. Я обреченно прикрыла глаза.

— Сейчас возьму! — крикнула я и нажала кнопку ответа.

— Да?

— Привет, — раздался в трубке его глубокий голос, пронзающий меня до печенки.

— Что тебе нужно, Брэден? Я сейчас занята.

— Элли сказала, ты в ванной, — промурлыкал он. — Жаль, что меня там нет.

Я почти физически ощутила его близость.

— Брэден, говори быстрей, что тебе нужно?

Он коротко рассмеялся:

— Просто я решил исполнить долг вежливости и предупредить тебя, что сегодня вечером не смогу заглянуть, как обещал.

Слава тебе господи!

— У меня тут возникли проблемы с поставщиками, и придется попотеть, чтобы их разрулить. Не знаю, когда сумею освободиться. Но слово чести, как только выкрою пару часов, немедленно прилечу к тебе, детка.

— Брэден, в этом нет необходимости.

— Прошлый вечер доказал, что очень даже есть. Я не привык оставлять дело недоделанным, тем более после такого многообещающего начала. И препятствия только разжигают мой пыл. Так что, детка, смирись с неизбежным.

— Не помню, говорила ли я тебе, что ты самовлюбленный чурбан?

— Я ощущаю твой запах, Джоселин. Твой вкус. И я дико тебя хочу.

Жаркая волна, куда более горячая, чем вода в ванне, поднялась внизу живота.

— Какой ты настырный, Брэден… — пробормотала я.

— То же самое ты скажешь, когда я войду в тебя. Пока, детка.

Он дал отбой. По обыкновению, оставив последнее слово за собой.

Я заскрежетала зубами и с головой нырнула в мыльную пену.

Нервы мои были взвинчены до предела.