Глава 26
Отпустить
Я зарылся лицом в ее волосы и вдохнул их пьянящий запах. А затем прислушивался к дыханию Эммы до тех пор, пока оно не выровнялось и она не заснула. Солнце уже начало подниматься, значит скоро она наверняка проснется. Однако мне так и не удалось сомкнуть глаз. До самого утра я перебирал в памяти подробности нашего знакомства, отчаянно пытаясь понять, в какой именно момент она начала ускользать от меня. И постоянно мысленно возвращался к Джонатану.
Прошлой ночью она снова меня нашла, чтобы дать ответ на мой вопрос. Весьма странный ответ. Ответ этот до сих пор эхом отдавался в голове: она ушла, чтобы меня защитить. Не хотела, чтобы я страдал.
Эмма всегда по-своему воспринимала окружающий мир и свое место в нем. Причем я с самого начала знал: придется очень постараться, чтобы ее понять.
Но она постепенно открывала мне душу, отвечая по одному вопросу за раз. Именно то, чего я всегда от нее хотел. Я не мог не видеть, как чувство вины разъедает ей душу. Чувство вины, полностью ее изменившее.
Я бросил на Эмму нежный взгляд и осторожно обнял за талию. Она выглядела совсем по-другому. И дело не только в коротких волосах и непривычной худобе. Она казалась… такой хрупкой. Я легко мог закрыть ее своим телом, как щитом, заслонив от любых бед и напастей. Но то, что реально могло оказать на Эмму разрушительное действие, сидело у нее глубоко внутри. И начиная с того момента, как мы встретились на похоронах ее матери, эти разрушительные силы прямо на глазах все больше активизировались. Я не знал, как уберечь ее от себя самой. А потому еще острее чувствовал свою беспомощность. Чувство, абсолютно мне не свойственное, но с тех пор, как я встретил Эмму Томас, возникавшее регулярно. Ее вопрос продолжал мучить меня: как долго я буду возвращаться к ней, чтобы снова и снова страдать, прежде чем пойму, что с меня хватит?
Затем я притянул Эмму к себе и вдохнул ее запах.
– Эмма, как я могу тебя отпустить? – прошептал я, лаская губами ее волосы. И тем не менее я до сих пор не знал всей правды.
Склонившись над Эммой, я убрал с ее лица непослушные пряди. Она казалась спокойной и умиротворенной: густые ресницы скрывали таившуюся в душе муку. Я любовался ее носом с легкой горбинкой и мягкими пухлыми губами. И не уставал удивляться ее удивительной красоте.
– Что же мне делать? – пробормотал я, но внезапно услышал, как на ночном столике завибрировал мой телефон.
Я поспешно выключил звук, чтобы Эмма, не дай бог, не проснулась, но она даже не шелохнулась.
Ты, случайно, не видел Эмму? Я уже встала, а ее здесь нет. И она не отвечает на звонки.
Тогда я схватил лежавший возле Эммы мобильник, включил его, однако экран оставался темным.
Я ответил Саре:
Она здесь. Ее телефон разрядился.
Я снова обнял Эмму и уже приготовился немного поспать, когда мой телефон завибрировал снова:
Сейчас приеду за ней.
Что ж, ничего не поделаешь. Сара не останется стоять на пороге, если я вовремя ее не перехвачу, а мне отнюдь не улыбалось выслушивать ее заключения, сделанные на основании неверных выводов относительно того, что произошло этой ночью. Скрепя сердце я выпустил Эмму из объятий и встал с кровати. Накрыв ее одеялом, неохотно потащился наверх. Оставалось только рассчитывать на то, что удастся утихомирить Сару и вернуться в постель, прежде чем проснется Эмма.
Услышав, как хлопнула дверь, я перевернулась на спину.
Он меня отпускал.
Я была полностью разбита и морально опустошена. С тяжелым вздохом я уставилась в потолок. Все, пора уходить, пока он не вернулся. Что угодно, лишь бы не смотреть ему в глаза.
Итак, я откинула одеяло, выползла из кровати, открыла стеклянную дверь, подобрала валявшиеся в патио босоножки и направилась в сторону берега.
– Вау, ну и видок у тебя! – Когда я появился на кухне, Брент критически оглядел меня с головы до ног.
Я пригладил рукой взъерошенные волосы и проворчал:
– Спасибо, ты настоящий друг.
Рен, который в данный момент чистил у прилавка апельсин, тоже не остался в стороне.
– Что, провел бурную ночь? – спросил он.
– А куда это ты испарился прошлым вечером? – проигнорировав его вопрос, поинтересовался я. – Зуб даю, ты и минуты не провел с гостями.
– Встретил на пляже парочку приятелей, – сообщил он, что можно было расшифровать так: всю ночь сидели, балдели, выпивали и говорили о серфинге.
– Значит, ты пропустил вечеринку? – уточнил Брент, на что Рен только лениво пожал плечами.
– Не хочешь заняться серфингом? – предложил он.
– Через пару часов выезжаю в аэропорт, – ответил я.
– А я вот не откажусь, – поддержал Рена Брент.
Тем временем на лестнице, едва волоча ноги, появился Нейт, глаза у него были закрыты. Я уж было решил, что Нейт стал лунатиком, но он внезапно пробормотал:
– Блин! Не дом, а форменный бардак!
Дом действительно пропах прокисшим пивом, на полу валялись стаканчики и прочий мусор – словом, типичная картина разгрома после вечеринки. Хотя я видал и похуже.
– Мы уберем мусор, – заверил его Брент. – А когда придут уборщики?
– В полдень. – Нейт зевнул и потер лицо. И тут входная дверь затряслась под чьими-то энергичными ударами. – Твою мать! Кого это черт принес?! – Нейт сжал руками голову, словно боялся, что она вот-вот расколется от такого шума.
– Я открою, – вздохнул я, прекрасно зная, кого это черт принес.
– Эван, где она? – Сара бесцеремонно отпихнула меня, чтобы я не стоял на дороге.
– Все еще спит, – объяснил я.
– Кто? – заинтересовался Рен, а Брент с Нейтом посмотрели на меня так, будто я признался в преступлении.
– Твою мать! Не может быть! – покачал головой Брент.
– Только не говори, что ты сделал именно то, о чем я думаю! – воскликнул Нейт.
– Расслабься! – Я поднял руки вверх. – Мы просто беседовали. Она уснула. И все дела.
– Она уснула в твоей постели, – фыркнула Сара и только для моих ушей тихо добавила: – Спать с ней отнюдь не означает расставить точки над «i».
– Какого черта! Ведь ничего не было! – не выдержал я.
Сара решительно направилась к лестнице. Я повернулся к парням, которые буквально сверлили меня взглядом:
– Так будем убираться или глазки строить?
– Эмма! – услышала я Сарин вопль.
Она уже закрыла за собой стеклянную дверь и бежала по патио. Я остановилась ее подождать, и мы вместе стали спускаться по лестнице.
И только когда мы наконец оказались на пляже, она решилась со мной заговорить:
– Ты в порядке?
Я пожала плечами, не зная, что отвечать. Нет, не в порядке, и это еще мягко сказано. Я чувствовала себя… абсолютно потерянной.
– А зачем тебе вчера вечером понадобился Эван? – с любопытством спросила Сара.
Смущенно потупившись, я завороженно смотрела, как вода набегает на песок и тут же всасывается.
– Я решила объяснить, почему оставила его. Он хотел знать. Он имеет право знать. И я объяснила.
– А что́ именно ты ему сказала? – поинтересовалась Сара.
Тогда я повторила то, что уже говорила ей два года назад:
– Я оставила его, чтобы защитить. Избавить от страданий, которые я могла ему причинить. – При этих словах мое сердце дало сбой.
– И… что он ответил? – Сара вела допрос очень осторожно. Она словно тянула за тонкую ниточку и боялась спросить лишнее, чтобы ниточка эта не оборвалась.
У меня вдруг сдавило горло. На глазах закипели слезы, и я задрала голову к облакам, чтобы не дать им пролиться.
– Ничего, – глухо произнесла я. – Он ничего не ответил.
– Значит, ты больше не хочешь, чтобы он тебя ненавидел, да? – прямо в лоб задала вопрос Сара.
Я покачала головой:
– Но не думаю, что он может простить меня. – Я чувствовала себя раздавленной. – Ты была права…
– Насчет чего? – дрогнувшим голосом спросила Сара.
– То, что я оставила его, действительно было самой большой ошибкой в моей жизни. – Я остановилась, закрыла лицо руками и тихо всхлипнула.
– Ты собираешься сказать, что случилось? – На пороге моей спальни возник Нейт, он с удивлением наблюдал за тем, как я лихорадочно бросаю вещи в сумку.
– Нет. – Я решительно покачал головой. Ведь признание Эммы касалось только меня. – Но я должен о многом подумать.
– Ты считаешь, что сделал ошибку, да? – прислонившись к дверному косяку, спросил Нейт.
– Насчет этой поездки? Нет, я ведь сам этого хотел. Эмма здесь ни при чем, – ответил я, поскольку принял это решение еще до сегодняшней ночи. – Но я не уверен, что будет, когда я вернусь.
– Неужели все так плохо? – догадался Нейт.
Я покачал головой:
– Нет, просто… надо подумать.
– В любом случае, Эван, – осторожно начал Нейт, – я не позволю ей снова разбить твое сердце. Я видел, что она с тобой сотворила, и костьми лягу, но не дам этому повториться. Даже если ты меня возненавидишь.
– Понял, не дурак, – сказал я ему. – К прежнему возврата нет. Клянусь.
Нейт понимающе кивнул.
– Эй, а ты не опоздаешь на рейс? – спросил он.
– Нет, мой самолет в полдень, – запихивая куртку в сумку, ответил я. – Придется сделать остановку. Надо до отъезда повидать Эмму.
– Нет проблем, – согласился он. – Но, чтоб мне провалиться, ты точно говорил, что вылетаешь утренним рейсом.
– Дай-ка проверю. – Я вытащил телефон и проверил присланный мамой план маршрута. – Блин, мой рейс уже через час. Надо поторапливаться.
– Эм, ему просто нужно время, – утешала меня Сара. Мы сидели на веранде и смотрели, как волны лижут темный песок. – Эван обязательно простит тебя.
В чем я отнюдь не была уверена. Да и с какой стати? Ведь я предала его. Предала их обоих. Вместо того чтобы открыть Эвану душу, оставила его. И оттолкнула от себя Джонатана в страхе, что он подобрался слишком близко. Ни у кого из них не было оснований мне доверять. И теперь я с ужасом поняла, что потеряла обоих.
Я обернулась к Саре и, встретив ее сочувственный взгляд, задалась вопросом: сколько времени понадобится мне, чтобы в очередной раз обидеть ее? Она всегда умела прощать, даже тогда, когда я была с ней не до конца откровенной. Но если так и дальше пойдет, в один прекрасный день я могу оглянуться и понять, что осталась одна.
– Пожалуй, пойду приму душ, – объявила Сара.
– Ладно. – Я решила остаться на веранде. Смахнула случайную слезу и попыталась спрятаться под покровом оцепенения, но, несмотря на все мои усилия, сердце ныло от мучительной боли.
Я хотела достать телефон, чтобы посмотреть, ответил ли Джонатан на мои новые имейлы и сообщения. В последнее время это уже вошло в привычку, типа наркотической зависимости, хотя в глубине души я знала, что ответа не будет. И тут неожиданно поняла, что оставила телефон у Эвана. Я недовольно поморщилась, поскольку была еще не готова туда возвращаться. Надеюсь, Сара сможет забрать его.
Еще утром, когда я вошла в дом, то заметила, что дверь в комнату Коула закрыта. По идее, он уже давным-давно должен был встать. Но, учитывая то, как он вчера расстроился из-за меня, я решила его не трогать и прошла прямиком в Сарину комнату.
– Я оставила свой… – прямо с порога начала я, но внезапно увидела, что у Сары в глазах стоят слезы, а плечи понуро опущены. – Что случилось?
– Хм… Мама звонила, – начала Сара и замолчала. Я села рядом, ожидая продолжения. – Дедушка умер.
– Ох, Сара, прими мои соболезнования. – Я взяла ее за руку, она уронила голову на мое плечо.
– Спасибо. Он был уже старенький. Мы знали, что это всего лишь вопрос времени. – Она тяжело вздохнула. – И он всегда казался немного не в себе. – Она задумалась и добавила: – Бог мой, он был настоящей занозой в заднице. – Эти слова вызвали у нас приступ нервного смеха. – Но он был моим дедушкой, и я его любила.
– Знаю, – обронила я, прижавшись к ее щеке.
– Я должна ехать, – пробормотала она. – Мама уже заказала машину, которая должна отвезти меня в аэропорт Лос-Анджелеса.
В свое время я пару раз видела ее дедушку. И в его присутствии всегда чувствовала себя несколько неловко: меня потрясали его цинизм и манера постоянно жаловаться на то, что у него все болит. По-моему, ему вообще никто не нравился, за исключением, по иронии судьбы, Джареда. Наконец Сара собралась с духом, выпустила мою руку и решительно встала. И хотя она явно смирилась со своей утратой, у меня возникло сильное желание сделать нечто такое, что немного приободрит ее.
– Знаешь, я поеду с тобой. – Я хотела, пусть отчасти, отплатить ей добром за добро. За то, что подставила мне дружеское плечо во время маминых похорон.
– Ой, нет, – решительно отмахнулась Сара. – На твою долю и так выпало более чем достаточно переживаний. И оказаться в кругу моей сумасшедшей семейки – испытание не для слабонервных. Уж можешь мне поверить. Я вернусь через несколько дней.
Я послушно кивнула.
Через полчаса Сара уже упаковала вещи. Мы были на низком старте, когда услышали со стороны подъездной дорожки гудок.
– Это за мной, – грустно улыбнулась Сара. – Все, пора ехать. – Она вдруг замялась и пристально посмотрела на меня. – Эмма, поговори с ним. Дай ему шанс переварить информацию, а затем просто поговори с ним. – Я неуверенно кивнула. Она крепко меня обняла. – Ладно, я скоро вернусь. Я тебе оттуда позвоню, идет?
– Конечно, – едва слышно произнесла я.
Сара выкатила чемодан за дверь и исчезла.
Ее отъезд меня страшно расстроил. Опять противно заныло под ложечкой. Я была настолько не в форме, что даже лучшую подругу не смогла успокоить. Хотя сейчас она не слишком и нуждалась в моих утешениях.
Я посмотрела на дверь в комнату Коула и тяжко вздохнула. У меня не было ни сил, ни желания объяснять ему, что произошло прошлой ночью. Мы оба все прекрасно понимали.
И все же что-то тут было явно не так. Я подошла к его двери и осторожно постучалась. Тишина. Тогда я нерешительно открыла дверь. Кровать была аккуратно застелена, комната казалась… слишком уж чистой. Я прошла дальше и обнаружила, что моя одежда по-прежнему висит в шкафу, туфли и сумка стоят на полу, а вот его вещи исчезли. Я заглянула в ванную. Там тоже не осталось ничего лишнего, за исключением моей зубной щетки.
Я уже собралась было развернуться и выйти из комнаты, но внезапно мое внимание привлек листок бумаги, лежавший на подушке. Я в задумчивости посмотрела на него, не в силах решить, действительно ли хочу узнать содержание письма. Мне вдруг стало страшно. Собравшись с духом, я развернула листок.
Я решил уйти первым, пока ты не заставила меня страдать. Эмма, я не позволю тебе причинить мне боль.
Я бессильно опустилась на кровать, словно придавленная тяжестью этих двух фраз.
– Коул, прости меня, пожалуйста, – прошептала я.
Все, что он не захотел сказать, я прочла между строк. Ведь я действительно заставила его страдать. Я сделала это.
Вернувшись в гостиную, я рухнула на диван и накрылась одеялом, чтобы согреться. Я лежала, уставившись невидящими глазами в пустоту, а сердце тем временем постепенно сковывало льдом.
Я снова почувствовала себя затерявшейся в этом мире. Девушкой без роду без племени. Моя семья от меня отказалась. Эван не смог простить. Сара во мне не нуждалась. Соседки по дому фактически были чужими. Джонатан уехал. И даже Коул в результате ушел, так как наконец понял, что́ я собой представляю.
Внезапно навалилась страшная усталость. Веки отяжелели. Я закрыла глаза в надежде, что голоса в голове не помешают мне заснуть.
Я смотрел на зажатый в руке телефон. Телефон, который Эмма оставила на кровати и который я должен был вернуть ей до отъезда в аэропорт. В этой спешке я напрочь о нем забыл. Я вставил в него свою зарядку и положил на письменный стол.
Дверь внезапно скрипнула – и в номер отеля, где я остановился, вошел Джаред с дорожной сумкой в руке.
– Привет, – поздоровался я. – А ты как оказался тут?
– Мама велела приехать. Сказала, что будет здесь вместе с тобой и что ей нужно сообщить нам нечто важное.
– Надо же! А ты, случайно, не знаешь, что именно? – поинтересовался я.
Вот дурак! Как я мог не догадаться, обнаружив в номере две кровати, что Джаред тоже приедет?! Но я был слишком занят своими мыслями, чтобы вообще хоть что-то замечать.
– Без понятия, – признался Джаред. – Она велела мне приехать. И вот он я. А завтра собираюсь вернуться вместе с тобой в Санта-Барбару.
– Ну и славно, – ответил я.
Джаред плюхнулся на соседнюю кровать, прислонился к изголовью и скрестил ноги.
– Ну и как продвигается твой генеральный план? Еще не лопнул?
– Нет у меня никакого плана, – раздраженно огрызнулся я.
– Эван, у тебя всегда есть план, – не сдавался Джаред. – Это в твоем стиле. Ты все тщательно продумываешь, разрабатываешь стратегию и планируешь каждый свой шаг. И я не верю, что ты сорвался и рванул в Санта-Барбару, не имея наготове очередного плана, особенно если учесть, как высоки ставки.
– Она разрушает все планы, – прошептал я и снова посмотрел на ее телефон.
Внезапно проснувшись, я испуганно оглядела комнату. Я была совершенно одна.
Я не хочу оставаться одна. Пожалуйста, не бросай меня.
В голове звучал отчаянный голос матери. Чтобы хоть как-то его заглушить, я откинула одеяло и вышла на веранду. Солнце медленно уходило за горизонт, оставляя на небе золотисто-оранжевые сполохи. Я чувствовала себя разбитой и усталой, хотя весь день спала.
Собравшись с духом, я уныло побрела вдоль берега мимо резвящихся в воде детей и сидящих на пляже людей. А когда оказалась у крутой лестницы на холм, начала медленно карабкаться вверх. Я сама толком не знала, что буду ему говорить. Просто не хотела оставаться одна, а больше мне некуда было идти.
Когда я уже вышла в патио, из-за угла дома показался Ти-Джей с доской для серфинга над головой.
– Эмма! – радостно крикнул он. – А что ты здесь делаешь? Решила нас навестить?
– Э-э-э… – Я была несколько ошарашена его энтузиазмом. – Привет, Ти Джей. А Эван тут?
– Нет. – Он энергично помотал головой. Мой вопрос его явно удивил. – Он уехал.
– Уехал?
– Ну да. Нейт еще днем отвез его в аэропорт.
– Значит, уехал, – шепотом повторила я. – Ладно, спасибо.
Меня будто стукнули пыльным мешком по голове. Я развернулась и направилась к лестнице.
– Если хочешь, можешь остаться! – крикнул мне вслед Ти Джей.
Не оглядываясь, я вяло помахала ему рукой и спустилась вниз.
– Уехал, – пробормотала я себе под нос, не в силах оправиться от шока. Значит, решил отпустить меня.
Сердце снова заполнила чернота. Я не слышала, как оно бьется. Я ничего не чувствовала. Пустоту в голове внезапно заполнил Сарин шепот:
Ты не можешь отталкивать всех подряд… потому что в один прекрасный день ты проснешься, а рядом вообще никого не будет.
Я не помнила, как добралась до дома. Свернулась под одеялом калачиком на диване и закрыла глаза.
В голове звучали противные шепотки. Ядовитые семена упали на благодатную почву, унавоженную чувством вины и горечью утраты. Я была не в состоянии отогнать голоса. Оставалось только ждать, когда меня окончательно засосет пустота, а затем проглотит тьма.
* * *
– Это был знаменательный день, – объявила мама, вручая меню официанту, принявшему заказ.
– Спасибо, что позволила мне это сделать. – Я высоко оценил тот факт, что она не осудила меня за мое решение, хотя изначально я и исключил ее из процесса его принятия.
– Я понимаю твое нежелание втягивать меня, – ответила мама. – Но я ведь уже говорила и повторяю еще раз: я не собираюсь стоять у тебя на пути. Я верю, что ты поступаешь так, как лучше для тебя.
И только я собрался ей ответить, как у меня в кармане неожиданно завибрировал телефон. Я достал его, за что получил от мамы, которая запрещала пользоваться сотовыми телефонами за столом, укоризненный взгляд.
– Знаю-знаю, – примирительно сказал я. – Но это очень важный звонок. Извини.
Я отодвинул стул и, торопливо сказав «привет», вышел в холл рядом с туалетом.
– Все в порядке?
– Ну, я надеялась у тебя об этом узнать, – услышал я голос Сары. – Ты сегодня видел Эмму?
Я сделал паузу, вопрос показался мне бессмысленным.
– Что? А разве вы не вместе?
Теперь наступила очередь Сары озадаченно замолчать.
– Эван, а ты сейчас где? – наконец спросила она.
– В Сан-Франциско. А ты?
– На похоронах дедушки в Нью-Хэмпшире.
– Ой, вот как! Сара, прими мои соболезнования. Я не знал.
– Спасибо, – отмахнулась Сара. – Я не могу связаться с Эммой. И уже начинаю волноваться.
– Ее телефон остался у меня. Прости. Эмма забыла его, а я не успел отдать его. Вот потому-то тебе с ней и не связаться. Она ведь с Коулом, да? Можешь позвонить ему и поговорить с Эммой.
– Я пыталась, – ответила она. – Он не отвечает.
– Хочешь, я попрошу Нейта проверить, как она там? Она может перезвонить тебе с его телефона, – предложил я.
– Отлично. Уверена, что она в порядке. Просто я обещала ей позвонить, а с тех пор, как вчера уехала, от нее ни слуху ни духу.
– Я завтра возвращаюсь. И по пути заскочу к Эмме, – сообщил я. – Сара, еще раз прими мои соболезнования.
– Спасибо, Эван, – ответила она.
– Позже поговорим.
Я уже собрался было отключиться, но Сара неожиданно меня остановила:
– Эй, Эван!
– Слушаю тебя.
– Понимаю, что, наверное, лезу не в свое дело, но скажи: у вас с Эммой все хорошо? Я имею в виду… что все, конечно, не слишком хорошо, но ты ведь не перестанешь с ней разговаривать или типа того?
– Нет, конечно. – Меня несколько озадачил ее вопрос. – Э-э… А с чего ты это взяла?
– Ладно, проехали.
– Погоди-ка, она тебе что-то такое говорила, да? Неужели она думает, что я на нее обиделся?
– Не совсем так, – слегка замявшись, ответила Сара. – Просто у меня такое смутное чувство… Наверное, я, как обычно, слишком ее опекаю. Я возвращаюсь в четверг. Тогда и увидимся. – Сара отключилась, лишив возможности задать очередной вопрос.
Я понимал, что совершил ошибку, не заехав перед отъездом к Эмме и не сказав ей ни слова после ночи откровений. И Сарин обеспокоенный тон меня не на шутку встревожил. С Эммой что-то было не так. И я это знал.
Прежде чем вернуться к столу, я позвонил Нейту и попросил его проведать Эмму. Он явно не понял, в чем дело, но обещал заскочить к ней.
– Все хорошо? – обеспокоенно спросила мама, когда я сел за стол, вновь и вновь прокручивая в голове, что я сделал не так во время ночного разговора с Эммой.
– Прости. Звонила Сара. У нее умер дедушка, и она сейчас вместе с семьей в Нью-Хэмпшире.
– Ты серьезно? – вмешался в разговор Джаред. – Гас умер? Блин, мне нравился этот старикан. – Он перевел взгляд на маму и неожиданно выпалил: – Сейчас вернусь.
Я увидел, как он поспешно достает из кармана мобильник.
– А почему она звонила именно тебе? – Мама видела меня насквозь и всегда замечала малейшие изменения моего настроения.
– У меня случайно остался телефон Эммы, поэтому Саре не удалось с ней связаться, а она хотела узнать, когда я в последний раз разговаривал с Эммой. Сара не знала, что я уезжаю. Никто не знал, кроме парней, – объяснил я и, дабы предупредить дальнейшие вопросы, перевел разговор на другую тему: – И о чем говорилось в письме?
Мамины голубые глаза едва заметно сузились.
– Какое именно письмо ты имеешь в виду?
– Письмо, которое отдала тебе перед отъездом Эмма. Я нашел пустой конверт. Ведь именно письмо заставило тебя круто изменить мою жизнь. Так что было в том письме?
Мама ненадолго задумалась.
– Письмо чисто конфиденциальное. И я не имею права разглашать его содержание. Прости.
Моя мама придерживалась определенных жизненных принципов, что меня всегда в ней восхищало, хотя иногда и здорово раздражало.
– Понимаю, – вздохнул я.
Тем временем к нам присоединился Джаред.
– Итак, когда ты нас покидаешь? – поинтересовалась мама.
– Через час, – ответил Джаред, вид у него был крайне озабоченный.
– Пожалуйста, передай наши соболезнования Саре и ее родителям, – попросила мама, сделав глоток вина.
Джаред кивнул, он упорно прятал от меня глаза.
– Ладно, поскольку у нас осталось не так много времени, позвольте объяснить причину, почему я вас здесь собрала, – произнесла мама. – Я решила продать дом в Уэслине.
Джаред не отреагировал. Он и не должен был, поскольку не так часто бывал в Уэслине. Заявление было адресовано лично мне. Джаред просто послужил буфером, когда я сказал:
– Ты не можешь!
Мама сохраняла полное самообладание.
– Я покупаю жилье в городе, а этот дом слишком велик для нас, если учесть, что вы там не живете, – терпеливо объяснила она. – Прости, Эван.
– Нет. – Я упрямо покачал головой и даже слегка повысил голос. – Это единственное место, которое стало моим настоящим домом. Ты не можешь его продать.
– Эван… – одернул меня Джаред. Ему явно не понравился мой тон. Словом, Джаред прекрасно играл свою роль.
Пока я собирался с духом, мама спокойно сидела и молча наблюдала за мной, что ей всегда прекрасно удавалось. На моей памяти мы переезжали множество раз. И я никогда не привязывался ни к домам, ни к друзьям, за исключением Нейта и компании.
Родители предложили нам с братом учиться в закрытом пансионе, на что Джаред с удовольствием согласился, поскольку не желал расставаться с одноклассниками. В отличие от него, я любил путешествовать, и вообще мне не нравилось оставлять маму одну. Но все переменилось, когда мы приехали в Уэслин.
Я не хотел терять воспоминания, связанные с этим домом. Мне даже страшно было представить, что я больше никогда не увижу старый дуб или не прогуляюсь по лугу вдоль ручья. Я знал, что Эмма уже не со мной, и не был уверен, что смогу переломить обстоятельства. Однако я все еще не мог позволить ей уйти, что, как я не сомневался, непременно случится, если дом продадут. Ведь тогда порвется последнее связующее звено между прошлым и настоящим.
Нет, должен же быть какой-то выход!
– А что, если я куплю дом? Ты можешь рассмотреть такую возможность?
– Эван, дорогой, у тебя еще целых четырнадцать лет не будет доступа к фондам, – участливо посмотрев на меня, напомнила мама. – А без папиного разрешения ты не сможешь раньше времени воспользоваться этими деньгами и…
– Знаю, – перебил я маму. Я уже практически слышал папин снисходительный тон. – Но если мы договоримся о выплатах или…
Мама сохраняла ледяное спокойствие. И я понял, что она не поддержит мое предложение. По крайней мере, не сейчас.
Я вернулся в номер, повесил пиджак на спинку стула и ослабил узел галстука. Опустился на кровать и вытянул ноги. Я был морально не готов отказаться от дома в Уэслине… и от Эммы. Она только-только начала открывать мне душу, а я – заново учиться ей доверять. И нависшая надо мной угроза потери дома сделала очевидным тот факт, что я не могу жить без нее. Не могу отпустить ее.
Тем временем ее телефон, заряжавшийся на письменном столе, неожиданно завибрировал. Я встал, чтобы выключить его, и увидел на экране длинный список непринятых звонков и сообщений. В основном от Сары, в чем, правда, не было ничего удивительного. Но вот сообщение, которое сразу приковало мое внимание, содержало только одно слово:
Эмма?
Я понимал, что это меня не касается, что я не имею права совать нос в чужие дела, но я открыл сообщение, а за ним автоматом появилось и предыдущее. Которое оказалось гораздо длиннее. Там не было имени, только телефонный номер, но я отлично знал, кому он принадлежит.
Получил твои имейлы и сообщения. Прости, но прямо сейчас все очень осложнилось. Время нельзя повернуть вспять. А жаль. Я прощаю тебя. Я скучаю по тебе. И сейчас, наверное, отдал бы что угодно, лишь бы услышать твой голос. Завтра я уже не смогу с тобой связаться. Телефон придется отключить. Пожалуйста, скажи, что прощаешь меня. Мне будет легче, если ты ответишь «да». Эмма, ты заслуживаешь быть счастливой. Ты заслуживаешь быть любимой. Надеюсь, ты тоже в это веришь.
Мне захотелось уничтожить текст. Уничтожить его. Но я не мог. Я нажал на кнопку и выключил телефон.
Даже не знаю, что задело меня сильнее: то, что она попросила Джонатана простить ее, или то, что в моем прощении она не нуждалась и даже, наоборот, заклинала меня ненавидеть ее? В чем он провинился перед ней? Что между ними произошло?
Теперь у меня был выбор. Я мог оттолкнуть ее, дабы избежать новых страданий. Или бороться за нас. Убедить ее в том, что мы этого достойны. Ведь боль, которую она может причинить мне, даже близко не стояла с муками разлуки. Нет, я не сдамся и не оставлю ее… Не оставлю нашу любовь.
