ГЛАВА 7
Когда острые осколки вонзились в ее плоть, Лисса задергалась от боли и ее подсознание вырвалось из-под власти рвавших его на части механического стука и шепота. Она взахлеб втянула в себя воздух, заполняя опустошенные легкие, и открыла рот, чтобы закричать. Но что-то тут же закрыло его, усугубив ее страх.
Силясь отдышаться и отчаянно желая как-то избавиться от колющей боли, она впилась ногтями в удерживавшие ее сильные руки и набрала воздуха через нос. Ощутив при этом запах, заставивший ее глаза распахнуться…
…и встретиться с потемневшими от беспокойства синими очами.
В панике она прижалась к влажному крепкому телу, глотнув того воздуха, который выдыхал Эйдан, заглушивший рвавшийся из нее крик жарким поцелуем.
Зрение прояснилось, и она узнала окружающую обстановку — плитку, устилавшую пол ее ванной, ледяные брызги, обдававшие ее откуда-то сзади, и полностью одетую фигуру, плотно прижимавшую ее к себе.
Перестав дергаться, она обвисла на нем, чувствуя после пережитого ужаса огромное облегчение оттого, что оказалась в надежных объятиях.
Он прервал поцелуй и сделал резкий вдох, однако продолжал прижимать ее к себе так, что между ними даже не проскальзывала вода. Грудь его была теплой, составляя резкий контраст со стекавшим по ее спине ледяным потоком.
— Х-х-холодно, — пожаловалась Лисса, обнимая его за плечи. Повернувшись, он отвел от нее струю, и лишь стиснутые зубы указали на то, что это далось ему нелегко. Лисса попыталась отступить, освободить руки, чтобы изменить температуру воды, но он держал ее крепко. — Д-дай мне сд-д-д-делать п-п-потеп-п-лее.
Он выполнил ее просьбу не сразу, как будто ему не хотелось выпускать ее из объятий. Потянувшись, Лисса повернула ручку, и вода стала нагреваться. Вокруг них заклубился пар. Она снова подняла глаза и увидела его хмурый взгляд и сердито сжатые губы.
— Я же говорил, чтобы ты не спала, — процедил он.
— Я и не собиралась.
Ее руки обвились вокруг его талии в тщетной попытке согреться, и Эйдан отреагировал на это движение, ухватившись за край ее рубашки и потянув вверх. Наверное, не выгляди он так грозно, она оказала бы сопротивление подобной дерзости. А может быть, и нет.
— Ты меня так напугала, что всю дурь разом вышибло, — пробормотал он, полностью сосредоточившись на раздевании.
Она двигалась с ним вместе, повинуясь его молчаливым приказам, так как по его сосредоточенности понимала, что этот человек, как никто другой, привык и умеет нести на себе тяжкое бремя ответственности. Хотя мокрая одежда и липла к коже, он раздел ее практически мгновенно. Специалист. Абсолютная уверенность в том, что раздевать женщин ему приходилось часто, лишь усилила ее интерес.
— Ну так вот, — угрюмо начал он. — Как я уже говорил, дурь из меня с перепугу вышибло, и… Хм. — Он прижал ее к себе так крепко, что она охнула, но тут же расслабилась, доверяя себя его надежной силе. — Короче, не бойся, — грубовато заверил он. — Я о тебе позабочусь.
Она чуть не расплакалась. В отличие от многих других в ее жизни, без конца говоривших, что ей следует делать, чтобы чувствовать себя лучше, — ходить к врачу, принимать препараты, употреблять здоровую пищу, — Эйдан полностью снимал с нее это бремя, которое она передала ему с радостью.
— У меня кошмар был хуже некуда, — призналась она. — Какой-то дикий стук, лязг металла, скрежет, треск и вдобавок еще жутчайший вой.
— Ты не должна медленно погружаться в сон, — сказал он и слегка встряхнул ее, чтобы подчеркнуть важность своих слов. — Ты должна проваливаться в сон, причем очень быстро.
Откинув назад голову, она заметила в его взгляде муку и поразилась тому, что он и впрямь переживает за нее.
— Ты и сам меня пугаешь.
— Нет, — покачал головой Эйдан. — Ты веришь мне. Ты нуждаешься во мне.
— Вот это и пугает.
С ним она чувствовала себя в безопасности, страх не оказывал на нее воздействия, когда она находилась в его объятиях. Но это чувство зависимости от чего-то столь нового само по себе было пугающим. И можно ли вообще верить тому, что абсолютно непонятно?
Его губы уверенно и нежно скользнули по ее губам, раздразнив ее уже возбудившиеся чувства. Она провела языком по контуру его нижней губы, желая продлить удовольствие. Дрожь в ее животе усилилась, но затем преобразовалась во что-то иное.
Резко выдохнув, он отстранился, продолжая соприкасаться с ней лбом, так что вода с его волос капала ей на щеку. Атмосфера вокруг них изменилась. Ее тревога сменилась совершенно иной формой безрассудства.
Глаза Эйдана закрылись, пальцы принялись расстегивать пуговицы рубашки. Лисса отступила и охнула, когда ее промерзшее тело охватил откуда-то хорошо знакомый внутренний жар.
Стейси повесила в клинике на стене календарь, но ни один из мужчин, изображенных на его страницах, не годился и свечку держать для Эйдана Кросса. Мало того что он обладал мощной рельефной мускулатурой, все его великолепное тело буквально дышало откровенной силой и чистейшей мужественностью. При этом он был строен, подвижен и гибок.
— Потрясающе! — выдохнула она, прежде чем он поцелуем отключил ее рассудок.
Чэд никогда не пробуждал в ней подобного вожделения. Да что там, она просто не представляла себе, что такое вообще возможно — кого-то столь страстно желать.
Взгляд, которым ответил Эйдан на ее восхищение, был опаляющим, жаждущим. И не оставлял сомнений.
Лисса и сама не была неуклюжей дурнушкой, но великолепие Эйдана просто ошеломляло. В нем имелось нечто непостижимо манящее, порождавшее ощущение того, что в нем… всего больше. Больше красоты, больше решимости, больше сексуальной энергии. Он был больше, чем просто мужчиной, хотя она и не могла понять, откуда это проистекало. Он виделся божеством!
Неожиданно смутившись, Лисса отвернулась. А когда он, взяв ее за локоть, развернул обратно, удивленно заморгала.
— Не отворачивайся, когда я смотрю на тебя, — самоуверенно прогромыхал он.
— Ну, я тоже на тебя смотрю, — ответила Лисса.
— Кончай прятаться.
— А что ты так раскомандовался?
Его глаза сузились. Потом он отпустил ее, расстегнул ремень, и все прочие мысли развеялись без остатка, поскольку она полностью сосредоточилась на нем и на том факте, что он сейчас окажется голым.
Эйдан рванул ремень — и просторные брюки, несмотря на застегнутую молнию, опали к ногам. Где-то на задворках ее сознания промелькнуло некоторое удивление тем, что он напялил штаны, которые ему так велики, но куда большее внимание привлек напряженный член, достававший почти до его пупка.
У нее пересохло во рту. Огромный, с пульсирующими венами, он представлял собой дивный сон, ставший явью.
Откуда ты взялся?
Из твоих снов.
И он был мокрым и становился еще влажнее. Лисса хихикнула.
Эйдан чуть отклонился назад, выгнул бровь и слегка ухмыльнулся, отчего ей захотелось погладить его по щеке. Он был слишком самоуверен, чтобы счесть, будто ее хихиканье как-то соотносится с его внушительным членом, и это ей понравилось.
— Давай-ка помоемся, — произнес он, снова подтягивая ее к себе, затем налил на ладонь жидкого мыла и стал намыливать ее тело.
Она удивленно вздрогнула, когда он коснулся ее груди. Он пытался придать себе невинный вид, но порочный блеск в глазах выдавал его. Лисса никогда не пасовала перед вызовом, а потому собрала в руку пену со своего живота и намылила его член.
А он в ответ стал намывать ее между ног. Не оставшись в долгу, она взялась за его яйца. Лисса часто дышала, реагируя на его интимные, собственнические движения, что не укрылось от Эйдана, с неподражаемым умением подстроившего свои действия под ее восприятие. В них не было ни намека на замешательство или молчаливые вопросы, обычные для других мужчин, когда они вступают в отношения с новой партнершей. Впрочем, и Лисса держалась с ним в той же манере и мыла ему яйца, словно имела на это полное, неоспоримое право.
Эйдан рассмеялся, и суровое выражение его лица смягчилось.
— Да ты умелица, жаркая штучка.
— Сам такой. — Она бросила выразительный взгляд на его неуемные руки. — Более чем умелец.
Подавшись вперед, он поцеловал ее в лоб, что было проявлением нежности на фоне всех прочих, греховных, распаляющих в ней чувственность, телодвижений. Руки его безостановочно скользили вверх и вниз по ее телу, доведя до того, что она со вздохом закрыла глаза. Кровь ее разгорячилась, разум полностью растворился в столь умело наложенных им чувственных чарах. Лоно ее уже болезненно напрягалось в ожидании и предвкушении того, что, как она знала, должно случиться. Если все это был сон, то ей не хотелось просыпаться. Никогда в жизни она не испытывала такого желания, потребности столь настоятельной, что у нее захватывало дух, а колени слабели, и в итоге ему пришлось поддерживать ее.
— Это было по весне в Кабо? — спросила она, задыхаясь.
— А?
Он чуть отстранился. Глаза его были полузакрыты, но в них полыхал огонь вожделения.
— Ну, когда мы встретились. Кабо, Сан-Лукас. Это последний случай, насчет которого я помню, что ничего не помню.
— А, понял. Нет.
Взяв за плечи, он повернул ее к себе спиной, и его сильные пальцы принялись втирать шампунь в ее волосы, а заодно и массировать голову.
Лисса обмякла, словно лишившись костей. С невероятным умением он массировал ей плечи и поглаживал спину до тех пор, пока не смыл, отправив вместе с водой в слив, последние остатки кошмара. Она чувствовала мозоли на его руках и силу, таившуюся за этой заботой и лаской. Когда он, обхватив, увлек ее вместе с собой под душ, она приникла к нему, преисполненная доверия, которому вроде бы неоткуда было взяться.
— Но у нас с тобой был секс, — настаивала она, и при одной мысли о том, что это мог быть за секс, ее пробрала сладкая дрожь.
Он не проявлял нетерпения и держался так, словно времени для него не существует. Если то же самое происходит и когда он занимается любовью…
Он облизал мокрую раковину ее уха:
— Что-то в этом роде.
Лисса откинулась, встретившись взглядом с синими глазами, опушенными густыми ресницами.
— Ага. Помой меня. — Он сунул ей бутылочку. — Хочу почувствовать на себе твои руки.
Покачав головой, она потянулась за мылом. И ведь порывалась было сказать «нет», чтобы малость сбить с него спесь, но уж больно ей хотелось прикоснуться к нему. Так хотелось, что даже ладони зудели от нетерпения.
Намылив руки, она заскользила ладонями по его груди, восхищаясь твердыми как камень мышцами. Издав низкий стон, он закрыл глаза и схватил ее за бедра, а голову откинул назад, словно в порыве блаженства.
Эйдан буквально купался в ее ласке, вбирал ее, получая несказанное удовольствие от каждого прикосновения к восприимчивой точке. Ее, в свою очередь, возбуждало то, что столь могучий и опасный мужчина размякает в ее руках, как комок глины. А в том, что он опасен, у нее сомнений не было. Это угадывалось по его глазам. Они казались древними, все повидавшими, изнуренными, не под стать его годам. И было еще что-то в том, как он смотрел на нее, как двигался, в командных нотках, проскальзывавших во вроде бы обыденных фразах. Этот мужчина всегда держался настороже. Но сейчас он позволил себе расслабиться. Обнажился для нее, причем не только внешне.
Она с удовольствием вымыла его с головы до ног спереди, а потом и сзади. Со спины он выглядел столь же великолепно.
Когда он снова повернулся к ней, Лисса загнала его под душ и старательно прошлась пальцами по его волосам, чтобы смыть шампунь. Он был таким высоким, что ей приходилось вставать на цыпочки, и она, временами теряя равновесие, прислонялась к нему грудями. Его напряженный член упирался ей в живот, но попыток пойти дальше он не предпринимал.
— Ну, полагаю, я чист. — Он остановил ее, взяв за руки и мягко отстранив.
Лисса в растерянности прикусила нижнюю губу. Кивнув в знак согласия, она открыла стеклянную дверцу и взяла ближайшее полотенце, но вытираться не стала, а, обернув его вокруг себя, направилась к шкафчику, извлекла оттуда еще одно чистое полотенце и, не оборачиваясь, протянула его Эйдану.
И услышала, как смолк позади шум воды.
— Ну как, не хочешь на меня посмотреть? — мягко спросил он, переплетая свои пальцы с ее, отчего по ее руке пробежала дрожь.
Она выдернула руку и пошла к двери, чувствуя растерянность и неудовлетворенное возбуждение. Ей казалось непостижимым, как после всех этих столь интимных прикосновений он вдруг мог отступиться. Торчавший член и похотливый блеск в глазах выдавали несомненное желание, но он неожиданно ударил по тормозам.
Ну и зачем, спрашивается, его занесло сюда, к ней домой, если он, доведя ее до безумия, не хочет в постель?
— Дам тебе возможность побыть одному, — буркнула Лисса и взялась за дверную ручку, но Эйдан удержал ее, заключив в объятия. Прижал к своей голой груди и уперся ей в зад торчащим членом.
— Поговори со мной. — Его жаркие губы шевелились у ее шеи. Ее передернуло от всеподавляющего желания, сердце бешено колотилось. — В чем дело, Лисса? — Взяв пальцами за подбородок, он развернул ее лицом к себе и приник к губам, а затем подал бедра вперед, чтобы она ощущала его присутствие со всех сторон. — Я пытался сохранить рассудок, — шепнул он ей, — а не обескуражить тебя.
Застонав, она попыталась сопротивляться, но тут же сдалась. Его язык, проникнув к ней в рот, стал двигаться вперед и назад, и ее язык, встретившись с ним, начал вторить этим движениям. У нее судорожно сжалась матка. В это время он взял в руки ее грудь и сдавил ее, отчего та мгновенно набухла. Колени Лиссы подогнулись, но он держал ее крепко. Его язык и бедра ритмично двигались туда-сюда в извращенной имитации того, чего она так страстно желала.
— Еще! — потребовала она, впившись ногтями в его плоть.
Его рука на ее шее дрогнула.
— Не здесь. Лучше в твоей постели.
— Сомневаюсь, что смогу до нее добраться. — Она извивалась, терлась задом о его огромный член.
— Это всего лишь за дверью.
— Слишком далеко!
Он встал на колени и, пристроившись на уровне ее ягодиц, принялся их ласкать. Свободной рукой он залез под полотенце и добрался до истекающей влагой промежности.
— Ты такая жаркая, такая влажная, — низким голосом произнес Эйдан. — Я мог бы засадить в твою щелку сзади, поиметь тебя прямо здесь, именно так, как это нравится тебе. Именно так, как это нравится мне.
Его пальцы, имитируя только что описанное им действо, скользнули в нее и быстро задвигались туда-сюда.
— Да! — Она откинула голову ему на плечо, ее губы раздвинулись в стремлении принять в себя как можно больше его. Ее язык, совершавший беспрестанные лижущие движения, дрожал. — Сделай это!
— Я мог бы завалить тебя на столик перед зеркалом и любоваться нашим отражением. Ты бы смотрела, как я тебя имею.
В его груди зародилось рычание, свидетельствующее о настоящем сексуальном голоде. Этот хриплый голос заставил ее соски затвердеть, а влагалище сжаться вокруг его пальцев.
— Эйдан! — воскликнула она.
— Но я не стану это делать, Лисса. Сейчас не стану. Сейчас я хочу насладиться тобой, разложив тебя голой на постели.
Поскольку вожделение разгорячило его кожу, ноздри ее заполнил густой пряный запах. Знакомый до боли, до того, что узнавание заставило туго сжаться ее матку. Его рука, соскользнув с шеи, легла ей на грудь и стиснула ее, вызвав мгновенное набухание. У нее подогнулись колени, однако он крепко удерживал ее, и все это время обрабатывал ее рот дурманящими поступательными движениями языка, в такт которым еще и двигал вперед-назад бедрами, порочно имитируя то, чего на самом деле страстно желал.
— Я собираюсь заставить тебя кончить тысячей разных способов, — пообещал он. — И пальцами, и губами, и членом. Я собираюсь довести тебя до полного, окончательного изнеможения. Ты заснешь как убитая… когда я дам тебе заснуть.
Лисса застонала. Такого желания, как сейчас, ей не доводилось испытывать никогда в жизни.
— Я не могу ждать, — произнес он, и его слова прозвучали мрачной угрозой, возбудившей ее еще сильнее. — И не стану. Пойдем к тебе в постель, где мы сможем начать. Я хочу расположиться с удобством, потому что это надолго.
— Я… я не могу идти.
Отпустив на мгновение, Эйдан наклонился и подхватил ее на руки:
— Открой дверь.
Она, продолжая покусывать и целовать его шею, протянула руку назад, чтобы нашарить вслепую дверную ручку.
— Мы быстрее попадем в постель, если ты посмотришь, — заметил он с теплой усмешкой.
— Тогда придется от тебя оторваться.
— Ничего, покусать меня ты еще успеешь.
Лисса повернула голову ровно настолько, чтобы открыть дверь, и Эйдан, издав смешок, попятился в спальню вместе с выплывавшими из ванной клубами пара. Расстояние между ванной и постелью он преодолел всего за несколько широких шагов, а когда опустил ее, она, приподнявшись на колени, тут же на него навалилась.
Этот толчок не сдвинул его даже на дюйм.
— Жаркая штучка, — сказал он, прижимаясь улыбающимися губами к ее виску. — Ты всегда такая рьяная. — Придерживая стальной рукой ее спину, он запустил другую ей между ног. — Пришло время заняться твоей щелкой.
Лисса застонала, глаза ее плотно сжались из-за разлившегося по всему телу жара. Казалось, такого переизбытка чувств ей просто не выдержать. Когда длинный мозолистый палец Эйдана скользнул в ее промежность, она глубоко вдохнула и впилась ногтями в его предплечья.
Пробормотав что-то на незнакомом языке, он извлек палец, заглушив ее протест поцелуем. Кончиком пальца, смазанного жидкостью из ее лона, он прошелся вокруг ее клитора и стал уверенными движениями растирать его. Уже подготовленная к оргазму тем, что он проделывал с ней под душем, Лисса кончила с громким криком. Эйдан держал ее в объятиях и с нежностью поглаживал до тех пор, пока возбуждение не улеглось и она обессиленно не обмякла.
Когда Эйдан бережно уложил ее поперек кровати, Лисса обнаружила, что думать она не способна вовсе, и хорошо еще, если ей удастся справиться с дыханием. Грудь вздымалась и опадала в бешеном темпе, в такт отчаянно колотившемуся внутри сердцу. Она могла лишь смотреть из-под налившихся свинцом век, как он, раздвинув ее ноги на краю постели, опустился на колени.
— Пожалуйста! — прошептала она, ощутив вновь всколыхнувшееся возбуждение. Его большие ладони легли на ее бедра с внутренней стороны, раздвигая их еще шире. Цвет его кожи, такой темной по сравнению с ее, порождал в ней дрожь. Жар его дыхания, проникавшего сквозь увлажненные завитки волос, заставлял напрячься каждую мышцу. — Господи!
Хриплый крик вожделения вырвался у него, когда он пальцами раздвинул ее половые губы.
— Да ты просто таешь!
Спина Лиссы выгнулась дугой, когда он медленно облизал ее промежность и отстранился, чтобы снова посмотреть на нее. Потом он провел языком по узкому входу в ее тело, слизав жидкость, выделившуюся при недавнем оргазме, а затем просунул язык в щель.
Она застонала, руки ее вцепились в бледно-голубое одеяло. Эйдан забросил ее ноги себе на плечи, чтобы проникнуть еще глубже, и, словно смакуя вкуснейший десерт, стал совершать языком быстрые поступательные движения.
Лисса схватилась руками за собственные груди и принялась сдавливать и крутить затвердевшие до боли соски.
Рыча от удовольствия, Эйдан убрал ее руки и сам стал со знанием дела мять груди, не прекращая при этом вылизывать ее, посасывать и подводить таким образом к очередному оргазму.
— Да! — прошептала она, подмахивая бедрами навстречу его ритмично движущемуся языку. — Я хочу кончить!
Покрутив твердыми губами ее клитор, он всосал его, и кончик языка стал тереться о чувствительнейший нервный узел.
Лисса кончила, тихо вскрикнув и выгнувшись вверх. Он, однако, прекратил свою сладкую пытку не сразу, а лишь вняв ее мольбе. Плоть ее набухла, обретя сверхчувствительность.
Отстранившись, Эйдан с порочной ухмылкой облизал губы.
— Ну вот, теперь ты расслабилась. Это как раз то, что мне нужно, — проурчал он.
У нее не было сил даже пошевелиться, а он поднялся и встал между ее раздвинутых ног. Вид его, держащего свой огромный член в руке и направляющего его в ее щель, был самым эротичным зрелищем, какое ей доводилось когда-либо видеть. Все его движения были столь выверенными, столь сосредоточенными, взор направлен туда, где горячая, гладкая головка его члена вдавливалась в нее.
Из горла ее вырвался нечленораздельный звук, воплощавший безмерное, страстное желание. Огромный член проникал в нее, раздвигая пульсирующие ткани влагалища. Она извивалась, стараясь вобрать его в себя, но все же обеспокоенно выдохнула:
— Предохранение?
— Доверься мне, — отрезал он.
Лисса и хотела было возразить, но обнаружила, что не в состоянии. И хотя ей не было известно об Эйдане решительно ничего, она все равно пребывала в глубочайшей уверенности относительно того, что он ни при каких обстоятельствах не причинит ей вреда и не подвергнет опасности. Его прикосновения, само его присутствие оказывали на нее успокоительное воздействие, как будто она ждала его, ждала его возвращения. Она воспринимала его как утраченную, а теперь восполненную часть своей жизни, хотя понятия не имела, как и когда могла произойти эта утрата.
— Обещай мне, что запомнишь это. — Голос его звучал хрипло, словно продранный наждаком, руки, державшие ее бедра, дрожали. — Запомнишь, каково бывает, когда мы сливаемся воедино. И будешь вспоминать, когда у нас пойдет разговор о том, почему я здесь.
Но она уже помнила. Ощущение того, что они уже делили ложе раньше, было столь сильным, что не могло оказаться простым дежавю.
Господи, какой он большой!
Она застонала. Он качнул бедрами и вошел в нее так, как, она это знала, делал и мог делать лишь он один.
Ощущение было чудесным, просто божественными, когда он склонился над ней, Лисса притянула его ближе, чтобы вобрать его в себя как можно глубже.
— Не спеши. — Он куснул ее за мочку уха, и мгновенный укол боли заставил ее удивленно дернуться. — Я буду бывать в тебе чаще, чем вне тебя. И наяву, и во сне. Но я не хочу причинить тебе вред.
— Ты мне нужен.
Ее ногти впились в его плечи, когда он, пропихнув еще дальше, принялся массировать толстой головкой своего члена ту чувствительную точку внутри, которая так исстрадалась по нему. Лисса взяла его за стройные бедра и потянула на себя, одновременно подавшись вверх, навстречу, так что засадила в себя его член до основания. Его тяжелые яйца шлепнули по стыку ее ягодиц.
— Лисса, — хрипло выдохнул он, содрогнувшись, и посмотрел на нее темными бездонными глазами. Все в нем дышало ошеломляющей страстью. — Господи… Это… наяву даже лучше!
Она понятия не имела, о чем он говорит, но это не имело значения. Значение имел только Эйдан, который, сцепившись с ней пальцами, завел ее руки ей за голову и с разрывающей сердце нежностью стал целовать.
— Лисса.
Звучание ее имени, произнесенного с этим дивным ирландским акцентом, было исполнено такого томления, что у нее выступили слезы.
— Пожалуйста! — взмолилась она, самозабвенно целуя его в ответ.
Тело ее было в огне, влагалище спазматически сжималось вокруг его пульсирующего члена, а откуда-то из подсознания всплывали воспоминания об их прошлых соитиях. Вот он имеет ее сзади, прижимаясь грудью к ее спине, а вот она, сидя сверху, насаживает себя на его член, подгоняя к безумному оргазму.
— Пожалуйста! — выдохнула она снова, отчаянно потершись сосками о его волосатую грудь.
— Тссс, — прозвучало в ответ, и она точно знала, что уже слышала то же самое при схожих обстоятельствах.
Эйдан начал двигаться, подаваясь то вперед, то назад, медленно и размеренно, что ничуть не умаляло пышущей страсти.
Зацепившись лодыжками за его задницу, Лисса всячески старалась побудить его трахать ее еще сильнее и быстрее, однако он слишком хорошо владел собой. Когда она облизала его пульсирующий кадык, Эйдан издал громкий стон, но с ритма не сбился. Его бедра совершали размеренные движения вперед и назад. Под икрами она чувствовала, как сжимаются и расслабляются при этих движениях мышцы его упругого зада.
Прижавшись губами к ее уху, Эйдан прошептал:
— Ты хороша, жаркая штучка. Тугая, как кулачок. Но мокренькая. Взмокшая изнутри. Твоя щелка создана для меня. — (Она задрожала.) — Потом, — чувственно и властно произнес он, — ты встанешь на четвереньки, и я буду трахать тебя так часами. Глубоко засаживать в эту сладкую щелку.
Ее влагалище подрагивало вокруг его члена на грани нового оргазма. Он знал ее так хорошо, словно был давним любовником, привыкшим заботиться о ее наслаждении.
Отпустив ее руки, Эйдан оперся локтями о матрас и сжал ладонями ее груди.
— Я собираюсь сосать твои соски, пока ты не кончишь. И доведу тебя до того, что ты охрипнешь, выкрикивая мое имя.
Спина Лиссы выгнулась, все ее тело напряглось в ожидании.
— Да… хочу.
Выпрямившись, Эйдан подвел руки под ее ноги и приподнял ее бедра, что позволяло ему входить еще глубже. Его тяжелые яйца ритмично похлопывали ее по заду, и звук этот был столь эротичен, что заставлял ее сжиматься вокруг него еще туже.
Она смотрела на него из-под отяжелевших век, вбирая в себя стиснутые челюсти и упавшую на лоб черную прядь. Его брюшной пресс напрягался и расслаблялся, золотистая кожа поблескивала от пота.
— Ты прекрасна! — прохрипел он и выдал этим, с каким трудом ему удается сдерживать себя.
Его похвала оказалась той последней малостью, которой ей не хватало до нового оргазма. Лисса охнула, отчаянно глотая воздух, все ее тело напряглось. Эйдан, зарычав, принялся засаживать в ее содрогающееся в спазмах тело с еще большей силой, так что их тела хлопались при соприкосновении, доведя дело до того, что он уже и сам чуть не лишился дыхания. Она чувствовала, как его член становится еще больше и твердеет еще сильнее. И наконец Эйдан проревел:
— Лисса…
Он загнал в нее член, насколько смог, и его семя изверглось в самые ее глубины. Он кончил, но при этом не издал ни звука. Тело его содрогалось, челюсти были сжаты, синие глаза прожигали ее насквозь. Она ощущала все: подергивание его члена, излияние густого жаркого семени и отдававшееся глубоко в ней биение его сердца. Ее глаза увлажнились, зрение затуманилось. Опустошив себя в нее, Эйдан со свистом втянул между зубов воздух. Охнув, он завалился на нее, обхватил ладонями ее лицо и, утерев большими пальцами слезы, покрыл щеки поцелуями. Его восхитительный голос нашептывал какие-то неведомые слова, из которых понятно было лишь ее имя. Повторявшееся снова, снова и снова.
Потом он приподнял ее, так что ее голова оказалась под его подбородком, и перекатился. Они лежали вплотную, их расслабленные тела так и оставались соединенными.
— Не могу поверить, — прошептал Эйдан, пылко прижимаясь губами к ее мокрой макушке, — что я здесь, с тобой, в тебе — наяву.
— Может быть, это сон, — пробормотала Лисса, подумав, что, возможно, она просто умерла и угодила на небеса.
— Исключено, — решительно заявил он, обняв ее еще крепче. — Поверь мне, ни один сон не может быть так прекрасен.
