Глава 13
Окна
Я легла почти в половине второго. В моем сознании проносились обрывочные, но яркие картины воспоминаний о последних нескольких днях. Я размышляла о главном – признании Райана в любви ко мне и моем признании в любви к нему. Я испытывала огромное облегчение оттого, что наши чувства взаимны и что теперь я могу не скрывать свою любовь.
Я осознала, что поддерживать с ним здоровые отношения – дело нелегкое, но так ли уж они отличались от отношений с любым другим мужчиной? Не важно, кем я увлеклась, – чтобы сохранить любовь, понадобится терпение и понимание. Насколько я знала, Райан обладал этими качествами.
Придется привыкать к его миру, миру публичной славы. Но после сегодняшнего я буквально горела желанием начать этот новый этап своей жизни. Я без труда представляла себя рядом с ним, поддерживающей его в разных перипетиях. Кроме того, я не хотела повторять прошлых ошибок – в особенности той, когда ради мужчины отказываешься от себя самой.
Я прикидывала, от чего мне, возможно, предстоит отказаться. Придется ли мне продать паб? Может быть, я смогу его оставить и нанять человека для управления, дабы сохранить имя Митчелл в неприкосновенности.
А может быть, Райан захочет жить в Калифорнии, как Кэл и Келли. Он сказал, что крыша моего дома стала его любимейшим местом на свете, но будет ли она таковой всегда? Захочу ли и я навеки остаться в той же квартире?
Когда я была помолвлена с Томасом, мы думали поселиться здесь же, над баром. Таков был план, учитывая, что Томасу было особо нечего предложить. Но я всегда надеялась на большее – быть может, симпатичный деревенский дом на уединенном участке с деревьями, такими мощными, что выдержат детский домик. Место, где свободно смогут бегать и играть с собакой мои дети. Где я разобью сад и посажу цветы.
А как же мои товарищи? Неужели мне придется распрощаться с друзьями, с которыми я провела почти всю свою жизнь? Родители мои умерли, других родственников у меня не было. С Сипортом меня связывало одно лишь название: «дом». Это была моя безопасная гавань в ненадежном мире.
Появление Райана породило массу тем для размышления. Мне хотелось иметь мужа, и Райан подходил идеально. Он был отличным парнем, сильным и мужественным, но в то же время любящим и нежным. Он не был эгоистичным, как Тим, и не противился любви, как Дин, а главное – ему, похоже, было более чем достаточно одной женщины.
Мне нравилось и то, как он берет ситуацию под контроль. Его беседа с полицией меня буквально разволновала. Он был не из тех, кто остается на вторых ролях. Сильный, умеющий владеть собой, он не однажды доказывал, что хочет заботиться обо мне. Его поступки казались естественными, как дыхание.
Чем больше я об этом думала, тем яснее осознавала, что, по какому бы пути ни направила меня жизнь, оно того стоит, пока со мной Райан.
Я уютно устроилась под одеялом и невольно улыбнулась, когда в голове прозвучал его голос: «Я влюбляюсь в тебя». И с этой мыслью я провалилась в сон.
Аварийная сигнализация напугала меня до полусмерти. Опомнившись, я подбежала к двери спальни и заперла ее. На часах было около пяти утра. Прошло не более полминуты, и мне на сотовый позвонил сотрудник охранной компании.
– Здравствуйте, это Тарин Митчелл, – выдохнула я в трубку.
– Миз Митчелл, это Джефф из охранного агентства «Щит». У нас сведения о проникновении в ваш дом. Вы сейчас дома?
– Да, – сказала я заполошно.
– Вы в безопасности?
– Да, я заперлась в спальне.
Сердце у меня гулко билось под вой сирены.
– Датчики указывают на окно первого этажа. Мы предупредили местные власти. Послан наряд полиции, расчетное время прибытия – четыре минуты. До приезда властей я останусь на связи. Вам нужна медицинская помощь?
– Нет, я в порядке. Напугана, но в порядке.
Одеваясь, я дрожала от страха.
– Миз Митчелл, прибыла полиция. Они не могут попасть в дом.
Я отперла дверь спальни и выползла в коридор. Слышно было, как полицейские барабанят в дверь.
– Я спускаюсь, чтобы их впустить, – сообщила я дежурному.
Едва я отворила, полицейские быстро вывели меня из дома, чтобы обыскать помещение и найти злоумышленника. Когда меня усадили в патрульную машину, я дрожала как осиновый лист.
По Четвертой улице уже мчалась вторая патрульная машина, мельтешившая красными и синими огнями. Наверное, ко мне устремились все дежурные копы Сипорта. Мне показалось, прошла целая вечность, и вот к автомобилю, где я сидела, подошел офицер. Я узнала его: это был тот самый полицейский, который приходил в паб, когда там был Райан с гостями.
– Мисс, меня зовут офицер Карлтон, – представился он.
– Да, офицер. Вы здесь уже бывали.
– Да, мэм. Мы обыскали помещение и никого не нашли. Оказывается, кто-то бросил булыжник в переднее окно. Других признаков взлома нет.
Я только кивнула. Я замерзла и была напугана до смерти.
– Вам есть с кем связаться, чтобы помогли? Придется заколотить окно. Но мы сначала сфотографируем место происшествия, а вы должны написать заявление.
Я все еще сжимала мобильник.
– Пит? – начала я нетвердым голосом.
Пит с Тэмми приехали примерно через полчаса.
– Тэмми!
Я с облегчением обняла ее.
– Тарин, ты в порядке? Что случилось?
Я повторила свой рассказ. По столу и кабинке разлетелись осколки стекла. Кроме того, от удара пострадала неоновая буква с вывески.
– За все годы это первый случай хулиганства. Не понимаю.
Я покачала головой, пытаясь представить, зачем кому-то понадобилось запустить камень в мое окно. На миг я подумала, что это мог сделать какой-то одержимый фанат.
Мы с Тэмми держали фанерный лист, а Пит заколачивал окно. Занимался рассвет. Через час с небольшим я смогу вызвать подрядчика, чтобы вставил стекло. Кроме того, надо было связаться со страховой компанией. За что мне такая напасть? Надеюсь, что, кто бы ни бросил этот камень, он получит по заслугам.
Когда Пит ушел на работу, Тэмми осталась со мной. Мне было ужасно неловко, что я разбудила его так рано. Он спал всего часа четыре.
– Зачем было это делать? – спросила я, высыпая осколки стекла в пластиковый контейнер для мусора.
– Не знаю. Это какое-то бессмысленное ребячество, – пробормотала Тэмми.
– Думаешь, метили в меня?
– Надеюсь, нет. Как считаешь, это был фанат или кто-то в этом роде?
Очевидно, не мне одной пришла в голову эта мысль. Я кивнула.
Фанаты Райана отличались бесноватостью. Я считала, что кто-то из них вполне был способен и на такое. В конце концов, в первую нашу встречу одна из его почитательниц не восхитилась им, а принялась оскорблять.
– Ну, по крайней мере я знаю, что сигнализация работает. Примчались буквально в считаные секунды.
Закончив уборку, я собралась отвезти Тэмми домой. Не успели мы отойти от паба, как на нас налетели папарацци, щелкавшие затворами фотоаппаратов. Их было восемь или девять, и они знали, как меня зовут.
Спеша к машине, я сосредоточилась на ключах в руке и трещинах на асфальте. Меня, как и предупреждал Райан, начали забрасывать вопросами.
– Как поживает Райан? Вы его девушка? Тарин, налево, посмотрите налево. По какому случаю была вечеринка? Что случилось с вашим окном? Вы встречаетесь с Райаном Кристенсеном? Тарин, посмотрите сюда. Вы красивая. Понятно, почему вы ему нравитесь.
Я отперла двери машины, и мы с Тэмми поскорее запрыгнули внутрь. Когда я задним ходом выезжала со стоянки, фотографы продолжали снимать.
– О господи, Тарин. Меня всю колотит, блин, – выдавила Тэмми, пока мы ехали по Малберри-стрит.
И действительно, руки у нее тряслись.
Я тоже разволновалась, но не так сильно, как можно было ожидать. Вероятно, я мысленно подготовилась к этому, и потому происходившее не подействовало на меня так, как я воображала. В голове промелькнула мысль, что Райан может гордиться тем, как я обошлась с папарацци.
Высадив Тэмми возле ее дома, я вернулась на стоянку в квартале от паба. Папарацци в основном разошлись, но трое все еще слонялись у моей двери. Я не улыбнулась им и никак не отреагировала на их присутствие, они были пиявками-кровопийцами.
Я заперлась в доме и стала ждать оценщика страхового убытка. Хотелось позвонить Райану, но я сдержалась. Это не имело значения – он сам позвонил. Коль скоро он был на съемках, я не стала рассказывать про окно. Ему надо было сосредоточиться, а я ни в коем случае не хотела нагружать его дополнительно. Я решила выговориться, когда он вернется в гостиницу.
Покер мы отменили. Всем, похоже, хотелось остаться дома, хотя Тэмми и Мэри предложили приехать и побыть со мной. Поблагодарив их, я отказалась и прекрасно скоротала вечер с гитарой.
– Вы еще играете? – спросил Райан, когда позвонил в восемь.
Я удивилась его хорошему настроению, притом что он провел на съемочной площадке почти тринадцать часов.
– Нет, не играем. Все решили остаться дома.
– Все еще не оправились? – хмыкнул он.
– Ну, что-то в этом роде. Не хотела говорить тебе раньше, пока ты работал, но в пять утра кто-то бросил камень в окно.
– Что? – рявкнул Райан. – Какое окно – наверху или внизу?
– Внизу. Среднее, с логотипом Митчеллов. Стекло разлетелось вдребезги.
– Тебе не досталось?
В голосе его звучала тревога.
– Нет, все в порядке. Когда сработала сигнализация, я чуть не умерла от страха, но охранная компания сразу вызвала полицию. Так что меня навестили копы… опять. – Я вздохнула. – Явился тот же полицейский, что приходил накануне.
– Надо было мне остаться, – сказал Райан.
– Да ничего. Я позвонила Питу, и они с Тэмми сразу приехали. Пит заколотил окно фанерой, а Тэмми помогла подмести пол. – Я потерла глаза и зевнула. – Я созвонилась со страховой компанией и стекольщиком. Стекло заменят в среду.
– Тар, извини, – прошептал он.
– Перестань, тебе не за что извиняться, – быстро ответила я.
– Будь я там, мог бы и сам заколотить, – важно произнес он.
Как ни хотелось мне поверить в искренность его слов, я не могла представить себе, чтобы он в шесть утра заколачивал разбитое окно. Вот повезло бы папарацци. Но я знала, что ему хотелось как лучше.
– Мне все равно пришлось бы позвонить Питу, поскольку у меня нет фанеры. А он как раз занимается ремонтом, и у него есть материалы.
– Надо будет позвонить ему и поблагодарить. Хороший он человек и верный друг.
Я обрадовалась этим словам. Было приятно, что он тоже считает Пита своим другом.
– Ты заплатила ему за фанеру? – спросил Райан.
– Нет. Вот черт. Я даже не догадалась предложить. Теперь мне неудобно. Когда все это случилось, было очень рано, и я не подумала. Но теперь сделаю.
– Не надо. Я сам этим займусь. Завтра свяжусь с ним.
– Зачем? Ведь это мое окно разбили.
– Тарин, позволь мне это сделать. Я малость рассердился, что ты не позвонила мне раньше.
Я вздохнула:
– Не стала, потому что тебе нельзя отвлекаться. К тому же я решила, что у тебя хватает забот с Сюзанной. Когда ты звонил раньше, по твоему голосу было ясно, что тебе от нее достается.
– Так и есть, – хохотнул он. – К счастью, когда включаются камеры, она ведет себя профессионально.
– Ты говорил с ней о вчерашнем?
– Нет, – признался Райан. – Тар, мне не хотелось начинать все сначала. Думаю, ты понимаешь.
– Угу, вполне. Не стоит трепать себе нервы.
– Согласен. К тому же ты знаешь, как я к тебе отношусь, – прошептал он.
Я улыбнулась:
– Наверное, знаю.
– Кстати об этом… чем занимаешься?
– Просто сижу и играю на гитаре. – Я взяла пару аккордов.
– Компания нужна?
– Подбросить до черного входа? – пошутила я.
Он даже не попрощался. Я услышала слабый щелчок, когда он отключился.
Я ждала его у задней двери. Отель «Лексингтон» находился всего в трех кварталах от меня. Увидев, как Райан наконец вывернул из-за угла, я улыбнулась.
– Уф, – выдохнул он, чуть запыхавшись от быстрой ходьбы. – Пришлось отправиться кружным путем, папарацци разбили лагерь у входа.
– И что же это за путь?
– Я незаметно вышел из двери у бассейна и прошел квартал по дощатому настилу. Сказал сотруднику, что хочу побегать, и он дал мне от этой двери ключ. – Ухмыльнувшись, он повертел им. – Это стоило мне постера с автографом.
Я рассмеялась:
– Интересно, почему это заняло столько времени.
– Обними меня, я весь вспотел, – пошутил Райан, обвивая меня руками.
Потом он бросил пиджак на спинку стула и взял у меня гитару.
– Ну и что же ты играешь?
– Ничего особенного.
Он начал наигрывать блюз.
– Мне не хватает моей гитары. Жаль, ее со мной нет, мне пришлось отослать ее маме с папой после пресс-тура. Я вечно боялся, что ее повредят или украдут.
– Почему бы тебе не попросить родителей прислать ее сюда?
– Я думал об этом, но пусть она остается с прочими моими вещами. Все мое имущество хранится в коробках в подвале.
– Помню, ты говорил, что у тебя была квартира в Лос-Анджелесе. Так у тебя ее больше нет?
– Нет. Перед началом съемок первого «Побережья» я упаковал все свои вещи. Я подумал, что в течение семи-восьми месяцев, пока длятся съемки «Побережья», а затем сразу и «Искупления», я буду кочевать с места на место… Какой был смысл оставлять все там? Кроме того, я больше не хочу жить в Калифорнии. Я планировал вернуться на Восточное побережье. Я ведь рассказывал, да?
Мне было приятно слышать, что он хочет вернуться на этот край Штатов.
– Да, рассказывал, – кивнула я.
– Послушай, а нет ли поблизости музыкального магазина? Один помреж говорил, что видел неподалеку вывеску.
– Был такой, но его закрыли. Правда, есть другой – большой, в получасе езды отсюда. А что? Хочешь заглянуть?
– Я подумывал о новой гитаре, – небрежно отозвался Райан. – На днях, если вообще получится. – Он усмехнулся. – Или могу просто украсть у тебя. – Он энергично ударил по струнам. – Отлично звучит.
– У меня идея получше: оставь ее здесь и пользуйся, когда захочешь. Звучит не хуже? – отшутилась я.
Он наморщил нос.
– Ну а кто такой помреж?
– Да это же сокращение от «помощник режиссера», – ответил он, словно я должна была знать, что это за ремесло.
– А чем они занимаются?
– Всем подряд, – пожал плечами Райан.
– Ну, теперь все абсолютно ясно, – заметила я саркастически.
– Они работают на эй-ди, – осклабился он, сознательно мороча мне голову.
– А, вон что! Они должны энбисить биээф на эйчбио с лолами?
– Точно! – расхохотался Райан.
– Понятно. Это дело темное.
– Ладно, – сдался Райан. – Вы готовы к следующему уроку, миз Митчелл?
На время он оставил гитару в покое.
– Эй-ди – первый помощник режиссера. Он отвечает, например, за график съемок – расписание рабочего дня. Еще он ежедневно отслеживает сделанное, чтобы мы не выбивались из общего календарного плана. Некоторые из первых помощников обеспечивают прибытие киногруппы на место натурных съемок – такого рода вещи. А вторые помрежи действительно заняты всем подряд. Одни возятся со съемочной группой, другие занимаются площадкой, работают с документами или велят мне вылезать из трейлера. Не знаю даже, сколько их у нас, вторых и первых – уйма.
– Так когда же экзамен? – шутливо спросила я. – Хорошо бы меня предупредили заранее, чтобы я подготовилась.
– Скоро, очень скоро, – нараспев отозвался Райан, перебирая струны. – Но я еще не решил, будет ли он устным или письменным.
Чем дольше он бренчал, тем сильнее мне хотелось пойти на все, что он предложит. Мне нравилась гримаска, с которой он играл, нравилось, как он щурил глаза и шевелил губами в такт.
Я скользнула взглядом по шейной мышце, аппетитно соединенной с ключицей. Остальное скрывалось под серой футболкой. Когда он облизнул губы, я чуть не спятила.
– Вот, пожалуйста, – произнес он, вручая мне гитару. – Твоя очередь.
Я была настолько погружена в мысли, что несколько мгновений сидела кулем.
– Что такое? – удивился Райан.
Надо было взять инструмент, но руки не слушались.
– Бери же… сыграй, – ласково упрашивал он.
Придя в себя, я заиграла свою любимую песню, но несколько раз ошиблась. Я начала заново, и тогда уже все получилось.
Райан взял гитару за гриф и отнес на подставку. Похоже, я угробила песню.
– Извини, – сконфузилась я. – Так плохо?
Покачав головой, он за руки поднял меня с дивана. Потом, не говоря ни слова, подхватил на руки и, поцеловав, понес по коридору.
* * *
В моей спальне было еще темно, когда в телефоне Райана зазвонил будильник. Я с трудом продрала глаза и взглянула на часы – половина шестого.
Райан со стоном уселся на край кровати и поднял с пола одежду.
Я пробежалась пальцами по его спине, чтобы знал: я проснулась.
– Доброе утро, любимая, – тихо произнес он и, наклонившись ко мне, нежно поцеловал в губы, отводя волосы с моей щеки.
Я провела ладонью по его мускулистой груди.
– Мне пора идти, – нахмурился он.
– Знаю, – печально прошептала я.
Я выключила сигнализацию и оглядела переулок. Узкий проезд был освещен фонарями. Казалось, что весь город, и даже птицы, спит.
– Там никого нет. Берег чист.
– Хорошо. Я позвоню.
Он обнял и поцеловал меня на прощание.
Я снова залезла в постель, прижимая к груди подушку и наслаждаясь едва уловимым ароматом одеколона, впитавшегося в наволочку.
* * *
– Ты свистишь, – сказала Мэри, наполнив пивом кувшин.
– Извини, больше не буду, – откликнулась я, испугавшись своей разнузданности. – С вас два доллара, сэр. – Я улыбнулась пожилому джентльмену, которого только что обслужила.
Мэри уставилась на меня:
– Свистишь? Отличное настроение? Он был у тебя ночью?
– Возможно, – не смогла скрыть я улыбку.
– Неудивительно, что ты отшила меня, когда я захотела приехать. – Она толкнула меня в плечо.
– Это вышло случайно, поверь.
– Когда позвонит, спроси, что он сделал с паутиной, росшей у тебя между ног. Нам надо наплести побольше шапок для бедных, – сухо сказала Мэри. – Или он уже позвонил?
Я ухмыльнулась, но не сказала, что разговаривала с ним в обеденный перерыв и после тоже, в середине дня.
Мэри схватила меня за локоть и отчеканила:
– Если загубишь этот роман, я лично тебя прикончу.
– Поверь мне, я стараюсь этого не сделать, – сказала я и занялась грязными стаканами.
– Так вы увидитесь? Если народу будет мало, я смогу тебя подменить.
Хотелось бы мне поймать ее на слове, но у Райана были другие дела.
– Ночью он вылетает в Нью-Йорк. Завтра у него интервью и деловой обед на Манхэттене.
Мэри вопросительно посмотрела на меня.
– Встречи с прессой по поводу его последнего фильма, – объяснила я.
В голове у нее будто вспыхнула лампочка:
– А-а, «Искупление»?
Я усмехнулась: нелепо, что ей так много известно о жизни моего бойфренда.
Райан, конечно, вечером позвонил.
– Так ты уже собрался? – спросила я.
– Почти. Сейчас собираюсь. Неохота мне на Манхэттен, но хоть отсюда недалеко. Ты нашла мой график?
Я улыбнулась. Райан столь усердно заботился обо мне, что хотел держать меня в курсе его перемещений, и уже во второй раз спрашивал, есть ли у меня этот график.
– Да, я прикрепила его к холодильнику. Желаю миновать аэропорт незаметно.
– Так и задумано.
Я взяла бумагу перечитать. В среду утром ему предстояло выступить в телешоу, в семь утра. В час – фотосессия, а последним пунктом значился деловой обед с его менеджером и каким-то продюсером.
В четверг утром Райан должен был вернуться в Род-Айленд.
– В расписании сказано, что ты должен вернуться на площадку в четверг. Господи, тебе хоть в туалет разрешают сходить? – простонала я.
Мне было не понять, как он выдерживает такой ритм.
Райан рассмеялся:
– Нет. Приходится терпеть.
– Из графика следует, что ты можешь побывать в туалете в субботу около восьми вечера.
– Придется пересмотреть. Надеюсь, у меня появятся другие планы, – заявил Райан, как будто мы проводили деловое совещание. – Интервью в среду будет в такую рань! – простонал он. – Это меня доконает.
– Ты знаешь, о чем тебя спросят, или это будет полной неожиданностью? – выпытывала я, представляя, как трудно бывает отвечать экспромтом и каких нервов стоит выразиться связно.
– Иногда мне в общих чертах рассказывают, но чаще бывает непрописанный треп. Все интервью очень похожи. Расскажите нам о фильме, о чем он, как вы понимаете образ… Обычная рутина.
– Ну да, пока не начнут задавать неудобные личные вопросы, – прикололась я. – Я заметила, что, когда тебе не нравится вопрос, ты начинаешь тереть лоб.
– Что я делаю?
– Трешь лоб. Когда ты чем-то смущен или озадачен – трешь лоб. Наверное, ты даже не замечаешь. – Я дразнилась, и мне было никак не остановиться. – Итак, скажи нам, Райан… – заговорила я на манер ведущей ток-шоу. – Всем зрительницам интересно знать, какое на вас сейчас белье. Или… всем не менее интересно, встречаетесь ли вы с кем-то. Ты ерзаешь на стуле, а потом трешь лоб. Это язык жестов.
– Что-что? – со смехом спросил он.
– Язык твоего тела, понимаешь? Например, когда играешь в покер. Бессознательное действие или жест, по которому все догадываются, что ты блефуешь.
– О-о, язык тела. Да, я знаю, что это такое. Отлично, теперь я всерьез постараюсь следить за собой на публике. Не только заморачиваться по поводу глупых вопросов и лепета в ответ, но и не трогать лицо – иначе выдашь свои секреты.
– Прости, я не хотела все усложнять.
Трудно было просить и одновременно сдерживать смех.
– Очевидно, мне нужны какие-то новые жесты?
– Почему бы тебе не тереть бровь средним пальцем, если вопрос не нравится? Рейтинг взлетит.
Он так смеялся, что не сразу ответил.
– Вижу, мои идеи тебе по душе! – хохотала я вместе с ним.
– Да. Но я припоминаю, что однажды ты мне такое показала.
– Ну, тогда выбери другой. Но дай мне знать, чтобы я отслеживала.
– Дай подумать. Мелких движений, которых никто не заметит, полно. Мне это нравится. Клево. Ладно, дай сообразить… О, придумал. Я почешу подбородок, если захочу послать к черту. Годится?
Я рассмеялась:
– Нормально! Никто не заметит. А что будет означать одновременное потирание лба и почесывание подбородка?
– Не умничай, – парировал он. – А если спросят, есть ли у меня возлюбленная, я, разумеется, должен буду отрицать, чтобы сохранить в тайне личную жизнь, но могу потрогать нос, и ты поймешь, что я вру. Устраивает?
Когда он произнес слово «возлюбленная», сердце у меня на миг замерло.
– Так у тебя есть возлюбленная? Я ее знаю? – глумилась я.
– Сейчас дам отбой, – пригрозил он.
– Нет, я правда хочу знать. Она крутая?
– Нет, не крутая. – Он немного помолчал, а потом произнес другим тоном: – Я бы сказал, она, скорее… не просто крутая, а неотразимо хороша и невероятно сексуальна. И я совсем потерял голову, поэтому следите за своим языком.
– Ух ты, – выдохнула я, залившись краской. – Хорошо, что я ее не знаю, а то начала бы бешено ревновать.
– Что ж, если желаете ее увидеть, посмотрите в зеркало, а я подожду.
Я не знала, что сказать, поскольку была сражена наповал и хватала воздух, как рыба на суше.
– Что, миз Митчелл, потеряли дар речи? – подначивал он.
– Да. Совершенно.
– Хорошо. Пока ты повергнута в молчание, я, пожалуй, пойду. Хочу перед полетом поспать часа два.
– Ладно, не скучай и осторожней там, в Нью-Йорке.
– Постараюсь. Если я правильно понял, в воскресенье и понедельник у меня выходные. – Райан зевнул. – Я чертовски устал и сразу же засну, хотя со мной не будет моей любимой подушки. Но в выходные я это дело исправлю! Позвоню из Нью-Йорка, как только выпадет свободная минутка, ладно? Спокойной ночи, любимая. Приятных снов.
* * *
В окно только начали пробиваться солнечные лучи, когда зазвонил будильник. Щурясь на свет, я разглядела большие красные цифры 6.55. Часть меня намеревалась нажать кнопку отсрочки звонка и подремать еще минут десять, однако другая часть отчаянно хотела увидеть Райана.
Я испытывала потребность влиться в его звездную жизнь. Мне хотелось знать, чем он занимается, когда не ходит босиком по моей квартире. Если я вознамерилась искренне и безоговорочно любить его, то должна была постичь и одинаково принять все грани его личности.
Удобно устроившись на диване, я быстро прошлась по каналам, пока не нашла нужный, с утренним шоу. Пришлось, скрепя сердце, вытерпеть несколько минут рекламы.
Я устала, но оставалось только догадываться, что Райан вымотался не меньше, если не больше. Я могла позволить себе роскошь проснуться только сейчас и нежиться в пижаме. Он же, без сомнения, встал на час раньше и, вероятно, сидел в парикмахерском кресле, а бригада стилистов хлопотала над его гардеробом и волосами, по ходу припудривая ему лицо, чтобы не блестело.
«Ах, бедолага, – улыбалась я, – сейчас ты небось уже изъерзался».
Разумеется, его выпустили только на последние десять минут шоу. Предыдущие сорок минут зрителей дразнили фотографиями, видеоклипами и многочисленными заставками «далее в нашем шоу»…
Направляясь к креслу на сцене, Райан улыбался и приветственно махал аудитории. Он был немыслимо красив – элегантно небритый, в темном твидовом пиджаке поверх темно-серой рубашки навыпуск. В ответ на вопли женской половины аудитории он состроил гримасу. Когда Райан садился, несколько женщин крикнули: «Я тебя люблю» – и он, как по команде, потер лоб.
Ведущий сразу начал сыпать стандартными вопросами о последнем фильме, и я засмеялась, когда он попросил Райана рассказать, о чем кино. Тот, улыбнувшись, покачал головой, и я отчетливо уловила все его мысли на этот счет. Райан был прав – все эти ток-шоу совершенно одинаковы.
После первой рекламной паузы ведущий подобрался к вопросу на миллион долларов – имеется ли у любимца публики зазноба. Я соскочила с дивана и встала прямо перед телевизором, сгорая от желания узнать, как он ответит.
На миг Райан опустил глаза, потом усмехнулся, посмотрел в камеру, покачал головой и бесстрастно ответил: «Нет, никого. Мне и словом некогда перемолвиться».
А потом он сделал то самое. С нахальной улыбкой Райан поднял правую руку и провел пальцами по носу сверху вниз, затем потер и почесал подбородок.
Я разразилась истерическим смехом.
Было еще раннее утро, когда он позвонил. Он только что завершил интервью, и у него оставалось свободное время, после чего ему предстояло ехать на фотосессию в другую студию.
– Что ты сейчас делаешь? – спросила я, блаженствуя в постели.
– Иду по тротуару, а меня фотографируют и снимают на видео, – простонал он. – Поразительная новость – я могу идти по прямой. Черт… – выдохнул он.
– Что такое? – обмерла я.
– Да бумаги уронил. Отлично, они снимают, как я подбираю с тротуара всякую дрянь… Угу, привет, всего на день.
Мне было слышно, как ему задают вопросы, а он торопливо отвечает. Люди снова и снова просили у него автограф и звали сфотографироваться с ними.
– Вы ждете с половины второго ночи? Да вы с ума сошли! – говорил он какой-то фанатке. – Тар, подожди секунду.
– Райан, Райан, можно с вами сняться? Райан, идите сюда!
Создавалось впечатление, что толпа берет его в кольцо.
Было слышно, как охрана велит толпе осадить назад и освободить место для мистера Кристенсена.
– Нет, у вас уже есть один, – произнес мужской голос.
– Зачем вы хотите, чтобы я здесь расписался? Вещь испортится, – внушал Райан какой-то поклоннице.
Я различила девичьи мольбы.
– Хорош, у вас уже есть два автографа, – повторил незнакомый мужской голос.
Наконец я услышала, как хлопнула дверь машины и Райан облегченно вздохнул.
– Марла, дай мне, пожалуйста, газировки. Спасибо… Порядок, теперь я снова могу говорить. Извини. Это немыслимо, – пробормотал он. – Ты еще на связи?
– Угу, на связи.
– Девчонка просила меня подписать ее скрипку! Надо было отказать.
Я услышала, как к Райану издалека обратилась какая-то женщина.
– Послушай, не моя проблема, если скрипка не ее. И коли теперь она испорчена, я ни при чем. Почему я не могу расписаться на чем-то еще, кроме фото и книги?
Я не поняла ответа.
– Представляешь, что скажет Дэвид, если ему выставят за скрипку счет? «Ваш клиент испортил моего „страдивари“».
Я попыталась встрять.
– Эй, ты купил подарок маме на день рождения? – спросила я, вспомнив обстоятельства, которые привели к нашей первой встрече.
– Нет. Черт… спасибо, что напомнила. Я совсем забыл.
– Ну так пока ты в Нью-Йорке, можешь найти что-то интересное. Или купишь здесь, когда вернешься.
– Не имеет значения. Что бы ей подарить?
– Любую вещь, которую мужчина терпеть не может выбирать, – пошутила я. – Не знаю… украшения, духи, новую сумку? Что она любит?
– Украшения, – ответил Райан. – Никогда не покупаю маме духов. У меня на них аллергия. Займусь сейчас же, пока не забыл. У меня в семь деловой обед. Позвоню сразу после.
– Хорошо. Не скучай.
Я нехотя отключилась.
Позднее, уже вечером, Мэри переключала каналы, пока не нашла новости из мира шоу-бизнеса. На первой минуте мое внимание привлекло мелькнувшее лицо Райана, когда шел анонс основных сюжетов выпуска.
Когда о нем заговорили, я прибавила громкость.
Эксклюзивный выпуск: Райан прилетел в Нью-Йорк. Сексапильную молодую звезду заметили сегодня выходящим с шоу «Доброе утро, Америка» на Манхэттене. Занятый актер занимался несколькими делами сразу – разговаривал по телефону и раздавал автографы фанам. Когда его спросили, как долго он пробудет на Манхэттене, обворожительный актер ответил, что всего один день. Райан прибыл в наш город продвигать свой последний фильм «Искупление», который должен выйти на экраны в апреле.
Сегодня же, но позднее, его заметили входящим в салон ювелирных изделий на модной Парк-авеню, где он, по нашим сведениям, приобрел подарки. Берегитесь, дамы! Нельзя отрицать его экранного обаяния и связей с ведущими актрисами. Ходили слухи о его романе с Сюзанной Страсс, которая вновь снимается с Райаном в главной роли в сиквеле «Побережья». Осведомленные источники сообщают, что они поддерживают дружеские отношения между съемками. Может быть, за кадром они становятся такими же пылкими, как в кино? Мы будем держать вас в курсе развития этой истории.
Вот он – мелькает в моем телевизоре. Я заметила около Райана, раздававшего автографы, высокую худощавую женщину с короткими черными волосами. Потом я увидела, как он подписывает скрипку. Я решила, что эта особа и есть Марла. Она села в его седан.
Мир жаждал мельчайших подробностей его жизни. Райана засняли, когда он разговаривал со мной по телефону. Я широко ухмыльнулась. О, до чего же мне нравился мой маленький секрет!
– Чему улыбаешься? – нарушила мои грезы Мэри.
– Когда это снимали, он говорил со мной.
Я кивнула на телевизор.
Оставалось дивиться, как слухи и выпуски новостей приукрасили откровенную ложь о нем и актрисах, занятых наряду с ним в ведущих ролях. Неудивительно, что Райану приходилось быть начеку. Любой промах становился пищей для прессы и распространялся подобно лесному пожару. Миллионы людей верили в этот обман.
У меня были свои причины для колебаний, но теперь мне еще раз напомнили, почему сомневался и он – неизменная живая мишень.
