Глава 34
Из сна его вырвал неистовый лай. Олег вскинулся, глянул на часы: четверть четвертого, для посетителей рановато. Но в офисе уже загорался люминесцентный свет и слышались уверенные шаги нескольких пар ног.
Первым появился здоровенный детина. Он шел прямо на Гринева. Олег встал с диванчика, сделал шаг навстречу, детина выбросил вперед ладонь, намереваясь толкнуть его обратно, Олег легко захватил кисть руки, крутанул, ушел в сторону, и более чем стокилограммовое тело, описав в пространстве немыслимый пируэт, с придыхом ухнуло на пол. Ко второму Олег подскочил в одно мгновение, ткнул в подбородок, и тот осел на пол, будто пустой мешок.
— Умерь обороты, Медведь! — услышал он повелительный голос.
Еще двое охранников стояли наставив на Гринева стволы «глоков». Никита Николаевич Борзов присел на стол, резко наклонился, подхватил заливающегося лаем щенка под живот, сделал ему «козу», а песик вдруг цепко тяпнул его острыми зубками за палец. Борзов выпустил щенка, залил укус из коньячной фляжки, спросил:
— Не бешеный?
— Здоровый. — Я не про собаку, я про тебя.
— Справка нужна?
— Справки тебе уже не пригодятся, Медведь.
— Кто знает.
— Я.
Приложившийся об пол охранник поднялся, посмотрел на Олега исподлобья.
Борзов усмехнулся:
— Ты, Сева, волком-то на Медведя не гляди. Кидать он умеет. И ладно бы только тебя... Помоги Вовику.
Сева кивнул, подхватил под микитки продолжающего отдыхать после удара Вовика и выволок его из кабинета.
— Ну что, Олег Федорович? Поговорим... напоследок?
— Отчего же напоследок?
Лицо Борзова ожесточилось.
— Видишь ли, мальчик. Бывало, кидал я. Бывало, кидали меня. Но так, как это сделал ты...
— Никакого кидка не было. Идет работа.
— Работа?
— Да. — Гринев пододвинул Борзову листок. — Я вот тут набросал план мероприятий на неделю. И хочу вам сделать новое предложение.
— Мне бы от предыдущего прокашляться... — проворчал Борзов, бросил охранникам:
— Вы пистолетики-то зачехлите покамест. — Вздохнул:
— Надо же поинтересоваться, какой разводняк товарищ Гринев нам на этот раз воткнуть хочет.
— Это не разводка. Это — реальность.
— Угу, — кивнул Борзов, ощерился:
— Или ты решил сделать мне предложение, которое я не смогу отклонить?
— Вы не захотите его отклонять, Никита Николаевич.
— Даже так?
— Двести пятьдесят процентов прибыли.
— Сколько?
— Двести пятьдесят. Чистой прибыли.
— Четверть миллиарда? И сотку ты возвращаешь? Я тебя правильно понял, Олег Федорович?
— Абсолютно.
Борзов прищурился, взял со стола бутылку:
— Я коньячку себе плесну. Умом я понимаю, что тебе твои обещания ничего не стоят, а мне — приятное делаешь... Вот только в глотке сразу пересохло. Знаешь, почему? Ты ведь серьезен.
— Совершенно.
— Вот это и пугает.
Никита Николаевич выпил коньяк. Посмаковал послевкусие, спросил:
— Соточку-то не всю профукал?
— Нет. В дело пошли пока только пять миллионов. Из ваших.
— «Только». — Борзов раздумчиво поблуждал взглядом:
— Ты ведь потомственный финансист, Медведь?
— Можно так сказать.
— А я — из низов парень. Из самых что ни на есть. Это для тебя пять миллионов долларов — финансы. А для меня — деньги. Очень большие деньги. И ничего я с собой поделать не могу. Но признаюсь тебе честно: деньги меня не интересовали лет до девятнадцати: у меня их не было совсем и я просто не знал, что за них можно купить. С тех пор прошло тридцать пять лет. Я поумнел. Так что резолюция будет такая: девяносто пять миллионов ты возвращаешь на мои счета сейчас; ну а пять лимонов с процентами — отработаешь. Голова у тебя варит, посажу тебя где-нибудь в конторе, придется покорпеть брокером, ну да дело для тебя привычное, твой кидок со временем забудется... Сколько тебе понадобится, чтобы отбить мне деньги, — год, пять лет, десять? Это как повезет. — Никита Николаевич передохнул, закончил:
— Я тут поговорил кое с кем...
— С Савиным?
Лицо Борзова стало жестким.
— Почему тебя это волнует?
— Это меня не волнует. Просто... господин Савин не всегда искренен в своих консультациях. Я имею в виду профессиональную сторону вопроса.
Борзов развел губы в жестокой гримаске:
— Савин заболел.
— Надолго?
— Навсегда. Так что говорил я с другими людьми. Оставшимися у тебя деньгами рынок не сдвинуть. Других денег у тебя нет. И не будет. Так что...
Давай синичек запрем по клеткам, а журавлей царским сокольничим оставим, так оно правильнее будет. Да и для здоровья полезнее.
Гринев помрачнел, выговорил:
— У вас есть пять минут, Никита Николаевич?
— У меня и больше найдется, если что.
— Я хочу нарисовать схему.
— Зачем? Я все сказал. Когда ты, Олег Федорович, вот в этом вот кабинете предложил мне рискованную игру, я согласился. Но соглашаться на убийственную?
— Может быть, это ваш шанс?
— Шанс? В чем?
— Подняться на ту ступеньку деловой иерархии, которая пока для вас недоступна. — Гринев выдержал паузу и закончил:
— А двести пятьдесят миллионов долларов — это четверть миллиарда.
На лице Борзова застыло цинично-брезгливое выражение, но Олег почувствовал, что пущенная почти наугад стрела достигла цели.
