Глава 33

Пуганая ворона куста боится. А кто тогда он? Пуганый медведь? Ведь понадобилось зачем-то проверять юную художницу. Леонида Витальевна точно описала ее портрет. Так что — прочь сомнения. Женя Ланская — настоящая. И нечего искать тени там, где их нет. Но в том-то все и дело, что они — должны быть. Должны. На этом и строилась его «медвежья охота».

Олег усмехнулся про себя. Положение его более чем странно. Он сам теперь — словно тень. И нищ, как дворовый кот. А девяносто пять миллионов долларов — мало того что чужие... Они еще и виртуальны. Впрочем, как и весь рынок ценных бумаг. Как говорят? «Они делают деньги из воздуха». Финансовая система мира оперирует мнимыми ценностями, но эти мерцающие на экранах мониторов строчки и символы управляют жизнью миллиардов людей. Хотя... Кажется, в математике есть термин: «мнимые числа». На самом деле их нет, но они нужны — для удобства сложных исчислений. А исчисления тоже, в свою очередь, всего лишь математическая модель чего-то там. Самое удивительное, что потом, когда вся эта заумь превращается в металл или пластик, возникают исключительные по сложности и совершенные по простоте вещи: здания, машины, механизмы, системы связи, сверхточное оружие.

Гринев снова усмехнулся. Кто и когда такое придумал: «сверхточное оружие»?

Оружие может быть или точным, или — нет. В случае, если оружие неточно, противник выигрывает. На любой войне это означает твою гибель. А что является его оружием? Жалкие девяносто пять «зеленых лимонов»? Это хорошая сумма для безбедной жизни. И для просчитанной игры, той, какую он предложил Чернову. Но — ничто для фондового рынка. Эти деньги сработают запалом только тогда, когда он правильно выберет время. И — сложит свой костерок.

Решение он принял. И не вчера, и не месяц назад, и даже не год... Здесь даже срок не важен. Все решения мы принимаем один раз. И — навсегда. И даже если остается иллюзия, что где-то и что-то можно подправить, подсознание уже просчитало твой будущий выбор, твой путь и расставило и сигнальные флажки, и волчьи капканы.

Олег подошел к окну. Ночь окутала Москву. Олег закрыл глаза и только теперь почувствовал, что устал. Прилег на кожаный диван в углу кабинета и крепко уснул.

Ему снилось, как он брел по темному ночному лесу, но вот что было странно: ему было спокойно, он ощущал тысячи запахов и слышал тысячи мельчайших звуков, он знал этот лес и чувствовал себя в нем хозяином. Ветви проскальзывали над ним, не задевая, травяной и хвойный покров мягко пружинил под его шагами... Он вышел на опушку, впереди было поле, и что-то влекло его туда. И тут — пришел страх.

Он втягивал в себя воздух, но не мог надышаться, а из ночи на него надвигалось что-то неведомое, жуткое... И тут — треснуло сухо, полыхнуло двумя всполохами, и горячий, каленый удар в плечо опрокинул его... И он побежал обратно, в глубь леса, стараясь скрыться в его непроницаемой тьме и там — затаиться... Но лес словно разошелся, Медведь оказался на шоссе, белые неоновые огни неслись прямо на него, и он слышал рев мотора и чувствовал, что не может сдвинуться с места...

...Олег открыл глаза и несколько секунд таращился в темноту, освещенную неоновыми вспышками рекламы в здании напротив. Ощущение тревоги не проходило.

Кто-то был в комнате. Он услышал поскуливание, рванулся и ухватил маленький скулящий комочек.

Это был щенок. Маленький, с несуразно большими лапами. Наверное, охранники на первом этаже подобрали где-то, но как он очутился на восьмом? Забрался в лифт и проехался с кем-то из посетителей еще днем? Или сердобольные девчонки из контор — а контор на каждом этаже десятка полтора квартирует — подобрали кутенка покормить, да так и забыли в офисе и пошел он странствовать по темным и пустым коридорам?

— Ты чей, бобик?

Песик тихонечко авкнул. Олег опустил его на пол:

— Извини. Маленький, а лаешь, как большой. Завтра позвоню в программу «Большие родители», и тебе там обрадуются, факт. Есть хочешь?

Щенок снова авкнул тоненько и, когда Олег побрел прочь из кабинета, смешно, вразвалку, потрусил за ним.

Олег прошел в маленькую кладовку, где стояли в ящиках бутылки с боржоми, колой, коньяком. Был даже небольшой мешочек с кофе. И кофемолка. Борис Михайлович Чернов был странным человеком. На себя он денег не жалел. Но притом усердно экономил: все, что хранилось в кладовке, предназначалось для угощения клиентов, было отличного качества, но закупалось всегда оптом: так дешевле.

Олег открыл холодильник. Вынул палку сырокопченой и почувствовал голод.

Быстро нарезал колбасу специальным ножом, наполнил с верхом большую тарелку, распечатал пачку предназначенного для тостов хлеба. Подумал, прихватил бутылку «Хеннесси», вернулся.

Песик крутился рядом и повизгивал.

— Ну что, малыш, будем считать это поздним ужином? Или — ранним завтраком?

Олег взял с дюжину нарезанных кусочков, положил на принесенное с собою блюдечко и поставил перед щенком. Тот принюхался, ухватил кусочек острыми зубками и стал есть неспешно, щурясь от удовольствия.

Олег налил себе рюмку, выпил, и — аппетит сразу пропал. Но спиртное его, как ни странно, взбодрило. Посмотрел на часы. Уже понедельник. Значит, рабочий день.

Гринев включил компьютер, ввел ключи и пароли и перевел часть средств на свои счета в российских банках.

Потом положил перед собой чистый лист бумаги, на секунду задумался и один за другим четким почерком вписал несколько пунктов плана. Оставил лист на чистом столе, открыл окно, вышел на малюсенький балкончик, закурил.

Песик выбежал следом, покрутился, отошел в сторонку и, пряча глаза, сделал лужу. Потом подошел к Олегу и закрутил хвостом. Гринев потрепал щенка по холке, тот тявкнул, присел и сладко зевнул.

Олег вернулся в комнату, вынул из одного из столов ящик, взял рабочий халат технички, уложил туда, подхватил песика на руки, посадил в коробку, сказал:

— Место. Спать.

Щенок снова сладко зевнул, принюхался, лег на спину, повалялся, встал, снова понюхал место, посмотрел на Олега. Тот погладил его, щенок улегся, вытянув лапы, закрыл глаза, свернулся клубочком, тихонечко поскулил о своем щенячьем младенчестве, но вскоре умаялся и уснул.

Олег вернулся на диванчик, прилег. До утра еще часа четыре. Так или иначе, нужно выспаться. Хорошо выспаться. Тем более, он знал, кто придет первым.