— Доброе утро! — Аля влетела в комнату, как ветерок, и с визгом бросилась на кровать к родителям. — А я уже умылась!

Она забралась под одеяло, блаженно вытянулась, прищурилась, как довольный котенок:

— Папа, поедем сегодня опять на рыбалку! Только не на пруд, а на речку!

— А почему не на пруд?

— Там рыбы очень красивые. Мне их жалко.

— В речке тоже красивые.

— Нет, там мы будем ловить больших щук. Или еще кого-нибудь. А маленькие рыбки соберутся вместе и будут радоваться, что им теперь не нужно никого бояться.

— Только рыбаков…

Девочка задумалась на секунду:

— А на удочку попадаются только самые глупые рыбы. Их не жалко.

— А может, самые задумчивые?

— Может! — Алька быстро повернулась к маме; — Мама! Сначала мы с папой будем ловить рыбу, а потом пойдем с тобой в лес стрелять!

— Стрелять? — удивленно округлила глаза женщина.

— Ага. По консервным банкам. У нас теперь есть две пустые из-под сгущенки.

— Алька, я пистолет не брала.

— А вот и не правда! Он у тебя в сумке! Я знаю!

— Да не брала я! Зачем он мне здесь?

— А вдруг — волк?

— Волка таким пистолетом не напугаешь, — рассмеялась Наташа.

— Еще как напугаешь! Бах — и он будет со всех ног улепетывать! К тому же тебе нужно тренироваться. И мне тоже, — заявила девочка с большой серьезностью.

— А тебе зачем?

— Как это — зачем? Я же в третий класс перешла! К тому же я в классе самая старшая. А то Светка Снегирева задается много, что у ее папы большая машина и он ее каждый день в школу привозит. А в тир пойдем — там посмотрим, кто лучше стреляет!

— Девочке вовсе не обязательно стрелять.

— Еще как обязательно! Пашка Доронин как увидел у меня гильзы, так сразу стал канючить и меняться. И на значки, и на марки. Ему нравится, если девочка хорошо стреляет.

— Путь к сердцу мужчины лежит через тир, — хмыкнула Наташа, легонько ткнув Егорова в бок. — Гены.

— Папа! — Теперь девочка взобралась верхом на отца. — Нечего спать! Так все лето проспишь! Давай готовить снасти. Только сначала расскажи мне сказку!

— Вечером, ага?

— Не ага! Ты вчера обещал рассказать, а не рассказал.

— Так ты же уснула!

— Но я же не виновата, что так спать захотелось? Я думала, во сне посмотрю. И не посмотрела. Поэтому рассказывай.

— Может, лучше вечером?

— Нет, я опять усну. Я останусь без сказки. Я хочу сейчас. Как будто уже вечер.

— Ну ладно. Так про что сказку?

— Про меня.

— Давай. С чего начнем? Алена задумалась.

— Начнем так: «Ехала машина темным лесом за каким-то интересом…» А теперь рассказывай ты.

— В машине сидела девочка Аля. А у нее был мишка Потап. С виду он был плюшевый, а на самом деле — живой и умный.

— Да! Мой мишка Потап — очень умный! — Девочка прижала к себе плюшевую игрушку.

— Когда-то злой колдун Карачун похитил этого медвежонка из леса и превратил в игрушку: набил опилками и заставил танцевать для потехи, но мишка Потап был добрый и вовсе не обижался, что ему приходится веселить детвору. Наоборот, он был доволен и счастлив, что попал к доброй девочке Але, что она его не обижает и заботится о нем. Иногда, когда девочке становилось грустно, она заводила его ключиком и просила станцевать, и мишка танцевал, двигая лапами и качая головой.

Но взгляд у него при этом был грустный. Он в такие минуты скучал по лесу и очень хотел вернуться домой, но потом вздыхал про себя: девочку он тоже любил и расставаться с ней совсем не хотелось. А больше всего ему бывало грустно потому, что он не умел говорить и не мог рассказать девочке о том, какой он и как он ее любит. Но Потап верил в то, что когда-нибудь девочка сама научится его понимать безо всяких слов.

— Эй, давайте завтракать! — весело сказала Наташа, появляясь в дверях кухни.

— Мама, ну вот, опять! Как только папа начинает рассказывать, ты сразу мешаешь!

— Он дорасскажет потом.

— Всегда все — потом! Я уже не маленькая!

— Ну а раз не маленькая, то живо — за стол. Тем более, что утреннюю рыбалку дружно .проспали все.

— Зато сказку не проспали, — резонно заметила девочка. — А купаться тоже пойдем, ладно?

— Ага.

— Или в лес лучше?

— А вот за завтраком и решим.

— Хорошо. — Аля послушно встала и направилась на крохотную веранду, где располагалась кухня.

— А ты? — спросила Наташа мужа.

— Я через минутку…

— Егоров… — покачала она головой. — Я Альку воспитываю-воспитываю, а ты…

— Наташ, я правда на секундочку… — Володя щелкнул тумблером телевизора. — Нужно же мне узнать, что в стране творится?!

— По телевизору ты узнаешь, как же…

— А это смотря как глядеть. Наташа пожала плечами:

— Только недолго, ладно?

— Ладно.

Допотопный черно-белый «Рекорд» загудел, потом экран засветился белым, и по этой снежной пелене равномерно побежали всполохи помех.

«Трудовые коллективы по всей стране выразили единодушную поддержку Государственному комитету по чрезвычайным ситуациям, — услышал он голос дикторши. — Наш корреспондент передает из Кемерова…»

Изображение прояснилось, но всполохи продолжали идти едва заметно, чередуясь через равные промежутки.

Егоров застыл на месте. Встал, неслышными шагами подошел к телеприемнику, стукнул по боковой стенке. Весь экран мгновенно покрыла сеть помех.

— Ну и долго ты будешь слушать эту бодягу?! Алька без тебя есть наотрез отказывается! — Наташа стремительно вошла в комнату. Егоров обернулся к жене.

Она собиралась еще что-то сказать, но, увидев его глаза, тоже замерла. Мужчина выразительно обвел глазами потолок и стены и приложил указательный палец к губам.

Выстрела Мазин не услышал. Его никто не услышал. Большой Резо просто-напросто замер вдруг и мешком рухнул на пол.

Боевики попытались было выхватить оружие, но тихие хлопки выстрелов защелкали часто-часто, один за другим люди падали на багровый ворс ковра, сраженные наповал.

— Восемь, — насвистывая нечто веселое, по лесенке из комнаты второго этажа спускался черноволосый молодой человек. Вернее, не совсем молодой, но то, что сорока ему еще не было, Мазин мог поручиться. В обеих руках было зажато по тупорылому бесшумному пистолету.

Молодой человек легко подошел к столу, налил себе коньяку в широкий стакан, вдохнул, зажмурившись, аромат и медленно, смакуя, выпил.

— А знает толк эта шантрапа в напитках, а, генерал? — весело спросил он Мазина.

— Что это у вас за развеселый наряд?

— Кто вы? — спросил Мазин.

— Вы, Никита Григорьевич, можете называть меня Маэстро.

Дверь открылась, на пороге появился совершенно бесцветный и безрадостный субъект неопределенного возраста и столь неприметной наружности, что назвать его «серым» было бы лестью. — Чисто, — уныло и безразлично констатировал он.

— Сколько? — деловито заинтересовался Маэстро.

— Шестеро. Четверо во дворе, двое — в подвале.

— Итого… — Маэстро поднял глаза к потолку и стал похож на старую картинку из учебника «Устный счет». — Итого, если с водителем и тем придурком, что маячил за воротами, — шестнадцать. Это все?

— Это все, — как эхо повторил неприметный.

— Ты прав: детский сад. Так это и есть хваленая, организованная преступность? У меня полное впечатление, что просто приказа не было… А, генерал? Да, забыл представить: мой, э-э-э… коллега, собрат, так сказать, по профессии, Кай.

Помните «Снежную королеву»? Вот он как раз оттуда. Молчалив, как айсберг, и холоден, как арктический бриз, если таковые, конечно, бывают в природе.

— Вы оказали мне услугу…

— Если это так можно назвать, Никита Григорьевич.

— Вот именно. Вы из…

— Естественно.

— Вас не смутит, если поинтересуюсь, из чьей епархии?

— Не смутит. Тем более, что я не отвечу. Да вы и сами понимаете, что вопрос ваш против правил.

— А это все — по правилам? — обвел глазами Никита Григорьевич комнату. — Американский боевик, а не особняк в Подмосковье…

— Боюсь, если процесс пойдет в том же направлении, в каком имеет место быть, такая картинка через пяток лет станет настолько банальной даже для обывателя, что… А правила… Никита Григорьевич, вы же прекрасно знаете наши правила: можешь — делай. Кстати, вы знаете, что это за особняк?

Мазин чуть помедлил, словно прикидывая, стоит ли отвечать откровенно:

— Нет.

— Закрытый санаторий минкульта. С прошлого года на ремонте.

— Судя по отделке, ремонт успешно завершен.

— Угу. Ас сегодняшнего дня — и съемщики здание освободили.

— Полагаете, навсегда?

— Уверен, Никита Григорьевич, уверен. Люди суеверны: даже при всех выгодах места они не станут его обживать заново после такого… А уголовники суеверны втройне.

— Вы хоть знаете, кого завалили… э-э-э…

— Маэстро.

— Маэстро? — завершил вопрос Мазин.

— Бандитов, — пожал плечами тот.

— Не вполне так. Это, — Мазин указал на Большого Резо, — один из крупнейших авторитетов воровской Москвы.

— Был… — лениво обронил Маэстро.

— У вас есть родственники? Знаете, Маэстро, это слишком даже для нашей конторы.

— Вы читали Орлова?

— Кого?

— Орлова. Роман «Альтист Данилов»?

— Не довелось.

— Напрасно. Весьма познавательная вещица. Так вот, там был один герой, Кармадон.

Естественно, демон. У него был довольно самоуверенный девиз: «Ничто не слишком».

К чему я? Такой девиз мог бы украсить штаб-квартиру любой секретной службы, нет?

— Может быть. Но ведь вы же не демон, Маэстро…

— Как знать, дорогой Никита Григорьевич, как знать. Маэстро вынул пачку сигарет, предложил Мазину.

— Благодарю… — отозвался тот. — Я предпочитаю папиросы.

— Чего нет, того нет.

— Я не спрашиваю, что вы собираетесь предпринять дальше, но полагаю, вы не запретите мне переодеться? — Мазин окинул себя взглядом. — В этом наряде отдыхающего я чувствую себя… — Он замолчал на мгновение. — Если, конечно, это не помешает вашим планам относительно меня.

— Отнюдь, Никита Григорьевич. Кай! — позвал Маэстро напарника. Тот объявился незамедлительно, словно сторожил за дверями и ждал команды. — Принеси костюм господина генерала.

Кай кивнул и исчез. Материализовался снова он так же бесшумно и неприметно, подал Мазину костюм. — Облачайтесь, генерал.

Теперь Мазин даже не пытался прокачивать ситуацию. Это было бы сейчас так же глупо и нецелесообразно, как при накате цунами исчислять время прилива.

Оставалось. только ждать.

Маэстро глянул на Мазина мельком, мгновенно оценил его состояние:

— Разговор у нас, Никита Григорьевич, будет кратким, но содержательным.

— А вы уверены, что он у нас вообще состоится, господин Маэстро? — иронически скривился Мазин. Достал из коробочки папиросу, тщательно отбил мундштук, закурил, чиркнув кремнем зажигалки.

— Уверен, — жестко отрезал Маэстро. — Работа такая: делать людей разговорчивыми.

Нет, не подумайте… Никакие пытки мы применять не собираемся. Есть гораздо более эффективные и быстродействующие средства, не мне вам рассказывать…

— Химия…

— Естественно. Но в таком случае ясно будет одно: вы категорически отказались с нами сотрудничать. Да и время потеряем.

Как ни странно, в разговоре с Маэстро Мазин чувствовал себя куда более уверенно, чем в «дружеской беседе» в компании Резо и его подручных.

— Вы не могли бы конкретизировать, Маэстро?

— Нас интересует проект «Снег».

— «Снег»? — удивленно приподнял брови Мазин.

— Да. Вы руководили проектом несколько лет, руководили успешно… Сейчас мы хотим лишь сменить приоритеты. Оставив вас у руля.

— Под вашим жестким контролем?

— А что в этом странного?

Мазин снова думал быстро. Итак, проект «Снег». Это название, как и содержание проекта, известно такому узкому кругу… То, что об этом знает Маэстро, причисляет к данному кругу и этого еще сравнительно молодого человека. По крайней мере, он весьма доверенное лицо того, кто стоит над ним. Это первое.

Второе. Человек, конечно, из конторы. В докладной Барс нигде не упоминал название проекта. Скорее его докладная была лишь мотивированной просьбой контакта. Может, это и есть контакт?

Третье, и главное. Судя по всему, парни не посвящены в последние… э-э-э… затруднения. Иначе их разговор не был бы столь благостным. Необходимо принимать решение, и принимать его немедленно. Приказ о ликвидации Барса уже отдан. С этой ликвидацией могут быть утеряны сотни килограммов героина. На оч-ч-чень кругленькую сумму. А это означает только одно: босс или боссы этого Маэстро мгновенно пересмотрят мнение о его, Мазина, «успешном руководстве проектом». Что для него это означает, и думать не хочется.

Решать!

— Я согласен, — произнес Никита Григорьевич. — Человек я служивый, а в нашей конторе давно привык к… изменениям.

— Вот и отлично. Вопрос первый: где Барс? Никита Григорьевич побледнел… Или он поторопился с выводом о степени информированности этих людей? И с ним просто играют в кошки-мышки? Чем заканчивается такая игра, известно…

Черт! Как бы там ни было, придется рискнуть. Потому что иного выбора у него нет.

— В деревне Сосновое Поле, на границе Калужской и Тульской областей.

— Что он там делает? — удивленно приподнял смоляные брови Маэстро.

— Это не важно. Важно то, что я отдал приказ о его ликвидации, — произнес он, быстро глянул на Маэстро, добавил:

— Это по правилам.

Маэстро молчал. Ждал продолжения.

— Ликвидацию необходимо отменить, — тихо произнес генерал.

— Почему?

— Барс подстраховался. — Мазин справился с замешательством, заговорил четко, будто ставил задачу подчиненным:

— Он изъял из тайника контейнер с порошком и спрятал неизвестно где. Узнал я об этом несколько ми-! нут назад, — Мазин кивнул на трупы, — от этих…

— А они — откуда?!

— Они обнаружили контейнер в старом схроне… Там оказалась… мука. Резо и его люди решили, что это я такой хитрый, и выдернули меня сюда. Разумеется, не спрашивая согласия…

— Как они вообще узнали о «Снеге»?

— Они и не знали. Просто нашли контейнер, предположили, что там наркотики…

— Ладно. Разбор полетов потом. Как я понимаю, сейчас необходимо остановить акцию.

— Да.

— В чем сложность?

— Мы можем связаться только по спецсвязи.

— Вы что, не предусмотрели никакого запасного «отбойного» варианта?!

— Нет. Уровень секретности операции да и то, что происходит сегодня…

— Ну вы и налажали, генерал! — покачал головой Маэстро. — В машину, быстро. Кай!

— Да, Маэстро!

— На объект «Буря»! Живо!

— Сделаем.

Все трое вышли из дверей особняка. Хлопнули дверцы машины, взревел форсированный мотор.

— А что с трупами? В особняке? — запоздало поинтересовался Мазин.

— Пусть тухнут.

— Это непрофессионально.

— Да пошел ты, генерал!

Мазин оскорбленно поджал губы. Или сделал вид, что оскорблен.

— Вы что, предлагаете спалить все? — насмешливо поднял брови Маэстро.

Мазин пожал плечами.

— Не жалеете вы общенародную собственность, Никита Григорьевич, совсем не жалеете, — хохотнул Маэстро. Добавил:

— А еще член партии. Да, — вдруг встревоженно встрепенулся он. — Надеюсь, вы помните шифры?

— Естественно.

— Ну и славно. Как давно отдан приказ О ликвидации?

— С час назад.

— С час назад… Боюсь, там уже догорают головешки… Ну да попытка не пытка, не так ли, Кай? — Маэстро похлопал по плечу сидящего за рулем напарника.

Тот только усмехнулся, внимательно глянул на Мазина в зеркальце заднего вида, на мгновение встретив его взгляд.

Мазину стало страшно. По-настоящему страшно. Может быть, впервые за много лет.

Ему вдруг показалось, что он в окружении безумцев…

Ну да… Этот мир давно сошел с ума. Поэтому здесь и господствуют безумцы. Эта мысль пронеслась мельком. Мазину было не до философических обобщений. Он напряженно думал. О том, как в этом мире выжить.