27
Разлом Алькубьерре

Эд снова смотрел кино в аквариуме и видел, как уходит сестра.

– Но ты ведь вернешься? – умолял отец. Ответа не было. – Вернешься ведь?

Эд как мог выкручивал шею, глядя в сторону, на что угодно – цветочные кадки, белые кучевые облака, кота тэбби, – лишь бы никого из них не видеть. Он не стал целовать ее на прощание. Даже рукой не помахал. Сестра закусила губу и развернулась. Эд знал, что это происходит в его воспоминаниях. Хотелось бы ему сложить этот фрагмент с остальными, уже восстановленными, придать больше смысла гребаному проекту ретроспективы своей жизни. Но лицо сестры заколыхалось, словно под водой, стало декогерентным и странным, и Эда внезапно протащило сквозь него на ту сторону.

Вокруг при этом все пьяно завертелось, а затем Эд очутился во тьме и пустоте; как ему показалось, на немыслимой скорости. Несколько тусклых пятнышек света. Хаотический аттрактор вскипел дешевыми радужными цветами компьютерной графики четырехсотлетней давности. Он был похож на разлом в небосводе.

– Ты вправду веришь в эту чухню? – произнес Эд.

Голос его отдался эхом. Затем он и это видение прошил собой насквозь, чтобы, кувыркаясь, навеки улететь в пустоту под прецизионные раскаты прибоя песен Вселенной, вложенных друг в друга фрактальными размерностями…

…и очнулся, поняв, что до сих пор на сцене. Это было необычно; возможно, пробудил его нежданный шум, подобный звукам волн на Пляже Чудовища, в попытке пронзить его пророческую кому. Он открыл глаза. Зрители, в дружном порыве вскочив с мест, аплодировали ему уже третью минуту подряд. Сидела только Сандра Шэн. Взглянув на него со своего места в переднем ряду, мадам иронически улыбнулась и медленно сложила вместе пухлые восточные лапки. Эд нагнулся, пытаясь различить производимый ими звук. Бесполезно, слишком тихий.

Затем он проснулся снова и ощутил в ноздрях соль. Над ним чернела громада дюны. Еще выше раскинулась усеянная дешевыми узорами ночь. И та и другая казались ему надежнее силуэта директрисы, озаренного янтарным огоньком сигареты из мышиного дерьма. Вид у Сандры Шэн был довольный.

– Эд, ты превосходно поработал!

– А что я говорил? Что там случилось?

– Случилось то, что ты их покорил, Эд, – ответила она. – Ты их очаровал. Я бы сказала, что ты как раз их типаж. – И засмеялась. – Впрочем, как и мой.

Эд попытался сесть.

– А где Энни?

– Энни куда-то ушла, Эд, как обычно. Но я-то здесь.

Эд уставился на нее снизу вверх. Она опустилась на колени рядом с его головой и наклонилась заглянуть ему в лицо. Едва различимое во мраке, ее лицо пестрело болезненными желтоватыми пигментными пятнами. Ему померещилось, что из глазниц директрисы вылетели несколько живых мошек и унеслись по бризу. Улыбнувшись, Сандра Шэн погладила его по лбу.

– Тебе еще скучно, Эд? Зря. Цирк твой. Можешь назвать цену. Станем торговцами будущим. И знаешь что, Эд?

– Что?

– Через две недели отбываем.

Он испытал облегчение. Он отчаялся. Он не знал, как сказать Энни. Он весь день пьянствовал в прибрежных барах либо, что было для него нетипично, по вечерам добровольно тренировался с аквариумом. Он бы и в игру кораблей сыграл, но старперов из дюнного мотеля и след простыл. Он бы в твинк-бак залез, но боялся выбираться в даунтаун. Энни меж тем держалась подчеркнуто отчужденно. Работала всю ночь и тихо уходила, решив, что Эд заснул. Когда им удавалось встретиться, она помалкивала, казалась задумчивой и озабоченной. Неужели догадалась? Она отводила взгляд от его улыбок. В итоге он так отчаялся, что ляпнул напрямую:

– Нам надо поговорить.

– Правда, Эд?

– Пока мы еще помним друг друга.

Через неделю после джекпота Энни вообще не пришла домой.

Ее не было три дня. Мадам Шэн в это время готовилась к отлету с Нью-Венуспорта. Экспозицию упаковали. Остальные завлекухи тоже. Большую палатку сложили. Чудесным утром ее корабль «Превосходная скидка» спустился с парковочной орбиты и возник в синем небе. Это оказался небольшой бронзовый бочонок лет сорока-пятидесяти от роду, дешевой конструкции, с забавным острым носом и длинными искривленными кормовыми стабилизаторами: динаточный грузовичок серии HS-SE.

– Как тебе моя ракета, Эд? – поинтересовалась Сандра Шэн.

Эд оглядел корпус, очертаниями сходный с раздувшимся от спелости авокадо, опаленный с хвоста жесткими посадочками – повсюду от Мотеля Сплендидо и до самого Ядра.

– Херня собачья, а не корабль, – резюмировал он. – Таково мое экспертное мнение.

– Ты бы предпочел гипердип, понимаю, – ответила она. – Ты бы лучше на Франс-Шанс-IV вернулся, нырять вместе с Лив Хюлой на суденышках из умного карбопласта. Она бы без тебя не справилась, Эд. Если хочешь знать, то в интервью она сказала, дословно: «Я так гнала только потому, что испугалась, как бы Эд Читаец меня не обставил».

Эд пожал плечами.

– Я все это делал, – ответил он. – Я бы лучше с Энни остался.

– О нет. Вы на него только посмотрите: никто его не держит на планете, а он себе поводы остаться придумывает. У Энни, между прочим, есть другие дела, Эд.

– Для тебя?

Теперь пожала плечами Сандра Шэн. Скосив голову набок, она продолжала рассматривать свой корабль. Спустя некоторое время сказала:

– Ты не задумывался, почему твое шоу пользуется таким успехом? Не хочешь ли узнать, почему публика изменила мнение насчет тебя?

Эд вздрогнул. Он не был уверен, что хочет.

– Потому что, Эд, ты завязал с военной болтовней и перестал про угрей трепаться. Ты взялся предсказывать будущее. Ты подарил им Тракт, сияющий впереди заманчивой целью. Ты позволил им туда заглянуть, ты им показал, что́ там может отыскаться и как это способно изменить их жизнь. Тут, внизу, все порядком износилось, они это знают. Эд, ты им не предлагал ретротоваров. Ты заявил, что открыто еще не все. Ты рек: «Нырните глубже!» Вот что они жаждали услышать: что рано или поздно им суждено наконец свинтить с пляжа и выйти в открытое море!

Она засмеялась:

– Ты бывал весьма настойчив. Потом тебя тошнить начинало.

– Но я же там никогда не бывал, – сказал Эд. – Никто не бывал.

Сандра Шэн выковыряла из опущенного уголка губ крошку местного табака.

– Правильно, – ответила она. – Но и они ведь тоже не бывали?

Эд ждал Энни, а та все не шла. Ее не было сутки, двое. Он сделал уборку. Постирал ее запасной костюм из лайкры. Он сверлил глазами стены. Ему никуда не хотелось идти, не хотелось даже знать, что на свете есть куда пойти. И тут в порту неожиданно закипела жизнь. Ночь напролет ракетные сполохи озаряли дюны. Туда-сюда носились рикши. Циркачи собрали манатки и погрузились на корабль; только инопланетники в богато отделанных гробовых клетях еще сновали по странным траекториям, после заката колеся вдалеке по бетону с какими-то неведомыми поручениями от дрессировщиков. На третий день Эд нашел алюминиевый раскладной стул и уселся на солнышке с бутылкой рома «Блэк Харт». В половине одиннадцатого утра со стороны города на Пирпойнт-стрит влетела рикша и, не сбавляя темпа, понеслась к нему.

Эд вскочил.

– Эй, Энни! Энни! – позвал он. Стул перевернулся, но ром удалось спасти. – Энни!

– Эд!

Она смеялась. Он слышал, как она выкликает его имя всю бетонную дорогу. Но стоило ей остановиться перед ним в облачке рекламы, похожей на конфетти и носовые бумажные платочки, и он увидел, что это не Энни, а какая-то другая девчонка, длинноногая; рикша смерила его ироничным взглядом.

– Эй, а ты кто? – сказал он.

– Тебе еще рано знать, – ответила рикша и ткнула большим пальцем за плечо. – Твоя зазноба вон где.

Тут на бетон спустилась Энни Глиф. Стало ясно, что она эти три дня провела с пользой, переделав себя сверху донизу, – и, как ни забавно, склонила ее к этой инвестиции, сама того не ведая, униженная Белла Крэй. Перемены оказались разительны. Новая чистенькая плоть распустилась в портняжном супчике как по волшебству. Старой Энни больше не было. Эду предстала девчонка не старше пятнадцати лет. Из одежды на ней имелись розовая атласная блузка, плиссированная сзади, да топик-болеро из лаймово-зеленой ангоры, с прорезями для сосков. На запястье – золотая цепочка, на ногах – сандалии на толстой подошве из прозрачного полиуретана. Светлые струящиеся волосы она разложила прядями, подобрав ленточки по цвету. Даже в сандалиях на толстой подошве Энни была ниже пяти футов двух с половиной дюймов.

– Привет, Эд, – сказала она. – Как тебе мой новый прикид? Ее Мона зовут.

Она оглядела себя, потом Эда и рассмеялась.

– А тебе понравилось! – воскликнула она.

Потом сердито:

– Ну тебе же понравилось, правда?

И:

– Эд, я так счастлива…

У Эда отнялся язык.

– Мы… знакомы?

– Ну, Эд!

– Я пошутил, – сказал он. – Теперь вижу сходство. Красиво, слов нет, но я не понимаю, зачем ты так поступила. – И добавил: – Я тебя любил такой, какой ты была.

Улыбка Энни стерлась.

– Господи, Эд, – бросила она, – я это не для тебя сделала. Я для себя это сделала.

– Ты меня на понт не бери.

– Эд, я хотела стать ниже.

– Не вышло, – развел руками Эд. – Это же Пирпойнт-стрит.

– Бля! – сказала она. – Да пошел ты! Эд, это я и есть. Я – это Пирпойнт-стрит, вот.

Она залезла обратно и велела рикше:

– Увези меня от этого придурка.

Подумав, спустила ногу на бетон и топнула ею.

– Эд, я люблю тебя, но стоит напомнить, что ты твинк. А что, если мне хотелось секса с кем-нибудь крупнее меня? Что, если это мне нужно было себя переделать? Ты этого не видишь, потому ты и твинк.

Эд уставился на нее.

– Ну надо же, – посетовал он, – спорю с человеком, которого даже не узнаю.

– Тогда взгляни на меня. Ты мне помог из дерьма вылезти, но я слишком поздно поняла, что взамен обязана тебе заменить мамочку. Твинкам всегда нужна мамочка. А если я больше не хочу быть мамочкой?

Она вздохнула. Было ясно, что его этим не пронять.

– Послушай, – продолжала она. – Что значит для тебя моя жизнь? Ты меня спас, я тебя не забуду. Но у меня свои представления о жизни. У меня свои амбиции, и всегда были. Ты все равно с мадам Шэн скоро отчалишь. Ага! Думаешь, я не в курсе? Эд, я тут и до тебя жила. Только твинк бы думал иначе. Мы уже друг друга спасли, пора спасать себя. Ты знаешь, что я права.

К берегу Эда Читайца понеслась длинная изогнутая волна мрака: разлом Алькубьерре, зона гравитационного прибоя во тьме, где спиральная воронка пустоты засасывает одно за другим все значимые события твоей жизни, и если ничего не делать, то так и останешься глазеть в ничто через ничто.

– Я догадываюсь, – сказал он.

– Эй! – окликнула она. – Посмотри на меня.

Она приблизилась и вынудила его посмотреть ей в глаза.

– Эд, с тобой все будет в порядке.

У него голова закружилась от ее перекроенных феромонов. От одного звука ее голоса у него началась эрекция. Он поцеловал ее.

– Ммм, – протянула она. – Отлично. Ты скоро снова будешь в своей среде, среди известных летчиц. Должна сказать, я им завидую.

Глаза ее были цвета вероники на заливных лугах корпоративных земель Нью-Венуспорта. От волос пахло шампунем из перечной мяты. И все же облик ее казался совершенно естественным. В нем словно и не было ничего искусственного, только произведение искусства. Так и не скажешь, что к закройщику ходила. Секс на леденцовой палочке, Мона-клон, порнозвезда в кармане.

– Я добилась чего хотела, Эд.

– Я рад, – сказал он через силу. – Я правда рад.

– И надеюсь, что ты тоже добьешься.

Он поцеловал ее в макушку.

– Держись тут, Энни.

Она одарила его улыбкой.

– А как же! – сказала она.

– Белла Крэй…

Энни пожала плечами:

– Эд, ты же меня не узнал. Как же узнает она?

Она аккуратно разомкнула объятия и вернулась в коляску рикши.

– Ты уверена? – осмелилась спросить рикша. – Ты же раньше отсюда не вылезала.

– Я уверена, – сказала Энни. – Мне жаль.

– Да ну, брось, – возразила рикша. – В порту сидишь на диете без сантиментов.

Энни расхохоталась, потом всхлипнула и утерла глаза.

– Ты тоже держись, – сказала она Эду.

И уехала. Эд смотрел, как фигурка рикши уменьшается и сливается с голыми бетонными стенами космопорта; реклама струилась ей вослед, как облачко цветастых шарфов или рой бабочек в солнечных лучах. На миг взметнулась ручка Энни – помахать Эду на прощание, жестом одновременно печальным и веселым. Он услышал крик, который потом восстановил по обрывкам донесшихся слов:

– Не зависай надолго в будущем!

Затем она повернула за угол, в город, и больше он в этой жизни ее не видел.

Остаток дня Эд провел в кафе «Прибой», где так надрался, что домой его отволокли уже затемно старые знакомые – игроки из дюнного мотеля. Сандра Шэн ждала его, держа под мышкой аквариум. Старперы рассмеялись и поплевали на ладони, имитируя ожог от скорчера.

– У тебя серьезные проблемы, приятель! – напророчили они.

В комнате, где раньше жила Энни Глиф, всю ночь во тьме посверкивали-кружились тусклые белые мошки, а потом перелетели к дюнам снаружи.

На следующий день Эд пришел в себя, обнаружил, что совсем без сил и находится на борту «Превосходной скидки». Он был один, а корабль готовился стартовать. Он слышал басовитое гудение двигателей через корпус. Он чувствовал, как подрагивают кончики стабилизаторов. Откуда-то снизу донесся раскатистый маслянистый рокот: запускались динаточные драйвера; у Эда в миллионный раз волоски встали дыбом на затылке, потому что он ощутил себя живым в этом месте и этом времени, чтобы вскоре переместиться прочь отсюда и оказаться где-нибудь еще, когда-нибудь еще.

Всегда отыщется еще что-нибудь. А потом – еще что-то.

Дрожь возбуждения сотрясла и грузовой кораблик. «Превосходная скидка» аккуратно уравновесила себя на верху пламенного столпа и рванулась к небесам с грацией, неожиданной для бочонка.

– Эд! – сухо позвала его Сандра Шэн спустя пару минут. – Глянь-ка!

На парковочной орбите Нью-Венуспорта было не протолкнуться от K-раблей. Звенья и суперзвенья растянулись, насколько хватал глаз, их были сотни, они неустанно меняли формации, наслаивались друг на друга. Выныривали из локального пространства и проявлялись снова, со звериной взаимной подозрительностью разворачивали боевые установки; корпуса словно закипали от попурри элементарных частиц. Блеск навигационных и защитных полей, полей селекции целей и контроля систем оружия, полей, способных излучать в любом диапазоне – от мягкого рентгена до жесткого ультрафиолета. Локальное пространство кишело миражами и подергивалось. Корабли репетировали охоту, не двигаясь с места. Он так и слышал убийственную пульсацию двигателей.

«Война!» – подумал он.

«Превосходная скидка», получив разрешение на отлет, протиснулась между ними и отчалила с орбиты.