ГЛАВА 16

За время нашего отсутствия в судной комнате произошли некоторые изменения, видимо, кто-то из магов отдал ментальный приказ. И я даже, кажется, догадываюсь, кто именно это был.

Возле стены, противоположной месту, где разместились гоблины, появилось семь стульев и пара небольших столиков. Возле кресел для гостей теперь тоже стоял чайный стол. Разумеется, не пустой.

И на нашем столе появились графины с холодными напитками и серебряные чайники с горячими отварами и настоями. А еще вазы со сладостями и печеньем и посуда. Все ясно, пока мы стояли в кузне, эмпаты уловили желание большинства присутствующих выпить чашечку горячего настоя, не удаляясь при этом от судной комнаты.

Через несколько минут все расселись по своим местам, а мои ученики и спутницы с Сардатом заняли приготовленные им места. Последними появились король с королевой, и ловкие лакеи начали сноровисто разливать горячие настои. Я выпил уже две чашки, посматривая на удрученных гоблинов и пытаясь придумать какой-нибудь щадящий способ выяснить все до конца.

Тщетно. Такого способа попросту не существовало. Как ни старайся, гоблинам придется выпить горькую чашу до дна. И то простое обстоятельство, что гнусный подлог совершил их далекий предок, хоть и может служить объяснением их действий, но никак не оправданием. Они должны были давно задуматься о странных несоответствиях в предписанных копией артефакта правилах и действительностью. И попытаться хоть что-то изменить, а не катиться и дальше в пропасть с упорством самоубийц. Хотя… я тоже все время повторяю их ошибку, пытаясь судить гоблинов, как людей. А они вовсе не люди, и не зря эльфы обошлись с ними так жестоко, наверняка ведь точно знали, что упрямый народ, потеряв свои земли, еще не раз предпримет попытку захватить чужие, если оставить ему возможность восстановиться.

Правительницу гоблинов маги подлечили еще в кузне, до отправки в портал, и она категорически отказалась от отдыха. А настаивать никто не осмеливался, хотя выглядела гоблинка совершенно измученной.

Пора, решился я наконец, еще раз взглянув на ее потерянное лицо с застывшим взглядом, устремленным куда-то вглубь прожитых лет. Чем дольше тянешь, тем больше она мучается.

— Зерид, — подавив тяжкий вздох, позвал я учителя, — возьми очищенный артефакт и прочти нам истинное послание эльфов.

Он шагал вокруг стола как на эшафот, мужественно подняв голову и старательно выпрямив спину. А дойдя, остановился рядом и, пряча глаза, принял из моих рук табличку с таким напряженным видом, словно брал в руки ядовитую змею.

Несколько томительных минут старик рассматривал непонятные мне знаки, потом перевел взгляд на мое лицо, что-то пытаясь на нем отыскать, и вдруг запальчиво заявил:

— Как я могу верить, что эта вещь не подложена ковеном специально, чтобы окончательно уничтожить наш род?

У меня даже челюсть отвисла от изумления. Вот и делай после этого им добро! Да и действительно, как теперь доказать, что маги специально не подстроили такой фокус? Рассказывать про их честность? Так про это только посвященные знают, а большинство жителей Чиндая и Остана считают магов коварными существами, способными на любые хитрости ради достижения собственных целей.

— Если я скажу тебе, что Грег никогда не пошел бы на такой обман, ты поверишь? — резко вскочил со своего стула Сардат.

— Ты не прав, обвиняя королевское око в подлоге, в тебе говорит боль и обида, — почти одновременно с ним горько вымолвила старшая мать, — читай, Зерид, и постарайся не ошибаться.

Скрытую угрозу, прозвучавшую в последних словах повелительницы, услышали и поняли правильно не только люди.

— Я тоже могу прочесть надпись, — произнес цветок жизни голосом возникшего над столом духа, — и это я помог Грегу отыскать артефакт эльфов в академии на Артаге. Могу заверить всех, кто сомневается, в этом мире сейчас нет никого, способного создать такой металл.

— Читай, — пересилив гнев, спокойно кивнул я старику, — а духи подтвердят твои слова.

Гоблин поднял к глазам артефакт и обреченно, словно бросаясь в пропасть, прочел:

— «За все грехи, за жадность и жестокость будет отныне ваш род наказан сурово и иссякнет, если вы не соедините свою кровь с кровью человечьих женщин, но помните, только от истинной любви будут рождаться ваши дочери», — последние слова старый учитель выговорил, запинаясь, а произнеся, ошеломленно уставился поверх наших голов на своего командора.

И мы все невольно потянулись туда взглядами, проверить родившиеся догадки. Тайгар сидел, низко опустив голову, спрятав лицо в ладони, и его мускулистая спина казалась высеченной из камня.

— Это действительно написали эльфы… — Боль плескалась в глазах повелительницы, кривила ее прежде невозмутимое лицо, — никто из людей никогда бы не догадался, что гоблины очень редко находят истинную любовь. Так редко, что считают ее сказкой, легендой, подобной встрече на берегу океана с морской владычицей. Во все времена женщин нашего рода выдавали замуж в самые дальние семьи, считаясь только с необходимостью смены крови в потомстве, но не с их желаньями. Лишь когда женщин осталось очень мало, нас начали оберегать и даже назначать правительницами. Но одновременно с этим наши прародительницы сами взяли на себя нелегкую долю племенных самок.

Было заметно, как трудно дается гоблинке это признание, и я собирался уже прекратить ее пропитанную горьким сарказмом исповедь, вот только не мог придумать, как сделать это потактичнее.

— Мне кажется, ей нужно выговориться… — внезапно произнесла Элессит, склонившись к королю.

И эти слова, нарочно сказанные чуть громче, чем требовалось, чтобы их услышал лишь Торрель, показались мне ответом на мучивший меня вопрос.

— …у всех моих одиннадцати сыновей разные отцы, и хотя сейчас я не жалею о том, что подарила достойным воинам возможность продолжать свою кровь в детях, если бы знала раньше правильный текст, прогнала их всех… искать свою истинную подругу. Жаль, что ничего нельзя изменить. Единственное наше оправдание — когда мы начали сомневаться в правильности повеления, по которому жили столько лет, то приняли закон, запрещающий причинять любой вред людям, особенно женщинам. Но это произошло, к сожалению, всего двадцать лет назад. Поэтому мы примем любой ваш приговор, каким бы суровым он ни был.

Уж не волнуйтесь, он будет очень суровым, вот это могу пообещать, рычал я про себя. И еще… очень неожиданным для вас.

— Я готов вынести свое предложение по приговору, — отправив Зерида на место, произнес я ровно и спокойно, как и положено правилами. — Если у кого-то есть неизвестные суду обстоятельства, прошу предъявить их сейчас.

— Нет, — оглядев присутствующих, подтвердил лорд Тайнери, — дополнений нет ни у кого.

— В таком случае считаю доказанной вину гоблинов в преступлениях, совершенных против человеческих женщин, и в наказание предлагаю забрать у них обитель. Гоблины должны подписать акт о передаче обители под надзор ковена. А ковен немедленно направит туда отряд магистров, разобраться с магами и алхимиками. Также гоблины должны раскрыть мастерам цитадели все сохраненные тайны предков в обработке металлов и горном деле и помочь в изучении академии на Артаге.

Учитель не сдержал горестный стон, но его соплеменники приняли этот удар с безразличием напрочь разочарованных в жизни существ.

— Однако, учитывая, что гоблины, — продолжил я тем же ровным голосом, — вследствие подлого обмана своего предка тоже оказались в катастрофическом положении, считаю необходимым предложить всем желающим принять этавирское подданство. Ковен будет обязан помочь им с расселением по городам королевства. Впрочем, я думаю, гоблины достаточно богаты, чтобы купить жилье всем своим сородичам, кто захочет начать новую жизнь, и помощь нужна будет скорее в оформлении нужных бумаг, поиске занятий и прочих мелочах. Также считаю необходимым разрешить тем из гоблинов, кто не желает менять свой образ жизни, остаться в обители и продолжать свободно заниматься своим делом.

Уф. Кажется, все. Вот что я ненавижу больше всего, так это всяческие официальные речи. А что это все так подозрительно примолкли?

Даже Клара разглядывает меня так, словно никогда прежде не видела.

— Я считаю, очень правильный приговор, — мелодичный голос Элессит первым нарушил повисшую тишину, — могу только добавить от себя, что собираюсь попросить духов подлечить гоблинских матерей. Сколько их у вас осталось?

Молодец, ученица, заметила такой важный момент. Как же я сам-то до него не додумался? Нет, сообразил бы позже, это несомненно, но лучше сказать им сразу, чтобы потом не воспринимали как подачку.

— Двадцать девять… — ошеломленно пробормотала старшая мать, — а зачем нас лечить?

— Чтобы хватило сил рассказывать сказки и историю гоблинского рода маленьким девочкам, которые через несколько лет начнут приезжать к бабушкам в гости. Да и научить их чему-то полезному, национальной кухне, вышивке… — мягко сообщил Леон и поощрительно кивнул мне, нагло пользуясь тем, что сидел сбоку и король не мог разглядеть его выходку.

— Если все согласны с приговором, то, пока готовятся документы, считаю возможным отпустить гоблинов отдыхать, а мы займемся следующими подсудимыми, — поторопился я закончить с выясненными делами и вдруг заметил, как вокруг стола в мою сторону шествует Бариза.

Ну нет! Вот только этого не нужно, не люблю я всяких благодарностей и поклонов! В панике уставившись на Клариссу умоляющим взглядом, показываю ей условными знаками, что нужно перехватить гоблинку на полпути, однако обычно сообразительная магиня в этот раз оказалась непроходимо тупой. И повелительница, так никем и не остановленная, дотопала-таки до моего кресла.

— Встань, Грег Диррейт! — Почему ее голос звучит так повелительно и возвышенно?

Однако, несмотря на вопиющее нарушение всяких правил, встаю с места и покорно шагаю в ее сторону.

— Склони голову.

Надеюсь, она меня бить при всех не собирается? Озадаченно смотрю на ее строгое и торжественное лицо и начинаю подозревать, что лучше бы побила. Но голову все же склоняю, не столько из покорности, сколько ради успокоения коллег, прямо-таки сгорающих от любопытства.

— Мы согласны с твоим приговором и отдадим обитель ковену. Но вначале… — она ловко сняла с шеи мудреную бляху, висящую на цепочке из зеленоватого металла, и накинула на меня, — я отдаю тебе знак правителя. Мы верим, что ты не дашь нашему роду погибнуть, тот, с кем дружат даэрри, предать не может.

Нет! Не нужно! При чем тут я, у вас и своих кандидатов хватает, вон хоть тот же Сард, — едва не завопил я, хватаясь рукой за теплый металл, и тут гоблинка припечатала меня решающей фразой:

— Сразу хочу объяснить, по нашим законам снять и передать тотем можно только в том случае, если ты найдешь надежного преемника, которого сочтут достойнее тебя не менее трех соплеменников. А теперь я ухожу, чтобы вам не мешать, да и вообще мне пора немного отдохнуть.

И она так же спокойно направилась к дверям. Тайгар и Зерид примерно на полпути подхватили старшую мать под руки и все вместе молча покинули комнату.

— А ты что сидишь? — усаживаясь в кресло, оглянулся я на Сарда. — Иди за ними. Ты не подследственный.

— Слушаю, повелитель, — учтиво кивнув, направился прочь гоблин, и если бы я знал его хоть немного меньше, то вряд ли сумел расслышать прозвучавшую в голосе тонкую насмешку.

Ну он у меня еще дошутится. А пока к делу.

— Займемся вторым вопросом. Предлагаю решение дела о побеге учеников из Северной школы передать в ковен. И пусть попутно рассмотрят вопрос о защитных амулетах для учеников, отправляющихся на каникулы, и левых накопителях. И не забудут о моих рекомендациях Турию Антеризу.

— Принято, — кивнул Леон, на сегодняшнем заседании представляющий главу ковена. — Клара, уведи их.

Ученики послушно поднялись с мест и потопали к выходу вслед за Клариссой, а я послал Леону благодарный взгляд. Клара никогда не оставит без слов поддержки учеников, за которых я считаю себя в ответе. Впрочем, особого наказания им теперь можно не ожидать, ну поругают за неосторожность, так по большому счету больше и не за что. Зато эта тройка мгновенно стала знаменитой, и теперь все младшие ученики еще много лет будут пытаться сбежать из школы в надежде, что удастся повторить все их подвиги.

А вот нам предстоит самое трудное, и я даже не знаю, с кого из женщин начать допрос. Хотя… поскольку сегодня все не по правилам, попробую и тут немного схитрить.

— Ведьма Сахта, займи место подсудимого.

Женщина послушно прошла и села на одинокий стул.

— Камира Шуглинд, займи место рядом с ней, поставьте ей стул.

Дождавшись, пока Камира сядет рядом с ведьмой, объявляю им свое решение:

— А теперь я буду задавать вам вопросы, и пусть отвечает та из вас, кто знает более полный ответ. Несколько дней назад рядом с Куртом, небольшим городком на юго-западе Этавира, был жестоко убит Норен Ганетти, королевское око. Нам стало известно, что он разыскивал Хасту Кушир, и известно, что ее сманил из дома Терон. Что-нибудь можете сказать по этому поводу?

— Я могу, — уверенно кивнула Сахта. — Эту девчонку он действительно привез с запада и несколько дней не отпускал от себя. А потом вдруг отдал тому бандиту, Сифону, который на тебя нападал. И вот сейчас я вспоминаю, что они в тот раз и ездили вербовать наемников впятером. Впрочем, там же двое из его четверки остались в живых, можно их допросить.

— Я помню, Шлеп и…

— Фека, — подсказала Сахта.

— Доставьте Шлепа и Феку, — приказал я, едва не рыча от нетерпения.

— А пока их доставляют, суд объявляет перерыв, — ударил по колокольчику Тайнери, — продолжим через два часа.

Первыми из судной комнаты ушли король с королевой, потом увели подсудимых. Начала заседания им придется ждать поодиночке, в маленьких комнатках, и взять женщин с собой в поместье на обед мне не удастся. Клара тоже пока не вернулась, значит, придется отправляться одному.

После ухода подсудимых в комнате сразу стало шумно. Все заговорили и задвигались, выбираясь со своих мест и торопясь в смежный зал, где можно открыть портал. Несколько человек попробовали было поздравить меня с титулом правителя, однако, нарвавшись на кровожадный взгляд, быстро свернули это мероприятие.

— Леон, кто откроет мне портал? — едва шагнув за дверь, поинтересовался я и тут же заметил у дальнего окна одинокую фигуру.

— Сард! — сделав несколько шагов в ту сторону, окликнул я друга.

Гоблин неохотно приблизился.

— Слушаю, повелитель.

— Еще раз так скажешь, получишь в ухо. — Я взвился, как укушенный, но, рассмотрев его лицо, сразу сменил тон: — Что случилось?

— Меня к ней не пустили.

— И не пустят, тут такие правила. Но это только на время суда. Пойдем-ка со мной, нужно поговорить, заодно пообедаем.

— А меня ты не приглашаешь? — с наигранной обидой поинтересовался Леон.

— Собирался, причем вместе с Кларой, но что-то ее не вижу, — признался я. — Так что с порталом?

— Сейчас отправлю ей вестника и пойдем. — Достав из кармана магическое стило, магистр что-то быстро начертал на клочке бумаги.

А через минуту мы стояли на портальном балконе моего замка.

Дождя сегодня не было, но не было и солнца. Над нами торопливо неслись рваные клочья немытой шерсти невиданного небесного зверя, под полы камзола сразу влезли холодные лапы ветра.

Мы торопливо прошмыгнули в двери гостиной, и дежуривший там постоянно лакей, дремавший возле пышущего теплом камина, мгновенно вскочил и дернул за шнур.

— У вас пятнадцать минут, чтоб умыться, — бросил я спутникам и ринулся в сторону своих покоев, перехватить Зию по пути, однако успел в дверях выдать слуге распоряжение: — Покажи магистру его комнаты.

— Надеюсь, мне оставили хоть кусочек? — Клара появилась в двери столовой уже к концу обеда и торопливо прошла к заботливо отодвинутому Леоном креслу.

— Ну как они? — Вот ведь знаю, что ничего плохого с учениками не произошло, а не могу не беспокоиться.

— Хорошо. Тур согласился остаться, Олли с Руном отправили в школу. И боюсь, они тебе этого не простят. — Клара пододвинула тарелку и решительно взялась за приборы, давая понять, что в ближайшие полчаса ни на какое общение с нею можно не рассчитывать.

— Если не дураки, то поймут. — Я пожал плечами, твердо уверенный, что они никоим образом не дураки. — Лучше придумайте, как мне от этой блямбы избавиться.

Я показал на лежащую на буфете зеленоватую цепочку.

— Грег, — уже пообедавший Сард отставил бокал и тяжело вздохнул, — это невозможно.

— Почему? — Я был настроен более оптимистично. — Нужно просто найти троих гоблинов, которые подтвердят, что ты лучше меня, и я отдам тебе это украшение.

— Тебе это не удастся, — категорично мотнул он головой, — все в обители знают, как добра и справедлива моя мать. Да и Тайгар ради рода готов на все, ему за время скитаний не раз приходилось не спать и не есть по нескольку дней. А Зерид вообще очень мудрый и безобидный старик. И если они трое признали тебя более достойным знака, чем Бариза, вряд ли кто-то посмеет в этом усомниться. Тем более если ты укажешь на меня. Я бунтарь, нарушитель законов и правил, и я намного меньше их всех сделал для обители. Никто не захочет солгать, что я достойнее моей матери, — это значит навсегда потерять всяческое уважение в глазах сородичей. Потому смирись и надень знак.

Вот змейство, похоже, я все-таки влип.

— Грег, — лениво ощипывая кусочки румяной корочки с воздушного пирога, небрежно фыркнул Леон, — а что ты так волнуешься-то? Сам понимаешь, эта должность теперь просто название. Гоблины разъедутся по разным городам и селам, женятся, постепенно приживутся… кстати, вот Сард хороший пример, и забудут про тебя. Зато насколько теперь у нас меньше хлопот с обителью, ты же не станешь скрывать от ковена никаких тайн.

Вот зря он это сказал. Я человек обязательный и если получаю в дар даже совершенно ненужного мне котенка, уже не могу не накормить и не подлечить его. А получив в наследство погибающий по вине предателя народ, тем более не смогу обобрать его даже в пользу своего родного королевства. И только в этот миг до меня дошло, насколько мудра и проницательна старшая мать гоблинов. Ведь она исхитрилась за несколько часов раскусить мою суть и воспользоваться полученным знанием с максимальной выгодой для своего народа.

— Боюсь, ты глубоко ошибаешься, — прожевав кусок мяса и промокнув губы салфеткой, с состраданием оглянулась на мужа Кларисса, — вот теперь у ковена хлопот прибавится вдвое, если не втрое.

И она тоже хорошо меня изучила, хмыкнул я, допивая маленькими глотками горячий душистый напиток из присланных Джусом останских трав.

— С чего ты взяла? — Магистр подозрительно оглянулся на весело ухмылявшуюся жену и обернулся ко мне: — Грег, она ведь шутит?

— Ничуть, — с наигранным раскаянием вздохнул я, — она не может шутить такими серьезными вещами. Действительно, я согласен подписать договор о передаче обители ковену, но на очень строгих условиях. Все ценности — а таковыми я считаю каждый кусочек старинного металла и каждую вещь или книгу, вынесенную гоблинами со своего острова, — остаются в собственности гоблинов и после изучения должны вернуться на место. Так же я намерен оговорить право собственности гоблинов на острова и изобретения, как в горном деле, так и в алхимии. Разумеется, ковену мы отдадим их бесплатно, но от дальнейшего использования с целью получения выгоды хотим иметь твердую долю. И так по каждому пункту. Сард, у вас ведь есть запас денег и драгоценных камней?

— Разумеется, — с живым интересом изучая мое лицо, кивнул гоблин, — но теперь уже у нас.

— Замечательно. Я думаю, нам нужно положить все в королевский банк Этавира, но сначала выделим всем желающим уйти из обители долю на обзаведение. Проценты от использования всех наших изобретений ковен может перечислить прямо туда же.

— Клара, а не могла ты предупредить меня заранее, — магистр огорошенно протер платком вспотевшую шею, — мы бы что-нибудь придумали.

— Как я могла… — обиженно фыркнула Кларисса в ответ, Леон случайно задел ее больное место.

Магиню всегда возмущал запрет на использование ментальной магии в судной комнате. Но король был непреклонен, а теперь, после объединения с духами, у Клары окончательно пропала всякая надежда на то, что его когда-нибудь удастся переубедить.

Зато я неизменно был на стороне короля, магов с ментальными способностями очень мало, и они сильно подвержены всяким нервным болезням из-за того, что вынуждены пускать в свое сознание чужие, далеко не всегда здравые мысли. Ведь одно дело разоблачить упорного отказника и совсем другое — читать всех подряд.

Из мимолетной задумчивости меня вывел торжествующий блеск в глазах гоблина, чрезвычайно довольного моей отповедью магистру. И в голове как-то сам собой мгновенно сложился четкий план самоустранения от гоблинской проблемы. Нет, полностью уже не получится, я оптимист, но не дурак, и объяснению Сарда поверил сразу и бесповоротно. Но оставить за собой только самые важные вопросы должен уметь каждый руководитель. Вот только придется вначале уточнить для себя кое-какие детали.

— Кстати, Сард, раз уж ты сам начал, объясни подробнее повелителю, с чего это ты, имея такого правильного гоблина в старших братьях и такую самоотверженную повелительницу в матерях, сам оказался в смутьянах?

До начала суда у нас еще около часа, портал маги откроют прямо отсюда, почему бы не употребить свободное время с пользой?

— Все очень просто, — не стал увиливать от ответа гоблин, видимо, и вправду считал, что я теперь имею право копаться в его личной жизни, — я самый младший из сыновей Баризы. Ей в то время было больше полутора сотен лет, и целители не советовали рожать, но она решилась. В результате я родился болезненным, плохо рос, поздно начал ходить и говорить. Шаманка сказала, что мне нужно солнце, парное козье молоко и свежий воздух, иначе я умру. Вот и отправили меня в небольшой чиндайский поселок под присмотром одного из послушников. Мне было тогда около трех лет. Послушник подсунул меня в многодетную семью и занялся личными делами, как выяснилось, он давно мечтал выбраться из обители. Вскоре я начал поправляться, но самое главное, сдружился с детьми хозяйки. И когда через год меня попытались вернуть домой, устроил истерику. Меня оставили еще на год, потом все же забрали в обитель. Несколько лет я прилежно учился и помогал старшим, твердо зная, как только подвернется повод, сразу уйду на волю. Мне не по душе размеренное существование в холодных каменных клетках, они давят на меня и вызывают тоску. Так и случилось. И хотя я и не смог совсем отказаться от своего рода, зато хватался за самые трудные и неблагодарные дела, лишь бы удрать из обители хоть на время. И как только подвернулся повод — переселился в Бастеру. Ну а если ты спрашиваешь про то, в каком состоянии вы меня нашли, — так это было в первый раз. Так Тайгар пытался заставить меня отказаться от Ками.

— И это очень хорошо, — задумчиво изрек я, не обращая внимания на округлившиеся глаза бывшей наставницы, ей почему-то всегда казалось, что я намного сентиментальнее, чем есть на самом деле.

— Почему? — А вот Сардат сразу понял, что обрадовала меня вовсе не строгость его старшего брата.

— По многим причинам, — решив дать подробные объяснения, я начал загибать пальцы. — Во-первых, потому, что несмотря на ваши прежние споры, ты не озлобился и не начал ненавидеть сородичей, во-вторых, не сделал ничего откровенно преступного в их понимании, в-третьих, ты лучше всех адаптирован к человеческому обществу, в-четвертых, я давно тебя знаю и уверен в твоей порядочности.

— Нет! — Оружейник рьяно замотал головой.

— Вот, и это тоже, — одобрительно кивнул я в ответ. — Ты быстро соображаешь и начисто лишен властолюбия. Следовательно — идеальный кандидат на пост моего первого заместителя. И поскольку других претендентов я не вижу, с этой минуты можешь приступать к своим обязанностям. Для начала подготовь мне черновик договора, и если будут какие-то свои идеи, включай не стесняясь. Торговаться с магами все равно придется, я их хорошо знаю.

— Да, Клара, похоже, у тебя будет взыскание по основной профессии, — обреченно постучал по столу пальцами магистр. — Я, конечно, попробую уговорить главу, но не думаю, что это удастся.

— Ничего он ей не сделает, иначе я призову его в суд, — обозлился я, терпеть не могу, когда кто-то пытается меня шантажировать моими привязанностями к магине.

— В суд? — Похоже, Леон еще не сообразил, что в этот раз все складывается не в пользу ковена.

Хотя им и так баснословно повезло, без особых затрат и потерь получили доступ к такому жирному ломтю.

— Именно, друг мой, — ехидно прищурился я, — не забывай, что к тому моменту, как старшая мать вздумала повесить на меня свою жестянку, Кларисса была моим напарником. А по закону тот, кого выбрали, не имеет права ничего говорить без разрешения вышедшего на задание.

— Да какое там задание… — еще пренебрежительно бурчал магистр, но в голосе уже не слышалось прежней уверенности.

— Пока секретное, — добил я его и отвернулся к ухмыляющемуся оружейнику. — У меня в Торсанне есть дом, пока заселяйся туда, он все равно пустует, и начинай работать.

— А Камира?

— Если суд отпустит, то возьмешь и ее, — опередила меня Ортензия, прекрасно знавшая, что ничего обещать заранее я не имею права.

Однако в этот день ни судьбу Сахты, ни наказание для Камиры и ее матери суд так и не определил. Допрос двоих бандитов, приведенных порталом с восточного побережья, занял почти два часа и утомил не только меня. Впрочем, количество судей после обеда сократилось до минимума. От очей был один я, от сыскарей Зиновас и Саррен. От магов Клара и почти незнакомый мне телепортист. Леон же, сославшись на дела, улизнул еще в коридоре. Король тоже пришел один, и я мысленно поаплодировал его предусмотрительности и твердости, отлично зная, не так-то просто было убедить мою ученицу, что допрос двух бандитов не самое интересное занятие для королевы.

Да и нам, повидавшим всякого отребья, не доставило никакого удовольствия слушать, как наемники Терона сваливают на своих покойных друзей и друг на друга все прегрешения. И все же с помощью духов удалось установить, что именно в тот день, когда погиб Норен, Терон со своей новой подружкой приезжал в трактир, где его ожидала шайка Сифона. А через некоторое время, прихватив Сифона и Тибиана, сержант куда-то исчез, поручив оставшимся бандитам охранять девчонку. Когда они вернулись — наемники не помнят, потому что решили вопрос своеобразно, заперли охраняемую в чуланчике и сели играть в кости. Не на сухую, разумеется, играли, потому и проспали возвращение подельников. Но одно запомнили точно, обычно суровый Сифон в тот раз даже не ругался особо, дал по затрещине и велел собирать сумки. И это тоже было слегка подозрительно, в том городишке они поджидали обоз, с которым должны были прибыть купленные в Чиндае смертники.

Оказалось, осторожный Терон вывозил их через Остан, снабжая купленными у контрабандистов документами.

Я уже было приуныл, решив, что вместе со смертью Терона след оборвался окончательно, и тут Фека вдруг вспомнил одну мелочь, за которую Зиновас уцепился как охотничий пес.

Оказывается, Терон почти сразу по приезде в трактир получил от хозяина письмо или записку, которую после прочтения собственноручно сжег в очаге. Вот после той записки он и заторопился.

После выяснения этой подробности мы отправили бандитов в подземную камеру, им предстояла отправка в Дареслайт, а маги и сыскари рванули открывать портал. Боюсь, сегодня трактирщику не придется нажиться на посетителях.

Меня они с собой не позвали, да я и не стал напрашиваться, работать вместе с большими компаниями сыскарей мне никогда не нравилось. Сделать самому все равно ничего не удастся, только буду бегать сзади хвостиком и тихо звереть. Ну а если маги чего-то найдут, то я узнаю первым, Кларисса обещала прийти ночевать в Монтаеззи. А сейчас мне нужно было закончить парочку небольших, но важных дел.

Сарда я, как и ожидал, нашел возле того же окна, только теперь рядом с ним стоял Тайгар.

— Это хорошо, что вы вместе, — деловито сообщил я, добравшись до увлеченных разговором гоблинов, — надеюсь, договор составлять тоже будете вместе. Сард, где ты собираешься ночевать? Можно устроить комнату здесь, а если хочешь, отправляйся сразу в мой дом. Остальные пока считаются гостями короля, и я не могу нарушить правила. Возможно, Торрель пожелает вечером пообщаться с вами в менее официальной обстановке.

— Я бы остался тут, — нахмурился Сард, — но если нужно…

— Мне нужно, чтобы все были счастливы, — решительно прервал я его расшаркивания и махнул незаметно наблюдавшему за нами дежурному магу — устрой вот этого гоблина в гостевых комнатах.

Все, с одним делом покончено, осталось самое последнее и самое неприятное. Сейчас мне предстояло совершить небольшое нарушение правил, и я очень надеюсь, что оно останется безнаказанным. О том, чтобы надеяться на незаметность, не стоит и мечтать.

Камеру, где заперли Сахту, мне показал дежуривший неподалеку охранник и, к моему изумлению, безропотно согласился отпереть ее для меня.

Ведьма вскочила, едва бесшумно распахнулась дверь, и напряглась, меряя нас настороженным взглядом, но, узнав меня, сразу расслабилась и снова опустилась в кресло.

— Закрой дверь, — входя в комнату, приказал я охраннику, — и жди, я ненадолго.

— Что ты хочешь спросить? — устало вздохнула женщина, не глядя мне в глаза, и я понял, что волновался не зря.

— Я хочу не спросить, а предложить, — мне бы еще уверенности, что я не ошибаюсь, — предложить тебе способ избежать завтрашнего допроса. Ведь для тебя это очень непросто… все рассказать самой?

— Боюсь, что непросто, это слишком мягко сказано, — жутковато усмехнулась ведьма, превращая все мои подозрения в уверенность, — но ведь иначе же нельзя? Суд должен все знать, а я… — Она махнула рукой, отводя наполненный безысходностью взгляд.

— Не знаю, в чем ты провинилась сколько-то там лет назад, знаю другое, — решительно ответил я, прикидывая, успею или нет, если она решит действовать немедленно, — за то время, что я находился рядом с тобой, ты не сделала ничего подлого или мерзкого. Мне показалось, что ты даже и не способна на такое. Больше того, помогала нам как умела. И потому я решил предложить тебе свою помощь. Но сказать, что это будет, смогу только после твоего решения.

— А тебе я должна рассказать… — Она замялась, не зная, как назвать свое прошлое.

— Нет, ничего рассказывать не придется, но придется заплатить, если ты действительно совершила что-то очень плохое, — честно предупредил я.

— Чем?

— Болью. Будет больно, но насколько — не знаю. Все зависит от твоего проступка. Вернее, оттого, как ты к нему относишься. Больше сказать не могу.

С минуту она рассматривала меня так подозрительно, словно пыталась услышать мысли, и я даже слегка запаниковал, хотя и знал, что это невозможно, камеры тоже защищены от применения магии. Потом отчаянно вздохнула, взяла со столика чашу с водой и начала старательно смывать с ногтей что-то невидимое. Я бессильно опустился на край постели, чувствуя, как по спине знакомо ползет холодок. Вот же змейская баба! Ведь это значит, что ведьма сегодня весь день сидит с этой гадостью на руках! И сделать это она могла только рано утром у меня дома. А вот как ей удалось обмануть магов, отбиравших у подсудимых при входе во дворец зелья и амулеты, можно только догадываться, наверняка в ее зелье нет ни капли магии.

Ведьма закончила свое занятие и пошла выливать воду из чаши, я упрямо поплелся следом.

— Что, не доверяешь? — хмуро спросила она. — Не бойся, на ногтях были разные зелья, на одной руке яд, на другой — противоядие.

— Ты же мне не поверила, а я тебе сколько раз говорил, что постараюсь все уладить. — Что-то у меня голос хриплый, словно полчаса пел на морозе.

— Пока ты сегодня гоблинов не спас, не думала, что можно мне помочь, — честно ответила ведьма. — Ну теперь что?

— Теперь мне придется тебя обнять, но не вздумай царапаться, — хмуро буркнул я, и когда ведьма бестрепетно позволила сцапать ее в охапку, скомандовал: — Духи, выносите.

Зеленоватая спираль портала на этот раз вынесла нас не на берег пруда, где стыло рябила под осенним сквозняком серая вода, а в самое сердце заповедных дриадских владений. В обернутый нежным зеленоватым сиянием мха полумрак дальнего подвала. Несколько древней с любопытством взирали на нас с самых невероятных местечек, со стен, потолка и из пышных моховых кочек. В соседнем просторном помещении среди волн мха слабо сиял огромный загадочный цветок.

— Что это? — ошеломленно ахнула Сахта, с восторгом озираясь по сторонам.

— Это цветок жизни, мудрое древнее существо, приходящееся матерью всем древням, — не желая вдаваться в подробности, кратко объяснил я, поглаживая прохладные ладошки своих родичей. — Цветок жизни согласен прочесть все твои воспоминания и передать суду, но предупреждаю еще раз, он очень не любит получать неприятные эмоции, и если ему будет больно в момент чтения, то эта боль отразится на тебе.

— Пусть, — как-то слишком быстро согласилась ведьма, — я согласна. А что нужно делать?

— Сначала слей всю энергию, ты для них слишком горячая, — как умел растолковал я, если захочет более полных объяснений, пусть спросит Клариссу, они уже несколько лун целой командой пытаются написать про духов научный трактат. Но, насколько я знаю, пока не могут прийти к согласию в некоторых основополагающих формулировках.

Через миг туфли ведьмы валялись в стороне, а сама она сидела на самой пышной кочке и бесстрашно рассматривала белесые корешки, несмело опутывающие ее щиколотки и запястья.

— Иди, Грег, — робко потянул меня к разгорающемуся сиянию портала древень, — ей потом нужно будет отдохнуть.

— Вот так, приведешь к родственникам гостей, а тебя тут же выставят прочь, — в притворном расстройстве буркнул я, шагая в портал, и тут же оказался в собственной столовой стоящим возле ухоженного кустика духов.

Ойкнула служанка, накрывавшая стол к ужину, тренькнула разбившаяся тарелка. Ну вот, еще и собственную прислугу ко всему прочему напугал. А ведь сегодня это только начало.

Ни за что не поверю, что через пару часов сюда не примчится кучка магов. Умыкание подсудимого из-под стражи само по себе достаточное преступление, а если учесть, что я умудрился сегодня наступить им на мозоль, то прибегут они вовсе не за тем, чтоб погладить меня по головке.

Конечно, мелькнула у меня мысль отправить Кларе вестника или заранее с ней посоветоваться. Но насторожило сегодняшнее поведение Леона и захотелось посмотреть, станут меня шантажировать этим проступком или нет. И не важно, что я сам понимаю всю ребячливость своих подозрений и методов, но, как говорит моя бывшая наставница, в каждом мужчине затаился маленький ребенок.

Однако я успел переодеться и поиграть с Дориком, мирно поужинать в кругу своей семьи и набросать план действий на следующий день, а никто так и не пришел.

Легкое беспокойство начинало понемногу перерастать в свербящее чувство тревоги, и одновременно проснулись угрызения совести. Но больше всего мучило понимание того, что я очень ловко загнал сам себя в ловушку. И чем больше проходило времени, тем глубже она становилась. Если в первые полчаса мне достаточно было просто послать вестника и признаться, то теперь это выглядело бы, мягко говоря, странно.

Я мерил шагами свой кабинет, даже не осознавая, что перенял эту смешную привычку у Торреля, когда дверь распахнулась и в проеме застыла знакомая фигурка.

— Кто-то пришел? — Я еще произносил последние слова, а уже прекрасно понимал, что выдал себя с головой.

— Грег… — Она обхватила меня руками и прижалась так крепко, словно я был замерзшим ребенком, срочно нуждающимся в тепле. — Что произошло?

Сначала я упрямо молчал, лишь гладил ее мягкие локоны и, вдыхая их знакомый запах, чувствовал, как с каждой секундой сердце наполняется умиротворением. А потом сдался, увлек жену к диванчику и, удобно устроив свою повинную голову на ее коленях, признался в своей проделке.

— Правильно сделал, — без колебаний приняла она мою сторону, и хотя я ни на миг не сомневался, что так и будет, сердце омыла волна горячей признательности.

Все-таки для человека самое главное в жизни — это чтобы его понимали и принимали таким, каков он есть.

— А не пора спросить духов, что там с ней? — Вопрос Зии снова совпал с моим невысказанным беспокойством, и все стало просто и понятно.

Чего я так волнуюсь, пусть лучше ковен переживает, у них обнаружилось столько просчетов и ошибок, что за глаза хватит работы на ближайшие десять лет.

— Духи сказали, что сами сообщат, когда закончат ритуал, — пояснил я, решительно поднимаясь с диванчика.

Теперь я готов отражать любые обвинения и нападки, а сейчас, раз уж выпало мне несколько свободных часов, намерен полностью посвятить их самым родным и любимым существам на свете.