Глава 31. Новая жизнь
Молитва и добровольная жертва были услышаны и приняты. Спящий пробудился и осознал себя. А с осознанием пришло понимание. Зов любви, долетевший до него, требовал ответа. Сверкающий поток хлынул назад, по опустевшему руслу ручейка, превращая его в полноводную реку, наполняя, щедро даруя силы.
Яма — вырезанный в толще камня куб, напичканный оружием, как ежик, вывернутый наизнанку иглами, — поплыла в мареве чистой энергии. Нанизанное на клинки тело легко соскользнуло с них и воспарило, раскинув руки в странном подобии того самого жеста, каким благословлял плодородные нивы Сарстисар.
Свет лился на девушку и в нее, он пронизывал хрупкое тело тысячью игл в руках талантливых швей, штопающих раны, он омывал плоть нежным колыханием океанских волн, качая его в колыбели жизни. Свет просто очень-очень хотел, чтобы давшая ему жизнь снова жила. И Вселенная, а может быть, и сам Творец откликнулся.
Если крикнуть, в ответ послышится эхо, если крикнуть правильно и в правильном месте — эхо будет стократ сильнее породившего его голоса. Так и случилось. Сила осознавшего себя мира влилась в создательницу, исцеляя смертельные раны и вдыхая огонь жизни. Замершее сердце дрогнуло и забилось, с губ сорвался вздох, распахнулись глаза.
Нет, в них не было недоумения, лишь благодарная, чуть удивленная радость и полное понимание. Все-таки смерть ни для кого не проходит бесследно, так же, как и рождение, пусть даже второе по счету.
В какой-то миг Вероника и Альрахан слились в одно целое. Миг абсолютной ясности принес понимание не только целого, но и частностей, вроде первопричины связей, мотивов поступков и узелков в сети событий. Девушка поняла, какая дорога с какими вехами привела ее в храм Сарстисара, мир осознал цену жертвы Демиурга и свою силу, изменившуюся в одночасье.
А потом вмешался хозяин места встречи. Старый бог, слишком любивший давать равные шансы даже врагу, что уж говорить о соседе. Его волей взметнулся вихрь силы, выбрасывая из храма парочку смертных. Почти обычных смертных. А бог, он улыбался. В этом году Дни Схождения определенно удались!
В степях первого охранного кольца Храма добавилось занятных зверей. Пожалуй, стоило позаботиться о том, чтобы у кое-кого наиболее приглянувшегося появилась пара. То же, впрочем, касалось и забавной человечки, развлекшей его, и тех типов, что третьи сутки перли через все заслоны. Упрямые, сильные, жаль, не его. Впрочем, почему не его? Играть с такими фигурами на доске противника — занятие не из скучных. Бог снова улыбнулся и погладил ножны с любимым мечом.
Ника шлепнулась на пятую точку среди уже порядком набивших оскомину лиловых метелочек в степи. И тут же ойкнула. Из всей одежды каким-то чудом целыми остались лишь сапожки, все остальное запачканное красной жидкостью, восстановлению не подлежало. Мало того, что вся дырявая и мокрая одежда хлюпала и трепетала на ветерке лоскутками, так через дырки сухие травинки умудрялись мстительно покалывать особу, примявшую их живых собратьев.
Рядом в траве кто-то ругнулся и сел. Девушка узнала Садовника. Тот потирал затылок, на котором, похоже, набухала шишка, и озирался. Свою бывшую пленницу он тоже узнал сразу и позеленел лицом. Ника попробовала примирительно улыбнуться, зелень на лице мужчины сменилась интересной бледностью.
«Чего это он в светофор играет?» — задумалась было Ника, очередной порыв вроде бы игривого ветерка обдул мокрые от крови лохмотья и девушка осознала: Садовник решил, будто она смертельно ранена.
— Все в порядке! — энергично заверила мужчину свежевоскресшая.
Тот, судя по бледной и мрачной физиономии, не поверил. Наверное, подумал, что жертва храбрится исключительно в благородно-подбадривательных целях!
Где-то наверху послышался совсем несвойственный небу звук — ироничное хмыканье — и на Нику упал тяжелый солдатский плащ из колючей шерсти. Темно-серый, теплый и очень кусачий, явно рассчитанный на плечи пошире и фигуру повыше. Например, на фигуру Сарстисара. Если бросили и попали, значит, подарили, и уроненной нечаянно вещь не считается. Завернувшись в плащ-подарок, удивительно уютный, несмотря на колючие шерстинки, Вероника решительно подошла к Садовнику и объявила:
— Честное слово, все в порядке! Это одежда грязная, а я жива и здорова! Можно пощупать и убедиться тактильным способом!
К сомнению на физиономии Садовника добавился налет надежды. Он и в самом деле, не разворачивая плаща, ощупал Веронику, ловя на лице хоть намек на боль. Девушка улыбалась, отколупывая ноготком успевшую свернуться кровь из уголка рта.
— А дырки и кровь откуда? — хрипло уточнил собеседник, поверив хотя бы в то, что отбрасывать тапки прямо здесь и сейчас собеседница не намерена.
— Это я умирала, кажется. В яму с острым металлоломом упала в коридоре, где статуи и фрески красивые. А потом все зажило, меня из ямы вытянуло, и сюда выкинуло, — наскоро и самыми простыми словами, чтобы быстрее дошло, объяснила ситуацию Ника и виновато пожала плечами: «Дескать, понятнее не расскажешь, когда сам почти ничего не понимаешь».
— Коридор? — сглотнул Садовник, смотря куда-то сквозь собеседницу.
— Да, я в него случайно угодила, когда к стене в зале прислонилась. Ходила там, ходила, смотрела. Странное место, как улитка стенки заворачиваются. Но интересно, как в музее. Залюбовалась и сама не заметила, как упала, — отчиталась девушка, пытаясь определить реакцию мужчины на ее абсолютно честную историю, звучащую хуже самого завирального вранья.
Однако тот, похоже, поверил. Прочистил осипшее горло и заметил:
— В Храме в кольцо свернут лишь Жертвенный Путь, где приносят жизни в дар Сарстисару. Коридор полон мест приношения жизней, то есть ловушек, и до конца им может пройти разве что сам Верховный Жрец, укрытый милостью бога, как его плащом… — тут Садовник снова покосился на плащ Ники и осекся, поперхнувшись словами.
Девушка улыбнулась и погладила колючий плащ. Да, конечно, Сарстисар был богом Садовника, но коль плащ подарили с барского, хм, божественного плеча, лично ей, то отдавать его фанатикам на сувениры девушка не собиралась. Самой пригодится, хотя бы вот от ветерка спастись, а то и дождик, того гляди, соберется, будет чем укрыться.
— Значит, случилось обыкновенное чудо, — констатировала Вероника, вспоминая Альрахан, слияние с сознанием пробудившегося и мыслящего мира, всеохватность и совсем юное любопытство «новорожденного».
— Чудо, — повторил Садовник и неожиданно успокоился.
В конце концов, если он не желал идти на поводу у интриганов верхушки узарской власти, так почему с такой же ситуацией должен мириться бог? Его алтарь собрались использовать в угоду амбициям. Разумеется, Сарстисар был волен вмешаться. Богам тоже не чужды симпатии к смертным. Если ему, Садовнику, пришлась по душе занятная девушка, то и Сарстисару она могла понравиться настолько, чтобы спасти.
Пока сбивчивые, но в целом верные мысли носились в голове, у Садовника ужасно зачесалось запястье. Мужчина потер руку. Зуб не унимался. Тогда Садовник закатал рукав, сдвинул наруч и замер, разглядывая кожу.
Привычная, как родинка, старинная татуировка — лезвие без рукояти — знак посвящения Сарстисару, изменилась. Теперь у клинка появилась рукоять и гарда простая и практичная, назначением коей была защита не только руки, но и самого клинка, от косого удара на излом.
— Я — меч Сарстисара, — шепнул Садовник и благоговейно поцеловал татушку.
— М-м-м? А что были сомнения? — удивленно моргнула девушка, вспоминая прочувствованную речь о том, что ее спутник — посвященный бога.
— Был лезвием, стал мечом, — поправил Садовник. — Тем, кто следует воле Сарстисара, выбирая дорогу без указания из храма, сам. Совесть меча — бог в душе.
— Поздравляю, — ответила Ника, все равно не понимала восторженной радости человека. Наверное, чтобы понять такое, надо быть истинно верующим, а сходить один раз на экскурсию по Жертвенному Пути для постижения взаимоотношений Сарстисара с паствой — недостаточно. — И что дальше?
— А? — трезвый аналитический ум пока отказывался служить хозяину, сосредоточившему все внимание на новомодной татушке.
Девушке очень захотелось ответить «Б и другие буквы алфавита», но поскольку соль шутки все равно прошла бы мимо понимания Садовника, спросила по существу:
— Мы снова в степи, без лошади и повозки. С водой правда, — фляжка по-прежнему висела на поясе мужчины. — Куда пойдем дальше? Тебе нужно назад в храм, или постараемся добраться до реки, как собирались сначала?
— К реке, — определился Садовник. Перед ответом он на пару мгновений замер, будто совещаясь сам с собой. И то верно! Чего бы не поговорить с умным человеком?
— И где у нас река?
— Там, — провожатый повернулся на северо-запад так уверенно, будто имел в голове GPRS-навигатор и зашагал вперед.
Девушке не оставалось ничего иного, чем закутаться в плащ и последовать за ним, пробираясь среди травы по следам предводителя.
Окровавленные лохмотья вместо одежды немного напрягали, но сдирать их с себя и путешествовать в одном нижнем белье, фактически с подарочком Сарстисара на голое тело, было еще хуже. Нет, конечно, Ника была благодарна за плащ, понимала, что бог — это тебе не магазин модной одежды, но все-таки.
— Мог уж и рубашку пожертвовать в пользу воскрешенных! — буркнула под нос замучившаяся жертва.
Нежная кожа под чистошерстяным плащом чесалась. Зудела она и в тех местах, где кровь на остатках туалета начала подсыхать и приклеиваться к телу. Да еще какая-то не кусачая, доставучая мошкара так и норовила пробраться под плащ и исследовать испачканную рванину.
Серая, застиранная рубаха свалилась прямо на голову девушки. На этот раз где-то там наверху никто не хмыкал. Там самым возмутительным образом ржали в покат. Почему-то девушке показалось, что бог немного… пьян? С другой стороны, если у него «Дни Схождения» — что-то вроде терронского Нового Года или дня рождения, то имеет право праздновать, как душе угодно. Вон, итальянцы, кажется, старую мебель из окон выкидывают, а Сарстисар рубашечкой и плащом бывшими в употреблении ограничился.
— Спасибо! — вежливо поблагодарила Ника и остановилась для перемены туалета.
Правда, ни ошметки нормальной одежды, ни старая, хоть и чистая мужская рубаха, на это громкое название претендовать в полной мере не могли, но все-таки. Кое-что в любом случае лучше, чем ничего.
Комок окровавленных лохмотьев, содранных с истинным наслаждением, полетел в траву. Их место заняла рубашка — длинная, почти до колен. А вроде бы сидящий на корточках Сарстисар не казался громадиной. Или это модель попалась удачная, для ношения навыпуск? Подвязав ее чудом уцелевшим в ловушке-мясорубке ремешком от брюк, Ника скатала верх плаща и за рукава закрепила на талии, изобразив нечто вроде длинной юбки.
Садовник посматривал на девушку с выражением плохо скрываемой зависти. Цвет, стиль, фасон одежды своего бога он знал превосходно (немало гравюр в книгах пересмотрел, да и витражи в храмах лицезрел). Плюс к косвенным доказательствам внешнего сходства, имелось седьмое, настроенное на нужную волну чувство, которое подтверждало причастность к происходящему Сарстисара.
— Когда нормальной одеждой обзаведусь, тебе на выбор плащ или рубашку подарю, а вторую вещь себе оставлю на память, — добросердечно пообещала Ника.
— Плащ, — тут же пылко заказал преданный адепт.
— Договорились, — согласилась девушка. Мягкая затрепанная рубашка ей все равно нравилась больше колючего плаща. Цвет, конечно, подкачал, но на безрыбье…
Бывали они уже конкретно в этой части первого кольца владений Храма Сарстисара, или нет, даже имея в заначке пол-литра, Вероника разобрать бы не смогла. Ориентирование на местности, тем паче вне города, никогда не числилось среди ее сильных сторон. Нет, природу девушка любила, пусть и не всегда взаимно, к примеру, комары и прочая гнусь для покусания обычно выбирали именно ее кожу. Или это так проявлялась именно любовь? Словом, подневольная путешественница могла только идти, стараясь наступать там, где проходил Садовник. Пусть после него не оставалось наезженного тракта, а все равно получалось удачнее, чем переть напрямки по целине.
Рык тихий и какой-то, ей богу, злорадный, раздавшийся по правую сторону от идущей к цели пары, ворвавшись в почти ленивые размышления Ники на тему личной неприспособленности к туризму. В траве, широко расставив лапы и глумливо оскалившись, стояла здоровенная кошка. Та самая, под клеткой которой первую часть путешествия довелось ехать пленнице. Рядом с хищницей колыхнулась трава и показалась туша полуразумного или, скорее, иначеразумного шестилапа, именуемого зиверрой.
Садовник вытащил из ножен меч и кинжал, начал плавно смещаться таким образом, чтобы оказаться между девушкой и зверьем.
«Надо же, а они не разбежались! — удивилась мимоходом Ника. — Неужели решили, что вместе охотиться выгоднее?»
На секунду глаза девушки встретились с желтыми глазами и ей настоятельно велели:
«Отойди подальше, мы будем убивать.»
— Нет, — вслух и не отводя взгляда от шестилапой «предводительницы восставших», встревоженно воскликнула терронка. — Он меня выпустил их клетки, как я вас, и провожает домой. Если вы его убьете, я не найду пути. Пожалуйста, пропустите нас!
Долго-долго шестилапая бестия изучала Нику, затем стоявшего в расслабленной позе Садовника, потом перевела взгляд на свою хищную спутницу. Та негодующе рявкнула, фыркнула, оскалилась, будто готовясь к прыжку. Шестилапая не зарычала, зашипела, как прохудившееся колесо. Большая кошка разочарованно мявкнула, напряглась для прыжка и взметнулась. Но вместо броска на тюремщика, сделала почти свечку, изящную, точно в цирке, и скрылась в траве совершенно загадочным образом. Вроде бы, в холке была выше растений, и цвет шкуры не подходил для маскировки, однако ж, у зверя получилось исчезнуть, точно накрылась плащом невидимкой. Зиверра провокационных или запугивающих действий предпринимать не стала. Она еще раз смерила взглядом Нику, повернулась и тоже растворилась среди травы.
— Не думал, что тебе удастся договориться, — поделился соображениями Садовник, пряча оружие так же спокойно, как извлекал из ножен. У него даже дыхание не сбилось и ничего не дрогнуло на лице.
— Я надеялась, — вздохнула девушка. — Очень не хотелось, чтобы кто-то погиб или пострадал. Хватит уже крови сегодня.
— Хватит, — согласился мужчина и неожиданно добавил, глядя куда-то за горизонт: — Мое имя Киларден.
— Очень приятно, Вероника, — машинально представилась по второму кругу девушка слегка удивленно. С чего бы это спутнику вздумалось менять на ходу оперативный псевдоним. Тот продолжил, заставив напарницу поперхнуться степным, уже успевшим неплохо прогреться с ночи воздухом:
— Будь ты адепткой Сарстисара, я предложил бы тебе опоясаться своим ремнем, — продолжил Садовник с таким видом, словно в его словах был какой-то глубинный торжественный смысл, ускользающий от собеседницы.
— Спасибо, у меня уцелел свой. А Сарстисар, он, конечно, неплохой бог, только не гожусь я в его адепты, чувство юмора и справедливости у нас разные, — рассеянно отозвалась Ника, срывая метелочку травинки и принимаясь вертеть его в руках. Тянуть в рот не стала, мало ли, вдруг здешняя трава несварение желудка вызывает.
Садовник, то есть Киларден, повернулся к девушке и долго-долго смотрел на нее со странной полуулыбкой на твердых, не слишком привыкших улыбаться от души, губах. Потом повернулся и продолжил путь. Ника снова пошла за ним, как цыпленок за мамой курицей, или, если уж они шли к реке, как утенок за уткой.
В животе предательски заурчало, и девушка резко поняла: она голодная. Нет, не так, она дико хочет жрать! Такого не случалось так давно, что и не упомнить! Как правило, Вероника испытывала лишь легкое чувство голода, элементарно утолявшееся салатиком и небольшим кусочком рыбы или мяса, а то и вовсе банальным питьевым йогуртом. Сейчас же в воображении витали образы громадной тарелки с жареной картошкой, отбивной в сухариках, салатиком оливье и хорошим куском шоколадного торта со взбитыми сливками.
Черствые лепешки, твердый сыр и зеленые яблоки — немудреный продуктовый запас Садовника — никак не отвечали новым потребностям экстренно оголодавшей девушки.
— Есть хочешь? — по музыкальному урчанию сзади догадался Киларден.
— Очень, — вынужденно согласилась удивленная Вероника и тут ее осенило.
Она вспомнила сказанные мимоходом слова бога об энергии, поступающей к ней-демиургу, от мира, и поняла, что творилось с аппетитом. Пуповина, соединяющая ее с Альраханом, подпитывающим создательницу, порвалась, она больше не была Демиургом, потому в пополнении запаса сил могла рассчитывать лишь на пищу насущную.
Киларден достал из заплечной сумки и передал Нике кусок сыра и лепешку. Пришлось довольствоваться имеющимся. Спутник поймал скорбный взгляд девушки и подбодрил:
— Выйдем к реке, наловим рыбы.
— Рыба — это хорошо, — сглотнула слюну голодающая, ожесточенно вгрызаясь в сыр. Спору нет, вполне съедобный, однако, хотелось чего-то более горячего и вкусного. — Главное, добраться до речки, а не снова до храма. Почему-то мне кажется, кормить нас там не будут.
Садовник усмехнулся, соглашаясь. А Ника мечтательно прижмурилась, вспоминая об альраханских трапезах во дворце, всего нескольких выпавших на ее долю, которые не получилось оценить толком. Все-таки польза от лишения сана Демиурга есть! Теперь она может по достоинству распробовать вкус пищи. Наверное, Сарстисар не ошибался, говоря, что не в силах человеческих быть Демиургом в полной мере. Теперь, когда значительная часть ее внимания не была сосредоточена на Альрахане, все выглядело, чувствовалось и ощущалось иначе. Как если бы раньше она смотрела на мир через мутноватое стекло, а нынче его убрали.
Запрокинув голову, девушка вдохнула полной грудью. Даже воздух стал вкуснее и насыщеннее, а небо с крохотными барашками облачков голубее, птичий пересвист в траве разнообразнее. Ника снова вздохнула, пытаясь убедить саму себя в изменении жизни к лучшему, и вздрогнула. Издалека послышался собачий лай. Очень знакомый, звонкий, задорный лай. Так тявкала только Шотар. Но откуда бы тут могла взяться махонькая собачка? И… резкий порыв ветра с запада принес запах воды, конское ржание и мужской возглас.
Спина Килардена напряглась, он с удивлением, к которому примешивалось неподдельное восхищение и даже толика недоумения, проронил:
— Они все-таки взяли след!
— Они? — Ника переспросила, опасаясь поверить.
— Твои альсоры и охранник, — усмехнулся Садовник. — Очень скоро будут здесь. А мне пора уходить.
— Зачем? Ты же меня спас!
— Сомнительное утверждение, — покачал головой посвященный Сарстисара. — Исходя из того, что известно об альсорах, мне стоит остаться лишь в одном случае: если тебе хочется посмотреть на смертельный поединок.
— Нет, — замотала головой Ника, испуганно расширив глаза, — мы же почти подружились. Считаешь, нужно уйти — уходи. Мы ведь еще когда-нибудь увидимся, Киларден?
— Сарстисар знает, — пожал плечами мужчина, приблизился к девушке и поцеловал ее в лоб нежно, очень аккуратно: — Пусть он укрывает тебя своим плащом, Вероника, и сочтет мерку испытаний вычерпанной.
— Плащ! — вспомнила девушка и поспешно отвязала импровизированную юбку с пояса. — Возьми, я же обещала! Спасибо тебе за помощь и я… Я буду скучать!
Садовник благоговейно принял плащ из рук девушки и, помедлив, ответил:
— Я тоже буду.
Он развернулся и пошел в противоположную от неумолимо приближающихся звуков сторону. Ни разу, сколько смотрела Ника, не обернулся. Киларден растворился в степи, как не так давно хищники. То ли обладал схожим даром маскировки, то ли ему помог скрыться плащ — подарок бога, то ли сам Сарстисар перебросил свой живой меч в пространстве с той же легкостью, как воин перекладывает оружие из одной руки в другую. Забросил куда-нибудь туда, где клинок мог пригодиться.