Глава 10
Столица. 28–29 июня
У фирменного скоростного «Гном-Экспресса», несмотря на все мои недовольные гримаски в адрес гномьего сервиса, есть всего лишь один существенный недостаток. Ночной поезд следовало бы обозвать «ранне-утренним», потому как отходит он из Распадка в начале четвертого утра. Разумеется, билеты можно было взять и на вечерний, точно такой же, только просто скорый, «Гном-Экспресс», но ждать еще день… Нет уж. Мне и тех часов, что я потратила на сборы, хватило с лихвой. Не очень-то удобно уезжать ночью, но зато уже вечером того же дня я буду в Столице. Дома. А на вечернем скором тащилась бы около полутора суток, хотя и в более комфортных условиях. Но плевать мне уже на комфорт. Я домой хочу.
Наверное, только стоя посреди уже чужой квартиры и угрюмо обозревая разбросанные вещи, я полностью осознала, насколько за столь короткое время вжилась в этот проклятый Распадок. Вещами вот обросла. Не тащить же мне все это с собой? Слегка растерявшись, я прикинула объем накопленного за полтора года барахла и ограничилась упаковкой только самого необходимого. Так, словно собиралась в небольшую командировку. А сердце, пока я аккуратно складывала оставшиеся вещи в две большие коробки, назойливо ныло, что это поездка в один конец, и сюда я больше не вернусь.
Коробки я заклеивать не стала, просто оставила на середине комнаты. В последний раз окинула взглядом это место, еще недавно бывшее мне домом, и, грустно усмехнувшись, вытащила из вазы уже подвядающие ирисы. Любим мы, эльфы, символизм. На коробке с вещами умирающий букетик смотрелся так, словно лежал на надгробной плите.
А потом, когда, закинув на плечо рюкзачок, я быстро шла через засыпающую Ново-Форменовку к остановке такси, напряжение и бешенство последних нескольких часов вдруг начало отпускать меня, сменяясь… едва ли не предвкушением. Пока еще не знаю, что именно я предвкушала – то ли грядущее путешествие, то ли вдруг мелькнувший впереди призрак свободы, то ли встречу с Эрином… А, может быть, просто возвращение домой? Туда, на север, на север, к холодному и серому морю, к вечным дождям и крикам чаек, к мокрому граниту набережных и зыбкому, ускользающему горизонту? Прозрачным северным ночам, влажному ветру, белому мху и вереску среди серых камней, и темной хвое… Туда, где я родилась. Где мое место. Можно сколько угодно проклинать климат Столицы, ее надменную холодную красоту и великолепие истинно имперского города… но она умеет держать. Раз заполучив твое сердце, Столица навечно оплетет тебя паутиной любви и долга и больше не отпустит.
Блудная дочь возвращается. Да, тысяча проклятых балрогов. Я еду домой!
Вместо такси на стоянке оказался черный дзиров джип. А в джипе – сам Дзир, близнецы и Тави.
– Надеюсь, ты не думала, что сможешь сбежать, не попрощавшись? – ухмыльнулся командир ДОБРа, куривший, опершись о капот. – А то это у вас скоро традицией станет, одной на двоих, сумасшедшая светлоэльфийская парочка придурков.
– От вас, пожалуй, сбежишь, – с кривой улыбочкой ответила я, забрасывая рюкзак в багажник.
– Сколько у тебя до поезда? – поинтересовался Аминаллон, двигаясь на сидении.
– Еще больше трех часов.
– И чего ты сорвалась так рано? – приподнял бровь Меноваззин.
– Устала от ожидания. – Я дернула плечом. – Кроме того, мне еще телефон новый надо купить и волосы подровнять.
– Ну, об этом мы уже догадались. – Дзир фыркнул. – Я смотрю, тебя уже слегка отпустило после давешнего… показательного выступления. А то у меня уж не раз возникало желание зааплодировать, только вот становиться из зрителя участником трагедии как-то не хотелось. «Летописи Первой Эпохи», акт первый: «Синдарская самонадеянность и нолдорская кровожадность». Любопытно, в финале вы все-таки друг дружку прирежете?
– Издеваеш-ш-шьс-с-ся, дроу? – прошипела я и не выдержала, улыбнулась по-настоящему. – Не обольщайся, «нолдорский хэппи-энд» в сценарии не прописан.
– А что такое «нолдорский хэппи-энд»? – невинно поинтересовался Аминаллон.
– А это когда в финале все положительные герои героически погибают, – пояснил за меня Меноваззин.
– А почему тогда «хэппи-энд»? – не унимался близнец.
– А потому что отрицательные герои погибают тоже. – Меноваззин ухмыльнулся. – А в идеале еще и катаклизм какой-нибудь природный случается. То остров утонет, то вулкан взорвется – у них всегда так.
– А! – Аминаллон закивал. – Теперь понял. А еще говорят, что мы, дроу – самый кровожадный из эльфийских народов.
– Это вам бессовестно льстят. – Я криво улыбнулась.
– Давай-давай, позли ее еще, – фыркнул Дзир. – И так уже еще чуть-чуть – и пар повалит. Из ноздрей. Еще осталось прижать уши, выпустить когти и развернуть крылья…
– И испустить грозный мяв. – Близнецы синхронно хихикнули. – И получится настоящая боевая грифонка.
– Нол, а как правильно – грифонка или грифонша? – Нет, унять дроу положительно невозможно!
– Правильно – грифоница, – угрюмо отозвалась я. – Грамотеи.
– А если она такая хорошенькая и симпатичная, хоть и воинственная, – Аминаллон подмигнул. – Тогда как?
– Тогда – грифоночка. – Я вздохнула и опять вынужденно улыбнулась. – Ну не гады ли вы, а?
Я, наверное, повторюсь… но и в самом деле невозможно спокойно погрузиться в пучину отчаяния и захлебнуться в темных водах депрессии, когда рядом хихикают двое Темных эльфов. Один только взгляд, брошенный на эти глумливые рожи – и вся торжественность момента улетучивается напрочь. Кошмар какой! Впрочем… а-а, балрог всех отдери! Не в дроу дело. Может быть, оттого, что ночной ветер в приоткрытое окно уже чуточку, самую малость, но пах морем… или просто меня окончательно затопило это неописуемое ощущение предчувствия. Чего? Свободы? Грядущей драки? Вот в чем я не сомневалась, так это в том, что драка таки грядет. Копчиком чую. Дороги практически в неизвестность? Встречи с Эрином? Меня трясло, но вовсе не от злости на обманщика и предателя, и совсем не ради того, чтоб поймать его с поличным и примерно наказать, я сорвалась теперь в Столицу… Хотя повод и неплох. Нет-нет, все гораздо проще – и злее. Я засиделась в этом Распадке, раскисла… и почти забыла то самое чувство, что погнало моих предков по маминой линии из безопасного и светлого Благословенного Края в темноту и неизвестность безнадежной войны. То же самое чувство, что заставляло папиных пращуров разворачивать свои корабли в туман, когда прямо по курсу уже маячил Прямой Путь. То, что подвигло неугомонных эльдар искать себе другого мира… нового, не похожего на все, что были раньше. Во всяком случае, некоторых из них. Вперед, только вперед и не оглядываясь, до горизонта и дальше. Ведь как можно жить, так ни разу и не попытавшись заглянуть за край, а? Не самое худшее наследство, это вот умение уходить, не оглядываясь, вы уж мне поверьте. У попадальцев есть очень популярная поговорка: «Возвращаться – плохая примета». Интересно, это они у нас подцепили, или мы – у них? Впрочем, в их случае народная мудрость себя полностью оправдывает. В моем, думается, тоже.
Вперед, до горизонта и за край его, снова и снова. Не оглядываясь. И только так.
– Все верно, Нол, – улыбнулся Меноваззин. – Только так и надо.
– Я опять думала вслух? – немного смущенно потупилась я.
– Не-а. – Аминаллон подмигнул. – Не вслух. Просто громко.
Дзир понимающе ухмыльнулся мне в зеркальце. Только Тави, обернувшись, окунула меня в бирюзу растерянности и непонимания. Счастливая и безмятежная душа, коей неведомы сомнения и непокой. Наверное, я ей завидовала отчасти. А впрочем… нет, нет.
– Приехали! – возвестил Дзир, лихо, с разворотом, останавливая машину прямиком у главного входа в здание вокзала. – Ну что? Девочки направо, красоту наводить, а мальчики…
– Налево, – фыркнула я. – Салон связи там. Выберите мне что-нибудь противоударное, что ли…
– Чтоб выдержало прямое попадание из установки залпового огня? – Сын Дома Ушшос-Нах подмигнул. – И состязание в метании телефонов на дальность? Уж мы постараемся, не сомневайся.
– Опять чего-нибудь с паучьей тематикой будет. – Я вздохнула и выбралась из машины. – Встречаемся в баре «Мотовоз» через… м-м-м… сорок минут.
– Через час, – категорично уточнила Тавариль. – Раньше не получится.
– Значит, через полтора, – со смешком подытожил Аминаллон.
Надо отдать должное дриадско-наядскому сервису в сфере услуг – если категоричная просьба нервно подергивающей веком эльфийки с бешеными глазами сделать у нее на голове что-нибудь в стиле «Лучиэнь идет на войну» и ошарашила мастериц круглосуточного салона с подозрительным названием «Морская капуста», то они это никак не показали. Тихие всхлипывания над неровно обкромсанными волосами сумасшедшей клиентки не в счет. Пока Тавариль щебетала о чем-то с маникюршей, а парикмахерша-наяда шмыгала носом над моей головой, я успела порядком заскучать, а заодно и изучить список предлагаемых салоном услуг. Чего тут только не было. Например, визаж «под дроу» включал в себя не только перманентное осветление волос и изменение пигментации кожи, но и консультацию окулиста в процессе индивидуального выбора красных контактных линз. Или нехирургическая коррекция ушных раковин и разреза глаз – косметические операции, весьма популярные среди попаданок. С современным развитием индустрии красоты «закосить под эльфийку» стало до обидного просто. Впрочем, как пояснила любопытствующей мне мастерица, в этом сезоне наибольшей популярностью пользовались орки. В салоне предлагали весь комплекс процедур, по итогу которых любая женщина, более-менее подходящая по росту и комплекции, могла примерить на себя образ смуглой чернокосой орчанки. Эру, и куда только катится этот мир, а?
– Ничего так, – одобрительно кивнула я, взъерошив короткие пряди на затылке. – Живенько. Благодарю, милейшая. Ваш талант, несомненно, является украшением Распадка.
Польщенная наяда зашмыгала громче, а когда я (гулять, так гулять!) отблагодарила умелицу не только на словах, но и в древнях, шмыганье переросло во всхлипывания. Хм, кажется, пора покидать эту обитель вселенской скорби, а то и так настроение – хоть погребальные гимны запевать, а тут еще обстановка располагает к обильному слезоотделению.
– Тавариль, вы закончили? – нетерпеливо позвала я, расплатившись. Эльфийка встрепенулась и тоже поспешила покончить с косметическими процедурами. Я хмыкнула, подумав, что Аминаллон оказался прав. Все это копошение и впрямь отняло ровно полтора часа. Примерно столько же оставалось мне до поезда. Ну что ж, еще можно многое успеть. Например, воспользоваться служебным положением и способностями находящегося под рукой мага Воды в личных целях.
* * *
Дождь поливал, как из ведра, всю ночь, утихомирившись лишь под утро. И ничего тут удивительного нет – это же Столица с её неврастеническим климатом. Распадок, конечно, тоже трудно назвать засушливым местом, но там не столько дождливо, сколько пасмурно, а недавняя сушь – редкое исключение из правил. Зато спалось под звук ливня просто великолепно. Привычный к любой обстановке, Эринрандир как заснул под шум студенческой вечеринки где-то этажом выше, так и проснулся только от телефонного звонка.
– Привет, ап-Телемнар! – восторженно проревел на другом конце эфира Птурс. – Какими судьбами?
«Сам нашелся. Прекрасно»
– Привет! – отозвался Эрин. – Есть небольшое дельце.
– Какой ты все-таки неделикатный и прямолинейный, ап-Телемнар, – рассмеялся гоблин. – Нет, чтобы клятвенно уверить, будто жаждешь предаться воспоминаниям бурной юности с боевым товарищем.
– А ты бы поверил? – полюбопытствовал эльф.
– Да ни в жизнь! Я ж тебя знаю. От тебя политесов не дождешься.
– Ну, так мы совместим приятное с полезным – предадимся воспоминаниям и решим мою маленькую проблемку, – предложил Эринрандир, потягиваясь и зевая.
– Ты уверен, что проблемка маленькая?
Птурс и раньше отличался некоторой проницательностью, но за последние годы явно продвинулся в этом вопросе. Большому начальнику иной раз не помешает задействовать интуицию.
– Для меня – большая, а для тебя – маленькая, но разговор нетелефонный, – заверил его Эрин. – Так, когда встречаемся?
– Не сегодня – это точно. Местная командировка, – пояснил огненный маг смущенно. – Завтра в обеденный перерыв, пойдет? Не сильно замучает тебя проблемка?
– Идет. Позвонишь, когда освободишься, а я буду ждать тебя в «Олифанте».
Гоблин довольно хохотнул.
– О! Решил сразу пометить территорию? А?
– Обижаешь, начальничег, – поморщился эльф. – Бери выше – ностальгический тур по местам боевой славы.
Птурс Ифритович глумливо заржал и отключился.
Эрин закрыл глаза и подумал, что у него не жизнь, а дежа вю сплошное. Вот поговорили, и словно исчезли в один миг годы студенчества и службы в НЧЧК, и полное ощущение, что на дворе уже не дождливое столичное утро, а душная хинтайская ночь. Молоденький лейтенант ап-Телемнар протягивает грязную и липкую от крови ладонь столь же юному гоблину, который только что спас ему жизнь своим чародейством, и говорит, запинаясь: «С-пасибо…э-э-э…»
У разведчика еще гудит в голове и перед глазами плывут оранжевые круги от магической отдачи. Как там его зовут?
«Птурс, – подсказывает ушастый гоблиненок, крепко пожимая протянутую руку. – Правда, клёво получилось?».
«Не то слово! – уверяет его эльф. – Я перед тобой в долгу».
«Проставишься! – смеется Птурс. – Кстати, пью я только спирт».
Юный маг слегка преувеличивал свои возможности. После первого стакана разбавленного пиндостанской тролле-ролой медицинского спирта его развезло, а после второго – они вместе с эльфом отправились блевать в кусты. Так и подружились.
Про остальные совместные подвиги Эрин мало кому рассказывал, особенно девушкам.
Поток непрошенных воспоминаний натолкнул капитана ап-Телемнара на мысль совершить пусть не самый приятный, но необходимый визит. В фамильную усыпальницу Трандуилионов, чтобы совершить традиционное «возжигание» на месте упокоения Элеммира и отдать последнюю дань другу.
На широкие аллеи столичного эльфийского некрополя опустился густой туман. Руку протяни и пальцев уже не видать. Но Эрин без труда нашел огороженную низким мраморным заборчиком площадку, посыпанную слоем гравия, на которой чуть меньше месяца назад сгорела дотла погребальная лодка с телом полковника ап-Морвениона. Ветер унес дым в сторону моря, пепел размок от дождей и впитался в почву. Ничего не осталось от Элеммира, кроме памяти в сердцах тех, кто его любил.
Эрин зажег крошечную поминальную лампадку на специально отведенном для ритуала месте, и, опустившись на колени, долго-долго смотрел на маленький трепетный огонек.
Он не заметил, как туман медленно растаял, а когда вернулся из странствий по закоулкам памяти, увидел, что на противоположной стороне площадки, возле стены с черными гранитными табличками с именами всех упокоенных здесь Трандуилионов, стоит женщина. Сначала Эрин решил, что это леди Лаириэль, но, подойдя ближе, с удивлением признал в незнакомке Линдиссэ.
Нет, она не была сумасшедшей, но печаль и безнадежность непроницаемым облаком окутывали разум девушки. Они с Элеммиром считались удивительно красивой парой. Внешне, разумеется. Но на самом деле, не было в целом мире более непохожих и совершенно неподходящих друг другу существ. Ходили слухи, будто Линдиссэ шутки ради опоила ап-Морвениона сильнейшим приворотом, лишь для того, чтобы на спор покорить «самого красивого эльфа Империи», но Эрин точно знал – все это глупые домыслы невежд. Любовь – штука сложная, если не сказать коварная, можно одновременно до безумия любить и совершенно не понимать предмет страсти. И для эльфов, надо заметить, такое взаимоисключающее сочетание чувств отнюдь не редкость. И еще неизвестно, кто страдал больше от невозможности наладить нормальные отношения – Элеммир или Линдиссэ? Вряд ли ей льстило, что после очередного разрыва он выбирает в любовницы таких же жгучих брюнеток с белой кожей, как она сама.
– Здравствуй, – тихо молвила девушка.
– Доброе утро, Линдэ.
Эрин осмотрелся вокруг, но сопровождающих не заметил.
– Ты здесь совсем одна?
– Я теперь всегда одна, – вздохнула эльфийка и провела пальчиком по выгравированной на граните надписи с именем возлюбленного. – Элье меня бросил.
Энчечекист никогда не умел утешать женщин с разбитым сердцем, а потому не нашел подходящих слов. Впрочем, Линдиссэ не нуждалась в его утешении. Напротив, то, что Эрин не стал скорбным голосом излагать прописные истины и прочие банальности, только расположило к нему несчастную девушку.
– Это я виновата. Я, и больше никто.
Эльфийка прислонилась лбом к влажной каменной табличке и монотонно, с интонацией заводной куклы, стала бормотать. Тихо, но разборчиво.
– Зачем?… зачем я позвонила?… они врали… все время врали… звонили, звонили, звонили и врали, врали, врали… и по телевизору прямо в утренних новостях… она говорила такие глупые вещи… я же знала… мы же сто раз обсуждали… лучше бы ты накричал… я не хотела обидеть… но они так достали со своими интервью… я не вытерпела… а ты… а потом… опять в новостях… и вдруг тебя нету… только кровь… кровь на стене… почему я не позвонила вечером?… почему я такая дура?… Элье?… я виновата… да… во всем виновата… я… ты… они…
Увидев, что у Линдиссэ вот-вот начнется истерика, Эрин насильно оторвал её от стены скорби и прижал к себе – маленькую, хрупкую, трясущуюся от рыданий. Живой комок страданий и горя.
– Не надо, Линдэ, не надо. Не плачь, котеночек.
Она вообще ничего не весила, эта девочка, и Эрин успел донести девушку на руках почти до выхода из некрополя, когда туда примчался отец Линдиссэ.
– Не уследили. Она опять сбежала, – посетовал он, закутывая дочь в плед и укладывая её на заднее сидение автомобиля. – Спасибо вам, капитан.
– За что? – удивился Эринрандир.
– За то, что не судите мою дочь, – грустно сказал эльф. – Она уже сама себя осудила на вечную казнь.
Очень, между прочим, верно сказано. Разве мы не становимся для себя самыми безжалостными палачами? Что-то в этом духе подумалось Эрину, когда он глядел вслед отъезжающей машине. Несмотря на наглухо застегнутую куртку, энчечекиста знобило, и вовсе не от сопереживания Линдиссэ. Как ни странно, но что-то в словах девушки показалось ему… странным?… подозрительным?.. необъяснимым?.. Зуд, который испытывает породистая ищейка, которая вдруг почуяла знакомый запах, запах преступления в данном случае.
Капитан лихорадочно заметался туда-сюда по аллее, пытаясь уловить ускользнувшее ощущение. Он несколько раз возвращался к табличке с именем Элеммира, потом снова шел по дорожке к воротам.
Как там говорила Линдиссэ: «Они врали»? И звонили?
Здесь понятно – врали и звонили журналисты. Травили Элеммира и трепали нервы его возлюбленной – очень популярная тактика.
«Прямо в утренних новостях»? Стоп! Тролль-следователь говорил, что в утренних новостях сообщили уже о самоубийстве, а по заключениям экспертов Элеммир застрелился где-то часов в десять вечера. Тогда как может быть «я не позвонила вечером»? Значат ли эти слова, что Линдиссэ звонила накануне, и между её звонком и предполагаемой смертью полковника ап-Морвениона есть довольно большой промежуток времени?
Эрина прямо затрясло от возбуждения и азарта. И он рванул проверять новую версию.
Это ведь… это как скоростное шоссе… утопи в пол педаль газа и уже невозможно остановиться… только вперед… в закат. До самого конца. И лишь ветер в лицо. Дзир Ушшос-Нах знает. Потому в редкие дни законного отпуска он молча садится на свой фантастически дорогой байк и уносится за линию горизонта. На поиски свободы и приключений.
А Эринрандир ап-Телемнар несется по жизни в поисках истины и справедливости. Справедливости для себя, для Элеммира, для Линдиссэ, для всех. Потому что, если не он, то кто же?
И как не жалко было капитану лорду ап-Телемнару родителей Линдиссэ, но он заставил их посекундно вспомнить то утро, когда девушка пыталась покончить жизнь самоубийством. Не остановили его ни слезы, ни мольбы, ни обмороки. Ну а что вы хотите? Кровавый энчечекист, одно слово.
Выходила следующая картина: её родители смотрели утренние новости в гостиной, а Линдэ пила кофе на кухне, где тоже работал телевизор. Когда мать после сообщения о смерти Элеммира забежала туда, девушка уже болталась в петле. Её успели снять, но к приезду скорой помощи Линдиссэ впала в буйство, кричала про свой проклятый звонок, убивший любимого, про свою вину и кару за предательство. Эту версию очень активно поддержало следствие, хотя предполагаемый разговор шел не по мобильному, а по обычному телефону, и городские линии не фиксируют времени соединения. Дознаватели сошлись во мнении, что Линдиссэ позвонила Элеммиру вечером, поинтересовалась истинностью обвинений, это стало последней каплей, и эльф застрелился.
Едреные пассатижи! Как же это удобно! Парень сам вышиб себе мозги, а вина возложена на полубезумную от горя девушку. Не подкопаешься! Ах, какая страшная трагедия! Вечно эльфы перемудрят со своими страстями.
Врага лысого Элеммир бы целый день переваривал обиду до самого вечера, чтобы злокозненно застрелиться по итогу зрелых размышлений спустя 12 часов после ссоры! Да, он вспыхнул, огрызнулся, но через 15 минут и думать забыл о словах Линдэ.
А значит… значит, ап-Морвениона банально убили, выдав убийство за самоубийство. Причем, скорее всего, из-за той самой загадочной посылочки, за которой идет сейчас охота.
И ведь нельзя сказать, чтобы Эрина потряс подобный вывод. Он уже морально был готов, к тому, что честных парней из НЧЧК убивают прямо за рабочим столом. Где-то кое-что гниет, причем, как говорится, отнюдь не в хвостовом плавнике, а в голове.
И бывший разведчик, а ныне уполномоченный следователь обязательно докопается до источника этой пакостной вони. И тогда поглядим, у кого чище руки, и холоднее яйца… пардон… ствол «Куталиона».
Для очистки совести Эрин снова посетил Сигурда Валхалловича, постаравшись вытрусить из меланхоличного тролля все, что тот знал по делу о самоубийстве. Забежал энчечекист и к леди Лаириэль, снова убедившись – он на правильном пути.
Осталось только найти посылку, потому что в ней и сокрыты тайны смерти Элеммира и журналиста Маахова, а так же причина появления либрусека в Распадке. Вся суть в ней. Дело за малым – додуматься, что это такое и отыскать.
Милорд ап-Телемнар, а почему вы до сих пор не на низком старте?
* * *
Во избежание путаницы и недоразумений, у фирменных «Гном-Экспрессов», помимо номеров, имелись еще и личные наименования. Ночной скоростной № 17 «Нимродельск – Столица – Северо-Моррийск» именовался «Корона Дарина». (К слову сказать, вечерний, от поездки на котором я отказалась, звался «Молот Балина»). Само собой, гномы практически все железнодорожные перевозки Империи монополизировали целиком и полностью, по праву первооткрывателей. В общем-то, несмотря на специфику гномьего сервиса, никто особенно не жаловался. В принципе, помимо «ГномЖД», в Империи существовал еще без малого десяток мелких перевозчиков, но когда у пассажира был выбор между очередным «Гном-Экспрессом» или поездом какой-нибудь компании типа «Тролль-Транзит», предпочтение отдавалось монополисту. Можно, конечно, добираться до Столицы и хоббитским «Резвым Пони» с пятиразовым питанием, но в моем случае скорость – превыше всего. Ради скорости я даже отвратительный «гном-экспрессовский» кофе стерплю.
Загрузившись в (о, счастье!) совершенно пустое купе, я помахала провожавшим меня добровцам и Тави и позорно шмыгнула носом. Что бы там ни было, а я успела по-настоящему привязаться к доблестным Темным сородичам и уже отчаянно скучала и по дроу, и по Тавариль, и даже по Акээмчику. Но стоило «Короне Дарина» огласить тихую распадинскую ночь душераздирающим ревом, дрогнуть и плавно тронуться, быстро набирая крейсерскую скорость, как сонный областной городок немедленно стал прошлым. А будущее… будущее было там, за туманами, сквозь которые с ревом и грохотом летел «Гном-Экспресс».
Завтра… нет, уже сегодня это будущее станет настоящим. Но у меня осталось еще часов шестнадцать отсрочки. Можно напоследок потешиться надеждами и иллюзиями. Ну, хотя бы попытаться… А можно просто послушать немножко слаженный хор рельс и колес и заснуть. Потому что там, в том будущем, что уже сегодня станет настоящим, времени на сон у меня не будет.
* * *
Собственно, Эрин отнюдь не тешил себя надеждой, что его неофициальный визит в Столицу останется незамеченным. Едва нога гостя из Распадка ступила на перрон вокзала, где-то рядом нарисовалась парочка хоббитов из наружки.
«Все правильно. Так и должно быть. НЧЧК не дремлет, – подумалось Эрину. – И будем надеяться, что коллеги из столичной внутренней безопасности все-таки помнят, что следят за бывшим армейским разведчиком. Ага?»
К чести парней, они вели себя корректно, партизанщиной не занимались и с удовольствием приняли правила игры «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю». В конце концов, в одном ведомстве служим, под одними, так сказать, знаменами.
Затем, к удовлетворению энчечекиста, к слежке подключились новые персонажи – еще пара соглядатаев – орк и сирен. По тактике и выправке Эринрандир опознал в них сотрудников Имперской контрразведки. СИБовскому начальству тоже не давал спокойно спать нежданный вояж бывшего лучшего, но опального.
После посещения полицейского управления тайный кортеж скромного капитана пополнился еще одним шпиком. Ему Эрин почти сочувствовал. Оборотню приходилось прятаться не только от подопечного, но и от остальных наблюдателей.
А когда, ближе к вечеру 28 июля, компания пасущих эльфа пополнилась еще одним персонажем, Эрин окончательно уверился, что теперь ему в Столице практически ничего не грозит. Слежка – дело тонкое, и чем больше заинтересованных в твоей персоне сторон, тем выше вероятность, что шпики будут не столько следить, сколько мешать друг другу.
Надо признать, что последнего соглядатая капитан ап-Телемнар заметил далеко не сразу. Невысокий иномирянин ни за что не привлек бы к себе внимания, если бы не близкое знакомство с либрусеком. К добру иль к худу – неведомо, но после этой встречи у Эрина развилась повышенная чувствительность не только на вампиров, но и на их магию. Практически аллергия. От невзрачного попадальца тянуло отличного качества маскировочной магией вентру. Физически Эрин чуял ее, как запах – едва уловимый душок с гнильцой.
Вампирское подполье в Столице образовалось, как только власти разрешили иномирянам жить в черте города. Зависимость прямая – где попадальцы, там и вампиры. А как же иначе? Блохи живут на собаке, вампирам тоже нужна кормовая база. И, казалось бы, людям не должен нравиться такой гастрономический подход к себе, они обязаны сплотиться против нешуточной угрозы однажды превратиться в пищу, в чей-то ужин или завтрак. А вот и нет. Иномиряне даже тут никогда не могли найти согласия. У кого-то бизнес, у кого-то потребность в острых ощущениях, а кое-кто так и вовсе очарован готической романтикой кровососов. Которую, кстати, сами вампиры и придумали. Только тот, кто никогда не видел, как жрет клыкастая тварь, захлебываясь теплой кровью, вырывая из еще живой жертвы клочья плоти, может идеализировать вампиров.
Кровавые же энчечекисты, призванные законом уменьшать поголовье вампиров, заучивали наизусть знаменитую инструкцию № 352\прим, и при виде «гемоглобинозависимого» первым делом хватались за оружие. Наверное, потому что не читали романов о трагической судьбе кровососов, а первыми выезжали на место преступления и видели своими глазами «романтику вампирских трапез».
Словом, то, что приезд Эрина встревожил двуногих клопов, лишь подтверждало теорию Большого Заговора. Если за тобой следят одновременно НЧЧК, контрразведка, вампиры и кто-то еще в лице оборотня, то речь идет даже не о злостном уклонении от уплаты налогов. Ставки в этой игре весьма и весьма высоки.
Капитана ап-Телемнара грела мысль, что при таком обилии «нянек», рано или поздно их хозяева передерутся между собой, и в мельтешении загребущих рук он сумеет выскользнуть не слишком помятым.
Однако же, некоторые моменты требовали уточнения. Например, кто стоит за оборотнем? Судя по комплекции и стилю поведения, за Эрином ходил Росомаха – маленького роста, сутулый дядька с непропорционально большими ступнями. Этакий неуклюжий коротышка в обуви на три размера больше. Но комичность его облика компенсировалась свирепым взглядом исподлобья, не сулящим встречным ничего доброго. Что ж, кто-то однозначно не ошибся с выбором шпиона. Росомахи – товарищи упорные и неутомимые и в двуногой, и в звериной ипостасях, а так же отличаются феноменальной силой. Если такой зверь погнался за кем-то, то шансов выжить у этого существа практически не остается. Именно оборотня Эрин считал самым опасным противником и держал под рукой волшебную палочку – озверин.
* * *
Проснулась я, вопреки обыкновению, гораздо позже полудня, да еще и с полчаса лежала, сонная и ленивая, пользуясь отсутствием попутчиков. «Корона Дарина» неумолимо приближалась к Столице; моя передышка заканчивалась. Ну что же… Выходя в тамбур покурить, я жадно всматривалась в уже потянувшиеся вдоль дороги родные болота. Чахлые деревца приветливо махали мне рахитичными ветками, зеленели кочки, цвела клюква, а небо уже радовало истинно-столичным, изысканно-серым цветом в свинцовый отлив. Наглые жирные чайки кружили над илистыми озерцами с заболоченными берегами, в сплошных зарослях тростника периодически мелькали похожие на тропы узкие протоки. Черные столбы мошкары напрочь демаскировали редких рыбаков.
Этакими темпами до дому осталось каких-то пара-тройка часов. Пора включать телефон.
Прихлебывая по-настоящему отвратительный поездной кофе, вся ценность которого заключалась в наличии определенной концентрации кофеина, я скептически рассматривала выбранный для меня дроу новый телефон, извлечь который из коробки вчера руки так и не дошли. Нет, с технической точки зрения навороченный «Палантир-800К» по всем параметрам превосходил своего павшего в неравной борьбе с нолдорским темпераментом предшественника. Мифриловый корпус ненавязчиво намекал, что так просто об стенку умную машинку не разобьешь, разрешение экрана было выше, да и возможностей в компактную новинку было напихано столько, что при желании… Много чего при большом желании можно было проделать с помощью этого чудо-устройства. Ну, а то, что новая трубка оказалась «раскладушкой»… у всех есть недостатки! Я хмыкнула, оценив прощальный дровский намек. О да, я женщина, и даже телефон у меня теперь «женской» модели. Помню-помню, а как же.
Вставив чудом избежавшую гибели сим-карту в нового знакомого, первым делом я позвонила… нет, не Эрину. Скажу больше, включив телефон, я сразу же поставила запрет на вызовы с его номера. Я не смогу сейчас говорить с ним. Просто не смогу и все. А позвонила я папе, потому как отчитаться перед самым старшим по званию в нашем воинственном семействе – это мой долг и право.
– Нол, милая, да ты не представляешь, насколько ты вовремя! – услышав весть о скором моем прибытии, папуля, чувствуется, аж просиял весь. – Мне Ытхан уже отзвонился, так что я еще с вечера забрал ключи от вашего «Нуэно». Тебе же понадобится машина, верно? Сейчас Ыстылатар сгоняет к мальчикам на конспиративную, заберет у консьержки твой комплект ключей и подхватит тебя на вокзале.
– Папа, у меня к тебе разговор будет. Серьезный.
– Понял, – судя по голосу, Таурендил усмехнулся в трубку. – Ыстыл тебя привезет, вот и поговорим. Мальчиков в городе нет, мамы тоже.
– Ага. А я на допкурс в Академию записалась, а потом переаттестация еще…
– Расскажешь. Так, какой у тебя поезд?
– «Корона Дарина», вагон восьмой. Прибытие двадцать ноль пять.
– Тогда до встречи.
– Целую, папуль.
– И я. Отбой!
Ну, вот и прекрасно. Братьев в Столице нет, так что мне не придется жить в нашем городском доме. Поселюсь на «конспиративной» квартире, купленной в рассрочку и вскладчину с братцами тайком от мамули. Зря я, что ли, каждый месяц перевожу на ее содержание не такую уж маленькую сумму? И опять же, вскладчину купленная на нас восьмерых машина – новенький «Нуэно-Патриот» – в полном моем распоряжении. Жизнь определенно налаживается. Осталось только доехать, а там уж папин адъютант Ыстылатар меня встретит. И на такси тратиться не надо – красота!
* * *
Ужинать эльф отправился в ресторан общественного питания «Уткин Сын». И не столько ради кулинарных изысков, которыми там и не пахло, а чтобы изучить свою «свиту» поближе. Огромный зал не только просматривался насквозь, но имел несколько выходов в противоположных концах. Так что шпикам, дабы не упустить из виду объект слежки, волей-неволей пришлось войти внутрь и расположиться за столиками. И пока представители конкурирующих между собой охотников за эльфийским скальпом усердно жевали резиновые бутерброды и запивали калории разбавленными пиндостанскими химикалиями, Эрин успел подробно всех рассмотреть. Хоббит из НЧЧК лопал с отменным аппетитом и, по всей вероятности, настроен был серьезно, но неагрессивно. СИБовец сиренской национальности страдал над бутербродом с тунцом и явно тяготился заданием. Росомаха притаился в самом дальнем углу и медленно накачивался растворимым кофеем. Вампирский прислужник потягивал молочный коктейль, и время от времени поглядывал на часы. Не повезло его хозяевам, как раз в самом разгаре белые ночи, им приходится дольше обычного отлеживаться в своих гробах. Несмотря на пасмурную погоду и поздний вечер, на улице было непозволительно светло, чтобы вампир мог безнаказанно гулять на свежем воздухе. Вот и приходится пользоваться услугами «пищи». У всех свои трудности.
И все же, на кого работает Росомаха? Этот вопрос не давал покоя Эрину. Неужели опять рука Березайца? Тоже ведь оборотень. Хотя до сих пор никто не знает, какова вторая ипостась у опального олигарха. А если так, то в чем интерес Березайца? Что ему до компромата, найденного Элеммиром?
Эльф быстро доклевал фирменную «уткинсыновскую» картошку с котлеткой, прикидывая, как спровоцировать своих соглядатаев. Положим, энчечекисты и сибовцы в курсе относительно друг друга, а вот о присутствии оборотня и вампирского засланца они знают вряд ли. Так, может, стоит начать просветительскую работу? Тем паче, есть страшное желание пошалить по-взрослому.
Внезапно Эрин встал из-за стола и стремительно двинулся прямиком к иномирянину.
– Что-то здесь попахивает несвежим, пища, – довольно громко заявил энчечекист, обращаясь к человеку. – Если на двери в заведение написано только про запрет входить с собаками, то это не значит, что здесь может безнаказанно вертеться ручная шавка кровососов. Выметайся! Немедленно!
– Вы что-то напутали, – проблеял вампирий шпик, изображая из себя невинную жертву эльфийского произвола. – Это настоящий расизм! Разве людям запрещено заходить в «Уткин сын»?
– Людям не запрещено, а недожеванной вампирской пище – нельзя.
– Я – не вампир! – взвизгнул попаданец, привлекая внимание сидевших поблизости посетителей.
– Правильно, – ухмыльнулся энчечекист. – Ты – пища, и служишь вампирам.
– По какому праву… – взвился было мужик, но был резко оборван на полуслове.
– НЧЧК! Предъявите документы, – рявкнул Эрин и ткнул ему под нос свое удостоверение.
Иномирянин истерически залопотал что-то о гражданских правах, и тогда в ход пошел последний и самый убойный аргумент:
– Сейчас проверим тебя на наличие «вампирской метки», пища. Закатывай рукава!
В том, что таковая имеет место быть где-нибудь на теле человека, Эринрандир даже не сомневался. Среди попадальцев есть немало желающих служить могущественным вампирским кланам, но кровосос никогда не доверится смертному без метки, тем паче, не поручит слежку за Светлым эльфом.
Иномирянин начал делать вид, что покорно собирается снять рубашку, и неожиданно бросился наутек, перепрыгивая через столы и переворачивая стулья, сея тем самым панику и неразбериху. Эрин тут же рванул следом, вынуждая и остальных шпиков сорваться с насиженных мест. Но на самом деле догонять вампирского прислужника энчечекист не собирался. Пусть себе бежит к своим хозяевам, а имперские безопасники пусть знают, что не они одни такие умные. Заодно, возможно, и на оборотня обратят внимание. Хотя это вряд ли. Росомаха сделал все, чтобы не привлекать к себе лишнего интереса. Вот уж у кого крепкие нервы.
Пробежав еще метров двести по улице, Эринрандир свернул в переулок, отдышался, перекурил и неспешно так побрел в общежитие. Надо же дать коллегам по спецслужбам достаточно времени для установки в его комнате подсматривающе-подслушивающей аппаратуры.
Удивляться внезапному появлению электриков, о котором доверительно поведала вахтерша-наяда, Эрин не стал. Дело-то житейское, верно? Ну, перегорела проводка как раз возле его, капитана ап-Телемнара, скромных апартаментов – так починили же. Причем оперативно и быстро. Зато теперь ни единое телодвижение упертого эльфа-энчечекиста не утаится от всевидящего взора спецслужб, каждый пук зафиксирует умная техника, каждый чих запишет и отследит. Красота!
Ради такого случая Эринрандир спать лег, раздевшись догола. Специально, чтоб парням в белом фургончике, припаркованном напротив общежития, было на что посмотреть. Даром что ли любимая напарница гоняла его по чащам-рощам с рюкзачком? Немножко эльфийской эротики на сон грядущий не повредит. Жаль только придется обойтись без телегеничного лунного блика на голой ягодице. В связи с отсутствием ночного светила и низкой облачностью.
«Я люблю тебя!» – не дозвонившись, написал Эрин в смс-ке к Нолвэндэ, уже лежа в постели, и тут же, едва смежив веки, заснул практически полностью счастливый. Ну, как же? Сделал подлянку врагам народа – спи спокойно.
* * *
Когда еще в Распадке я рассказывала ап-Айкалнару грустную историю о том, как леди Лаурэлин переманила у нас домоправительницу, то упомянула и о папином адъютанте, «славном юноше из северных провинций». Папа действительно предложил Ыстылатару перевод с повышением, чтоб служить ему поближе к матери, но гордый орк отказался. Родственные чувства – это прекрасно и достойно уважения, а сыновняя почтительность – основа всех добродетелей, однако карьера тоже штука хорошая. Так что Ыстылатар по-прежнему оставался бессменным папиным адъютантом, вслед за шефом карабкаясь по ступенькам служебной лестницы. За те два года, что я не видела молодого орка, на погонах у него прибавилось звездочек, но в целом выходец из крайне северных провинций Империи ничуть не изменился. И, разумеется, по Ыстылатару все так же можно было сверять часы.
– Добрый вечер, миледи, – едва я вышла из вагона, как орк уже ловко отобрал у меня рюкзачок и сумку. – Добро пожаловать домой.
Словно аккомпанируя его словам, в низких серо-свинцовых тучах сверкнуло и громыхнуло, а накрапывающий дождик заметно усилился. Я тряхнула разлетавшимися короткими прядями, подставляя лицо дождю и ветру.
– Привет, Ыстыл. Давно не виделись. Как поживает твоя достойная матушка? Все ли благополучно у прекрасной Ылгюл? Ее суровый отец все еще не считает тебя достойным руки своей дочери или уже смягчился?
Правила вежливости есть правила вежливости. Сперва орка надо уважить расспросами о родных и близких, даже если вы с ним давно уже на «ты» и вполне можете позволить себе дружеский хлопок по плечу вместо приветствия. Мы с Ыстылом знакомы уже лет… э-э… много. Это он, тогда еще совсем молоденький ефрейтор, возил нас с Арком когда-то в гимназию. Впрочем, по орочьим меркам папин адъютант и сейчас еще очень юн, а для сурового папеньки своей возлюбленной Ылгюл – так и вовсе зеленый щенок. Иначе бы Ыста уже давно на ней женился.
– Благодарю, миледи, все благополучно, – орк невозмутимо раскрыл у меня над головой большой черный зонт. – Матушка здорова, а Ылгюл по-прежнему затмевает сиянием глаз звездную полночь. А почтенный кыргым Агыхумгаш все так же тверд и непреклонен. Впрочем, зятя-генерала он уже не требует. В последний раз мы сторговались на подполковнике.
– Да здравствует дипломатия. – Я подмигнула. – Этак еще через пару-тройку лет вы сойдетесь на майоре.
– Может быть, и раньше, – непроницаемое лицо орка осветилось едва заметной, но очень горделивой улыбкой. – Благодаря вашему батюшке, миледи, в этом году я все-таки поступил в Академию.
– О! Ыста! Молодчина! – По плечу я его все-таки хлопнула, а потом еще и в щеку чмокнула от избытка чувств. – Я так рада, что папа все-таки выкроил время, чтоб тебя натаскать.
– Леди Аэриэн тоже принимала в моей подготовке участие. – За разговором мы уже прошли весь перрон и нырнули в здание вокзала. – Самое деятельное. И ваши достойные братья, Аркуэнон и Аодан.
Я фыркнула, вполне отчетливо представляя себе, какого рода «подготовку», помимо зубрежки и тестов, могут обеспечить суровому орку двое моих самых… м-м… беспутных братишек. Учитывая наличие конспиративной квартиры и не самого плохого автомобиля. На красавца «Нуэно-Патриот» цвета хаки мы скидывались ввосьмером, безропотно отстегивая древни на его ежемесячное содержание. Да вот же он стоит, припаркованный. «Козлик» мой тюнингованный, привод на все колеса, кондиционер, стереосистема и маго-сигнализация в комплекте! Обожаю!
– Желаете повести, миледи? – поинтересовался Ыстылатар, бережно укладывая мои немногочисленные пожитки в багажник.
– Не-а. – Я помотала головой и, шмыгнув на переднее сидение, немедленно пристегнулась. Ыста водил аккуратно, но быстро. – Буду тебя эксплуатировать. Батюшка на работе или дома уже?
– Миледи, господин полковник велел мне отвезти вас в паб «Холодные камни». Он уже ждет там.
– А… Ну, так даже лучше. А по дороге ты мне расскажешь продолжение славной саги о выкупе за прекраснокосую Ылгюл. Я же все равно не отстану.
– Если миледи желает. – Ыстылатар усмехнулся одними глазами.
Я опять фыркнула и почти обиженно надула губы.
– Ыстыл, ну перестань, а? Мы ведь уже не в общественном месте. Завязывай с этими «миледи» и обращениями во множественном числе. Знал бы ты, как меня эти хинтайские церемонии в Распадке достали!
– Я тренируюсь, – все так же невозмутимо пояснил свою чопорность орк. – Придется потерпеть, Нол.
– Ради благого дела – потерплю, уболтал. – Я завозилась, доставая сигареты. Мимо пролетала заливаемая традиционным дождем Столица. – Давай, рассказывай.
Сидский паб «Холодные камни» (всплеск всерасовой любви к разнообразным сортам «Самайна» и национальному колориту выходцев из зеленых холмов Изумрудной Эриу, само собой, и Столицу не обошел – пабы открывались повсеместно), уютно приткнувшийся в сквере на одной из бесчисленных набережных одной из десятка речек, несущих свои воды со скалистых уступов в ледяные волны Залива, весьма органично вписывался в ландшафт. Как знать, возможно, именно так и выглядели легендарные изумрудные холмы-бру? Ну, или почти так.
Ыстылатар, несмотря на мои возражения, остался в машине, невозмутимо раскрыл очередное «Пособие для поступающих» (никак, мое? Нет, вроде бы, Арково…) и погрузился в чтение, всем видом демонстрируя готовность ждать хоть до начала Дагор Дагоррат. Я пожала плечами и, поглубже надвинув капюшон штормовки, быстро прошмыгнула в гостеприимные двери «Холодных камней». Вопреки леденящему душу названию, внутри было тепло, а что до обстановки… Если вы видели один сидский паб, значит, вы видели все. Живое пиво, живая музыка, дартс, бильярд и клубы табачного дыма под потолком, энное количество краснолицых и красноволосых детей Богини Дану, лирично сопящих над тяжелыми кружками в такт задорным переливам скрипки и флейты… И неизменные кожаные диванчики по углам.
И высокий русоволосый эльф в штатском на одном из этих диванчиков.
– Счастлива видеть вас, милорд мой отец, – церемонно, но абсолютно искренне, без малейшей иронии приветствовала я Таурендила ап-Нимгиля, лорда Анарилотиони, и приложилась губами в почтительном поцелуе к фамильному перстню на сухой длиннопалой руке.
– Блудная дочь явилась. – Папуля изволил милостиво хмыкнуть. – Присаживайся, дорогая моя. Пива?
– Не откажусь. – Я радостно плюхнулась на диванчик рядом с ним и, уже не стесняясь, обняла за шею и расцеловала в обе щеки. Зарылась лицом в воротник светлой джинсовой рубашки. – Я соскучилась. Очень-очень.
– Я тоже, ребенок. – Он мягко отстранил меня, примерно минуту внимательно всматривался в лицо, а потом заметил: – Взрослая девочка. Ты записалась на допкурс?
– Ага.
– У тебя был каскад, – не спросил, а, скорее, отметил отец. – Да, точно был. И даже раза два… или три. Отлично. Давно пора.
– Что у меня было? – Я непонимающе моргнула и подозрительно выпятила губу. – Переведи.
– На допкурсе тебе переведут, – ухмыльнулся господин полковник. – Ладно, к делу. Ты очень вовремя приехала, дочь. О, а вот и твое пиво! За твой приезд, – и приподнял чашечку с кофе.
– Угу. – Я пригубила «Черный Самайн» и вопросительно выгнула бровь. То, что папенька дождливым вечером воздерживается даже от легкого алкоголя, само по себе ничего не значило, но если учесть, что это вечер встречи с любимой дочерью… А любимая дочь догадлива. Папе светит командировка и, возможно, в самое ближайшее…
– Через полтора часа… нет, уже через час двадцать восемь, – мельком глянув на часы, продолжил папуля, – я улетаю.
Ну вот, я так и знала!
– Спрашивать «куда» бесполезно. – Я вздохнула.
– Ну, отчего же. – Таурендил усмехнулся. – Всего лишь открытие международной художественной выставки «Имперские звезды». В Южной столице Пиндостана, – и лукаво подмигнул.
Я фыркнула в свой бокал. Только слепоглухонемой и страдающий слабоумием от самого рождения не догадается, хотя бы примерно, сколько звездочек носит на погонах такой вот «советник по культурным связям». И тут дело даже не в откровенно военной стрижке (как говорится, «под фуражку»), и не из-за навсегда въевшейся в плоть выправки папочка выбивается из образа. Глаза эльфийского снайпера не спрячешь ни за какими очками. Да это не так уж и нужно. Таковы правила игры: все прекрасно знают, кто есть на самом деле эти многочисленные «советники по культуре», «консультанты по вопросам этикета», «пресс-секретари» и «помощники консулов», что наши, что хинтайские, пиндостанские и прочие. Особенно, когда посольства и консульства работают в государстве наиболее вероятного противника.
– Надолго?
– Как получится. – Отец пожал плечами. – А твоя матушка позавчера улетела в Хинтай. На месяц-полтора. Так что из всех представителей нашего славного семейства в Столице только ты и осталась, милая. И это очень удачно – не придется сдергивать никого из мальчиков с мест их службы…
– А зачем сдергивать-то?
– Нолвэндэ, ты меня разочаровываешь, – эльф выгнул бровь. – Мне казалось, что Распадок расположен все-таки не в другом полушарии. Какое сегодня число, моя дорогая?
– Двадцать восьмое июня. – Я недоуменно нахмурилась.
– Прием Середины Лета, – сжалился Таурендил.
– О, Эру! – До меня дошло. Я жалостно сморщилась, осознав, в какое неудачное время я решила вернуться домой. – А, может быть…
– Нет.
– … или…
– Нет, Нолвэндэ. Или я должен объяснять тебе, в чем состоит долг и право личного вассала Владычицы?
– Не должен. – Я вздохнула, смирившись. – Милорд мой отец.
– Кроме того, – он откинулся на спинку дивана и сцепил руки в замок, – через пару недель в имение должны доставить племенную грифоницу, которую твоя мать заказала еще полгода назад. Было бы совсем неплохо, если бы ты проследила за выгрузкой и работой персонала питомника. Никто из нас к тому времени еще не вернется.
– Да, отец.
– Прекрасно. – Он на миг удовлетворенно прикрыл глаза и отпил микроскопический глоточек кофе. – Теперь рассказывай.
– Что? – Я уткнулась в свой бокал, сожалея, что утопиться в пиве не получится – голова не пролезет.
– Всё, моя дорогая, всё. Ради чего ты на самом деле сорвалась из Распадка? Предлог с допкурсом, конечно, неплох, но занятия начинаются только через две недели. Рановато приехала, учитывая, что запрос на обучение был отправлен тобой только вчера.
– Ох… – Я прикусила губу. Ну, все правильно. Неужели я настолько мало ценю возможности моего дорогого папочки, что рассчитывала обмануть его?
– Нолвэндэ, время идет. – Таурендил красноречиво постучал по циферблату наручных часов.
Я вздохнула, выдохнула, зажмурилась – и рассказала. Всё… ну, хорошо. Почти всё.
– Так. – Папа выслушал меня молча, не перебивая и не отвлекая вопросами, даже наводящими, а когда я выдохлась и угрюмо замолчала, закурил и, в два глотка допив кофе, наконец-то заговорил. – И ты заподозрила Ытхана в двойной игре.
– Угу.
– Разумеется. – Он тонко улыбнулся. – Не надо так красноречиво сопеть, дорогая. Вполне логичный вывод. Но я тебя разочарую – он не изменник.
– Хм.
– Ну, мне-то ты готова поверить?
– Папа! Как ты не понимаешь! Это… это было бесчестно.
– Согласен. – Таурендил кивнул. – Но, видишь ли, девочка… у каждого из нас найдется некая болезненная точка, на которую можно надавить. И тогда из двух зол придется выбирать что-то одно. Да-да, и у меня тоже.
– Ты хочешь меня убедить, что тебе приходилось посылать подчиненного на верную смерть, чтобы спасти собственную шкуру? – недоверчиво хмыкнула я.
– Посылать приходилось. – Он кивнул. – Но не ради собственной шкуры. Поверь, Ытхан сделал это не ради себя… да и твой… хм… напарник проявил не меньшее рвение в похвальном стремлении отправиться на свидание с Намо.
– Мой напарник – спятивший герой-одиночка с напрочь отбитым инстинктом самосохранения, – проворчала я, тоже вытащив сигареты. – И теперь этот рыцарственный болван сорвался в Столицу, где предатели только и ждут…
– Нол, – прервал меня отец, – скажи-ка мне, девочка, а давно ли ты подстриглась?
– Я… – и осеклась, слегка покраснев под чуть-чуть, самую малость, насмешливым зеленым взглядом.
– Я даже не стану спрашивать, какие еще отношения, помимо служебных, связывают тебя с этим твоим… напарником, – немилосердно добил меня папенька.
– Помимо служебных, еще и дружеские, – резко парировала я. – Только дружеские. Теперь…
– Теперь, – с непередаваемой интонацией повторил он за мной, словно эхо. – Вот на таких оговорках вы и попадаетесь. Учти на будущее.
– Непременно.
– Слушай меня внимательно, девочка. – Отец еще раз глянул на часы и недовольно дернул щекой. – Балрог, пора собираться. Так вот – не обижайся, но твой капитан – не настолько значительная фигура, чтоб объявлять на него охоту. «Мифрильное дело», конечно, имело весьма глобальные последствия для некоторых высших чинов отдельных ведомств, но этакая месть, да еще и спустя несколько лет… Ммм, нет. Я бы поставил на то, что через него пытаются выйти на тебя и, как следствие, на кого-то из нас… но тоже нет. Ваши… дружеские отношения вы маскировали весьма успешно.
– Шпионов подсылали, папенька?
– Нолвэндэ, – он устало вздохнул, – разве я не доказал уже неоднократно, тебе и твоим братьям, что считаю недопустимым вмешательство в личную жизнь моих взрослых детей?
– А я и не говорила про вмешательство.
– Это всего лишь привычка, – Таурендил подмигнул. – Люблю быть в курсе. Мы отвлеклись, дочь. Продолжим. Вряд ли я смогу чем-то существенно помочь в расследовании обстоятельств смерти лорда ап-Морвениона, особенно из Пиндостана. Да и особого желания влезать в это у меня, если уж начистоту, нет. А времени – и подавно. Кроме того…
– Упал в канаву – тони или плыви, – угрюмо подсказала я.
– Вот именно. – Отец усмехнулся неожиданно хищно. – Я не любитель заворачивать детей в вату. Ты уже вляпалась в это воняющее заговором и предательством дерьмо по самые ушки, моя дорогая, и вытаскивать тебя – значит, замараться самому. Выберешься самостоятельно. В конце концов, унаследовав от твоей дражайшей матушки способность влипать в неприятности, ты должна обладать еще и фамильной живучестью. Иначе – извини, но это естественный отбор.
– Суровая эльфийская педагогика. – Я фыркнула. – Помню-помню, как ты меня плавать учил. Теперь я знаю, зачем вы с мамой нарожали так много детей. Хоть парочка да уцелеет?
– Догадливая девочка. – Отец ухмыльнулся и, достав авторучку, быстро написал что-то на салфетке. Протянул мне: – Держи. Это устарело… а это они и так уже знают… А вам обоим пригодится.
– Это пароль?
– Да, к моим старым архивам. – Он кивнул. – Съезди в поместье, покопайся в моем компьютере. Там были кое-какие наработки времен «мифрильного скандала». Помнится, мы отрабатывали пиндостанский след в связке с НЧЧК… Да, и некоторые материалы по «драконьей коже» тоже найдешь там же. Для общего развития пригодится. Все, время. Мне пора. Ыстылатара сильно не эксплуатируй, парню заниматься надо. Не забудь про грифоницу. Инструкции найдешь в мамином столе.
– Удачи, папуль. – Я со вздохом потянулась и чмокнула его в щеку. Таурендил улыбнулся и потрепал меня по стриженой голове, взъерошив волосы.
– Удача понадобится не мне. Да, и при случае можешь передать своему… хм… напарнику…
– Что?
– Что у куратора операции «Браголлах» пару раз возникало стойкое желание свернуть отчет старшего группы в трубочку и засунуть его ему в задницу, а стволом акээма утрамбовать. Будет время, даже могу показать, где именно твой капитан крупно об… ошибся.
– Папуль, «Браголлах» засекречен.
– Я в курсе. – Отец подмигнул мне в последний раз и вышел из паба, не оглядываясь.
Я хмыкнула и допила остатки «Самайна», пока не выдохлись окончательно. Балрог, как все запутано…
Тут мой новенький «Палантир» издал нежную трель и оповестил о новом сообщении. Минут пять я мрачно созерцала имя отправителя, потом наконец-то открыла послание.
Эрин. Видимо, звонил… не дозвонился и решил набить эсэмэску. Очень вовремя….
– Миледи? – Ыстылатар не стал дожидаться меня в машине, а зашел в паб. – «Камни» скоро закрываются. Куда вас отвезти?
– На Адмиральскую, Ыста, – я вздохнула и встала, опираясь на руку орка. – Домой.
* * *
Мобильный телефон разрывался над самым ухом, и от этого навязчивого звука было бесполезно прятать голову под подушку.
– М-э-э?
На часах ровнехонько восемь-ноль-ноль.
– Паучий случай! Эрин, сколько можно ухо давить? – тревожно спросил Дзир. – Где ты?
Эльф тут же проснулся.
– В Столице. Что-то с Нолвэндэ? – испугался он.
– С ней все в порядке, – заверил его дроу. – А что ты делаешь в Столице?
– Заношу хвосты, – хмыкнул Эрин. – Ытхан в курсе, – и поспешил добавить: – Только, ради Эру, Нол ничего не говори, пожалуйста. Для неё – я у родителей.
– Не скажу, – вздохнул Дзир. – Не переживай.
– А чего звонишь?
– Ну, ты сбежал как-то неожиданно, никому ничего не сказал… Э-э-э… Короче, Светлый, если вдруг что случится, звони в любой час суток.
– А чем ты мне поможешь?
– Не я, а – Матроны.
Эрин беспокойно заерзал под одеялом. С чего бы Ушшос-Нах стал такой щедрый? От помощи Матрон никто в здравом уме не отказывается. Подозрительно все как-то.
– Спасибо, конечно, но…
Внутреннее чутье, настроенное персонально на Нолвэндэ, точно магнитная стрелка компаса на Северный полюс, молчало. А это означает, что мыслечтица жива, здорова и вменяема, но на всякий случай Эринрандир спросил:
– Дзир, точно ничего не случилось?
Дроу надоело уговаривать Светлого сородича, он тут же вызверился, жестко рявкнув:
– Точно. Попадешь в беду – звони сразу. Запомнил? Отбой.
И резко отключился.
С добрым утром, капитан ап-Телемнар!
* * *
Наутро я гордо уселась за руль «Нуэно» и лихо вывела чудо автомобилестроения из подземного гаража высотки на Адмиральской набережной. Охранник парковки изобразил нечто вроде салюта; я мигнула ему фарами и вырулила на идущую вдоль берега залива трассу. До нашего загородного имения ехать около часа, по хорошей-то дороге. Впрочем, моросящий дождик… мокрая трасса и туман… Я решила, что торопиться мне особо некуда, и потихоньку кралась в правом ряду. Зато можно было спокойно покуривать прямо за рулем. И любоваться кружащимися над многочисленными речками жирными чайками.
Поместье встретило меня тишиной и запахом фирменных пирожков имени Стило Сигалли. По случаю отсутствия хозяев большая часть персонала пребывала в отпусках, и наш воинственный повар-хоббит баловал разносолами работников питомника и двух мрачных охранников в будке на въезде. Охранники помрачнели, завидев меня – вообще-то, мальчикам строго-настрого запрещено кушать на посту что-то иное, кроме армейских пайков, а тут я ловлю на горячем. Я тактично сделала вид, что не заметила спешно попрятанные, куда придется, тарелки из самого нелюбимого маменькой сервиза. Произведение прикладного искусства, украшенное изящной росписью, гербом и монограммой, было подарено маминой тетушкой, леди Лаурэлин Анаррима, на следующий день после того, как достойная дама недостойно переманила у нас кухарку. Половину сервиза мамулик немедля расколотила, а из самой большой супницы лично кормила любимца-Глау. Оставшуюся часть, значит, приспособили для персонала. Ну что ж, тоже применение.
Вызванный моим внезапным появлением переполох улегся довольно быстро. Убедившись, что леди Нолвэндэ не собирается задерживаться в родовом гнезде, немногочисленная прислуга снова разбрелась по особняку, а я, наскоро перекусив на кухне у Сигалли, пошла вскрывать папины архивные файлы. И так зачиталась, что не сразу сообразила, что документы, вообще-то, вполне можно скопировать на мой ноут. Сообразив, все-таки скопировала, едва отвертелась от попытки повара захватить меня в плен и накормить обедом, взяла пирожков сухпайком и отбыла обратно в город, увозя добычу. Там было, над чем подумать. Вот только думать лучше не в одиночестве. Значит, пора выходить из подполья и встретиться с этим… сумеречным партизаном. Пора-пора. Я уже практически не злюсь – смысл злиться-то? Все уже случилось. А клятва есть клятва. Но распутывать этот клубок мы будем вместе. Как бы я теперь не относилась к… В общем, он все равно мой напарник. И, балрог его отдери, друг. И неважно, что он сам думает по этому поводу.
А уж вычислить блудного милорда – не такая уж сложная задача, как он, должно быть, считает.
Для локализации интересующего субъекта применяется несколько техник, но самая простая и эффективная из них – направленный поиск. Имея «привязку» к субъекту в мысле-поле, вычислить его местоположение несложно. А такая привязка, учитывая прочную, хоть и заблокированную мной, ментально-эмоциональную связь с Эрином, у меня была. По сути, я была настроена на него, как стрелка компаса на магнитный полюс. Оставалось всего лишь разбить ментальную «карту» Столицы на квадраты, совместить ее с картой физической – и готово. Пересечение ментальных «линий» – это тоже своего рода система координат. Так что довольно быстро я уже знала квадрат, а, следовательно, и район поиска. Дополнительные вычисления позволили этот район сузить… ага, центр города. Триумфальная площадь, на которую выходят окна фасада Столичного Управления НЧЧК… а это у нас что? Переулок Литейщиков? А уж не там ли расположено это кафе, о котором мне пару раз обмолвился сам объект поиска… как бишь его? «Олифант»! Ну, точно. Еще раз сверившись со своим «внутренним компасом», я удовлетворенно хмыкнула и припарковала «Нуэно-Патриот» аккурат напротив витрины кафе. Присутствие Эрина ощущалось так явно, что меня натурально трясло, и когда сквозь потоки дождя, струящиеся по стеклу машины, я разглядела сидящего за столиком у окна искомого героя, то даже не удивилась.
Попался. Ну, что ж… Немного понаблюдаю – и будем брать.
* * *
«Олифант», хоть и назывался пивной, по сути, был маленьким ресторанчиком, но цены там не кусались, а кофе варили отменно. Половина сотрудников столичного управления НЧЧК паслась здесь после работы и в обеденный перерыв. Эрин тоже провел немало приятных часов за маленькими круглыми столиками с бокалом пива, как в компании коллег, так и наедине с собственными мыслями. Нравилось ему в «Олифанте». Тихое журчание телевизионной панели над стойкой бара днем, живой пианист-сирен, наигрывающий нечто пронзительно-беспечное, по вечерам, стойкий запах жаренных кофейных зерен, коньяка и бекона, шум дождя за окном. Чудесное место.
Бармен – колоритный хоббит, не выпускающий изо рта трубки из верескового корня, сразу же узнал опального эльфа и приветственно усмехнулся. Он помнил, что капитан ап-Телемнар любит харадику с гвоздикой, но без сахара.
Погода прямо с утра обманула Эрина в ожиданиях, выманив его ярким солнышком, без зонта. Разумеется, ровно через полчаса энчечекист попал под ливень и промок насквозь. Поэтому пришлось заказать еще и коньяка для согрева.
Так, потягивая поочередно оба замечательных напитка, ап-Телемнар поджидал Птурса, устроившись за столиком в самом дальнем углу. Отсюда он мог видеть большую часть зала, кроме бара, и держать под контролем приставленных к нему шпиков. Хуже всего пришлось Росомахе, он вынужден был стеречь эльфа на автобусной остановке напротив. Вампирского наблюдателя Эрин пока не вычислил, и не хотел упустить момент, когда тот появится.
Гоблин оказался точен, словно корабельный хронометр. Явился минута в минуту. Высокий чин пошел Птурсу Ифритовичу лишь на пользу. Никаких тебе животов и тройных подбородков, сплошь дубленая шкура и литые мышцы, а про волевой подбородок так и вообще говорить нечего – внушает. Ко всему прочему, хорошо пошитая форма и идеальная военная выправка выгодно отличали Птурса от многих столичных руководителей. Только нашивки мага 1-го ранга и выдавали в гоблине могучего волшебника, нечета иным любителям увешаться амулетами и талисманами.
Разумеется, никто не стал кричать: «Брателло! Скока лет, скока зим!». Мужчины с чувством стиснули руки в пожатии и коротко, почти смущенно, обнялись, как и положено фронтовым побратимам. Было заметно, что гоблин взволнован гораздо сильнее, чем эльф. Он внимательно разглядывал своего остроухого визави в поисках существенных перемен. И не находил.
– Рад тебя видеть, ап-Телемнар. Отлично выглядишь.
– Я тоже рад, – улыбнулся Эрин. – Чего так смотришь?
– Злые языки болтали, будто ты… хм… это самое…
– Спился окончательно? – с ухмылочкой подсказал эльф.
Промокший насквозь, в простых джинсах и не самой новой рубашке, он, конечно, мало напоминал бывшую столичную знаменитость, но и опустившимся алкашом тоже не выглядел.
– Что-то вроде этого.
– Как видишь – нет. Хотя водку по-прежнему уважаю.
«Хотя кто знает, кто знает, если бы не Нол…» – подумал капитан.
– А кто ж её, родненькую, не уважает? – рассмеялся колдун-энчечекист. – Помнится, мы с тобой немало её употребили.
Он вальяжно откинулся на спинку кресла, демонстрируя ширину грудной клетки. Пожалуй, сойдись Эрин с гоблином в единоборстве (без магии), как в былые времена, то эльфу ни за что не устоять. Заматерел Птурс Ифритович, ох и заматерел. И вряд ли только физически. Скорее всего, в профессиональном и политическом плане тоже нарастил немалый потенциал.
Наверное, Эрину хотелось бы отбросить условности, попросту похлопать друга по плечу… Но сделать это уже невозможно, и даже разговор определенно не клеился. Это чувствовали оба. То ли жизнь развела по разным углам, то ли взаимное недоверие пересилило радость от встречи. В конце концов, пять лет назад Птурс и пальцем о палец не ударил, чтобы хоть как-то помочь другу. Эрин, кстати, его вовсе не винил, напротив, был рад, что огненный маг не попал под раздачу за компанию.
– Как на новом месте работается? – осторожно полюбопытствовал гоблин, жестом заказывая бармену еще по чашечке кофе на двоих.
– Прекрасно. Ытхан – мужик отличный. Такого начальника еще поискать. И коллектив хороший.
Фразы как-то сами по себе получались суровыми, почти рубленными.
– Здорово! И, должно быть, без интриг обходится? – В голосе полковника слышалась неподдельная зависть.
– Да уж, – фыркнул Эрин. – Мы там, в основном, работаем. Не до интриг как-то.
Что правда, то правда. Поначалу ап-Телемнар был приятно удивлен отсутствию в провинциальном НЧЧК любого намека на подковерные игры. Никто не копал под Ытхана Нахыровича, никому не хотелось подсидеть товарища Шрака, и даже строгие дамы из бухгалтерии обходились без громких склок. Столь благостная обстановка – целиком заслуга грамотного начальства. Пузатый орк умел правильно подбирать кадры.
– Так какая у тебя проблема? – прямо спросил Птурс, справедливо решивший перейти к делу, если лирическая часть встречи отчего-то не удалась.
– Мне нужно встретиться с Фторром, причем, чем быстрее, тем лучше, – заявил Эрин так же прямолинейно, без заходов издалека.
– Это тот, который зарубил попаданку? Друг Элеммира ап-Морвениона? – уточнил гоблин.
– Точно! В полиции упираются и тянут время, а я не могу долго ждать.
Огненный маг задумчиво затянулся сигаретой. А раньше ведь практически не курил. Нервишки пошаливают, а?
– Тебе, как всегда, неймется и на месте не сидится? Хочешь провести независимое расследование?
– Я и так знаю, что Элеммира убили, – жестко отрезал Эринрандир. – Никакое это не самоубийство.
Птурс драматично заломил бровь:
– Хм… И ты сумеешь это доказать?
– Посмотрим, – уклончиво буркнул эльф. – Попробовать-то можно всегда.
– Не лезь в это поганое дело, мой тебе совет, ап-Телемнар, – покровительственно молвил гоблин. – Мало показалось «мифрильной» истории? Соскучился по «грязевым ваннам»?
– Я оказался прав, если помнишь. И все обвинения с меня сняты.
– А теперь тебе охота доказывать всем и каждому, что ты не ходок по мужикам? Знаешь, как достали Элеммира? Я бы на его месте точно застрелился. Такое дерьмо лили! Эх! Жаль парня, право слово!
– Птурс, его убили, – еще раз напомнил Эрин. – И совсем не за дружбу с Фторром.
– О! А за что его убили? Мотив?
– Он кое-что узнал, – сдержанно пояснил эльф и про себя отметил, что глаза у огненного мага подозрительно вспыхнули фиолетовым.
– В каком смысле?
– В прямом. Узнал что-то очень важное.
Птурс Ифритович весь подобрался, подкурил новую сигарету и равнодушно полюбопытствовал:
– Что именно?
И не поймешь сразу, как на самом деле относится к этому разговору гоблин. А того аж трясло от нетерпения. При общей невозмутимости и каменном выражении лица, Птурс имел забавную привычку в экстренной ситуации тереть клыком о клык. Звук получался очень тихий, но весьма характерный, и капитан ап-Телемнар сейчас отчетливо его слышал.
– Пока не знаю, но Фторр может мне очень сильно помочь.
– Уверен? – искренне удивился маг. – С чего ты взял, будто гном в курсе всех дел ап-Морвениона?
– Элеммир оставил несколько подсказок.
Словно какая-то сторонняя неведомая сила толкнула бывшего разведчика соврать. Ведь он отчаянно блефовал. Если покойный и оставил какие-то подсказки, то Эрин еще ни единой не нашел. Или не додумался.
– Каких еще подсказок?
– Разных.
Видя, что эльф не желает делиться информацией, Птурс Ифритович немного обиделся, но клятвенно пообещал помочь, чем сможет.
– Но ты же понимаешь, придется денек-другой подождать? Я не могу снять трубку и приказать полицейскому руководству допустить капитана ап-Телемнара к подследственному без убедительных на то причин.
– Я не понимаю, почему они так упираются, – проворчал Эрин. – Неужели не ясно, что сопротивление вызывает еще больше подозрений?
– Да тебе подозревать кого-нибудь, что с горы катиться, – хмыкнул Птурс. – Профессиональный параноик и кровавый попиратель свободы колдования.
– А разве тебе смерть Элеммира не показалась странной?
– Показалась. Но доведение до самоубийства весьма труднодоказуемая статья.
Эльф нервно удавил окурок в пепельнице и тут же затянулся следующей сигаретой.
– А убийство? – спросил он, пристально глядя в глаза магу. – Убийство доказать легче?
– Смотря какое, Эринрандир, – с нажимом молвил гоблин. – У тебя опять паранойя разыгралась? Новые факты в Теории Заговора?
Капитан ап-Телемнар неопределенно пожал плечами.
– Когда убивают родича Владычицы, и его смерть – повод не к серьезнейшему разбирательству, а к гонениям на спецслужбы, когда по улицам бегают вампиры, а тем, кто призван их ловить, откровенно перекрывают кислород, тут кто угодно призадумается и начнет подозревать, – сказал он довольно резко.
Некоторое время за столом царила напряженная тишина, которую нарушил голос мага:
– Эрин, ты как был, так и остался идеалистом. Послушать тебя – мы до сих пор сидим в окопах, на дворе – Вторая Пиндостанская, и нас атакует вампирский «Эскадрон Бессмертных». А времена-то изменились.
– Не может быть?! – демонстративно всплеснул руками эльф. – Тогда, поздравь меня, дружище, я только что с передовой.
И поведал Птурсу о недавнем «общении» с либрусеком. Без лишних подробностей, но эмоционально и не пропуская крепких выражений.
– Владычице давно следовало сменить советников и всерьез заняться проблемой иномирян. Слишком их много в последнее время. Пиндостанские вампиры уже давно облизываются на имперское… хм… поголовье, – проворчал маг недовольно.
Эрин так и не понял – опечалило ли гоблина известие о неуязвимом для солнечного света кровососе, пьющем кровь волшебных рас, или оно стало еще одним доказательством усиливающейся слабости Владычицы, в которую так хотелось верить некоторым товарищам из верхушки Имперской Безопасности, но поддерживать беседу не стал. Политическая элита столь регулярно недовольна Владычицей, привычно списывая на неё все свои неудачи, просчеты и ошибки, начиная от дипломатии и заканчивая поломкой водопроводного крана, что к этому уже все привыкли. Чуть что не так – Владычица виновата.
– Так ты поможешь мне?
– Сделаю все, что смогу, и сразу же позвоню, – клятвенно заверил Эрина Птурс.
На том и распрощались. Гоблин сослался на неотложные дела и удалился, а эльф остался пережидать ливень. Только-только согревшись и обсохнув, ему смерть как не хотелось снова выползать под проливной дождь. Пусть товарищ Росомаха еще маленько помучается.
«Я прошу, хоть ненадолго, боль моя, ты покинь меня…» хорошо поставленным баритоном пел немодный ныне классик патриотической песни. Это по телевизору снова крутили «Двенадцать видений зимы». Эрин курил и задумчиво глядел в пространство.
Птурс, хоть и маг, но мужик неплохой, и ему можно доверять. По идее. Или нельзя? А как же тогда хваленое фронтовое братство? Или капитан ап-Телемнар настолько отстал от жизни, окопавшись в своем занюханном Распадке, что превратился в законченного идеалиста, который до сих пор верит в святость настоящей дружбы?
И тут у эльфа зазвонил телефон.
– Здравствуй, Эрин. Ты почему без зонтика? – спросила Нолвэндэ.
И если где-то далеко все-таки созрели вишни, наклоняясь до земли, то у капитана лорда ап-Телемнара созрела огромная и серьезная неприятность.
* * *
Благодарение всем Валар оптом и покровителю мыслечтецов Ирмо Лориэну лично, «Олифант» был спланирован по-умному. Вход в кафе находился под аркой, так что мне удалось не засветиться перед сидящим у самого окна объектом – я прошмыгнула сбоку. А внутри, за счет низких арочных сводов и толстых колонн, создавалась парочка отличных «мертвых зон». Короче, когда я присела на табурет у стойки и жестом заказала чашечку кофе, ни Эрин, ни его визави меня не заметили. Зато мне в зеркальную стенку бара было отлично видно все и всех: блудного милорда, его собеседника и даже… ага! Эрин-то у нас, оказывается, пользуется вполне предсказуемой популярностью. Как минимум двое посетителей этого милого заведения откровенно «пасут» моего отважного напарника. Значит, мне придется подкорректировать планы… придется убедить его поехать со мной на «конспиративную» квартиру и, в идеале, вообще переехать ко мне… Досадно. Впрочем, под прицелом недружелюбных очей соглядатаев ни о каком выяснении отношений и речи быть не может. Тем более что нам и выяснять-то теперь нечего…
Эрин о чем-то напряженно беседовал с гоблином в мундире с нашивками боевого мага 1-го ранга… Опаньки! Знакомые все лица! А я его знаю. Это же Птурс… как бишь его?.. Ифритович, достаточно крупная сибовская шишка, чтоб быть вхожим и во дворец Владычицы, и в дом Анарилотиони. Во всяком случае, у нас в поместье я этого мага-гоблина видела не раз и не два, и не только в папином кабинете, в мамином тоже… Любопытные у Эрина знакомые. Ладно, с этим я еще разберусь…
Я сидела, потихоньку попивая кофе, и искоса, одним глазом, наблюдала за теперь уже бывшим возлюбленным, а другим глазом следила за развитием сюжета в не помню какой по счету серии культового фильма из жизни разведчиков времен Первой Пиндостанской. Главный герой, несгибаемый сибовец-дроу из Дома Штырь-Лецц, точно так же, как и я, курил и пил кофе в кабачке, неуловимо напоминавшем «Олифант», на фоне лиричной музыкальной темы. Вообще вся сцена, потихоньку разыгрывающаяся в маленькой кафешке, как-то подозрительно напоминала происходящее на экране… в зеркальном отражении. Я тряхнула головой. Прочь эмоции. Гормоны – это зло. Хватит. Все уже случилось и ничего нельзя изменить и исправить. Наши клятвы не прощают пренебрежения и не оставляют лазеек и двойных толкований. И как бы мне не хотелось вернуть обратно сорвавшиеся в запале слова, ничего не получится. А мне бы хотелось?.. А хотелось бы мне… Проклятье. Не знаю. Вот он сидит так близко, один на фоне залитого дождем окна… Один? Зараза, замечталась и упустила момент, когда ушел гоблин. Будем надеяться, что у Птурса Ифритовича не слишком хорошая память на лица, и он не узнал в сидящей спиной к залу бледной стриженой девице юную леди Анарилотиони. А еще буду уповать, что упомянутая юная леди не настолько привлекла внимание господина боевого мага несколько лет назад, чтоб запоминать ее в лицо.
А Эрин все сидит. Один, весь такой… взъерошенный, задумчивый, грустный… в промокшей, но уже подсыхающей рубашке… И без зонтика! Конспиратор ушастый, неужели сложно было захватить с собой куртку, раз уж собрался в Столицу? Забыл, какой у нас тут климат? Ну да, за пять лет немудрено забыть. Одно дело – знать, что в Столице постоянные дожди и туманы, а совсем другое дело – испытать капризы северного лета на собственной, еще не до конца зажившей после свидания с либрусеком, шкуре.
Ну что ж, проявить дружескую заботу я вполне могу – его куртку я из Распадка захватила.
Кофе кончался, фильм тоже. Все. Пора действовать, иначе я совсем расклеюсь тут, исподтишка наблюдая… любуясь… прощаясь… Я немного нервно прикурила еще одну сигарету и достала телефон. И бесконечных секунд тридцать не решалась набрать номер, бездумно вслушиваясь в строфы заглавной песни культового фильма и поневоле проникаясь лирическим настроением.
Проклятье. Так нельзя. Все, с меня хватит, иначе я тут проникнусь настолько, что начну жалеть и понимать этого… этого…
Я намертво сомкнула все свои щиты, чтоб ни одна проклятая эмоция не вылезла наружу в самый неподходящий момент. Никаких выяснений отношений, никаких иных чувств, кроме дружеских… Да, вот так. Друзья и соратники. И, может быть, я сама в это когда-нибудь поверю.
И нажала кнопку вызова.
* * *
Первой, лихорадочно-горячечной мыслью Эрина была: «Кто сдал?» Дзир не мог, он звонил утром, когда Нолвэндэ уже прибыла в Столицу. А ехала она, надо полагать на «Гном-Экспрессе». Ытхан? Тот мог, но лишь при прямом вопросе в лоб. Тогда кто?
Эльф выронил мобильник на стол и начал нервно оглядываться по сторонам, пока не нашел глазами ту, кого искал.
Благородная леди Анарилотиони-младшая, сидела она за стойкой бара, пила кофе и курила. Вся такая… грустная и… стриженная?
Нолвэндэ отрезала свою роскошную пушистую косу, которую холила и лелеяла, и которую Эрин ни единожды собственноручно помогал расчесывать. И уже нет нужды вспоминать, чем чаще всего заканчивалась эта помощь. Потому что сей парикмахерский акт символизировал собой крах их отношений. Окончательный разрыв, если быть точным. С чем бы это сравнить? Пожалуй, только с той фатальной ошибкой, которую делает сапер один раз в жизни. Или проигрышем в «нолдорскую» рулетку, когда в заряженном барабане нет только одного-единственного патрона, а удача изменила, и ты уже нажал на курок.
На экране, висящем как раз над головой Нолвэндэ, отважный дроу из Дома Штырь-Лецц не мог отвести яхонтовых глаз от супруги в знаменитой сцене встречи. То самое пронзительное тринадцатое видение зимы. Светлоэльфийская драма, начинающаяся в «Олифанте» в самый разгар лета, обещала стать не менее запоминающейся, особенно её непосредственным участникам.
Удар обухом по голове, взорвавшаяся в руках мина и пуля, проламывающая висок, в одном флаконе – таков был взгляд смертельно оскорбленной в лучших чувствах мыслечтицы. Все просто: он обманул, а она не простила. Бывает. Начинается с маленькой лжи, а заканчивается рано или поздно, как у Элеммира и Линдиссэ.
«Ладно. Ты меня взяла с поличным, – громко подумал Эринрандир, точно зная, что напарница наглухо закрылась от него щитами. – Оправдываться не буду. Поздно… и надо довести одно дельце до конца».
Сначала – закон, чувства – потом, если… хм… жив останется, твердо решил энчечекист, волевым усилием задвигая все свои эмоции в самый дальний угол сознания. Пусть будет, как будет. Фаталисты мы, паучий случай, или с кем?
Девушка неторопливо докурила и подошла к его столику.
– Добрый день, Нолвэндэ, – сказал капитан и протянул руку для пожатия. Делового и сугубо дружеского.
– Добрый, Эринрандир, – так же запредельно спокойно ответила мыслечтица. – Не ожидала увидеть тебя в Столице. Ты же вроде бы собирался навестить родителей?
Все правильно. К чему теперь прятаться, раз все раскрылось? Самое время поговорить начистоту.
– Узнать, что же на самом деле случилось с Элеммиром, для меня оказалось гораздо важнее. А что ты здесь делаешь?
– Вот как? – Леди Анарилотиони довольно искренне удивилась. – Ты мне ничего не говорил. А я вот приехала на допкурс в Академию, а потом переаттестацию пройти надо будет.
– Отлично. Хотя ты мне тоже ничего не говорила о своих планах, – заметил Эрин. – Занятия же вроде только через две недели.
– А планы резко изменились. Я решила приехать пораньше, домой заглянуть, с тобой встретиться… Раз уж ты изменил свои планы…
– И кто тебе подсказал, что я их изменил? – полюбопытствовал Эрин. – Если не секрет, конечно.
Энчечекисту просто до смерти хотелось узнать, кто же его заложил. Чисто из профессионального интереса, не более.
Нол в свою очередь не стала скрытничать.
– Ну-у-у-у, какой же это секрет? Тем более, от напарника. Наш общий знакомый Дивный. Видел тебя в Управлении, – мило улыбнулась девушка.
«Вот это прокол, так прокол!» – мысленно охнул капитан, отвешивая себе изрядный ментальный подзатыльник. Разведчик хренов! На два шага вперед считать разучился, паучий случай! Забыл про ап-Айкалнара, совсем забыл, маразматик ушастый. Ну, теперь расхлебывай.
– Еще по чашечке кофе? – предложил Эрин.
– Спасибо. Не откажусь.
Со стороны они смотрелись как идеальные сотрудники НЧЧК: он – доброжелательный старший товарищ по работе, она – любезная молодая женщина, устремленная лишь к карьерному и профессиональному росту. Прямо, хоть на агитационный плакат «Энчечекист! Передавая опыт подрастающему поколению, ты укрепляешь обороноспособность Родины!»
Так вот сейчас Эринрандир ап-Телемнар прямо задницей чувствовал, как благодаря его беспримерным усилиям, укрепляется обороноспособность Серединной Империи.
– Жаль, что ты подстриглась, – вздохнул капитан. – Но тебе все равно очень идет.
Ну не мог он этого не сказать. Во-первых, ей действительно очень шла новая прическа, а во-вторых, стоило все же дать понять, что знак понят, а выбор принят к сведению и не подвергается сомнению.
В ответ Нолвэндэ многозначительно промолчала. Вряд ли она сожалела о волосах, хотя… кто знает?
– Зря ты мне ничего не сказал, – заявила девушка решительно. – Я ведь и в самом деле могу помочь, все же приходилось вращаться в высшем обществе, и мои родители имеют политический вес.
– Мне показалось не слишком достойным впутывать тебя и твою семью в эту нехорошую историю, – честно признался Эрин.
– Лгать тоже не слишком достойно, – как бы между прочим заметила напарница.
По крайней мере, теперь они могли говорить друг другу все прямо в глаза. Впрочем, такой ценой – это неудивительно.
– Я знаю. Наверное, я был не прав. Но ведь назад не воротишь, верно? – невесело ухмыльнулся эльф. – Как там в песне поется: «Фарш невозможно провернуть назад…»?
– Очень точно сказано, между прочим. И про фарш… и по нас. Но мои связи могут тебе еще пригодиться, правда? Я убеждена, ты даром времени не терял.
– Мы можем поговорить где-нибудь…хм… не на глазах у посторонних и нежелательных свидетелей?
Эринрандир показал глазами на шпиков, которых, он был абсолютно уверен, мыслечтица успела вычислить самостоятельно.
Такое место, разумеется, имелось. Замечательно!
