Глава 9
Распадок – Столица. 24–27 июня

Билеты удалось взять только на «Стремительный Домкрат», который обычно не столько едет, сколько притормаживает возле каждого столба, но Эрин не привередничал. Какая разница, если он почти всю дорогу беспробудно дрых, наверстывая упущенные часы отдыха за последние тревожные дни. Не мучила его совесть, а также дурные предчувствия и прочая метафизика. Эльф просто упал лицом в жиденькую казенную подушку и отключился. Благо, купе с ним делил только погруженный в свои думы старый гном, не выпускавший из рук журнал «Наше дело горное». А чего терзаться раньше времени, и, как любила говаривать закадычная подруга Эриновой мамы – гоблинша тетя Бася, «дергать себя за шиньон»? Бастилия Роялиевна, помнится, знала толк в жизненных радостях: варила потрясающий самогон из остатков абрикосового варенья и понапрасну нервы себе не трепала.

Против всякого своего дождливо-туманного обыкновения, Столица встретила капитана ап-Телемнара ясной солнечной погодой, словно специально посулив заезжему герою удачу во всех начинаниях. Привокзальная площадь щедро рукоплескала шелестом крыльев многотысячной голубиной стаи бывшему лучшему, но опальному сыщику. Сырой морской ветер сразу же узнал Эринрандира ап-Телемнара, ласково взъерошив вихры на макушке. И даже Владычица, глядящая с исполинского бигборда над станцией метро, казалось, улыбалась эльфу поощрительно и ласково. Кто-то иной, какой-нибудь провинциальный паренек, пожалуй, поддался бы на провокационное добродушие сердца Серединной Империи, но только не Эринрандир. Он-то знал, насколько обманчиво первое впечатление от Столицы – города слишком прекрасного и горделивого, чтобы снизойти до очередного своего отважно-безрассудного покорителя. В принципе, не так давно (по эльфийским меркам) некий бывший ротный разведчик, решивший посвятить свою жизнь служению Закону и Порядку, окинул взором грандиозную панораму прямых, как полет стрелы, проспектов, сказал себе: «Я смогу!» и смог кое-чего добиться… И еще больше потерять. Так вот и сейчас расслабляться не стоит.

Впрочем, в одну реку дважды не входят, и второй раз завоевывать любовь и милость Эрин как раз не собирался. Так не бывает. Зато можно довести дело до конца и поставить наконец-то точку в неприятной и дурно пахнущей истории, чтобы начать все в своей жизни заново. И не только можно, но и нужно.

Первым делом распадинский энчечекист отправился… нет, не на аудиенцию к Владычице и даже не к руководству Имперской Безопасности – требовать пулеметчиков на мотоциклах, дабы схватить коварных врагов-заговорщиков. Эрин поехал в общежитие № 5 «альма-матер» – Юридической Академии, где проживал в бытность свою студентом. Наверняка, Аврора дочь Крэйсера по-прежнему бессменно несет вахту на проходной, и синеглазого студента ап-Телемнара забыть не успела. Гномы обычно провалами в памяти не страдают.

Так оно и вышло. Аврора распахнула Эрину не только сокрушительные для целости скелета объятия, но и двери пустующей комнаты.

– Все такой же тощий, – сокрушалась гномка. – Погоди, я тебя сейчас супчиком накормлю. С клецками.

Не стоит думать лишнего, господа. Внука Авроры Крэйсеровны Эрин в свое время на плечах вынес с поля боя, когда тот подорвался на мине. Гном потому только и жив остался, что некий ушастый лейтенант-разведчик хорошо усвоил старую имперскую поговорку «Сам погибай, а товарища выручай».

– Надолго к нам? – вопрошала Аврора, накрывая для эльфа импровизированный завтрак.

– Да как получится, хотелось бы по-быстренькому, – пожал он плечами.

– Ага! – радостно пригрозила комендантша пальцем. – Стало быть, есть к кому возвращаться? А?

Эрин утвердительно кивнул. Ведь правда же – ему есть к кому возвращаться в Распадок.

– Ну и слава Махалу! Наконец-то! Неужели сыскалась такая, которая от тебя не сбежала ровно через три недели?! – всплеснула руками гномка.

– Нашлась, – улыбнулся ап-Телемнар.

Чувствительная дама от избытка эмоций даже прослезилась и на радостях накапала себя в маленький граненый стаканчик коньячку.

– Эх! За её здоровье, – воскликнула комендантша и многозначительно добавила: – А так же терпение!

Чего скрывать, достойная дочь подгорного народа проявила всю возможную деликатность. Кто-кто, а она прекрасно помнила институтских пассий Эринрандира, которые сначала разум теряли от блеска его синих глаз и наград, но очень скоро сбегали с воплями «Зануда!» и «Бесчувственная скотина!». Их доброй гномке частенько приходилось отпаивать чаем, попутно затыкая прорванный девичий слезопровод. Молоденькие барышни ждали от студенческого романа с сокурсником-рыцарем героической сказки: фейерверка чувств, водопадов линдарского, конфетной реки с клубничными берегами, череды подвигов во имя прекрасной дамы и прочих выкрутасов, на которые у Эрина не было ни денег, ни желания, ни времени. Сначала эльф преступным образом забывал поздравить возлюбленную с недельной годовщиной встреч (виданное это дело?) Потом на всю ночь отключал телефон (он, дескать, устал и крепко спал). Заставить ап-Телемнара прогулять лекцию или семинар оказывалось невыполнимой миссией, в ночной клуб не затащить и на аркане (он, типа, учится. Ха!). И если после таких издевательств над нежными чувствами девушка все же соглашалась на интим, то вместо застеленного шелком ложа пылкой страсти, усыпанного розовыми лепестками, вокруг которого воскуряются экзотические благовония, несчастную жертву зануды поджидала прозаическая кровать, чистое постельное белье банального белого цвета, заведенный на утро будильник и приглушенный свет дешевого ночника. Где-то между совместным чтением «Общих правил выявления, фиксации и извлечения следов и их процессуального оформления» на ночь глядя и пространной лекцией о пользе регулярного мытья за собой посуды терпение пострадавшей… тьфу ты! то есть… возлюбленной истощалось. Барышня учиняла скандал, громко хлопала дверью и убегала за утешением к Крэйсеровне, считавшейся главной специалисткой по нудным эльфам.

– Никак умнее стал, – понимающе хмыкнула гномка.

Когда речь заходила о личной жизни, то особой уверенности в резком умственном прогрессе у Эрина не было. Скорее всего, дело все-таки в совместной работе – напряженной, трудной и требующей полной самоотдачи. У них с Нолвэндэ просто не оставалось времени, чтобы слишком часто выяснять отношения. После двух-трех суток на ногах, без сна и отдыха, лучшее и самое романтичное времяпрепровождение – здоровый крепкий сон, а ежедневные подвиги на рабочем месте отбивают любое желание устраивать рыцарские турниры. Тем паче прекрасная дама начинает ритмично посапывать при одном только виде расстеленной постели и мяконькой подушки. Профессиональные герои, они, знаете ли, существа на редкость скучные. Издержки, так сказать, образа жизни.

Но разочаровывать добросердечную комендантшу Эринрандир не стал, согласившись с её выводами. Ну, приятно же, когда хоть кто-то считает тебя поумневшим. Впрочем… так оно или нет, станет ясно лишь после того, как капитан лорд ап-Телемнар выведет всех на чистую воду. Во всяком случае, Эрин изо всех сил пытался убедить себя, что у него получится задуманное.

– Мр-р-р… – Лицо щекотал солнечный луч, ненароком заглянувший в окно и задержавшийся на подушке, откуда-то долетал свежий и нежный запах… Не открывая глаз, я сладко потянулась и зевнула. Утро… и я все-таки выспалась. Надо же, и такое возможно! Так что открыть глаза все-таки придется.

Некоторое время я лежала, лениво рассматривая узоры из солнечных пятен и теней на потолке, и пыталась понять, утро какого именно дня заглянуло ко мне в окно. Ощущение такое, словно проспала, по меньшей мере, сутки… м-м-м… ну, может быть, с перерывами… Вспомнив кое-какие моменты то ли сновидения, то ли яви, сразу и не поймешь, я слегка покраснела. Ничего себе… может быть, все-таки приснилось? Или нет? Хотя мышцы-то побаливают, но ведь не обязательно причиной этой утренней ломоты в костях должна быть бурная ночь, верно?

– Эрин? – на всякий случай негромко позвала я.

А в ответ – тишина-а… Видно, друг ускакал на работу. И с кухни не доносилось ни звяканья посуды, ни запаха свежего кофе и завтрака. Хотя обычно… хм-м… ну да, обычно, если уж мы засыпаем вместе, то перед тем, как меня покинуть, возлюбленный успевает хотя бы кофе сварить и разбудить меня утренним поцелуем, даже если у меня выходной и я могу с чистой совестью спать до полудня. Ну, значит, действительно приснилось. И нечего тогда краснеть, верно?

Или – нет? Я снова засомневалась, когда все-таки решилась слезть с дивана и обнаружила некоторое несоответствие своего облика последним воспоминаниям. Я отлично помню, что укладывалась, вернее, падала на диван, предварительно натянув майку. Так вот, сейчас никакой майки на мне не было. Более того, волосы все еще были слегка влажными, словно я умудрилась во сне прогуляться в душ… ох, именно с душа-то так называемый сон и начинался, кажется… И в комнате несвойственный мне порядок. Никаких груд одежды и снаряжения на полу, никаких гранат и автоматов под подушкой.

Ну, здорово! Балрог, если это все-таки был не сон, то какого же лешего Эрин куда-то умчался, не удосужившись меня разбудить, а? Чувствуя, что начинаю сердиться, я еще раз обвела комнату уже более внимательным взглядом. Ерунда какая-то! Такого он раньше никогда не делал – не слишком-то вежливо наутро покидать возлюбленную, даже не разбудив, оставив вместо прощания… Ну, так и есть! Я фыркнула и рассмеялась. Балрог его подери! Это ж надо, так следовать худшим эльфийским традициям, а? Улизнуть перед рассветом, оставив у изголовья спящей девицы букетик… ну, хорошо, что не незабудок, а все-таки ирисов! И записочку. Надеюсь, он хотя бы не через окошко сбежал?

Не зная, ругаться мне или смеяться, я зарылась лицом в букет и фыркнула еще раз. Ладно. Будем считать, что юмор я оценила. И что же нам пишут?

Я пробежала записку глазами, недоуменно нахмурилась, перечитала еще раз, уже внимательней… Вот так внезапно сорваться и уехать под утро за тридевять земель! Хотя… я понимаю. Случись мне вернуться практически с порога Чертогов Намо, я бы тоже первым делом поспешила увидеть родителей. Не только для того, чтобы саму себя убедить в том, что осталась жива, но и потому, что так… правильно. По-эльфийски. Где бы мы ни были, долг перед теми, кто привел нас в этот мир, забывать нельзя. Мы все равно остаемся детьми, даже если у нас уже есть свои правнуки. Сердце мое преисполнилось гордости за возлюбленного, оказавшегося таким почтительным и верным сыном. Да, это достойно. А то, что не предупредил и не разбудил… ну, так я же сама виновата. Нечего было дрыхнуть сутки напролет. Я же знаю, что иногда сплю так, что меня и трубы Последней Битвы не разбудят. Не исключено, что Эрин пытался, но решил, должно быть, что взывать к посапывающей на подушке возлюбленной слишком жестоко. Правильно решил. Разумеется, я уже скучаю… но, в конце концов, это ненадолго. И безопасно. И он все-таки предупредил меня, уведомил, куда и зачем едет… молодец. Значит, все понимает и помнит.

Но тогда и мне нечего рассиживаться. Теперь, раз Эрин уехал, разгребать накопившуюся за время наших последних подвигов текучку предстоит мне. К счастью, есть еще Тави. Отлично. Мне не придется скучать, работы полно, а избавленная от чар барышня Силтиндириэн поможет мне не захлебнуться в омуте бумажек.

Я сбегала в душ, стремительно оделась, бережно сложила записку и убрала ее в нагрудный кармашек. И поскакала на работу, абсолютно и предосудительно счастливая.

Для начала он решил навестить мать покойного Элеммира – почтенную леди Лаириэль. Это было и логично, и проще всего сделать, потому что и друг-мститель Фторр сын Хлорра, и злосчастная невеста Линдиссэ находились вне прямой досягаемости.

Нельзя сказать, чтобы леди Лаириэль когда-нибудь питала к Эрину какую-то особенную привязанность. Для неё он, при всех шпорах, цепях и орденах, оставался всего лишь выскочкой из какого-то далекого Задрищенска, посему отношение к сослуживцу сына было соответствующее – смесь легкой отстраненности и холодного любопытства в исполнении потомственной аристократки. Дескать, а кто это у нас тут завелся? Элеммир, ты уверен, что у этого мальчика нет блох?

А Элеммир знай себе ухмылялся, Эрин же старался смотреть на ужимки высокородной эльфийки сквозь пальцы. Ну, пусть потешится возможностью безнаказанно оттачивать остроумие.

Но против всех ожиданий (ап-Телемнар заранее приготовился к прохладному приему) леди Лаириэль повела себя самым странным образом. Перво-наперво, вместо некоего движения мимическими мышцами, именуемого в высших сферах любезной улыбкой, безутешная мать раскрыла нежданному гостю поистине родственные объятия. Разве только не облобызала.

– О! Эринрандир! Здравствуйте, милый мой! – воскликнула Лаириэль, неаристократично всплескивая руками.

В знак траура безутешная мать состригла златые косы, и оттого казалась еще более хрупкой, чем прежде. Коротко стриженые эльфийки – зрелище, трогательное само по себе, а уж в сочетании с огромными синими глазами, полными слез, так и вообще душераздирающее.

– Добрый вечер, миледи, – собрался было церемонно поклониться Эрин, но был остановлен.

– Хотите чаю? С бисквитами?

До сих пор удостаивавшийся лишь небрежного кивка головы, энчечекист несколько растерялся. «Милый»? Бисквиты? Хм…

– Не откажусь, – пробормотал он смущенно, чувствуя, как щеки заливает жаром точь-в-точь как у нашкодившего мальчишки.

– Так пойдемте же. А потом я покажу вам комнату Элеммира. Там все осталось по-прежнему. Я перенесла туда особо памятные вещи и больше к ним не прикасалась, – пролепетала леди Лаириэль, рысцой устремляясь в гостиную.

Пожалуй, за все время знакомства Эрин слышал от неё вполовину меньше слов, чем было сказано только что. К тому же все эти чаи с бисквитами… Разве только предположить, что достойная леди окончательно спятила от горя. Кроме Элеммира, у Лаириэль имелась еще старшая дочь, двое внучек и правнук, но несчастного в любви и успешного в карьере сына она обожала до умопомрачения. Может, и вправду…

Хоть леди вела себя неадекватно, никаких эманаций безумия Эрин не ощущал.

За чаем хозяйка и гость настолько мило и беззаботно болтали о пустяках, что в душу самого доверчивого слушателя закралось бы подозрение. Вернее, леди красочно пересказывала последние светские новости, энчечекист слушал вполуха, отслеживая тот миг, когда сможет вклиниться в живописный и бессмысленный монолог дамы.

– Миледи, когда вы звонили мне в предыдущий раз, то разговор зашел о посылке, которую якобы мне отослал Элеммир перед смертью, – заявил Эрин, как только в потоке слов образовалась небольшая брешь. Лаириэль как раз набрала полную грудь воздуха для продолжения. – Что вы знаете о её содержимом?

– Я? – воскликнула хозяйка.

Щеки у неё покрылись мертвенной бледностью, ресницы затрепетали, дыхание сбилось, а глаза сами собой забегали по сторонам.

«Ага! – догадался Эрин. – Нас не только подслушивают, за нами еще и подглядывают. Чудесно».

Право же, благородная леди совершила неслыханный акт вандализма, когда отказалась от славы театральных подмостков. Погребенная в душе леди Лаириэль великая актриса воскресла и явила миру вершину мастерства в грандиозной антрепризе «Исцеление слуховых галлюцинаций у капитана лорда ап-Телемнара» в двух действиях. Первое называлось «Никто никому никогда не звонил», второе действие Эрин смело поименовал – «А был ли… хм… мальчик… то есть, была ли посылка?». В антракте благородная леди исполнила монолог «Смерть иномирянкам-извращенкам!». Апофеозом же представления стала миниатюра «Мой талан на самой верхней ветке – ничего не знаю».

На вкус ап-Телемнара, достопочтенная аристократка слегка перебрала с гротеском и пафосом, но в целом он ни капельки не жалел о потраченном времени. Леди Лаириэль приложила максимум усилий, чтобы Эринрандир понял все правильно, то бишь, с точностью до наоборот – звонила, так называемая «посылка» была, и главное, мать Элеммира готова зубами загрызть убийц сына. Более того, стоматологическая тема прозвучала в разговоре хозяйки и гостя неоднократно.

– Элье всегда говорил: «Вот дельце для ап-Телемнара. Если кому оно и по зубам, так только ему!».

– И в последний раз тоже? – спросил энчечекист.

– Да. Прямо так и сказал. Посетовал, что вы живете и работаете вдалеке от Столицы. А где, кстати, этот… э… – Леди честно изображала забывчивость.

– Распадок, миледи.

– Точно!

– В сутках езды поездом. Южнее.

Дальше речь пошла о достопримечательностях Распадка, но как-то очень быстро сползла в сторону тамошней криминальной обстановки.

– Должно быть, в провинции жить гораздо спокойнее, никаких вампиров и прочей нечисти…

Длинные ноготки Лаириэль звонко стукнули по тончайшему фарфору чашечки. Акцентируя внимание, надо полагать.

– Напротив, миледи. Мое последнее дело как раз было связано с вампирами.

– Вот как?! Поразительно, – задумчиво молвила хозяйка. – У моего милого Элье тоже. Вообразите себе, Эринрандир, пиндостанские вампиры уже практически не боятся солнечного света.

«А еще – за здорово живешь пьют эльфью кровь и снабжаются галантерейными изделиями из драконьей кожи», – подумалось энчечекисту.

Мысленно он выругался так кучеряво, что сам устыдился собственного цинизма и грубости. Ай-ай, ап-Телемнар, а еще Светлый эльф!

Но когда вампиры бегают не только по переулкам уездных городов, но и по столичным проспектам, любого честного солдата Серединной Империи охватывает инстинктивная злость и жажда крови. Отымей всех балрог, Родина в опасности! Нет, правда, она и в самом деле в опасности. И в задницу сопливый либерализм, им, как газеткой от комара, от клыкастого кровососа не отмашешься. Вампиров надо убивать, а не строить друг дружке козни.

Посетовав на нынешние неспокойные времена, леди Лаириэль пригласила Эрина посетить домашний мемориал сына. У Элеммира имелось собственное жилье, но все ценные и памятные вещи он традиционно хранил у матери. И как ни больно было ап-Телемнару рассматривать выставленные для обозрения боевые награды, призовые кубки, дорогие безделушки со всех концов мира, церемониальное оружие и целую галерею фотографий покойного друга, но эльф выдержал испытание. Со снимков на него глядел неунывающий Элеммир ап-Морвенион – оптимист и балагур, шедший по жизни смеясь. А если становилось не до улыбок, то в ход шли приемы боевых искусств.

Нет! Он не мог застрелиться! Просто не мог – и все тут!

И вдруг взгляд Эрина наткнулся на статуэтку из кремового мрамора – нагая девушка поправляла пышный венок на голове. Лишь Эру ведает, соответствовали пропорции тела оригиналу или нет, но не узнать её в лицо энчечекист не мог. Даже если бы прежде не прочитал имени, выгравированного на базальтовом постаменте.

Наверное, никто из женщин не причинил Элеммиру больших неприятностей, чем это удалось Ломиндиэ леди Морнэмирион, фрейлине Владычицы. Если, разумеется, не считать Линдиссэ. Когда в очередной раз, вдрызг разругавшись с возлюбленной, полковник ап-Морвенион нашел утешение в объятиях главной придворной стервы, удивился даже Фторр. Эрин, в свою очередь, предположил, что у их общего друга патологическая тяга к склочным женщинам. Беседа шла под пиво с сосисками в «Олифанте», к тому же Элеммир пребывал в эйфории от поверхностного знакомства с Ломиндиэ. В смысле, от знакомства с поверхностью её тела, безусловно, восхитительного и почти совершенного. Более тесные контакты с леди Морнэмирион оказались для полковника чреваты последствиями, ибо к атласной коже, черному шелку волос, сладостным устам и тысячелетнему сексуальному опыту прилагались весьма скверный характер, море амбиций и сверкающие вершины комплексов. По сравнению с Ломиндиэ строптивая Линдиссэ очень скоро показалась Элеммиру кладезем всех существующих добродетелей, и в основном – терпения.

– Ты себе представить не можешь, какая она сука, – жаловался он. – Более сволочной бабы я просто не встречал никогда.

Мало того, что Ломиндиэ сделала все, чтобы принизить и очернить Элеммира в глазах Владычицы, так она едва не погубила его карьеру, приложив массу усилий, чтобы на криминалиста ополчилась вся генеральная прокуратура с прокурором во главе. К тому же, будучи магичкой, вредная эльфийка не единожды пыталась наложить на разочаровавшегося в ней любовника очень неприятные чары, прежде всего касающиеся его потенции. Не вышло, конечно. Инструкция требует регулярных антимагических прививок, и никто из энчечекистов этим положением не пренебрегает.

Так или иначе, но после романа с леди Морнэмирион Элеммир стремительно вернулся к Линдиссэ, и им удалось прожить вместе аж целых полгода практически без скандалов, приступов ревности и шквала взаимных упреков.

Короче, увидеть среди Элеммирова наследства статуэтку Ломиндиэ распадинский гость никак не ожидал. Хотя… кто знает, может быть, скандальная фрейлина Владычицы чем-то зацепила полковника-криминалиста? Тем более что 15 лет назад она вместе с вечной подругой-соперницей Малиналдой погибла при исключительно странных и загадочных обстоятельствах. Элеммира не включили в оперативную группу, а результаты расследования сразу же засекретили. А ну-ка, две придворные дамы умирают насильственной смертью в загородной резиденции. Как тут обойтись без государственных тайн?

А время было неспокойное. Сначала при неимоверно подозрительных обстоятельствах взорвался и утонул линкор «Вастак» с супругом Владычицы на борту. Естественно, убитая горем государыня удалилась скорбеть в уединении. При ней остались только леди Ломиндиэ и леди Малиналда, личный целитель и несколько телохранителей. Фрейлины таинственно погибли, а врач бесследно исчез. Слава Единому, Владычица не только не пострадала, но и скорбь избыла. Странная история, одним словом.

Возможно, Эрин не обратил бы на статуэтку внимания, но она располагалась на одной полке с ларцом, в котором хранились награды самого ап-Телемнара, рядом лежал его церемониальный рыцарский меч в ножнах. Тащить их за собой в Распадок Эринрандир не хотел, а потому оставил на сохранение Элеммиру, тем паче открыть хитрый колдовской замочек могли только они двое.

– Хотите забрать ларец? – спросила леди Лаириэль, перехватив задумчивый взгляд Эрина.

– Нет. Пусть пока у вас полежит. Вы ведь не будете против, миледи?

Ему показалось, что эльфийка облегченно вздохнула. То ли ей не хотелось что-то менять во внешнем виде импровизированного мемориала, то ли – посчитала, что Эринрандиру не пристало хвалиться наградами. Во всяком случае, до тех пор, пока он не отыщет убийц Элеммира.

Следующие два дня прошли под пыльными знаменами отчетов. Вот когда я действительно оценила Тави! «Разочарованная» барышня оказалась незаменимой помощницей, и вдвоем мы с ней в охотку распахали примерно недельный объем работы этак к обеду второго дня. И принялись бездельничать всласть. Точнее, бездельничала, то есть изображала бурную деятельность, в основном я, а счастливую и смущенную барышню Силтиндириэн мне с чистой совестью и огромным удовольствием пришлось отдавать в загребущие лапы Дзира. В тир он ее водил, ага. Стрелять учил. Ну что ж, тоже ведь дело.

После недавнего сумасшедшего напряжения в Распадке наступило благословенное затишье. Все-таки великое благо все эти зачистки и облавы. Колдуны, ведьмы, некроманты и прочие противоправные элементы сидели, боясь лишний раз вздохнуть, по своим норам, словно мыши под метлой. Отловленную в процессе поисков вампира мелочевку разобрали коллеги, что, в принципе, было вполне логично. Я же не следователь, если кто-то не помнит, и самостоятельно никаких дел не веду, да и вести не собираюсь. Каждый должен делать то, на что учился. Меня в Имперской Академии готовили к военной карьере, а не к следовательской. А то, что мы сработались с Эрином … ну, так уж сложилось. По-хорошему, ему Тавариль в напарницы годится гораздо больше. Чует мое сердце, что вскоре так и случится: меня все-таки переманят «безопасники», все к тому идет, а возлюбленный останется в нашем кабинете в обществе Тави. Ну, почему бы и нет? Уж к ней-то я теперь ни капельки не ревную! Дзир к своей добыче никого не подпустит и на ракетный залп, да и Эрину несколько не до того, чтоб покушаться на прелести барышни Силтиндириэн. Вот и славно. А то ведь могли бы еще какую-нибудь длинноногую красотку прислать, а теперь место прочно занято. И будет она ему бумажки разбирать, а я наконец-то займусь тем, к чему меня все больше и больше тянет.

Вот примерно в таких ленивых размышлениях я и коротала непривычно спокойные рабочие дни. Единственным развлечением за все время оказался отъезд ап-Айкалнара. То, что столичный полицейский удалялся, несолоно хлебавши, никоим образом его не расстроило. Напротив, Дивный сородич, преисполненный впечатлений и благодарности за участие в недавних приключениях, весь прямо-таки лучился и сиял. На вокзал его провожала я, искренне надеясь, что больше за руль ытхановского «андуина» мне садиться не придется. Расставались мы практически друзьями, напоследок обменявшись номерами телефонов и поболтав в ожидание поезда о грядущих столичных торжествах. Приближался День Середины Лета и традиционный прием во дворце у Владычицы, когда представители высшего дворянства собирались на символическое подтверждение вассальных обетов. А Владычица столь же символически ответно подтверждала дворянские привилегии. Я поахала, поохала и повздыхала, втихомолку порадовавшись, что меня в очередной раз минует суета подготовки к приему. На самом деле, достаточно одного представителя от каждого семейства, чтоб выразить почтение государыне, так что Анарилотиони традиционно представляла обычно леди Аэриэн. Клянусь честью предков, в таких вещах мою достойную матушку переплюнуть сложно. Не стоит и пытаться.

Помахав вслед улетающему в ночь «Гном-Экспрессу», я вернула «Андуин» в гараж управления и отправилась… Нет, не домой. Разумеется, в «Лепрекон». В конце концов, уничтожение либрусека и, что гораздо актуальней, отъезд столичного засланца и возвращение к нормальному ритму жизни следует хорошо так обмыть. Что мы с добровцами и проделали. Отвалившийся от нашей развеселой компании Вузеллин прислал поздравительную эсэмэску с колдубинской трассы, Дзир, явно получая море удовольствия от процесса, обучал Тави игре в бильярд, Хиналгон на пару с Димми окучивали случайно затесавшихся среди завсегдатаев «Лепрекона» юных дриад, Меноваззин лихо отплясывал сразу с двумя корриган зараз, а мы с Аминаллоном и внезапно упавшим нам на хвост Тылпахашем лирично воздавали должное «Черному Самайну», тихонько так подпевая одноименной песне:

Получалось прекрасно. А потом позвонил Эрин, и мне стало ну просто совсем хорошо…

Кеговое пиво в Столице стоило втрое дороже, чем в Распадке, но Эрин не стал отказывать себе в удовольствии опрокинуть кружечку пенной влаги. А заодно и поразмыслить обо всем услышанном и увиденном.

Имея дело с аристократами по рождению, надобно всегда помнить о том, что умение и желание манипулировать окружающими в своих целях течет у них в крови вместе с эритроцитами и лейкоцитами. Еще лучше у обладателей голубых кровей получается использовать ближних и дальних во благо общей цели. Собственно, именно в этом и заключается предназначение благородного сословия. Всегда должен быть кто-то, кому не нужны деньги, кого не волнуют почести и чины, просто потому, что все это уже есть в полном объеме и даже сверх того, но кто всегда готов сделать что-то важное во имя высшей цели, во имя чести. По крайней мере, так данная концепция выглядит в идеале. В реальности же… получается по-разному.

В том, что леди Лаириэль беззастенчиво подставила капитана ап-Телемнара, сомневаться не приходилось. Эрин и не сомневался. Он прекрасно мог себе вообразить, как все получилось на самом деле. Развеяв пепел сына над пенными морскими волнами, убитая горем мать, тем не менее, не теряет способности трезво мыслить. Еще бы! Самоконтролю благородной леди больше лет, чем камням, которыми выложена столичная набережная. Она прекрасно помнит безродного выскочку – ап-Телемнара, чьи способности к сыску так высоко ценил Элеммир. Об этом самом капитане в последнее время было столько разговоров. А на леди Лаириэль к тому же еще и сильно давят, причем, памятуя о том, сколь высоко её общественное положение, давят Очень Серьезно. И тогда леди переводит все стрелки на Эрина, позвонив и сообщив о посылке. И все – свора помчалась по новому следу. Как говорится, дроу сделал дело, дроу может уходить. Хитрый простолюдин как-нибудь да выкрутится из передряги. Они всегда находят выход из любой… норы, верно, милорды?

И что душой кривить – выкрутился же! Помятым и не слишком здоровым (сломанные либрусеком и сращенные гоблинами кости все еще болели по ночам), но живым! Что и требовалось доказать.

Из всего делаем какой вывод? Правильно! Где-то рядом находится вещь или документ, который Элеммир отчаянно хотел видеть в руках Эрина. И подсказка тоже очень близко. Полковник ап-Морвенион любил разгадывать всякие логические загадки. Еще больше он любил их загадывать.

Энчечекист выпил еще бокал и решил, что завтра он пойдет попросить свидания с Фторром сыном Хлорра. Если, кто хоть сколько-либо в курсе высказываний и намеков, прозвучавших из уст покойного ап-Морвениона, то лишь гном-мститель. Отсюда и станем плясать, решил эльф.

Потом Эрин с чистой… ну почти чистой совестью позвонил Нолвэндэ и вдохновенно наврал про встречу с родителями, а так же наговорил любимой кучу нежных словечек. Он, правда, уже соскучился. Сильно-сильно.

Наутро 27 июня Столица постаралась вернуть себя реноме города, где погода меняется по пять раз на дню. Еще с ночи зарядил мелкий прохладный дождик, ласково баюкавший энчечекиста до самого рассвета. А уж что снилось доблестному рыцарю, кавалеру ордена Вечерней Звезды, стоит умолчать, но то, что такими снами мужчины не мучаются, а наслаждаются – это точно.

Эрин пил кофе под тихий шелест дождя и набирался терпения. Немалые его запасы пригодятся для предстоящего поединка с полицейской бюрократической машиной. Просто так каждому желающему разрешения на свидание с подследственным не дадут. Тут нужно убедить следователя, ведущего дело Фторра сына Хлорра, что разговор пойдет приватный и к текущему расследованию отношения не имеющий. Формально так оно и есть, но в полиции народ сидит ушлый, который может не захотеть связываться сибовцами.

Ближайший друг Элеммира, единственный, кто не испугался скандала и отважился на месть, в обыденной жизни не имел к спецслужбам никакого отношения. Как ни странно, удачливый биржевой брокер, бизнесмен и яростный прожигатель жизни, гном, как никто иной боле, подходил эльфу по темпераменту и уровню адреналина в крови. Фторр обожал женщин (особенно дриад), дорогое спиртное (коньяк и мартини), автогонки (по бездорожью) и сорить деньгами (не важно – древнями ли, баксалларами ли). Эскапады по ночным клубам, которые они устраивали на пару, давно вошли в столичные анналы. Эрин прекрасно помнил фото в светской хронике, на котором Элеммир и Фторр позируют в обнимку с полуголыми красотками на фоне безумно дорогого спортивного «Квейка» гнома. После всего этого обвинить эту сладкую парочку «жгучих перцев» в горячей мужской «дружбе» – затея бесперспективная. Это если без спецзаказа и дополнительной рекламы. Обвинять бессмертного эльфа в подозрительном отсутствии жены и детей? Смешно. Подозревать его в мужеложеской связи со старинным другом? Нелепо. Прислушиваться к графоманскому лепету какой-то прыщавой попаданки? Глупо.

Зная обоих – Элеммира и Фторра – Эрин легко представил себе, как веселые парни собирают пресс-конференцию и объявляют… ну, например, о предстоящей свадьбе. Причем бородатый Фторр облачается в белоснежное платье с обширным декольте, из которого эротично выгладывает его волосатая мускулистая грудь. А красавчик Элеммир надевает смокинг в сочетании с туфлями на высоком каблуке, клеит себе пышные усы и, демонстративно чавкая, жует бубль-гум. В итоге все посмеялись бы, таблоиды бы собрали свой урожай, и историю благополучно выкинули бы на свалку.

Но кому-то позарез требовался драматичный фон для так называемого самоубийства. А что может быть лучше, чем наглый поклеп и крайняя непристойность обвинений? Практически ничего. Тонкая нервная организация эльфов общеизвестна. Ну, понятно же – довели остроухого полковника подлые попадальцы.

Словом, партию разыграли, как по нотам, но отчего-то у Эрина все равно оставалось ощущение несоразмерности затрат по устранению Элеммира с полученным в итоге результатом.

На след следователя по делу Фторра – тролля Сигурда Валхалловича, капитан ап-Телемнар вышел только к полудню. И не потому, что был плохим следопытом. Просто в столичном полицейском управлении все сотрудники задались общей целью – заставить энчечекиста обойти буквально все этажи и кабинеты. Тут бы и потомственному оборотню мало не показалось. Традиционная нелюбовь полиции к спецслужбам давала о себе знать в самый неподходящий момент. Эрина отфутболивали от одного чиновника к другому, испытывая на прочность его нервы и сухожилия на ногах. Лифты в многоэтажном здании в разгар рабочего дня набиты битком. Хочешь сохранять крейсерскую скорость – бегай вверх и вниз по лестнице на своих двоих.

Оставалось только повздыхать о тех временах, когда Эрин мог смело заслать в полицейское управление одного из своих подчиненных, не утруждая себя личным визитом. С тех пор здесь успели сделать модный ремонт: зашить стены в пластик, закупорить окна стеклопакетами, понатыкать во всех углах видеокамеры и установить на каждом этаже по автомату с энергетиками. Первое впечатление получалось сногсшибательное. Так и хочется сказать: «Семимильными шагами маршируют по просторам Империи новейшие технологии». Но на деле ничего в повседневной жизни борцов с обычной, немагической преступностью не изменилось. Все тот же ненормированный рабочий день, тонны отчетов, скупая похвала и разгромные статьи в прессе. То же самое, что и у энчечекистов, только в убогой немагической обнаженности.

Тут хоть прикрывайся полосочками из пластика, хоть не прикрывайся, а отогни одну такую модную «ширмочку», и вот оно тут как тут – крашенные масляной краской в темно-зеленый цвет стены, побелка в палец толщиной и непристойные рисунки на анально-фекальную тематику в кабинках туалетов.

И все же эльфийское упрямство победило бюрократические заслоны. Недавняя прививка ГРИПом надолго избавила Эрина от приступа ненависти и мук бессилия. На определенном этапе поисков ему стало совсем смешно. И, когда в ответ на очередной вежливый отсыл прогуляться с третьего этажа на десятый и обратно, эльф лишь невозмутимо рассмеялся, его мучители поняли, что просчитались. Провинциальные энчечекисты не сдаются и от своего не отступают.

Искомый Сигурд Валхаллович обнаружился в безымянном кабинете за баррикадами из картонных папок, и на нежданного визитера глядел, как на новую разновидность надоедливых мух. Одной из тех, что нашли свое последнее пристанище на липкой ленте, свисающей с медленно вращающихся лопастей вентилятора.

С каменным выражением на лице полицейский выслушал просьбу эльфа, долго рылся в ящиках стола, затем с тоской вглядывался в монитор компьютера, а потом уныло изрек:

– К сожалению, ничем не могу помочь, сударь. Подследственный находится в карантине.

– Он болен? – удивился крайне разочарованный Эрин.

– Подрался с сокамерниками, – заявил меланхолический тролль. – Даже я пока не могу встретиться с гномом.

– Видите ли, Сигурд Валхаллович, мы довольно долго дружили с покойным господином ап-Морвенионом, и мне, как другу, хотелось бы поговорить с тем, кто общался с Элеммиром незадолго до его безвременной кончины. Господин Фторр должен хорошо меня помнить.

– Не исключено, – согласился следователь. – Гномы склерозом не страдают. Но придется потерпеть. Скоро суд, а потом…

Подразумевалось, что раз капитан ап-Телемнар эльф весь из себя Светлый, то может подождать пару-тройку неделек.

Над головами тихо почавкивал вентилятор, гоняя по комнате сырой застоявшийся воздух, отчетливо пахнущий несвежими мужскими носками.

Эрин недовольно шмыгнул носом.

– Стало быть, вина Фторра полностью доказана?

– А он и не отрицал. Явка с повинной, – терпеливо пояснил тролль. – Теперь жалеет, что заодно с редактором не порешил и попаданку. Говорят, этой твари в Пиндостане обещали руку клонировать. Голову надо было рубить, а не руку.

В голосе следователя отчетливо слышалось сочувствие к подсудимому. И в том нет ничего удивительного. Месть для любого тролля – действо священное. Будь на месте гнома сородич Сигурда – от редакции вообще остались бы лишь пылающие руины.

– Легкое дело, – согласился Эрин.

– Да уж. Фторр, как только услышал в утренних новостях, что полковник ап-Морвенион мозги себе вышиб, так сразу и отправился в редакцию с топором. А потом с окровавленным оружием в полицию – сдаваться. Если бы не бумажная волокита да не завал с делами в сезон отпусков, то уже бы и суд прошел.

– Я могу написать прошение о встрече? – не сдавался Эрин.

Тролль задумчиво поскреб недельную щетину на скуле и нехотя кивнул.

– Можете, естественно, но гарантии я дать не могу. Уж больно буйный гном попался. Ведь сам усугубляет свое положение. Еще один приступ буйства, и никакая явка с повинной не поможет.

Эринрандир принялся заполнять бланк под неодобрительным взглядом тролля.

– Подобные заявления рассматриваются по закону в течение пяти дней, – сообщил он.

– Насколько я помню, то от трех до пяти дней, – поправил полицейского Эрин.

Тот в ответ криво ухмыльнулся: мол, дело хозяйское – ходи хоть каждый день, но раньше, чем сказано, ответа тебе не видать, ушастик.

Но вслух тролль спросил совсем о другом:

– Проводите независимое расследование?

– Скорее, хочу прояснить для себя несколько моментов, – уклончиво ответил Эринрандир. – Вы иногда работаете с криминалистами из лаборатории Элеммира, да и с ним сталкивались, разве он производил впечатление склонного к суициду существа?

Сигурд вздохнул.

– Полковник ап-Морвенион был мужик хороший, отличный профессионал, но как-то уж слишком все в этой истории запутано. Дело закрыли слишком быстро, никому толком поработать не дали – ни криминалистам, ни следователю.

– А кто вел его дело?

– Ник Пореченкис и Гилдор ап-Рингар.

Если первое, хоббитянское имя Эринрандиру ничего не говорило, то второе… Эльф со свистом втянул в себя воздух сквозь плотно стиснутые зубы. Балрог большой и рогатый! Что уже все забыли, как Гилдор искренне ненавидел Элеммира? И причем здесь боевой маг? Куда, интересно, смотрел Птурс?

И тут Эрина осенило. Он ведь совсем забыл о гоблине. Это сейчас полковник Птурс Ифритович, огненный маг 1-го ранга, вознесся до кресла начальника столичного департамента боевых магов НЧЧК, а когда-то они оба были всего лишь лейтенантами и воевали плечом к плечу во время хинтайского пограничного инцидента. Эльф и гоблин неожиданным образом сдружились настолько крепко, как только могут сдружиться… эльф и гоблин. Фронтовой товарищ – это вам не чих кошачий. Потом жизнь развела в разные стороны, но что мешает ныне припомнить давние деньки за рюмкой чая? А заодно и попросить об одолжении старого приятеля?

– Как там Птурс поживает? – как бы случайно спросил Эрин.

– Лучше всех, – буркнул Сигурд.

Не стоит удивляться. Гоблин отличался не самым легким характером, и тут ничего не попишешь – у стихийных магов, особенно у огненных, большие проблемы с самоконтролем: они крайне раздражительны и очень придирчивы к окружающим. Птурс к тому же был оракулом, а это такая гадость, что врагу не пожелаешь.

– Но есть надежда, что мне дадут разрешение встретиться с Фторром?

– Надежда есть всегда, – уклончиво хмыкнул тролль, что на самом деле означало «И думать забудь». – Я такой гарантии дать не могу. Все решает начальство, – и показал пальцем куда-то в сторону вентилятора.

Эрин уже и сам себя чувствовал, точно прилипшие к лентам мухи. Бесконечное движение по кругу без толка и цели, а вот сдохнуть всегда пожалуйста – если не от голода, то от скуки и бездеятельности.

Однако же мы еще поборемся, тем паче, когда на горизонте появился Птурс Ифритович. На ловца, как говорится, бегут все кому не лень, только успевай на курок нажимать.

Разузнать номер телефона товарища Птурса оказалось гораздо проще, чем застать его на рабочем месте. Огненный маг 1-го ранга, по словам его секретарши, находился на важном совещании у руководства, вершил судьбы Империи, так сказать. Добрая барышня посоветовала позвонить утром, когда шанс застать начальника наиболее велик. И, разумеется, она передаст товарищу Птурсу привет от капитана ап-Телемнара. И судя по интонациям сопровождающим это обещание, вернее, по отсутствию таковых, секретарша была из новеньких, а это в свою очередь означало, что огненный маг сменил не только обстановку в приемной, но и любовницу. На более новую… хм… модель. Дриад старше двадцати двух лет Птурс считал слишком умными, а умные девицы его не интересовали. Цинизм присущ почти всем волшебникам, но у гоблинов его уровень зашкаливает за все допустимые нормы общественной морали. А что делать? Побочный эффект.

Что-то иное, может, и нет, но замолвить словечко перед кем надо, чтобы Эрин получил свидание с Фторром сыном Хлорра, начальнику департамента вполне по силам. Большего от Птурса все равно не добьешься, он сам себе не враг и наверняка в курсе всех столичных подковерных игр, но старому армейскому другу он в маленькой просьбе не откажет. В этом Эринрандир был полностью убежден.

На улице совсем задождило. Для Столицы – дело обычное, когда в самый разгар лета прохладно и мокро, точно осенью. На морском побережье погода редко бывает устойчивой. В свое время Эрин с трудом привыкал к здешнему климату и только лет через десять перестал впадать в депрессию с наступлением зимы, не преставая тосковать о маленьком городке, где никогда не бывает снега, а нулевая температура считается лютым морозом.

Воспоминания заставили энчечекиста позвонить родителям, чтобы узнать о том, скольких женихов уже отвергли его младшие сестрички, как поживает тетя Бася, куда поехал её беспутный внучек, какую новую модельку кораблика сделал папа, а так же подробности семейной жизни всех соседей по улице. Мамай Ордынович взял кредит в банке (под сумасшедшие проценты, куда только власти смотрят?). Мимозочка снова вышла замуж (ты будешь смеяться – уже в третий раз за одного и того же мужчину, и ты его не знаешь, Эринрандирчик). Штрек сын Забоя ушел в традиционный запой (бедная Киркочка! Пьяные гномы – это ж стихийное бедствие!). Макрель Агаровна затеяла ремонт (спрашивается, откуда такие деньги?). От беззаботного маминого щебетания на душе у капитана ап-Телемнара стало легко и спокойно. Пока Мимозочка меняет мужей, а Штрек хлещет водку – этот мир незыблем и Добро в нем торжествует, хотя бы время от времени.

– А как твои дела, милый? – в конце концов, вспомнила мама.

– У меня все в полном порядке, не волнуйся, – заверил её Эрин.

– Папа передает привет. И дядя Мамай тоже.

Энчечекист улыбнулся, представив себе отца и соседа-орка, играющими в домино во дворе за самодельным столиком под огромной черешней. Оба уже хлопнули по рюмочке сливовой наливочки, а тут еще и повод поговорить о сыне, сделавшем себе сумасшедшую карьеру в столицах.

Эрин тут же набрал номер Нолвэндэ.

– Привет! Я так соскучился…

Исполненный любви ко всему миру, эльф зажмурился и впитывал каждое слово напарницы.

– Нол, я тебя люблю. Ты помни об этом всегда, хорошо?… Мммрр… Нет, все хорошо… Просто хочу слышать твой голос… Скоро вернусь…

– Мрр… – ответно мурлыкнула я и с грустью нажала «отбой». Эру, как же я соскучилась! Всего лишь услышать его голос – и вот, я уже растеклась по креслу лужицей растопленного меда или чем-то вроде. А уж какие воспоминания будит это самое «мр-р-р…» О-о… Валар! Неужели тогда… ночью… это была я? Покраснев от мимолетной картинки из этого… хм… сна, я сладко потянулась и подмигнула выглянувшей из-за монитора Тави. Эльфийка смущенно хихикнула и тоже зарделась. Видать, такие уж флюиды витали под потолком нашего кабинета, вызывающие блеск очей и жаркий румянец.

– Ммм… Тавариль! – Я с наслаждением похрустела косточками, расправляя плечи, и подмигнула ей снова. – А что там у нас со временем, а?

– Без трех минут шесть, – отозвалась барышня Силтиндириэн и украдкой вздохнула.

Ага-а… Я благодушно фыркнула, прекрасно понимая, отчего нежная дева считает минуты до конца рабочего дня. Именно по той же причине, по которой я уже в одиннадцатый раз пересчитываю расстояние от Распадка до родного эринова городка и делю его на средние скорости всех курсирующих между этими пунктами поездов… А я ее тут в кабинете мариную. А на дворе-то лето, между прочим. Ну не сволочь ли я? Устыдившись собственной черствости, я крутанулась на кресле, хлопнула ладонью по столу и решительно заявила:

– Так! Я, пожалуй, сама все допечатаю, а ты можешь бежать. Только найди-ка мне сначала… Балрог! Это еще кто?

Пока мой «Палантир» елозил по столу, исполняя первые такты нолдорского боевого марша, я, недоуменно вздернув бровь, смотрела на высветившееся на дисплее «Дивный». Не поняла-а… С какой это радости ап-Айкалнару мне из Столицы звонить? Никаких предчувствий, просто отчего-то виски сдавило внезапной болью.

– Миледи, вы будете отвечать? – напомнила мне Тави.

– А? – вскинулась я, отвлекаясь от наблюдения за ползающим по столешнице телефоном. – Да… да, конечно.

– Леди Анарилотиони! – воззвал на том конце эфира ап-Айкалнар. – Простите великодушно мою назойливость, но…

А дальше я слушала… и отвечала уже на автомате, пытаясь не утратить связь с реальностью окончательно.

– Да?.. В Столице?.. Разумеется, знаю, Варно… Ну, конечно же, вы абсолютно правы, что решили предупредить… Да. Да. Вы правы, он может просто не представлять себе нынешних реалий… Настолько серьезно? О… Благодарю вас, сударь, вы оказываете мне неоценимую услугу… Разумеется. Я полагаю, что смогу поблагодарить вас лично… и в самое ближайшее время, да. Всего наилучшего. Честь имею!

Отключившись, я тупо уставилась в монитор остановившимся взглядом, а в ушах погребальным набатом отдавались мои собственные слова: «… я тебя оставлю. Клянусь, и пусть Валар будут мне свидетелями…»

Эрин солгал мне. Он не у родителей, он в Столице. Этот… Проклятье! Эта с-сумеречная сволочь посмела мне солгать! И недели не прошло с тех пор, как я… А он! Он рванул прямиком в Столицу, геройствовать там и лезть на рожон… один… и уже нашел себе приключений, раз даже ап-Айкалнар умудрился узнать, что за Эрином пустили наружку… Вот почему он не разбудил меня утром, вот почему ирисы и записочка… Он посмел лгать мне, посмел думать, что сумеет обмануть меня – и не попадется. Он попался. И теперь…

– Uvanimo! Ulundo! – прошипела я, сжимая в кулаке «Палантир». - Ampamaita! – это уже в свой собственный адрес, глядя, как на стол сыплются детальки раскрошившегося корпуса и палантировой начинки. – Atangolmo na laiwave!

Эру, я же… я… А! Сильмарилл тебе в штаны и Феанора навстречу! Сто балрогов в задницу этой сумеречной скотине… Ведь теперь… теперь ничего больше не будет. Я клялась. А наши клятвы… проклятье, когда это наши клятвы считались с нашими желаниями?! Все. Теперь – точно все.

И я сделала то, что и следует делать в такой ситуации по древним традициям. Стряхнув с ладони останки «Палантира» (эк я его в труху-то раскрошила…), я выдернула шпильки, развила косу, достала из ящика стола свой «Ангрист» и одним движением отхватила себе волосы. По шейку.

Поймала свое отражение в испуганно расширенных глазах Тавариль – белая от ярости, растрепанная, с ножом в руке…

– Миледи… – подала голос эльфийка. – Кто-то… кто-то умер?

– Еще нет, – спокойно ответила я и убрала нож. – Тавариль… боюсь, вам придется задержаться здесь еще на полчаса и закончить за меня отчет. Мне срочно нужно… нужно… Простите. Я очень сожалею, что вынуждена вас задерживать.

– Н-ничего… миледи. – Ужас в бирюзовых очах Тави можно было черпать ладонями, словно темную воду.

– Возможно, мне понадобится ваша помощь, как мастера иллюзий. Могу я позвонить вам вечером?

– Да, леди Анарилотиони, конечно же…

– Отлично. А теперь извините меня, мне нужно идти.

Я резко встала, практически вбросила ненужный более «Ангрист» обратно в стол, развернулась на пятках и почти что выскочила из кабинета. Отрезанная коса осталась лежать на полу под креслом.

Маршируя вниз, вниз, в подвалы, я печатала шаг, и каждый из этих шагов был словно гвоздь, забиваемый в погребальную ладью… нет, не Эрина. Будущего. Нашего совместного будущего, которого больше нет.

Уже на последней лестнице, ведущей к дровскому подвалу, я резко затормозила. Стоп. А откуда во мне такая уверенность, что ап-Айкалнар сказал мне правду? Может быть… может… Хе! Я зло усмехнулась этой своей надежде. Как же. Давай, Нолвэндэ, продолжай верить этому… Nyeno atahanca! Будь проклят тот день и час, когда я приехала в этот паршивый городишко… когда я посмела забыть о чести предков и доверилась этой с-сумеречной скотине. Эру! Ведь это же навсегда… теперь уже навсегда. Несмотря на все клятвы, несмотря ни на что, я все равно буду любить его! Балрог! Моргот и все твари его! Я шарахнула кулаком о стенку, пользуясь тем, что здесь, в недрах управления, никто посторонний меня видеть не может.

На глухой звук удара и шелест осыпающейся с потолка штукатурки из-за угла выглянул Аминаллон. Алые очи дроу изумленно расширились, мигом отмечая и перекошенное гримасой ярости лицо, и обрезанные косы, и злобный оскал.

– Нол…вэндэ?.. – начал было добровец, но сразу же осекся и молча отступил в сторону. Проходя мимо, я нашла в себе силы вежливо ему кивнуть. И точно так же кивнула остальным, ввалившись в дровскую раздевалку.

– Привет. – Я постаралась убрать из голоса рычащие нотки. Вроде бы даже получилось. – Я пострелять. На часик. АКМ возьму, ладно?

Дроу, деликатные умнички, закивали в ответ, словно ничего и не происходит.

– Дзир… – Я крутанула рукой в неком неопределенном жесте. – Тави там одна. Я ее отпускаю на сегодня.

– Ты надолго? – только и спросил Дзир, мотнув головой в сторону дверцы в оружейную и тир.

– Н-не знаю… – Я потерла лоб и нетерпеливо тряхнула головой. – Посмотрим. Если что, ключ у меня есть.

И отправилась в тир. Странно, но мне удалось шагать спокойно, даже не переходя на бег.

Запасной ключ не пригодился. Когда спустя пару часов я обнаружила, что патроны все-таки иногда заканчиваются, да и я, к несчастью, не совсем подхожу на роль пиндостанского Айл-Би-Бека в том смысле, что руки у меня, увы, не мифрильные, а отдача от АКМ-а – штука неприятная, я поднялась в оружейную, мрачно и спокойно разобрала, почистила и снова собрала автомат… а потом еще пару раз… и еще… А что? Успокаивает, знаете ли. Так вот, вернувшись в раздевалку, я обнаружила, что дроу и не думали расходиться. Впрочем, к чести Темных родичей, никто из добровцев на меня не глазел. Деликатные дроу молча приводили в порядок свое снаряжение, так, словно встрепанные Светлые эльфийки, пропахшие пороховыми газами, с трясущимися руками и отблесками огня Дагор Дагоррата во взоре – дело житейское. Только Дзира не было, наверное, уже умчался возвращать Тави душевное равновесие. Кивнув темноэльфийским воинам на прощание, я отправилась… Ага! Вы угадали. К Ытхану Нахыровичу. И чувствовала я себя при этом маленьким, но очень спокойным хинтайским танком.

Все-таки отменно работает у нас служба оповещения! Разумеется, Ытхан был уже в курсе моего тихого буйства и терпеливо ждал, пока я вломлюсь к нему. И Шрак там был, ага. Оба начальника выжидающе моргнули, глядя, как я пересекаю кабинет и плюхаюсь в кресло. Но молчали. Надо полагать, ждали, пока я сама заговорю. Ну, и я не стала тянуть дракона за… выступающие части анатомии.

– Ну что, господа офицеры, будем колоться или в молчанку играть? – вот на что меня сейчас точно не хватит, так это на вежливость и корректность. Впрочем, от меня, похоже, политесов и не ждали.

– Так ты уже и сама все знаешь, Нол, – хмыкнул Шрак и подморгнул загоревшимся призрачным зеленым огнем глазом.

– Угу, знаю. Разведка донесла.

– Хорошо работает твоя разведка, – фыркнул Ытхан. – Не слишком оперативно, но все-таки хорошо. Шрак, ты продул. Сегодня третий день.

– И что делать думаешь, девочка? – Гоблин насмешливо дернул ушами.

Я вдохнула, выдохнула и убавила гневливости. Кажется, никто мне противостоять не собирался.

– Ытхан Нахырович, – спокойно начала я, – вам, безусловно, известно, что двухмесячный допкурс для мыслечтецов в ИВА начинается через две недели. Кроме того, в связи с этим, – я прищелкнула пальцами где-то в районе левого погона, – мне потребуется пройти переаттестацию. Я надеюсь, вы не откажетесь подписать мне направление?

– Не откажусь. – Орк ухмыльнулся. – Каким числом?

– Сегодняшним, – я прищурилась. – А жалованье перечислите мне на карту. Мне не терпится вновь ступить под своды «альма-матер». Я уеду ночным. Тем более что все наши дела ап-Телемнар уже передал, если я ничего не путаю.

– Нет, не путаешь, – хихикнул Шрак. – Бить будешь сильно?

– Ну что вы, представители моей семьи редко позволяют себе рукоприкладство, – я поморщилась. – Да и повода особого я не вижу. Тем более теперь.

– Демонстрируем фамильный характер, – вздохнул орк, подмахивая бланк направления. Смешно, но бумажка была уже заранее заполнена. Знали, гады, все знали. Еще и ставки делали. – Ну-ну. Держи.

– Благодарю. – Я забрала бланк и аккуратно убрала его в нагрудный карман. – Разрешите идти?

– Иди, – орк махнул рукой в направлении двери.

Уже в дверях Ытхан вдруг окликнул меня:

– Нол!

– Да, Ытхан Нахырович?

– Ты бы… подумала еще, а?

Я улыбнулась и провела рукой по неровно обрезанным прядкам.

– Да поздно уже думать, дядя Ытхан. Все уже случилось. Прощайте и… спасибо вам за все.

– Удачи, Нол.

Удачи! Я постояла немного, прижимаясь спиной к закрытой двери. Усмехнулась. Удачи надо желать не мне.

Рабочий день давно закончился, и в коридорах управления было пусто. Я тряхнула головой, отлепилась от двери и пошла в свой… в бывший свой кабинет. Что-то мне подсказывало, что теперь я нескоро вновь пройдусь по этому коридору. Совсем нескоро… может быть, уже никогда.