ГЛАВА 11
Мертвый некромант ждал нас на пороге своего «дома», скрестив руки на груди. Девушка изваянием замерла подле, опустив голову, неподвижная, спокойная. Сейчас Хозяин казался почти величественным — уверенный в себе и своей силе, повелитель потустороннего мира. Меня не поставили перед ним на колени — швырнули, как мешок с требухой, заставив невольно опять вскрикнуть. Ребра тут же отозвались острой болью, и, чувствуя эмоции, обитатели жальника откликнулись шорохом когтей, воем, хрипами, рычанием и ревом.
— Так-так, — послышался негромкий голос, — и кто это тут бродит в такое время?
Медленно вставая, украдкой ощупал грудь. Нет, кажется, переломы не открылись. Просто ушибся. Синяки, наверное, будут. Вот уже и дышать стало легче… Страха почему-то не было. Когда удирал, сердце готово было от ужаса выскочить из груди, а сейчас билось ровно, как всегда. Я еще жив, мрои и упыри меня пока не разорвали. Значит, есть шанс уцелеть.
— Посмотри на меня, — прозвучал приказ. — Вот это да! Ты?
Яркий свет ударил в лицо.
— Я, Хозяин.
Имя-слово сотворило чудо. Пенчо-Пейн развеселился:
— Вот уж кого не ждал! А что ты тут делаешь?
— Я… ты звал меня, Хозяин. Я пришел.
— Звал? Ты ошибся. Я звал только ее. — Мертвый некромант кивнул на замершую рядом девушку. — И она пришла. А ты как тут оказался?
— Я услышал зов. И не смог устоять…
— Почему?
Ответ был давно готов. Он всплыл в памяти внезапно, словно кто-то другой нашептал нужные слова.
— Два года назад, — произнес я, закатывая левый рукав, — я был укушен упырем.
Да, это правда. Вышло сие случайно, и быть бы Згашу Груви упырем при жизни, если бы не своевременная помощь мэтра Куббика и элементарная удача. В результате мне «повезло» заполучить в супруги саму Смерть и приобрести кое-какой иммунитет. Но вот шрамы на запястье и локте остались на добрую память, из-за чего теперь даже в летнюю жару приходится носить тунику с длинными рукавами и закатывать их только в самом крайнем случае.
— Вот как? — Пенчо-Пейна шрамы заинтересовали. Не признать следы зубов упыря он не мог. Но что человек от этой раны смог оправиться и даже обойтись без последствий, не укладывалось в его голове. Упыри сплошь и рядом кусают живых, и большинство укушенных умирает практически сразу. Случаи исцеления настолько редки, что многие мои коллеги о них даже не знают. Хозяин явно был не в курсе, иначе с чего бы ему так обрадоваться?
— Выходит, ты — упырь?
— Да, Хозяин.
Он рассмеялся, небрежным жестом заставив отступить столпившихся мроев и кивнул застывшей девушке:
— Посмотри на него, Анита! Видишь? Это тот, кто мог бы стать твоим спасителем. Он тоже принадлежит мне!
Он ткнул пальцем в меня, и я сделал шаг вперед.
— Анита?
Девушка подняла взгляд. Обычное бледное лицо, большие серые глаза. По сравнению с некоторыми девушками — самая обычная. Та же Динка через несколько лет, когда еще подрастет и похорошеет, сможет ее затмить. А из знакомых мне красивее ее были и приснопамятная леди Гемма, и даже Дорис-Марджет. Но в тонких чертах лица было что-то такое, отчего сердце сжалось.
— Леди Анита, не бойтесь меня! Я приехал, чтобы вам помочь.
— Нет.
— У меня получится. Я знаю, как избавить вас от этого заклятия.
— Не слушай его! — воскликнул Пенчо-Пейн.
Девушка не дрогнула, выражение ее лица не переменилось, но мне почему-то показалось, что она плачет.
— Не верь ему. Я свободен!
— Я, — тихий шепот предназначался мне одному, — тоже хочу быть свободной…
— Желаете сговориться за моей спиной? Не выйдет!
Некромант взмахнул рукой — и мне осталось только в изумлении разинуть рот, когда левая рука внезапно зажила своей жизнью. Пальцы сами вцепились в рукоять ножа, недвусмысленно направляя острие в мою грудь. Попытка силой разжать кисть ни к чему не привела — правая рука внезапно словно лишилась сил. Более того, кожа на левой оказалась намного холоднее, как у… упыря? Ничего себе побочный эффект! Не подозревал об этой особенности своего организма! Выходит, я получил не только иммунитет, но и упыриное «послушание» черной магии?
Острие коснулось куртки, надавило, готовое прорвать хорошо выделанную кожу.
— Видишь? — Мертвый некромант торжествовал. — Он не сможет выступить против своего Хозяина! Да если бы это было и так, даже если бы меня сожгли, даже если бы ты со мной справился, знай — если я уйду, я заберу с собой в Бездну и ее душу. Мы должны быть вместе. Навсегда! Что бы ни случилось!..
Запахло вереском и морем. Интересно, я один это заметил? Нет, судя по тому, как шарахнулась в стороны нежить, не один.
— Вот, значит, как, — послышался вкрадчивый голос. — И с каких это пор у тебя появилась власть над чужими душами?
Моя супруга возникла внезапно, как тень, как дым — темное платье пропадало в темноте, на бледное лицо наброшена вуаль. Просто еще один силуэт в ночи — но от него веяло силой.
— Не твое дело! — огрызнулся некромант. Он, видно, умом тронулся, раз дерзит богине. Или же действительно влюблен в презирающую его Аниту. — Она предназначена мне. И я здесь Хозяин. Здесь все подчиняется мне! Даже — смотри внимательно — он!
Смерть подняла голову. Из-под вуали блеснули сиреневые очи.
— Видишь? — торжествовал мертвый некромант.
— Вижу, — шевельнулись темные уста. — Згаш, беги!
— Зга… Зга… — Тот кто гордо именовал себя Хозяином, что-то начал соображать. — Но…
Чары ослабли, левая рука повисла бессильной плетью, и лишь чисто случайно удалось не выпустить нож. Попятившись, бросил взгляд на Аниту:
— Я вернусь!
— Нет! — взвыл Пенчо-Пейн. Но я уже мчался, не разбирая дороги. И ни одна потусторонняя тварь не встала на моем пути.
Сам не помню, как добрался до замка. Шутка ли — одолеть бегом четыре с половиной лиги! От усталости подкашивались ноги, перед глазами все плыло, в боку кололо, а дышать удавалось через раз, но расслабляться было рано. Пришлось прочесать окрестности в поисках потайных ходов — покинув замок столь необычно, вернуться назад тем же путем я не мог, так что пришлось искать запасные варианты. Стражников, дожидавшихся в коридоре, на месте не оказалось, но так даже лучше — не пришлось отчитываться за долгое отсутствие. До рассвета оставалось всего часа три, и это время было посвящено отнюдь не заслуженному отдыху, а напряженным раздумьям. И лишь когда забрезжил осенний хмурый рассвет, в голове созрело решение.
Все проблемы от мертвого некроманта. Это он, не упокоенный правильно, продолжает поддерживать в себе жизнь и заодно «держит» Аниту Гневеш. Жизненные силы дают ему упыри и мрои. При этом ему не обязательно именно убивать людей — достаточно просто насылать чары. Подпавший под их действие человек внезапно «умирает», убитые горем родственники относят тело на жальник, не подозревая, что он еще жив. Придя в себя в гробу, несчастный принимает мучительную смерть от удушья и становится мроем, отдав свою жизненную силу мертвому некроманту, который все это и подстроил. Готов спорить на что угодно: если посмотреть отчеты и архивы, выяснится, что за последние тридцать пять лет в Гнезно произошло много странных и страшных событий, в коих виноват Пенчо-Пейн. И почему это городские некроманты не договорились и не спалили его ко всем свиньям?
Граф Марек выслушал мой доклад не моргнув глазом.
— Значит, вы полагаете, что все зло идет оттуда? — только и поинтересовался он, когда докладчик выдохся.
— Так точно, ваше сиятельство. Стоит окончательно ликвидировать останки некроманта, и все неприятности, преследовавшие ваш род, исчезнут раз и навсегда.
— И вы знаете, как это сделать?
— У меня есть кое-какие соображения, но для начала, чтобы из многих вариантов выбрать самый простой, быстрый и действенный, я должен посоветоваться с коллегами. Насколько знаю, в Гнезно сейчас три некроманта, кроме меня?
— Да, их трое. Но они не предлагали такого варианта.
— Они боролись со следствием. Я же хочу ликвидировать причину. Понимаете разницу?
— Но почему? — Граф колебался, и его можно было понять. — Почему вы, такой молодой и… — он замялся, явно подыскивая замену слову «неопытный», — приезжий, столь уверенно рассуждаете на эту тему, в то время как они, живущие здесь уже много лет, не сумели сообща до этого додуматься?
— Потому, ваше сиятельство, — я позволил себе улыбнуться, — что они не знали того, что знаю я.
А вот это — истинная правда. Сильно сомневаюсь, чтобы Хозяин откровенничал хотя бы с кем-то еще, кроме меня.
— И вы убеждены, что этого достаточно?
— Да.
— И у вас есть разрешение на действия в чужом городе?
— Да.
Главное в профессии некроманта — научиться врать с уверенным видом. Тогда люди поверят во что угодно, даже в конец света.
— Тогда действуйте!
Еще через три часа мы вчетвером сидели в квартире мэтрессы Богны Вжик. Мы — это скромный автор этих строк, сама мэтресса и два других городских некроманта. Коллеги в моей компетентности и адекватности не сомневались — знак гильдии подделать невозможно, следовательно, он подлинный и я тот, за кого себя выдаю. Их больше интересовали технические стороны вопроса.
— Он, — самый старший среди нас, худой как щепка и загорелый до черноты мэтр Осока опасался упоминать настоящее имя проклятого коллеги, которого лично я для себя именовал Хозяином, — он был не самым слабым. Я ведь начинал как его помощник и прекрасно осведомлен о его силе. Смерть, которую он принял, нельзя назвать естественной. Вы, коллега, не хуже меня знаете, что бывает даже с простыми людьми, которые умирают так. А если этой смерти подвергнуть некроманта… Я более чем уверен, что он еще жив, а это значит…
— Это значит, что наше действие будет квалифицироваться как убийство, — произнесла Богна Вжик. — Вы понимаете, мастер Груви, что предлагаете? Собраться втроем… Хорошо, вчетвером, раз вы тоже будете участвовать, чтобы убить своего коллегу! Убить с применением черной магии!
— Во-первых, нас будет не четверо, а больше. — Я заранее подготовился к тому, что местные некроманты окажут моральное сопротивление. — Я предлагаю пригласить хотя бы двух «смертников». Монахам наверняка не нравится ситуация, которая сложилась на жальнике, и они будут рады помочь. Кроме того, неплохо бы кинуть клич — вдруг в городе чисто случайно проездом оказался какой-нибудь ведьмак? Семерых, думаю, будет достаточно. Но если отыщете еще добровольцев, это лучше. В идеале нас должно быть двенадцать… ну, или хотя бы девять.
— Я мог бы взять практиканта, — пожал плечами третий местный некромант. — Мне из Колледжа прислали парнишку-студента. Толковый мальчик. Подойдет?
— Просто прекрасное решение! — Я подавил недостойное чувство зависти. Увы, про присланных в Большие Звездуны студентов я такого сказать не мог.
— Но черная магия… — продолжала колебаться мэтресса Вжик.
— Черной магии там будет самая малость — обеззаразить место после свершения… после того, как все закончится. И с этим, думаю, прекрасно справятся «смертники».
— А казнь? Он до сих пор живой! Мы имеем право на подобное деяние? Не просто приводить приговор в исполнение, но и выносить его? Пусть даже он был преступником, он — наш коллега. Официально он не был осужден и вычеркнут из гильдии. Над ним был произведен самосуд человеком, который не имел никакого права так поступать, — сказал мэтр Осока. — Я ведь все это видел. Своими глазами! И не вмешался лишь потому, что не хотел нарушать закон еще больше, чем эти Гневеши!
Что ж, старого некроманта можно было понять. Тридцать — тридцать пять лет назад он был таким же новичком, как когда-то и я сам. Как бы поступил вчерашний выпускник Згаш Груви, если бы два года назад в Больших Звездунах все пошло по-другому, и ему пришлось стоять и смотреть, как мэтра Рубана Куббика поведут на казнь?
Нет, тогда было по-другому. Мы лишь защищали мирное население от тех, кто решил, что, раз у него сила, ему все дозволено. Здесь все не так. Здесь, как я правильно предположил, свою роль сыграл страх. А как же иначе! После того что тут сотворил Пенчо-Пейн, гнезневцы наверняка побаивались некромантов, и его коллегам приходилось всячески изворачиваться, доказывая свою лояльность.
— Здесь все не так, — произнес я, медленно вставая. — Коллега… ваш бывший начальник, — кивнул старому мэтру Осоке, — совершил преступление, за которое ему вынесен приговор. И нам — вам! — приводить его в исполнение.
— Но кто вынес этот приговор?
Повисла пауза, которая была нужна для того, чтобы смириться и осознать происходящее:
— Я.
— Значит…
— Под мою ответственность.
Это мои коллеги понять могли — все сразу задвигались, завздыхали, зашептались, обсуждая детали. Оно было на руку и мне — в случае провала встреча с инквизицией уже не будет казаться столь пугающей. А если нас ждет удача… победителей, как известно, не судят.
В назначенный час я первым явился на жальник. Въехал открыто, через распахнутые ворота, спокойный и уверенный, как будто собрался навестить любимую тетушку. Бросил коня у коновязи — дежуривший там монах-«смертник» смерил меня таким взглядом, словно уже снимал мерку для домовины, разве что не спросил, какого цвета обивку я предпочитаю в это время года, — и направился к окраине.
В прошлый раз была глубокая ночь, да и пробираться пришлось с противоположной стороны, так что до места добрался исключительно благодаря волкодлаку. Тот по старой привычке ошивался среди надгробий и выскочил из-за какого-то могильного камня, встав на задние лапы и от полноты чувств обслюнявив все лицо на собачий манер.
— Ну наконец-то! Я тут чуть не сдох! — жизнерадостно заявил он.
— Что, так холодно? — поинтересовался в ответ, вытирая мокрые щеки рукавом.
— Нет! Так страшно, — сделал полузверь большие глаза. — А если меня тут найдут?
— Хорошего мало, — согласно кивнул в ответ. — Ну как?
— Усё в порядке, лорд! — Волкодлак встал на задние лапы и отсалютовал стеблем крапивы, как мечом. Вышло это у него, как ни странно, красиво и четко. — Клиент готов!
— Ну-ну… Показывай дорогу.
Волкодлак с готовностью шлепнулся на четвереньки.
— Только шагай рядом, а не впереди, — спохватился я.
— А почему? — Тот захлопал глазами, изображая дурачка. — Сам себе всю славу захапать хочешь?
— Нет. Просто… Вот скажи, тебе приятно будет, если перед глазами маячит волосатая задница?
— Ну, смотря чья задница, — заржал волкодлак. — Но насчет волосатой — я тебя понимаю! — и пристроился сбоку. С левой стороны, как верный пес. Я положил ему руку на загривок и неожиданно ощутил неуместный здесь и сейчас прилив гордости. Ни дать не взять, вот она, ожившая мечта абитуриента — благородный герой с верным спутником спешит на борьбу со злом!
— Карр! — нарушила торжественность момента ворона с несварением желудка. Хорошо, промахнулась и попала не на нос.
Тридцать лет назад тут и впрямь было чистое поле, раскинувшееся за оградой. Но прошло время, разрослось Гнезно, и жальник расползся во все стороны. Небольшой холм, поросший бурьяном и крапивой, не включили в общую планировку новой части. Ровные дорожки тут искривлялись, разбегаясь в стороны, так что посреди аккуратных насаждений оставалось пятно дикой природы. Люди, навещавшие могилы родных и близких, приспособились таскать сюда всякий мусор. Тут попадались не только доски с торчащими из них ржавыми гвоздями, но и старые сапоги, и потерявшие цвет тряпки, и битые черепки. Эдакая небольшая мусорная куча. Тащили сюда и сушняк, и стебли бурьяна, выдернутые с корнем. В общем, немного фантазии — и в темноте, да издалека это место вполне можно принять за развалины старого, вросшего в землю дома. Я здесь был уже дважды — оба раза в ночной тьме, — и с любопытством озирался по сторонам, впервые оказавшись возле последнего приюта мертвого некроманта при свете дня.
Оставив волкодлака за сторожа, я обошел это место, время от времени рисуя на земле ножом обережные знаки и отмечая стороны света. Надо было точно рассчитать, где кто встанет, а заодно и нейтрализовать могилу на тот случай, если вмешается посторонняя магия.
Я еще возился, когда дозорный коротким лаем предупредил о приближении людей.
Первыми подтянулись монахи-«смертники». Вчетвером. Все довольно крепкие, лет тридцати или чуть старше. И они пришли с оружием. Конечно, мечей и топоров, не говоря уже об арбалетах, ни у кого не было, но каждый принес дубину, рогатину и большой нож длиной почти с локоть.
— Отлично! — Я наскоро оценил выправку монахов. Двое из четырех явно когда-то служили в ополчении. — Нам нужны еще лопаты и как можно больше дров. Поленья, доски, сушняк — тащите все, что горит. Заодно надо все тут расчистить, чтобы не росло ни одной лишней травинки.
«Смертники» споро принялись за дело. В отличие от местных некромантов, их старший наставник сразу все понял и вызвался помочь, ибо общину беспокоило состояние дел на жальнике и в его окрестностях. Два монаха все-таки принесли плотницкие топоры, и работа закипела.
Понемногу стали подтягиваться остальные. Некроманты сразу припрягли к делу расчистки местности и практиканта — худощавого блондинистого паренька, который смотрел на меня с удивлением и опаской. Видел же, что я совсем немного моложе него, но распоряжаюсь как у себя дома.
Вместе с некромантами прибыл представитель городского магистрата. Он робко жался в сторонке, озираясь вокруг с таким видом, словно это его тут должны были сейчас казнить.
Ведьмак приехал самым последним, когда, очистив площадку и подготовив дрова для костра, монахи уже начали раскапывать могилу. Он единственный подъехал верхом. Свысока оглядел нашу разношерстную компанию и процедил, не спеша перекидывая ногу через переднюю луку седла:
— Тут поблизости бродит волкодлак.
— Тронете пальцем — убью, — пообещал я. — Мы работаем в паре.
Не знаю, что профессионального охотника на нечисть впечатлило больше — то ли мой спокойный тон, то ли сама мысль о том, что с волкодлаком можно работать вместе, но он промолчал. А прекрасно все слышавший полузверь выбрался из кустиков, где все это время изображал спящую собачку, и уселся на задние лапы, приготовившись к роли зрителя.
Споро работавшие в восемь рук «смертники» уже выкопали довольно приличную яму и действовали осторожно, чтобы не повредить труп, когда послышался стук копыт. Мы, уже занявшие свои места, невольно схватились за оружие, но это оказался незнакомый молодой человек в сопровождении двух оруженосцев — постарше и совсем мальчишки, лет двенадцати.
— Вы еще не начинали? — поинтересовался он.
— Нет. А с кем имею честь? — Я выступил вперед, решив до конца принять на себя роль ответственного.
— Виконт Луциан Гневеш, — представился он. — Наследник имени и титула. Отец просил узнать, как идут дела.
— Мы только готовимся, — я указал будущему графу на копателей, — есть еще несколько минут. Вы, если возникнет желание, можете даже принять участие. Не испугаетесь?
— А чего тут бояться?
— Ну как же… Изволите видеть, проклявший ваш род некромант был предан неправильной смерти. Во-первых, ни ваш родственник, граф Владен, ни кто-либо из его окружения не обладали достаточными силами, чтобы спорить с человеком, наделенным магическим даром. А без этого любое подобное деяние обречено на провал. Во-вторых, некромант был еще жив, когда его положили в могилу. Его силы позволили ему сохранить подобие жизни на протяжении стольких лет. Граф Владен, наверное, считал, что долгая мучительная агония будет достаточным наказанием за преступление, но просчитался. Я уж не говорю о том, что сам способ убийства был выбран неправильно. То есть граф допустил три ошибки. Я же собираюсь их исправить. Здесь, — обвел рукой людей, — собрались некроманты. Наших совместных сил должно хватить на то, чтобы нейтрализовать любое вредоносное колдовство. Кроме того, мы изберем правильный способ казни, когда тело уничтожается, а душа сразу отправляется в Бездну, лишаясь шанса на перерождение и возвращение в этот мир.
— Понятно. — По лицу виконта было видно, что он понял ровно половину, но изо всех сил старается сделать вид, что разобрался, в чем проблема. — А зачем столько народа и… мое участие? Вы хотите принести кровавую жертву?
— Не совсем. — Я взял молодого человека за локоть, вводя в круг. — Дело в том, что мне довелось беседовать с этим… с покойным некромантом. И он, сам того не желая, выдал мне секрет своей живучести. Он сказал, что его нельзя убить обычным способом, он всегда найдет, как ускользнуть, — проползет змеей, улетит нетопырем, ускользнет червем… Наша задача как раз и не дать ему этого сделать.
— Он превратится в какую-то тварь? — догадался виконт.
— Да. И эта тварь должна быть уничтожена и сожжена. Как и оставленное здесь тело.
— Нашли!
Оставив Луциана Гневеша, я кинулся к разрытой могиле.
«Смертники» уже извлекали из нее нечто, замотанное в старый расползающийся под руками погребальный саван.
— Какая гадость! — вырвалось у виконта. Его паж побледнел и отшатнулся, но мне было не до брезгливости. Я помог осторожно вынуть тело, уложив на край могилы, и тихо отогнул край савана, взглянув в лицо того, кто еще пару дней назад именовал себя Хозяином. При свете дня лицо представляло собой обтянутый сухой кожей череп с провалом рта и прикрывшими глазницы морщинистыми веками. У него отросла длинная седая борода, но с пятнистого черепа сошли все волосы, так что он был почти лыс. Трудно сказать, был ли он когда-то красив. Мне, как мужчине, сие не представляло интереса.
Но это тело еще жило, как бы дико ни звучало подобное утверждение. Я чувствовал трепет его души. Цветные нити ауры не провисли, не перепутались и по-прежнему были яркими и упругими. Можно даже сказать, что покойник все слышал и замечал, но не мог шевельнуться — чары, о которых я позаботился заранее, и яркий свет дня сковали его надежнее любых цепей. До поры до времени.
— Зарывайте могилу, — распорядился я. — И накладывайте сверху дрова для костра.
Монахи и студент-практикант принялись за дело. Им немного помог старший оруженосец виконта Луциана. Младший стоял поодаль, держа лошадей. Остальные ждали. На лицах моих коллег было написано ожидание, физиономия приглашенного ведьмака излучала презрение и скуку.
Пока они трудились, я еще раз проверил целостность защитного круга и в самом конце дорисовал пентаграмму. Раньше не стал этого делать из опасения, что ее все равно затопчут.
Закончив все дела, занял свое место, обнажил ритуальный нож. Руны на лезвии вспыхнули ярко-зеленым светом. Все смотрели на меня, ожидая распоряжений. Что ж, приступим.
Нелегкое это, однако, дело — судить некроманта. Но без этого никак.
— Изгнанный из наших рядов, — заговорил я, — лишенный имени и рода! Ты совершил преступление, во зло используя свой дар. И ныне я, Згаш Груви, некромант и действительный цеховой мастер, приговариваю тебя по законам гильдии к сожжению на костре. Да будут свидетелями все присутствующие.
— Свидетельствую, — промолвил мэтр Осока.
— Свидетельствую, — произнесла мэтресса Богна Вжик.
— Свидетельствую, — негромко добавил третий некромант.
— Свидетельствую, — помедлив, присоединил свой голос и ведьмак.
— А я? — Виконт Луциан вопросительно оглядел всех. — Тоже должен говорить? Тогда от имени своего рода свидетельствую и я!
Вот так. Два свидетеля уже достаточно для того, чтобы к приговору никто не посмел придраться, а тут их нашлось пятеро. Немного успокоившийся чиновник магистрата что-то быстренько подправил в привезенном с собой пергаменте и обошел всех стоявших в кругу людей, давая каждому по очереди подписать бумагу. Вот теперь это был обычный судебный акт. И хотя для благоприятного исхода ритуала сей документ не играл роли, все одновременно успокоились и подтянулись.
— Господарь, — кивнул я старшему оруженосцу, — прошу вас поджечь костер, как единственному среди нас, не заинтересованному в результате. После чего встаньте подле своего господина. А вы все слушайте меня! Я не знаю точно, с чем нам предстоит столкнуться. Могу лишь попросить не отступать и постараться, чтобы ни одна тварь, какова бы она ни была, не выскользнула из защитного круга. Хозяин предупреждал, что может ускользнуть от расправы в виде нетопыря, змеи, даже червяка. Не упускайте никого! Иначе придется все начинать сначала. И что-то подсказывает мне, что этим будут заниматься уже другие люди.
— А мы? — поинтересовался практикант.
— А нами займутся могильщики.
Я не хотел никого пугать. Но трудно было удержаться при виде того, как вытянулось лицо студента. Представитель магистрата попятился, бледнея и прижимая подписанную бумагу к груди.
— Неужели все настолько серьезно? — скептически хмыкнул ведьмак.
— Скоро сами сможете убедиться, прав ли я.
— Ладно, с телом мы разберемся. А как насчет души? — спросила мэтресса Богна.
— Да-да, — занервничал виконт Луциан. — Его душа попадет в Бездну или…
Я поднял голову, озираясь. Она была здесь. Фигура в темном платье с вуалью, закрывающей лицо, скромно держалась в стороне. Пока ее не замечал никто, даже коллеги, но мне-то было понятно почему. Когда-то Пенчо-Пейн был и ее супругом тоже. Она его тоже, наверное, любила.
Оруженосец шагнул вперед с факелом в руке…
— Подождите!
Мы со Смертью почти одновременно сделали шаг вперед. Под ворчание некромантов и презрительное фырканье ведьмака — мол, что еще удумал, импровизатор? — я наклонился, отогнул уголок старого савана и отхватил его ножом. Он вспыхнул. На ткани проступили руны — и погасли. А бережно свернутый клочок старого льняного полотна отправился в карман куртки.
— А это еще зачем?
— Противоядие, — больше ничего объяснять не хотелось. — Теперь поджигайте!
Сушняк занялся охотно, словно только того и ждал. Костер складывали монахи-«смертники», а у них большой опыт в подобного рода делах. Ну и парочка огненных заклинаний, долженствующих не дать первым язычкам пламени погаснуть, тоже подействовала.
Пламя разгоралось, поднимаясь все выше и выше. Я тихо начал начитывать заклинание. С противоположной стороны костра забормотали монахи — в отличие от меня, они хором читали заупокойную молитву. Пусть себе! Вреда точно не будет. Разве только, заслушавшись, собьюсь. А передоверить дело никому нельзя — все это затеял именно я, и мне отвечать, если что-то пойдет не так. Там, в документе, стоит и моя подпись.
Постепенно огонь стал подбираться к завернутому в саван телу. Вот первые язычки пламени попробовали на вкус полотно, вот от тела стал подниматься легкий дымок…
— Смотрите! Что это? — вскрикнул виконт Луциан. — Он… шевелится? Он живой?
В голосе юноши слышался ужас. Его можно было понять — наверное, наследнику рода Гневешей еще не приходилось присутствовать при смертной казни через сожжение. Правда, никому из нас, некромантов, тоже этого не доводилось переживать. Да, бывает, что инквизиция приводит в исполнение подобные приговоры, но зрителей из числа коллег осужденного на них, понятное дело, не приглашают даже для острастки: «И с вами будет то же самое, если…»
А тело впрямь ведет себя странно! Саван успел сгореть, тлела одежда, трещали, корчась в огне, спутанные пряди бороды, а само тело словно распухало. Чрево надувалось, руки напряглись, слегка сгибаясь в локтях. Скрюченные пальцы подрагивали. Вот дернулась голова. Затем труп подпрыгнул, как будто его толкнули снизу.
— Всем внимание!
Меч с шелестом покинул ножны. Огонь отпрянул от тела, повалил густой дым.
— Дрова! Есть еще дрова?
— Что? — встрепенулся стоявший ближе всех ко мне практикант.
— Все, что горит! Сушняк, палая листва, дерево… Быстро!
Два монаха-«смертника» сорвались с места. Вслед за ними, получив кивок от виконта, поспешил его оруженосец. Желая быть полезным, волкодлак схватил зубами какую-то ветку и, пятясь задом, как огромный пес, потащил ее к костру. Ведьмак, мимо которого он прошествовал, аж содрогнулся.
— Не отвлекаться!
— Ой, что это?
Ветка, брошенная волкодлаком, шлепнулась как раз поперек мертвого тела, и оно, словно только это и надо было, лопнуло. Чрево вздулось еще больше, сгорающая одежда сползла с него, обнажая неестественно-синюшное, какое-то водянистое брюхо. Оно заходило ходуном, словно под кожей сидело другое существо, отчаянно рвущееся наружу. На глазах изумленных зрителей кожа прорвалась.
Облако зловонного газа смешалось с клубами дыма. Вонь была такой, что начали слезиться глаза, а паж, державший в сторонке лошадь виконта, сдавленно застонал и отвернулся, сгибаясь пополам и борясь с тошнотой. Но зрителям было некогда — в тот же миг из разрыва во все стороны поползли змеи и ящерицы.
— Бей!
Четырехлапая черно-красная тварь метнулась мне под ноги, но меч пригвоздил ее к земле. Пинком ноги отшвырнул трупик обратно в пламя — и развернулся, наотмашь рубя змею, которая тем временем норовила проползти мимо. Рядом с изумленным воплем подпрыгнул на месте практикант, спасаясь от еще одной ядовитой твари. Ведьмак выматерился, в прыжке сбивая взмывшего в воздух крупного нетопыря, который вспорхнул из живота Хозяина и заметался над поляной. Рядом с ним, непрерывно рыча сквозь стиснутые челюсти «Дрянь! Дрянь!» — мэтресса Богна топтала червей, каждый из которых был толщиной с ее палец.
— Всех убитых тварей — обратно в огонь! — Я изловчился сбить в полете еще одного нетопыря, каблуком перебил хребет второй ящерице и пихнул локтем практиканта: — Не спать! Не спать!
— О боги! — Тот пятился, не сводя глаз с ползающих повсюду гадов. — Глазам не верю!
— Бей! Руби!
Тело мертвого некроманта дергалось в судорогах, и каждая последующая исторгала из лопнувшего живота все новых змей, ящериц, нетопырей. Прыгали лягушки. Вот мелькнула крыса. Безошибочно избрав себе самого слабого противника, она метнулась под ноги мэтрессе Богне. Женщина, как и следовало ожидать, завизжала, подпрыгнув, и, хотя одновременно ей удалось зацепить и подставить под меч ведьмака третьего нетопыря, хвостатая зверюга ускользнула прочь…
Недалеко. Ибо на нее с воем, который сделал бы честь коту-крысолову, ринулся волкодлак. Цапнул челюстями, ломая хребет, и, размахнувшись, швырнул трупик в пламя.
Монахи прибежали, ведя подкрепление из числа собратьев. Каждый тащил либо охапку сухих веток, либо пучки осенней травы, надерганные по дороге, либо несколько поленьев. Пока одни дубинками и рогатинами стали помогать нам расправляться с расползающимися в стороны гадами, другие кинулись поддерживать огонь. Пламя загудело, взвиваясь еще выше. Какой-то нетопырь, спасаясь от рогатины «смертника», не рассчитал сил и влетел прямо в него. Пронзительный противный писк возвестил о его гибели.
Грудь болела от дыма, глаза слезились, ныли ребра — не стоило так напрягаться. Но слева от меня еле-еле отмахивался от змей и ящериц студент, а справа стоял столбом не готовый к такому сражению виконт Луциан. С двух сторон юношу страховали мы с мэтром Осокой, он же забил только пару змей, все остальное время, как зачарованный, таращился на корчившийся в огне труп. Огонь только опалил на мертвом некроманте кожу и волосы, пока не тронув остальное. Кроме рева и гудения пламени, шипения змей, топота ног, нашего шумного дыхания и время от времени стука и лязга оружия, других звуков слышно не было, и от этого становилось немного жутко.
А потом труп сел. Выпрямился так резко, что мы невольно опустили мечи. Глаза мертвеца сгорели, кожа лопнула от чудовищного жара, обнажая кости. Труп оскалил длинные желтые зубы и повел головой туда-сюда, словно отыскивая кого-то. Виконт Луциан вцепился в оберег, забормотал слова молитвы.
— Я ухожу, — проскрежетал глухой голос. — Но вы не победили… И ты, — лицо повернулось в мою сторону, — за все заплатишь…
После чего он рухнул как подкошенный. Последняя волна змей, ящериц, лягушек, червей и крыс хлынула из огня. Они бежали слепо, не разбирая дороги.
— Бей!
Я ударил по крысе, промахнулся, рубанул еще раз, на замахе попытавшись достать крупную крапчатую жабу. С хрустом раздавил хребет какой-то змее и поскорее отсек ей голову мечом, пока она, извернувшись, не вцепилась зубами мне в ногу. Пинком отправил обе половинки в костер, примерился, давя жирного червя. Тварей оставалось еще много, но они мельчали, а крыс давно заменили более юркие мыши. Если бы не волкодлак, который носился туда-сюда с энергией голодной лисицы, некоторым из них удалось бы уйти. Немалую помощь оказали и помощники из «смертников». Они лупили тварей палками и дубинками, а потом принялись наломанными самодельными вениками сметать их в огонь.
Пламя наконец принялось пожирать плоть мертвого некроманта. Противно запахло паленым мясом. Поток тварей, в одной из которых могла ускользнуть душа Пенчо-Пейна, иссяк, и наш круг распался. Некроманты и ведьмак бродили вокруг, осматривая каждую ямку, каждый кустик или кочку, поросшую травой. Некоторые растения выдирали с корнем, и, как выяснилось, не зря. Вокруг корней одного кустика обернулась полосатая змейка, в спутанную траву набилось несколько червей. Монахи тщательно подметали поляну. Обнаружив неподалеку ямку стоячей осенней воды, ведьмак и волкодлак вместе ловили в ней лягушек. Я позволил себе несколько минут передышки, опираясь на меч и чувствуя себя полководцем, выигравшим битву и ждущим донесений о том, сколько захвачено пленных.
— Мы все проверили, — ко мне подошел мэтр Осока. — Ни одна тварь не ушла.
— Все чисто, — приблизился ведьмак, вытирая ладони. — Но как вы догадались?
— Очень просто. — Я смотрел на огонь. — Хозяин говорил, что может ускользнуть, уползти, улететь от расправы, даже если его будут сжигать. То есть ускользнет его душа, дабы, как можно предположить, попытаться занять новое тело. Мне приходилось на практике два года назад сталкиваться с двоедушниками — у нас был такой в Больших Звездунах. И я понял, что самое главное — не дать уйти его душе, в каком бы обличье она ни была. А дальше, как говорится, дело техники.
— Вы это проделали мастерски, — скривился ведьмак. — Состояли в нашей гильдии?
— Нет, — испугался я. Помнится, в прошлом году мне здорово влетело за наличие целительского дара и, что важнее, за применение оного на практике без документально оформленного разрешения. Отвечать еще и перед ведьмаками не входило в планы. — Просто… случайно вышло.
— Жаль, — ведьмак скривился еще больше, — а то, коли надумаете сменить профессию, можно было бы рассматривать этот случай как прецедент, говорящий в вашу пользу.
— То есть меня бы приняли в ведьмаки?
— Вам бы предоставили льготы при зачислении и обучении.
Мальчишку-пажа наконец-то перестало тошнить. Он вытер рот полой плаща и слабым голосом сообщил, что готов приступить к своим обязанностям.
— Все закончилось? — поинтересовался виконт Луциан у меня.
— Почти. Вы, милорд, можете быть свободны. Передайте вашему отцу, графу Гневешу, что дело почти сделано. С проклятием рода покончено. Возвращайтесь в замок… Да, кстати, — добавил, когда юноша уже подошел к коню, — с вашего отца тридцать золотников.
— Сколько?!
Это хором воскликнули почти все.
— Мы работали впятером. — Я обвел широким жестом некромантов и ведьмака. — За нейтрализацию особо злостного чернокнижника по пять золотников на каждого. И плюс еще пять как пожертвование храму Смерти. Эти деньги он, наверное, сможет сам передать в общину, когда придет сюда с благодарственной молитвой.
Выслушав объяснение, все заинтересованные люди закивали головами с таким видом, что виконт понял: забыть про эти деньги его отцу теперь никто не даст.
— А вы? — Юноша, наверное, надеялся, что я поеду и сам озвучу грабительскую сумму, вместо него попав под раздачу.
— А я должен проследить, чтобы костер прогорел до последней веточки. Потом мне еще предстоит проверить, чтобы пепел и золу тщательно собрали и предали захоронению, а место освятили. Управлюсь только к вечеру. Да при общине, наверное, и заночую. А завтра утром буду в замке. Мэтр Осока, я прошу вас взять на себя все бумажные формальности — как-никак это ваш город.
Отдав распоряжения, я отвернулся к догоравшему костру. Трудившиеся как пчелы монахи успели очистить вокруг него землю на десять локтей и теперь собирали сушняк и траву в окрестностях, чтобы поддерживать очистительный огонь как можно дольше. Двое дежурили с палками, вороша угли и золу.
Кто-то тихо тронул за локоть. Я обернулся — на меня таращился студент-практикант. Глаза юноши горели восторгом.
— Вы герой! — воскликнул он. — Я хотел бы стать таким, как вы!
— Не стоит. Вам моя ноша не по плечу.
Парень ушел, время от времени оборачиваясь на ходу, и лишь когда мои коллеги скрылись из вида, я вспомнил, что так и не спросил у студента, знает ли он Зимовита Ллойду и Дорис Крама. Кто-то из этих практикантов не настоящий и наверняка связан с инквизицией.
Ладно, об этом можно подумать потом. Сейчас есть дела поважнее.
Замок графов Гневешей на сей раз встретил меня распахнутыми дверями. Предупрежденная стража отсалютовала копьями. Я махнул рукой подсматривающему из кустов волкодлаку и въехал в ворота.
Приезжему некроманту даже позволили пройти через главный вход, что немудрено — его встречала в нижнем холле вся семья. Кроме графа Марека и его сына тут присутствовали графиня с дочерью — бледной девушкой лет четырнадцати, какой-то молодой человек примерно моих лет и знакомый старец с тем же виконтом Ламбертом Дебренским под боком.
— Мастер, — произнес граф Марек после короткого обмена приветствиями, — я, правду сказать, сначала не верил в ваш талант. Такой молодой и… — он опять замялся, опять подыскивая замену слову «неопытный», — приезжий… Но вчера вы доказали, что являетесь мастером своего дела и стоите тех денег, которые мы намерены вам заплатить.
Я вопросительно оглянулся по сторонам. Опыт общения с сильными мира сего подсказывал, что в подобных случаях лорды и леди верят лишь тому, что видели своими глазами. Неужели граф поверил словам сына и впечатлился на основе простого словесного описания? Или случилось что-то, чего я не знаю?
Оказалось, верно второе.
— Вчера вечером, — озвучил подозрения юный виконт, — мы видели Аниту Гневеш. И хотим показать ее вам.
— Свершилось! — со странной интонацией проскрипел старик.
— Не понимаю…
— Прошу следовать за нами!
Все исследования в спиритоведении, как старые, так и новые, сходятся в одном: в случае какой-либо неестественной или насильственной смерти духи часто остаются неподалеку от места гибели тела. Некромант, допрашивая найденный в канаве труп, может заставить тело дойти до того места, где он умер, то есть до места, где с означенным телом рассталась душа. Она, как правило, остается на месте смерти до того мига, когда ей придется отправляться на вересковые пустоши. Отпевание в храме как раз и позволяет душе «увидеть путь» — если ее еще раньше не отпустил кто-то еще. Аниту Гневеш проклятие настигло наверняка в замке. И здесь же она должна была оказаться после того, как освободилась от власти некроманта.
Ожидал, что меня пригласят в какую-то комнату, где представят незнакомой девушке, которая конечно же не вспомнит ночную встречу на жальнике, — у жертв подобных проклятий, как правило, напрочь отшибает память. Они с трудом вспоминают свое имя, почти не узнают родных и близких, не знают, какой сейчас год… В общем, ждал еще одну родственницу, от которой графская семья будет рада избавиться, чтобы не пришлось делить наследство и переписывать завещание, но ожиданиям не суждено было сбыться.
Ибо меня пригласили в склеп.
По традиции усыпальницы древних родов устраивали либо на городском «центральном» жальнике, вблизи главного собора, либо в родовом поместье. Мы вышли и направились через осенний парк к видневшемуся вдалеке массивному зданию, сложенному из серо-желтого камня.
Люблю семейные усыпальницы! Осанистый, словно вырастающий из земли, старинный склеп семейства Масов. Высящийся неподалеку от него новодел Байтов. А чего стоит целый храмовый комплекс, отгроханный семейством Беркана у себя в поместье! Туда ведь студентов на экскурсии водят! Здесь тоже было на что посмотреть. Выложенная камнем дорожка вела мимо кустов и лужаек, мимо раскидистых старых тополей, платанов и вязов, мимо заброшенных много лет назад и уже одичавших клумб к каменному строению, которое покоилось на ступенчатом фундаменте. Четыре колонны поддерживали нависавший над дверью фронтон. У подножия стояли две статуи, изображающие скорбь.
— Прошу вас! — Граф, все это время шагавший впереди, посторонился, пропуская некроманта пройти первым.
Внутри было тихо, сумрачно и прохладно. Наступила осень, и каменное нутро успело отдать все накопленное за лето тепло. По весне тут, наверное, все застывает настолько, что и копать в мерзлом грунте нишу для очередного гроба не стоит.
Большая часть усыпальницы, как всегда, располагалась под землей. Первый этаж — скорее красивая декорация. В центре даже стояла небольшая статуя Смерти и имелась чаша для жертвоприношений — наверху была устроена небольшая часовенка. Спускаясь вниз по крутым полуразрушенным временем ступеням, я чувствовал волнение и страх своих спутников, а сердце сжималось от недоброго предчувствия. Живым людям тут делать нечего. Да и не ощущалось здесь присутствия жизни. Что произошло?
Колеблющийся в спертом воздухе свет факелов выхватил низкие своды зала, потолок которого подпирали колонны. Гробы были устроены каждый в своей неглубокой могиле, сверху закрытой каменной плитой с выбитым на ней в полный рост портретом того, кто был там похоронен.
В дальнем конце подземного зала еще оставалось место для пяти или шести ям. Но туда мы не дошли. На пути оказалась еще одна. Гроб в ней не был прикрыт каменной плитой. Более того, он оказался открыт.
Факелы осветили лежащее внутри тело девушки лет двадцати. Голова склонена к левому плечу, руки бессильными плетями лежат на животе. Платье помято, на темном подоле — присохшая грязь и мелкие травинки. В слегка растрепанных волосах застрял березовый листок.
Эту девушку я видел позапрошлой ночью на жальнике рядом с мертвым некромантом. Только тогда она была…
Тогда она не была мертвой.
Я тихо опустился на колени. Яма была неглубокой, гроб находился лишь на пару дюймов ниже пола — как раз, чтобы лечь крышке, на которую потом установят плиту. Подсвечивая себе факелом, протянул руку, проверить пульс… Безнадежно. Чтобы некромант — и не отличил спящего человека от мертвого?
— Когда мы сюда приехали, — заговорил за моей спиной граф Марек, — до нас доходили слухи о призраке Аниты Гневеш…
— О самой Аните, которая до сих пор жива, но находится под заклятием! — проскрипел старик, который упрямо тащился следом.
— Пусть так. Сначала мы не придавали слухам значения, пока моему племяннику Отто не померещилось, что в одной из комнат в башне лежит чье-то тело. Тело молодой женщины. Но ни там, ни в усыпальнице никаких следов Аниты найдено не было…
— Конечно! Она же была жива! — встрял старик. — С чего ей оставаться на одном месте?
— Потом призрак Аниты несколько раз видели в замке, — продолжал граф. — Она сама явилась к моей дочери, что послужило причиной долгой болезни Бланки. Она лишь сегодня впервые смогла встать с постели. А сегодня на рассвете, за пару часов до вашего приезда, мастер, слуги нашли это тело. В одной из комнат. Там, кстати, где его впервые и увидел Отто. Мы сразу перенесли его сюда. Анита Гневеш мертва.
— Нет.
— Что? Она мертва. Проклятие снято! Вы честно заработали свои золотники и…
— Вы не понимаете, — я развернулся, стоя на коленях над гробом, — она не должна была умереть. Она была нужна мне живой… Она же мне обещала!
— Кто — она? Сама Анита Гневеш? — На некроманта посмотрели, как на сумасшедшего.
А мне хотелось кричать и выть. Что же произошло? И что теперь делать?
Мысли в голове метались, как вчера носились нетопыри, змеи и крысы — все в разные стороны, натыкаясь друг на друга, и попробуй догони. Я приехал сюда, рискнув свободой, за невестой для Анджелина. Придумала все это Смерть нарочно или нет, но вернуться и развести руками: «Извини, Анж, она в самом деле померла, ты свободен и женись, на ком охота!» — я не могу. Хотя бы потому, что это сказала богиня. И произнесено пророчество было в храме. Лад не вмешался, но в том, что бог любви слышал эти слова, сомнений не было. Значит, передо мной труп настоящей невесты Анджелина Маса.
Надо что-то делать. Но что?
Нити ауры еле заметны. Они не порваны, не истрепаны, но провисли. А где душа?
— Там, где ей и положено быть.
Рядом сдавленно охнул кто-то из Гневешей. Вскинув голову, увидел опустившуюся на колени по ту сторону гроба Смерть.
— Что?
— Он забрал ее с собой. Извини… Анита в Бездне.
— Он не снял проклятия перед тем, как окончательно умереть, — вспомнил я. — И что теперь? Анж свободен?
Как и думал, моя жена тихо покачала головой:
— Нет.
Не передать, что я почувствовал, услышав это коротенькое слово! Разочарование, нетерпение, стыд…
— Но почему? Ведь она же…
— Лад все слышал. Лад засвидетельствовал мои слова. Лад оживил их и придал силу. Они не были связаны друг с другом, пока в мою выдумку не поверил бог любви.
— Значит…
— Анджелин Мас не сможет жениться ни на одной смертной женщине, пока не встанет у алтаря с Анитой Гневеш. Извини, я все испортила.
— Нет. Это была моя идея. И моя ошибка. Значит, мне и исправлять.
В голове по-прежнему было тесно от мыслей. Душа Аниты — в Бездне, возле своего «хозяина», подлинного или мнимого. Она мертва окончательно и бесповоротно. Нет, ее тело сохранило еще остатки ауры. Нити достаточно крепки, чтобы можно было восстановить нарушенные связи и даже сообщить телу подобие жизни, и мне уже удавалось это пару раз сделать.
— Что ты задумал? — прошелестел голосок моей жены. Тревога, вспыхнувшая в сиреневых глазах, подсказала, что я на верном пути.
— Я обещал, что спасу ее. — Рука потянулась к ритуальному ножу. — И я это сделаю.
— Она мертва! — Гневеши услышали мои последние слова, и хотя то, что говорила Смерть, оставалось за пределами человеческого слуха, обо всем догадались.
— Пусть так. Ее душа попала в Бездну, упав туда вслед за мертвым некромантом. Я отправлюсь следом.
— Ты погибнешь, — покачала головой Смерть. — Разве не знаешь, что вызволить душу оттуда можно лишь одним способом?
— Знаю! — В собственной душе волной поднялся липкий страх. То, что я собирался проделать, ничем иным, как самоубийством, не назовешь. А тем, кто решил уйти из жизни подобным способом, прямая дорога вниз. Не будет вересковых пустошей, не поднесут мне чару поминального меда, не зажгут костры на кургане. Ничего этого не ждет самоубийцу после смерти. Только мрак, холод и пустота. И еще бесы знают что.
Вот сейчас и узнаю! Я обернулся и поглядел на оцепеневших Гневешей:
— Будьте так любезны, уйдите отсюда. Вам не годится видеть то, что сейчас будет.
Смерть выпрямилась, стройная, гордая, холодная. Тихо протянула руку в направлении оцепеневших в изумлении лордов и леди — и те кинулись бежать, теряя с каждым шагом остатки достоинства. Моя жена могла не только останавливать сердца, но и внушать душам такой страх, что спасения не было даже в бегстве. Потом она приблизилась, положив руки мне на плечи. Сиреневые чуть раскосые очи оказались так близко, что, несмотря на темноту, в них можно было увидеть свое отражение.
— Я могу тебе запретить…
— Попробуй!
— Я запрещаю.
— А я все равно иду туда.
— Почему? Ты разве не понимаешь…
— По-моему, это не понимаешь ты. Я — мужчина. Это — мое решение. Я распоряжаюсь своей жизнью. А ты пока еще моя жена. И слушаться меня должна.
На ее лице отразилась целая гамма чувств.
— Вот как ты заговорил…
— Я — некромант, дорогая. Ты забыла, что сама выбрала себе супруга? Я такой, какой есть. Другого не дано.
— Другого не дано. — Она внезапно поцеловала меня в губы и отступила. — У тебя мало времени.
Быстро начертив вокруг гроба с телом Аниты Гневеш на полу необходимые символы, встал в изножье на колени. Несколько раз глубоко вздохнул, прочищая сознание и пытаясь еще раз осмыслить то, что собираюсь совершить. Невероятно, но я, будучи в здравом уме и твердой памяти, собирался отдать жизнь ради спасения чужой девушки. Кто она мне? Не сестра, не жена, не дочь и не возлюбленная. Она могла бы стать счастливой с Анджелином Масом, а могла быть супругой кого-то еще. Никакого настоящего пророчества о том, что эти двое с рождения предназначены друг другу, не произносилось. Смерть выдумала его сама, и в несуществующее проклятие поверили все. Даже я, знавший подоплеку событий. И вот я поступаю так, как от меня не ждут, ради того, чего быть не должно. Я собираюсь убить себя в жертвенном круге, ибо иного способа попасть в Бездну кратчайшим путем не существовало.
Смерть бросила в мою сторону последний взгляд и молча растаяла в воздухе. Все правильно. Душа самоубийцы ей не принадлежит.
Строки заклинания всплывали в памяти так четко, словно кто-то нашептывал их на ухо. Начертанные на земле символы слабо светились, разгоняя мрак и уплотняя его по краям. Нити ауры мертвой Аниты задрожали, пока еще не наливаясь силой, но предчувствуя ее. От порезов на запястьях обеих рук тянулись тонкие нити крови и жизненной силы, сплетаясь в паутину.
Выпрямившись, я двумя руками взял нож, поднял его над головой и с последним словом заклинания, задержав дыхание, нанес удар.
Боль была неожиданно сильной. И я еще корчился на полу, скрипя зубами и силясь удержать уплывающее сознание, когда земля внезапно разверзлась. Чьи-то руки или лапы жадно вцепились в тело, и наступила тьма.
