ГЛАВА 10
Графы Гневеши были одной из самых древних фамилий в Гнезно. Их родословная терялась, как это принято говорить, во тьме веков. Тридцать пять лет назад городом правил один из них, Владен Гневеш, который помнил о том, что когда-то в числе его предков были независимые князья. Гордость графа была широко известна. Он был богат, знаменит, счастлив. Но самым большим своим богатством считал свою единственную дочь Аниту.
В те годы жил в Гнезно некий некромант. Как его звали? Граф Владен приказал вычеркнуть его имя из памяти, что и было проделано. Впрочем, если покопаться в городских архивах, поднять документацию Ордена Некромагов и побывать в закрытых хранилищах инквизиции, там можно отыскать все. А люди забыли. То ли Пенчо, то ли Пейн… Сила у него была немалая. Говорят, с самой Смертью близко был знаком. То ли являлся ее супругом, то ли был одним из претендентов. А кто такие супруги Смерти? Ну, знаете! Это, вообще-то, не доказано, но есть легенда, что в каждом поколении некромантов Смерть выбирает себе любимчика. Одного или двух, как получится. Она оказывает им особое благоволение, дает им удачу. Они, как правило, отличаются долголетием и завидной живучестью. В общем, среди «своих» про этого Пенчо-Пейна тоже похожие слухи ходили — очень уж он был силен и удачлив.
Да только вся его удача кончилась, когда на городском балу увидел некромант Аниту Гневеш. Она танцевала со своим кузеном — братом по материнской линии, неким Ламбертом. Ей было уже двадцать, ему — всего пятнадцать. Он никоим образом не был никому соперником и просто приехал погостить, отпущенный своим сюзереном на побывку. Но некромант взревновал, и в тот же день потребовал у графа Владена руки его дочери.
Надо ли говорить, что не только сам граф Гневеш, но и его дочь категорически отвергли такого жениха. Самого отца пугала сила потенциального зятя — как-никак не самый слабый некромант. А вот его дочь интересовало другое. «Вы богаты, могущественны и сильны, — сказала она. — Но я не люблю вас. И ничто в мире не заставит меня изменить свое мнение!»
Пенчо-Пейн не смирился с отказом. Он проклял гордую красавицу. «Моей стать не захотела — так и ничьей тебе не бывать!» — сказал он.
Граф Владен, конечно, не мог оставить этого дела без ответа. Некроманта схватили, пытали и, поскольку он отказался смириться и снять с девушки проклятие, приговорили к позорной казни. Не отправляя дела в суд инквизиции, Пенчо-Пейна замотали в саван, и на жальнике, в его неосвященной части, живым закопали в землю. Конечно, правильнее было сжечь его на костре, как предписывает закон, но Владен Гневеш был слишком зол. Он был уверен, что задыхаться в могиле проклятый некромант будет очень долго и как следует помучается перед кончиной. А когда он испустит дух, спадет и проклятие с его дочери.
Но вышло все наоборот. Несколько дней из ямы, из-под наваленных сверху бревен, раздавались стоны и глухие крики. Монахи-«смертники» клялись, что слышали, как покойник звал свою возлюбленную. Прошло еще несколько дней, и Анита Гневеш скончалась.
То есть внешне все это выглядело именно так, но приглашенный новый городской некромант — один из тех, с которыми так и не удалось встретиться, — определил, что на нее наложено некое проклятие. Ее смерть никоим образом не была вызвана естественными причинами, и окончательный покой Аните Гневеш еще только предстояло обрести. Но при каких условиях, никто точно сказать не мог.
Ее мать не вынесла такого горя и угасла в одночасье. Граф Владен не смирился и употребил все свое влияние, чтобы спасти дочь. Но все было тщетно. От него отвернулись родственники и друзья. Он затворился в четырех стенах со своей бедой, перестал общаться с людьми. В конце концов замок пришел в запустение.
Долгое время все были уверены, что дряхлый граф все еще влачит жалкое существование в его стенах. Но не так давно из одного монастыря в городской магистрат пришло письмо. Там скончался некий полусумасшедший старик, который несколько лет назад пришел в обитель пешком, почти без вещей. Он не назвал своего имени, и послушники ухаживали за ним, считая, что он просто потерял память. Но после его смерти в келье нашлись кое-какие документы и старые грамоты, подтверждающие, что полусумасшедший старец на самом деле тот самый граф Владен Гневеш, которого все считали пропавшим без вести. Распустив слуг, он в один прекрасный день ушел из замка, думая побродить по свету и отыскать-таки средство спасти свою дочь. Но чаяниям отца не суждено было исполниться — сперва ограбленный разбойниками, потом жестоко простывший, он нашел приют в монастыре, так и не доведя дела до конца и завещая его своей родне.
Родня, потомки его брата, были живы и здоровы и несколько месяцев назад приехали в старый замок, чтобы жить в родовом гнезде. Но в нем оставалась Анита — вернее, ее призрак, который пробудился и начал преследовать родственников. Дело осложнялось тем, что среди них нашлось трое неженатых мужчин — и один из них старый холостяк, тот самый Ламберт, с которым она танцевала на злополучном балу.
Гневеши недолго терпели присутствие мроя и вызвали некроманта. Естественно, самого старшего, мэтра Осоку, который когда-то уже осматривал тело Аниты вскоре после ее «кончины». Тот потерпел неудачу, передоверил дело другому — с тем же результатом. Уже после за него попыталась взяться Богна Вжик, рассудив, что женщина с женщиной всегда договорятся, — и еле унесла ноги, спасаясь от разгневанного привидения.
Вот об этом и о многом другом я и размышлял на следующий день, трясясь в седле.
Конечно, больше всего на свете хотелось спать. Прошлую ночь не удалось нормально выспаться — то по жальникам шастал, с мертвыми некромантами сделки заключал, то рыскал вокруг крепостной стены, пытаясь отыскать лазейку и проникнуть в город до того, как откроют ворота, то приводил в чувство похмельную мэтрессу Вжик… Вымотался так, словно на мне две седмицы целину пахали. А еще и погода испортилась. Вчера светило солнышко, а сейчас небо заволокли тучи, похолодало, задул ветер, и мои не до конца сросшиеся ребра отозвались на это дело тупой ноющей болью. Здравствуй, ревматизм! А мне тут еще жить и работать.
Итак, что мы имеем?
Первое — мертвого некроманта и его проклятие. Пенчо-Пейн был действительно очень силен при жизни, не зря после смерти стал именоваться для нежити Хозяином. И он не мертв в прямом смысле этого слова — это был как раз самый настоящий самородный лич. Существо очень опасное и практически бессмертное. Что он там говорил о себе? «Мышью ускользну, нетопырем улечу, червем уползу…» Над этой загадкой надо хорошенько подумать. Оставлять это дело так нельзя.
Второе — сама Анита. Время совпадает, место — тоже. Не она ли та самая «невеста» Анджелина Маса? Похоже, что да. Если вспомнить слова самой Богны Вжик о том, что Пенчо-Пейна в свое время считали легендарным супругом Смерти, все становится понятно. Смерть могла приревновать своего «суженого» к смертной женщине и отомстила по-своему. А потом просто-напросто и соперницу «пристроила в хорошие руки». Интересно, сколько бы так это тянулось, если бы не спешная женитьба графа Маса?
Замок графов Гневешей стоял в живописном месте, на гребне холма, склоны которого поросли деревьями. На его плоской вершине деревья разрослись еще гуще — там явно был старинный парк. Виднелись голые раскидистые кроны старых тополей, все в пятнах грачиных гнезд. Липы еще желтели листвой, пламенели клены, многие кустарники еще зеленели. В общем, было красиво. Недалеко от подножия холма, там, где ведущая к замку дорога делала поворот, стояла деревушка — пять или шесть домов, окруженных садами и огородами. Как у многих пригородных поселений, общего тына не имелось, не было даже перегораживающей дорогу калитки. С другой стороны от холма и дороги виднелось небольшое озеро. Справа и слева раскинулись пашни и луга, невдалеке посреди поля желтела небольшая рощица. Поднимаясь на холм, увидел большую реку, на берегу которой стояло Гнезно. Город, кстати, отсюда был рукой подать — четверть часа рысью, и я на месте.
Рва вокруг замка не было, то есть когда-то он существовал, соединяя два склона холма, но с течением времени склоны частично просели, частично осыпались, да и заросли кустарника сделали свое дело. Подъемный мост давно превратился в мост обычный — снизу его укрепили подпорками, расширили.
Через внешние ворота проехать удалось спокойно. Дежурная стража если и обратила внимание на одинокого всадника, то вида не подала. Что может сделать один человек? А вот перед внутренними воротами, в узком коридорчике под мостом, пришлось спешиться и долго отвечать на вопросы: кто, да откуда, да зачем? После чего велели ждать. Прямо там, в полутьме. Ибо свет проникал только через внешние ворота и сквозь небольшую щель смотрового окна во внутренних. Ничего, постоим, подождем. Подумаем…
Граф Марек Гневеш сурово сдвинул брови, соображая.
— Ты говоришь, назвался некромантом? — переспросил он у принесшего доклад слуги.
— Да, ваше сиятельство. Некромантом.
— Документы какие-нибудь предъявлял?
— Знак гильдии у него имеется. Точь-в-точь, как у тех…
— Как у тех, — повторил граф и покосился на жену.
Леди Анна ответила супругу пристальным взглядом, но ничего не сказала.
— А зачем он сюда приехал, этот некромант не сообщил?
— Сказал, что желает во всем разобраться и… принести пользу.
— Так и сказал?
— Не совсем так, ваше сиятельство. Он сказал, что может помочь. И что он все знает.
— Вот как… — Граф опять посмотрел на жену.
Та раздраженно шевельнула бровями.
— Проси.
Конечно, в парадные залы меня не позвали. Да кто я такой? Мелкая сошка, приезжий без рекомендательных писем. Может, я авантюрист? Может, ловкий грабитель, работающий на доверии? Может, охотник не за нежитью, а за приданым? Появившийся слуга важным жестом предложил следовать за ним. Коня велели бросить на дворе. Не слишком добрый знак.
В просторном холле царил полумрак. Парадные двери, через которые мне случалось проникать в замок графов Байт, тут не удалось даже рассмотреть — слуги провели нежданного гостя через боковой вход, мимо конюшен и хозяйственных пристроек. Тяжелая дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы прошли два человека, после чего захлопнулась, создав впечатление ловушки. Справа была лестница наверх, слева — какие-то двери, вперед вел темный коридор. По нему-то меня и ввели в парадный холл.
Он чем-то напомнил мне замок Анджелина Маса — вернее, ратушу, бывшую графскую резиденцию. Если верить приказу короля, ратуше недолго оставаться родовым гнездом Масов — Анжу пожалуют новые земли, где наверняка найдется пара-тройка замков. В Большие Звездуны он будет наезжать время от времени — вместе с женой навестить ее родню и поприветствовать названого брата.
Шаги гулко отдавались от мраморных плит пола. Два ряда колонн тянулись вверх. Широкая лестница, на каждой ступени которой могли встать в ряд семь или восемь рыцарей в доспехах, совершенно не мешая друг другу, вела на второй этаж, где открывались две боковые двери во внутренние покои и еще одна, в парадный зал. На стенах, в соответствии с последними веяниями моды, висели портреты. В ратуше тоже было несколько картин, изображавших предков графа Маса. Но после пожара спасти удалось единицы.
Послышались шаги. На лестнице показались люди. Впереди шагал граф рука об руку с женой, за ним мужчина лет пятидесяти вел дряхлого старика, который еле переставлял ноги. Кто это? Богна Вжик говорила, что у графа Марека Гневеша сейчас живут его родственники, и среди них — тот самый виконт Ламберт.
— Ваше сиятельство, — я склонился в почтительном поклоне, сделав шаг навстречу, — счастлив приветствовать…
— Вы кто?
Я оцепенел, не сразу разогнувшись. Когда поднял глаза, увидел, что граф смотрит прямо в лицо.
— Некромант, ваше сиятельство. Меня зовут мастер Груви. Прибыл из…
— Ханс, — скривился граф, искоса посмотрев на стоявшего тут же слугу, — ты, кажется, говорил, что прибыл некромант. А это — какой-то мальчишка!
— Ваше сиятельство, я — дипломированный специалист по некромагии. Уже два года состою младшим городским некромантом в Больших Звездунах…
— Большие Звездуны? — послышался голос мужчины, на которого опирался старец. — А где это?
Я невольно смерил говоруна взглядом. Значит, это и есть виконт Ламберт Дебренский, тот самый, с которым Анита Гневеш танцевала на последнем своем балу?
— Это в Добринском воеводстве, ваше сиятельство.
— А позвольте вас спросить, дипломированный специалист, — в голосе графа Марека было достаточно яда и презрения, — что вы делаете так далеко от ваших Больших Звездунов?
Подавив приступ паники — спокойно, Згашик, они ничего не знают о том, что ты седмицу назад сбежал из-под домашнего ареста, — ответил со всем почтением:
— До нас дошли слухи, что у вас случилась беда, ваше сиятельство. Я прибыл для того, чтобы вам помочь и…
— Вас прислала ваша гильдия? — Это подала голос графиня.
— Да, — храбро соврал я.
— И вам, наверное, сообщили, что вы здесь уже четвертый?
— Да, ваше сиятельство.
— И что все предыдущие некроманты потерпели неудачу?
— Да.
— Вы сказали, что работаете два года в Больших Звездунах. До этого вы где работали?
— Нигде, — признался, уже догадываясь, к чему ведет этот допрос. — Я учился.
— И ваша гильдия считает, что вы, который всего два года назад закончил обучение и все это время проторчал в захолустном городишке, — голос графини задрожал, — что вы справитесь там, где потерпели неудачу люди намного старше и опытнее вас?
— Гильдия так не считает, — сказал чистую правду. — Но так считаю я. У меня уже имеется опыт в усмирении личей, оборотней, заложных покойников и… э-э-э… прочих потусторонних сущностей.
— Вы лжете, — последовал категоричный вердикт. — Отправляйтесь в свою гильдию и передайте, чтобы они прислали настоящего специалиста, а не мальчишку, который… который даже одет неподобающим образом!
Если в начале этого короткого монолога я открыл рот, чтобы высказаться в свое оправдание, то на последних словах захлопнул его как можно скорее и поспешил согнуться в поклоне. Ну, что поделать, если существует определенный стиль в одежде? Помнится, когда-то уже упоминалось о том, что многие люди воспринимают некромантов, руководствуясь рекламными проспектами. Приснопамятный Дей Долл, брат леди Геммы, до того хотел стать таковым, что слепо копировал стиль в одежде, оружии и поведении. Мой партнер мэтр Куббик лишь по праздникам вспоминал о том, что представители нашей профессии должны одеваться во все черное с обязательными металлическими заклепками на кожаных куртках. В обычное время он даже на выезды одевался как простой горожанин. Я сам понемногу привык не заморачиваться по поводу одежды, за что и поплатился. Ну, естественно, мои коллеги, приезжая в замок, наряжались соответствующе, а тут пришлось предстать перед графским семейством в дорожном плаще, заляпанных осенней грязью сапогах и простой кожаной куртке. Разбойники с большой дороги иногда одеваются лучше.
Ладно, не хотят — это их проблемы. Спорить и настаивать, значит, терять время, которого и так нет. Пока придется откланяться и засесть где-нибудь в укромном уголке, раздумывая, как проникнуть в замок.
Я уже шагал по темному коридору к боковому выходу, когда меня догнал второй слуга. Провожавший Ханс поморщился, когда парень вручил один злотый:
— Госпожа графиня жалует вам на дорожные расходы.
— Передайте ее сиятельству мою благодарность, — ответил без тени иронии. Анджелин снабдил меня не только подорожной до Гнезно, но и парой золотников на дорогу, но, как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок.
Дождя, к счастью, пока еще не было, так что ничто не мешало устроиться на камне на берегу водоема недалеко от замка и предаться размышлениям. В то, что меня сразу постигнет удача, не верилось. Но и столь явный от ворот поворот тоже не входил в планы. Этим людям что, не нужна помощь? Или они настолько разуверились в некромантах? Или боятся, что за услуги придется расплачиваться? Это они зря! Существуют четкие тарифы. Как наемник, я мог бы потребовать любую плату с надбавкой за риск, но ведь не предлагают. Один злотый — смех, да и только! Да я в бытность всего-навсего помощником получал в месяц в четыре раза больше. А сейчас, став полноправным партнером, имею два золотника. Даже родителям кое-что иногда отсылаю. И одеваюсь я так плохо не потому, что денег нет, а потому, что в этой куртке на самом деле удобно, а эти разношенные сапоги сидят на ноге, как влитые.
Досада была так велика, что, поддавшись минутному порыву я привстал и, размахнувшись, зашвырнул злотый в воду…
То есть хотел это сделать, но волосатая конечность, вынырнув из-за спины и крепко схватив запястье, помешала деньгам исчезнуть.
— Ты что? — Знакомый волкодлак силой разжал пальцы и отнял монету. — Драгоценным металлом разбрасываешься? О, золото! — Он прикусил добычу. — И почти без примесей. Широко живешь, графинчик!
— Здравствуй, я тоже очень рад тебя видеть, — с намеком огрызнулся в ответ.
— И тебе не хворать! — Полузверь шлепнулся на задницу возле камня. — Чего такой мрачный?
— Да я это… ну… сижу.
— Рыбку ловлю, — захихикал он. — Что, выгнали?
Я обернулся на видневшиеся за деревьями стены:
— Ага…
— А что так?
— Говорят, не подхожу. Опыта маловато…
— Это у тебя-то? — Волкодлак привстал, заглядывая мне в лицо и от волнения вывалив язык. — Да у тебя этого опыта — хоть ж… в смысле, и троим такое не снилось!
— Слушай, — я отпихнул слюнявую морду, — ты хоть иногда пасть чистишь?
— Ой-ой, какие мы нежные! А еще некромант! — Полузверь нарочно дыхнул прямо в лицо, и тут же отскочил, дурашливо закрываясь передними конечностями. — Да пошутил я! Что ты такой нервный? Присядь, подыши воздухом, пока время есть.
— Да нет у меня времени! — И я выложил всю историю.
Волкодлак немного помолчал, качая головой.
— Ладно, — промолвил он чуть погодя. — Ты этим… сиятельствам не сообщил, где остановишься?
— Нет. А зачем?
— Это плохо. Ладно, будем действовать так. Сейчас едешь через деревеньку… видел там домики? Останавливаешься возле любого и спрашиваешь, где тут поблизости трактир, постоялый двор или что-то подобное. Мол, тебе надо домой возвращаться, хочешь провизию закупить по дешевке. Будут прямо там предлагать, упирай на то, что денег мало, а трактирщик, если у него переночуешь и в путь отправишься завтра утром, может скидку сделать. Если адресок подскажут — езжай прямо туда, не спорь. Там снимай комнатку, заказывай обед-ужин и жди. Завтра в полдень приезжай на это самое место.
— А утром нельзя? К чему такие сложности?
— К тому, — загадочно изрек волосатый авантюрист, — что утром тебя там искать будут. И не спорь! Я старше и умнее!
Кто бы сомневался? Волкодлаку, которого даже оборотни за своего не считают, но который тем не менее ухитрился прожить больше двадцати лет в этом облике, верить можно.
В общем, я сделал все как меня просили.
Трактир отыскался прямо в деревеньке — оказывается, один местный поселянин давно уже разгородил свой дом на две части. В одной жил сам, а в другой поставил кровати для проезжающих. Цены тут были низкие, за этот самый злотый хозяева не только выделили новый матрас, еще не заселенный клопами, но истопили баньку, сводили мерина к кузнецу, чтобы осмотрел подковы, сытно накормили-напоили и обещали обеспечить дорожными запасами аж на три дня. Оставалось сидеть на койке, точить меч, листать прихваченный в дорогу справочник заклинаний и размышлять, что же такое замыслил пронырливый «напарник».
Осенняя ночь выдалась сырой и промозглой. Весь день природа еще как-то сдерживалась, но после заката стало так мерзко, что ночная стража, совершив обход, едва ли не бегом бросилась в караулку, спасаясь от дождя. Стражники затворили двери, подбросили в печку побольше поленьев, достали бутыли с вином и самогонкой и принялись изгонять холод и сырость из костей старым проверенным способом. В такую погоду не то что хозяин собаку — враги своих солдат на приступ не погонят. Кому охота мокнуть под дождем и скользить по грязи? Найдись захватчик, который именно сейчас решит проникнуть в замок, его прибьют свои же, чтобы не мешал.
А между тем один такой нашелся. Не замечаемая никем, по крепостной стене, прижимаясь к мокрым камням, клацая когтями, взбиралась одинокая фигура. Мало кто знает, но волкодлаки очень хорошо умеют бегать по стенам. И этот подъем полузверь мог бы одолеть в несколько прыжков, скача по стене, как белка по стволу дерева. Но по привычке крался, насторожив уши и готовый в любой миг броситься наутек. Когда-то давно он уже проделывал такое, и не раз. Только тогда напарник у него был поумнее. В молодости Рубан Куббик ох и любил авантюры! Бывало, они нарочно устраивали такие представления просто от скуки. А так приятно тряхнуть стариной.
Никем не замеченный, волкодлак дополз до края стены, ужом переполз в бойницу и, выпрямившись, на двух ногах, как человек, стал спускаться вниз. Здесь уже можно встретить людей. Двуногая фигура без оружия в первый миг вызывает меньше подозрений, чем четвероногая — собака без посторонней помощи сюда явно не заберется.
Дождь скрадывал звуки, на корню глушил запахи и размывал очертания предметов. Это плохо. Но ничего не поделаешь. Времени действительно нет.
Ох, как же неудобно на двух-то ногах! Нет, когда-то он так ходил и даже бегал — детство и юность у него были вполне человеческие, — но за столько лет успел отвыкнуть. Сейчас вставал на задние лишь изредка, когда это было нужно. Но звериный позвоночник слишком быстро устает в таком положении, начинает дико болеть спина. Присесть бы…
Та-ак, а это что такое? Забытые кем-то тряпки? Подарок судьбы! Влетит завтра утром прачкам за то, что вовремя не убрали простыни! Но ему-то что?
Несколько минут спустя белая тень проплыла над землей в сторону замка. А еще через некоторое время послышался громкий требовательный стук в дверь.
Почему-то так всегда бывает — срочные вести приходят либо рано утром, нарушая планы на день, либо поздно вечером, лишая сна. В парадные двери колотили так, словно с той стороны столпилось по меньшей мере два десятка усталых гонцов — и все со срочными приказами от короля.
Внутренняя охрана замка еще не спала, но эти люди тоже предпочитали сидеть взаперти, поскольку в последнее время в коридорах и на галереях можно было встретить покойников. Но это графские дела, а простым-то людям за что? Спору нет, Гневеши платят хорошо, да только кому охота служить в замке, где неупокоенные мертвецы просто так шастают? Большинство слуг и служанок работали тут от силы месяц-полтора, потом сбегали. Остались лишь те, кто приехал сюда с графским семейством и кому некуда было уходить.
Дворецкий Ханс сам пошел открывать двери, рассудив, что мертвец стучать не станет. Ведь он — или она, что вернее, — уже в замке. Но, кто бы это ни был, ему еще придется держать ответ за то, что осмелился воспользоваться парадным входом.
Распахнув дверь, дворецкий уже открыт было рот, но вместо гневной тирады из горла вырвался лишь сдавленный хрип. За дверью под стеной дождя виднелось что-то длинное, белое, с двумя горящими глазами.
— Ы-ы-ыар-р-р!
В темноте сверкнули клыки. Испуганный Ханс попятился, и в этот момент что-то мокрое, тяжелое, пахнущее псиной, тяжело навалилось на него. Слюнявый язык прошелся по щеке, в нос ударил гнилостный запах из пасти.
— Тебя прямо за смертью посылать, мужик! — прохрипел незнакомый голос. — Я аж задубел там торчать! Но все равно спасибо!
А потом белая тень одним длинным прыжком взвилась вверх. И скачками помчалась по стене, сопровождаемая пронзительным визгом дворецкого, совершенно потерявшего голову от страха.
Когда несколько минут спустя разбуженные слуги и спешно поднятый с постели граф Марек примчались в нижний холл, Ханс так и сидел на полу, икая от ужаса и тыча пальцем в потолок. Люди задрали головы, повыше подняли свечи — и в этот точно рассчитанный момент им на головы рухнула мокрая простыня, в которой было проделано несколько дырок, чтобы в эти дыры можно было просунуть передние лапы и голову.
— Улю-лю-лю! — заорал распластавшийся на потолке волкодлак. — Ну что? Позабавимся?
Ловко перебирая ногами, как большой паук, пробежал по потолку до основания одной из колонн, перескочил на нее, высекая когтями искры, немного съехал вниз, как по древесному стволу, потом одним махом перелетел на перила и громадными прыжками умчался в темноту картинной галереи.
— Догнать! — закричал граф Гневеш.
Люди бросились следом, но тут же попятились — из темноты галереи навстречу им плыл призрак рыцаря в старинных доспехах с мечом наголо. Поравнявшись с оцепеневшими от ужаса стражниками, он рассыпался цветными искрами. А волкодлак исчез в недрах замка.
На завтрак мне была предложена обильно сдобренная салом полбяная каша, квашеная капуста и добрый шмат жареного мяса. Я налегал на то, другое и третье, строя планы на день и прикидывая, далеко ли до полудня, когда на улице послышался стук копыт. Всадник спешился у крыльца, а вскоре заглянул и сам трактирщик:
— Господин, это ведь вы — приезжий некромансер?
— Ну я. Только у меня… э-э-э…
— Вас срочно приглашают в замок.
— Куда?
— В замок! Его сиятельство граф Гневеш за вами гонца прислал.
В это верилось с трудом, но тем не менее было правдой. Ожидавший на крыльце стражник подтвердил самые смелые предположения. Ночью в замке произошло нечто такое, отчего гордые лорды сменили гнев на милость и соизволили пригласить не вызвавшего вчера доверия неопытного мальчишку обратно.
На сей раз гостя провели в верхний холл, где его встретил сам граф Марек. Судя по его помятому лицу, он уже давно не высыпался, а этой ночью и вовсе не сомкнул глаз.
— Э-э-э… как вас там?
— Мастер Груви, ваше сиятельство. — Я почтительно склонил голову.
— Вот что, мастер Груви, ходить вокруг да около я не намерен. Вчера в мой замок проник… проникло какое-то чудовище. И я хотел бы…
— Чудовище? — Сразу все стало ясно настолько, что захотелось расхохотаться. Пришлось ущипнуть себя, дабы не испортить все дело. — Простите, что перебиваю вас, милорд, но с каких это пор обычные волкодлаки считаются чудовищами?
— Обычные волко… То есть у меня в замке волкодлак? — Граф был так удивлен, что забыл рассердиться на неотесанного простолюдина. — А вы откуда знаете?
— Когда меня вели сюда, я успел заметить следы когтей на стенах и потолке.
На самом деле ничего такого не было. Просто мне были известны кое-какие особенности поведения этих тварей. Осталось предположить, где мой волосатый приятель мог тут бегать — и соврать с уверенным видом.
— Хм, — судя по выражению лица графа, он впечатлился полученными сведениями, — у вас, мастер, большой опыт общения с этими… э-э-э… зверями?
— Я за последние два года пять… нет, шесть раз встречался с волкодлаками, ваше сиятельство. И все шесть раз остался в живых.
Ну вообще-то все шесть раз это был один и тот же зверь, но насчет количества я не соврал. И действительно до сих пор живой, можете потрогать!
— И раз вы такой большой специалист, вы должны изгнать это существо. И как можно скорее!
— Понимаю, ваше сиятельство! — Наши мнения в этом вопросе, граф, совпадают. Мне тоже нужно покончить с проблемой, не затягивая дела. — Но для начала нужно осмотреть замок. На предмет поиска следов и улик.
— Хорошо, — помедлив, кивнул Марек Гневеш. — Вам это будет позволено. Но только в сопровождении стражи.
Да наплевать! Хоть сам со мной таскайся!
— Разрешите приступать?
Ну и огромный замок у этих Гневешей! Я два часа по нему бродил, знакомясь с обстановкой, но осмотрел только две трети. Успел бы больше, но по пятам все время таскался старый граф Дебренский, папаша виконта Ламберта, и зудел над ухом, как комар, из которого даже песок уже перестал сыпаться, потому что давно кончился. За это время я узнал от него столько нового и интересного про изгнание нечисти и нежити, что оставалось лишь гадать, почему дедуля давно не сделал все сам.
— А еще, — скрипел он, — хорошо водицу родниковую в храме освятить и все углы побрызгать. А ежели родника нету, то на Водосвятие можно из полыньи воды набрать и в укромном месте ее хранить в дубовой бочке. Сбрызнешь, значит, все углы этой водицей — и тут же первым воском запечатать с заговором… Что такое первый воск, сказать или сам догадаешься?
Я подавил вздох. Старика приходилось терпеть хотя бы потому, что он был графом, а я — никем. Простолюдином, допущенным в замок из милости.
— Первый воск вытапливают из самых первых снятых в году пчелиных сот! Я и то знаю…
Оставалось стискивать кулаки и зубы, молясь, чтобы в самый ответственный момент старый граф не вздумал мне мешать. Мы с волкодлаком не условились точно, что и как делать дальше, и я искренне надеялся, что у полузверя хватит ума не кидаться мне на шею в присутствии посторонних.
Наступление ночи спасло меня от назойливого внимания. Я наскоро отчитался перед его сиятельством о том, что на жилой половине следов нежити не обнаружено, но мне надо осмотреть еще галереи и башню.
— Как? — Граф Марек сверкнул глазами. — Вы хотите сказать, что волкодлак до сих пор не найден? Я был уверен, что вы изловите его до заката.
— Я иду по следам. И более чем уверен, что они уводят в башню. Скорее всего тварь забилась в самый укромный уголок, откуда непременно вылезет на промысел.
— На про… промысел? — переспросила присутствовавшая при разговоре графиня. — То есть на охоту? А как же мы?
— Не беспокойтесь, ваше сиятельство. Честью клянусь — никто из живущих в этом замке не станет добычей твари.
— Смотрите! — прошипел граф Марек. — Если хоть один из моих родственников или слуг проснется без головы, вы поплатитесь жизнью. В нашем роду умеют ставить на место зарвавшихся некромантов!
Это он намекает на экзекуцию, которую Владен Гневеш учинил над Пенчо-Пейном? Хочет заиметь еще одного мстителя? Ну-ну…
Но дойти до башни было не суждено. Я уже находился на первых ступеньках лестницы, ведущей вверх, когда заметил на стене знак, оставленный тут явно для меня.
Не поверив своим глазам, сначала как следует протер их. Потом ущипнул себя за руку. Потом украдкой провел над ним ладонью, шепнув заклинание отвода глаз — ничего не помогало. На стене красовалась стрелочка, накорябанная когтем и указывающая направление в другую сторону.
В помощники граф отрядил двух стражников, и пришлось ради них разыграть небольшое представление: поводить руками, пропеть несколько строк заклинания для вызова духов, демонстративно откупорить пузырек с порошком из толченых костей и посыпать им вокруг и вызвать небольшую шаровую молнию.
— Вы чего это, господарь некромант? — Конвоиры резво отпрянули, но с поста не ушли.
— М-да, — я напустил на себя задумчивый вид, — похоже, оправдываются мои самые худшие подозрения… Парни, вы готовы жизнью послужить своим господам?
— А что? — Стражники заподозрили неладное.
— Подозреваю, что нам придется сойти в иной мир. Эти знаки, — я сосредоточился, в уме проговаривая заклинание отвода глаз, и безобидная стрелка превратилась в одну из черномагических рун, — эти знаки говорят, что следы ведут именно в Бездну!
— В Бе… Бездну?
— Да. И я, поскольку это моя работа, должен спуститься туда. И спрашиваю вас: готовы ли вы следовать за мною в неизвестность? — Тут я ткнул пальцем себе под ноги.
— Это как?
— Ну, поскольку в ином мире живым делать нечего, один из вас должен пожертвовать своей жизнью, дабы другие могли вернуться. Я должен вернуться в любом случае, ибо только я могу открыть дорогу назад, и мне еще предстоит отчитываться перед графом о проделанной работе. Один из вас тоже уцелеет, ибо мне нужен свидетель, что все совершилось по закону… А вот второго придется принести в жертву. Это трудный шаг, не спорю, но могу заверить, что с душой ничего не случится — она прямиком отправится на вересковые пустоши, а не низринется в Бездну на вечные муки.
— Правда?
— В этом могу поклясться! Ведь сие дело сугубо добровольное. Да и убью я вас не ради собственного удовольствия, а ради благого дела. Ну? Никто не хочет умереть ради своих господ? Не бойтесь, больно не будет!
Стражники попятились, переглядываясь. Одно дело — смерть в бою, и совсем другое — под ножом некроманта. Бесы его знают, может, врет, а может — и нет…
— Ну что? Жребий кинем или будут добровольцы? Учтите, время уходит!
Откуда-то издалека донесся гнусавый звук, который можно было истолковать как угодно — от стенания вечно голодных тварей из Бездны до нетерпеливого «Ну, скоро ты там?»
— А может, вы того… один сходите? — робко предложил один «доброволец». — А мы тут постоим. Посторожим, чтобы никто близко не подошел… ко входу. А?
— То есть вы меня бросаете? А как же приказ никуда не отлучаться?
— Так мы и не отлучимся! — с жаром воскликнули конвоиры. — Вот богами клянемся — до рассвета с этого места не сойдем! А его сиятельству скажем, что вместе ходили. А?
— Боитесь смерти, — печально констатировал я. — Очень жаль. Ладно, Свентовит с вами! Но если что — найду и достану даже из-под земли. Вы меня еще не знаете!
Стражники энергично высказались в том смысле, что некоторых людей не стоит знать вообще, и на этой оптимистичной ноте мы расстались. Правда, для пущего эффекта пришлось воспользоваться парой простеньких, но эффектных шумовых заклинаний. Ни вреда, ни пользы от них нет — просто каждый уважающий себя маг должен знать несколько таких формул, результат которых целиком рассчитан на зрелищность. Яркие вспышки, громкие звуки, искры и прочие спецэффекты, нужные для того, чтобы впечатлить зрителей или отвлечь чье-то внимание.
И то и другое удалось сполна. Пока стражники выпученными глазами таращились на возникшее посреди коридора световое пятно, создатель сего «пространственного перехода» на цыпочках проскользнул мимо и кинулся к ближайшему черному ходу. Стрелочка указывала, в каком направлении надо бежать.
Еще один процарапанный когтями знак. Потом еще один. Стрелочка кривая — значит, надо завернуть за угол.
Он был там. Волкодлак сидел на полу по-собачьи. Темная шерсть делала его почти невидимым, и лишь горящие глаза словно парили в пустоте. Я еле сдержал вскрик, выхватив меч.
— Наконец-то! — Полузверь вскочил, проворно отпрыгнув на безопасное расстояние. — Пошли.
Шаги гулко отдавались от пропадающих во мраке стен. Света не было, но я почему-то не опасался врезаться в стену или споткнуться обо что-то на полу. Откуда-то пришла уверенность, что направление выбрано верно.
А потом впереди показался слабый свет. Одновременно ход стал повышаться. Сперва просто он полого пошел вверх, потом подъем стал круче, появились ступени. Лестница? Куда она ведет? Не похоже, чтобы в башню. Что за наваждение?
Свет лился из-за тяжелых дверей, прикрытых неплотно — между створками оставалась достаточная щель, для того чтобы человек хрупкого сложения мог протиснуться боком. Я себя хрупким не считаю, так что пришлось поднапрячься и распахнуть их пошире.
Это была самая обыкновенная комната: застеленный циновками пол, два окна с открытыми ставнями. Сквозь стекло и толстую решетку льется лунный свет, падая на пол. Заметны сундуки с вещами, небольшое креслице возле камина, в углу — лавка, на которой ждет таз и кувшин для омовений, зеркало со столиком, полным каких-то женских штучек. Рядом небольшой пуф. У окна на второй лавке лежит брошенное рукоделие. В глубине комнаты — широкая постель под пологом. Все говорит о том, что здесь живет молодая женщина. Вещи разбросаны так, словно хозяйка вышла лишь на минутку и вот-вот покажется на пороге, распахнув дверь, ведущую в какую-то боковую комнатку.
Но здесь было пусто. Хозяйка не вышла на минутку. Она просто отсутствовала. Я, некромант, умеющий чувствовать проявления жизни, не ощущал присутствия живой души.
— Где мы?
— Это ее покои, — был ответ.
— Чьи?
— Той, которую ты искал.
— А где она?
— Далеко.
— Я должен последовать за нею.
Тихо вынул нож, начертил в воздухе несколько линий. Одна из них вспыхнула голубовато-зеленым светом, слагаясь в след. Я сделал шаг, и комната пропала.
Осенняя ночь обняла холодным влажным крылом. Было сыро и ветрено. Где я? Как тут оказался? Далеко ли до замка?
Тяжелые облака, полные осенних ливней, закрывали небо, не оставляя места даже для одной-единственной звездочки. Понадобилось время, чтобы глаза как-то привыкли к темноте, и стало понятно, что нахожусь на равнине, поросшей редкими деревьями и кустарником. Тут и там торчали какие-то камни или крыши невысоких домов…
Сделав несколько шагов, наткнулся на один такой камень. Надгробие. Я на жальнике?
Проморгавшись, сообразил, что не так уж тут и темно. И не только потому, что здесь, под открытым небом, пресловутое ночное зрение некромантов опять заработало на полную мощность. Просто за надгробиями и редкими деревьями заметил-таки свет. Зеленоватое свечение волнами расходилось от невысокого холма. Уже шагов через десять стало ясно, что место мне знакомо. Ба, да это же тот самый «дом» мертвого некроманта! Только на сей раз подхожу к нему с другой стороны. Вон там, справа, должны быть центральные аллеи жальника, ведущие к храму Смерти. А еще правее — ворота и дорога до крепостной стены. Ничего себе пространственный переход!
Где-то завывали гули, время от времени их вой и вопли перекрывались криками ночных птиц. Изредка кладбищенские пожиратели падали смолкали, и тогда слышалась отчаянная грызня, опять сменяющаяся их воем-плачем. С кем-то что-то не поделили?
Налетавший время от времени короткими ледяными порывами ветер нес с собой запахи и звуки, свидетельствовавшие о том, что жальник живет своей жизнью. Присмотревшись, заметил еще несколько светящихся пятен — обитатели этих могил отнюдь не лежали спокойно. Там ждали своего часа личинки упырей, мрои, заложные покойники. И судя по оттенку зеленого, несколько домовин были пусты. Весело тут у них! Куда только смотрят местные некроманты?
«В другую сторону они смотрят, — пришла не совсем приятная мысль. — Судя по всему, они уже пробовали схватиться с этим Хозяином, но потерпели неудачу и заключили что-то вроде договора…»
А вот, кстати, и он. Тонкая ниточка следа, который привел сюда незваного гостя, тянулась как раз к «дому» Хозяина.
Они стояли у порога. Два темных силуэта во мраке осенней ночи. Пенчо-Пейна я помнил, а вот облик той, что замерла перед ним неподвижная, как изваяние, и такая же холодно-неприступная, рассмотреть не удавалось. Просто тень молодой женщины с тонким точеным профилем.
— Ты пришла… — прошелестел голос некроманта.
— Ты звал, — последовал ответ.
— Ты все-таки пришла. — Голос дрожал. В нем причудливо сплелись страсть, радость и злоба. — Пришла на мой призыв…
— Ты знал, что приду. — А вот этот голос даже простой смертный не спутает с голосом живого существа. Просто звуки, слагавшиеся в слова, но в них ни капли жизни. — Зачем звал?
— Сюда приехал еще один глупец из числа тех, кто считает, что может со мной бороться, — произнес Пенчо-Пейн. Это он сейчас про кого? Не про меня же? — Ты об этом что-то знаешь?
— Да.
— Так вот, у него ничего не выйдет! Он не настолько силен, чтобы в одиночку совершить то, что оказалось не под силу всем остальным. Меня вообще невозможно уничтожить обычными средствами!
— Да. — Она стояла прямая, холодная, неподвижная.
— Меня не возьмет даже огонь! Я сумею вырваться из пламени — улечу, уползу, ускользну, пролезу! Ему никогда не победить меня! Я — Хозяин!
— Да.
Всем святым могу поклясться — ей абсолютно все равно.
— Ты принадлежишь мне!
— Да.
— Ты понимаешь, что никогда не избавишься от меня?
— Да.
— Мы неразрывно связаны! — Хозяин все повышал и повышал голос, но его напряжение и крики разбивались о стену холодного равнодушного «да». — Мы навсегда вместе! Я — твой Хозяин…
— Да.
— Здесь все мое! И ты тоже, запомни это! Не надейся, что сможешь от меня избавиться. Да, я проклят, но мое проклятие на тебе. И даже моя смерть не снимет чар!
Она вздохнула, чуть опуская гордо вскинутую голову.
— Значит, тебе не все равно? — Некромант злорадствовал. — Значит, ты все-таки способна что-то чувствовать.
— Ты знаешь, что нет.
— Врешь! Скажи, что ты меня любишь! Скажи — и я отпущу тебя.
— Нет.
— Ты мне не веришь?
Молчание было ответом. Молчание — и красноречиво склоненная голова.
— Ты все еще ждешь, что кто-то придет и освободит тебя? Никто и никогда этого не сделает! Но если ты ответишь мне, если скажешь «да», я отпущу тебя. И мы будем вместе… вместе навсегда! Мы будем счастливы.
— Нет.
Честное слово, если бы мне за все время разговора отвечали только «да» и «нет», причем не всегда впопад, я бы тоже взбеленился.
— Ты тоже не живая! — воскликнул некромант. — Ты такая же, как и я! Мы должны быть вместе! И ты… ты готова сделать этот шаг. — Он внезапно приблизился вплотную и взял девушку за руку. — Ведь сейчас ты явилась ко мне…
— Да. Ты — Хозяин.
Мне вдруг стало страшно. Я понял, что сейчас произойдет, и невольно сделал шаг вперед, выпрямляясь. Пальцы сомкнулись на оружии. Против мертвого колдуна мне не выстоять — то, что он мертвец, а его противник — живой, только усиливает различия. Но и бездействовать тоже не хотелось.
— Тогда, — в голосе Пенчо-Пейна прозвучало торжество, — как твой Хозяин, я приказываю тебе…
Девушка медленно подняла голову.
— Бес…
Слово вырвалось само. Просто тихий шепот досады, но он был подобен грому среди ясного неба. Мертвый некромант отпрянул, сжимая кулаки:
— Кто здесь?
Ругая себя последними словами, попятился за кусты. Ну что за идиот? Нет чтобы побеспокоиться и очертить защитный круг! Тогда, находясь внутри, можно хоть песни орать, хоть плясать. В лучшем случае, никто ничего не заметит, а в худшем — будут бесноваться снаружи и не смогут достать. Осталось бы только дождаться рассвета и…
Додумывал эту мысль уже на бегу.
— Взять!
Над головой засвистел ветер. Завыли-завопили гули — их глаза-огоньки замелькали тут и там. Ничего себе стайка! Да тут голов тридцать, не меньше! Кем он их только прикармливал? С ними одними будет тяжело справиться, а есть еще и мрои, и упыри, и всякая прочая нежить-нечисть…
Жальник вспыхнул мертвенно-зеленым огнем. Каждая могила словно осветилась изнутри. Ой, вот я попал! Везет тебе, Згашик, как утопленнику! Впрочем, шанс уцелеть еще был — нужно только добраться до храма Смерти. Там, у подножия ее статуи, можно отсидеться. Только бы успеть переступить порог до того, как…
Бледный силуэт, возникший из-под земли в облаке взрытого дерна, загородил прямой путь. Еле успел вильнуть в сторону, перескакивая через могилу, из которой уже торчали две костистые конечности. Взвыли гули. Трое мелькнули справа, еще двое — слева, загоняя жертву в кольцо. Остальная стая растянулась цепью. Промелькнула навь — пушистое крыло едва не задело макушку. Пригнувшись, ушел от нее перекатом — и взвыл. Бедные ребра! Я про них совсем забыл, и резкое движение отозвалось такой болью, что мир померк перед глазами. Еле устояв на ногах, пошатываясь, бросился прочь.
Мне удалось выбежать на дорогу скорее случайно, чем следуя намеченной цели. Дышать было трудно. Резкая боль еще усиливалась при каждом движении.
Наперерез выскочил еще один мрой. Не успел я увернуться, как он с силой толкнул в грудь. Еле устояв на ногах, спиной вперед влетел в чьи-то объятия — и жальник тут же взорвался воплями, визгом, воем, хохотом.
— Ко мне!
