ГЛАВА 9
В путь пришлось отправиться только на пятый день после памятного всем дня осеннего равноденствия — несостоявшейся свадьбы Анджелина Маса. Я бы уехал и раньше, но все это время пришлось сражаться с целителем, который нипочем не желал отпускать в дорогу человека с незажившими переломами ребер. Дышать мне уже было значительно легче, я мог самостоятельно взобраться на коня и слезть с него, и был в состоянии вытерпеть несколько часов езды рысью, не стискивая зубы от боли. Даже мечом, если возникнет нужда, худо-бедно смогу отмахнуться. Чудеса силы и ловкости мне еще месяца два противопоказаны, но я же не профессиональный воин и не ведьмак. У обычного некроманта сила в голове, а эта часть тела как раз и не пострадала. Или пострадала сильнее всех прочих — так, наверное, думали друзья, провожая меня в дорогу. Ибо только ушибленный на всю голову тип рванет в дальнюю дорогу, еще не оправившись от болезни.
Гнезно — столица восточного воеводства, крупный город на пересечении старых торговых путей. До Войны Трех Королей он был центром самостоятельного княжества, но потом потерял независимость. Другим крупным городом в тех краях был Дебренск, стоявший на краю болот. Дебричи, по слухам, до сих пор поклонялись местным богам. И среди них первому — Змею-Полозу. Кстати, вокруг Гнезно впрямь много змей. Надо быть осторожнее — сейчас как раз те дни, когда ужи, гадюки, медянки и полозы собираются на зимовку. Перед тем как уйти в спячку, они выбирают себе князя. И это не сказки. Мэтр Куббик, до того как купил практику у прежнего звездуновского некроманта, почти два года шатался по дорогам, выступая то как наемник-некромант, то как бродячий ведьмак, и насмотрелся многого. На случай, если я столкнусь в окрестностях Гнезно со змеями, он снабдил меня кучей рекомендаций и парой-тройкой амулетов.
Погода стояла как назло хорошая. Хотя бабье лето подошло к концу, с небес светило солнце и днем еще было достаточно тепло. Правда, на земле уже не заночуешь — хочешь не хочешь, а искать приют под крышей придется. Полевые работы были завершены, на лугах желтела трава, в которой тут и там еще упрямо распускались последние цветочки осенней кульбабы. Нивы либо чернели голой землей, либо щетинились ростками озимых побегов. Деревья пестрели желтым, красным и оранжевым, первые листья с шуршанием падали на траву. И если месяц назад глаз невольно задерживался на ранней желтизне, то сейчас выискивал деревья, которые наперекор природе еще сохраняли зеленый наряд.
Широкая накатанная дорога на восток предназначалась и для всадников, и для возов с товарами. Мой мерин мягко трусил по обочине, а я, откинувшись в седле, вспоминал последний разговор с Анджелином Масом.
— …Ты должен мне помочь, — говорил граф. — Должен меня спасти.
— От брака? — удивился я тогда. — Кажется, именно это и случилось.
— От навязанного брака! — прорычал он. — Не желаю, чтобы другие принимали решения за меня!
— А король?
— Король, хвала всем богам, не указал в своем письме имени той, которую он желал бы видеть моей супругой. И в этом вопросе я предпочитаю обходиться без советчиков.
— У тебя мало времени, — вспомнил я. — Его величество указал какие-нибудь сроки?
— На зимние праздники я должен прибыть в столицу с молодой женой. Ее и меня представят ко двору. А после празднеств я отправлюсь осматривать свои новые владения, наводить там порядок и так далее…
— Да, осталось всего два месяца, — подсчитал я. — Успеешь?
Анджелин только кивнул, да с таким видом, что в голову закралась крамольная мысль:
— Неужели ты уже…
— Ну, если не наткнусь на кого-то получше, леди Агнесс могла бы подойти, — с задумчивым видом протянул мой названый брат.
— А кто это?
На меня посмотрели, как на идиота. А я что? Среди моих знакомых нет ни одной женщины с таким именем. Если только…
— Леди Агнесс Байт — средняя из трех сестер, — напомнил Анджелин с кислой миной.
— Ты все-таки смирился с этой семейкой? — Вот уж что отказалось укладываться в голове.
— А что поделать, если нет других вариантов?
— Ну, — я полез чесать затылок, — я близко знал только одну женщину и не могу судить обо всех, но где-то слышал, что из таких серых мышек чаще всего получаются самые отъявленные стервы.
— Пусть только попробует слово поперек сказать! — жестко отрубил Анджелин. — Я женюсь только из-за этого приказа короля. Потом никто и ничто не помешает мне отослать ее в поместье и лишь изредка приезжать в гости. А через пару лет брак можно аннулировать как несостоявшийся.
Вот на такой оптимистичной ноте мы и расстались. И сейчас, проезжая осенними полями и перелесками, любуясь плывущими по небу облаками и видневшимися тут и там небольшими деревеньками, я думал о том, как должна вскоре измениться моя жизнь. Я с риском для свободы съезжу в Гнезно — дней шесть в один конец, если ничего не случится, да столько же обратно, да там невесть сколько времени. В Гнезно разберусь с этим «трупом невесты», потом Анджелин освободится от придуманного Смертью заклятия, женится на леди Агнесс и уедет в столицу, к королю. А я останусь здесь, работать простым провинциальным некромантом. Вряд ли названый брат захочет перетащить меня вслед за собой — в крупных городах у меня будет полным-полно конкурентов. Значит, грядет расставание. А кто останется управлять городом? Байты? Малышка Луна Байт будет объявлена наследницей огромного состояния. М-да, веселые кое-кого ждут денечки! И это, прошу заметить, не самый худший вариант. Худший — это когда по душу нарушителя явятся инквизиторы, чтобы препроводить беглеца из-под домашнего ареста в тюрьму, откуда выбраться будет намного труднее.
Да, я рисковал. Рисковал своей шкурой, своей свободой и жизнью. В Гнезно, крупном городе, центре воеводства, не могло не быть других некромантов, которые не потерпят конкурента на своей территории. Кроме того, не стоит забывать и про инквизицию — в каждом воеводстве есть ее представительство. Одно лишнее телодвижение — и привет! Свои же и сдадут палачам за нарушение режима.
Если бы речь шла о собственной шкуре, то я бы уже сейчас искал местечко поглуше, чтобы вырыть могилу поглубже. Но есть вещи, которые надо сделать несмотря ни на что.
Скажу сразу — я не герой. Помнится, два года назад светлая мысль о том, что некромантия — занятие не для всех, уже забредала в голову. Тогда всерьез думалось, что сумею прожить в глуши, подрабатывая целительством и продажей самодельных амулетов. Жизнь показала, что некромантом я все-таки быть могу. Жаль, что таковым осталось быть совсем недолго — до того момента, когда о моем демарше станет известно.
А может, и пронесет. Может, никто ничего не узнает. Может…
Рычание. Ржание. Визг… Мир встал на дыбы, и лишь чудом удалось удержаться в седле и не рухнуть на землю. Конь шарахнулся в сторону, дергая головой и вертясь на месте, а я, матерясь и скрипя зубами от боли — мне же пока нельзя делать резких движений! — пытался одной рукой усмирить мерина, а другой — достать из ножен меч.
— Да тихо ты! Тихо! — Чья-то рука в меховой рукавице крепко схватила уздечку. — Свои!
Голос был знаком. Кое-как выпрямившись, переждал приступ боли и, едва смог нормально дышать, разлепил мокрые от выступивших слез веки. Передо мной, крепко держа мерина, чтоб не дергался, стоял на задних лапах знакомый волкодлак.
— Ты откуда взялся? — прохрипел я.
— Не поверишь — тебя ждал.
— С чего это вдруг?
— Да так… — Полузверь отпустил уздечку, сел на обочину по-собачьи и почесал передней конечностью под мышкой. — Дай, думаю, с тобой прогуляюсь. Ты же вроде как инвалид, тушка болит… Мало ли что в дороге приключится? А тут и руку помощи протянуть некому. Вот упал бы ты сейчас с коня — кто бы тебя, с открывшимися переломами, до ближайшей деревни на себе волочил?
— Если бы никто не вздумал пугать мою лошадь, ничего бы не было, — разозлился я. Он доброе дело сделать хотел, оказывается! Раскатал губу! Не в сказке живем. Волкодлаки обратно в людей после оказания благотворительной помощи не превращаются!
— Так я это… ну… — мой собеседник поскреб затылок и после стал с живым интересом изучать свои когти, — суприс хотел сделать.
— Чего?
— Ну, это… приятную неожиданность.
— Неожиданность была, — пришлось признать. — Но вот назвать ее приятной…
Волкодлак пакостно захихикал, глядя куда-то на дорогу. Обернувшись, увидел, что мой мерин от неожиданности оставил на дороге кучку своей «неожиданности».
— И потом, разве тебе не приятно видеть знакомую морду лица вместо неизвестно чьей хари? — поинтересовался любитель сюрпризов.
— Это да, — пришлось признать. Ведь боец из меня пока никакой. А волкодлаки — серьезные противники.
— Тогда вперед? — Он встал на четыре лапы, слегка оттопыривая зад. — И с песней?
Я тронул коня шпорами. Мерин пошел по обочине нервным шагом, кося глазом на вышагивающего посреди дороги полузверя.
— Слушай, — не выдержал через несколько минут, — а тебе не все равно, куда идти?
— А в чем проблема?
— Ну если ты просто так гуляешь, то не мог бы ты…
— Не-а, — волкодлак сел, опять принялся чесаться, — не мог. Я обещал тебя до Гнезно проводить.
— Кому обещал? — приподнятое настроение опять упало.
— Не все ли равно — кому? — ушел от ответа полузверь.
— Ах вот как… Не доверяют, значит? Боятся, что удеру?
— Вот дурья башка! — Волкодлак в сердцах сплюнул. — Рубан меня просил! Беспокоится он о тебе!
Ответить на это было нечего.
— Спасибо…
Вот так, время от времени нарушая молчание короткими фразами, мы и продолжали путь. Волкодлак либо широко шагал, смешно оттопыривая зад — задние ноги у него были длиннее передних, как у людей ноги длиннее рук, либо, если мерин переходил на рысцу, скакал рядом, как огромная волосатая лягушка. Но долго так не попрыгаешь, и он либо опять переходил на шаг, либо вставал на ноги и ковылял на двух, становясь настолько похожим на человека, что делалось жутковато. Прошагав так немного, снова вставал на все четыре — и так без конца.
Этим, кстати, объясняется тот факт, что волкодлаки довольно редкие твари. Ибо им трудно удирать от погони — они быстро выдыхаются. На равнине им не уйти от преследователей, пусть это будут даже мужики с топорами и кольями. Другой вопрос, если дело происходит в доме — там полузверь легко взбежит по стене и уютно устроится на потолке, раскорячившись и поплевывая сверху, пока люди чешут затылки и ломают голову, как его теперь снимать.
…А кстати, почему его до сих пор не убили? Он говорит, что был знаком с мэтром Куббиком еще во времена его бурной молодости, до того, как тот купил практику и осел в Звездунах. Сколько же ему лет на самом деле?
Прямо спрашивать не хотелось, а подходящего случая все не было и не было.
Я опасался, что с таким попутчиком придется пробираться окольными путями и ночевать на обочине или под кустами, что с моими ребрами чревато осложнениями, но волкодлак оказался в этом отношении идеальным спутником. Загодя чуя приближение жилья, он куда-то исчезал, оставляя возможность одинокому всаднику самому проситься на постой. И возникал на дороге, когда я утром пускался в путь. И честно развлекал болтовней, вспоминая разные забавные случаи из жизни.
Мы расстались на последнем повороте, на спуске холма. Впереди были видны предместья крупного города — Гнезно располагался на другом холме, вскарабкавшись на него в незапамятные времена. Когда-то тут в непроходимых лесах над рекой стояла на холме крепость, названная Гнездом. По реке шел торговый путь, и люди часто останавливались в этом месте, чтобы передохнуть. Уютно здесь было тогда, как в настоящем гнездышке — на всхолмии было сухо, а ведь пять-шесть столетий назад вокруг шумели дремучие боры, а в низинах мокли болота.
Постепенно Гнездо-городок разросся, сменил имя на Гнезно. Леса вокруг стали вырубаться — надо было строить первую, еще деревянную крепость и дома для горожан, мостить дороги, чинить-мастерить речные ладьи. Болота тоже осушались, так что в округе их почти и не осталось. Только названия некоторых деревень еще говорили о них: Заболотье, Моховая Кочка, Омшанье, Сырое Поле, Трясинное…
Город Гнезно и его предместья вольно раскинулись на равнине, где распаханные и засеянные поля перемежались островками пастбищ. Среди них тут и там можно было заметить хутора и старинные замки, окруженные густой растительностью. «В старом замке, что под Гнезно, ждет тебя твоя невеста!» — вспомнились слова Смерти. Значит, в одном из них? Как бы узнать, о котором идет речь? Вот я прибыл на место, а дальше что? Прочесывать все подряд? Седмицы две на это потратить придется. А ведь уже грязник начался. Пока то да се — и распутица, до середины груденя с места не тронешься. А когда Анджелину свадьбу справлять? Времени в обрез!
Оставался один выход — спросить специалистов. В таком большом городе, как Гнезно, обязательно должен быть хоть один некромант. А лучше — два или три, да еще один отдельный при городском жальнике, да с помощником.
Отыскать в большом городе жилище некроманта для его коллеги оказалось делом довольно сложным. Помнится, я часа два искал дом мэтра Куббика в Больших Звездунах, а тут придется бродить до рассвета. Доверимся интуиции.
Некроманты работают с трупами — это аксиома. От их дома исходят слабые эманации смерти и тлена. Иногда их могут ощущать даже обычные люди — многим становится плохо в гостях у представителей этой профессии. Интуиция никогда не была моей сильной стороной и к «миазмам» я тоже привык, но вот мой мерин… Лошади издавна считались проводниками из мира живых в мир мертвых, значит, он меня и приведет.
Свернув за угол, чтобы раньше срока не обнаружили бдительные горожане, нашел в сумке сушеные мухоморы и белену. Торопливо растер в порошок и, пристально глядя коню в глаза, осторожно вдунул ему в ноздри эту смесь. Несколько раз, прижимаясь лбом к конской голове, проговорил формулу концентрации для усиления эффекта и поскорее запрыгнул в седло, бросив поводья и предоставив мерину полную свободу в выборе направления. Даже глаза закрыл, чтобы не мешать.
Был уже вечер, только что прозвучал колокол, призывающий горожан к завершению работ. Мастеровые по этому сигналу должны закрывать свои лавки, и лишь лавочники и трактирщики продолжали свое дело — до второго колокола. После него по традиции закрывали ворота, и на улицах оставались лишь городская стража, воры, грабители и немногочисленные поздние прохожие, спешащие добраться домой, прежде чем до них доберутся все остальные. Мастеровой люд шагал по всем направлениям — кто сразу домой, кто к соседу, кто в лавку, кто в забегаловку. Я ничего этого не видел — ехал с закрытыми глазами. И не сразу понял, в чем дело, когда мерин внезапно остановился как вкопанный.
Открыв глаза, обнаружил, что конь уперся мордой в дверь питейного заведения не самого высшего качества. Сюда ходят именно заливать горе, а отнюдь не спокойно поесть после трудового дня и скоротать с друзьями вечерок. И что мы здесь забыли?
Мерин фыркнул и мотнул мордой — мол, слезай, приехали.
— Ну ты, того… Или туда, или оттуда? — Какой-то прохожий попытался сдвинуть нас с конем в сторонку.
— Ну, если ты считаешь, что мы не ошиблись с направлением, — пробормотал я, спешиваясь.
Мерин энергично замотал головой.
— Ладно. Но, если что, пеняй на себя!
Я переступил порог и почти не пожалел. Ибо пахло тут достаточно терпимо. Настолько, что желудок немедленно отозвался призывным бурчанием — молодой выздоравливающий организм есть хотел регулярно.
— Чего изволите? — Посетителей пока было мало, и трактирщик сам вышел навстречу. Наверное, его привлек внимание добротный дорожный костюм — ясно же, что человек при деньгах.
— Вообще-то, наверное, я не туда попал, — пробормотал потенциальный клиент, обшаривая взглядом заведение.
— Туда-туда, — трактирщик сделал широкий жест, — все, что угодно и по довольно низким ценам. Что вы желаете?
— Некроманта.
Сказал, не подумав, и порядком удивился, когда трактирщик и бровью не повел, указав на столик у стены. Он пропадал в полумраке, и было видно, что там уже кто-то сидит. Вернее, полулежит, уронив голову на руки.
Понукаемый трактирщиком, я осторожно присел на край скамьи, и понуривший голову человек выпрямился. Из-под светлых волос глянули мутные очи.
— Ты хто? — Облачко перегара, казалось, можно было потрогать — такое оно было плотное и ядреное.
— Згаш… Груви.
— Ага! — Субъект оценил принесенные трактирщиком кувшин с вином и тарелку с поджаренными колбасками, щедро плеснул темно-красную жидкость в кружки: — Пей!
Очень хотелось есть. Но и пить тоже.
— Мл-дец! — вынес вердикт блондин, когда я грянул пустой кружкой об стол. — Богна, — он протянул узкую ладонь с длинными пальцами, — Богна Вжик.
— Бо… Бо…
— Не ржать! От папаши фамилия осталась. Папаша мой потомственным палачом был. Его собственный отец голову — вжик! — ноготь прошелся по горлу, — и того…
— Да я это… — Взгляд оторвался от безбородого, даже без малейших следов щетины, лица и скользнул ниже. На рубашку и две выпуклости, которых там быть не могло.
— Чё уставился?
— Ты… вы… это… Я некроманта вообще-то искал!
— Я некромант. — Узкие пальцы взъерошили лохматую гриву, когда-то забранную в хвостик, и за светлыми прядями мелькнуло ухо с сережкой в мочке. — Дальше что?
Некромантка! Баба! Называется, приплыли. Я схватил кружку, щедро плеснул еще вина и махом опрокинул в себя ее содержимое, чтобы залить потрясение. Нет, я знал, что некоторые девушки все-таки заканчивают Колледж Некромагии и даже вроде бы как работают по специальности, но не думал, что придется столкнуться с одной из них на самом деле.
— Мл-дец! — Богна Вжик потрепал… потрепала меня по плечу. — Наш ч-ловек. Сам-то кто?
— Этот… тоже. Вот! — Выдернул из-под рубашки знак гильдии, выставил на всеобщее обозрение.
— Опа! — У некромантки глаза на лоб полезли. — Свой, значит? Откуда? Куда? Зачем?
Собственно, нормальный допрос, Гнезно же официально ее «территория закона». Если она ее делит с коллегами по ремеслу, то точно не со мной.
— Згаш Груви. Большие Звездуны.
— Эт'где такое?
Пришлось объяснять — мол, Добринское воеводство, в шести днях пути отсюда, если по прямой и дорога хорошая. А приехал по делам и обмену опытом.
— Ага. Обмен — эт'хорошо! За это надо выпить…
Пить с женщиной-некромантом, которая уже достаточно набралась? Это что-то новое. Но мне позарез нужна была информация, так что отказываться смысла не имело. Главное — разговорить собеседницу, пока она в состоянии связать два слова.
— А за что вообще пьем? Праздник, что ль, какой?
— Угу. — Богна клюнула носом, едва не попав по столу. Еле успел придвинуть ей салатик. — Пр-зд-ник! Ха-ха! Конец м-ей к-рьеры-ы-ы…
Ну, это никуда не годится! Она же ревет самым натуральным образом! И что делать?
Дотянувшись, шлепнул по щеке. Несильно, но светлые глаза загорелись праведным гневом:
— Ты ч-что? Жнщ-ну бьешь? Я т-тя счас…
— Тихо-тихо, сидеть! — Геройствовать и драться с пьяной коллегой не входило в мои планы. — Я ведь чисто в профилактических целях. Чего такого плохого случилось? Может, я чем помочь смогу? Все-таки мы коллеги. Честь гильдии превыше всего!
— Гильдии? — Она опять расплакалась, по щекам потекли слезы. — Нет мне места в гильдии-и… Никуда я не гожу-у-усь… — Последовало биение себя в грудь. — Вот, см-мри! Мне скоро три — ик! — дцать два года. Девять, — она потрясла растопыренными пальцами, — дев… не, десять лет работы! И такой облом. Вч-р-ра…
— А что вчера было?
— Замок Гневешей знаешь? — Меня обняли за шею, дыхнули в лицо винными парами. — И хр-рошо, что не знаешь. Гиблое место. Все оттуда сбежали. И я!
— А что там такого?
— У-у-ужас! — Некромантка опять плеснула в кружки вина. — Как вспомню, так вздрогну. Они деньги пр… рлд… давали. А я сбежала. Как трус — ик! — иха… Ой!
Она сдавленно булькнула, выпучив глаза и зажимая себе рот рукой, и я еле успел отодвинуться, чтобы ее не стошнило прямо мне на штаны.
Пока Богна Вжик, пьяно матерясь, пыталась трясущимися руками привести себя в порядок, воспользовался моментом и попытался перекусить поджаренными колбасками, а заодно и осмыслить ситуацию.
Есть некий замок Гневешей, откуда сбежали все. Кто? Все его обитатели? Все некроманты?
— Кто сбежал? — потряс коллегу за плечо. — Его жители?
— Не-а… Мы.
— Кто — мы? Некроманты?
— Угу…
— Ого! А почему?
— Я же сказала, — простонала некромантка, — там ужас что твори-и-ится… Ой, мама! Вот как я после этого работать смогу? — Она опять принялась лить горькие слезы. — Девять лет! Опыт полевой работы… И все псу под хвост! У-у-у! И что я теперь буду де-е-елать? Куда пода-а-амся?
— А что там было? Поточнее нельзя?
— Тебе зачем? — Она даже, кажется, немного протрезвела. — Сам всю славу забрать хочешь? Ничего не выйдет. Сопляк! Мальчи — ик! — шка! — мне под нос сунули фигу. — Накося, выкуси! Мы не справились, ты и подавно. И ты — чужак! Приезжий! Здесь не твоя территория!
— Но, понимаешь ли, мастер… э-э-э… мэтресса Вжик, меня сюда послали. Где-то в замке в окрестностях Гнезно…
— Послали — вот и чеши отсюда! А то я и не так еще пошлю! — Слезы высохли, вместо них пришла агрессия.
Ну что ж, раз так откровенно указывают на дверь, то, пожалуй, воспользуемся предложением. Тем более что она в чем-то права: я на чужой территории, никакого оправдательного документа — мол, прислан из столицы с инспекционно-ознакомительной целью и так далее — у меня нет. Обычный вольный наемник, охотник за головами и приключениями. Знак гильдии ничего не значит, мои слова о том, что я из Больших Звездунов, тоже не аргумент. Сказать-то можно все что угодно. Это пока решат послать гонца в город, да пока придет ответ — мол, работает тут такой Згаш Груви, особые приметы такие-то, только он сейчас под домашним арестом по приговору инквизиции. И какой отсюда следует вывод? Что надо делать ноги и как можно скорее!
Чутье подсказывало, что это имя — Гневеши — надо запомнить. Но у кого получить информацию? Мэтресса Вжик со мной разговаривать не будет, ясно как день. Вон она опять к бутылке приложилась, хлебая на сей раз из горлышка. Мне самому хотелось промочить горло, но не сейчас. Кинув трактирщику пару грошей, вышел на улицу.
Уже спускалась ночь, когда мрачный и усталый всадник подъехал к воротам. Поспел как раз вовремя — стража налегала на ворот, запирая створки на ночь. Снаружи оставались предместья и городские жальники — хоронить покойников внутри крепостной стены для такого большого города было слишком расточительно, ибо земля за оградой стоила дорого.
— Кто такой? — Сразу два копья нацелились на путника.
— Некромант, — буркнул я.
— А куда?
— На работу. Добром откроете или я прямо здесь начну?
Что-то не верилось, что ночная стража окажется столь покладистой, но иногда чудеса случаются.
— Проезжай. Да быстро!
Пришлось спешиться, ведя коня в поводу — острые зубья решетки уже спустились низко. Чудо, что не зацепили седло. Мерину же не прикажешь: «Ползи!»
Настроение было мрачным. И хотя принято думать, что отрицательный результат тоже результат, радости сие не доставляло. Ни до одного из коллег достучаться не удалось. Один уехал из города два дня назад, другой — вернее, другая — успела набраться до невменяемого состояния, третий был дома, но разговаривать отказался, передав через слугу, чтобы приходили завтра. Что за некромант, который боится ночи?
А тут хорошо, хоть и прохладно… Облака закрыли большую часть неба, огни горели только на стене, в предместьях царила полная темнота. Мрак еще больше сгустился возле жальника, куда я, недолго думая, свернул в поисках ночлега. А куда еще податься одинокому приезжему некроманту, если кодекс гильдии предписывает ему в чужих городах ночевать либо у коллег, либо в монастырях у «смертников», за исключением тех случаев, когда некромант приезжал по чьей-либо личной просьбе. Тогда принимающая сторона была обязана предоставить гостю кров. Нет, можно было соврать, что в Гнезно проездом и завтра отправлюсь дальше, но где подорожная? Анджелин Мас мне выписывал оную, однако именно до этого места. А мне проблемы с законом не нужны. Я и так покинул Большие Звездуны нелегально.
…Люблю жальники, что ни говори! Тут всегда так тихо, спокойно, уютно. Шуршит опавшей листвой ветер, завывают гули, изредка вскрикнет какая-нибудь птица. Между деревьев и надгробий парят силуэты призраков. Могилы здесь копали ровными рядами, оставляя дорожку достаточной ширины, чтобы можно было шагать, ведя в поводу коня и не бояться, что не удастся разминуться со встречным. Хотя кого тут встретишь в такую пору? Если только какой-нибудь монах совершает поздний обход…
А жальник-то неспокойный! Понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что с ним что-то не так.
Гули!
Один… два… три… За деревьями поблескивали белые огни глаз, скользили тощие кривоногие силуэты. Да их тут больше десятка! Целая стая! И вблизи крупного города! Да и не только они. Некоторые могилы светятся в ночи зеленым светом. Довольно активный образ жизни ведут здешние покойники! А что это за следы на дорожке?
Из сумки были извлечены пузырьки с наглухо притертыми пробками. Присев на корточки, осторожно откупорил один и тихо-тихо, шепча заклинание, просыпал немного «лунной пыли» на землю. Она мигом рассеялась тонким слоем, и в ней проступил чей-то крестообразный след.
Навье! И какая крупная тварь! С человека ростом, если судить по размеру следа. Обычные нави редко вырастают крупнее петуха, а эта как вымахала! Интересно, кто и чем ее подкармливает?
Меч сам лег в руку. Приученный мерин не сопротивлялся, когда его привязали на длинный повод к одному из растущих поблизости кленов. Конь сам по себе оберег от потусторонних сил, его вряд ли тронут эти твари. Он бы одним своим присутствием мог меня защитить, но для этого должен следовать по пятам, как собака. А я обязан узнать, что творится на этом жальнике. Пусть это не моя территория, но что-то подсказывало — раз местные некроманты спасовали, должен найтись кто-то, кому эта работа по плечу.
Вооружившись амулетами, на всякий случай уже активированными, так что потом останется лишь прицельно их метнуть во врага, пригубив обостряющий чувства эликсир и взяв в пару к мечу ритуальный нож, осторожно двинулся по следам нави. Тварь топала спокойно, не торопясь, как у себя дома. Интересно, она имеет какое-нибудь отношение к якобы «невесте» Анджелина Маса? Или я трачу время, занимаясь благотворительностью, которую никто не оценит?
Дорожка вильнула вбок. Следуя ее изгибам, я тоже повернул… и почти сразу увидел впереди чей-то силуэт.
Это мог быть только человек — ни один некромант не перепутает его с навью. Он шагал медленно, но каким-то чудом уловил осторожные шаги за спиной и остановился обернувшись.
Действительно человек. Молодой еще парень, моих лет. Бледноват немного и черты лица какие-то странные — слишком он худ и скуласт.
— Ты что тут делаешь?
Этот вопрос прозвучал с двух сторон одновременно, и какое-то время мы оба хлопали глазами.
— Отвечай!
— А почему я?
— Я первый спросил.
— Нет я.
— Давай еще подеремся!
— Ага! — Я все-таки отступил. Сражаться с безоружным, да еще и на чужой территории, чревато. — Сейчас, спешу и падаю.
— Ты кто?
— Згашем меня зовут.
— Приезжий?
— Точно. Как догадался?
— Я тут всех знаю.
— А ты?
— Родиком меня… Что?
— Понимаешь, я знал одного Родика. Учились вместе. Только ты на него не похож.
— Это понятно, — парень махнул рукой, — я теперь сам на себя не похож. А ты сам откуда?
— Из Больших Звездунов. А родился в Зверине.
— Где-где?
Пришлось объяснять. Меня слушали с таким вниманием, что даже стало неудобно.
— Далеко тебя занесло, — уважительно протянул Родик-второй. — А сюда зачем пожаловал?
— По делам.
— Ночью? На жальник?
Мы к тому времени уже неспешно шагали по тропинке между могил и редких деревьев. Жальник Гнезно не напоминал лес — кусты и деревья сажали далеко не над каждой могилой. Кроме того, тут и там попадались небольшие склепы.
— Я же говорю — у меня тут дело, — осторожно шагая, то и дело озирался по сторонам, высматривая навь. Свернуть с дорожки она не могла. Так куда делась? Кругом только гули.
— Вот прямо сейчас?
— Да. Я кое-кого выслеживаю…
Пришлось доставать из-за пазухи знак гильдии.
— Ого! — Родик-второй отступил в сторону. — Некромант?
— Да.
— Вот это да! — Парень даже обошел меня со всех сторон, рассматривая, как диковину. Хорошо еще, пальцами тыкать не начал. — Пришел ночью, в одиночку, на наш жальник… И не боишься?
— А кого тут бояться? Покойников? Бу!
Призрак, который воспользовался заминкой и подлетел ближе, от резкого движения вильнул в сторону, совершенно по-простому врезался в чье-то надгробие и рассыпался искрами. Гули взвыли, по-своему оценив представление.
— Нет, тут ты не прав. — Родик-второй не разделял восторгов нечисти. — Бояться надо, пока живой… Я вот, когда живой был, тоже всего пугался.
— Э-э… — вот тут, признаться, мне слегка стало не по себе. И вовсе не потому, что опытный — ну, ладно-ладно, не такой уж и опытный, но не вчера Колледж закончил — некромант в двух шагах перепутал живого человека с мертвым, а оттого, что этот мертвый как-то странно выглядит. На «классического» лича из учебников он походил, как корова на овцу. Двоедушник? Беспокойник?
— А что ты тут делаешь?
— Хозяин отпустил.
Вот это уже плохая новость. Ибо мы ученые и знаем, кого ожившие мертвецы именуют хозяевами. И если у данной местности завелся такой Хозяин, понятно, почему местные некроманты разом самоустранились от дел.
Впрочем, прекратить панику! На каждого такого Хозяина должна быть и Хозяйка. И я ее, кажется, знаю. Ау, дорогая! Как насчет помощи по хозяйству?
— Это за какие такие заслуги тебя Хозяин отпустил? Или тоже по делам?
— Не, я тут просто так гуляю. Воздухом дышу! — Беспокойник усиленно задвигал грудной клеткой, изображая вентиляцию легких.
— А я ищу, где бы переночевать. Не подскажешь?
После такого ответа обычно приглашают в дом, который на самом деле никакой не дом, а могила, которая только и ждет того, чтобы поглотить живого человека.
Расчет оправдался. Парень взял меня за плечо, развернул боком и ткнул пальцем вдаль:
— Во-он, видишь огонек? Туда и иди!
— А ты меня не проводишь? А то стра-а-шно!
— Ты же не боишься.
— Вместе с тобой — нет. — Я сделал попытку облапить собеседника за плечи. — А одному как-то боязно. Вдруг там упыри?
— Не бойся. — Он вывернулся из-под локтя с такой ловкостью, словно у него вдруг исчезли все кости. — Нет там упырей.
Уже радует.
Гули нестройным воем выразили сомнения в том, что надо переться в такую даль. В самом деле, может, прямо тут пообедаем? Но я был непреклонен. Дружелюбно помахав рукой беспокойнику — пусть бродит дальше, из всех призраков это один из самых спокойных, несмотря на название, — я зашагал в указанном направлении. Настроение было одновременно паршивое и боевое. Через несколько минут я либо встречусь с этим странным Хозяином, либо… В любом случае, узнаю, кого или чего могли так испугаться сразу все местные некроманты. И чего мне на месте не сидится? Мне надо старый замок искать, с этой мертвой невестой разбираться, а не решать проблемы соседей.
Как я и думал, посреди жальника стоял приземистый, наполовину вросший в землю деревянный дом, от которого некромагией разило так, что даже привычному мне стало слегка не по себе.
Со стороны казалось, что это обычный старый ветхий дом, окруженный бурьяном и зарослями кленов. Ни забора, ни пристроек — в лесу такие избушки ставят углежоги, чтобы было где голову преклонить. Дверь плотно прикрыта, но из окошка льется холодный белый свет. Совсем не похоже на огонь свечи или пламя в печи.
Это было видно обычному глазу, а стоило чуть сосредоточиться, как стало понятно, что передо мной — могила. И ее обитатель пока на месте. Вот только он не мертвый. Как такое может быть?
Пока я стоял и ломал голову, дверь приоткрылась, и на пороге возникла высокая тощая тень. В руке горел сине-белый огонь, яркий, как звезда. Он резал глаза так, что мне пришлось зажмуриться. И в это время раздался глубокий хриплый голос, исполненный такой силы, что стало жутко:
— Кто тут ходит в эту пору?
Стиснув зубы, чтобы сдержать дрожь, сделал шаг вперед:
— Это я.
— Кто — я? Я бывают разные!
— Я… Пустите переночевать, дяденька!
Кажется, голос не подвел, звучит в меру жалобно. Но и без того страшно, мне хватило доли секунды, чтобы понять, что на крыльце странного дома — могилы! — стоит самый настоящий некромант. И что сил у этого некроманта на порядок больше, чем у меня. Так что особо притворяться не пришлось. Если этот тип меня разоблачит, одним трупом на местном жальнике будет больше. А у Хозяина появится еще один слуга — на сей раз не лишенный магических способностей. Упырем я два года назад чуть было не стал, теперь есть все шансы стать — или чуть было не стать — личем.
— Ты откуда такой взялся? — Некромант поднял руку со светильником повыше.
— Из д-дому… приехал…
И прямо на жальник, ага! Делать нечего! Если простой призрак во мне приезжего распознал, то «коллега» тем более не ошибется.
— Далековато ты заехал, парень.
— Так не местный я. Заблудился малость, а ворота закрыты… Пустите, а, дяденька? Мне страшно! Тут у вас кругом могилы…
Гули где-то за кустами завыли особенно страстно. То ли подыгрывали, то ли приглашали на прогулку.
— А как же! Жальник это, парень… Ну, добро. Заходи, коли не трусишь!
Это я-то трушу? Ну да, есть немного. И коленки дрожат, и зубы меленько постукивают. Сам, никто не толкает, по доброй воле иду в открытую могилу и прекрасно это знаю.
Тем не менее порог я переступил — и невольно отпрянул назад, закрываясь руками от яркого света.
— Т-ты! — взвыл местный житель. — Ты… кто?
— Не трогайте меня, дяденька! Свой я!
— Сво-ой, — протянул некромант, приближая свое лицо к моему.
И вот тут — верьте или нет — мне стало настолько страшно, что захотелось все бросить и бежать сломя голову. Ибо некромант, который сейчас смотрел мне в глаза, живым тоже не был.
В себя пришлось приходить довольно долго. Удушье навалилось, словно камень. Да зачем вообще дышать? Мне и так хорошо… спокойно… Лежи себе, ни о чем не думай… Ни тебе проблем, ни забот… только жди… А чего, собственно, жди? Накрытых столов? Чаши поминального вина, пахнущего вереском? Последнего пира на кургане, пока в языках пламени корчится, сгорая, твоя прежняя жизнь? На вересковых пустошах то и дело стелется дым — пока душа умершего человека пирует на кургане со своими предками, ее прежняя жизнь сгорает, оставляя после себя дым и пепел. Но весь вереск не выгорит никогда. И священные пчелы, из чьего меда и льют поминальное вино, никогда не перестанут летать над цветущей равниной, наполняя ее жужжанием. Это все исчезнет, лишь когда умрет последний человек…
А я что, тоже умер? Когда? Что-то не припомню! И где, в таком случае, мое поминальное вино?
К губам прикасается какая-то чаша. Но внутри простая вода. Обманули!
От возмущения сразу нашлись силы, и я сел, озираясь по сторонам. И никакой это не курган, а тесная темная избушка. Сижу на лавке, вросшей в пол, свесив ноги и глядя на хозяина сего обиталища. Он немного выше меня, жилистый, костистый, с длинными, ниже лопаток, волосами угольно-черного цвета. Странного изжелта-серого цвета плащ из тонкой ткани небрежно обернут вокруг тела.
— А ты смелый, — нарушил молчание хозяин дома, — не побоялся переступить порог. Уважаю таких…
— Сумасшедших?
Мертвый некромант развернулся в мою сторону. Сразу стало холодно спине — я моментально вспотел от страха и волнения. Выстоять в поединке с этим противником шансов нет.
— Ты, надеюсь, не считаешь таковым меня?
— Нет… себя.
— А вот они считали. — Пустые провалы глазниц зажглись зловещим огнем. Какая же сила была в этом человеке при жизни, если даже сейчас, спустя много лет после смерти, он сохранял ее значительную часть?
— Ваши… э-э-э… наши коллеги?
— Да при чем тут они? — отмахнулся мертвец. — Гневеши!
Стоп-стоп! Это имя я уже где-то слышал. И совсем недавно.
— Кто такие Гневеши? Понимаете ли, мэтр, я приезжий и просто не в курсе последних событий…
— Естественно, не в курсе, — рассмеялся мертвый некромант. — Тебя тогда и на свете-то не было… Как давно родился?
— Двадцать пять лет назад.
— А со мной это, — он посмотрел на свою высохшую руку, на которой пальцы больше напоминали скрюченные птичьи когти, несколько раз сжал и разжал кулак — сделали почти тридцать пять лет тому назад. Много лет и зим миновало с той поры… — Он вперил тоскливый взгляд в пространство, углубившись в воспоминания. — Иногда мне казалось, что я теряю счет времени. Иногда — что забываю свое собственное имя, свое «я», свою суть… Но про месть я помнил всегда. И это она не дала мне окончательно умереть. Они не знали, с кем связались — и проклятие настигло их!
— Какое проклятие? — Или у меня провалы в памяти, или в последнее время вокруг стало слишком много проклятий.
— А тебе-то что с того? — Мертвец взглянул с нескрываемой злобой.
— Ну, понимаете, честь гильдии все-таки… Какие-то простые смертные столь жестоко обошлись с одним из моих коллег, соратником, можно сказать. Мы ведь, каждый на своем месте, делаем одно общее дело, разве не так?
Откровенно говоря, не верилось, что этот мертвец захочет мне довериться. Но отступать было поздно.
— Ты смелый, — некоторое время некромант молчал, изучая мое лицо. — Сам переступил порог. Сам пришел… Почему?
— У меня не было другого выхода, — все это время я лихорадочно искал отмазки и, кажется, нашел одну: — На меня охотится инквизиция. Если меня найдут — мне конец.
А что? Разве я в чем-то соврал? Мне же запрещено покидать Большие Звездуны. Нарушив приказ, я поставил себя вне закона. Это правда!
— Это правда, — эхом прозвучали негромкие слова. — И что ты намерен делать?
— Бороться, — только вот промолчу, с кем и ради чего. — Но мне нужна помощь… и добрые советы.
— Добрые — от меня? — Мертвец рассмеялся дробным смехом. — Хотя если слово «добрый» понимать в значении «нужные» и «дельные», то… Да, я смогу дать тебе несколько добрых советов. А ты согласен мне служить?
— Да, — поколебавшись, ответил я.
— И называть Хозяином?
Тут у меня перехватило дыхание без удара по ребрам.
Признание кого-то «хозяином» — это не просто слова. Хозяин имеет полную власть над другим человеком, как над обычной вещью. У того, кто хоть кого-то зовет «хозяином», не может быть ничего своего — ни собственных вещей, ни чувств, ни мыслей. Разве лавке не все равно, что с нею сделают — хоть покроют цветной тканью, хоть навалят сверху всякого барахла, хоть разломают и бросят в огонь. Лавка не станет сопротивляться. Рубашка не будет спорить, если от нее оторвут рукава. Так же и человек, который признает своим Хозяином некроманта, в его глазах становится равен вещи. Им пользуются, а потом, когда пропадет нужда, избавляются.
Но я — не просто человек. Я — некромант. Я — супруг Смерти. И у меня есть цель.
— Согласен… Хозяин!
— Ты смелый. — Некромант вмиг оказался рядом, положив костистые руки на плечи. Оказалось, я стою перед ним на коленях. — Ты сам пришел ко мне. Сам вызвался помочь. Тебе дам я силу и власть…
— Лучше не надо! — само собой вырвалось у меня.
— Почему? Ты мне не веришь? Не веришь своему Хозяину?
— Я не верю самому себе! Вдруг я дрогну и захочу вас предать? Вдруг вы наделите своего слугу такой силой, что он захочет сам стать господином? Не говорите ничего! Не надо! Умоляю вас!
— Первый раз слышу такое, — протянул мертвый некромант. — Обычно слуги просят другого…
— Я — не обычный слуга.
— И ты опять говоришь правду. Я чувствую это. Мне хочется тебе верить… Почему?
— Наверное, потому, что прежде никто не верил вам?
— Возможно. — Он отпустил мои плечи, отступил на шаг. Я каким-то образом оказался стоящим на ногах. — Я чувствую в тебе силу. Ты — живой. Молодой. Сильный. Пожалуй, я заберу твое тело… когда перестану в тебе нуждаться.
— Зачем? Вы хотите вернуться в мир живых?
— Да. Они убили эту плоть. — Он раздраженно стукнул себя костлявым кулаком в тощую грудь. — Они закопали меня в землю живым, думая, что такая мучительная казнь подойдет как нельзя лучше… Но они не сумели убить мой дух!
— Инквизиторы?
— Гневеши, болван! Граф Гневеш, этот поборник справедливости, весь из себя воплощение благородства и силы. Он приказал меня — меня! — зарыть в землю жальника, даже без погребальных обрядов. Как собаку… Я проклял их обоих — его вместе с дочерью — уже из могилы. Никто и ничто не сможет снять с нее заклятия! Сам граф ускользнул от моего гнева — он упокоился на освященной земле монастыря. Осталась только дочь. И она навсегда останется в моей власти!
— Так не бывает, Хозяин.
— Мальчишка! — Сильный удар сшиб с ног, заставив откатиться в дальний угол, где меня скрутила боль в груди. Ребра давали о себе знать. — Что ты знаешь о проклятиях?
— Кое-что, Хозяин, — медленно выпрямился, ощупывая все тело. Кажется, порядок, ничего нового не сломано. — Нет проклятий без условий. Если просто сказать «Будь ты проклят!» — ничего не исполнится. Нужно обязательно иметь в виду, за что и как надолго. На магические проклятия, тем более завязанные на кровных родственников и месть, всегда накладываются условия, иначе они не сбываются. Это — закон сохранения магической энергии. Негатив должен быть уравновешен позитивом и…
— И ты вздумал меня учить?
— И я просто хочу сказать, что если условие существует, то где гарантия, что Гневеши не сумели найти способ спастись от проклятия? Ведь прошло много лет. Тридцать или даже тридцать пять? За это время сам граф, его дочь или кто-то из дальней родни смог бы… Ее дети или даже внуки…
— У нее нет детей и внуков! — воскликнул мертвый некромант. — Она обречена оставаться моей до скончания века! Но ты прав — условие есть. И в то же время не прав. Ибо никто и никогда не додумается, что спасение Аниты я унес с собой.
— Хозяин, вы о чем? — Удивление в голосе даже не пришлось разыгрывать. — Какая такая Анита? Не знаю никакой Аниты и знать не хочу!
— Ну ты и бестолочь… Анита Гневеш — дочь старого графа. Она обречена быть моей. Свободу она получит, только если в обетную чашу добавят пепел от моего савана.
Он гордо поправил на плечах изжелта-серую льняную ткань, и я сообразил наконец, что это был погребальный саван. Судя по паре узлов, в него, как в мешок, замотали тело отчаянно сопротивлявшегося некроманта, прежде чем опустить в яму и начать закапывать еще живым.
Ну, это просто! Можно сказать, мой «хозяин» только что дал мне оружие против себя. Но чаша названа обетной. Значит, это не просто бокал вина, который можно выпить, сидя у камина. Обетные чаши пьют при совершении каких-либо обрядов. На поминках или свадьбах. Мысли вертелись в голове, натыкаясь друг на друга и мешая сосредоточиться на какой-то одной.
— Что задумался? Планируешь, как меня уничтожить?
— Да, — брякнул я, не подумав.
— Врешь, — мигом определил некромант. — О свадьбе у тебя все мысли.
— О свадьбе, — пришлось признать. — Ведь я женат.
— Дети есть?
— Только внебрачные. То есть я знаю про одну дочь, а есть ли кто-то еще — не представляю.
— А у нее нет, — с мстительной радостью вспомнил мертвец. — Анита обречена оставаться моей. Я забрал ее с собой. Жаль, из могилы не смог захватить ее целиком. Да и кто положит дочь графа вместе с некромантом?
— Она мертва? — Сердце вдруг глухо забилось.
— Не более чем я. Но, пока я не уничтожен, ей не освободиться и своей чаши не испить. А меня убить нельзя, — он приблизил вплотную свое лицо к моему, обдал вонью разлагающегося трупа, — я научился ускользать. Могу уйти змеей, улететь нетопырем, убежать мышью, уползти червяком… Двумя, тремя червяками, десятком мышей и нетопырей! Всех не переловишь, не передавишь, всех в огонь не бросишь. Всегда найдется хоть один — и я буду в нем. Запомни это! И не пытайся меня убить!
Богна Вжик давно не чувствовала себя так скверно. Голова раскалывалась, во рту стоял противный привкус блевотины, перед глазами все плыло, живот болел, руки тряслись, постоянно тошнило и хотелось пить. Она попыталась выпрямиться, но сознание стало куда-то уплывать, и женщина опять рухнула на лавку.
— М-мать моя… как же хреново…
— Может, водички?
Незнакомый мужской голос подействовал не хуже ушата этой самой водички. Богна распахнула глаза, уставившись на помятого и взлохмаченного парня, который склонялся над нею с кружкой в руках.
— На, выпей!
— Что это? — От жидкости пахло чем-то странным.
— Настой от похмелья. Изготовлен по рецептам мэтра Рубана Куббика. Испытано на людях. Так что пей, не бойся! Ты мне нужна свежая, живая и здоровая.
Последнее заявление отчего-то Богну насмешило. Кто еще станет говорить некроманту про жизнь и здоровье? Но глоток все-таки сделала. Гадость отменная!
— Пей до дна, — командовал парень. — Это залпом надо выпивать. Сперва немного живот крутить будет, но не обращай внимания. Это лекарство действует.
— Ты кто? — Женщина посмотрела на парня поверх кружки. Чем-то он был ей знаком. Но вот чем?
— Згаш. Згаш Груви.
— Не помню такого…
— Вчера ты была не в том состоянии, чтобы что-то помнить. Вот так… Хорошо, хорошо, еще глоточек… Не надо пытаться меня обмануть. Пьем, пьем…
Пришлось одолеть всю кружку, хотя не раз и не два Богна ловила себя на мысли, что неплохо бы затолкать парню кружку в задницу, причем целиком. Но, как ни странно, едкая жидкость подействовала. Через пару минут после того как кружка опустела, некромантка почувствовала себя настолько лучше, что села прямо и огляделась по сторонам. Комната была незнакомой.
— Где мы?
— В трактире на втором этаже. Я тебя из зала сюда перетащил.
— Зачем?
— Надо.
Взгляд женщины сам собой переместился на пояс мужчины, и тот миролюбиво выставил вперед ладошки:
— Нет-нет! У меня жена есть. Я хочу с тобой поговорить.
— О чем?
— О том, что тут происходит. О некроманте, который похоронен на жальнике. Обо всем сразу. И учти — у меня очень мало времени.
— Ну, — Богна сгорбилась, свесив ладони между колен, — слушай…
