Глава 4
Айвен только-только вручил сотню написанных от руки официальных приглашений на императорскую свадьбу сотрудникам оперативного отдела для дальнейшей рассылки, когда столкнулся на выходе из генштаба с Алексом Формонкрифом, проходящим через контроль.
– Айвен! – окликнул Алекс. – Ты-то мне и нужен! Подожди!
Айвен остановился у автоматических дверей, мысленно придумывая на случай, если понадобится удрать, поручение от Той, Кому Следует Безоговорочно Подчиняться До Окончания Свадебных Торжеств. Алекс не самый страшный зануда фор в Форбарр-Султане (на этот титул не без оснований претендовали несколько представителей старшего поколения), но, безусловно, достойный последователь. С другой стороны, Айвену до смерти хотелось узнать, принесли ли какие-нибудь плоды те семена, что он заронил пару недель назад.
Алекс разобрался на контрольном пункте и, чуть запыхавшись, подошел к Айвену.
– Я только что отдежурил, а ты? Могу я поставить тебе выпивку? У меня есть кое-какие новости, и ты заслуживаешь того, чтобы узнать их первым. – Формонкриф покачнулся на каблуках.
Раз Алекс угощает, то почему нет?
– Конечно!
Айвен направился с Алексом через улицу в трактир, который офицеры оперативного управления считали своей коллективной собственностью. Это местечко, бывшее какой-то конторой, превратилось в питейное заведение буквально за десять—пятнадцать минут после того, как ОУ обосновалось в новом здании после подавления дворцового переворота Фордариана. Декор здесь был расчетливо похабным, что позволяло трактиру оставаться чисто мужским бастионом.
Они уселись за столик в глубине. Стоявший у стойки бара мужчина в модном костюме проводил их взглядом. Айвен узнал Бая Форратьера. Как правило, городские шуты редко удостаивали своим появлением этот бар, но Байерли славился своей способностью появляться везде – у него были чертовски хорошие связи. Бай насмешливо помахал рукой Формонкрифу, который радушно предложил ему присоединяться. Айвен выгнул бровь. Байерли обычно избегал общения с теми, кто, как он изволил выражаться, приходил невооруженным на битву разумов. Айвен никак не мог понять, зачем он обхаживает Формонкрифа. Противоположности притягиваются?
– Садись-садись! – пригласил Формонкриф Бая. – Я угощаю.
– В таком случае конечно, – кивнул Бай и грациозно уселся. Он сердечно кивнул Айвену. Айвен кивнул в ответ, но куда более натянуто, ведь сейчас с ним не было Майлза в качестве словесного щита. В присутствии Майлза Байерли никогда не задевал Айвена. Причем Айвен так и не знал, связано ли это с подспудным вмешательством его кузена, или же Байерли предпочитает более достойные мишени. А может, вмешательство Майлза заключалось именно в том, что сам Майлз и был более достойной мишенью? Или же кузен считает Айвена своей личной подушечкой для булавок и не желает ни с кем делится? Что это, семейная солидарность или всего только собственнические наклонности Майлза?
Они сделали официанту заказ, и Алекс передал ему свою кредитку.
– Да, кстати, Байерли, – сказал он Форратьеру, – прими мои искренние соболезнования в связи с кончиной твоего кузена Пьера. Я все время забываю тебе это сказать, потому что ты не носишь траурных одежд Дома Форратьеров. А стоило бы. У тебя есть на это право, вы достаточно близкие родственники. Они наконец определили причину смерти?
– О да! Его поразил сердечный приступ.
– Мгновенно?
– Насколько можно судить. Поскольку Пьер – правящий граф, вскрытие было произведено очень тщательно. Ну, не будь этот малый такой нелюдим, кто-нибудь непременно наткнулся бы на него до того, как умер мозг.
– Такой молодой, даже до пятидесяти не дожил. Прискорбно, что он не оставил детей.
– Куда как прискорбнее, что другие мои дядюшки Форратьеры детей оставили, – вздохнул Бай. – У меня бы появилась новая работа.
– А я и не знал, что ты хочешь заполучить Округ Форратьеров, Бай, – удивился Айвен. – Граф Байерли? Политическая карьера?
– Господи! Не испытываю ни малейшего желания присоединяться к этим маразматикам, заседающим в замке Форхартунг, а округ наводит на меня смертельную скуку. Тоскливое местечко. Не будь мой плодовитый кузен Ришар таким законченным сукиным сыном – не в обиду покойной тетушке будь сказано, – то я пожелал бы ему наслаждаться успешным осуществлением его чаяний. Если, конечно, он сможет добиться желаемого. К несчастью, он действительно рад случившемуся, что автоматически лишает меня возможности порадоваться вместе с ним.
– А что не так с Ришаром? – изумился Алекс. – Я видел его пару раз, и мне он показался вполне солидным мужчиной. В политическом смысле.
– Не важно, Алекс.
Формонкриф недоуменно покачал головой:
– Бай, неужели ты начисто лишен достойных родственных чувств?
Бай лишь отмахнулся.
– У меня нет достойных родственников. И мое основное чувство к ним – отвращение. Ну, за исключением разве что одного или двух.
Тут до Айвена дошли слова Байерли, и он слегка нахмурился:
– Если он сможет добиться желаемого?! А что может Ришару помешать? – Насколько было известно Айвену, Ришар Форратьер – старший сын старшего дяди, совершеннолетний и в здравом уме. И факт, что кто-то является сукиным сыном, никогда не был поводом для исключения из Совета графов, иначе бы там почти никого не осталось. Никаких прав не имели лишь бастарды. – Ведь не обнаружили же, что он тоже скрытый цетагандиец, как бедняга Рене Форбреттен?
– Нет, к сожалению. – Байерли искоса глянул на Айвена. Странно как-то глянул, расчетливо. – Но леди Донна – по-моему, Айвен, ты с ней знаком – представила Совету графов официальный протест на следующий же день после смерти Пьера, таким образом временно заблокировав утверждение Ришара в правах.
– Я что-то об этом слышал, но не обратил внимания.
Айвен не видел младшей сестры Пьера во плоти – и роскошной плоти! – с тех пор, как она рассталась со своим третьим супругом и удалилась в Округ Форратьеров в качестве официальной хозяйки дома своего брата и неофициальной представительницы округа. Говорили, что она куда больше понимает в управлении округом, чем Пьер, и этому Айвен вполне мог поверить. Сейчас леди Донне должно быть около сорока. Интересно, не начала ли она полнеть? Ей бы это пошло. Кожа цвета слоновой кости, густые кудрявые темные волосы до бедер, янтарно-карие глаза…
– О, а я-то понять не мог, почему Ришара никак не утвердят! – воскликнул Алекс.
Бай пожал плечами:
– Посмотрим, что сделает леди Донна, когда вернется с Колонии Бета.
– Моя мать сочла странным, что леди Донна уехала до похорон, – заметил Айвен. – Она не слышала ни о каких ссорах между Донной и Пьером.
– На самом деле для представителей моей семейки они ладили довольно неплохо. Но дело не терпело отлагательства.
Личные воспоминания Айвена о встречах с Донной были весьма яркими. Он тогда был зеленым молодым офицером, она – на десять лет старше и еще не вышла в очередной раз замуж. Айвен вдруг сообразил, что так и не рассказал Донне, как ее уроки помогли ему несколько лет назад выкрутиться из весьма неловкой ситуации во время дипломатического визита на Цетаганду. Надо будет ей непременно позвонить, когда она вернется с Колонии Бета. Да, годы бегут, она наверняка расстраивается и нуждается в поддержке…
– Так в чем суть ее протеста? – поинтересовался Формонкриф. – И при чем тут Колония Бета?
– Ну, увидим, во что все это выльется, когда вернется Донна. Это будет сюрприз. Желаю ей всяческих успехов. – Губы Байерли скривились в язвительной улыбке.
Принесли выпивку.
– Прекрасно! – Форратьер поднял бокал. – Господа, выпьем за семейную жизнь! Я заслал сваху!
Айвен замер, не донеся бокал до рта.
– Прошу прощения?
– Я встретил женщину, – самодовольно заявил Алекс. – Вообще-то надо было сказать, ту самую женщину. За что очень тебе признателен, Айвен. Я бы никогда не узнал о ее существовании без твоей маленькой подсказки. Бай как-то раз ее видел. Она во всех отношениях достойна стать госпожой Формонкриф, согласен, Бай? У нее отличные связи – племянница лорда Аудитора Фортица. Откуда ты о ней узнал, Айвен?
– Я… я познакомился с ней у моего кузена Майлза. Она проектирует для него сад.
Как Алексу удалось зайти так далеко и так быстро?
– Не знал, что лорд Форкосиган интересуется садами. Чем только люди не интересуются! Ладно, как бы то ни было, я ухитрился вытянуть из нее имя ее отца и адрес в процессе беседы о генеалогических древах. Южный континент. Пришлось покупать свахе билет туда и обратно, но она – одна из лучших в Форбарр-Султане, хотя их не так много осталось. Пользуйся лучшим, как говорится.
– Госпожа Форсуассон приняла твое предложение? – поразился Айвен. На такой поворот я никак не рассчитывал …
– Ну, я полагаю, что примет. Когда получит предложение. Сейчас почти никто не пользуется старой официальной системой. Надеюсь, она воспримет это как романтический сюрприз. И будет сражена наповал. – Самодовольство Алекса внезапно сменилось беспокойством, которое он тут же залил большим глотком пива.
Бай Форратьер проглотил вино и те слова, которые уже собрался произнести.
– Думаешь, она согласится? – осторожно поинтересовался Айвен.
– С чего бы ей отказываться – в ее-то положении? Таким образом она снова станет хозяйкой дома, к чему она, безусловно, привыкла. И как же еще она может обрести свой дом? Она истинная фор-леди и, вне всякого сомнения, оценит любезность. Так что у меня перед майором Замори преимущество.
Она еще не дала согласия, значит, надежда пока есть. Это не торжество, а просто нервное бормотание, ищущее успокоения в алкоголе. Звучит идеаль… Айвен сделал большущий глоток. Погоди-ка…
– Замори? Я ничего не рассказывал Замори о вдове…
Айвен специально выбрал Формонкрифа как вполне подходящую кандидатуру на роль Майлзова соперника, который при этом не являет собой реальной угрозы. С точки зрения социального статуса простой фор не может конкурировать с наследником графства и Имперским Аудитором. В физическом плане… хм! Похоже, он не все до конца продумал. Формонкриф – довольно красивый малый. И как только госпожа Форсуассон выйдет из сферы харизматического влияния Майлза, сравнение может оказаться… довольно болезненным. Но ведь Формонкриф – тупица! Госпожа Форсуассон наверняка не может предпочесть его… А сколько у тебя знакомых женатых тупиц? Кто-то же их выбрал – не такая уж это и помеха. Но вот Замори… Замори – мужик серьезный и далеко не дурак.
– Боюсь, это я проболтался, – пожал плечами Формонкриф. – Не важно. Он не фор, а я фор. И это дает мне в глазах ее семьи преимущество, которого Замори никогда не достичь. В конце концов, она уже была замужем за фором. И должна знать, что одинокая женщина не в состоянии правильно воспитать сына. Это, конечно, обойдется в копеечку, но, как только узелок затянется, при должной решительности я смогу убедить ее отослать мальчика в настоящую форскую школу. Там из него сделают мужчину и вышибут все эти глупости, пока они не превратились в привычку.
Они допили пиво, и Айвен заказал еще на всех. Формонкриф поднялся и направился в туалет.
Айвен, закусив костяшки пальцев, уставился на Байерли.
– Проблемы, Айвен? – небрежно поинтересовался Бай.
– Мой кузен Майлз ухаживает за госпожой Форсуассон. И приказал мне держаться от нее подальше под угрозой страшной мести.
Байерли вскинул брови.
– Тогда тебя непременно развлечет зрелище, как Майлз уничтожит Формонкрифа. Или возможен другой поворот событий?
– Да он меня наизнанку через задницу вывернет, если узнает, что это я натравил Формонкрифа на вдовушку! Тут еще и Замори, о Господи!
Байерли улыбнулся уголком губ.
– Ну-ну! Я там был. Формонкриф надоел ей до смерти.
– Да, но… Возможно, у нее затруднительное положение. Что, если она ухватится за первого же, кто подвернется… Погоди-ка! Ты?! Ты-то как там оказался?
– Алекс сболтнул. Привычка у него такая.
– Вот уж не знал, что ты ищешь жену!
– Не ищу. Не паникуй. И не намереваюсь насылать на бедную женщину сваху – вот уже действительно анахронизм! Хотя должен признать, что я ее не утомил. Даже, кажется, слегка заинтриговал. Неплохо для первой встречи. Если я когда-нибудь вознамерюсь за кем-нибудь приударить, непременно возьму с собой Формонкрифа – его присутствие еще лучше оттеняет мои достоинства. – Байерли оглянулся, чтобы удостовериться, что объект их сплетен еще не вернулся, слегка подался вперед и понизил голос. – Знаешь, – тихо проговорил он, – мне кажется, кузина Донна будет очень рада, если ты поддержишь ее в готовящемся деле. Ты можешь быть ей очень полезен. Ты близок с лордом Аудитором – маленьким, но на редкость убедительным в его новой роли. Я оценил. А также с леди Элис и самим Грегором. Они – значительные люди.
– Они-то значительные, а вот я – нет. – За каким чертом Байерли понадобилось льстить ему? Должно быть, Баю что-то нужно. До зарезу.
– Ты не хотел бы встретиться с леди Донной, когда она вернется?
– О! – Айвен моргнул. – Это – с радостью! Только… – Он задумался. – Только я не очень понимаю, чего она хочет добиться. Даже если она блокирует Ришара, графство может отойти только кому-нибудь из его сыновей или младших братьев. Если только вы не планируете массовой резни на следующем семейном сборе – что даже для тебя, на мой взгляд, слишком, – то я не понимаю, тебе-то какая от всего этого польза?
Бай коротко улыбнулся.
– Я же сказал, что не хочу графства. Встреться с Донной. Она все тебе объяснит.
– Ну ладно… В любом случае удачи ей.
– Отлично! – Бай уселся поудобней.
Формонкриф вернулся к пиву и обсуждению матримониальных планов. Айвен безуспешно попытался сменить тему. Байерли удалился как раз перед тем, как должен был наступить его черед покупать всем пиво. Наконец Айвену под предлогом служебных обязанностей тоже удалось удрать.
Как же избежать встреч с Майлзом? Попросить о переводе в какое-нибудь отдаленное посольство все равно нельзя, пока тянется эта чертова катавасия со свадьбой. Дезертировать, конечно, можно. Удрать и вступить в кшатрианский иностранный легион. Нет, учитывая обширные галактические связи Майлза, во всей галактике не найдется такой черной дыры, где можно скрыться от гнева разлюбезного кузена. И его изобретательности. Придется положиться на удачу и непроходимую глупость Формонкрифа. А что касается Замори… Похитить? Убить? А может, познакомить с другими женщинами? Точно! Только не с леди Донной. Леди Донну Айвен решил приберечь для себя.
Леди Донна… Уж она-то не легкая добыча. Любой мужчина, осмеливавшийся распушить перед ней хвост, рисковал оказаться изрезанным на куски. Элегантная, утонченная, уверенная в себе… Женщина, которая отлично знает, чего хочет и как этого добиться. Женщина одного с Айвеном круга, свободно знает правила игры. Чуть старовата, конечно, но продолжительность жизни сейчас выросла настолько, что возраст не имеет значения. Поглядите на бетанцев. Бабушке Майлза вот-вот стукнет девяносто, а у нее, по слухам, завелся восьмидесятилетний ухажер. И почему он раньше не подумал о Донне?
Донна. Донна. Донна. Этой встречи он ни за какие коврижки не упустит!
– Я оставил ее дожидаться перед библиотекой, милорд, – донесся до ушей Карин знакомый рокот Пима. – Не желаете, чтобы я принес вам что-нибудь еще?
– Нет, спасибо, – раздался более высокий голос лорда Марка из глубины коридора. – Больше ничего не надо, благодарю.
Шаги Марка эхом разносились по коридору. Три быстрых шага, короткая пробежка, затем более размеренная поступь по арочному проходу к комнате. Пробежка? Марк? Как только он появился из-за угла, Карин вскочила. О Господи, ему явно не пошла на пользу столь быстрая потеря веса. Привычная тугая упитанность исчезла, и теперь он выглядел каким-то оплывшим, не изменилась лишь улыбка и сияющие глаза…
– А! Стой, где стоишь! – приказал он, схватил стул, подволок к Карин, взобрался на него и обвил ее руками. Она тоже его обняла, и им стало не до разговоров. Они горячо целовались.
Марк на мгновение прервался, чтобы спросить:
– Как ты сюда добралась?
Затем еще пару минут не давал ей ответить.
– Пришла, – выдохнула наконец Карин.
– Пришла?! Да это добрых полтора километра!
Положив руки ему на плечи, Карин слегка отстранилась, глядя ему в лицо. Слишком бледный, осуждающе подумала она. Почти мучнистый. Хуже того, сходство с Майлзом снова проявилось вместе со скулами. Наблюдение, которое – Карин знала – приведет его в ужас. И она промолчала.
– Ну и что? В хорошую погоду мой папа каждый божий день ходил сюда пешком, невзирая на трость и все остальное, когда служил помощником лорда регента.
– Если бы ты позвонила, я послал бы за тобой Пима с машиной! Черт, да я бы сам за тобой приехал. Майлз сказал, что я могу пользоваться его флайером, когда захочу.
– На флайере? Шесть кварталов? – возмутилась Карин между очередными поцелуями. – В такое чудесное весеннее утро?!
– Ну, у них тут нет тротуаров… м-м-м… как хорошо! – Он потерся носом о ее ухо, вдыхая аромат вьющихся волос, и осыпал поцелуями шею от уха до ключицы. Поцелуи жгли ей кожу. – Соскучился, соскучился, соскучился…
– Я тоже соскучилась, соскучилась, соскучилась! – Хотя они могли бы вернуться вместе, если бы он не возжелал заскочить на Эскобар.
– По крайней мере благодаря этой пешей прогулке ты такая горячая… ты можешь подняться в мою комнату и снять с себя всю эту теплую одежду… может Пыхтун немного поиграть, м-м?
– Здесь?! В особняке Форкосиганов?! Со всеми этими болтающимися вокруг оруженосцами?
– В настоящий момент я тут живу. – Теперь уже Марк отстранился и посмотрел на нее. – И оруженосцев здесь всего три, один из которых днем спит. – Между его бровями пролегла озабоченная морщинка. – А у тебя?..
– Еще хуже. Полный дом предков. И сестриц. Болтливых сестриц.
– Снять комнату? – выдвинул предложение Марк после некоторого размышления.
Карин покачала головой, пытаясь найти слова, чтобы выразить чувства, которых сама толком не понимала.
– Мы могли бы позаимствовать флайер Майлза…
Это предложение вызвало у нее невольный смех.
– Вот уж где точно слишком мало места! Даже если мы оба будем принимать твои мерзкие лекарства.
Да, неизвестно о чем он думал, когда покупал эту штуку. Лучше уж большой аэрокар с широкими откидывающимися сиденьями. Как в этом его бронированном лимузине, оставшемся с времен Регентства…
– Эй! Мы могли бы забраться на заднее сиденье, затемнить окна до зеркальности…
Карин беспомощно покачала головой.
– Ну хоть где-нибудь на Барраяре?
– В том-то и проблема, – вздохнула она. – Это Барраяр.
– На орбите? – с надеждой ткнул он в небо.
Карин горько рассмеялась:
– Не знаю, не знаю…
– Карин, что случилось? – Теперь он уже не на шутку встревожился. – Я что-то не так сделал? Не то сказал? Что я… Ты все еще сердишься из-за лекарств? Прости. Прости! Я перестану их принимать. Я… Я снова наберу вес. Все, что ты скажешь!
– Дело не в этом. – Карин еще чуть-чуть отодвинулась, не выпуская из рук ладони Марка. Она склонила голову набок. – Хотя я решительно не понимаю, почему из-за того, что ты похудел, ты кажешься на голову ниже. Какой-то непонятный оптический обман. Каким образом масса может повлиять на рост? Но нет, дело не в тебе. А во мне.
Марк сжал ей руки.
– Я не понимаю, – искренне растерялся он.
– Я размышляла над этим все десять дней, пока дожидалась твоего прилета. О тебе, о нас, обо мне. И с каждым днем чувствовала себя все более странно. На Колонии Бета все казалось таким правильным, таким логичным. Все в открытую, официально, разрешено. Здесь же… Я не смогла заставить себя рассказать о нас родителям. Я пыталась собраться с духом. Но не смогла даже сестрам рассказать. Может, если бы мы вернулись вместе, я бы не струсила, но… я струсила.
– Где… Ты что, вспомнила барраярские народные предания, где любовник девушки оказывается головой в чане для вымачивания шкур, когда ее родственники застукивают его с ней?
– Чане для вымачивания шкур? Нет!
– Я об этом думал… Полагаю, твои сестрицы запросто могут такое учинить, если примутся за дело всей командой. Открутить мне голову, я хочу сказать. И мать твоя сможет. Она вас всех обучила.
– Как бы мне хотелось, чтобы тетя Корделия была здесь! – Стоп, похоже, не очень удачное замечание в данном контексте. Чан для шкур, Бог ты мой! Марк настолько параноидален… Спокойно. – Я совсем о тебе не думала!
– О! – Голос его стал бесцветным.
– Да нет же, я не то хотела сказать! Я думала о тебе днем и ночью! О нас. Но я так неуютно себя чувствую после возвращения. У меня такое чувство, что меня снова запихали на мое прежнее место в замкнутое пространство барраярской культуры! Я это чувствую, но никак не могу этому помешать! И это ужасно!
– Защитная окраска? – По его тону было ясно, что он вполне понимает желание закамуфлироваться. Пальцы Марка пробежали по ее ключице и обхватили шею. Сейчас было бы так приятно ощутить, как он гладит шею… он так старался научиться дотрагиваться до кого-то и разрешить дотрагиваться до себя, научился преодолевать панику, спазмы и одышку… Дыхание Марка участилось.
– Что-то в этом роде. Но я ненавижу ложь и тайны.
– А ты не могла бы… просто рассказать своей семье?
– Я пыталась. И не смогла. А ты сможешь?
Марк озадачился.
– А ты этого хочешь? Тогда уж точно моя башка окажется в чане.
– Нет-нет! Чисто теоретически?
– Я могу рассказать моей матери.
– Твоей я тоже могу. Она бетанка. Она из другого мира, того самого, где нам с тобой было так хорошо. Это моей матери я не могу сказать. А раньше всегда могла ей все рассказать. – Карин заметила, что немного дрожит. Марк, продолжавший держать ее за руки, тоже ощутил ее дрожь. Она поняла это по промелькнувшей в его глазах боли, когда Марк поднял взгляд. – Не понимаю, как что-то может быть таким правильным в одном месте и казаться таким неправильным в другом! – сказала Карин. – Это не должно быть неправильным тут. И правильным там. Так не должно быть!
– Это полная бессмыслица! Там ли, тут – какая разница?
– Если никакой разницы, то чего ради ты так старался похудеть, прежде чем ступить на Барраяр?
Марк открыл рот и снова закрыл.
– Ну что же. Это всего на пару месяцев. Пару месяцев я вполне могу вынести.
– Все гораздо хуже. Ой, Марк! Я не могу вернуться на Колонию Бета!
– Что? Почему? Мы планировали… Ты планировала… Это твои родители что-то заподозрили насчет нас? Они запретили тебе…
– Да нет! Во всяком случае, я так не думаю. Дело в деньгах. Точнее, в их отсутствии. Без стипендии графини я не смогла бы поехать и в прошлом году. Мама с па говорят, что они на мели, а я представления не имею, как заработать нужную сумму за несколько месяцев. – Карин решительно закусила губу. – Но я непременно что-нибудь придумаю.
– Но если ты не сможешь… Но я еще не закончил дела на Колонии Бета, – жалобно проговорил он. – Мне еще предстоит год учебы и год лечения!
Или больше.
– Но ты ведь потом намерен вернуться на Барраяр, верно?
– Да, наверное. Но целый год врозь… – Он обнял ее крепче, будто злобные родители вот-вот вырвут ее у него из рук. – И это будет… очень трудно без тебя, – приглушенно пробормотал он.
Через некоторое время, глубоко вздохнув, Марк оторвался от нее. И поцеловал ей руки.
– Не стоит паниковать, – ласково проговорил Марк, адресуясь ее пальцам. – У нас есть несколько месяцев, чтобы что-нибудь придумать. А за это время много чего может произойти. – Он поднял голову, попытавшись изобразить спокойную улыбку. – Все равно я рад, что ты тут. Пошли посмотришь моих жучков-маслячков.
– Кого?
– Почему все так странно реагируют на это название? Мне казалось, оно довольно простое. Жучки-маслячки. Не полети я на Эскобар, так никогда и не узнал об их существовании. Выходит, в любом случае не без пользы слетал. Меня на них навела Лили Дюрона, точнее, не на них, а на Энрике, который как раз вляпался в крупные неприятности. Он великий биохимик, но никакой деловой жилки. Я внес за него залог и вытащил из тюрьмы, а потом помог забрать экспериментальные образцы у идиотов-кредиторов, их конфисковавших. Ты бы посмеялась, глядя, как мы осуществляем налет на его лабораторию. Пошли посмотришь.
Он поволок ее за руку по коридорам огромного дома.
– Налет? На Эскобаре? – с сомнением в голосе переспросила Карин.
– Ну, возможно, налет – это громко сказано. Все прошло исключительно мирно и без эксцессов. Скорее кража со взломом. Мне на самом деле пришлось припомнить кое-какие прежние навыки, хочешь верь, хочешь нет.
– По-моему, это не очень… законно.
– Может, и нет, зато этично. Жучки принадлежат Энрике, в конце концов, это он их создал. И любит, как домашних зверушек. Он плакал, как дитя, когда сдохла одна из его любимых королев. Трогательное зрелище. И если бы именно в тот момент мне не хотелось его придушить, я бы ему очень посочувствовал.
Карин как раз начала задумываться, не имеют ли эти чертовы препараты для похудания какой-то побочный психологический эффект, о котором Марк не соизволил ей сообщить, когда они добрались до подвальной прачечной особняка Форкосиганов. Она не бывала в этой части дома с детства, когда играла тут в прятки со своими сестрами. Из окон под потолком лился слабый свет. Длинный темноволосый курчавый тип на вид лет двадцати задумчиво бродил среди кучи полураспакованных ящиков.
– Марк, – вместо приветствия изрек он, – мне нужно больше полок. И лавок. И света. И тепла. Девочки мерзнут. Ты обещал.
– Прежде чем кинешься покупать новые, пошарьте по кладовкам, – дала практический совет Карин.
– О, отличная мысль! Карин, это доктор Энрике Боргес с Эскобара. Энрике, это моя… мой друг Карин Куделка. Мой лучший друг. – При этом Марк собственнически сжимал ее руку. Но Энрике лишь рассеянно кивнул девушке.
Марк повернулся к широкому накрытому подносу, лежащему на ящике.
– Не смотри пока, – кинул он ей через плечо.
Карин припомнилось кое-что из совместного сосуществования с дорогими сестрицами: открой рот, закрой глаза, и тебя ждет большой сюрприз… Она предусмотрительно проигнорировала его указания и придвинулась поближе – посмотреть, чем он там занимается.
Марк снял с подноса крышку, и взгляду Карин предстала кишащая масса коричнево-белых существ, тихонько поскрипывающих и наползающих друг на друга. Карин широко раскрыла глаза: насекомовидные, большие, перебирают лапками и шевелят усами…
Марк погрузил руку в колышащуюся массу, и Карин не выдержала:
– Фу!
– Все нормально. Они не кусаются и не жалят, – ухмыльнулся он. – Вот видишь? Карин, познакомься с жучком-маслячком. Жучок, это Карин.
Марк протянул на ладони жука размером с ее большой палец.
Он что, правда хочет, чтобы я дотронулась до этой твари?! Что ж, в конце концов, одолела же она курс бетанского сексуального обучения. Какого черта! Разрываясь между любопытством и отвращением, Карин протянула руку, и Марк положил жука ей на ладонь.
Крошечные лапки щекотали кожу, Карин нервически засмеялась. В жизни не видела такого уродства! Хотя… Кажется, на прошлогоднем курсе ксенозоологии ей доводилось препарировать тварей и попротивней. Мало что сохраняет привлекательность в распотрошенном виде. Да и пахло от жучков не так уж скверно – просто зеленью, как от зеленой изгороди.
Марк принялся объяснять, как жучки перерабатывают органику в своих воистину омерзительных с виду брюшках. Рассказ дополнялся педантичными поправками, вносимыми в повествование новым эскобарским другом. Насколько могла судить Карин, с точки зрения биологии все звучало вполне логично.
Энрике сорвал лепесток с одной из десятка роз, лежавших кучей в какой-то коробке, и положил лепесток ей на ладонь рядом с жуком. Жук проворно схватил лепесток передними лапками и принялся его поглощать. Энрике ласково улыбнулся тварюшке.
– И – да, Марк, – добавил он, – девочкам нужно еще еды. Как можно скорей. Это я получил утром, – махнул он на коробку с розами, – но до вечера нам не хватит.
Марк, с беспокойством наблюдавший за Карин, только сейчас заметил коробку с розами. Взгляд его скользнул на эмблему – торговый знак лучшего цветовода столицы.
– Где ты взял цветы? – удивленно спросил он. – Погоди-ка, ты купил эти розы на корм жукам?!
– Я спросил у твоего брата, где можно раздобыть какие-нибудь растения земного происхождения, которые могли бы понравиться девочкам. Он сказал: позвони туда-то и закажи. Кстати, кто такой Айвен?.. Да, только это чертовски дорого. Боюсь, нам придется пересмотреть бюджет.
Марк кисло улыбнулся и, прежде чем ответить, мысленно сосчитал до десяти.
– Понятно. Боюсь, возникло небольшое недоразумение. Айвен – наш двоюродный брат. Тебе, вне всякого сомнения, рано или поздно не избежать встречи с ним. Есть куда более дешевые растения земного происхождения. Полагаю, ты и сам можешь найти их на улице… нет, пожалуй, не стоит посылать тебя одного. – Он уставился на Энрике примерно так, как Карин смотрела на жука, лежавшего в ее ладони. Жучок тем временем уже почти разделался с розовым лепестком.
– Кроме того, мне как можно быстрее нужен лаборант, – добавил Энрике. – Ежели, конечно, мне предстоит заняться новыми исследованиями. И доступ ко всему, что известно здешним аборигенам о барраярской биохимии. Не хочу тратить время на изобретение велосипеда.
– По-моему, у брата есть кое-какие связи в университете Форбарр-Султана. И в Имперском научно-исследовательском институте. Уверен, он сможет обеспечить тебе доступ к чему угодно, если это не засекречено. – Марк пожевал губу и нахмурился, на мгновение напомнив глубоко задумавшегося Майлза. – Карин… Ты, кажется, говорила, что ищешь работу?
– Да…
– А ты бы ничего не имела против работы лаборанта? Ты ведь в прошлом году прослушала на Бете пару курсов по биологии…
– Бетанская подготовка? – встрепенулся Энрике. – В этой дыре есть люди с бетанской подготовкой?
– Всего лишь пара общих курсов, – поспешно пояснила Карин. – И на Барраяре полно народу, получивших самое разное галактическое образование.
Этот малый что, полагает, будто тут все еще Период Изоляции?
– Неплохое начало, – благосклонно провозгласил Энрике. – Но я вот что собирался спросить, Марк. Разве у нас в данный момент достаточно средств, чтобы нанимать кого-то?
– М-м-м… – протянул Марк.
– Ты – и без денег? – несказанно изумилась Карин. – Чем ты там занимался, на Эскобаре?
– Вовсе я не без денег. Просто сейчас средства главным образом вложены в оборот, а я потратил несколько больше наличных, чем собирался. Так что у нас просто временный напряг. К концу квартала я эту проблему решу. Но должен признаться, я очень рад, что смог на первом этапе без затрат обеспечить работу по проекту Энрике.
– Мы можем снова выпустить акции, – предложил Энрике. – Именно так я раньше и делал, – пояснил он Карин.
– Вряд ли, – скривился Марк. – По-моему, я уже говорил с тобой насчет предприятий закрытого типа.
– Вообще-то многие таким образом собирают венчурный капитал, – заметила Карин.
– Но при этом они не продают пятьсот восемьдесят процентов акций компании, – тихонько сообщил ей Марк.
– Ой!
– Я собирался им все выплатить! – возмущенно запротестовал Энрике. – Я был так близок к успеху, что никак не мог в тот момент остановиться!
– Хм… Извини, Энрике, мы на секунду…
Марк решительно взял Карин за руку, вывел в коридор и плотно прикрыл за собой дверь.
– Ему не нужен лаборант. Ему нянька нужна! Господи, Карин, ты даже не представляешь, насколько облегчишь мне жизнь, если поможешь держать этого парня в узде. Тебе-то я могу совершенно спокойно доверить кредитные карты, ты будешь вести бухгалтерию и выдавать ему карманные деньги. А также – держать подальше от темных переулков, не позволять рвать цветы в императорском саду, не давать спорить с охранниками из СБ и удерживать от прочих самоубийственных выходок, что взбредут ему на ум. Штука в том… хм… – Он замялся. – Ты не согласилась бы стать акционером?.. Вместо зарплаты, ну хотя бы до конца квартала? Конечно, так ты не больно-то получишь на карманные расходы, но ты ведь говорила, что хочешь накопить на…
Карин скептически посмотрела на жучка-маслячка, уже прикончившего остатки розового лепестка и теперь исследующего ее ладонь.
– Ты и правда можешь дать мне акции? Только акции – чего? К тому же… если дело у тебя по каким-то причинам не пойдет, у меня не останется никаких запасных вариантов.
– Пойдет непременно! – горячо заверил Марк. – Я заставлю эту идею работать. Мне принадлежит пятьдесят процентов акций компании. Я приказал Ципису официально зарегистрировать нас в округе как научно-исследовательскую внедренческую компанию за пределами Хассадара.
Он предлагает ей поставить все их будущее на карту, полагаясь всего лишь на странное увлечение биопредпринимательством, а она при этом даже не уверена, что он в своем уме!
– А что думает по этому поводу твоя… э-э… Черная Команда?
– Их это никоим образом не касается.
Что ж, это утешает. Похоже, это плод творчества основной личности, лорда Марка, а не заморочки подсознания, преследующего собственные цели.
– Ты действительно считаешь, что Энрике настолько гениален? Марк, там, в лаборатории, я сперва подумала, что это жуки так воняют, но невыносимый запах идет от него! Когда он мылся в последний раз?
– Наверное, попросту забыл принять душ. Можешь спокойно ему напоминать. Он не обидится. Считай это частью своих обязанностей – заставляй его мыться, есть, возьми на себя заботу о его кредитке, лабораторном оборудовании, заставляй его смотреть по сторонам при переходе улицы. Да и потом, эта работа – отличный предлог бывать в особняке Форкосиганов.
Ну, если подойти с этой позиции… К тому же Марк смотрит на нее молящим щенячьим взглядом… Марк, хоть и совершенно по-своему, не хуже Майлза научился манипулировать людьми и заставлять делать то, о чем в конечном итоге жертвы манипуляций могут сильно пожалеть. Заразное умение, фамильная черта Форкосиганов.
– Ну… – Едва слышное «ик» заставило ее опустить глаза. – Ох нет! Марк! Твой жук болен! – Несколько миллилитров густой белой жидкости капнули ей в ладонь.
– Что такое? – встревоженно наклонился Марк. – С чего ты взяла?
– Его тошнит. Фу! Может, это реакция на п-в-прыжок? Некоторых людей потом мутит по нескольку дней!
Карин завертела головой, выискивая, куда положить жучка, пока он не лопнул.
– А! Да нет, все в порядке. Все идет по плану. Он только что выдал порцию масличка. Хорошая девочка, – пропел он жучку. По крайней мере Карин надеялась, что жучку.
Карин решительно взяла Марка за руку и сунула ему в ладонь несколько осунувшегося жучка, после чего вытерла свою руку о его рубашку.
– Жук – твой. Ты его и держи.
– Наши жуки?.. – нерешительно предложил он, без возражений принимая насекомое. – Ну пожалуйста…
По правде говоря, жучья отрыжка вовсе не воняла. Наоборот, она источала благоухание роз и запах мороженого. Однако Карин без труда воздержалась от инстинктивного желания слизнуть густую массу с ладони. Устоять же перед Марком оказалось куда сложней…
– Ой, ну ладно! – И как ему всякий раз удается втравливать меня в такие штуки? – Договорились.
