Глава 3

Весенний прохладный ветерок ерошил волосы Майлза, когда он вступил под навес у дверей дома Фортицев. Этим серым днем темно-серый фасад здания казался несколько расплывчатым. Катриона невольно отодвинула эту встречу, переслав проекты сада по комму. К счастью, не пришлось изображать, что ему трудно сделать выбор: оба проекта были по-своему великолепны. Майлз очень надеялся, что они с Катрионой проведут несколько часов голова к голове у дисплея, сравнивая и обсуждая проекты.

Воспоминания об эротическом сне, приснившемся под утро, согревали душу. Во сне он снова видел их первую встречу в саду Фортицев, но в ночной версии Катриона оказала ему куда более теплый прием, принявший неожиданный и весьма приятный оборот. Только вот за каким чертом дурацкое подсознание так сильно беспокоилось о травяных пятнах на коленях брюк, вместо того чтобы рисовать побольше приятных моментов? Да и закончился сон слишком быстро…

Госпожа профессор открыла дверь, приветливо улыбаясь.

– Заходи, Майлз. – И добавила, когда он прошел в коридор: – Я никогда не говорила, насколько я тебе признательна, что ты предварительно звонишь?

Царившая в доме Фортицев библиотечная тишина была нарушена. Походило на то, что тут идет вечеринка. Майлз изумленно повернулся налево, к дверям в гостиную. Оттуда доносилось звяканье чашек и стаканов и лился аромат чая и абрикосовых пирожных.

Катриона с вежливой улыбкой – и напряженной складочкой между бровей – сидела в углу в мягком фундаментальном кресле своего дяди с чашкой в руках. А на стульях подле нее расположились трое мужчин: двое в мундирах и один в штатском.

Кряжистого офицера с майорскими шпалами и эмблемами генштаба на высоком воротнике Майлз не признал. Другим офицером был лейтенант Алекс Формонкриф, с которым Майлз был немного знаком. У Формонкрифа тоже светились на воротнике эмблемы генштаба. Третий мужчина, в великолепно сшитом костюме, прославился главным образом тем, что всячески избегал любой работы. Байерли Форратьер никогда не поступал на военную службу. Сколько Майлз его знал, он был городским шутом. Байерли обладал великолепным вкусом во всем, кроме своих пороков. Майлз не стал бы знакомить с ним Катриону даже после свадьбы.

– Откуда они взялись? – вполголоса поинтересовался Майлз у профессорши.

– Майор Замори учился у меня на предпоследнем курсе пятнадцать лет назад, – тихонько ответила госпожа Фортиц. – Он принес мне книгу, которая, как он сказал, должна мне понравиться. И он совершенно прав. У меня уже есть экземпляр. Молодой Формонкриф явился, чтобы обсудить с Катрионой родословную. Он считает, что они могут оказаться родственниками, поскольку его бабушка была Форвайн, тетка министра тяжелой промышленности.

– Да, знаю.

– Они провели за этим занятием час и выяснили, что, хотя Форвейны и Форвайны действительно исходят из одного корня, но семьи разделились как минимум пять поколений назад. А почему здесь Бай Форратьер, понятия не имею. Он не снизошел до объяснений.

– Бай в объяснениях не нуждается.

И вообще истинная причина появления здесь этой троицы вполне очевидна. И вот пожалуйста: Катриона сидит в углу, сжимая в руках чашку, и вид у нее как у загнанного зверька. Они что, не могли придумать чего-нибудь поумнее, чем эти насквозь прозрачные предлоги?

– А мой кузен Айвен тоже здесь? – с опасной ноткой в голосе спросил Майлз. Ежели подумать, что Айвен служит в генштабе. Один раз – случайность, дважды – совпадение…

– Айвен Форпатрил? Нет. О Господи, он что, тоже может прийти? У меня закончились пирожные. Я принесла их профессору на десерт к сегодняшнему ужину…

– Думаю, что нет, – пробормотал Майлз.

Нацепив вежливую улыбку, он шагнул в гостиную. Госпожа Фортиц проследовала за ним.

Катриона просветлела и с улыбкой поставила чашку на поднос.

– О, лорд Форкосиган! Я так рада, что вы пришли! Хм… Вы знакомы с этими господами?

– С двумя из них, сударыня. Доброе утро, Формонкриф. Привет, Байерли.

Трое знакомцев обменялись осторожными кивками.

– Доброе утро, милорд Аудитор, – вежливо проговорил Формонкриф.

– Майор Замори, лорд Аудитор Майлз Форкосиган, – представила госпожа профессор.

– Добрый день, сэр, – поздоровался Замори. – Я о вас наслышан. – Взгляд майора был прямым и бесстрашным, несмотря на явное численное преимущество форов. Впрочем, Формонкриф был всего лишь лейтенантом, а Байерли Форратьер вообще никакого звания не имел. – Вы пришли повидаться с лордом Аудитором Фортицем? Он только что ушел.

– Он пошел прогуляться, – кивнула Катриона.

– Под дождем?

Профессорша слегка закатила глаза, из чего Майлз сделал вывод, что ее муж попросту сбежал, предоставив ей самой справляться с ролью дуэньи при племяннице.

– Не имеет значения, – бросил Майлз. – Я вообще-то пришел обсудить кое-какие дела с госпожой Форсуассон.

И если они подумают, что это важные государственные дела лорда Аудитора, а не личное дело лорда Форкосигана, то кто он такой, чтобы их разубеждать?

– Да, – кивком подтвердила Катриона.

– Прошу прощения, что помешал вам, – добавил Майлз в виде намека. Он не стал садиться, а просто прислонился к дверному косяку и скрестил руки на груди. Никто не двинулся.

– Мы обсуждали родословные, – объяснил Формонкриф.

– Некоторое время, – пробормотала Катриона.

– Кстати, о странных родственных связях, Алекс, то мы с лордом Форкосиганом чуть было не породнились куда ближе, – заметил Байерли. – Так что я испытываю к нему глубокие родственные чувства.

– Правда? – несколько озадаченно спросил Формонкриф.

– О да. Одна из моих тетушек со стороны Форратьеров была когда-то замужем за его отцом. Так что Эйрел Форкосиган в некотором роде мой виртуальный, хоть и не добродетельный дядюшка. Но она умерла молодой, увы – была безжалостно вырвана из генеалогического древа, – не обеспечив меня кузеном, который отсек бы будущего Майлза от наследства. – Байерли, выгнув бровь, глянул на Майлза. – Ее часто с любовью вспоминают за семейным ужином?

– Мы редко вспоминаем Форратьеров, – ответил Майлз.

– Как странно! Мы тоже редко упоминаем Форкосиганов. Вообще-то если подумать, то и вовсе никогда. Эдакое многозначительное громкое молчание.

Майлз улыбнулся и позволил повиснуть именно такому молчанию, желая поглядеть, кто сдастся первым. В глазах Байерли начало появляться уважение, но первыми, у кого сдали нервы, оказались невинные свидетели.

Майор Замори откашлялся:

– Скажите, лорд Аудитор Форкосиган, так какое же последнее слово в происшедшем на Комарре? Это был саботаж?

Майлз пожал плечами и решил временно оставить Байерли в покое.

– После шестинедельной обработки имеющихся данных мы с лордом Аудитором Фортицем вернулись к версии, что это скорее всего произошло из-за ошибки пилота. Мы еще подискутировали о возможности самоубийства пилота, но потом отринули эту мысль.

– А каково ваше мнение? – спросил Замори, явно заинтересованный. – Несчастный случай или самоубийство?

– М-м-м… Мне казалось, что версия самоубийства больше соответствует некоторым физическим аспектам столкновения, – ответил Майлз, мысленно прося прощения у души убитой женщины-пилота. – Но поскольку погибший пилот не озаботился оставить нам подтверждающие это улики, вроде записки или записей психиатра, мы не могли выдвинуть это в качестве официальной версии. Только не надо на меня ссылаться, – добавил он для большего правдоподобия.

Катриона, укрывшаяся в дядюшкином кресле, понимающе кивнула, слушая эту официальную ложь, возможно, добавляя новую версию к своему репертуару.

– А что вы думаете о женитьбе императора на комаррианке? – встрял Формонкриф. – Полагаю, одобряете – учитывая ваше участие в мероприятии?

Майлз взял на заметку неодобрительный тон лейтенанта. Ах да! Дядя Формонкрифа, граф Борис Формонкриф, унаследовал место лидера идущей ко дну консервативной партии после падения графа Фортрифрани. Отношение консервативной партии к будущей императрице Лаисе было в лучшем случае прохладным, хотя из предосторожности никаких резких публичных заявлений, когда кто-нибудь (читай – Служба безопасности) мог бы взять это на заметку, сделано не было. Впрочем, то, что Алекс с Борисом родственники, вовсе не означает, что они разделяют политические взгляды.

– По-моему, это здорово, – сказал Майлз. – Доктор Тоскане – умница и красавица, а Грегору давно пора обзавестись наследником. И, как вы сами догадываетесь, таким образом в нашем с вами распоряжении остается еще одна барраярская женщина.

– Ну, вообще-то это оставляет еще одну барраярскую женщину для одного из нас, – любезно внес коррективы Байерли Форратьер. – Разве что ты предлагаешь нечто прелестно скабрезное.

Улыбка Майлза сделалась напряженной. Он пристально посмотрел на Байерли. Высказывания Айвена если кого-то и задевали, то неумышленно. Байерли же в отличие от Айвена никогда никого не оскорблял случайно.

– Вам, господа, следует посетить Комарру, – добродушно посоветовал Майлз. – Их куполы просто битком набиты красивыми женщинами, и все с отличными генами и галактическим образованием. Тоскане – не единственный клан, имеющий наследниц. Многие комаррианки богаты… Байерли.

Он удержался от желания разъяснить всем, что никчемный покойный муж госпожи Форсуассон оставил ее без гроша, во-первых – потому, что Катриона не сводила с него глаз, а во-вторых, потому что сильно сомневался, что Бай этого еще не знает.

– Говорят, не в деньгах счастье, – слегка улыбнулся Байерли.

Шах.

– И все же уверен, что даже ты, если очень постараться, сможешь понравиться.

– Твоя вера в меня очень трогательна, Форкосиган, – ухмыльнулся Бай.

– Меня вполне устроит дочка фора, премного благодарен, – сварливо бросил Алекс Формонкриф. – Мне вовсе не нужна инопланетная экзотика. Как-то не прельщает.

Пока Майлз пытался сообразить, намеренное ли это оскорбление в адрес его бетанки-матери (если бы это сказал Бай, сомнений не было бы, но Формонкриф никогда не отличался склонностью к намекам), Катриона весело заявила:

– Я схожу в свою комнату и принесу дискеты, хорошо?

– Если вас не затруднит, сударыня.

Майлз полагал, что Бай не сделал ее объектом своей партизанской методики ведения беседы. Потому что иначе Майлзу придется без свидетелей перекинуться парой слов со своим эрзац-кузеном. А может, даже послать к нему одного из оруженосцев, как в старые добрые времена…

Катриона встала и поднялась наверх. И не вернулась. Формонкриф с Замори обменялись разочарованными взглядами, бормоча что-то на тему «пора и честь знать», и собрались уходить. Майлз с неудовольствием отметил, что за то время, что провел тут Формонкриф, его военный плащ успел уже высохнуть. Перед отбытием господа вежливо раскланялись с хозяйкой дома.

– Передайте госпоже Форсуассон, что я принесу Никки дискету с чертежами скачковых кораблей, как только смогу, – заверил майор Замори госпожу Фортиц, глядя при этом на ведущие вверх ступеньки.

Замори уже успел побывать здесь не один раз, если познакомился с Никки?! Майлз с тревогой посмотрел на точеный профиль майора. Замори был высок, и могучее телосложение добавляло ему стати. Байерли же – слишком изящен, чтобы его рост бросался в глаза.

Троица на пару минут неловко выстроилась в коридоре, но Катриона так и не спустилась, и гости наконец сдались, позволив проводить их до входной двери. Майлз с немалым удовольствием отметил, что дождь льет еще сильней. Замори нырнул под стену дождя, пригнув голову. Профессорша с гримасой облегчения закрыла за ними дверь.

– Вы с Катрионой можете воспользоваться коммом в моем кабинете, – сказала она Майлзу и отправилась в гостиную убирать посуду.

Майлз вошел в кабинет-библиотеку и огляделся. Да, очень подходящее место для работы. Вполне уютное. Окно выходило на улицу. Оттуда доносились голоса – вполне четкие во влажном воздухе.

– Как по-твоему, Бай, Форкосиган, часом, не ухлестывает за госпожой Форсуассон? – Это был Формонкриф.

– А почему бы и нет? – равнодушно произнес Байерли Форратьер.

– Да ты что, она бы в ужас пришла! Нет, должно быть, это связано с его комаррским расследованием.

– Не стал бы биться об заклад. Я знаю довольно много женщин, которые охотно заткнут себе нос и вцепятся в наследника графства, будь он даже весь покрыт зеленой шерстью.

Кулаки Майлза сжались – и медленно разжались. Да ну? Тогда почему ты мне никогда не показывал список этих многих, Бай? Не то чтобы теперь мне это нужно…

– Не утверждаю, что я знаток женщин, но если бы они увивались за Айвеном, это бы я понял, – заявил Формонкриф. – Окажись тогда убийцы более умелыми, он мог бы унаследовать графство Форкосиганов. Обидно. Мой дядя говорит, что Айвен стал бы украшением нашей партии, не будь он связан семейными узами с чертовыми прогрессистами Эйрела Форкосигана.

– Айвен Форпатрил? – фыркнул Байерли. – Эта партия ему не подходит, Алекс. Он идет только туда, где вино льется рекой.

Тут в дверях появилась Катриона. Майлз прикинул, не закрыть ли окно поплотней, но возникала техническая сложность – окно было на шпингалете. Катриона тоже слышала разговор. Интересно, с какого момента? Войдя в комнату, она склонила голову набок, вопросительно выгнув бровь, как бы говоря «опять за свое?». Майлз неловко улыбнулся.

– А, вот и твой шофер. Наконец-то! – произнес Байерли. – Дай-ка мне твой плащ, Алекс. Неохота мне мочить новый костюм. Как он тебе? Цвет подчеркивает мой оттенок кожи, верно?

– Убивает его, Бай.

– О? Но мой портной говорит, что этот цвет мне весьма к лицу. Спасибо. Отлично, он открывает кабину. Ну, теперь бегом сквозь дождь. Впрочем, ты можешь бежать. Я же с достоинством зашагаю в этом страхолюдном, но, безусловно, непромокаемом имперском облачении. Ну, двинулись…

Звук двух пар шлепающих по лужам ног растворился в сырой мгле.

– А он вообще-то нечто, верно? – рассмеялась Катриона.

– Кто? Байерли?

– Да. Он чересчур ехидный. Я едва могла поверить своим ушам, слушая его. И с трудом сохраняла невозмутимость.

– Я тоже с трудом верю тому, что говорит Байерли, – коротко ответил Майлз. Он придвинул второй стул настолько близко, насколько посмел, и усадил Катриону. – Откуда они все взялись? – Судя по всему, из окрестностей оперативного управления генштаба. Ну Айвен, ну крыса! Я еще с тобой поговорю о том, что за сплетни ты распространяешь на работе…

– Майор Замори позвонил тете на прошлой неделе, – сообщила Катриона. – Он, кажется, довольно приятный малый. Он довольно долго беседовал с Никки. Я оценила его терпение.

Майлз же оценил его мозги. Черт бы побрал этого парня! Мгновенно разгадал, что Никки – одно из немногих уязвимых мест в броне Катрионы.

– Формонкриф возник буквально несколько дней назад. Боюсь, что он несколько зануден, бедняга. Форратьер же просто сегодня заявился с ним. Не уверена, что его приглашали.

– Полагаю, он нашел новую дойную корову, – заметил Майлз. Форратьеры, как правило, бывали двух видов: блестящие и затворники. Отец Бая, младший сын в своем поколении, был занудой-мизантропом, относящимся ко второй категории, и никогда, если на то была его воля, не появлялся в окрестностях столицы. – Бай, насколько мне известно, весьма стеснен в средствах.

– Если и так, то внешне этого не скажешь, – справедливо заметила Катриона.

Аристократическая бедность ей хорошо знакома, сообразил Майлз. Он вовсе не хотел, чтобы его замечание вызвало симпатию к Байерли Форратьеру. Блин!

– По-моему, майор Замори несколько растерялся, когда они явились во время его визита, – продолжила Катриона и недоуменно добавила: – Понятия не имею, зачем они здесь.

Спроси у зеркала, мысленно порекомендовал Майлз, но вслух лишь произнес, подняв брови:

– Правда?

Пожав плечами, она чуть иронически улыбнулась.

– Полагаю, ничего плохого они не хотят. Возможно, я была несколько наивной, посчитав, что вот этого, – Катриона указала на свое черное платье, – хватит, чтобы избавить меня от этих глупостей. Спасибо, что попытались ради меня отправить их на Комарру, хотя я не уверена, что они согласятся. Мои намеки тоже не срабатывают, а быть грубой я не хочу.

– А почему, собственно? – поинтересовался Майлз в надежде поощрить развитие мысли в этом направлении. Хотя на Бая даже грубость вряд ли подействует. Скорее наоборот, он воспримет это как вызов. Майлз с трудом подавил желание поинтересоваться, появлялись у ее дверей за последнюю неделю и другие мужчины, или он только что видел весь списочный состав. Но ему как-то не хотелось услышать ответ. – Впрочем, достаточно об этих, как вы сказали, глупостях. Давайте лучше поговорим о моем саде.

– Давайте, – с благодарностью согласилась Катриона и вывела на дисплей обе модели: и городской сад, и сельский, как они их назвали. Их с Катрионой головы, как и планировал Майлз, склонились друг к другу. Он остро ощутил мускусный аромат ее волос.

Сельский сад выглядел очень естественно: тропинки, извивающиеся меж густо насаженных барраярских растений, бегущий ручей, резные деревянные скамейки. Городской сквер строился в форме прямоугольных террас, на которых умещались одновременно дорожки, скамьи и каналы для воды. При помощи ряда умелых вопросов Катриона сумела выудить у Майлза, что на самом деле у него душа больше лежит к сельскому варианту, как бы ни радовали его глаз фонтаны из пластобетона. А потом он завороженно смотрел, как Катриона прямо на глазах перекраивает картинку сельского сада, придавая спускам большую пологость, делая ручьи более полноводными и быстрыми, придавая руслу S-образный изгиб. Ручей начинался с водопада и заканчивался в маленьком гроте. Центральный круг, где пересекались дорожки, теперь покрывал традиционный красный кирпич с гербом Форкосиганов в виде стилизованного кленового листа на фоне трех представляющих горы высоких треугольников, выложенных из более светлого камня. Весь сад целиком расположился еще ниже уровня улицы, чтобы берега казались круче и лучше приглушали городской шум.

– Да, – произнес он наконец, довольный результатом. – Вот так. Приступайте. Можете заключать договоры со строителями.

– Вы уверены, что действительно хотите продолжать? – спросила Катриона. – Я ведь исчерпала на этом свои познания. До сего момента все мои проекты были чисто виртуальными.

– А! – Майлз предвидел такого рода колебания. – Теперь настало время свести вас напрямую с моим управляющим, Циписом. Он занимался всеми вопросами ремонта и строительства во всех владениях Форкосиганов последние тридцать лет. Ципис будет рад оказать вам содействие. – Вообще-то я ему прозрачно намекнул, что голову оторву, если он не будет наслаждаться каждой минутой сотрудничества. Не то чтобы Майлзу пришлось очень стараться: Ципис обожал все аспекты бизнес-менеджмента и мог разглагольствовать на эту тему часами. В свое время Майлз посмеялся – хоть и сквозь слезы, – когда сообразил, насколько часто в бытность его командиром наемников ему помогали сэкономить время и деньги не полученные в СБ навыки, а занудные уроки старины Циписа. – Если вы согласитесь у него учиться, то он станет есть у вас с руки.

Ципис, предусмотрительно предупрежденный заранее, сам ответил по комму в своей конторе в Хассадаре. Майлз познакомил его с Катрионой. Знакомство прошло успешно: Ципис, мужчина в возрасте и давным-давно женатый, искренне заинтересовался проектом. Он практически мгновенно вытащил Катриону из кокона застенчивости. Когда управляющий закончил первую, довольно-таки долгую беседу, Катриона перешла от стиля «не могла бы я, если можно» к распоряжению открытой чековой книжкой и рассмотрению вполне приемлемого плана работ, который, если повезет, уже через неделю воплотится в виде подготовленной к посадке почвы. О да! Тут дела пошли отлично. Если Ципис что и ценил, так это умение быстро схватывать, а Катриона как раз относилась к числу немногих людей, схватывающих все на лету. Таких людей Майлз в бытность свою командиром наемников ценил куда больше, чем лишний глоток кислорода в аварийном запасе. А Катриона даже не понимает, насколько она необычна!

– О Господи, да этот человек – просто кладезь познаний! – воскликнула она, приводя в порядок свои записи, когда Ципис отключился. – По-моему, это я должна вам платить.

– Ах да, – спохватился Майлз. – Оплата! – Он достал из кармана кредитную карту. – Ципис открыл вам счет для оплаты текущих расходов. А это – ваш гонорар за принятый проект.

Катриона проверила карточку на комме.

– Лорд Форкосиган! Это слишком много!

– Вовсе нет. Ципис по моей просьбе проверил расценки на такого рода работы в трех разных профессиональных фирмах. – По чистой случайности эти фирмы оказались лучшими, но разве он согласился бы на меньшее для особняка Форкосиганов? – Это средняя цена. Ципис может показать вам раскладку.

– Но я не профессионал!

– Ничего. Скоро будете!

И тут – о чудо из чудес! – он удостоился искренней улыбки растущей уверенности в себе.

– Все, что я сделала, – это просто скомпоновала несколько красивых стандартных элементов дизайна, – смущенно проговорила Катриона.

– Значит, десять процентов за элементы дизайна. А остальные девяносто – за знание, как их расположить.

Ха, с этим она спорить не стала! Нельзя быть таким хорошим специалистом и не знать об этом где-то в глубине души, сколько бы вас публично ни унижали.

Майлз сообразил, что сейчас – самый подходящий момент для завершения визита. Он не хотел ее утомлять. Не рановато ли еще… Нет, он все же попытается.

– Кстати, я тут собрался устроить небольшой ужин для моих старинных друзей, семьи Куделка. Карин Куделка – она своего рода протеже моей матери – только что вернулась после годичной учебы на Колонии Бета. Осталось только определиться с датой. Мне бы хотелось, чтобы вы тоже пришли и познакомились с ними.

– Но я не хотела бы мешать…

– Четыре дочери, – мягко обошел Майлз возражение. – Карин – самая младшая. И их мать, Дру. И конечно, коммодор Куделка. Я знаю их всю жизнь. Будет еще жених Делии Дув Галени.

– Семья, где пять женщин? – В голосе Катрионы прозвучала завистливая нотка.

– Мне кажется, они вам очень понравятся. И вы им – тоже.

– Я мало с кем из женщин знакома в Форбарр-Султане… Они все такие занятые… – Катриона опустила взгляд на свою черную юбку. – Мне действительно не стоит пока ходить по гостям.

– Семейный ужин, – подчеркнул Майлз, умело уклоняясь от препятствия. – И конечно же, я намерен пригласить обоих профессоров.

А почему нет? В конце концов, стульев у него девяносто шесть.

– Возможно… это будет приемлемо.

– Вот и отлично! Я извещу вас о времени. Да, и не забудьте сказать Пиму, когда придут ваши рабочие, чтобы он велел охране у ворот внести их в список.

– Конечно.

На этой тщательно сбалансированной ноте – достаточно теплой, но не слишком интимной, – Майлз откланялся и ушел.

Значит, теперь противник осаждает ее ворота. Без паники, малыш! На этом самом семейном ужине ему, возможно, удастся уговорить Катриону составить ему компанию на каком-нибудь официальном приеме в честь свадьбы Грегора. А если их уже не раз увидят в паре на публике, кто знает… Увы, не я!

Вздохнув, Майлз понесся под дождем к поджидавшему его лимузину.

Катриона побрела на кухню узнать, не нужна ли тете помощь с уборкой. Она виновато опасалась, что опоздала, и действительно обнаружила госпожу профессора сидящей за столом с чашкой чая, склонившейся, судя по всему, над курсовыми работами.

Сердито нахмурившись, тетя что-то быстро написала, затем подняла глаза и улыбнулась:

– Закончили, дорогая?

– Скорее только начали. Лорд Форкосиган выбрал сельский вариант. Он и правда хочет, чтобы я продолжала.

– Ни секунды в этом не сомневалась. Он очень решительный человек.

– Извините за то, что вам помешали нынче утром, – махнула Катриона в сторону гостиной.

– Не понимаю, почему ты извиняешься. Ты их не приглашала.

– Действительно, не приглашала. – Катриона с улыбкой показала свою новенькую кредитную карту. – Но лорд Форкосиган уже заплатил мне за проект! Так что теперь я могу заплатить вам за наше с Никки проживание.

– Господи, да ничего ты нам не должна! Нам ровным счетом ничего не стоит предоставить тебе все эти пустующие комнаты наверху.

Катриона поколебалась.

– Но вы же не станете утверждать, что еда, которой вы нас кормите, тоже ничего не стоит?

– Если хочешь купить что-нибудь вкусненькое, валяй. Но лично я предпочла бы, чтобы ты оставила эти деньги себе на учебу.

– Я сделаю и то, и другое, – решительно кивнула Катриона.

При аккуратных тратах эти деньги избавят ее на несколько ближайших месяцев от необходимости клянчить деньги у отца. Папа вовсе не жадный, просто очень не хочется, чтобы вместе с деньгами он снабжал ее пустыми советами. Отец довольно четко сказал на похоронах Тьена, как недоволен тем, что Катриона не вернулась домой, как положено добропорядочной вдове фора, или не поселилась у свекрови, хотя старшая госпожа Форсуассон этого ей и не предлагала.

И как, интересно, по его мнению, Катриона с Никки разместятся в его скромной квартирке или найдут подходящие учебные заведения в том крошечном городке на Южном континенте, где отец обосновался после выхода на пенсию? Иногда Саша Форвейн казался человеком, потерпевшим в жизни неудачу. Он всегда придерживался консервативных взглядов и поступков. В их семье прогрессивной была мама, да и то лишь в очень ограниченной сфере, которую предоставляла роль жены провинциального бюрократа. Не стали ли эти пораженческие настроения в конечном итоге заразными? Катриона иногда задавалась мыслью, не был ли брак ее родителей по-своему столь же неудачен, как и ее?

За окном мелькнула седая голова. Послышался скрип, задняя дверь отворилась, впуская дядю Фортица. По пятам за ним следовал Никки. Профессор осторожно просунул голову внутрь и театральным шепотом поинтересовался:

– Они ушли?

– Все чисто, – доложила его жена, и объемистый лорд Аудитор вплыл на кухню.

Он плюхнул на стол здоровенную сумку, в которой лежали пирожные. Количество сладостей в несколько раз превосходило то, что уже было съедено.

– По-твоему, теперь нам хватит? – сухо поинтересовалась профессорша.

– Никаких искусственных ограничений, – провозгласил ее супруг. – Помню, как наши девочки проходили через эту стадию. Мы были все время по уши в молодых людях, и к концу дня в доме не оставалось ни крошки. Никогда не мог понять этой твоей щедрой стратегии. Видишь ли, – объяснил он Катрионе, – я хотел ограничить численность, предлагая им тухлые овощи и нагружая всякой работой. И мы бы знали, что те, кто вернулся бы сюда после такого, имеют серьезные намерения. А, Никки? Но по какой-то таинственной причине женщины мне не позволили.

– Можете кормить их любыми гнилыми овощами и загружать самой черной работой, какую только придумаете, – обрадовалась Катриона. Иначе нам придется запираться изнутри и делать вид, что никого нет дома.

Она мрачно плюхнулась рядом с тетей и взяла пирожное.

– Вам с Никки в конечном итоге удалось получить свою долю?

– Мы зашли в кофейню, попили кофе с молоком и съели пирожки, – успокоил ее профессор.

Никки, довольно облизнувшись, кивнул.

– Дедушка сказал, что все эти дяди хотят на тебе жениться, – сообщил он с явным недоверием. – Это правда?

Ну спасибо, дядюшка! – ядовито подумала Катриона. Интересно, и как теперь ей все это объяснить девятилетнему мальчишке? Хотя Никки в отличие от нее, похоже, вовсе не находит эту идею столь ужасной.

– Это было бы неправильно, – пробормотала она. – Даже скандально. – И чуть заметно улыбнулась, припомнив высказывание Бая Форратьера.

Никки шутки не понял.

– Ты же знаешь, о чем я! Ты выберешь кого-нибудь из них?

– Нет, зайка, – заверила она.

– Хорошо. – Помолчав, Никки добавил: – Но если вдруг выберешь, то майор лучше, чем лейтенант.

– Э-э-э… А почему?

Катриона с интересом наблюдала, как Никки пытается изречь «Формонкриф – снисходительный зануда-фор», но, к ее облегчению, ему не хватило словарного запаса.

– Майоры больше получают, – выдал он наконец.

– Очень практичный подход, – прокомментировал дядя Фортиц, упаковал добрую половину принесенных сладостей и утащил, чтобы припрятать у себя в лаборатории в подвале. Никки поплелся за ним.

Катриона облокотилась на стол, подперла подбородок ладошками и вздохнула.

– Может, стратегия дяди не так уж плоха. Угроза поработать избавит нас от Формонкрифа и, безусловно, оттолкнет Форратьера. Хотя не уверена, что с майором Замори это сработает. А вот гнилые овощи годятся для всех.

Тетя Фортиц выпрямилась и вопросительно улыбнулась:

– Так что ты от меня хочешь, Катриона? Чтобы я говорила твоим потенциальным ухажерам, что тебя нет дома?

– А вы можете? Учитывая, что мне предстоит работа по саду, это будет соответствовать истине, – задумчиво проговорила Катриона.

– Бедные мальчики. Мне их почти жаль.

Катриона улыбнулась и тут же снова нахмурилась. Она чувствовала, как мужское внимание словно хищная лапа тянет ее назад, во тьму. От этого просто мурашки бежали по телу.

Теперь каждая ночь, проведенная без Тьена, казалась убежищем. Можно было раскинуть руки и ноги, чувствуя себя свободной от компромиссов, растерянности, подавленности, разговоров, уговоров и всего прочего. Свободной от Тьена. За многие годы жизни с мужем Катриона почти перестала чувствовать нити, связывающие их, сделалась равнодушной к обещаниям и страхам, отчаянию, тайнам и вранью. Когда оковы клятв наконец окончательно разрушились с его смертью, у нее появилось ощущение, будто душа снова проснулась, болезненно трепеща. Я и не знала, в какой тюрьме нахожусь, пока не оказалась на свободе.

От одной только мысли о добровольном возвращении в супружескую клетку ей хотелось с воплями бежать прочь.

Катриона покачала головой:

– Мне не нужен очередной захребетник.

Тети вскинула брови.

– Тебе не нужен очередной Тьен, это вполне очевидно. Но не все мужчины такие, как Тьен.

Катриона сжала кулаки.

– Но я такая, какая есть. И не знаю, смогу ли быть близка с кем-то и снова не повести себя так, как прежде. Не отдать себя всю до конца, а потом жаловаться, что иссякла. Самая ужасная мысль, которая приходит ко мне, когда я оглядываюсь назад, что не во всем виноват Тьен. Это я позволила ему становиться все хуже и хуже. Если бы ему повезло жениться на женщине, способной ему противостоять, которая…

– От твоей логики у меня голова начинает болеть, – мягко заметила тетя.

– Все это теперь не важно, – пожала плечами Катриона.

После продолжительного молчания тетя с любопытством поинтересовалась:

– А что ты думаешь о Майлзе Форкосигане?

– С ним все в порядке. От него меня не корежит.

– Я просто думала… Тогда, на Комарре… Мне показалось, что он тобой заинтересовался.

– О, это была всего лишь шутка, – упрямо заявила Катриона. Может, их шутка зашла несколько далеко, но они тогда оба устали и, возможно, увлеклись, испытав облегчение после дней и часов ужасного напряжения… Сверкающая улыбка Майлза и сияющие глаза на усталом лице как наяву встали у нее перед глазами. Это наверняка была шутка. Потому что если нет… то она с воплями убежала бы. А она тогда слишком устала, чтобы бежать. – Но очень приятно обнаружить кого-то, кто действительно интересуется садами.

– М-м-м, – протянула тетя, возвращаясь к проверке курсовых.

Послеполуденное солнце окрасило серый особняк Форкосиганов в цвет янтарного меда. Нанятая Марком машина свернула к дому. Стоявшего у ворот охранника СБ Марк в прошлом году не видел. Охранник вел себя почтительно, но действовал тщательнейшим образом, вплоть до того, что проверил отпечаток ладони Марка и сканировал сетчатку, и лишь затем пропустил их в ворота, пробормотав что-то нечленораздельное, смахивающее на извиняющееся «милорд». Пока они ехали к входной двери, Марк смотрел на дом.

Снова особняк Форкосиганов. Он дома? Теперь убогая студенческая квартирка на Колонии Бета казалась больше домом, чем эта здоровенная груда камней. Но хотя Марк был голоден, возбужден, напряжен, устал и измотан от п-в-прыжков, он уже не испытывал ужаса, как в прошлый раз. Всего лишь особняк Форкосиганов. С этим он справится. А как только окажется внутри, сразу позвонит Карин! Едва машина остановилась, Марк мгновенно открыл кабину, выпрыгнул на дорожку и повернулся, чтобы помочь выгрузиться Энрике.

Не успели ноги коснуться земли, как распахнулась дверь и оруженосец Пим отдал Марку четкий, хоть и несколько укоризненный салют.

– Милорд Марк! Вам следовало позвонить нам из космопорта, милорд! Мы бы встретили вас по всем правилам.

– Все в порядке, Пим. В любом случае сомневаюсь, что наш багаж уместился бы в лимузин. Не беспокойся, вам тут еще полно работы.

Грузовик, следовавший за ними от самого космопорта, миновал наконец ворота и, прошуршав по дорожке, остановился у входа.

– Елки-палки, – пробормотал Энрике, когда Марк помогал ему вытаскивать из машины груз. – Ты и в самом деле лорд Форкосиган! А я до сих пор тебе не верил!

– Я действительно лорд Марк, – поправил его Марк. – Усвой это твердо. Здесь это важно. Наследником графства я не являюсь и, надеюсь, никогда не стану. Вот он – лорд Форкосиган, – кивнул Марк на появившегося в распахнутых настежь дверях невысокого мужчину.

Вопреки дошедшим до Колонии Бета слухам о его нездоровье, Майлз выглядел совсем неплохо. Кто-то позаботился об улучшении его гардероба, серый костюм сидит на нем отлично. Майлз уже не такой болезненно тощий, каким Марк видел его почти год назад. Братец с ухмылкой приближался к Марку, протягивая руку. Они исхитрились обменяться крепким братским рукопожатием. Марк жаждал объятий, но не от Майлза.

– Марк, черт тебя побери! Ты застал нас врасплох! Предполагалось, что ты свяжешься с нами еще с орбиты. Пим бы приехал за вами в космопорт.

– Мне так посоветовали.

Майлз отошел на шаг и оглядел Марка с ног до головы. Марк покраснел. Лекарства, выданные Лили Дюрона, позволили в кратчайшие сроки сбросить куда больше жира, чем позволяла природа, и Марк был обречен придерживаться строгих ограничений в пище и питье, чтобы справиться с побочными эффектами. Лили сказала, что медикаменты не вызывают привыкания, и Марк ей верил. Ему не терпелось поскорей избавиться от лишнего груза. Сейчас он, как и планировал, весил ненамного больше, чем тогда, когда в первый раз ступил на Барраяр. Убийца вышел на свободу из плотской тюрьмы и теперь снова мог защищать их, ежели возникнет необходимость… Но вот чего Марк не предвидел, так это насколько станет рыхлым и как посереет кожа. Он таял, будто свеча на солнце.

И действительно, следующее, что произнес брат, было:

– Ты хорошо себя чувствуешь? Паршиво выглядишь.

– Постпрыжковый синдром. Пройдет, – напряженно улыбнулся Марк. Он не знал, что его сильнее измучило: лекарства, Барраяр или отсутствие Карин, зато прекрасно понимал, что ему поможет. – Ты ничего не слышал о Карин? У нее все в порядке?

– Да, за последнюю неделю у нее все в норме. А что это за странная коробка с полками?

Больше всего на свете Марку хотелось видеть Карин, но все надо делать последовательно. Он повернулся к Энрике, смотревшего с немым изумлением на самого Марка и его родителя-близнеца.

– Я привез гостя, Майлз. Позволь представить тебе доктора Энрике Боргоса. Энрике, это мой брат Майлз, лорд Форкосиган.

– Добро пожаловать в резиденцию Форкосиганов, доктор Боргос, – произнес Майлз, вежливо пожимая Энрике руку. – Судя по имени, вы эскобарец?

– Э-э-э… да, э-э-э… лорд Форкосиган.

Как ни странно, Энрике удалось не допустить ошибки. Последние десять дней Марк только тем и занимался, что натаскивал его в области барраярского этикета.

– И в какой области вы доктор? – Майлз снова озабоченно посмотрел на Марка. Надо полагать, выстраивает теории одна ужаснее другой относительно состояния здоровья своего клон-брата.

– Не медицины, – поторопился заверить Марк. – Доктор Боргос – биохимик и гено-энтомолог.

– Слова?.. Нет, это этимолог. Жучки, верно? – Глаза Майлза опять устремились на здоровенный ящик у его ног. – Марк, а в этой штуке есть дырки для поступления воздуха?

– Мы с лордом Марком будем вместе работать, – серьезно сообщил долговязый ученый.

– Полагаю, у нас найдется для него комната? – добавил Марк.

– Господи, ну конечно! Будьте как дома. Особняк в вашем распоряжении. Я перебрался прошлой зимой в апартаменты на втором этаже восточного крыла, так что все северное крыло свободно. Кроме одной комнаты на четвертом, где живет оруженосец Роик. Днем он обычно спит, так что, полагаю, вам стоит предоставить ему некоторое пространство. Мать с отцом, как всегда, приволокут всю свою рать, когда сами приедут к Празднику Середины Лета. Тогда, если возникнет необходимость, мы произведем переселение.

– Энрике надеется устроить небольшую временную лабораторию, если не возражаешь, – сказал Марк.

– Ничего взрывоопасного, надеюсь? Или токсичного?

– Нет-нет, лорд Форкосиган, – заверил его Энрике. – Это совсем не то!

– Тогда – никаких возражений. – Майлз глянул вниз и добавил чуть тише: – Марк… А почему на дырках экраны?

– Я все объясню, – светски успокоил его Марк, – как только мы распакуемся и я заплачу водителям. – За то время, что они разговаривали, возле Пима возник оруженосец Янковский. – Большой синий чемодан – мой, Пим. Все остальное – доктора Боргоса.

С помощью водителей грузовик быстренько разгрузили, сложив содержимое в холле. Небольшой переполох приключился, когда Янковский, таща ящик, в котором, как знал Марк, находились поспешно упакованные лабораторные сосуды, наступил на черно-белого котенка, незаметного на черно-белом фоне пола. Оскорбленный звереныш испустил оглушительный мяв, вскочил и пулей пролетел между ног Энрике, едва не опрокинув эскобарца, в свою очередь едва не уронившего дорогущий молекулярный анализатор. Спас аппарат подоспевший Пим.

Их чуть было не застукали во время ночного налета на закрытую лабораторию, где они забрали все записи и незаменимые компоненты, когда Энрике настоял на том, чтобы вернуться за этим чертовым анализатором. И если бы Энрике его грохнул сейчас, Марк непременно счел бы это своего рода возмездием, исходящим от космических сил. «Я куплю тебе целую новую лабораторию, когда мы доберемся до Барраяра», – пытался он убедить эскобарца. Но Энрике, похоже, полагал, что на Барраяре до сих пор Период Изоляции и максимум, что он сможет здесь отыскать, это перегонный куб, дистиллятор и долото для трепанации.

Поиски подходящего места заняли некоторое время, поскольку идеальным местом, которое Энрике немедленно попытался застолбить под свою лабораторию, оказалась огромная современная ярко освещенная кухня с прекрасным энергообеспечением. Услышав переданную Пимом просьбу, Майлз мгновенно примчался спасать кухню для своей кухарки, замечательной женщины, которую он явно считал незаменимой не только для безупречного ведения хозяйства, но и для своей новой политической карьеры. После данного Марком разъяснения, что фраза «весь дом в вашем распоряжении» – всего лишь дань вежливости и ее ни в коем случае не надо воспринимать буквально, Энрике с горем пополам удовлетворился второй прачечной, расположенной в полуподвале левого крыла, далеко не такой большой, но со стоком для воды и кучей разных приспособлений. Марк пообещал вскоре купить все необходимое оборудование и оставил ученого разбирать свои сокровища. Энрике не проявил ни малейшего интереса к выбору спальни. Марк решил, что в конечном итоге он просто-напросто притащит лежанку в свою новую лабораторию и поселится там, как наседка, охраняющая цыплят.

Марк же забросил чемодан в комнату, которую занимал в прошлом году, и вернулся в прачечную, чтобы подготовиться к решительному шагу – пропихнуть идею старшему братцу. На Эскобаре проект казался просто великолепным, но тогда Марк еще плохо знал Энрике. Этот человек – гений, но видит Бог, ему нужен сторож. Теперь-то вполне понятно, отчего вышел весь этот бардак с банкротством и судебными исками.

– Говорить буду я, понял? – решительно заявил доктору Марк. – Майлз здесь – лицо значительное, Имперский Аудитор и близкий друг самого императора. Его поддержка нам сильно поможет. – И, что гораздо важнее, его активные возражения могут оказаться фатальными для всего проекта. – Я знаю, как с ним разговаривать. Просто соглашайся со всем, что я скажу, и не пытайся ничего добавить или приукрасить.

Энрике серьезно кивнул и последовал за Марком по лабиринту коридоров, как щенок-переросток. Майлза они нашли в библиотеке. Пим как раз расставлял напитки – чай, кофе, вина Форкосиганов, две разновидности пива из Округа Форкосиганов – и разгружал поднос с закусками, весьма походивший на яркий витраж. Сердечно кивнув Марку, оруженосец удалился.

– Как удачно, – заметил Марк, придвинув стул к низкому столику. – Закуски! А у меня как раз есть кое-что новенькое на пробу. По-моему, на этой штуке можно неплохо заработать.

Марк развернул красивую красную фольгу, в которой оказался мягкий белый кубик. Майлз заинтересованно поднял бровь и наклонился поближе.

– Какая-то разновидность сыра?

– Не совсем, хотя продукт животного происхождения. Некоторым образом. Это базисный вариант, без вкусовых добавок. Образцы с вкусовыми добавками и красителями я покажу позже, когда будет время их сделать. Эта штука чертовски питательна – отлично сбалансированный состав углеводов, протеинов и жиров плюс все основные витамины в нужной пропорции. Можно спокойно жить на одной этой штуке и воде.

– Я питался только этим полных три месяца! – гордо провозгласил Энрике, но, поймав хмурый взгляд Марка, поспешил заткнуться.

Марк взял с подноса серебряный нож, разрезал кубик на четыре части и сунул кусок себе в рот.

– Попробуй! – предложил он, удержавшись от театрального «мням-мням» и прочих соблазнительных звуковых эффектов. Энрике тоже потянулся за кусочком, за ним – более осторожно – Майлз. Поднеся кусочек у губам, он на мгновение заколебался и обнаружил, что остальные двое не сводят с него глаз. Подняв брови, Майлз сунул кусочек в рот и принялся жевать. Повисла тишина. Майлз проглотил.

Энрике, не в силах терпеть, спросил:

– Ну и как оно вам?

Майлз пожал плечами:

– Нормально… Пресновато, но вы сами сказали, что оно без вкусовых добавок. На вкус куда лучше, чем множество армейских пайков, что мне доводилось есть.

– О, армейские пайки! – воскликнул Энрике. – А вот об этом возможном применении я и не подумал…

– К этой стадии мы перейдем позже, – охладил его энтузиазм Марк.

– Так почему же, собственно, эта штука так выгодна? – полюбопытствовал Майлз.

– Потому что благодаря чудесам современной биоинженерии ее производство практически ничего не стоит. Достаточно приобрести партию жучков-маслячков, и дело в шляпе!

Повисла короткая, но многозначительная пауза.

– Что приобрести?

Марк извлек из кармана маленькую коробочку и осторожно приоткрыл крышку. Энрике выжидающе заерзал.

– Вот это, – Марк протянул коробочку брату, – жучок-маслячок.

Майлз заглянул в коробочку и отшатнулся.

– Фу! Ничего отвратительнее в жизни не видел!

В коробочке скребся всеми шестью лапками рабочий жучок-маслячок размером с большой палец. Жучок отчаянно работал антеннами и пытался удрать. Марк нежно сбросил крошечные щупальца с края коробки. Жучок растопырил жесткие надкрылья противного коричневого цвета и удрал в безопасный уголок, где и свернулся, пряча свое похожее на мешочек белое мягкое пузико.

Майлз снова наклонился и уставился на жучка с брезгливой зачарованностью.

– Смахивает на помесь таракана с термитом и… и… гнойником.

– Вынуждены признать, что внешний вид – его слабое место.

Энрике явно оскорбился на последнее замечание, но воздержался от возражений.

– Основная его ценность – в производительности, – продолжил Марк. Пожалуй, они поступили разумно, не став демонстрировать Майлзу всю колонию жучков-маслячков сразу. Или, упаси Бог, их королеву. Королеву можно показать и потом, как только удастся уговорить потенциального покровителя преодолеть физиологическое отвращение. – Эти жучки жрут практически любую низшую органику. Сено, солому, водоросли, силос и так далее. Затем внутри, у них в желудке, органика при помощи тщательно подобранного набора бактерий превращается в… маслице. Которое жучок-маслячок отры… возвращает через рот и складывает в ячейки в своем улье, совершенно готовенькое к употреблению. Сырое маслице…

Тут Энрике без всякой необходимости указал пальцем на оставшийся кусочек.

– …совершенно съедобно даже на этом этапе, – громче продолжил Марк, – хотя в дальнейшем его можно перерабатывать или вносить вкусовые добавки. Мы планируем производство более рафинированного продукта путем добавления бактерий, которые будут придавать сырому маслицу нужный вкус прямо в желудках жучков, так что даже не будет необходимости в дальнейшей переработке.

– Жучья блевотина, – произнес Майлз, быстро продравшись сквозь словесную шелуху. – Ты скормил мне жучью блевотину!

Он поднес руку к губам и торопливо налил себе вина. Поглядев на жучка-маслячка, на остатки сырого маслица, Майлз одним глотком осушил полбокала. – Ты спятил, – убежденно проговорил он. Затем допил вино, довольно долго подержав его во рту, прежде чем проглотить.

– Это как мед, – храбро возразил Марк, – только другой.

Брови Майлза сошлись на переносице, будто он обдумывал этот аргумент.

– Очень другой. Погоди-ка! В той коробке, что вы приволокли, сидят эти жучки-тошнилки?

– Жучки-маслячки, – ледяным тоном поправил Энрике. – Их легко транспортировать…

– Сколько… жучков-маслячков?

– Мы вывезли с Эскобара двадцать королев на разных стадиях развития, каждую из которых обслуживают двести жуков-работников, – объяснил Энрике. – Они хорошо перенесли дорогу. Я так горжусь девочками! За время пути их количество удвоилось. Труженики мои! Ха-ха!

Майлз быстро произвел подсчет.

– Вы приволокли восемь тысяч этих мерзких тварей в мой дом?!

– Понимаю твое беспокойство, – быстро вмешался Марк, – но могу тебя заверить, это не принесет никаких хлопот.

– Сомневаюсь, что понимаешь. Кстати, что именно не принесет никаких хлопот?

– Жучки-маслячки, говоря биологическим языком, хорошо управляемы. Рабочие жуки стерильны. Размножаться способны лишь королевы, но они приносят потомство только при получении специальных гормонов. Зрелые королевы даже передвигаться не могут. А любой рабочий жучок, если ему удастся удрать, будет просто ползать по окрестностям, пока не сдохнет, вот и все.

При мыслях о таком печальном варианте Энрике скорбно скривился.

– Бедняжечка! – пробормотал он.

– И чем раньше, тем лучше! – холодно отрезал Майлз. – Фу!

Энрике с упреком посмотрел на Марка и тихо начал:

– Ты обещал, что он нам поможет! А он оказался таким же, как все! Ограниченным, зашоренным, бестолковым…

Марк жестом велел ему замолчать.

– Успокойся. Мы еще не добрались до главного. – Он повернулся к Майлзу: – Дело вот в чем. Мы считаем, что Энрике в состоянии сконструировать жучков-маслячков, способных питаться местной барраярской флорой и преобразовывать ее в съедобный для человека продукт.

Майлз открыл рот – и снова закрыл. Взгляд его сделался пронзительным.

– Продолжай…

– Представь себе следующую картину. Каждый фермер, каждый поселенец в любом захолустье сможет держать улей жучков-маслячков, которые будут ползать по окрестностям, пожирая чуждую нам растительность, на которую вы, ребята, тратите столько усилий, выкорчевывая ее и выжигая в процессе терраформирования. А фермеры получат не только бесплатную пищу, но и бесплатные удобрения: помет жучков-маслячков просто потрясающе хорош для растений. Они начинают расти, как сумасшедшие!

– О! – Майлз откинулся на стуле с застывшим взглядом. – Я знаю кое-кого, очень заинтересованного в удобрениях…

Марк продолжал:

– Я хочу основать здесь, на Барраяре, компанию, чтобы продавать уже имеющихся жучков-маслячков и создавать новые подвиды. Я подумал, что такой гениальный ученый, как Энрике, и финансовый гений, как я (и давайте не будем их смешивать)… ну, мы способны достичь практически чего угодно.

Майлз задумчиво нахмурился:

– А чем вас не устроил Эскобар, позволь поинтересоваться? Зачем тебе понадобилось тащить этого гения и его творение сюда?

– Тогда у него не было меня, чтобы заняться деловой стороной. А Барраяр – оптимальное место для этого, тебе не кажется?

– Если дело пойдет.

– Вначале жучки могут вырабатывать маслице из земной органики. Мы начнем его продавать как можно быстрей, а полученные деньги пустим на финансирование дальнейших научных изысканий. Я не могу составить точный график, пока Энрике не изучит как следует биохимию Барраяра. Возможно, на создание соответствующих жучков. – Марк коротко усмехнулся.

– Марк… – Майлз, нахмурясь, смотрел на стоящую на столе закрытую коробочку, из которой доносилось тихое поскребывание. – То, что ты говоришь, звучит логично, но я сильно сомневаюсь, что логика поможет сбыту. Никто не захочет есть пищу, происходящую от чего-то, что выглядит вот так. Черт, да никто не станет есть даже то, к чему оно прикоснется!

– Но люди едят же мед, – возразил Марк. – А его производят насекомые.

– Пчелы… Ну, так они ж милашки. Пушистенькие, полосатенькие. И вооружены жалом – этакой маленькой шпагой, которая вызывает уважение.

– А, понятно… – пробормотал Марк. – Летучая версия класса форов.

Братья обменялись ехидными улыбками.

– Значит, вы считаете, – недоуменно проговорил Энрике, – что, если я вооружу моих жучков-маслячков жалом, барраярцам они понравятся больше?

– Нет! – хором возопили Майлз с Марком.

Энрике обиженно умолк.

– Итак, – откашлялся Марк. – План вот такой. Я обеспечу Энрике место для работы, как только выберу время. Не знаю, где будет лучше – здесь, в Форбарр-Султане, или в Хассадаре. Если дело пойдет, возможно, ты захочешь, чтобы работы велись в Округе Форкосиганов.

– Верно, – кивнул Майлз. – Поговори с Циписом.

– Я и собирался. Теперь ты начинаешь понимать, почему я считаю их денежными жучками? Может, захочешь инвестировать дело? Не на начальном этапе, конечно.

– Пока нет. Но все равно спасибо, – нейтральным тоном ответил Майлз.

– Мы… э-э-э… Знаешь, мы очень признательны за предоставление временного помещения.

– Нет проблем. Или, во всяком случае, – глаза Майлза нехорошо блеснули, – лучше бы их не было.

Деловая часть закончилась, и Майлз, вспомнив о долге гостеприимства, предложил поесть и выпить. Энрике предпочел пиво и воспользовался им как поводом прочитать лекцию о роли дрожжей в производстве пищи, начиная с Луи Пастера. Лекция изобиловала комментариями о сходстве между дрожжевыми бактериями и симбиотами жучков-маслячков. Майлз пил вино и больше помалкивал. Марк ел закуску, разложенную на большом подносе, и прикидывал, когда у него закончатся препараты для потери веса. А может, их просто-напросто сегодня же спустить в канализацию?

Через некоторое время Пим, судя по всему выполняющий в ограниченном контингенте Майлзовой прислуги обязанности дворецкого, пришел забрать поднос и бокалы. Энрике заметил наконец коричневую форму с серебряным орнаментом и тут же поинтересовался о значении этой символики. Вопрос ненадолго вывел Майлза из задумчивости, и он просветил Энрике по некоторым аспектам истории семейства Форкосиганов (вежливо пропустив упоминание о провалившемся барраярском нашествии на Эскобар, имевшем место лет тридцать назад). Майлз рассказал историю особняка и герба Форкосиганов. Похоже, эскобарца поразило до глубины души, что в основе символических гор и кленового листа на гербе лежит печать, которой графы запечатывали мешки с деньгами, собранными в виде налога с округа. Это дало Марку основание надеяться, что в Энрике все же проснется тактичность. Надеяться-то ведь не возбраняется никому?

Когда, по прикидкам Марка, прошло достаточно времени, чтобы ритуал братского общения был завершен, он вежливо извинился и отправился распаковывать вещи. Чтобы Энрике не заблудился, Марк провел его в лабораторию.

– Что ж, – сердечно сообщил ученому Марк, – все прошло лучше, чем я думал.

– О да! – рассеянно ответил Энрике. В его глазах появилось то самое отсутствующее выражение, которое означало, что голова занята выстраиванием длиннющих молекулярных цепочек. Хороший признак. Похоже, эскобарец переживет свой довольно болезненный переезд. – Кстати, у меня возникла идея, как сделать, чтобы мои малютки понравились твоему брату.

– Здорово! – Мысли Марка витали уже далеко. Он оставил эскобарца в лаборатории и помчался, перепрыгивая через две ступеньки, к себе в комнату. Наконец-то он сможет позвонить Карин, Карин, КАРИН!