Глава 5

Оруженосец Пим провел Катриону в центральный коридор особняка Форкосиганов. Она запоздало подумала, не лучше ли было воспользоваться черным ходом, но во время экскурсии по дому лорд Форкосиган забыл показать ей сию достопримечательность. Впрочем, судя по обычной доброжелательной улыбке Пима, она ведет себя правильно.

– Госпожа Форсуассон! Добро пожаловать! Чем могу быть полезен?

– У меня несколько вопросов к лорду Форкосигану. Ничего срочного, но я подумала, если он сейчас дома и не занят… – Катриона неловко замолчала.

– По-моему, сударыня, он еще наверху. Если вы соблаговолите немного подождать в библиотеке, я извещу его немедленно.

– Я найду дорогу, не беспокойтесь, – поспешно сказала Катриона и вдруг спохватилась: – Ой, подождите! Если он еще спит, пожалуйста, не…

Но Пим уже поднимался по лестнице.

Покачав головой, Катриона побрела в библиотеку. Да, нельзя не признать: оруженосцы Форкосигана – на редкость энергичны, доброжелательны и очень привязаны к своему господину. И удивительно сердечны в отношении визитеров.

Интересно, размышляла Катриона, нет ли в форкосигановской библиотеке одного из тех чудесных рукописных травников Периода Изоляции, и – если есть – нельзя ли будет его одолжить. Она подошла к дверям – и резко остановилась. Библиотека была занята: темноволосый плотненький коротышка склонился над коммом, выглядевшим среди всей этой старины несколько неуместно. На дисплее светился разноцветный график. Заслышав шаги, молодой человек поднял голову.

Катриона широко распахнула глаза. «При моем росте, – жаловался лорд Форкосиган, – эффект чертовски сногсшибательный».

Чрезмерная полнота поражала ничуть не меньше, чем удивительное сходство с (как там это называется в отношении клонов?) породителем, наполовину скрытое за… Интересно, почему в голову мгновенно пришло определение за «барьер из плоти». Но больше всего поражали его глаза – такие же пронзительно серые, как у Майлза… у лорда Форкосигана, только абсолютно непроницаемые и настороженные. Одет он был в черные брюки и черную рубашку. Из-под расстегнутой темно-зеленой куртки в деревенском стиле выпирал живот.

– Ой! Вы, должно быть, лорд Марк. Прошу прощения! – быстро проговорила Катриона.

Молодой человек откинулся на стуле, коснувшись пальцем губ – характерный жест лорда Форкосигана, – потеребил двойной подбородок – явно его собственная привычка.

– Напротив, я очень рад.

Катриона растерянно вспыхнула.

– Я не хотела… Не хотела мешать…

Лорд Марк вскинул брови.

– У вас есть передо мной преимущество, миледи. – Тембр голоса – в точности как у брата, разве что, возможно, чуть ниже. И акцент какой-то странный – не совсем барраярский и не совсем инопланетный.

– Нет-нет, не миледи, просто госпожа. Катриона Форсуассон. Простите меня. Я… м-м-м… консультант вашего брата по дизайну ландшафтов. И пришла узнать, что делать с кленом, о котором мы с ним говорили. Пустить на компост? Сжечь? – Она указала на камин из белого мрамора. – Или продать утилизаторам?

– Клен, говорите… Он ведь земного происхождения, так?

– Ну да.

– Я заберу каждую стружку, которая не понадобится брату.

– Куда… куда вам это принести?

– В гараж, я полагаю. Там будет сподручней.

Катриона представила здоровенную кучу дров в безукоризненно вылизанном гараже Пима.

– Дерево довольно большое.

– Вот и хорошо.

– Вы увлекаетесь садоводством… лорд Марк?

– Вовсе нет.

Бессвязную беседу прервал топот сапог. Появившийся в дверях Пим сообщил:

– Милорд спустится через пару минут, госпожа Форсуассон. Он просил вас непременно дождаться его и не уходить. – И добавил более доверительным тоном: – Вчера вечером у него был припадок, и сегодня он несколько заторможенный.

– О Господи! У него ведь потом всегда чудовищная мигрень! Мне не следовало его беспокоить, пока он не примет обезболивающее и не выпьет черного кофе. – Катриона направилась к дверям.

– Нет-нет! Присядьте, сударыня. Пожалуйста, присядьте. Милорд очень на меня рассердится, если я не выполню его указания. – Пим, встревоженно улыбаясь, подвел ее к стулу. Катриона нехотя уселась. – Вот так. Вот и хорошо. Не двигайтесь.

Пим некоторое время смотрел на нее, будто опасался, что она сбежит, затем снова испарился. Лорд Марк проводил его взглядом.

Вряд ли лорд Форкосиган относится к старым форам, швыряющим сапогом в голову не угодивших им слуг, но Пим казался действительно встревоженным – так что кто знает? Оглядевшись, Катриона обнаружила, что лорд Марк, постукивая пальцами по столу, не сводит с нее глаз.

– Припадки?.. – приглашающим тоном произнес он.

Катриона уставилась на него, не совсем понимая, о чем он спрашивает.

– Видите ли, после этих припадков чудовищно болит голова.

– Я так понял, что он практически вылечился. На самом деле это не совсем так?

– Вылечился? Вряд ли, судя по тому, что мне довелось видеть. Это контролируемые припадки, как он говорит.

Лорд Марк сощурился:

– Значит… И где же вы наблюдали этот спектакль?

– Припадок? В моей гостиной вообще-то. В старой квартире на Комарре. – Перехватив взгляд собеседника, Катриона пояснила: – Я познакомилась с лордом Форкосиганом во время его последнего аудиторского расследования.

– О! – Марк оглядел ее с головы до пят, только сейчас заметив вдовий наряд. – И что же?..

– У него в мозг вживлен микрочип, изготовленный медиками. Этот чип провоцирует припадки тогда, когда удобно лорду Форкосигану, чтобы избежать спонтанности. – Интересно, нынешний припадок был вызван сознательно, или Майлз снова слишком затянул и перенес более сильный спонтанный вариант? Он тогда говорил, что урок не прошел даром, но…

– По какой-то причине он не счел нужным сообщить мне эти подробности, – пробормотал лорд Марк. На его лице промелькнула странная невеселая улыбка. – А он вообще-то рассказывал вам, каким образом эти припадки заработал?

Катриона прибегла к промежуточному варианту между правдой и недомолвками.

– Последствия криооживления, по его словам. Я как-то видела шрамы от иглогранаты у него на груди. Лорду Форкосигану повезло, что он вообще до сих пор жив.

– Хм. А он не упоминал, что познакомился с иглогранатой, когда спасал мою несчастную задницу? – Лорд Марк вызывающе вскинул голову.

– Нет… – Катриона смутилась. – По-моему, он не имеет права особенно распространяться по поводу его… его прошлой карьеры.

Лорд Марк кисло улыбнулся и побарабанил пальцами по комму.

– Видите ли, у моего брата есть скверная привычка выдавать свою версию событий, которая устроила бы аудиторию.

Катриона вполне могла понять, почему лорд Форкосиган терпеть не мог проявлять хоть какую-то слабость. Но лорд Марк, кажется, на что-то разозлился. Почему? Она поспешила найти нейтральную тему.

– Значит, вы называете его братом, а не породителем?

– В зависимости от настроения.

И тут появился объект обсуждения, положив конец их беседе. Лорд Форкосиган облачился в отлично пошитый серый костюм и начищенные до блеска полусапоги. Волосы – еще влажные – зачесаны. В воздухе витает легкий аромат одеколона. Пепельно-серое лицо и припухшие веки плохо гармонируют с деланной энергичностью. Короче – реанимированный труп, который нарядили для раута.

Лорд Форкосиган одарил Катриону жутковатой улыбкой, с подозрением глянул на клон-брата и напряженно уселся между ними в кресло.

– Хм, – изрек он.

– Лорд Форкосиган, вы не должны были вставать!

Он чуть пошевелил пальцами, что могло означать и согласие, и отрицание, но тут прибыл бдительный Пим с подносом, на котором дымился кофейник, стояли чашки и прикрытая салфеткой корзина, источавшая изумительный аромат свежевыпеченного хлеба. Катриона зачарованно смотрела, как Пим наливает кофе в чашку и осторожно вкладывает ее в руку своего господина. Лорд Форкосиган отхлебнул глоток, блаженно вдохнул кофейный запах, отпил еще, поднял глаза и моргнул.

– Доброе утро, госпожа Форсуассон. – Голос звучал как из бочки.

– Доброе утро… ой! – Пим проворно сунул ей чашку.

Лорд Марк выключил комм, добавил в кофе сахара и сливок и с явным интересом уставился на брата-породителя.

– Спасибо, – поблагодарила Катриона Пима. Она понадеялась, что лорд Форкосиган уже принял болеутоляющее. Судя по тому, с какой скоростью на его лицо возвращались краски, так оно и есть.

– А вы ранняя пташка, – заметил Форкосиган.

Катриона чуть было не сообщила ему, сколько сейчас времени, но спохватилась, решив, что это не слишком тактично.

– Мне не терпелось начать работу над первым настоящим садом. Рабочие уже приступили к снятию терраформированного слоя почвы. Еще одна бригада скоро прибудет, чтобы пересадить дуб. И мне пришло в голову поинтересоваться у вас, что делать с кленом – оставить на дрова или пустить на компост?

– Дрова. Безусловно. Мы временами топим камин, когда демонстративно изображаем приверженцев традиций – на бетанских гостей моей матушки это производит неизгладимое впечатление. И на Зимнепраздник всегда жгут костры. Где-то за кустами стоит поленница. Пим вам покажет.

Пим охотно кивнул.

– Я делаю заявку на опилки, щепки и листья, – сообщил лорд Марк. – Для Энрике.

Лорд Форкосиган отмахнулся, пожав плечами.

– Это касается только тебя и восьми тысяч твоих маленьких приятелей.

Судя по всему, слова брата нисколько не удивили лорда Марка. Он благодарно кивнул. Катриона предалась размышлениям, насколько невежливо будет прямо сейчас встать и уйти. Ведь она невольно вытащила своего работодателя из постели. Нет, пожалуй, все же сначала надо хотя бы допить кофе.

– Если все пойдет нормально, котлован начнут рыть уже завтра.

– А, отлично! Ципис раздобыл все необходимые разрешения?

– Да, все в порядке. И я узнала об инфраструктуре Форбарр-Султана куда больше, чем хотела.

– Да… Эта инфраструктура намного старше и причудливее, чем вы думаете. Вам стоит как-нибудь послушать рассказы Дру Куделки о войне, о том, как они сбежали по канализации, заполучив предварительно голову Фордариана. Попробую разговорить ее на ужине.

Лорд Марк облокотился на комм и, тихонько покусывая палец, потер себе шею.

– Похоже, как раз через неделю удастся собрать всех, – добавил лорд Форкосиган. – Вас устроит?

– Да, наверное.

– Отлично. – Он повертел головой, и Пим поспешно налил ему еще кофе. – Извините, что не пришел посмотреть начало работ. Я действительно собирался, но Грегор пару дней назад отправил меня за пределы города с поручением, вылившимся в довольно странную прогулку, и я вернулся лишь поздно ночью.

– Кстати, а из-за чего был весь сыр-бор? – поинтересовался лорд Марк. – Или это Имперская Тайна?

– Увы, нет. Хуже того, об этом вовсю сплетничают в городе. Может, это отвлечет внимание от дела Форбреттена. Хотя не уверен, что случившееся можно назвать секс-скандалом. – Лорд Фокосиган слегка поморщился. – Грегор мне сказал: «Ты наполовину бетанец, Майлз, и именно тот Аудитор, что сейчас нужен». Я ответил: «Премного благодарен, сир».

Он замолчал, откусил кусочек пряного хлеба, прожевал и запил глотком кофе. Затем продолжил:

– Графа Формюира осенила гениальная мысль, как решить проблему недостатка популяции в его округе. Во всяком случае, он вообразил ее гениальной. Ты в курсе последних демографических дрязг между округами, Марк?

Лорд Марк махнул рукой и потянулся за хлебцем.

– Я не больно-то следил за барраярской политикой за последний год.

– Это тянется куда дольше. В бытность нашего отца регентом одной из первых его реформ стало введение более простых правил для подданных, желающих переехать в другой округ и принести присягу новому графу. Поскольку каждый из шестидесяти графов всячески пытался увеличить количество собственных подданных за счет чужих, па каким-то образом протащил закон на Совете. Разумеется, при этом каждый граф норовил любым способом помешать своим подданным менять сюзерена. Далее, у каждого графа – будь то прогрессист, консерватор или член своей личной партии, как этот придурочный Форфользе на Южном побережье, – есть свои законы по управлению графством, сбору налогов, поддержанию экономики и так далее. Мать называет округи шестьюдесятью социально-политическими культурными солянками. Я бы добавил – и экономическими.

– Это я изучал, – изрек лорд Марк. – С точки зрения вложения капитала.

Форкосиган кивнул.

– С практической точки зрения новый закон дал право людям выражать свое отношение к власти на местах ногами. Когда закон был принят, наши родители за ужином пили шампанское, а мама ухмылялась еще несколько дней кряду. Мне тогда было лет шесть, потому что мы тогда уже жили здесь, насколько я помню. В результате, как вы понимаете, возникло соревнование, которое продолжается и по сей день. Граф Формудрец улучшает жизнь своих подданных, его округ процветает, его доходы, соответственно, тоже. Его сосед граф Форбалбес ничего не делает в плане улучшения жизни населения, и оно утекает, как из решета, а доходы Форбалбеса падают. И собратья-графы вовсе не проникаются к нему сочувствием, потому что его потери – это выигрыш.

– Ага! – воскликнул Марк. – А Округ Форкосиганов выигрывает или проигрывает?

– Полагаю, мы – перевалочный пункт. Мы спокон веку теряли население в пользу Форбарр-Султана. И чертова прорва верноподданных последовала в прошлом году за вице-королем на Зергияр. С другой стороны, окружной университет, новые колледжи и медицинские комплексы в Хассадаре притягивают народ. Ну, как бы то ни было, граф Формюир – вечный аутсайдер в этой демографической игре. И он внедрил то, что чистосердечно считает очень прогрессивным личным – оч-чень личным, должен заметить – решением.

Чашка Катрионы опустела, но у нее уже давно пропало всякое желание уйти. Казалось, она может слушать лорда Форкосигана часами, когда он вот такой, как сейчас.

– Формюир, – продолжил Форкосиган, – закупил тридцать маточных репликаторов и нескольких медтехников для обслуживания оных и приступил к… э-э-э… производству подданных. Эдакий персональный центр воспроизводства с единственным донором спермы. Угадайте кем.

– Формюиром? – предположил Марк.

– И никем иным. Тот же принцип, что в гареме, только по-другому. Ах да, и в настоящий момент он клепает только девочек. Первой партии, если не ошибаюсь, уже около двух лет. На удивление симпатичные, кстати.

Катриона вытаращила глаза, представив целый выводок девчушек. Напоминает детский сад – или, в зависимости от количества децибел, акустическую гранату. Мне всегда хотелось дочек. Не одну дочь, а много, чтобы у них были сестры, которых у меня никогда не было. А теперь уже поздно. Ни одной дочки у нее и десятки – у Формюира. Свинья какая! Это нечестно! Катриона с изумлением обнаружила, что должна бы испытывать возмущение, а она лишь завидует. Что жена Формюира… Погодите-ка! Она нахмурилась:

– А где он взял яйцеклетки? У графини?

– А вот тут возникает следующая правовая заминка во всей этой истории, – жизнерадостно сообщил Форкосиган. – Графиня, у которой четверо своих – и его – детей-подростков, не желает иметь с этим делом ничего общего. Вообще-то она перестала с ним разговаривать и уехала. Один из оруженосцев Формюира по секрету поведал Пиму, что, когда граф в последний раз попытался навязать ей… хм… супружеский визит и пригрозил высадить дверь, графиня вылила ему на голову из окна ведро воды – а дело было в разгар зимы – и пригрозила лично согреть его плазмотроном. А потом запустила в мужа ведром с воплем, что раз уж он так любит эти свои пластмассовые жбаны, то может воспользоваться и этим ведром. Я верно изложил, Пим?

– Не совсем дословно, но почти так, милорд.

– А она попала в него? – заинтересовался Марк.

– Да. Как я понимаю, у нее меткий глаз.

– Полагаю, в таком случае угроза прибегнуть к плазмотрону произвела должное впечатление.

– С точки зрения профессионала, – пояснил Пим, – когда стоишь рядом с мишенью, не отличающийся меткостью агрессор куда опаснее. Как бы то ни было, оруженосец графа убедил его покинуть поле боя.

– Но мы отвлеклись, – ухмыльнулся Форкосиган. – О, спасибо, Пим. – Внимательный оруженосец невозмутимо налил своему лорду еще кофе, затем снова наполнил чашки Катрионы и лорда Марка. – В окружной столице Формюира вот уже несколько лет работает коммерческий центр воспроизводства с маточными репликаторами, где растят детишек для состоятельных людей, – продолжил Форкосиган. – Когда какая-нибудь пара приходит туда, медики, как правило, берут у жены несколько яйцеклеток. Это самая сложная и дорогая процедура. Запасные яйцеклетки некоторое время хранятся в замороженном виде, и если их не востребуют, в дальнейшем уничтожаются. Или должны уничтожаться. Граф Формюир подошел к вопросу с практической точки зрения. Он приказал своим медикам собирать все лишние жизнеспособные яйцеклетки. Этим решением он особенно гордился, когда рассказывал мне всю эту историю.

А вот это действительно ужасало. Никки Катриона родила сама, но с тем же успехом могло быть и иначе. Если бы у Тьена хватило здравого смысла или она сама из элементарной предосторожности воспротивилась бы, вместо того чтобы позволить соблазнить себя романтическими бреднями на тему естественных родов, они с Тьеном вполне могли прибегнуть к маточному репликатору. И ей не составляло труда представить себе собственную реакцию, узнай она сейчас, что давно желанная дочка – отныне собственность какого-то эксцентрика вроде Формюира…

– А кто-нибудь из женщин знает об этом? – спросила Катриона. – Из тех, чьи яйцеклетки были… украдены, если можно так выразиться?

– Ну, вначале никто не знал. А потом поползли слухи, и в результате император решил отправить своего новоиспеченного Аудитора разобраться на месте. – Лорд Форкосиган, не поднимаясь с кресла, отвесил Катрионе поклон. – А что касается того, можно ли назвать это кражей, то Формюир заявляет, что не нарушил ни одного барраярского закона. Довольно самоуверенное заявление. В течение нескольких ближайших дней мне предстоит консультироваться с юристами Грегора и выяснить, действительно ли это так. На Колонии Бета его бы за такие фокусы подвесили вверх ногами, и медтехников с ним заодно, но на Колонии Бета Формюир и не смог бы зайти так далеко.

– И сколько же у него на данный момент девочек? – раскачиваясь на стуле, уточнил лорд Марк.

– Восемьдесят восемь уже родившихся, тридцать дозревают в маточных репликаторах. Плюс первые четверо детей. Итого сто двадцать два ребенка у этого идиота, и ни одного у… Короче, я приказал ему Голосом императора не зачинать больше детей, пока Грегор не разберется с этой хитроумной схемой. Формюир было запротестовал, но я указал ему, что, поскольку все имеющиеся у него репликаторы все равно заняты и останутся таковыми на ближайшие семь месяцев, никакого реального ущерба он на самом деле не понесет. Тогда Формюир заткнулся и отправился советоваться со своими юристами. А я полетел в Форбарр-Султан, устно доложил Грегору о результатах, отправился домой и завалился спать.

Как заметила Катриона, упомянуть о своем припадке лорд Форкосиган не удосужился. Так чего добивался Пим, оповестив ее об этом?

– Должен быть соответствующий закон, – произнес лорд Марк.

– Должен, – откликнулся его брат, – но закона нет. Это Барраяр. Предлагать для разрешения возникшей проблемы бетанскую правовую модель, на мой взгляд, все равно что предлагать рецепт революции, поскольку большая часть их статей на Барраяре неприменима. Кроме бетанских, по этому вопросу есть еще с десяток галактических кодексов. Вчера вечером я оставил Грегора бормочущим о создании комитета по изучению всех этих кодексов и законов, чтобы затем рекомендовать на рассмотрение свой вариант Объединенному Совету. И он хочет сунуть в этот комитет меня за все мои прегрешения. Ненавижу комитеты! Куда больше предпочитаю старую добрую командную цепочку.

– Лишь в том случае, если ты в самом ее верху, – сухо заметил лорд Марк.

Лорд Форкосиган сардонически усмехнулся:

– Ну, вообще-то да.

– Но сможете ли вы прижать Формюира с помощью нового закона? – спросила Катриона. – Боюсь, что к моменту принятия Формюир успеет… стать дедушкой.

– В том-то и проблема! – улыбнулся Форкосиган. – Нам нужно прищучить Формюира до того, как удастся протащить через Совет графов и министров новый закон, и сделать это на основании какого-нибудь закона, уже существующего, чтобы охладить возможных подражателей. Обвинить его в изнасиловании невозможно. Я проглядел все юридические определения, ни под одно он не подходит.

– А над девочками не издеваются? Хорошо ли о них заботятся? – обеспокоенно поинтересовался лорд Марк.

Лорд Форкосиган пронзительно посмотрел на брата.

– Я не такой большой специалист по яслям, как ты, но, на мой взгляд, с ними все в порядке. Здоровые… шумные… Очень веселые, жизнерадостные. Формюир сообщил мне, что на каждых шестерых детей приходится две няньки, работающие посменно. Он также поведал о своих дальнейших планах, в которых предусматривает, чтобы впоследствии старшие дети присматривали за младшими. Это наводит на тревожные мысли о том, насколько далеко Формюир собирается продвинуть свое генетическое предприятие. Да и в рабовладении мы его обвинить не можем, потому что все дети на самом деле его дочери. А обвинение в краже яйцеклеток при нынешнем законодательстве вообще практически не проходит. – И добавил неожиданно сердито: – Барраярцы!

Клон-брат странно посмотрел на него.

– По барраярским законам, – медленно заговорила Катриона, – когда семьи в касте форов распадаются из-за смерти одного из супругов или по каким-либо другим причинам, девочки теоретически должны оставаться с матерью или ее родственниками, а мальчики – с отцами. Разве девочки не принадлежат их матерям?

– Это я тоже уточнял. Не говоря о том, что Формюир никогда не был женат ни на одной из них, я сильно сомневаюсь, что матери захотят забрать дочерей, и уж наверняка большинство из них очень огорчится.

Относительно первого Катриона была вовсе не уверена, но со вторым была согласна полностью.

– Да и если мы принудим матерей их забрать, то какое тут наказание Формюиру? Его округ по-прежнему останется богаче на сто восемнадцать девочек, а ему к тому же даже не придется их кормить. – Форкосиган отложил недоеденный кусок хлеба и нахмурился. Лорд Марк выбрал второй – нет, третий – кусок и принялся жевать. Повисло мрачное молчание.

Катриона задумчиво нахмурилась.

– Судя по вашим словам, Формюир очень обеспокоен финансовыми и экономическими проблемами. – Далеко не сразу после рождения Никки она задумалась, не потому ли Тьен настаивал на старом способе, что он значительно дешевле. Аргумент «нам не придется ждать, пока мы сможем себе это позволить» был для Катрионы очень весомым. Мотивации Формюира явно не только генетические, но и экономические: в конечном итоге прибыль для его округа, а следовательно, и для него самого. В дальнейшем этот техно-гарем обеспечит графу навар в лице ста восемнадцати налогоплательщиц, да еще вкупе с мужьями, которых, как наверняка планировал Формюир, дочери притащат в его владения. – Девочки на самом деле – признанные бастарды графа. Уверена, я где-то читала… Кажется, в Период Изоляции императорские и графские незаконнорожденные дочери должны были получать от своих высокородных отцов богатое приданое? И для этого требовалось императорское дозволение. Приданое было почти равнозначно официальному признанию. Могу поспорить, тетя Фортиц знает все исторические эпизоды, включая случаи, когда приданое приходилось отбирать силой. Разве императорское дозволение не равнозначно императорскому приказу? Не может император Грегор приказать Формюиру дать девочкам приданое… очень богатое?

– Ух ты! – Глаза лорда Форкосигана восторженно блеснули. – Ого! – На его губах зазмеилась ехидная улыбочка. – Ну просто очень богатое. Ну надо же! – Он поглядел на Катриону. – По-моему, госпожа Форсуассон, вы только что подсказали возможный выход. И я, безусловно, как можно быстрее подкину эту мысль Грегору.

Сердце Катрионы забилось при виде его восторга. Как бы то ни было, в ответ на ее улыбку он улыбнулся еще шире. Оставалось только надеяться, что ей удалось хоть немного облегчить Форкосигану вызванную припадком мигрень. В соседней комнате забили часы. Катриона бросила взгляд на свои. Господи, неужели уже так много времени?!

– Ой, мои рабочие прибудут с минуты на минуту! Лорд Форкосиган, я вынуждена откланяться!

Она поспешно поднялась и вежливо попрощалась с лордом Марком. Пим с лордом Форкосиганом сопроводили ее до двери. Форкосиган по-прежнему был очень напряжен. Интересно, какую боль он пытается скрыть? Он пригласил ее заходить в любой момент, если возникнут хоть малейшие вопросы или ей что-то понадобится, отправил Пима показать, куда складывать дрова, – и остался в дверях, глядя им вслед, пока они не скрылись за углом огромного дома.

Катриона обернулась.

– Не слишком хорошо он сегодня выглядит, Пим. Вам действительно не стоило позволять ему вставать с постели.

– Знаю, мэм, – сурово согласился Пим. – Но что может сделать ничтожный оруженосец? Я не имею права нарушать его приказ. Кто ему действительно нужен, так это человек, который не потерпит его глупых выходок. Подходящая леди Форкосиган решила бы эту проблему. Только ни одна из этих застенчивых юных простушек, которые нынче в моде у молодых лордов, ему в жены не годится – такую он мгновенно подавит. Нет, лорду Форкосигану нужна взрослая женщина, способная дать ему отпор. – Пим виновато улыбнулся.

– Полагаю, вы правы, – вздохнула Катриона. Она никогда не задумывалась, как выглядят брачные игры форов с точки зрения оруженосцев. Может, Пим намекает, что его господин положил глаз на такую юницу, и слуги беспокоятся, что это своего рода мезальянс?

Пим показал ей поленницу и внес довольно толковое предложение устроить поблизости для лорда Марка компостную кучу, заверив, что тут она будет куда уместней, чем в гараже. Поблагодарив его, Катриона устремилась к въездным воротам.

Юницы. Что ж, если в наши дни фор хочет жениться на женщине своего круга, ему приходится искать кандидатуру среди молодняка. Форкосиган, впрочем, не производил впечатления человека, который будет счастлив с женщиной, не соответствующей его интеллектуальному уровню, но разве у него есть выбор? Теоретически любая женщина, у которой хватит мозгов заинтересовать его, не может оказаться настолько глупа, чтобы отвергнуть его из-за его физических… Это не мое дело! И уж совершеннейшая глупость выходить из себя при мысли о какой-то воображаемой юной девице, наносящей Форкосигану тяжелое оскорбление из-за его физических изъянов. Полный абсурд!

Катриона твердо зашагала вперед, чтобы проследить за выкорчевыванием гнилого дерева.

Марк не успел даже дотянуться до кнопки комма, как братец, рассеянно улыбаясь, вновь вплыл в библиотеку. А Майлз собрался было с размаху плюхнуться в кресло, но передумал, осторожно опустился на сиденье, повел печами, словно желая размять затекшие мышцы, откинулся на спинку и вытянул ноги. Потом взял свой недоеденный кусок хлеба и жизнерадостно заметил:

– По-моему, все прошло хорошо, а?

И откусил хлеб.

Марк с сомнением уставился на братца:

– Что прошло хорошо?

– Разговор. – Майлз запил хлеб остатками холодного кофе. – Итак, ты познакомился с Катрионой. Отлично! И о чем вы тут с ней беседовали перед моим приходом?

– О тебе.

– Да? – Лицо Майлза осветилось, он уселся чуть прямее. – И что она обо мне сказала?

– Мы главным образом обсуждали твои припадки, – кисло ответил Марк. – Похоже, она знает о них куда больше, чем ты соизволил мне сообщить.

Майлз нахмурился:

– Хм. Не совсем тот аспект моей персоны, на который бы мне хотелось, чтобы она запала. Впрочем, это хорошо, что она о них знает: не хотелось бы снова скрывать столь существенную проблему. Урок я усвоил.

– Да неужто? – сердито глянул на брата Марк.

– Я изложил тебе основные факты, – начал оправдываться Майлз. – Тебе вовсе ни к чему вникать в медицинские подробности. К тому же ты все равно был на Колонии Бета и в любом случае ничем не мог помочь.

– Это я во всем виноват!

– Чушь! – Возмущенное фырканье Майлза было поистине великолепно. Марк решил, что в этом фырканье видится явное влияние его… их тети Форпатрил, придающее всему некий аристократизм. Майлз пренебрежительно отмахнулся. – Это работа снайпера, за которой последовал ряд непредвиденных медицинских случайностей. Что было, то было. Я снова жив, на сей раз намерен оставаться живым и дальше.

Марк вздохнул, неохотно признавая, что если ему и охота по-прежнему культивировать свое чувство вины, то поддержки в этом у братца ему не найти. Кстати, судя по всему, у Майлза сейчас на уме нечто совсем иное.

– Так что ты о ней думаешь? – озабоченно поинтересовался Майлз.

– О ком?

– О Катрионе, о ком же еще?

– Как о дизайнере по ландшафту? Мне сперва нужно увидеть ее работу.

– Нет-нет-нет! Не как о дизайнере по ландшафту, хотя и в этом она тоже хороша. Как о следующей леди Форкосиган.

– Что?! – заморгал Марк.

– Что значит «что»? Она красивая, умная… Приданое! Ну надо же! Как изящно! Формюир дерьмом изойдет!.. Отлично держится в экстремальных ситуациях. И спокойная, знаешь? Такая восхитительно спокойная. Обожаю ее спокойствие. Я мог бы в нем купаться. Мозги и характер в одном флаконе!

– Я не подвергаю сомнению ее таланты. Это был просто возглас удивления, вот и все.

– Она – племянница лорда Аудитора. И у нее есть сын, Никки. Ему почти десять. Отличный малый! Хочет стать пилотом скачкового корабля, и, по-моему, ему хватит решимости добиться желаемого. А Катриона мечтает стать садовым архитектором, но, на мой взгляд, она способна преуспеть и в проблемах терраформирования. Только временами она чересчур застенчива. Ей нужно немножко добавить уверенности в себе.

– Может, она просто ждет момента, когда удастся вставить слово? – предположил Марк.

Майлз застыл, охваченный сомнением.

– По-твоему, я сегодня слишком много болтал?

Марк лишь жестом отмел это предположение и сунул руку в хлебную корзину в поисках затерявшихся крошек. Майлз уставился в потолок, закинув ногу за ногу и покачивая носком сапога.

Вылавливая крошки, Марк размышлял о Катрионе. Довольно красивая, элегантная умная брюнетка, тот тип женщины, который всегда нравился Майлзу. Спокойная? Возможно. Настороженная – безусловно. Не очень выразительная. Полненькие блондинки куда сексапильней. Карин чудо как выразительна! Она даже смогла привить ему кое-какие человеческие черты, как он обычно думал в самые оптимистичные минуты. Майлз тоже весьма выразителен в своей неподражаемой манере. Половина его выразительности – полное дерьмо, только вот никогда не знаешь, какая именно.

Карин, Карин, Карин. Он не должен воспринимать ее временную слабость так, будто она его отвергла. Она повстречала мужчину получше и дала нам от ворот поворот, шепнул кто-то из Черной Команды, сидящей в глубине его мозга. Причем шепнул – явно не похотливый Пыхтун. Я знаю пару способов отделаться от таких назойливых типов. Даже тела никогда не найдут. Марк гордо игнорировал гнусное предложение. Не твоего ума дело, Убийца.

Даже если бы Карин и повстречала кого-то по пути домой, путешествуя в одиночестве, потому что ему приспичило слетать на Эскобар, она честно сказала бы об этом. Именно ее честность и лежит в основе нынешней размолвки. Карин просто органически неспособна изображать невинную барраярскую девушку, не будучи таковой. Ее нынешнее поведение – лишь неосознанная реакция на то, что она одной ногой на Барраяре, другой – на Колонии Бета.

Единственное, в чем Марк был твердо уверен, – доведись ему выбирать между Карин и кислородом, он предпочтет пожертвовать кислородом. Он прикинул, не поделиться ли своими сексуальными проблемами с братом и не спросить ли у него совета. Сейчас самый подходящий момент, учитывая влюбленное состояние Майлза. Только вот штука в том, что он совсем не знает, чью сторону примет Майлз. Коммодор Куделка – его друг и наперсник еще с тех пор, когда братец – болезненный мальчишка – безнадежно мечтал о военной карьере. Посочувствует ли Майлз брату или в лучших барраярских традициях возглавит команду родственников, жаждущих крови? В последнее время Майлз стал вести себя чудовищно по-форски.

Итак, в конечном итоге Майлз после всех своих экзотических инопланетных романов остановился на живущей по соседству фор-леди. Если остановился – подходящий термин. Многие его слова явно опровергает его поведение. Марк озадаченно выгнул бровь.

– А госпожа Форсуассон в курсе? – спросил он наконец.

– В курсе чего?

– Что ты… хм… прочишь ее в леди Форкосиган?

До чего же странный способ сказать «я люблю ее и хочу на ней жениться». Впрочем, очень в стиле Майлза.

– А! – Майлз потеребил губу. – Это-то как раз самое сложное. Она совсем недавно овдовела. Тьен Форсуассон был убит на Комарре меньше двух месяцев назад. И убит – весьма жестоко.

– А ты-то тут при чем?

Майлз поморщился:

– Подробности сообщить не могу, все засекречено. Официальная версия – отказ респиратора. Но на самом деле я был с ним рядом. Ты знаешь, каково это.

Марк поднял руки в знак капитуляции. Майлз кивнул и продолжил:

– Катриона еще не до конца оправилась после случившегося. И никоим образом не готова к тому, чтобы принимать ухаживания. К сожалению, это не мешает виться вокруг нее ухажерам. Денег у нее нет, но зато она красива и с безукоризненной родословной.

– Ты что – жену выбираешь или покупаешь кобылу?

– Всего лишь объясняю ход мысли соперников-форов. По крайней мере некоторых из них. – Майлз нахмурился сильнее. – Насчет майора Замори не уверен. Он может оказаться и поумней.

– У тебя уже появились соперники? – Уймись, Убийца, он не просит твоей помощи!

– Да, черт побери! И у меня есть кое-какие соображения, откуда они взялись… ладно, не важно. А важно для меня – стать ее другом, приблизиться, не спугнув и не оскорбив. А потом, когда придет время… ну, тогда.

– И когда же ты намерен… э-э-э… обрушить на нее этот ошеломляющий сюрприз? – зачарованно вопросил Марк.

Майлз уставился на носки собственных сапог.

– Не знаю. Полагаю, что смогу распознать тактически нужное время, когда оно наступит, – если чувство своевременности мне не изменило окончательно. Проникнуть в периметр, проложить маршрут, заронить мысль – и ударить. Полная победа! Возможно… – Он сменил ногу.

– Как я вижу, ты спланировал кампанию от и до, – бесстрастно заметил Марк, поднимаясь. Энрике обрадуется, услышав хорошую новость о бесплатном компосте. А скоро придет на работу и Карин. Ее организаторские способности уже произвели заметные улучшения в зоне вечного хаоса, окружающего эскобарца.

– Да, именно так. И будь любезен, не испорти мне все дело, подталкивая под руку. Просто подыгрывай, и все.

– М-м-м… я и мечтать не смею о том, чтобы вмешиваться. – Марк направился к двери. – Хотя не уверен, что стал бы выстраивать свои отношения с женщиной, как военную операцию. Значит, она – враг?

Он очень точно рассчитал время. Нога Майлза шлепнулась на пол, и он все еще ловил воздух ртом, когда Марк уже вышел из библиотеки. Марк тут же просунул голову обратно и добавил:

– Надеюсь, она целится не хуже, чем графиня Формюир.

Последнее слово за мной. Я выиграл.

Ухмыляясь во весь рот, он удалился.