Глава 19. Кровожадная поляна
Лионна
Комар летал перед глазами — туда–сюда, туда–сюда! — будто специально издевался! Зарычав, я попыталась его поймать и едва не свалилась с лошади.
— Шейс подери! Когда уже привал?!
Ни конца, ни краю этому лесу. Смеркалось, небо, покрытое сетью темно–серых облаков, грозило вот–вот пролиться ливнем на наши головы. Деревья по обе стороны от тропинки были похожи на лохматых великанов: картинка зловещая, но ничто не могло сравниться с комарами. Изголодавшись, они жужжали над ухом, заползали во все мыслимые и немыслимые места и оставляли на одежде кровавые пятна, стоило чуточку их расплющить.
Два дня бесконечного леса довели меня похлеще, чем неделя в обществе Ролана. Грязная, уставшая и злая, я чесалась от комариных укусов и бросалась на каждое слово. Учитывая, что остальные заразились от меня — а, может, от комаров? — бешенством, наш путь проходил в полном молчании, и мой вопль отчаяния всех переполошил. Друзья, вздрогнув, переглянулись; а сверчки испуганно примолкли — с тем, чтобы через мгновение застрекотать с утроенной силой.
Я прихлопнула очередного комара с кровожадностью, достойной вампира, и растерла трупик по руке.
— Эй, темный, что скажешь? Обрадуй меня хоть чем–то, а то я кого–то загрызу!
— Я невкусный, — спокойно отмахнулся Ролан.
— Вот и проверим! — зловеще отозвалась я. — Давно мечтала поквитаться, чем не повод? Скажу на суде, что очень кушать хотелось.
— Я такой аппетитный? — вкрадчиво уточнил Таннер и так посмотрел, что сердце подпрыгнуло в груди. — Тогда привал, и с тебя, кошка, рассказ о том, как передо мной сложно устоять. Вон неплохое место, что скажете?
— Скажу, что промолчу, — вздохнула я, проследив за рукой темного.
Полянка, плотно окруженная дубами, напоминала мираж: будто вырвали из идеального мира кусочек и перенесли в мрачный лес. Везде темно — а здесь, словно фонарики, плавают светлячки. Везде пасмурно — а над поляной ни облачка. И комаров не видно. Я потерла шею и прищурилась. Полянка выглядела настолько дружелюбно, что аж мурашки по коже.
— Может, еще поищем? — не удержалась я. — Выглядит… жутковато.
— Да ну, сойдет. — Нирна встрепенулась и, соскользнув с лошади, первой направилась к поляне. — И комаров нет. Хорошее место, Ролан прав.
— Слишком хорошее, — тихо проворчала я, но настаивать не стала. Да и что может случиться? Светлячки нападут? Уж как–нибудь отобьемся.
А вот еще час пути — и меня придется снимать с лошади, как деревянную куклу. До состояния мешка с картошкой я уже дошла и благополучно сползла на землю лишь с помощью Ролана.
Размяв ноги, я первым делом выбрала местечко поуютнее — приглянулся дуб в стороне от поляны, — и бросила на землю плащ. Пока Ролан и Нирна ставили щиты, я успела ограбить мага, стащить пару лепешек и замечательно поужинать.
— Ну а теперь рассказ, как передо мной сложно устоять! — Ролан зевнул и уселся слушать.
— Да, да, ужасно сложно, — сказала я и, бухнувшись на плащ, провалилась в сон.
***
Я проснулась от глухого вскрика, леденящего и жуткого: именно так, как мне кажется, кричат покойники, которых схоронили по ошибке. Звук шел из–под земли. Ну, наверное. Прислушавшись, я решила, что почудилось: тишина давила на уши, глубокая и вязкая, и никаких криков.
Пригладив встрепанные волосы, я зевнула. И лишь перевернувшись на другой бок, поняла, что чего–то на поляне не хватает.
Или кого–то.
— Ролан! Нирна? — Я резко села.
Поляна ответила идеальной тишиной. Светлячки, плавно передвигаясь, скользили в лунном свете. Деревья перешептывались, словно напевали колыбельную. Сова исправно ухала на дубе, и только я, как заведенная, бегала по поляне и искала под каждым кустиком друзей.
Увы, Ролан с Нирной как в воду канули. Плащи, сумки, лошади — есть, а друзей — нет. Сквозь землю они, что ли, провалились?!
— Если это шутка, то не смешно! — на всякий случай сказала я и, присев на корточки, задумалась. Щит мерцал золотым светом, значит, никто за его пределы не выходил. И не входил.
У меня осталось только одно объяснение: друзей сожрали светлячки. И даже косточек не оставили!
То–то насекомые такие жирненькие и довольные… я с подозрением покосилась на светлячка и вздрогнула: клянусь, он чавкал! Встряхнув головой, я отползла подальше и начертила палочкой круг, знак пресветлого бога. Светлячки там или нет, а я теперь под защитой, и мерзкие твари до меня не доберутся!
Впрочем… я заметила кончик плаща, выглядывающий из кустов, и вздохнула. Придется разведать. Готовясь к худшему — скажем, к растерзанным светлячками трупам, — я полезла в кусты и ахнула.
Не знаю, как трупы, а плащ, наполовину втянутый в землю, смотрелся странно. Светлячки, закапывающие трупы в землю? Я помотала головой. Уже совсем ни в какие ворота!
— Когда я говорила "идите к Ульрику", я не имела в виду, что надо последовать моему совету! — Я вцепилась в плащ и потащила его на себя. Где плащ, там и Нирна, разве нет?
Ткань треснула, и кончик плаща остался у меня в руках, так что пришлось зарыться в кусты по самый нос. Пыхтя и ругаясь, я разгребала землю руками, а заодно сочиняла страшную историю о полянке, что жрет людей. Потом Стокли расскажу, чтобы остерегался совершенства в любых его проявлениях.
С этими мыслями я и провалилась под землю, успев лишь вскрикнуть и помянуть Ульрика. Спорю на что угодно, мы только что обнаружили вход в его царство.
***
Я падала.
Я цеплялась за всё подряд: за мелкие травинки, за камни, даже за землю. Подземный ход вел куда–то вниз, и мне вовсе не хотелось знать, куда именно. Народ много чего рассказывал о царстве Ульрика. Стоит ли говорить, что ничего хорошего?
Выпустив когти, я зарычала и всадила их по основание в земляную стену: помогло, но не слишком. Я проехала вниз еще немного, оставляя за собой десять длинных царапин, и вывалилась в какую–то дыру — наподобие той, которую я заметила мгновение назад, но которой не придала значения.
Воняло землей и затхлостью. Я застонала, как старушка, и поморщилась. Вроде ничего не сломала — и на том спасибо, хотя… я вправила вывихнутый палец и задохнулась от боли. Главное, не кричать! Тут поневоле станешь религиозной — а ну как явится темное божество во всей красе? И хорошо, если в красе: у темного бога две ипостаси, и если одна безупречно красива, то другая безупречно кошмарна.
— Проклятье! — Я поднялась и потерла поясницу. — Верните меня к светлячкам…
Надо выбираться отсюда. Чем скорее, тем лучше. Но только как? И куда идти? Пещера была круглой, без видимых дверей и коридоров. Хотя жилой, даже факелы торчали в стенах, разгоняя темноту.
Под одним из факелов лежала кучка костей, да так живописно разложенная, будто кто–то с любовью украшал свое жилище. Я выдернула ближайший факел и присела: кости человеческие. Желтые от времени, с мелкими трещинками, шероховатые на ощупь. Покрутив в руках череп, я бросила его обратно и встала.
Должен же быть какой–то выход?!
Я простучала две стены, надеясь на чудо, лазейку, скрытую дверь, — да хоть что–нибудь! — но в итоге нашла злобную летучую мышь. Мышь, повиснув в укромном углу, мирно покачивалась в полудреме, но, стоило мне осветить потолок, как эта тварь расправила крылья. Задрожав от ярости, она запищала — подозреваю, ругалась, — и спикировала прямиком на мою голову.
— Пи–пи–пи! — дергала она за мои волосы.
— Фу–фу–фу! — прыгала я, пытаясь отцепить мышь от волос.
Отвоевав прядь моих волос, мышь победно заверещала, и принялась метаться со своим трофеем по пещере. Она натыкалась на углы, мелькала то там, то здесь, пока, наконец, не растворилась в стене. Хм…
— Куда же ты делась, мышка? — Я быстро подошла к стене, и, перебросив факел в левую руку, тщательно осмотрела каменную кладку. — Так и знала!
Переступив то, что издалека казалось стеной, я очутилась в узком коридоре. Куда он ведет, интересно? Я оглянулась на пещеру: не лучше ли остаться здесь? Но взгляд наткнулся на кучку костей и горящие факелы — нет, сюда точно кто–то приходит. Людоед, спорю на что угодно.
А с другой стороны… я посмотрела вглубь коридора. Если этот людоед откуда–то и приходит, то из коридора. Как бы не встретиться случайно. Вряд ли меня отпустят, если скажу, что очень тороплюсь.
Пожав плечами, я пошла вперед: выбор–то невелик, хоть так, хоть этак опасно. И все–таки в пещере спрятаться некуда, а коридор может вывести на поверхность. Должны же упыри как–то выбираться наружу? Последую их примеру.
Вот только где Ролан с Нирной? Запоздало я подумала, что пролети я весь ход до конца, точно присоединилась бы к ребятам. Вот только не знаю, жалеть об упущенной возможности или радоваться.
Коридор все сужался и сужался. Огонь в тесноте полыхал жаром, заставляя вытирать пот со лба. Я пригнула голову и сгорбилась, стараясь уместиться в маленьком пространстве — на серых карликов, что ли, рассчитано?!
— Серые карлики! — Я остановилась, пораженная догадкой. Ну конечно!
Серые карлики предпочитали жить в глухих лесах, глубоко под землей. Попасть в их ловушки — значит, погибнуть; редкий счастливчик выбирался на поверхность и мог предостеречь путников. Вот почему само существование народца ставилось под сомнение: карликов считали мифом. Однако я так не считала. Отец, бывало, рассказывал об этих тварях, и он не сомневался, что они реальны.
Я бросила факел на пол и затушила: мне лучше полагаться на свои глаза, а не светиться лишний раз. Карлики, если верить слухам, — существа злобные, хитрые и, самое главное, где один, там и остальные.
А отец рассказывал, что люди для этих тварей — все равно, что деликатес… я скинула одежду и, связав ее в узел, обратилась. Люди? Какие люди? Здесь одни кошки! Поддев узел носом, я взяла его в пасть и двинулась дальше.
Коридор петлял, извивался, как змея. Мелкие — наверное, крысиные, — кости впивались в подушечки лап. Я часто останавливалась, чтобы вытащить зубами очередную занозу; это–то меня и спасло. Гортанные слова прозвучали чуть ли не над ухом, и не будь я занята войной с противной костью, заорала бы. А так лишь прикусила язык и притворилась тенью.
Существа общались на гоблинском наречии — хотя по виду отличались от самих гоблинов, как пауки от мух, — а его я знала достаточно, чтобы понять смысл их разговора.
— Тирре тора ортханк. — Что, безусловно, означало "Даже жалко людишек".
— Ортханк! Ортханк! Туи рре тика ортханк. — "Людишки, людишки! Сожрут сегодня твоих людишек".
Лучше бы тарабарщина оставалась для меня тарабарщиной: терзайся теперь, выбирая, чью шкуру спасать — свою или друзей. Дождавшись, пока карлики скроются за поворотом, я встряхнула головой и обернулась, проверяя, точно ли твари ушли.
— Шейс бы подрал этих ваших ортханк! — с досадой выдохнула я. Говорила же, дурная поляна! Так нет же, угодили прямиком в ловушку, будто нарочно ее искали! — Ладно, ужин, так ужин. Наведаемся в гости, так и быть!
Я развернулась и помчалась в ту сторону, откуда явились карлики. Лапы мягко пружинили, едва касаясь земли, и хотя костей встречалось немало, на бегу они были не страшны.
Как я и думала, где один карлик, там и остальные. Очень скоро коридор закончился, открывая большую площадку, на которой собралась стайка мерзких существ. Затаившись в тени, я шумно выдохнула и рывком выдернула из лапы очередную кость.
Карлики выглядели… как карлики. Горбатые, с кривыми мордами — будто бы их лица рисовал слепой художник. Длинные руки и короткие ноги позволяли этим тварям передвигаться как на двух конечностях, так и на четырех. А благодаря цепким пальцам на ногах они прекрасно ползали по потолкам и стенам.
Я с досадой изучила клыки и когти, которыми Ульрик порадовал своих донельзя уродливых детишек, и отступила подальше в тень. Даже мне с ними не потягаться. Судя по копьям, я нарвалась на элиту: крайне опасные и жестокие существа, если верить книгам; с ними лучше не связываться.
Хуже всего то, что карлики плевать хотели на магию. Значит, от наших магов толку ноль, — понятно, почему их схватили. Я потерла лапой нос и задумалась. Нет, для начала надо обнаружить выход, а не друзей.
***
Найти выход на поверхность. Легче сказать, чем сделать.
Уже минут десять я наблюдала за карликами. Мое чувство прекрасного подверглась жестокой пытке: мелкие твари плевали на землю, ругались между собой, ходили в туалет, где попало, и за те самые десять минут успели прихлопнуть одного из своих сородичей. Причем нечаянно.
Постояв да почесав в затылке, карлики пинками подкатили сородича к краю площадки, где две каменные колонны подпирали потолок, и сбросили вниз. Тело шмякнулось не сразу, и по звуку я решила, что пропасть глубокая.
— Мило. — Я встала с каменного пола и встряхнулась.
У карликов обнаружилось интересное свойство: они боялись темноты. Когда единственный факел неожиданно погас, карлики забегали, натыкаясь друг на друга, заверещали на своем языке и притащили из–под камня сразу четыре запасных факела. Уму не постижимо, что у существ, живущих в пещере, так плохо развито ночное зрение!
Хотя, если уж по правде, думаю, дело не в зрении, а в медленном привыкании к темноте. По легенде карлики родились слепыми, и Ульрик, сжалившись, подарил им чуточку зрения, отняв при этом дар видеть с помощью звука. В итоге карлики потеряли идеальный слух, зато приобрели обычное зрение: не так плохо, если бы не привычка жить под землей.
Вот только легенда врала. Серых карликов создали не боги и даже не природа. Их создали маги, и создали, конечно, не для того, чтобы те прятались под землей и ловили путников. Искусственная раса должна была стать оружием в войне, но обратилась против создателей — это хранилось в тайне, но я любопытна, и мне приходилось искать артефакты в библиотеке Светлого Ордена.
— Начнем, — подбодрила я себя.
Молнией метнувшись к одному из факелов, я сбросила его на пол. Другой факел задула, третий затушила лапой, а четвертый скинула с обрыва. Площадка утонула в темноте, но откуда–то, видимо, проникал свет: я видела все, вплоть до мелких камешков под лапами.
— Ну что? Кто первый, а кто на десерт? — Я подкралась к группке карликов, дрожащих в центре, и расхохоталась. Эхо подхватило смех, усиливая и превращая в потусторонний. Аж самой страшно стало.
— Аааа!
И без перевода понятно. Я перемахнула через головы напуганных до смерти карликов. Их было штук пять или шесть; сбившись в стайку, они дружно орали и показывали на меня пальцами.
— Тишше! — Я развернулась и, чисто из вредности, зашипела. Да еще спинку выгнула и шерсть вздыбила. — А то пожжжалеете!
— Ульрррике! — Побросав факелы, гоблины кинулись врассыпную.
— Ульрике, так Ульрике, — не стала я спорить и, прыгнув к краю пропасти, припала к земле.
Пропасть оказалась глубокой, а внизу, на каменной площадке, ютились две человеческие фигурки. И будто бы никаких входов и выходов… я уже знала, что это иллюзия. Чтобы достать пленников со дна пещеры, надо туда как–то попасть.
А, вот и решение загадки. Вниз вела лестница, вырезанная прямо в камне. Но даже лестница не раскрыла секрет побега из подземелья.
— А ну–ка стой! — Я оглянулась и прыжком догнала не успевшего удрать карлика. Прижав его лапой к земле, я нагнулась и прорычала: — Советую вспомнить человеческую речь. Или конец тебе.
— Та, та, помнить! — Карлик извивался до тех пор, пока я не пустила ему кровь.
— Смирно лежи! Можно отсюда выбраться? Лес, воздух, солнце. Ну?!
Видимо, одно из слов показалось бедняге знакомым. Просияв, он закивал головой и указал на пропасть.
— Солнце! Вон! Лестница, вниз, дверь, коридор, право! Ключ нужен! Не убивать, тиа кре моррр ту!
— Раз ты мне пригодишься, то где, шейс подери, ключ?!
Карлик вцепился руками в мою лапу и попытался поднять ее. Ха, это он с оборотнем решил в силе тягаться?! Я надавила сильнее и злобно клацнула зубами. Но тут над моим ухом тоже что–то клацнуло, и я, взмыв в воздух, отскочила к краю пропасти.
— Так это ты быть Ульрике? — грозно спросила тень.
Я оценила гигантский для карлика рост, выпирающие клыки и раскатистый голос. Живот пришельца напоминал арбуз, а на голове красовалась свернутая в круг железка: не иначе, как повезло нарваться на короля. В руках он тащил огромную дубинку.
Гигантский карлик подошел ближе, и мне удалось разглядеть на его груди кое–что интересное.
— Ой, так это у тебя ключик? — обрадовалась я и алчно облизнулась. Мы смотрели друг на друга, будто два быка, повстречавшиеся на узком мостике, где никак не разминуться.
— Ульрике на ужин! — решил, наконец, карлик. И, для верности хлопнув себя по животу, бросился на меня. Я подалась назад, в надежде, что эта туша пролетит мимо и свалится в пропасть, но сообразила, что свалится он вместе с ключом — ищи потом!
— А короля свергнуть! — решила я и, бросившись на карлика, проткнула клыками его шею. Но до артерии не добралась, ничего себе кожа!
Ошалев от толстокожести жертвы, я пропустила момент, когда меня схватили и занесли над головой, чтобы бросить в пропасть.
— Нет, нет, нет! Подожди!
"Я же еще не стащила твой ключ!" О последнем я умолчала, сообразив, что тогда мне ключ ни за что не достать.
Я замахала лапами, цепляясь за воздух, и в итоге схватилась за голову карлика. Пока бедняга визжал и отдирал меня от головы, я вцепилась в его плечи и попыталась вернуться к голове. Нет ничего страшнее кошки, которая не хочет свалиться в пропасть. Задние лапы заскребли по животу врага, оставляя глубокие царапины, а передние весьма удачно зацепились за ключ на шее.
— Вовремя, — хмыкнула я, но моя радость длилась недолго. Обезумев от боли и ужаса, карлик завертелся волчком, выдирая волосы попутно с моей шерстью и, наконец, ему удалось меня сбросить.
Взвыв, я рухнула в пропасть. Но в последний момент когти зацепились за выступающий из земли древесный корень. До боли воткнув когти в хрупкую опору, я подтянулась; задние лапы заскребли по камню. Я понимала: все равно упаду, — но страх заставлял меня цепляться за призрачную надежду.
— Смерть Ульрикке! — заорал израненный король серых карликов и замахнулся дубинкой. Я судорожно задергалась, пытаясь вытащить когти, но без толку: в попытке спастись я загнала их слишком глубоко в дерево.
Ой–ой! Вот так я влипла! Это конец, похоже… Я зажмурилась, вид стремительно приближающейся дубинки был невыносим. Сердце перестало биться… на одно страшное мгновение я подумала, что уже на облаках.
Особенно, когда услышала яростный рев, а потом полный ужаса крик.
Но кричал король карликов… я распахнула глаза, чтобы увидеть, как что–то страшное утаскивает короля в темноту. Красный блеск зрачков, шипы драконьего хвоста…. Взвизгнув, я, таки, вытащила когти из дерева. Крик карлика отдавался в ушах, но я только что увидела самую настоящую химеру — живую химеру! — и уж лучше пусть она поужинает королем, чем мной!
