ГЛАВА 10
Каждый город начинается с мусорных свалок. И неважно, мегаполис это или захолустье, есть там специальные машины для уборки улиц или порядок наводят дворники с метлами, — везде будет одно и то же.
Разумеется, если въезжать в город по главной трассе (выдраенной едва ли не до блеска и с бдительной дорожно-патрульной службой), о подобных свалках не может быть и речи. Потому что штрафы гораздо убедительнее уговоров.
Однако если входить в город не с «парадной» стороны, а с окраинной — где нет скоростных трасс, а есть лишь покосившиеся от времени домишки, — то ситуация будет совсем иной. Любого забредшего в эти места ожидают сюрпризы, и чем беспечнее путешественник, тем интереснее для него будут сюрпризные последствия.
Это может быть овраг, доверху заваленный мусором и предательски усыпанный слоем жухлых листьев. Или непроходимый бруствер из старого хлама, протянувшийся перед кособокими хибарами. Или помойное болото с плавающими в нем галошами-канонерками, полузатопленными минами-горшками и боевым линкором всех времен — прохудившимся стиральным корытом.
В общем, прогулка по городской окраине может стать ярким и надолго запоминающимся событием. Не менее захватывающим, чем исследование древних гробниц со смертельными ловушками или прыжки с шестом через минное поле.
Марвин остановился, рассматривая преградившее им путь грязевое болотце — хоть и не широкое, но длинное, устанешь в обход идти. Болотце поблескивало маслянистой пленкой, из которой там и тут торчали какие-то палки, ржавые трубы и донышки сгнивших до дыр кастрюль. Отдельным островком чернела груда обгорелых шин от самоходок — похоже, ее неоднократно пытались поджечь, но неудачно. Слишком сырая обстановка для качественного пожара.
Шагах в полусотне за болотцем виднелись одноэтажные дома с подслеповатыми окошками и остатками штакетных заборчиков перед стенами. Вид у домов был неуютный, заброшенный; Марвин ничуть не удивился бы, узнай он, что там никто не живет. Что все хозяева давно уже вымерли от повальной антисанитарии и теперь покоятся на дне всеядной топи.
— Натуральная зона препятствий, — постучав по ближней кастрюле посохом, со знанием дела заметил Далий. — Не утопнем, так перемажемся, как сортирные черти. Вот же загермард!
— Что ты сказал? — насторожился Марвин. — Повтори.
— Загадимся по уши, говорю. — Напарник плюнул в плавающую неподалеку галошу, но не попал. — Полный загермард и всякое такое до кучи.
— Откуда ты знаешь это слово? — Марвин с подозрением уставился на Далия. — Где слышал?
— В крыловозе, от охранника, — невозмутимо ответил напарник. — Когда ты его в решето уделывал. Наверняка крутое ругательство, вот я и стараюсь его не забыть. Надо же как-то с местными общаться, а без крепкого словца что за разговор! Всякие «будьте любезны», «извините-простите» полезны в офисах, а тут могут и в морду дать. Типа чтобы не выпендривался.
— Погоди, — опешил Марвин. — Это что же получается? Значит, убитый охранник и был психом Фемахом? Ерунда какая-то. Нет, не может быть.
— Почему — Фемахом? — Далий непонимающе посмотрел на старшего. — С чего вдруг?
— Шеф рассказывал, что у прежнего видящего было любимое ругательство «загермард», — расстроенно пояснил Марвин. — Но если я убил Фемаха, на котором держится здешний мир, то какого хрена эта реальность до сих пор существует?
— Зря суетишься. — Далий положил посох на плечо и вгляделся в болотце, выискивая подходящую тропку. — Во-первых, выражение могло возникнуть само по себе, вместе с миром и его историей. А во-вторых, у ругательств есть интересное свойство быстро становиться популярными. Стоит лишь хорошенько, от души выругаться прилюдно непонятным словом, как его кто-нибудь обязательно запомнит и тоже использует в подходящем случае. Ну и пошло и поехало.
— Сам, что ли, придумал? — не поверил Марвин. — Хотя звучит убедительно.
— Нет, у нас был факультативный курс по ругательствам и слухам. — Далий поставил ногу на кастрюлю, придавил ее для проверки; в жидкой грязи громко булькнуло, завоняло гнилью. — Их происхождение и распространение. Ты знаешь, что слух, пущенный на окраине осажденного города, достигнет другого края всего через полчаса? А то и через десять минут. В зависимости от напряженности обстановки.
— Смотри не рухни, специалист по сплетням. — Марвин схватил за плечо покачнувшегося напарника и осмотрелся, выискивая другой путь. — Вон там вроде бы кочки есть. — Он указал рукой. — Пошли, нечего по кастрюлям скакать. Тоже мне, болотная фея выискалась! Упадешь в грязь, неделю дерьмом вонять будешь.
— Ха, чтоб я упал? — насмешливо отозвался Далий. — Не дождешься, я лучше цирковой кошки балансирую! Сейчас на место придем, сам убедишься.
— Как скажешь, — не стал спорить Марвин; по поводу некоторых заявлений Далия у него было особое мнение, сильно отличающееся от мнения напарника.
Ждать результата пришлось недолго: быстро допрыгав до середины болотца, Далий вдруг соскользнул с очередной кочки и ушел по колено в вязкую жижу. Однако напарник не расстроился: показав Марвину большой палец — мол, все путем, начальник, — он медленно побрел к берегу.
— Убедительно, — громко подтвердил Марвин, — действительно, впечатляет. Это ты молодец, это ты ловко.
— Фигня. — Далий выбрался на сушу, сбросил с ног чавкающие кроссовки и принялся сдирать с себя липкие джинсы. — Ведь не упал же, как и обещал! А штаны все равно были рваные, не жалко. Кроссовы тоже никакие, пора новые покупать. Ничего, дойду босиком до первого обувного магазина, там затоварюсь.
— Оптимист, — буркнул Марвин, на всякий случай высоко заворачивая брючины. — Может, тут никаких магазинов нету. Может, тут по талонам обувь выдают. И будешь ходить как дикарь… Ты ботинки-то прихватил или только форму взял?
— Только форму. — Далий полез в вещмешок за брюками. — Ботинки не влезали, я и не стал заморачиваться. Кто бы мог знать, что они пригодятся.
Осторожно ступая по кочкам, Марвин без приключений пересек болотце и направился к домам. Далий с разочарованным видом побрел следом: надевать брюки на грязные ноги он не захотел, так и шел полуголым, повесив форменные штаны на конец посоха. Со стороны Далий напоминал потрепанного в бою солдата, вынесшего с поля битвы особо ценный войсковой штандарт. Возможно, что и вражеский.
Ближайшая улочка обнаружилась неподалеку от места переправы. Слишком узкая, заросшая травой и репейниками, она больше походила на тайный лаз во вражеское расположение, чем на настоящую улицу. Хотя вполне возможно, что это был самый обычный проем между соседними домами, излюбленная тропа кошек, собак и малолетних хулиганов.
Марвин шел вдоль глухих стен, стараясь не задевать локтями зеленые от плесени кирпичи; позади него, то и дело наступая на колючки репейника, ойкал босой Далий. Марвин усмехнулся, вспомнив зря выброшенные кроссовки, и уже хотел было сказать по этому поводу какую-нибудь нравоучительную гадость, когда за спиной у него что-то тихо загудело.
Марвин оглянулся. Напарник шагал, направив вниз рабочий конец посоха — высокая трава и колючие кусты раздвигались перед ним двумя зелеными волнами. Брюки, завязанные штанинами на груди, спадали на спину Далия монашеским капюшоном, и Марвин невольно вспомнил древнюю легенду о пророке, перед которым расступилось море. На всех виденных Марвином картинах у чудотворца в руке был посох, которым он то ли грозил морской пучине, то ли рассекал ее невидимой магической энергией.
— Далий, — негромко окликнул Марвин, — слушай, а почему твой посох называется «посох ифрита»? Ты где-то прочитал о нем? О его свойствах, например. Или о бывшем владельце.
— Нет, — сосредоточенно глядя под ноги, отозвался напарник. — Просто я в детстве любил восточные сказки. А там у многих колдунов-ифритов обязательно был чудесный посох. В основном чтобы мгновенно перемещаться, куда им нужно, или лупить врагов… Ну, поэтому и назвал. А ты чего спрашиваешь?
— Да так, — уклончиво ответил Марвин и отвернулся.
Наконец коридор закончился невзрачным двориком с колодезным срубом и скамьей возле двери. Закрытые ставнями окна будто намекали на то, что здесь никто не станет возражать, если уставшие путешественники присядут и отдохнут в тени. А некоторые, от кого за десяток шагов тянет болотным дерьмом, воспользуются колодцем. Если, конечно, в нем есть вода.
— Я пойду гляну внутри дома. — Марвин присел на скамью, ободрал с брюк нацеплявшиеся репьи. — Тебя с собой не зову, ты и сам знаешь, что делать. — Он кивнул в сторону валявшегося поодаль ведра с намотанной на ручку веревкой.
— Холодной, что ли, мыться? Вот счастье-то. — Далий поднял крышку на срубе, заглянул в темноту колодца, гулко крикнул в него: — Эгей! — и с нерадостным видом принялся разматывать веревку.
«Значит, вода все же есть», — понял Марвин; встав со скамьи, он распахнул дверь и вошел в дом.
Марвин ожидал чего угодно. Скажем, нищенски-убогой обстановки с вытертыми половичками, колченогими табуретами и щербатыми мисками; возможно, нежилой пустоты, с лохмотьями пыли на досках пола и паутиной по углам. Но то, что он увидел, стало для него слишком неожиданным. Даже шокирующим.
Это было не жилое помещение, а самая настоящая декорация, установленная на голой земле: стены, выглядевшие снаружи кирпичными, оказались сделаны из чего-то губчатого и непрочного, похожего на пенопластовые плиты. Никакого потолка в доме не было, лишь сходящиеся вверху опорные планки, на которых лежала крыша — тоже пластиковая. Как дом выдерживал непогоду и ветер, Марвин понятия не имел: хрупкая имитация должна была развалиться при первом же серьезном ненастье.
Марвин осмотрел немногочисленные комнаты, одинаково унылые и пустые, зачем-то поковырял стену кинжалом — клинок легко проходил ее насквозь — и, чертыхаясь, вернулся во двор. Где застал Далия увлеченно беседующим с невесть откуда взявшимся оборванцем. Оборванец был в возрасте, жилистый, давно не бритый и с совершенно неуместным аристократическим моноклем в глазу. Черные с проседью волосы были стянуты, как и у Далия, в длинный конский хвост, потому казалось, что возле колодца дружески беседуют отец и сын. Или два художника-бунтаря, придумывающие какую-нибудь скандальную инсталляцию.
Далий успел вымыть ноги, причем сделал это настолько добросовестно, что насквозь промок: сырые вещи лежали на траве, а сам напарник стоял в одних трусах. Однако оборванец тоже не щеголял избытком одежды — на нем была дырявая майка, подпоясанные ремешком грязные шорты и резиновые сандалеты, типичный джентльменский набор то ли бомжа, то ли хронического алкоголика. Если, конечно, не принимать во внимание монокль.
— Ага, вот и первый контакт, — пробормотал Марвин, присаживаясь на скамью, чтобы не мешать познавательной беседе. Он с удовольствием вытянул ноги, сложил руки на груди и прикрыл глаза: настало время отдохнуть, а заодно подслушать разговор. Как говорится, совместить приятное с полезным.
Однако узнать, о чем беседуют «родственники», ему не удалось. В кармане, где лежал дальнофон, вдруг задребезжало, и Марвин торопливо полез за аппаратом.
— Да, — нажав кнопку приема, вполголоса сказал он. — Шеф, это вы?
— Я, кто же еще, — глухо отозвался негор.
Слышно было неважно, в звуковой мембране шуршало и потрескивало, словно в нее забрались тараканы.
Марвин легонько постучал дальнофоном о колено, вновь приложил его к уху, но ничего не изменилось.
Стоявшие возле колодца Далий и оборванец одновременно глянули на Марвина. Оборванец сказал что-то негромкое, и оба засмеялись; до Марвина донеслось знакомое «загермард», но обращать внимание на болтовню двух бездельников у него не было времени.
— Шеф, я вам пытался дозвониться, — Марвин погрозил напарнику кулаком, — у нас проблема. Короче, Рипли ухитрилась проникнуть в технический коридор и удрать от нас. А после вывела меня с Далием в мир бывшего видящего. Мы здесь уже второй день, ищем беглянку, заодно насчет Фемаха прощупываем. В общем, работаем.
— Понятно, — бесцветно сказал шеф. — Неожиданность за неожиданностью, все не по плану, все черт знает как. И вы туда же.
— Шеф, что случилось? — встревожился Марвин. — В каком смысле «и вы туда же»?
— Гибарян пропал, — тяжело вздохнул шеф.
— Э-э-э… в каком смысле? — насторожился Марвин. — Что значит пропал? Опять запил, что ли? Наверное, в каком-нибудь коньячном логове дрыхнет, запросто.
— Ситуация гораздо хуже. — Голос у шефа окончательно стал скорбным, Марвину приходилось напрягать слух, чтобы понять, о чем тот говорит. — Помнишь кирпичную стену возле моего кабинета?
Марвин невольно кивнул, словно негор мог его увидеть.
— Прошлой ночью Гибарян ухитрился ее частично разобрать. Ума не приложу, как он это сделал, кладка капитальная, но вот сумел. Я на ту стену никогда внимания не обращал, она там всегда стояла… мнэ-э… огорчительное упущение с моей стороны.
— И что? — Марвину хотелось взять шефа за ворот пиджака и хорошенько встряхнуть, чтобы тот не тянул, чтобы говорил по существу, но приходилось терпеть. Начальник как-никак. Тем более за тридевять земель, не дотянешься.
— Там была транспортная кабина. — Негор задумчиво похмыкал. — В изолированной комнате. Древняя, пыльная. По внешнему виду такая же, как общий приемник, только в отличие от приемника у нее внутри имеется кнопка. На боковой стенке, красная, большая. Которую Гибарян, как я понимаю, и нажал.
— Зачем нажал? — не понял Марвин. — Шеф, в кабине есть какое-нибудь пояснение, для чего она сделана? Что-то вроде надписи или рисунка, ну я не знаю. Может, какая пиктограмма выгравирована, если не внутри, то снаружи.
— Жанна сейчас занимается. — Шеф откашлялся в дальнофон, и его внезапно стало лучше слышно. — Исследует, мнэ-э… Лично я ничего не видел. Пока у нас две гипотезы по поводу назначения кабины. Первая — что она возвращает нажавшего кнопку в его мир. Но это вряд ли, комплексу нет смысла оставаться без работников, слишком редко они сюда попадают. Слишком уникальна ситуация переноса в обитель, да-с.
— А вторая? — быстро спросил Марвин, шеф порой становился невыносимо многословным.
— Машина смерти, — коротко ответил негор. Он умолк — Марвину было слышно, как шеф зажигает спичку и раскуривает трубочку, — затем продолжил ставшим заметно бодрее голосом: — Что означает полное физическое уничтожение без возможности оживления в приемнике. Ну, и в твоем прототипе, разумеется.
— Что-то я не соображу. — Марвин в задумчивости потер лоб. — А зачем нужно такое устройство? Ерунда какая-то.
— Сам не знаю, — огорченно пожаловался негор. — Но не зря же кабину замуровали! Старались, немалые силы тратили… Кстати, в кладке оказалось много разных амулетов, то ли для улучшения сцепки кирпичей, то ли для надежности — в смысле магической. Видимо, строители не слишком надеялись на прочность самой стены. Я так думаю. — Шеф снова вздохнул.
— Любопытно, с чего вдруг Гибаряну приспичило ее ломать? — Марвин глянул в сторону колодца: Далий как раз натягивал брюки, а оборванца с моноклем и след простыл. «Наверняка уже о чем-то договорились, — подумал Марвин. — Ох и пройдохи».
— Потому что упрямый. — Судя по стуку, негор выбил из трубочки пепел. — Если появилась какая идея, то хоть разорвись, а должен ее проверить. Убедиться в своей правоте. Подозреваю, Гибаряна давно интересовала кирпичная стена… мнэ-э, вернее, то, что за ней находится. То, что он каким-то образом вычислил. Однако ни со мной, ни с Жанной он на эту тему никогда не разговаривал, потому случившееся оказалось для нас абсолютно неожиданным. Чудовищным!
Марвин помолчал, не зная, что сказать, — для шефа ситуация и впрямь складывалась хуже некуда. Комплекс лишился за несколько дней сразу четырех работников: трое застряли в недоступном для негора мире, а один вообще исчез без каких-либо объяснений. И неизвестно, найдется ли.
Понятно, отчего шеф нервничает. Мало того что обители грозит скорое уничтожение, так еще и подчиненные разбежались кто куда! Похоже, перед негором возник извечный начальственный вопрос — как быть, что делать и кем теперь руководить?
По мнению Марвина, для обслуживания магокомплекса вполне хватило бы двух человек: техника-видящего с уровнями доступа, как у шефа, и напарника. Да и тот, собственно, нужен лишь для того, чтобы было с кем словом перекинуться… Хотя, если разобраться, трудно обойтись без энциклопедических знаний Жанны и прозрений Гибаряна, особенно когда случаются ремонтные проблемы. А вот без шефа и странной Рипли комплекс ничего не потерял бы — опять же по мнению Марвина.
Впрочем, кто знает, какие у шефа настоящие должностные обязанности. Как-никак шестая ступень посвящения, слишком высокий ранг для обычной работы с подчиненными.
А вот насчет Рипли… Черт ее разберет, для чего она в обители, не в игрушки же играть! Возможно, у девушки тоже есть какое-то особое, неизвестное Марвину предназначение. Пусть Рипли и продвинутый эмпат и может ощущать свойства амулетов, но зачем очистному комплексу подобное умение? Разве что передавать через Рипли какие-нибудь указания шефу — у которого, между прочим, имеется планшет, где и без подсказок эмпата высвечиваются необходимые сообщения.
«Да, запутанная история, — подумал Марвин, — непонятная. Есть о чем поразмышлять».
— Ты там не уснул? — желчно поинтересовался негор и нарочно подул в дальнофон.
— А? Нет, — спохватился Марвин. — Просто решаю, что делать дальше.
— Чего решать-то. — В голосе шефа прорезались командирские нотки. — Теперь твоя с Далием главная задача отыскать Фемаха и доставить его в обитель. Мнэ-э… хотя нет, лучше убейте его на месте, оно вернее будет. Да-да, именно так и сделайте.
— Шеф, — Марвин встал со скамьи, невидяще уставился вдаль, — но ведь тогда уничтожится весь этот мир! Возможно, и мы вместе с ним. Я, по правде говоря, не уверен, что воскресну в прототипе, откуда гарантии?
— Гарантий нет, — безрадостно согласился негор. — Но зато есть шанс на воскрешение. А если Фемаха просто вытащить из его реальности, то я опасаюсь, что созданный им мир останется существовать. Слишком долго Фемах в нем пробыл! Опять же останутся ментальные связи между сумасшедшим видящим и его творением, нечувствительная подпитка мира сознанием безумца. Реальность продолжит свое бытие, чем неизбежно разрушит и сам комплекс, и обслуживаемые им миры. Тут уже без шансов, поверь. Надеюсь, мерзавец не восстановится в приемной кабине, раз он навсегда отрекся от «Обители черного дракона». По поводу Рипли, — помолчав, продолжил шеф. — Советую не усердствовать в ее поисках и тратить драгоценное время. Сама как-нибудь выберется. Да-с.
— Это почему же? — насторожился Марвин. — Давайте, шеф, договаривайте.
— Темная лошадка, — нехотя ответил негор. — Лично мне малопонятная, а потому в какой-то мере опасная. Ты знаешь, сколько ей лет?
— Нет, конечно. — Марвин удивился странному вопросу.
— И я не знаю. — Шеф вновь чиркнул спичкой, слышимо пыхнул трубочкой. — Когда я оказался в обители, Рипли уже давным-давно там жила. И выглядела точно так же, как сейчас. Она не стареет, Марвин. — Негор расстроенно покряхтел. — В общем, думай сам. Я бы на твоем месте бросил все на самотек, мнэ-э, если ты понимаешь, о чем я… Далию не говори, — вспомнив, предупредил шеф. — Ни о Гибаряне, ни тем более о Рипли. Грустная для него информация, незачем мальчика зря расстраивать. У него чувства.
— Ничего себе, — ошарашенно сказал Марвин. — Вот так новости. Умеете вы, шеф, человека огорошить, прям хоть стой, хоть падай.
— Ни стоять, ни падать не нужно. — Негор коротко рассмеялся в дальнофон. — Надо дело делать, причем побыстрее. В общем, действуй по плану и не забывай докладывать о конкретных результатах. Я тоже буду выходить на связь, мнэ-э, по мере возможности… Эх, Гибарян, какой дурак, — вспомнив о проблемах, вновь огорчился шеф. — Ладно, пора закругляться, пойду к Жанне за результатами. — В динамике щелкнуло, и голос шефа пропал, растворился в космических шорохах.
Марвин сунул дальнофон в карман, поискал взглядом Далия. Напарник стоял посреди улицы — босой, в военных брюках, в ветровке на голое тело — и, опершись о посох, со скукой посматривал на старшего. Увидев, что Марвин закончил разговор, Далий оживился:
— Наконец-то, господин штабной связист, сколько можно трепаться! Шеф, что ли, звонил? Типа инструктировал, да? — Далий не ждал подтверждений, и без того было понятно, с кем беседовал Марвин. Ему просто хотелось повозмущаться. — Я ведь давно советовал выбросить этот чертов дальнофон! А теперь все, теперь будем каждые полчаса отчитываться, где мы и что делаем. Не жизнь, а натурально режим по расписанию.
— Ты куда майку и вещмешок подевал, вредитель? — стараясь не улыбаться, строго спросил Марвин. — Бомжу подарил? Надеюсь, не забыл вынуть из мешка пилотские деньги?
— Не подарил, а сменял, — не слушая Марвина, отрезал Далий. — На полезные сведения. Мы… — Напарник осекся, растерянно глянул на Марвина, затем повертел головой, высматривая удравшего оборванца. Но конечно же не увидел; озадаченно почесав в затылке, Далий пренебрежительно махнул рукой. — А, плевать на деньги, как-нибудь новые раздобудем. Поверь, Марвин, не в богатстве счастье!
— Тогда в чем же? — заинтересовался Марвин. — Ну-ка, делись опытом.
— Знаешь, не вовремя тебя на философию потянуло. — Далий положил посох на плечо, нетерпеливо потоптался на месте. — Будем считать, что ты спросил чисто для интереса, а я по-умному уклонился от дурацкого ответа.
— Договорились. — Марвин огляделся, проверяя, не оставили ли они во дворике что-нибудь важное, то, за чем придется возвращаться. Как оказалось, беспокоился Марвин не зря — на скамейке, поблескивая клинком, лежал забытый им кинжал.
Марвин подобрал оружие. Проходя мимо открытого колодца, он остановился, посмотрел на сруб и неожиданно для Далия швырнул кинжал в черную горловину, следом полетели снятые с пояса ножны.
— Это же был мой подарок! — У напарника от возмущения чуть не выпал из рук посох. — Офигеть, и этот человек обозвал меня вредителем. Сам вредитель!
— Успокойся. — Марвин поставил на место колодезную крышку. — Помнишь, как унтер-офицер заподозрил нас в шпионаже из-за необычной формы кинжала? Так вот, я не хочу подобных проблем в будущем, а они точно возникнут, повстречайся нам какой-нибудь очередной шпиономан вроде бравого унтера. Может, тут через одного тайные осведомители, откуда мне знать! Я понятно объяснил?
Далий пожал плечами — он еще не определился, обижаться на старшего или нет. Ему было отчаянно жаль кинжал, но и доводы Марвина казались вполне логичными.
— Ты вот чего, — Марвин поторопился отвлечь напарника от ненужных мыслей, — давай выкладывай полезные сведения, не зря же отдал за них вещмешок с кучей местной валюты.
Далий вспомнил о своей оплошке и решил не злиться. Типа сам не ангел.
— Нам туда. — Он махнул посохом в дальний конец улицы. — Где-то через пять-шесть кварталов начнется жилая зона с магазинами, банками и прочей ресторанной цивилизацией. Мужик конкретно объяснил, где и куда поворачивать, не пропадем! Кстати, там должна быть и парикмахерская. Не салон красоты, но сойдет. Главное, чтобы волосы при стрижке не рвали, а то жутко не люблю.
— Тебе одеться бы как следует. — Марвин критически оглядел напарника. — Ведь натурально бомж бомжом, еще и новую майку отдал. Зачем?
— Затем. — Далий зашагал по утоптанной грунтовке, оставляя в пыли следы босых ног. — Я сейчас коротко подстригусь и стану выглядеть иначе. Поэтому если кому-нибудь приспичит разыскивать меня в здешних местах по особым приметам, то в первую очередь задержат гражданина с моноклем. И майка с драконом, и хвост на башке, все при нем! Пусть доказывает, что он — это не я.
— Да ты, оказывается, коварный тип. — Идущий рядом Марвин одобрительно похлопал напарника по плечу. — Настоящий интриган, честное слово. Ладно, будем надеяться, что бродяга обнаружит деньги раньше, чем его повяжут как беглого шпиона. И успеет их с толком потратить, в чем я сильно сомневаюсь.
Обещанные «пять-шесть кварталов» давно перевалили за десяток, но никакой жилой зоны не было. Хотя направление вроде бы держалось верное, ориентиром служили далекие, размытые полуденным маревом многоэтажки. Однако, как давно понял Марвин, Далий мог легко заблудиться при любых видимых маяках — без сомнений, у парня был уникальный талант теряться в любой местности. Или не талант, а топографический кретинизм, это уж с какой стороны посмотреть.
«Полицейский из него получился бы никудышный, — глядя себе под ноги, вяло размышлял Марвин. — Просто никакой. Удивительно, почему Далий никогда не терялся в обители с ее лабиринтом коридоров и бесконечными уровнями? Возможно, тут дело в обстановке? Скажем, закрытое помещение для него одно, а открытая местность совсем другое. Да, занятный выверт сознания, надо будет при случае с Жанной поговорить. Надеюсь, это как-нибудь лечится». Дальше размышлять Марвину стало лень, и он решил отложить непонятный вопрос на потом. Когда в обитель вернется.
Слева и справа тянулись одноэтажные дома с загнутыми вверх по краям крышами и с закрытыми ставнями окнами. С единообразными колодцами во дворах и с одинаковыми скамейками возле дверей. Все было настолько схоже, настолько однотипно, что Марвину казалось, будто они идут по аллее казенного кладбища. Где вместо стандартных надгробных плит установлены дома — тоже мертвые, как и те, кто покоится под ними.
Особенно тяготила тишина: за время уличного похода Марвин ни разу не услышал ни собачьего лая, ни кошачьего ора, ни птичьих криков. Хотя чайки-то здесь однозначно должны быть, приморский ведь город!
Но чаек тоже не было.
Пока Марвин глазел по сторонам, небо затянуло наползшей с моря облачной дымкой, принесшей прохладу и рассеявшей уличные тени. Окружающий мир начал выглядеть странно и нереально — хотя куда уж нереальнее, сварливо подумал Марвин.
Он задрал голову, всматриваясь в сгущающуюся пелену: погода явно портилась. «Интересно, — Марвин перевел взгляд на мрачно-тихие дома, — растают они под дождем или нет? А сколько их останется после первого шквального ветра? И что любопытнее всего — заметят ли пропажу горожане… Вряд ли. Никто сюда специально не ходит, а если у кого и возникнут вопросы, то у муниципальных служб всегда найдется готовый ответ. Например, что здания планово снесены, а на их месте со временем построят новые. Кто будет проверять?»
— Что-то долго идем, — словно очнувшись от спячки, пожаловался Далий. — Слушай, может, я где-нибудь не там свернул? Жара, сволочь такая, мозги совсем ватные, никакого соображения.
— Ничего страшного, — подбодрил его Марвин, — дойдем рано или поздно. Хотя лучше бы пораньше, — добавил он, с опаской глянув на небо. — Похоже, скоро начнется гроза. Черт его знает какая она тут бывает… Домики-то низкие, ни одного громоотвода! Еще прибьет молнией прямо на улице.
— Тогда поднажали. — Далий без предупреждения рванул вперед.
Раздраженно буркнув: «Лучше бы у тебя ноги ватными стали, скоростной ты наш», — Марвин неспешно затрусил следом; в отличие от напарника бегать ему не хотелось. Даже по наступившей прохладе.
К счастью, долгожданная цивилизация оказалась на соседней улице, сразу за поворотом — куда Марвин вбежал той же ленивой трусцой, не надеясь увидеть там ничего нового. Поняв, что они наконец-то добрались, Марвин облегченно вздохнул и перешел на шаг: торопиться больше не было необходимости. Можно сказать, дошли. Успели.
Улица поразительно отличалась от предыдущих с их фальшивыми постройками и нежилыми дворами. Здесь стояли двухэтажные дома с распахнутыми по жаре окнами; здесь была асфальтовая мостовая с разметкой и пожарными кранами у тротуаров. А еще тут было несколько магазинов с полосатыми козырьками над витринами и даже кафе с выставленной у входа парой столиков.
Но главное, здесь были люди. Немного, все-таки окраина, однако и это радовало после долгого путешествия по безжизненным улочкам-переулкам.
Прохожие не обращали внимания ни на босоногого Далия с колоритным посохом на плече, ни на Марвина в измятой грязной одежде. Вряд ли из вежливости, скорей всего просто не хотели замечать двух типов, выглядевших точь-в-точь как уличные попрошайки. Посмотри на таких чуть дольше обычного, немедленно пристанут с просьбой: «Эй, мелочишки не найдется? Мелочь, говорю, гони!» И вряд ли отвяжутся, пока не добьются своего.
— Да здравствует общество потребления! — задорно проорал Далий, потрясая над головой посохом. — Даешь товарно-денежные отношения! В смысле пожрать, попить и купить новые шмотки!
Как отметил Марвин, после вопля напарника прохожих на улице стало еще меньше. Видимо, местные жители не привыкли к бурному проявлению чувств, тем более от подозрительного голодранца с дубиной в руках.
— Не шуми. — Марвин остановился возле столиков, прочитал вслух написанное над арочной дверью: — «Цирюльня. Стрижка, бритье, моментальная глажка. Пиво, бутерброды в ассортименте». Хм, я-то думал, что это обычное кафе… Любопытно. — Он задумчиво потер обросший щетиной подбородок. — Значит, зашел, подстригся, а заодно кружечку-другую принял? Ну и моментально погладился, чтобы время зря не тратить. Душевно организовано, с умом, — одобрил Марвин. — Многостаночно.
— Зашибись придумано, — предвкушающе потер ладони Далий. — Особенно пиво с бутербродами. Пошли, а то у меня денег нету, тебе сегодня банковать. — Он толкнул дверь, где-то внутри помещения звякнул сигнальный колокольчик. — Желаем стричься-бриться! — возвестил напарник и нырнул в полумрак помещения.
Марвин с сомнением покачал головой, черт его знает что за заведение, но деваться было некуда. Перешагнув порог, он закрыл за собой дверь.
Цирюльня оказалась небольшой. Как в ней могли уместиться сразу и парикмахерская, и гладильня с распивочной, оставалось загадкой. Тем более что в помещении было темновато, сразу всего не углядишь — свет шел через единственное окно возле двери, да и тот тусклый, непогодный. Однако присмотревшись, Марвин обнаружил все, что гарантировала реклама. Ну или почти все.
По правую сторону от входа располагалась пивная стойка с высоким латунным краном и расставленными на подносе кружками. Чуть дальше стойки громоздился холодильный шкаф с «ассортиментными» бутербродами за стеклянной дверцей. Бутербродов на полках было мало, видимо, основной доход делался не на закусках.
По левую сторону находилась сама цирюльня. Вернее, настенное зеркало с верхней лампой, тумбочка с парикмахерским инструментом и продавленное кресло на металлической ноге. Гладильню Марвин не увидел — наверное, она была в соседней комнате, за дверью возле холодильного шкафа.
В углу, сразу у входа, пристроились столик с ворохом потрепанных журналов и стул с ободранным сиденьем. «Очаг культуры для ожидающих клиентов, — ехидно подумал Марвин. — Парикмахерский светоч знаний. Надо будет ознакомиться, бульварная пресса иногда оказывается куда полезнее официальных изданий».
Судя по убогости обстановки, дела в цирюльне шли из рук вон плохо. Если, конечно, заведение выживало только за счет объявленных на вывеске услуг.
— Чего господа изволят? — раздалось откуда-то из-за крана, и Марвин вздрогнул от неожиданности. Только сейчас он заметил сидевшего за стойкой гражданина в белом халате не первой свежести. Гражданин был в предпенсионном возрасте, бледный, худой и белобрысый, отчего легко терялся на фоне тоже белой и тоже не слишком чистой стены. Особенно в наступившем полумраке.
— Господа изволят многое, — поворачиваясь к стойке, охотно отозвался Далий. — Они желают пива, бутербродов, стричься и бриться! То есть гулять на полную катушку, но без глажки, это типа лишнее. Финансово не обоснованное.
— С чего начнем? — вставая, деловито поинтересовался белобрысый гражданин. — Я здесь и буфетчик, и цирюльник, и уборщик. Как понимаю, вы только-только из курортной зоны? Жарковато там сегодня… Тогда пиво, а затем еда. — Он достал из нагрудного кармана очки в железной оправе, нацепил их на нос и оглядел клиентов. — Боже мой, — рассмотрев Далия всполошился хозяин заведения, — да не сынок ли вы нашего Графа? Ну прям вылитый, ей-ей! Только помоложе, конечно.
— Какая еще «зона»? — Марвин ткнул пальцем в сторону окна. — Это которая за углом? Хорош курорт, ничего не скажешь. Деньги на строительство разворовали и попилили, а вместо домов показушные коробки поставили, даже без полов. Там ведь жить невозможно!
— Она самая, — наливая из крана в кружку, кивнул цирюльник. — Но я бы на вашем месте не стал вот так, напрямую. Мало ли кто услышит. Курортная зона, вполне себе корректное название… Обтекаемо и, главное, никаких намеков на нусов.
Марвин не знал, о чем говорит белобрысый, но уточнять не стал. Как-нибудь само прояснится.
— А кто такой Граф? — Далий взял пододвинутое к нему пиво; закрыв глаза от удовольствия, напарник уткнулся носом в густую пену.
Марвин невольно сглотнул вязкую слюну.
— Значит, не сыночек, — понимающе сказал хозяин заведения, ставя перед Марвином тяжелую кружку. — Он, господа пришлые, наш местный псих. Говорят, бывший граф, отсюда и прозвище. Может, видели по пути бродягу с моноклем?
Далий промычал непонятное, уронив на грудь клок пены.
— Человек безвредный, но больной на всю голову. Не поверите, утверждает, что мы живем в ненастоящем мире, которому всего несколько лет от роду. — Цирюльник захихикал, осуждающе покачивая головой. Мол, что с сумасшедшего возьмешь, несет всякую ерунду, но мы-то понимаем, что к чему!
Марвин чуть не поперхнулся. Едва успев вернуть кружку на стойку, он закашлялся, прикрывая рот ладонью.
— Именно. — Белобрысый гражданин назидательно поднял тонкий палец. — Нормальная реакция. Я поначалу тоже удивился, но, знаете ли, чего только за свою долгую жизнь не видел. Что ж, и это пройдет.
— Уважаемый, вас как зовут? — Марвин украдкой вытер руку о стойку.
— Темьян, — любезно отозвался цирюльник. — Вам еще пива налить?
— Давайте, — согласился Марвин. — Слушайте, а Графа, случаем, не Фемахом на самом деле кличут? Мало ли, вдруг он кому назывался.
Темьян неподвижно уставился на собеседника круглыми стеклами очков, перелитое пиво струйкой потекло на поднос. Спохватившись, хозяин закрыл кран, поставил кружку перед Марвином и вымученно захихикал:
— Почти смешно, но какой из Графа нус-демон, совсем никакой. Я ведь сказал — тихий городской сумасшедший, его даже полицейские не трогают.
— Извините, неудачно пошутил, — пробормотал Марвин, удивляясь странной реакции Темьяна. Не оставалось сомнений, что белобрысый всерьез обеспокоен, но чем? И при чем тут какой-то нус-демон? Выяснять причину волнения Марвин не собирался, незачем накалять обстановку. Еще выгонят без бутербродов и подстрижки, ищи после новую цирюльню.
Одно было ясно — имя Фемаха господину Темьяну знакомо. А раз о нем знает даже случайный брадобрей, то проблем с информацией не будет. Если, конечно, речь шла о том самом Фемахе, а не о каком-нибудь местном тезке.
Закончив с пивом, напарники занялись бутербродами. И хотя те были не самой первой свежести, в лучшем случае вчерашние, это никого не смутило. Марвин скептически осмотрел содержимое шкафа, пробормотал: «Хорошему желудку все на пользу. Авось не отравимся», — и, поколебавшись, взял бутерброд с заветренным сыром. Изголодавшийся Далий воспринял это как разрешение есть сколько хочешь, до отвала и неминуемой изжоги.
Темьян с изумлением следил, как тают его продуктовые запасы. Видимо, у цирюльника не часто бывали посетители, готовые сожрать что угодно, лишь бы оно было съедобное. Ну и, разумеется, залить съеденное пивом — а уж этого добра здесь хватало, как говорится, «пей — не хочу». Однако у всего есть своя цена, а потому на втором десятке бутербродов и шестой кружке Темьян забеспокоился.
— Я прошу прощения, — напряженным голосом сказал он, — но очень желательно знать, как у вас с деньгами. В смысле покажите-ка, господа замечательные, вашу наличку. Без обид, просто убедиться. А то, знаете ли, всякое бывает.
Марвин, спохватившись, вынул из кармана тощую пачку банкнот и небрежно сунул ее цирюльнику.
— Берите сколько надо, — великодушно дозволил он, — с учетом чаевых… О, чуть не забыл! Вычтите еще и за стрижку с бритьем. Его, — он похлопал по плечу занятого подсохшим бутербродом Далия, — подстричь. Коротко, по-уставному. Меня — побрить.
Темьян быстро перелистал купюры, выискивая поновее, и замер, обнаружив под денежными знаками два воинских удостоверения. Черных, с вытесненными на обложках гербами. Он раскрыл верхнее, глянул внутрь и огорченно сложил губы дудочкой.
— Что же вы, господин сержант, сразу документик не показали, — укоризненно попенял цирюльник Марвину, возвращая удостоверения вместе с остатком банкнот. — Я ведь в спецслужбе давно, почетный штатный осведомитель, оно и в картотеке записано. Могли бы не таиться с инспекцией. А то я уже срочную депешу на вас думал составлять, уж больно вызывающе себя вели насчет зоны отдыха. И про запретного Фемаха, хе-хе, ненужные вопросы задавали. Рабочая провокация, понимаю. Но только и вы про меня в отчете лишнего не пишите, договорились?
Слышавший разговор Далий вдруг вытаращил глаза и надсадно захрипел, выплевывая остатки бутерброда. Наверное, хлеб слишком черствым оказался, в горле застрял. Не иначе.
— Договорились, — с запинкой ответил Марвин, пряча деньги с удостоверениями на место. — Э-э-э… накладочка вышла, нас забыли предупредить о вашем соучастии. Бюрократы, ни хрена дальше своих бумажек не видят! Короче, раз уж так получилось, то давайте сделаем вид, что ничего не произошло. Вы, как и прежде, хозяин заведения, а мы — обычные прохожие. Подстричься все равно надо, для подтверждения инспекции.
— Обслужу по первому классу, — выходя из-за стойки, пообещал Темьян, — с горячим компрессом, свежей бритвой и медовым лосьоном. Поверьте, господин сержант, я мастер высокой квалификации, невесть кого сюда не поставили бы! Сложный участок, проблемный.
— Не сомневаюсь в вашем умении, — согласился Марвин, устраиваясь на ободранном стуле и беря со столика журнал. — Начинайте с моего напарника, я подожду. — Он пошелестел страницами, но чего-либо толкового в журнале не нашлось, одни только рекламные объявления да картинки с полуголыми девицами на фоне продающихся карет. Картинки были черно-белыми, со смазанной краской, отчего девицы выглядели как эфиопийские негоры и никакого любопытства не вызывали. — Кстати, — спохватился Марвин, будто только что сообразил. — Вы всегда в гуще местных событий, не правда ли? Всякие слухи, сплетни, окраинные новости… Взяли бы и рассказали, пока стрижете. Разумеется, без протокола и доклада по инстанциям. По-свойски, для разнообразия. Чтобы скучно не было.
— Почему бы и нет. — Темьян включил лампу, для пробы пощелкал ножницами над головой усевшегося в кресло Далия. — Например, о черном драконе. Говорят, летал сегодня над нашим районом, а после исчез. Вы, случаем, не видели в небе?
Марвин промычал что-то малопонятное, то ли да, то ли нет, и взял другой журнал.
Далий не промолвил ни слова, он готовился к стрижке — вернее, с тоской ждал, когда ему начнут выдергивать ножницами волосы. Парикмахеров напарник боялся куда больше, чем зомби-нусов или вооруженных спецназовцев.
— Все идет к концу света, — убежденно сообщил цирюльник, с хрустом отрезая Далию его шикарный хвост. — Грозы без ветра и дождей, неизлечимое нус-проклятие, теперь даже реальный дракон пожаловал… Конец великому государству, конец истории цивилизации. Сдохнем, и никто о нас больше не вспомнит. — Темьян положил ножницы на тумбочку, раскрыл опасную бритву. — Ведь как славно было до появления демона с запрещенным к упоминанию именем Фемах! Никакой тебе нус-эпидемии, никаких минусовников и закрытых зон. А теперь живем будто мураши под стаканом, полностью отрезанные от всего мира. Что там творится, за невидимыми стенами, одним богам известно… Вам височки повыше или оставим как есть? — поинтересовался Темьян.
— Повыше, — глядя на лезвие, сдавленно ответил Далий. Парикмахерским бритвам он тоже не доверял.
— То ли дело раньше, — с сожалением сказал цирюльник. — Как жили-то, эх, как жили! — Забыв о нынешних бедах, он пустился в обстоятельные воспоминания — на что Марвин и надеялся, спрашивая о сплетнях и новостях.
Как сказал бы Темьян, это была рабочая провокация.
Которая вполне удалась.
