Глава 34,
в которой Йорген путает трикселион с триквертой, воду с рыбой, но, вопреки его невежеству, проклятие оказывается снятым

В успех этого замысла верил не каждый. Были среди зрителей и те, кто полагал: если и удастся вытащить тело одержимого из леса, то это будет именно тело. Мертвое. Ведь сказано в проклятии: «ни одна живая душа…» Наверное, по-хорошему, они должны были поделиться своими опасениями с пришельцами. Но – не стали. Им было интересно посмотреть.

Любое проклятие – это только месть, оно никого не делает лучше, добрее. Альвы селения Айо за семь лет так и не научились ценить чужую жизнь. К счастью, на этот раз обошлось без гибельных последствий.

Еще одно усилие, последний рывок – и граница, нерушимая в течение семи долгих лет, была преодолена! Связанное тело выкатилось из-под деревьев.

Сразу стало ясно, что оно живое: дернулось, проснулось, попыталось сесть. И в тот же миг кто-то из альвов, истошно взвыв, умчался в чащу. Только те были прокляты, кто обретался в лесу. Йорген вырвался из плена, и вандергайст, более не властный над ним, нашел себе новое вместилище…

Часа четыре ушло на все предприятие. Еще сколько-то времени потребовалось, чтобы перерезать прочные путы. Так надежно альвы запаковали Йоргена, что освободиться самостоятельно он ни малейшей возможности не имел – руки были прикручены к телу, ноги связаны по всей длине.

– Эх, вы меня прямо как колбасу вареную обмотали! – очень точно определил он. – Надо же было постараться! Спасайте теперь!

А спасать было от чего. Сразу несколько тварей устремилось к лежащему с явным намерением закусить свежим ланцтрегером. Были они некрупны, но очень зубасты, немного смахивали на двуногих, длинноруких щук, но природу имели, пожалуй, человечью. Еще одна дикая фантазия Тьмы…

Их остановили стрелами, сразу наповал. А потом долго и мучительно пилили веревки ножом, прикрученным к длинной палке. Прочное волокно поддавалось плохо, орудие то и дело срывалось. «Нет, вы меня сегодня точно добьете! – каркал Йорген. К его живописной россыпи синяков и ссадин прибавилось несколько глубоких порезов. – Я, пожалуй, кровью истеку!»

Ничего, обошлось. Петли ослабли, пленник был свободен окончательно. Сел, потянулся…

– Ну и дальше что? – спросил Черный Легивар не без сарказма. Потому что была во всей их затее одна неприятная деталь, и он ее ясно видел, только говорить раньше времени не хотел.

Чуть менее трехсот душ насчитывается в поселении Айо. Освобождать можно не более четырех-пяти в день, это при условии, что каждого нового одержимого удастся сразу повязать. То есть даже при самом лучшем раскладе это дело займет пару месяцев, к тому же чужаков, разрушивших его мир, вандергайст наверняка прибережет напоследок. Если еще какой-нибудь пакости не придумает… Неужели придется ждать так долго?!

– Да, вот оно, несовершенство человеческой природы! – молвил Семиаренс Элленгааль с напускной важностью, на самом деле ему было забавно. – Еще утром вы готовились провести в окаянном лесу остаток жизни, а теперь, вместо того чтобы благодарить ваших богов за указанный путь к спасению, ропщете из-за нескольких недель!

– Ну, допустим, боги тут ни при чем, это я лично путь указал, – без ложной скромности поправил ланцтрегер. – А что до нескольких недель… Нет, нет и нет! Лично я не намерен столько ждать, мне тут неуютно одному! Мы будем решать проблему радикально!

– То есть?!

– Проклятие надо снимать, вот что! Вы мне будете говорить что и как, а я – делать!

– Что за чушь! – вспылил Легивар Черный, самонадеянные слова мальчишки-северянина задели его за живое. – Только сильный и опытный колдун способен снять проклятие такого рода!

– Ну, попытаться-то можно, – возразил Йорген легкомысленно. – Тем более меня в свое время целый год учили колдовству!

…Традиционно считается, что нифлунги – мрачный, загадочный и опасный народ, искушенный в науках и чародействе и весьма к оным склонный по природе своей. Что ж, так оно и есть, если речь идет о персонах, достигших зрелости. Но молодость есть молодость, и между детенышами людей и нифлунгов разница до обидного мала.

Долгие месяцы жил Йорген в Нифльхейме. Сразу после памятной битвы с Тьмой он был отобран в числе пятнадцати сверстников для обучения колдовству. Вообще-то это была большая честь, признание их выдающихся врожденных способностей к тайному делу. Но какой тринадцатилетний юнец захочет корпеть над формулами, твердить руны и заклинания, в то время как большинство его ровесников скачет по ристалищу с мечами и копьями? Правильно! Только самый хилый и болезненный, к ратному труду неспособный, притом весьма честолюбивый, желающий хоть в чем-то превзойти других. Ни Йорген, ни товарищи его «по несчастью» таковыми, хвала богам, не были, а потому обучение шло через пень-колоду, лишь бы отделаться поскорее и удрать с занятий на волю. Напрасно наставники колотили их палками по головам и бранили нынешнюю молодежь. Ни один из юных, чудом выживших участников Великого Противостояния стать выдающимся колдуном не обещал. «Куда катится мир?» – сетовали старшие, повторяя горькие слова своих собственных учителей, боги знают сколько лет, а то и столетий назад впервые сказанные… И ничего, не «укатился» мир, стоит пока…

А Йорген запросился домой, к людям. Надоела ему постылая темная наука. Раз не выйдет из него великого колдуна – сами сказали! – нечего и время даром тратить, поважнее есть дела. Его пытались удержать – не смогли. Ушел. Нифлунг-полукровка, чародей-недоучка…

И все-таки целый год он учился колдовству. Темному. Древнему. Он изучал сейд, и галдр, и мэйн, и ведербэльгр и еще одно, неназванное. И учат в Нифльхейме не так, как у людей или альвов. Гораздо… лучше? Нет, не так. Страшнее – вот верное слово. Человечья наука постигается разумом. Альвийская – сердцем. Наука нифлунгов впитывается кровью. Можно забыть формулы, перепутать руны и заклинания, но самого главного, того, что составляет тайную суть колдовства, – уже никакая сила не вытравит…

Вот что значит прекрасное академическое образование! Всю процедуру Черный Легивар помнил отлично, до самых незначительных на первый взгляд мелочей (впрочем, в тайном деле мелочей не бывает). Йорген старался выполнять его указания как можно точнее – получалось плохо.

– Очерти ровный круг пять морастских эллей в поперечнике… – вещал бакалавр нараспев.

– Каких эллей?!

– Морастских! Ты морастский элль не знаешь?! Это же основная магическая единица расстояния!

– Не-а, не знаю. А чем он от нормального отличается?

– О-о-о! Неуч!!! С кем я связался!!!

Но, хвала богам, выяснили, «очертили».

– Поставь по центру оного знак «вин»… Покажи, как нарисовал! ТЫ С УМА СОШЕЛ!!! Ты же «торн» начертил!!! От него проклятие в десять раз усилится!!! Ты вообще руны хоть немного знаешь?!

– Конечно! – с большим апломбом подтвердил горе-колдун. – Я знаю ис – лед или смерть, хагалаз – разрушение, наутиз – нужда, каун – виселица или чума, гагль – распятый на столбе, хагаль – неизбежная беда…

– Достаточно! – замахал руками маг. – Чудесный набор! Мечта некроманта! Тебе, друг мой, не проклятия снимать, а порчу наводить или моровые поветрия… Верхний хвостик сотри! Вот так! Теперь это «вин», запомни на будущее… Ну, едем дальше. Обведи знак «вин» двойным кольцом и направь от него лучи трикверты к внешнему кольцу… Что?.. Ну-ка посторонись… ТРИКВЕРТЫ, я сказал!

– А я…

– А ты трикселион изобразил, и то обратный! Невежа! Лучи не заламывай, плавно веди! И в другую сторону!

В таком вот духе.

Ну ничего, справились как-то, общими усилиями. В последний раз придирчиво осмотрев чертеж, Черный Легивар счел его удовлетворительным и свалился с дерева… Почему вдруг с дерева? Залез он туда для лучшего обзора. А спускаться стал – уцепился за ветку, забыв о ее неестественной гибкости, сорвался и рухнул. Зад отбил, штанину порвал – виноватым остался опять же Йорген с «его безумными затеями».

– В будущем тебе ни в коем случае нельзя иметь учеников, – заметила Гедвиг Нахтигаль. – Ты слишком нетерпим к чужим ошибкам.

Как ни странно, но замечание ему польстило. Подумалось: «Значит, она допускает, что у меня, при моих-то скромных способностях, могут быть ученики…» Приятно! Сердце Черного Легивара оттаяло, он перестал браниться, и дальше пошло ровнее. Тем более что память у Йоргена была цепкая, нужное заклинание затвердил быстро, хоть и было оно на языке древних тарберов и для эренмаркского слуха звучало как полнейшая бессмыслица, труднопроизносимая притом.

Но чертежи и заклинания – это даже не полдела. Это самое его начало. А дальше все зависит от персоны колдуна. Сможет ли он сосредоточить в круге нужные силы и, пропустив их через себя, направить в иное русло?

Справится или нет?

Наблюдатели ждали затаив дыхание. А внутри круга полыхали молнии, трещали голубые искры, волосы Йоргена стояли темным нимбом вокруг головы, с кончиков пальцев лились струи жидкого огня и сыпались почему-то крупные рыбины… Красота!

Кальпурций подтолкнул Гедвиг в бок, спросил напряженным шепотом:

– Это так и должно быть?! Все правильно идет?!

– Ты о чем?

– Да о рыбе же! В ней есть тайный смысл, да?

– Н…не знаю, – пробормотала ведьма очень неуверенно, – может, это какой-то побочный эффект?

– Это не рыба, это ваш колдун – побочный эффект творения! – прорычал Черный Легивар. – Вода должна была быть! Огонь и вода! Стихии! Откуда он рыбу взял?!!

«Ну, может, есть я хотел, вот и родилась ассоциация, – пояснил позднее горе-чародей. – Подумаешь! Ведь сделал я дело? Сделал?»

Да, сделал. Отгорели огни, отсверкали молнии. Йорген фон Раух, чуть пошатываясь, выбрел из круга и крикнул:

– Ну, пробуйте! Получилось?

Легивар Черный первым шагнул вперед. Он не верил в успех, ни на йоту не верил! Вот сейчас замаячат деревья и снова сомкнутся перед носом, и не будет этому движению конца, как нет конца пути у белки в колесе… Шаг, другой, третий… Что?!!

Он стоял на равнине. Позади был лес. В лесу орали, восторженно и дико. А еще дальше, в чаще, молодой одноглазый альв опустил стрелу, нацеленную в чью-то спину. Проклятию леса Айо пришел конец.

– С ума сойти! – выдохнул Черный Легивар, сделал еще шаг вперед – как раз вовремя. Иначе не успел бы подхватить Йоргена и тот свалился бы наземь лицом вниз. Что-то не пошло ему на пользу это колдовство!

Очнулся он несколько минут спустя и не без вмешательства Гедвиг Нахтигаль. Ведьма сидела рядом и гладила его по голове – так хорошо! А Семиаренс Элленгааль держал его за руку и очень внимательно рассматривал. Вид у альва был скорбный – под стать мыслям. «Вот оно! – думал он с ужасом. – Вот что мы не учли, решив ускорить приход Тьмы! Возраст тех, кому судьбой назначено выступить против нее! Через десять лет Йоргену было бы тридцать и собственные чары уже не причиняли бы ему вреда…»

– Мальчик, – сказал он, – если в ближайшие несколько месяцев ты вновь прибегнешь к колдовству – тебе не жить.

Руки Йоргена были прозрачными почти до локтя.

– Понятно, – рассеянно сказал он. – А где моя рыба? Вы догадались собрать? Ее можно есть?

… – Потрясающе! – объявил Семиаренс Элленгааль, сваливая добро в траву.

Все их мешки оставались в поселении, у костра, и возвращаться за ними никто не хотел – страшно было. Думалось: все-таки Йорген, мягко говоря, не выдающийся маг. Вдруг проклятие вернется? Вдруг все сначала? Лучше уж пожертвовать барахлом, чем рисковать свободой. Жаль, светлые альвы не догадались помочь своим избавителям, разбрелись кто куда… Тогда-то Семиаренс и вызвался сходить за имуществом и доставил его благополучно, но сам вернулся очень удивленным.

– Потрясающе! Я думал, получив свободу, они захотят немедленно покинуть это злое, насквозь прогнившее место! Вернутся на родину, в Гаар…

– А они?

– Они не собираются ничего менять. Им и тут неплохо. Особенно теперь, когда ничто не угрожает жизни и есть свободный выход…

– Здесь их дом, – пожала плечами Гедвиг Нахтигаль. – Зачем им уходить?

– Потому что здесь – чудовищно. Потому что они – альвы. Альвы должны жить в гармонии с миром. Взгляни на их мир, их лес – о какой гармонии может идти речь?!

– Взгляни на них, – хмыкнул в тон Черный Легивар. – Они – калеки, лесу под стать. Что их, уродов, ждет на родине, среди прекрасных соплеменников? Лично я на их месте тоже остался бы! Когда-нибудь Тьма уйдет, жизнь наладится и здесь…

– Вы судите как люди! – бросил альв в сердцах.

– Разумеется, – согласилась Гедвиг, – как еще мы можем судить?

– Хотите, рассужу как нифлунг? – весело предложил Йорген, он закусил-таки колдовской рыбкой (оказавшейся на поверку жирной макрелью) и заметно ожил. – Им надо вернуться в родные места с оружием в руках и перебить соплеменников, виновных в их беде. А потом, когда свершится месть, красивых альвов не останется, только сплошь покалеченные, и уродство этого народа станет нормой, каждый из них сможет сам выбрать, где жить. Вот.

– Глупости это, друг мой, – возразил Кальпурций Тиилл. – Здешних альвов слишком мало, чтобы перебить всех северных.

– Значит, им остается только сложить голову в честном бою! Это не я, это нифлунги так сказали бы… Между прочим, – он перебил сам себя, – я думал, местные захотят отомстить Семиаренсу…

– К счастью, они меня не узнали, – хмыкнул альв. – Должно быть, я сильно изменился за десять лет.

Остаток дня ланцтрегер фон Раух провел в тревоге. Он прекрасно помнил, как вел себя, будучи одержимым, и очень переживал, не наговорил ли чего лишнего другу Тииллу, Гедвиг Нахтигаль и брату. Приставал: «Нет, честно? Вы правда не обижаетесь?» (Что интересно, Легивару Черному и Семиаренсу Элленгаалю он подобных вопросов почему-то не задавал.)

– Никто не обижается, что ты, – отвечала за всех ведьма и бросала на окружающих весьма красноречивые взгляды, мол, только попробуйте обидьтесь, и будете иметь дело со мной! – Ты был очень милым, правда! Прямо поцеловать хотелось!

Кальпурций Тиилл ушам своим не верил. Спору нет, друг Йорген сопротивлялся злому духу стоически, и если бы не его невероятная выдержка – вообще неизвестно, чем бы кончилось дело. Но сказать, что он, злобный, кусачий и неуправляемый, был милым в тот момент… Право, это уж слишком! Это какие-то чудеса восприятия… или… Неужели она его все-таки любит?! Гедвиг любит Йоргена… Уж не пора ли начать ревновать? Нет, не теперь. Они правда милые, оба… Он выглядит таким бледным, огорченным и уставшим, глаза запали, страшная прозрачность еще не сошла с рук. И она на него смотрит, так смотрит… Неизвестно, каким окажется конец. Пусть они будут счастливы хотя бы сейчас. А дальше – поглядим, если будем живы.

… – Все равно не могу понять! Так ведь не бывает. Если одержим, то одержим целиком, не наполовину. Мне ли не знать!

Пока силониец размышлял о чужой любви, разговор, оказывается, зашел о другом. Йоргена заинтересовал собственный феномен, и он захотел узнать, что думают о его странной форме одержимости окружающие.

– А сам ты что чувствовал, когда вандергайст был в тебе? – полюбопытствовала ведьма.

– О! Это было так странно! Ощущение, будто делишь тело с незнакомцем, как одеяло или плащ: каждый тянет на себя. Или с лодкой можно сравнить: двое гребут в разные стороны.

– Только тело? В разум проникнуть он не стремился?

– Пожалуй, наоборот. Он только заставлял ненавидеть. Проникнуть в него хотел я, интересно стало, кто такой, что за человек… был. Но там ничего не осталось, никаких воспоминаний, мыслей. Одна ненависть… А потом он решил из меня сбежать.

– И?!!

– Я его не выпустил.

– Почему?!!

– Иначе как бы я смог выйти на волю? Пришлось держать в себе силой. Он так вырывался, не представляете! Утомил ужасно!

– В общем, это еще большой вопрос, кто кем был одержим: Йорген вандергайстом или вандергаст Йоргеном! – заключил с усмешкой Черный Легивар.

Ланцтрегеру в его тоне почудилось осуждение, и он обиделся.

– Вот и объясни, раз ты у нас мудрый и ученый, как так получилось? Это противоестественно!

Маг задрал нос. Не усматривал он в происшествии ничего особенного, ровным счетом ничего!

– Сошлись в одном теле два духа, один оказался сильнее, другой слабее, только и всего. Чему удивляться?

– Хотя бы тому, что вандергайст легко одолевал одного альва за другим, значит, слабым он не был, – напомнил Кальпурций Тиилл. – Почему именно Йорген оказался сильнее?

– Ах, да тому может быть множество причин! Я вам с ходу десяток назову! Во-первых, альвы здешние… гм-гм… сами видели. Тела их искалечены, возможно, и души тоже. Во-вторых, как ни крути словами, изначально проклятие предназначено было именно им, мы попали под него случайно, поэтому оно могло сработать не в полную силу. В-третьих, Йорген наполовину нифлунг, а что мы вообще знаем о нифлунгах? Это темный народ, возможно, они вообще не подвержены одержимости… Йорген, ты слышал хоть раз, чтобы в кого-то из твоих соплеменников вселился злой дух?

– Н…нет, ни разу…

– То-то же! В-четвертых, он склонен к колдовству от природы (признал-таки!), а колдуны уж точно имеют защиту от вторжения извне. Другое дело, к настоящему мастеру вандергайст и близко не подошел бы, а Йорген так, серединка на половинку, вот дух и не почуял в нем угрозы. В-пятых, он постоянно держит при себе эту ужасную вещь, собственность Эренмаркской короны! Только что в обнимку не спит с мощнейшим магическим артефактом – одним Девам Небесным известно, как тот на него влияет! В-шестых, если уж сами боги избрали нас для великого свершения, логично предположить, что они захотели хоть в какой-то мере обезопасить…

Но божественная версия уже не заинтересовала Йоргена, обрадованного толкованием рациональным:

– Точно! Это он! Все дело в окаянном жезле! Знаете что, давайте носить его по очереди. Легивар, ты первый. Ты маг, тебе полезно!

– Давай! – охотно согласился тот.

Чем Тьма не шутит – вдруг артефакт и с ним поделится силой? Размечтался: «Хоть бы на одну ступень еще подняться, этого недоучку догнать!»

Грызла, грызла его зависть, уж больно лихо разделался ланцтрегер фон Раух с проклятием, да еще столько рыбы попутно наколдовал! Ведьма сказала, того, что засолили (вот и пригодился фалькский запас!), хватит недели на две – до самой пещеры, и на обратный путь останется. Должно быть, и вправду милость послали нифлунгские боги! Йорген неучем был, неучем и остался, не мог он принести столько пользы лично, без вмешательства свыше! Определенно не мог!

Ну, что на это скажешь? Умел Легивар Черный себя любимого утешить, умел! Потому что на самом деле нифлунги не молились богам.

…Молодежь еще долго болтала между собой, Семиаренс Элленгааль их больше не слушал, думая о своем. Ох, невеселы были его мысли. «Во-первых, во-вторых, в-шестых…» Артефакты, Небесные Девы, нифлунги… Пустое! Все проще, намного проще и страшнее. Нерушимый магический закон: двойная одержимость невозможна. Если душа уже занята Тьмой – неудивительно, что простой вандергайст не сумел ею завладеть… И из плена они так ловко вырвались неспроста – это сама Тьма стремится, чтобы воплощение ее непременно достигло роковой пещеры… Боги великие, неужели все-таки Йорген?!!