Глава 27,
в которой сначала случается НЕВОЗМОЖНОЕ, потом Йорген впервые в жизни сочувствует темной твари и под конец Легивар Черный удивляет всех

Отвратительное солнце уже успело совершить положенный ему путь и начинало уползать за далекие горы, когда нашим странникам встретилось первое поселение. Вид его обнадеживал: высоченный забор из плотно пригнанных друг к другу заостренных бревен, заполненный навозной жижей кольцевой ров, подъемный мост на цепях. Наружные стены исчерчены сплошь всеми ведомыми и неведомыми охранными символами, над частоколом возвышаются длинные жерди, увенчанные рогатыми черепами и увитые паклей, чуть дальше видны косо торчащие ложки трех тяжелых катапульт. Настоящая маленькая крепость!

Вряд ли местным шторбам, вервольфам и прочим чудовищам пришло бы в голову возводить подобные защитные укрепления. Значит, тот, кто обитает внутри, Тьме не принадлежит, решил Кальпурций и предложил попроситься на ночлег. Йоргену идея не понравилась.

– Мы будем там как в ловушке, – предупредил он. – Войдешь – назад не выберешься!

– Я готов рискнуть! – прокричал Кальпурций в ответ уже на бегу.

Что-то огромное и страшное, на длинных тонких ногах, вылезло прямо из-под земли, даже не потревожив ее твердь, и угрожающе двинулось в их сторону…

На ночлег их пустили добрые люди. Но уже после того, как чудовище было убито и утоплено в навозной жиже. А до того – ни в какую не хотели опускать мост.

Это была самая настоящая темная тварь, она одна оказалась куда опаснее сорока уродцев, так легко перебитых днем. Потом они узнали ее название – наввра. Пожалуй, самое жуткое из чудовищ земли Со. Там, где объявлялась она, очень скоро не оставалось ничего живого и даже ничего мертвого. Наввра ела все, что движется, не пренебрегала и сородичами своими. И никакие заборы либо ямы спасти от нее не могли, потому как выходила она из земли и в землю уходила. Обитателям селения просто повезло, что в тот вечерний час неподалеку оказались трое чужеземцев. Иначе выползла бы тварь не в открытой степи, привлеченная звуком их шагов, а прямо посередь села, на запах живой плоти. И еще повезло, что не простые были чужеземцы, а колдуны, способные метать из пальцев струи огня, двигаться быстрее молнии и прочие чудеса творить. Иначе прикончила бы их наввра ударом длинной тонкой ноги, узким рылом своим высосала и выпила бы глаза и души выела начисто, а потом и до честных людей добралась, потому как не может она тремя душами насытиться, ей сразу сотню подавай.

…На самом деле быстрее молнии ни Кальпурций, ни Йорген двигаться, к сожалению, не умели. И огонь Гедвиг метала не из пальцев, а выхватила, по наитию, колдовской жезл, собственность Эренмаркской короны (Йорген попросил подержать, чтобы не мешался в бою). У нее не было уверенности в том, кого именно он угробит, темную тварь или ее, ведьму Нахтигаль. Но в тот момент это было непринципиально – чудовище уже заносило над ее головой заднюю конечность, оканчивающуюся одним искривленным когтем.

Все это случилось очень быстро. Парни атаковали тварь спереди, кололи мечами в длинную морду, рубили по передним ногам, при этом Йорген – вот что значит врожденные способности! – еще успевал бить огненными шарами ей по глазам. Разил точно в цель – куда до него было боевому магу Легивару! Но усилия его пользы приносили немного: чудовище слепло на несколько минут, а потом вместо выжженных вырастали новые глаза, ничуть не хуже прежних. Впрочем, оно и без глаз умело обходиться неплохо, следуя на звук. Поэтому колдовские свои упражнения ланцтрегер скоро оставил и сосредоточился на действиях чисто механических: резал, рубил, колол… Тоже без особого успеха, зато привычно и меньше устаешь, сосредоточившись на чем-то одном.

Тварь была стремительна и неутомима. Прыжки ее напоминали движения устремившегося к добыче паука, имей она восемь ног вместо четырех – сходство было бы полным. Там, где ступала она, земля оказывалась взрыхленной, будто по ней мотыгой прошлись. Там, куда летели брызги густой бурой крови, оставались выжженные пятна на траве. От ран чудовище не слабело, только становилось злее. И еще оно пело. Вытягивало в трубочку и без того узкое рыло и издавало звук достаточно мелодичный и в то же время непередаваемо мерзкий, обволакивающий запредельным ужасом. «Поющая смерть» – так переводилось слово «наввра» с наречия восточных степей.

…Должно быть, их спасло то, что они не представляли, с кем именно имеют дело, не знали, что все их усилия напрасны и поражение неизбежно. Потом нашлись добрые люди, растолковали: до них еще никто и никогда не убивал наввру, это считалось невозможным в принципе. Но они этого, к счастью, не подозревали даже, поэтому действовали привычно, не впадая в отчаяние. Ну тварь, ну большая и страшная – сколько их встречал Йорген на своем коротком веку? Сотни? Тысячи? Обходилось же как-то? И на этот раз обойдется, боги дадут…

Не слишком взволнована была и Гедвиг. Ей досталась, так сказать, филейная часть чудовища, она считала свое положение выгодным и безопасным. И просчиталась. Казалось, внимание гадины полностью поглощено атакой с фронта, и глаз у нее на хвосте точно не было. Как ухитрилась она прицелиться ногой точно в голову Гедвиг – загадка! В самый последний миг девушка успела сдернуть тряпку с наконечника жезла и, не зная, что надо делать дальше, просто очень захотела жить… И сработало! Мощная огненная струя ударила в охвостье твари. Гадина взлетела в воздух, будто подброшенная огромной невидимой рукой, перевернулась дважды, с размаху ударилась оземь, распласталась в траве…

– Держи! – взвизгнула Гедвиг и кинула жезл ланцтрегеру, сообразив, что в его опытных руках оружие принесет больше пользы. – Хоти, чтобы стрелял!!!

Ах, как Йорген этого хотел!!! Ах, как корчилось чудовище в струях белого пламени, как жутко визжало – с ума можно было сойти от этого немыслимого, полного боли и ярости звука… Там, за частоколом бревен, лопались стекла в окнах домов, сыпалась штукатурка с наружных стен, падали в обморок женщины и куры…

Тишина настала внезапно. Кальпурций решил, что оглох, и долго стоял, ошеломленный этаким несчастьем, пока к нему не подошел Йорген и не попросил тихо, жалобно, но вполне разборчиво:

– Отцепи от меня как-нибудь ЭТО, пожалуйста!

Силониец взглянул – и ахнул! Древко жезла буквально прикипело к обугленной коже на прозрачных ладонях Йоргена, он даже пальцы не мог разомкнуть. Только смотрел удивленно, боли, похоже, еще не чувствовал.

Зато когда отдирали – ох почувствовал! Ох самому злому врагу не пожелаешь! Даже жалко стало испепеленную тварь, вошел, так сказать, в ее положение! Право, не зря она орала, ожог – это ужасно! Йорген орать не хотел, стеснялся, поэтому терпел, сколько мог, а потом все вокруг расплылось, разъехалось и потемнело… Ненадолго, к сожалению. Очнулся, когда правая рука была уже свободна, а левая – еще нет.

– Знаете что, давайте так до утра оставим. По свету отклеим, куда спешить? – взмолился Йорген, но Гедвиг его слушать не стала, и пытка продолжалась еще какое-то время, достаточное, чтобы спятить от боли.

Зато потом позади лязгнули цепи моста, и тот же хриплый голос, что перед самой битвой отказывал им в пристанище, прокричал на языке Со:

– Эй, эй, господа хорошие! Заходите нито! Гостями будете!

Зашли кое-как, пошатываясь, поддерживая друг друга. Слишком уж громко и страшно орала гибнущая тварь, такой удар по барабанным перепонкам не прошел даром ни для кого. На улицах до сих пор валялись бесчувственные женские тела, их разбирали мужья и отцы, растаскивали по домам. Не выдержали чудовищного звука и несколько юношей, теперь их тоже приводили в чувство родные, тормошили и хлопали по щекам.

– Нежности какие! Тот, кто десять лет прожил во Тьме, не должен быть излишне впечатлительным! – нашел повод для осуждения Йорген.

Тогда он еще не знал, что четверть часа назад все эти люди были убеждены в неизбежности собственной гибели, неудивительно, что у них сдавали нервы.

Все, что происходило дальше, ланцтрегер как-то плохо запомнил. Очень почтительные люди с размытыми, нечеткими лицами проводили их в приземистый саманный дом, там их кормили чем-то, расспрашивали о чем-то – он в детали не вникал, предоставив вести переговоры Кальпурцию. Потому что Гедвиг никак не желала оставить в покое его ладони, видно, так проявлялась ее ведьминская сущность. Мучила, мучила какими-то наспех составленными мазями и притираниями, потом замотала чистыми тряпицами и обещала, что к утру пройдет.

И надо же – не обманула! За ночь ожоги затянулись свежей, поросячьего цвета кожицей, и повязку ему позволили снять. Это пришлось весьма кстати, ведь с завязанными руками очень сложно выполнять даже самые простые, обыденные действия (причем чем проще они и обыденнее, тем сложнее их выполнять!).

…Три Холма – так называлось это село, и название было неслучайным. Предание гласит, что в стародавние времена проходило через эти места маленькое, но злое войско, шло оно с запада, воевать восточные земли, и все, что ни встречало живого на пути, предавало мечу и огню. А возглавляли его три брата. Происходили они из знатного и богатого рода, были славными воинами, но людьми жестокими и беспощадными даже к близким своим.

И случилось так, что у Иссякшего ручья, чье черное каменное русло и по сей день петляет меж трав, заметили они черноволосую деву, красивую, но бледную лицом и печальную, как туманное утро. Дикими зверьми накинулись на несчастную братья и овладели ею, все трое подряд. Но пока вершили они недостойное свое дело, жертва их даром времени не теряла – плела сеть страшного проклятия, потому что не простой была девушкой, а самой настоящей ведьмой-стригой и от роду имела триста лет и три года. Всей своей тайной мощью пало проклятие на головы нечестивцев, и полюбили они ведьму слепо и страстно, каждый захотел владеть ей безраздельно, и ни один не желал другому уступить. Три дня и три ночи сражались меж собой братья, дотоле столь преданные и верные друг другу. И все трое полегли в том бою – каждый от братской руки. Вскоре нашли подданные их истерзанные тела и увидели, что не красная кровь бежит из их жил, а черная, как деготь, и трава вокруг становится мертвой. Даже ручей, в который попала эта порченая кровь, в три дня пересох. Закопали люди тела братьев-убийц в три глубокие могилы, одна от другой поодаль, и над каждой, по обычаю предков, насыпали огромный холм.

Оставшись без предводителей своих, воины не пошли дальше на восток, решив, что не будет им удачи в том походе. Так и осели вокруг погребальных холмов, выстроили ладное жилье, семьи завели, скотину опять же… Жили год за годом, век за веком и горя не знали. Предание о трех проклятых братьях не забывали, передавали от деда к внуку, но долгие столетия спустя в него уже не верил никто… Пока не затянула небо седая хмарь, и не вылезли трое братьев из своих забытых могил, не пошли гулять по округе, лить кровь, как встарь. Тогда поверили, конечно.

…Это случилось в первые дни Тьмы. Тогда еще были знающие люди, помогли извести кровавых мертвецов. Но вскорости заместо них такое полезло – ой-ой, добрые господа! В страшном сне не привидится! Повымерла округа, а может, и вся степь повымерла, кто его знает. Только и уцелело одно их село, потому как горы рядом – торговля есть. А то лучше сказать – обмен, кому в наше время деньги нужны, чего они стоят? Товар надежнее. Нижний Вашаншар берет курятиной, свежим яйцом, сеном, коноплей и навозом, платит серебром, железом, огненным порошком и колдовским зельем на подземной воде…

– Эх! – в манере друга Йоргена удивился Кальпурций Тиилл. – Выгодная торговля – серебром за навоз!

Сам Йорген удивляться не стал, он хорошо помнил те времена, когда кошеля золотых крон не хватало, чтобы купить десяток тех же яиц, а о том, чтобы честным путем раздобыть курицу, не приходилось и мечтать. Помнил, как на третий год Тьмы жители Эрцхольма заплатили своему ланцтрегеру годовой оброк большой головкой козьего сыра и как он радовался тогда, потому что накануне четыре дня не ел. Он вгрызался в эту головку с наслаждением, даже стонал от удовольствия, а кнехты, суровые мужики-рудокопы, смотрели на него и почему-то смахивали слезы. Тогда он вообразил – сыра им жалко…

– Я вам, господа хорошие, к чему то говорю? – продолжал начатую мысль солтес Волзех, главный человек в Трех Холмах, это в его доме трое пришлых колдунов провели минувшую ночь. – Я к тому речь веду, торговля есть – стало быть, жить можно покуда. С голодухи не пухнем, хвала богам, ежели их самих Тьма не побрала… О чем бишь я? А! Кормимся неплохо, поди-ка, лучше, чем в тех местах, откудова вы пожаловали! Вон как тощи! Кожа да кости, не в обиду будь сказано! У нас хоть отъелись бы…

– Да вроде бы не голодали пока… – удивился Йорген, не догадываясь, к чему клонит хозяин. А тот его словам даже обрадовался:

– Вот-вот! Это ты верно сказал, господин хороший, – пока! А как дальше оно обернется? То-то! Я вам так скажу. Оставались бы вы у нас навовсе, добрые господа! Вы колдуны знатные, лучших, верно, и в свете нет – саму наввру завалили, своими глазами не увидел, так не поверил бы! Охраняли бы вы наше село от тварей, а мы бы вас за то и кормили, и поили, и дом поставили, и баб… гм… – Он глянул на Гедвиг и осекся, но тут же нашел выход из неловкого положения: – Баб приставили бы за хозяйством следить, чтобы госпоже ведьме самой не утруждаться! Оставайтеся, а? – Он просительно заглянул им в глаза. – Мы бы при вас горя не знали!

«Господа хорошие» переглянулись. Обижать радушного хозяина отказом не хотелось, и потом, прогуливаясь по селу (может быть, и сытому, но безобразно бедному внешне), Йорген заметил, что ворота стоят накрепко запертыми и охрана на них не дремлет. Оно и понятно: Тьма царит кругом, и тварям ее безразлично, ночь или день на дворе – нападают, когда захотят. Но только ли в тварях дело? Охрана-то изнутри приставлена! Не пришлось бы с боем на выход прорываться…

– Почтенный солтес, – заговорил Кальпурций, стараясь придать голосу как можно больше убедительности, – мы благодарим жителей Трех Холмов за гостеприимство и предложение, высказанное тобой, почитаем за большую честь. Мы с радостью приняли бы его, и нам тяжело отвечать отказом. Но увы – мы вынуждены так поступить. Мы от рождения не принадлежим себе, и ведет нас по жизни одна-единственная великая цель. И не в том состоит она, чтобы сражаться с порождениями Тьмы, а в том, чтобы изничтожить саму Тьму! Вот почему мы должны покинуть ваше благословенное селение и сегодня же продолжить путь.

По лицу солтеса пробежала тень.

– Изничтожить Тьму… – медленно выговорил он. – Изничтожить Тьму. Да, это воистину великая цель… Я не смею удерживать вас дольше, добрые господа… – Полуграмотная и косноязычная речь поселянина вдруг сделалась благородно-правильной, будто память предков-воинов ожила в его дремучей душе. – …И да хранят вас боги на трудном пути. Мои внуки будут гордиться, что дед их был знаком с Победителями Тьмы!

Кальпурций Тиилл вздрогнул. Человек говорил так, будто ни на миг не сомневался, что это деяние им по силам, будто победа над Тьмой стала лишь делом времени… Страшно! Страшно обмануть чьи-то надежды на жизнь.

…А он и в самом деле не сомневался. Сколько героев прошло мимо их села за десять темных лет? Теперь уж и не вспомнить, не счесть. Сотни, сотни… Ни один не вернулся назад, все сгинули без вести и славы, в чужих краях. Тьма продолжала править миром, а герои все шли и шли, их никто уже не принимал всерьез, и ворота им не открывали: объедят только впустую, денег заплатят – кому их деньги нужны? Но на этот раз все было иначе. Любому в землях Со было ведомо пророчество ведьмы-стриги, что имела от роду тысячу лет и еще триста три года и жила в землянке у высохшего черного ручья.

Первым предвестником скорого конца темных времен станет гибель чудовища наввры от руки смертного, гласило оно.

– Выбрались, хвала Девам Небесным! – радовался Йорген, безжалостно топча пониклый, не распушившийся еще ковыль. – Какое ужасное место! Грязища, вонища, полы земляные, стены сложены из го… из гадости всякой, куриный помет повсюду… Даже не знаю, не подцепили ли мы насекомых?

При этих его словах Гедвиг вдруг с ужасом почувствовала, что у нее чешется голова, только что пребывавшая в полном порядке.

– …«Навовсе» у них останься – придет же в голову! Представить страшно! Вообще не понимаю, чего ради они живут, зачем нужна такая жизнь? Сидят в навозе по уши и рады – торговля у них есть! И ждут каждую минуту, сегодня их сожрут, или, может быть, до завтра повезет дожить? Что за удовольствие? Главное, горы рядом, ушли бы через Вашаншар в Гарт. Тут степь, там степь – какая разница, где селиться? Зато без тварей под боком!

– Есть такое высокое понятие – Родина, – возразил ему Кальпурций Тиилл.

– Эх! Скажешь тоже! Думаешь, этот народец руководствуется высокими понятиями? Боятся, что за горами куры их станут хуже нестися или навоз дешевше цениться. Вдруг там за него серебра не дадут? Придумали тоже – охраняй их паршивое село от тварей! Просто чудо, что ты их уговорил, друг мой! Я уж думал, не обойдется без боя. Хотел жезл доставать… – С этими словами он в самом деле вытащил жезл из заплечного мешка, развернул рогожку. С какой целью – сам не знал, нечаянно вышло.

– Убери! – испугался Кальпурций. – Зачем достал? Мало вчера обжегся?

– Дай мне, – попросила Гедвиг. – Надо потренироваться, а то мало ли… Не бойтесь, я его тряпкой оберну.

Обернула. Направила навершие в сторону, захотела, чтобы вылетел огонь… И ничего. Тусклым и холодным остался колдовской шар. Быть может, дело в тряпке? Не желает таинственный артефакт работать, если не причиняет своему обладателю боль? Возможно. Используются в колдовской практике подобные устройства…

Но жезл оказался не из их числа. Ведьма отбросила рогожку, взялась за древко голыми руками – и снова ничего. «Может, испортился, иссяк?» – с тайной надеждой подумал Кальпурций, очень уж не нравилась ему эта опасная вещь.

– Все потому, что нет подходящей жертвы. Не хочет действовать впустую, – предположил Йорген, увлеченный экспериментами девушки. – Надо подождать, когда твари объявятся.

Твари объявились быстро, как по заказу. Семеро низкорослых уродцев вылезли из овражка на запах добычи.

– Бей! – обрадовался ланцтрегер. – Спали их, гадов! – От вчерашних сочувственных настроений он избавился, едва перестали болеть собственные ожоги.

Гедвиг навела жезл на врага – впустую. Огня не было. Пришлось пускать в ход мечи. Снова летели головы, корчились в конвульсиях тела… И в тот миг, когда полилась первая кровь, белый, блеклый колдовской шарик стал на глазах наливаться багрянцем, становясь похожим на красное солнце, порченное Тьмой.

– Ну давай теперь, – предложил Йорген хрипло. Он уже чувствовал, каким будет результат.

Струя огня ударила в склон холма, выжгла безобразную дыру. Тогда, вспомнив что-то, Йорген забрал жезл из ведьминых рук… Да, так уже было однажды: волна тепла, короткая красная вспышка, жемчужный, с переливами свет… Он взглянул на свои ладони. Минуту назад ярко-розовые, блестящие и нежные, они посветлели, огрубели, даже желтоватые бляшки мозолей вернулись на свои привычные места, будто и не были вчера выжжены дотла!

Вот так! Нет, не испортился артефакт, работал. Жизни человечьи питали его. Хочешь чуда – сначала убей. Вырежи село – захватишь город, город уничтожишь – хватит сил на страну. А там и до целого мира доберешься, главное, побольше крови лить. Таков принцип действия в общих чертах.

– Ох, не думаю, чтобы эта вещь была создана для добрых дел, – с отвращением молвил силониец.

А в это время, удачно скрывшись в овражке (благо было таковых в округе великое множество, и местным уродцам, и пришлым колдунам – всем место хватало), за их колдовскими экспериментами с интересом наблюдал чудом переживший последнюю ночь Черный Легивар.

Друзья наши, признаться, как-то позабыли о его существовании, он же следовал за ними неотступно и видел все: истребление чудовищ мелких, сражение с чудовищем большим. И то, какое именно оружие было пущено в ход его соперниками, мимо внимания боевого мага пройти не могло.

Вот он и призадумался, ночью, сжавшись в комочек на краю зловонного рва, очертившись охранным кругом и вздрагивая от каждого шороха… О чем? Да о жизни своей, не рановато ли ему, такому молодому и красивому, с ней расставаться понапрасну?

Нет, Черного Легивара никто не счел бы трусом, и к самопожертвованию он был готов. Потому что считал себя избранным. Волшебная книга, найденная случайно в самом дальнем и запыленном углу Академической библиотеки (точнее, свалившаяся ему на голову из упомянутого угла), указала ему жизненный путь. Он один, один во всем свете способен одолеть Тьму – в этом молодой маг не сомневался.

И вдруг оказалось – нет, не один! Нашлись персоны еще более избранные! Они не только знали дорогу к логову Тьмы и очень уверенно двигались по ней, но вдобавок обладали оружием совершенно уникальным и тайным. Жезл Вашшаравы был в их руках! Один из трех существующих на свете. Вернее, существовавших. Первый был уничтожен рыцарем Кранахорном в Далекую эпоху Всеобщей войны, сброшен в жерло огнедышащей горы, с целью эту самую войну прекратить. Второй, тысячелетие спустя, попал в руки безумного колдуна Аммогара, и тот едва не выжег всю землю небесным огнем. Помешали коллеги по черному цеху: Аммогара, к тому моменту достигшего могущества, сравнимого с божественным, ухитрились прикончить сообща. Жезл, по слухам, низвергли во мрачный Хольгард вместе с хозяином. Правда это или нет, судить трудно, во всяком случае, ни о том, ни о другом с тех пор известий не было. Равно как и о третьем жезле. Его тоже считали безвозвратно утраченным, уже и искать перестали лет двести как, а он вдруг взял и явил себя миру в разгар Тьмы! Разве это могло быть случайностью?

Вот и получалось, что не такой уж Легивар и избранный, как ему казалось вначале, есть персоны и поважнее его.

Но вот какая странность! Если бы он пришел к такому выводу раньше, по ту сторону гор – был бы просто в ярости, разве что руки на себя не наложил бы от обиды и разочарования. Но здесь, на гибельных равнинах Со, эта мысль ему, уже испытавшему одиночество и страх, вроде бы даже некоторое удовлетворение принесла. Он же не виноват, что боги либо другие неведомые силы, управляющие этим миром, предпочли ему других. Так разумно ли идти против их воли, стараясь опередить и превзойти тех, кто ими избран? Нет, не разумно, скорее, самоубийственно. Надо уступить.

Но и назад, в привычную жизнь, Легивар Черный вернуться не мог. Вот если бы прежде хватило ему ума не оповещать всех подряд о своей великой миссии – с легкой душой двинулся бы в обратный путь. Теперь же отступать было нельзя. Не победить Тьму, так хотя бы приобщиться к победе над ней – единственное, что ему оставалось. И он принял решение. Видят боги – оно нелегко ему далось!

Он вылез из овражка в тот момент, когда Йорген с Кальпурцием затеяли новый спор. Силониец настаивал: колдовской жезл нужно немедленно выбросить вон, чтобы не осквернять душу черным колдовством. Менее принципиальный, зато более практичный Йорген утверждал, что поступать так ни в коем случае нельзя: неизвестно, в какие руки или лапы может попасть артефакт и каких бед натворить, «а нам еще пригодится». Ведьма Гедвиг Нахтигаль заняла нейтральную, хотя и несвойственную ей позицию. «Пусть о делах думают мужчины, а мое дело – варить обед и исцелять хвори», – сказала она себе, потому что в самом деле не знала, как лучше поступить. С одной стороны, чем чище и непорочнее душа того, кто выходит на борьбу со Злом, тем больше у него надежды на победу. С другой, не окажись при них жезла вчера – на борьбу со Злом сегодня некому было бы выходить… Право, как же сложно и неоднозначно устроен этот мир!

Когда черная фигура неожиданно возникла прямо перед их носом, все трое, не сговариваясь, выхватили мечи. Они уже успели прочно усвоить: ничего хорошего в здешних местах из овражков не вылезает. И этот случай, по твердому убеждению Йоргена фон Рауха, исключения не составлял. И даже не в том дело, что Черный Легивар ему решительно не нравился как личность. Целую ночь маг провел один, неизвестно где и как – мало ли, кто мог его за это время покусать? «Вдруг он уже давным-давно шторб или кто похуже?» – так подумалось Йоргену не без затаенной надежды.

Но маг заговорил – и стало ясно, что никто его не кусал… Или все-таки укусили? Слишком уж не походил он сегодняшний на себя вчерашнего, гордо и одиноко восседающего на древе!

– Господа, – сказал он, – я принял решение, и видят боги, как нелегко оно мне далось! Признаю, я был неправ, отказываясь от вашей помощи. Нас объединяет великая цель, и, действуя сообща, мы скорее достигнем успеха. Так вот, я решил – дальше мы последуем вместе. До конца!

Вот это да! Вот чего не ждали, того не ждали! Гедвиг и Кальпурций переглянулись, совершенно ошеломленные, а Йорген чуть не взвизгнул от восторга, услышав этакую новость. Ах, какие бескрайние горизонты, какие неисчерпаемые возможности для упражнений в остроумии открылись ему. Сколько колкостей, гадостей и издевок он мог бы сочинить. С какой отборнейшей грязью мог смешать струсившего (а он струсил, струсил, иначе откуда вдруг подобная покладистость?!) мага. Ах, как было бы весело! Было бы…

Ничего подобного говорить и делать ланцтрегер фон Раух, начальник гарнизона Ночной стражи, не стал. Только кивнул учтиво, взглянул магу прямо в глаза и сказал очень ровно, без тени иронии:

– Вы приняли весьма мудрое и взвешенное решение, господин Легивар. Мы будем рады вашему обществу.

Просто ему не хотелось брать на душу грех.