ГЛАВА 8

Вяз Дубрович встретил Олека недалеко от Волчьей слободы. Вожак двуипостасных осматривал землю на предмет посадки картофеля. По всему выходило, сажать в самый раз — земля хорошо прогрелась, и клубни в ней будут чувствовать себя вполне комфортно. Немного волновало отсутствие дождей, но до настоящей засухи еще далеко, а весной, как говорится, день год кормит: упустишь благоприятное время посадки, потом уже не наверстаешь. Знать бы еще, когда небеса соизволят наполниться тяжелыми тучами и пролить на землю желанную влагу. Двуипостасный бросил тоскливый взгляд на небо, не идет ли какая туча, но чистоту лазури не нарушала даже белая перистая вата редких облаков. Впрочем, жителям слободы грех жаловаться на капризы судьбы, ведь даже выращенный обозленной ведьмой хрен слободчане с благодарностью пустили на собственные нужды. Обновлен забор вокруг селения, обрезки макушек овоща разложены вокруг полей для отпугивания зверья. Метод оказался очень эффективным, даже птицы старались облететь наделы стороной.

— Поздорову тебе, вождь, — степенно проскрипел Вяз двуипостасному, когда стоять молча и ожидать внимания мужчины стало уже невмоготу.

Олек, конечно, заметил лешего, все-таки звериное чутье никогда не подводило, но хотел сначала закончить осмотр, а уж потом начинать беседу с гостем.

— И тебе здоровья, хозяин леса, — вежливо откликнулся он, распрямляя спину и отбрасывая с лица несколько прядей цвета воронова крыла. — Что привело тебя ко мне? Дело? Или просто мимо шел и решил поздороваться?

Леший подошел поближе, бросил задумчивый взгляд на небо, нахмурился. Дождя видно не было, и по всем приметам скоро его ждать не следовало.

— Хочу предложить тебе идею для подарка, — щедро предложил Вяз, проигнорировав грубость двуипостасного.

Радушный хозяин никогда не позволит себе сразу в лоб спросить о цели прихода гостя. Сначала следует вежливо поинтересоваться о семье, здоровье каждого ее члена, общих знакомых, некоторое время поговорить о погоде и уж затем плавно переходить к делам.

— С подарками у меня как-то не очень, — смущенно признался Олек, приглаживая рукой густую, на зависть многим девушкам, шевелюру. — Предыдущий, например, Светлолике не очень понравился.

— Не скажи, — утешил его Вяз. — Последний раз, когда я его видел, он довольно ловко разделывал кабанчика. А такой лихой джигитовке на козе позавидует бывалый кавалерист.

Двуипостасный скептически хмыкнул, лихие скачки на козах он не считал большим достоинством.

— Ладно тебе расстраиваться! — Леший утешительно хлопнул Олека рукой по спине, заставив последнего пошатнуться. Мужчина едва устоял на ногах, но не упал, с чем мысленно себя поздравил. Тяжела длань у лесного хозяина. А будь она легче, как порядок в лесу удержишь? Тем более в Безымянном. — Я тебе подскажу, что дарить. Угодишь нашей красавице, не сомневайся. А уж благодарна точно будет.

Олек глубоко, тяжко вздохнул, просеивая сухую землю меж пальцев.

— Да нешто любовь подарками покупается? — смущенно выдохнул он и получил в лоб сучковатой рукой лешего.

— Ты, вождь, такой тугодум всегда или сегодня спал плохо? — хитро прищурив зеленые глаза, поинтересовался леший. — В чем, по-твоему, смысл ухаживания за девушкой?

Двуипостасный пожал плечами и на всякий случай встал подальше, чтобы длинные руки хозяина точно не достали. Кому охота в лоб получать, пусть и заслуженно?

— Чтобы жениться, разумеется, — емко обозначил свою позицию он.

Вяз Дубрович вперил задумчивый взгляд в собеседника, словно всерьез раздумывал, достоин ли оппонент посвящения в великие тайны бытия или нет.

— Конечно, но для начала нужно поухаживать за девицей, чтобы она точно поняла, что ты всегда позаботишься о ней и ваших будущих детях, а она никогда не останется голодной или без дров зимой. Да, и неплохо бы сообщить ей о своих намерениях, а то девка так и будет пребывать в неведении по поводу причин твоего поведения.

— То есть сама она не догадается? — слегка опешил двуипостасный.

Такая мысль не приходила ему в голову. По его мнению, если волк принес волчице зайца, это уже само по себе что-то значит.

— Да откуда ей знать? — фыркнул Вяз. — Она всю жизнь свою прожила в лесу отшельницей, а в последнее время все вокруг нее ведут себя странно. Хренодерчане, например, то сватаются к ней, то хоронят, то избу норовят подпалить. Но, к чести головы, он предпочитает Светлолике сразу с порога сообщить, что пришли, мол, женихи свататься, выбирай, кто тебе люб.

О том, что последняя партия женихов была успешно выдана предприимчивым Панасом за бригаду строителей, леший благоразумно умолчал. Зачем Олека расхолаживать? Пусть чувствует конкуренцию. От этого, говорят, даже в обычных мужчинах охотничий инстинкт просыпается, а уж у зверя и подавно вся шерсть должна встать дыбом. Ожидания Вяза вполне оправдались: глаза Олека сверкнули хищным огнем, черты лица заострились, словно за ними пряталось нечто чуждое, жаждущее вырваться на волю.

— То есть, если я доступно объясню ей причину моих внезапных появлений, могу считать дело сделанным? — нехорошо оскалился он.

— Нет, конечно, просто Лика взглянет на тебя другими глазами.

— А то она меня раньше не видела, — фыркнул тот.

— Видеть-то видела, но мало ли личностей прогуливается по лесу, не на всех же нужно обращать внимание. А ты ей подарок стоящий сделаешь. Да не просто всучишь, а преподнесешь торжественно и объяснишь, что просишь-де у нее разрешения начать официальные ухаживания.

— А разве девиц спрашивают, хочет она или нет, чтобы за ней ухаживали? — искренне удивился двуипостасный, который никогда не замечал, чтобы волчицы протестовали, когда за ними решал приударить какой-нибудь волк.

— У всех, может, и не спрашивают, — раздраженно буркнул Вяз, которого длительное обучение Олека делам амурным начинало выводить из себя. — А у нее спросить следует. Как ей знать, что ты с серьезными намерениями, ежели ты ей не скажешь? Вокруг нее многие крутятся и разное хотят, неудивительно, что девице нужны пояснения.

Двуипостасный кивнул. Надо так надо — что тут непонятного. Большое количество парней, ошивавшихся рядом с ведьмой, его немного напрягало, но, с другой стороны, пусть поневестится, потом выйдет замуж, и те, кто всерьез дорожит собственной шкурой, с глупостями не сунутся.

— Я понял, — сообщил мужчина. — А что насчет подарка? Просто, как выяснилось, мои идеи… не очень.

Леший перевел дух. Полдела, почитай, сделано. Двуипостасный пусть неохотно, но признал правоту хозяина леса по поводу начала ухаживания за Светлоликой, а это уже прогресс, и немалый.

— Обратись к хозяину вод и попроси у него корову из его стада, — торжественно возвестил Вяз Дубрович.

— О как! — потрясенно выдохнул Олек, не сумев вложить всю полноту и разнообразие своих чувств в слова.

Хозяин вод проживал в Ведьмином озере. Поселился ли он там когда-то или появился вместе с водоемом, доподлинно никто не знал. Даже в его истинном облике никто не был уверен: кто-то видел его прекрасным юношей, кто-то умудренным жизнью старцем с зеленой бородой и такими же волосами, кто-то с дрожью в голосе описывал жуткого монстра, под стать озерным жителям, проживающим в водах Ведьмина озера. Оно и неудивительно: живность, обитавшая в озере, была преимущественно злобной, хищной, кусачей и все время норовила отхватить какой-нибудь кусок от неосторожно подошедшего слишком близко прохожего. Впрочем, при хорошей реакции у зазевавшегося путника были шансы избежать слишком близкого знакомства с алчущими плоти челюстями, — отпрыгнув подальше, раньше, чем острые зубы вопьются в облюбованную часть тела.

Жен у хозяина вод было две: озерная дева Лагерта, чей прекрасный облик был текуч, изменчив, но неизменно восхитителен, и местная болотная кикимора Береника. Дамы между собой не особо ладили, что иногда выливалось в бури не только эмоциональные, но и водные. При этом и Лагерта и Береника подарили хозяину вод множество прекрасных дочерей. Союз с озерной девой увенчался русалками, с кикиморой — оборотницами-мухоморницами.

Отец и в тех и в других души не чаял, баловал, холил, лелеял, да вот беда — женихов сыскать девицам было очень затруднительно. Дочери хозяина вод всем взяли. Одно слово — красавицы уродились. Русалочки любили выйти на берег лунной ночью и до утра водить хороводы под частыми звездами. Звенели девичьи голоса, жемчугом отливала бледная кожа, ярче звезд сверкали прекрасные очи, а песни душевные манили к себе, заглядывали в душу, заставляя плавиться самые суровые сердца, словно жаркое солнце — кусок сливочного масла. Но не так уж много смельчаков, гораздых на ночные прогулки по Безымянному лесу, а кому случилось оказаться окрест озера в ночь полнолуния, особенно если погода стояла ясная, не мог устоять перед тягучими русалочьими напевами. Парней приманивали смехом мелодичным, губами алыми, щедрыми обещаниями ласк. Устоять пред таким невозможно — кипит кровь молодецкая, затуманивается разум вкрадчивыми голосами, устами сахарными. И не замечают соблазненные, что руки девичьи холодны, а за полными губами скрываются острые как бритва клыки. Заманит русалка парня на глубину, утащит с собой — только его и видели.

Местные стали сторониться озера. Даже днем старались лишний раз не приближаться, мало ли что.

Опечалились девы — не все своих избранников заполучили. А что делать? Как бы ни были соблазнительны песни подлунные девичьи, а кого приманишь, если манить некого. Вот и сидят дочери озерные без мужей, счастью более удачливых завидуют.

Мухоморницы же слыли оборотнями. Гриб-мухомор стоит на белой ножке, ни от кого не прячется, красной шляпой с белыми пятнами хвастается. Грибники его обходят. Звери не трогают. Одна ведьма из них зелья свои готовит, а иной раз вымочит, выварит и сделает из них блюдо царское да лешего потчует, вызывая у жены его ревность кулинарную. Но не о ведьме сейчас речь.

Мухоморницы же потому и звались мухоморницами, что при взгляде на них видится либо гриб ядовитый с красною шапкою, либо девушка-красавица. А иной раз притворится такая бабулькой старой с клюкою и заведет в глушь, куда Макар телят не гонял. Идет за такой молодец, думает, старушка от села далеко зайти не могла — вот-вот из леса к людям выведет. А та поводит наивного парня по лесным буеракам несколько часов, потом рассмеется, да и исчезнет, словно не было ее вовсе. А то развернется, огреет по лбу клюкой и растает в воздухе — только гриб-мухомор за ближайшей елкой появится. И это далеко не худшее, что может случиться с парнем. Если глянется он мухоморнице, предстанет перед ним девица-красавица, заманит в глушь и жить станет с ним как с мужем. Только мужья у мухоморниц долго не живут — они, оборотницы, любовью мужскою питаются. Их супруги редко до года доживают, высыхают, истаивают, как свечки в храме.

Поэтому Олек и не желал иметь никаких дел с хозяином вод — знамо дело, что за услуги потребуют — парня в жены своим прелестным дочуркам. Этот факт вождь и озвучил лешему.

— Я и сам не пойду к красавицам в мужья и своим волкам заповедаю, чтобы даже не думали глупости совершать.

Вяз Дубрович тяжело вздохнул. Окружающий лес зашелестел листами солидарно с хозяином.

— Разве я предлагал тебе жертвовать собой? — хитро прищурился он.

— Хочешь, чтобы я заманил в ловушку какого-то простака? — презрительно сплюнул двуипостасный. — Нет уж, это дело не по мне.

По его мнению, заставлять кого-то делать то, что ни за какие коврижки не станешь делать сам, низкое занятие, недостойное волка.

— Почему простака? Кликни клан, пусть загонят вампира хозяину вод. Нечего ему тут без дела ошиваться, только зверье пугает почем зря. А девки у хозяина все как на подбор — обижен не будет.

— Даже вампир не заслуживает подобной участи, — уперся двуипостасный.

Леший начал выходить из себя. Конечно, он никогда не славился гневливым нравом, но любому терпению однажды приходит конец, даже самому ангельскому.

— Олек, твоя гуманность меня потрясает и заслуживает всяческого уважения, — проскрипел он. — Но разве вампиру будет от этого какой-то вред?

— А ты считаешь, что иссохнуть от потери жизненных сил благо? — вопросом на вопрос ответил двуипостасный. — Смерть — она и есть смерть, пусть и с улыбкой на устах.

— Разумеется, потеря жизненных сил не может служить благом абсолютно никому, но это если ты не способен к быстрому восстановлению, — парировал Вяз. — Вампиры практически бессмертный народ. Раньше они брали кровь, но совершенно в небольших количествах. И чем сильнее донор, тем лучше вампиру и меньше красной влаги он потребует на прокорм. В Безымянном лесу вампир не может охотиться. Он пугает зверье, и оно скоро откочует от странного горе-охотника подальше. Тебе же самому охотиться будет не на кого.

— Но это не повод для того, чтобы предать его мучительной смерти, — отрезал мужчина. — Лучше мы его выследим и обезглавим. Такой уход из жизни чище и гуманнее.

— А кто тебе дал право судить, кому умереть, кому жить долго и счастливо? Разве ты Всевышний, чтобы брать на себя подобную ответственность?

Вождь удивленно моргнул:

— Так он же это… упырь, а ты о его жизни заботишься? Их расу маги почти под корень извели.

Вяз Дубрович пригладил свои волосы-мох сучковатой рукой.

— Ну-у, маги… — снисходительно протянул он, словно маги повсеместно зарекомендовали себя как личности, способные только на разного рода пакости и глупости. — Эк ты, вождь, хватил. Нашел на кого равняться. Оттого и привечаю вампира, что, возможно, он последний в своем роду остался. А маги, они вообще, кроме себя, мало кого любят. Ты многих двуипостасных встречал за пределами Безымянного леса? А меняющих облик? Их тоже маги не сильно жаловали и, в конце концов, практически под корень извели. И кстати, вампир и упырь — не одно и то же.

— Упырь, вампир — какая разница? — горячился Олек. — Что от одного, что от другого пользы никакой, один только вред.

Леший усмехнулся; мягко так, незлобно. Вспомнил он горячие дни своей молодости, пылкий нрав молодой натуры, и губы сами разъехались в стороны, являя ямочки, словно глубокие борозды на коре дерева.

— Эх, молодость-молодость! — ностальгически вздохнул он. Увидел моментально вспыхнувший янтарем взгляд собеседника и добавил примирительно: — Ты не серчай, вождь, но молод ты для меня. Многие деревья в этом лесу я застал еще семенами, а они пару сотен лет растут. И их родителей видел еще молодыми саженцами. Не горячись, выслушай старика, сделать же ты всегда можешь по-своему. На все твоя воля, а своя рука — владыка. Как решишь, так и станет. Сам сделаешь, самому и ответ держать придется.

— Перед кем же ответ держать? — вздернул соболью бровь Олек.

— Как перед кем? — хитро сощурился леший. — А перед совестью своей, перед потомками. А совесть, она, знаешь, самый строгий судья. В старости все мы часто задаемся вопросами «все ли сделали?», «правильно ли поступили?». Природа не терпит пустоты, и коли создала вампиров — зачем-то ей это понадобилось. Ведь если так рассудить, волки — они тоже хищники. Кто они? Добро или зло?

Вождь крепко задумался. Прост вроде бы вопрос, а с налета не ответишь. Вроде волк — хищник. Он убивает зверя, таскает овец из стад, наносит урон крестьянам. Не зря иной раз крестьяне встречают серого зверя стрелами из луков, травят матерыми псами, прозванными волкодавами за смелость, хорошую хватку и свирепость. С другой стороны — волк берет слабого, старого или больного, и качество поголовья от этого только возрастает.

— То-то, — одобрительно кивнул Вяз, заметив задумчивость на челе мужчины. — Нет абсолютного зла и нет абсолютного добра. И то и другое понятие относительное.

— Как это? — непонимающе нахмурился тот.

— А вот так. Летел филин, увидел мышку — хоп! — и закогтил несчастную. Что это? Добро или зло?

Вождь немного подумал и вынес вердикт:

— Смотря для кого. Для мышки — конечно, зло. Филин же убил ее. А для филина или птенчиков его малых — добро, выходит.

— То-то и оно, — многозначительно поднял указательный палец-ветку леший. — О том и толкую. А что касаемо вампира… Пусть живет, коли зла никому приносить не станет и мы к нему не в претензии будем. Безымянный лес велик — всем место найдется — для всех нишу свою приготовим.

— Так ведь вампиры кровью питаются, и не важно, упыри они при этом или нет. А хозяин вод неужто своим дочерям враг? Разве позволит он со своей родной дочерью мужу так обращаться?

— Что происходит между мужем и женой — это их сугубо личное дело, семейное, — сурово отрезал Вяз, неожиданно вспомнив, сколько крови ему попортил отец его хозяйки-кикиморки. — Да и вампир — создание, которое может не только людской кровью питаться, но и животной тоже. У хозяина вод много волшебного скота, и кровь у него волшебная. Пусть откармливает зятя.

Логика в этом была, и Олек немного успокоился. Вот леший! Ну, голова! Ведь как замечательно все придумал. И от конкурента нежданного его (Олека) избавит, и с даром для невесты проблема решена, и у вампира все в жизни наладится. Все-таки хороший хозяин в Безымянном лесу, у него и зверье в почете, и другие обитатели вниманием не обижены.

— Правда твоя, хозяин леса, может, вампир и приживется, — почтительно кивнул Олек. — Я обязательно схожу к хозяину вод. Только вот никак не пойму, а маги как вписываются в жизнь Безымянного леса?

— Какие маги? — нахмурился леший, невольно вспоминая закопанного на поляне перед ведьминской избой чужака.

Все-таки надо было гнать его взашей, а не лечить. Мягкое сердце у Светлолики, всем помочь ей нужно.

— Да те двое, что по лесу шастают, магическими шарами кидаются. За ведьмой наблюдали, вампира гоняли. Чего вообще пришли, совершенно непонятно.

— Ах, эти… — Вяз припомнил колоритную парочку. — Слышал я, по вампирскую душу пришли. Ловят его, да он не такой дурак, чтобы так запросто им даться. Если будут сильно шуметь и вредить лесу, выгоним взашей. Нам таких гостей не надобно.

«Хотя гнать бы надо их в любом случае», — хмыкнул Вяз, но вслух подобного не говорил. Уж слишком не вязалась его личная неприязнь к магам с лояльными высказываниями о необходимости разнообразия видов в природе. Маги, с точки зрения лешего, стояли особняком: сами толком не жили, суетились вечно почем зря и нежить с нечистью всегда задирал и и баламутили. После себя эта порода оставляла либо выжженную магией землю, где даже обычную траву вырастить проблема, либо собственные останки и брызгающих слюной от злости монстров, которых зачастую сами же и разбудили. Сами маги называли такое мероприятие «зачисткой». Вяз именовал это несколько иначе, преимущественно нецензурно. Надо бы заняться пришельцами на досуге. А то репутация Безымянного леса сильно страдала в глазах незваных гостей. Слишком уж мирно они проживали уже который по счету день. Злыдня из чащи приманить, что ли? Он магию любит, ею питается и колдунов чует за версту.

Олек кивнул. Пусть он не очень хорошо относился к магам, и по большому счету глаза бы его не глядели на представителей этой профессии, но позицию лешего он принял. В конце концов, если печешься о лесных обитателях, приходится заботиться обо всех, невзирая на симпатии и особые предпочтения.

Вяз Дубрович внимательно посмотрел на вождя двуипостасных и понял, что семена упали на благодатную почву. Он распрощался с Олеком и отправился было в сторону дома, но передумал, обернулся, взглянул на задумчивого мужчину.

— А ты чего, вождь, тут стоишь? Погреться пришел или сеять чего надумал? — ласково поинтересовался он.

Олек вскинулся, бросил взгляд на голубую лазурь неба, словно ждал, что глас Всевышнего предпочтет дать ответ за него. Но не дождался, пришлось самому отдуваться.

— Да вот, думаю, надо бы картофель сажать, да на дождь и намека нет. Боюсь, все посохнет. С другой стороны, опоздаем с севом — урожая нормального не дождемся, — вздохнул двуипостасный. — Как думаешь, Вяз Дубровин?

Леший задумчиво почесал макушку, поросшую густым мхом, хитро прищурился и выдал:

— Можете сажать! Дождь будет, скорее всего, даже сегодня ночью. Есть верная примета.

— Какая? — тут же заинтересовался двуипостасный и даже подался вперед, чтобы не упустить ни крупицы важной информации, хотя обладал тонким слухом.

— А я ведьму просил о дожде, — усмехнулся тот. — А это точно примета вернее некуда.

Олек насмешливо фыркнул вслед лешему. Хитер лесной хозяин, ему бы дипломатом в иностранных державах работать, кого хочешь настропалит лить воду на свою мельницу.

— Однако надо бы действительно поторопиться с севом. Вдруг и впрямь дождь хлынет, — пробормотал вождь, бросая очередной взгляд в лазурную синь небес без единого облачка.

Вяз Дубрович, сказав наставительное слово двуипостасному и убедившись, что был услышан и понят правильно, все же не решился пускать дело на самотек. Молодые, они ведь всегда ершистые, все стараются сделать самостоятельно и помощь старших не всегда принимают. Леший прекрасно помнил себя в пору юности, сам был такой. Эх, молодость, молодость… Где вы, бессонные ночи и сладкие томления зеленой юности? Ну, не до ностальгии теперь. Надо ведь с делами до темноты управиться, пока обещанный дождь не пошел и вождь к хозяину вод идти не надумал. Чуял леший, что двуипостасный раньше, чем с посадкой не управится, по поводу коровы разговаривать не станет. Все-таки вождь молодец! Хороший лидер у двуипостасных, все о своем народе печется, ни дня, ни ночи не зная и о своей выгоде забывая. Вон даже холостым до сей поры ходит, хотя очень видный мужчина. Всякая волчица за такого любую лапу отдаст, да и хвост добавит в придачу.

Сосновый бор, чьи могучие, ровные деревья рвались ввысь, скребя небеса своими вершинами, чуть пониже, на суглинках, уступал место смешанному лесу — ель с осиной, березой, ольхой. Водная гладь Ведьмина озера, в обрамлении деревьев, словно в нежных объятиях любовника, где-то была обманчиво прозрачна, где-то поросла камышом. В некоторых местах под водой клубились водоросли, словно огромная борода водяного. Вокруг острова Беримор плотно стелился туман из «слез вампира». Так называли ядовитые испарения смолы деревьев, что произрастали на острове. Словно единый живой организм, тянули они свои многочисленные щупальца к противоположному берегу, но недотягивали, рассеивались в бессильной злобе. Не достать им живых существ, не задушить очередную жертву.

Глядя на ядовитый туман, леший невольно вздрогнул и мысленно поздравил себя с тем, что, несмотря на нескончаемые попытки «слез вампира», они ни разу не дотянулись до Безымянного леса. Иногда природа показывала свою прекрасную сторону, иногда вела себя, как хитрый расчетливый убийца, чья задача уничтожить как можно больше организмов, а затем начать процесс создания заново, в очередной раз доказывая, что нет в жизни совершенства, но к нему следует стремиться.

Сдерживая опасливый внутренний трепет, Вяз осторожно приблизился к воде. Больших усилий стоило не рухнуть в озеро, роняя собственное достоинство в глазах его обитателей и поднимая в воздух миллионы брызг, и все-таки это ему удалось. Местная зубастая тварюшка тут же с лязгом неожиданно больших челюстей вцепилась в доверчиво протянутую руку-ветку. И хоть леший явно был непригоден для ее питания, все же хищник надеялся узнать, что находится у незнакомца внутри. Вяз Дубрович стремления озерных обитателей к самообразованию поощрять не желал.

— Ах ты, пакость такая! — завопил он. — А ну, отцепись, зараза! А то точно изуродую тебя, как Всевышний черепаху!

— Простите великодушно, — прозвучал дивный девичий голосок. — Позвольте полюбопытствовать, что именно уродливого вы находите в черепахах?

Из озерных глубин по пояс вынырнула волоокая русалка, тряхнула золотистыми волосами, затрепетала длинными ресницами: смотри, я какая, коль глаза есть.

Вяз Дубрович не без труда отцепил зубастую тварь с железной хваткой челюстей, как у клещей хорошего кузнеца. Душевно запустил ее куда-то на середину озера и с удовольствием наблюдал, как у монстрика в полете вылезают от страха глаза.

— Ты бы, девка, прежде чем вопросы задавать, прикрылась, что ли, — укоризненно заметил он. — Ишь, грудями голыми светишь, аж зажмуриться хочется. Скромнее надо быть.

— Так скромность украшает девицу, коль других украшений нет, — бесстыдно хихикнула прелестница и провокационно вынырнула из воды еще выше. — Мне скрывать нечего, что естественно, то прекрасно. А кому не по нраву зрелище, и отвернуться можно. Чай я к себе чужой взгляд цепями не приковываю.

— Тьфу ты, срамница какая! — сплюнул с досады леший. — Ты ей слово, она тебе два. Никакого уважения к старшим! Сейчас как кликну батьку твоего, уж он тебя, окаянную, розгой, да пониже спины, отходит.

Русалку ничуть не испугали угрозы. Она томно вздохнула, медленно облизала пухлые губы, хитро стрельнула голубыми глазами.

— Экий вы затейник, — с придыханием промолвила она. — Так уж и розгами отхлестать! Только зачем папу моего беспокоить такими пустяками. Сами и отхлещите. Я поближе подплыть могу. Или, еще лучше, ныряйте ко мне. Вода диво как хороша, и не скажешь, что весна еще. Точно молоко парное. А холодно станет, я и согреть могу.

— Тьфу на тебя, мелочь пузатая! — подбоченился леший. — Ты чего, охальница, меня заманиваешь, что ли? Ишь, что удумала! Да я тебе в отцы гожусь. Старик я, а по русалкам-то бегать и в молодости себе не позволял.

— Это вы зря, — низким грудным голосом произнесла чаровница, и белые полные полукружия грудей соблазнительно колыхнулись над водой. — Многое потеряли. А что старый, так это даже плюс. Я, например, очень уважаю мужчин постарше. Оно, как говорится, седина в бороду — бес… Тьфу ты! То есть старый конь борозды не портит.

— Но и глыбко не вспашет, — скептически откликнулся чей-то бас, и из-под воды вынырнула мрачная голова с зелеными волосами из тины вперемешку с водорослями, зеленая же борода распласталась в воде, словно гигантский спрут. — Опять ты, Маришка, балуешься. Вот я тебя выдеру, не посмотрю, что невеста уже и мамкина любимица!

Русалка ойкнула и ушла на глубину, не дожидаясь осуществления отцовской угрозы. Не ровен час, и впрямь возьмет жичину и этой хворостиной пониже спины пройдется, чтобы впредь неповадно было озорничать. Только хвост ударил по воде, плеснув на лешего веером брызг.

— Вот девка вымахала, ни жениха на нее, ни управы! — то ли восхитился, то ли попенял хозяин вод. — Ты уж прости ее, Вяз Дубрович, не со зла она. Это в ней молодость да суть ее русалочья играет. Сам знаешь, русалкам только мужскую особь покажи — все на глубину затащить норовят.

Леший покивал — да, мол, молодежь совсем от рук отбилась, нет с нею никакого сладу, да куда старикам без нее — скучно же. Да и род в ком-то продолжаться должен.

— Ты как, сосед, по делу пришел или так, мимо проходил и решил проведать знакомого? — поинтересовался хозяин вод.

— По делу, по нему, родимому, — тяжко вздохнул леший, словно всерьез огорчался, что просто так поточить лясы времени не находил.

— Так присаживайся, в ногах чай правды нет, — сделал широкий жест хозяин вод. На берегу действительно было много удобных пеньков, и любой мог выбрать себе по вкусу, по размеру и удобству. — Небось с утра самого не присел. Все хлопочешь, хлопочешь… Аки пчела в трудах праведных день-деньской.

Услышав комплимент, леший едва не расцвел от удовольствия. Насилу сдержался, хотя и понимал, что гостю сказать что-нибудь приятное — обязанность хозяина. На то он и хозяин, чтобы гостя уважить.

— Так и ты, хозяин вод, — поясно поклонился Вяз Дубрович, — тоже не сиднем сидишь. Наверное, минуты в праздности не проводишь. С водными обитателями не меньше хлопот. Каждую рыбу обиходить надо, за каждым монстром присмотреть, чтобы не теснил слабых почем зря. Да и за хозяйством пригляд особый нужен. Как говорится, без хозяина товар сирота.

Хозяин вод одобрительно крякнул, похвала явно пришлась ему по сердцу. Вяз подманил к себе пень покряжистей и уселся на него с комфортом. Как ни крути, а лесной хозяин и хозяин вод были в равном звании-титуле, да и зависели друг от друга — куда без этого? Лес без воды не может. Вода без леса может, но не всегда. Торят дорожку малые лесные ключи, вьются живчиками из-под земли под раскидистой сенью деревьев, собирается вода, и глядь — речка взяла свое начало.

Водный хозяин подождал, пока гость расположится поудобнее.

— Ты прости, гость дорогой, что к тебе не выхожу. Просто хозяйка моя, озерная дева Лагерта, в арифметике зело сильна стала. Подсчитала, сколько дней я провел с ней, сколько с кикиморой Береникой, и пришла к выводу, что я мало уделяю ей времени. Так что на берег мне пока нельзя.

Вяз Дубрович понимающе закивал, вспоминая свою хозяйку. Его кикиморка хоть и не ревнива, но с ней тоже не забалуешь особо. Конечно, вслух он этого не сказал, понимая, что в чужую семью лучше с советами не лезть. Да и без советов тоже мешаться не след, супруги сами разберутся, как им жить, посторонним здесь не место.

Говорить сразу о делах не принято, потому сначала долго и обстоятельно беседовали о погоде. О планах на урожай грибов, ягод, нерест рыбы, хорошо ли растет малек, каково прибавление зверя в лесу и много ли взятка может взять пчела с цветов или только на свой прокорм ей и хватит. Обо всем и ни о чем. Лишь после часа таких разговоров Вяз решился перейти к сути дела, не рискуя обидеть хозяина вод своей бестактностью.

— Знаешь, у нас, в Безымянном лесу, проживает молодая ведьма, — осторожно, издалека начал леший.

Собеседник неопределенно булькнул. И не ясно, согласен он с этим или просто пытается обдумать сказанное. Не возражал, и то хорошо. Придя к этому выводу, Вяз продолжил свою лесную дипломатию.

Хозяин вод явно не ожидал такого поворота беседы, забулькал, скрылся из виду под водой и минут пятнадцать на поверхности только круги и виднелись. Леший даже забеспокоился, не утоп ли. Но быстро взял себя в руки. Где это видано, чтобы водяные тонули? Это все равно что лешему в лесу собственном заблудиться.

И правда. Хозяин вод вынырнул уже юношей, задорно отфыркался от воды и насмешливо зыркнул на гостя переменчивыми глазами, чей цвет менялся от бледно-голубого до штормового серовато-синего в зависимости от настроения.

— Замуж — это же замечательно! А за кого? На меня не рассчитывай. Мне двух жен более чем достаточно, по горло прямо… А с женихами у нас самих большая напряженка. Женихов, их сейчас даже приданым с волшебным скотом не заманишь. Если русалочек худо-бедно можно пристроить, ну, обменять что-нибудь у других водяных на утопленников посмазливей, то мухоморницы… Короче, не устроена у них личная жизнь.

— Да я не того… — искренне заверил его хозяин леса. — Не тебя имел в виду. Жениха я ей сам нашел. Мне бы того… обтяпать енто дело покультурней. Тут ведь — как это? — деликатность нужна. А то найдет ведьма жениха на другой сторонке и — фьють! — только ее и видели.

Взгляд водяного стал еще более заинтересованным. Конечно, какому отцу многочисленных дочерей не хочется сбыть с рук пару-тройку-десяток дочек?

— И что? Хороший жених? — заинтересованно спросил он, почесывая зеленоволосый затылок.

Если Береника узнает, что Вяз Дубрович вот так запросто пристроил ведьму, которая в глазах селян особых отличий от мухоморниц не имела (разве что в мухоморы не превращалась, а до мужиков так же зело охоча), так точно всю плешь проест. Правда, плеши у хозяина вод пока нет… Но когда женщину, озабоченную счастьем своих дочерей, останавливали подобные мелочи? Уж что-что, а плешь супругу она запросто организует.

— Жених-то? — эхом переспросил леший, обдумывавший нечто свое и теперь сбившийся с мысли. — Да хороший парень. Обстоятельный, хозяйственный. Ты его знаешь, наверное. Вождь двуипостасных из Волчьей слободы.

— О как! — От неожиданности водяной даже хлебнул озерной воды и закашлялся.

Олек был известным холостяком и вполне завидной партией. На него многие облизывались, но заманить в свои сети не могли.

— А жених-то согласен? — на всякий случай уточнил хозяин вод, чтобы оценить свои шансы отбить парня от еще не сложившейся пары.

А шанс был, если только двуипостасный выбирал пару не сам. Как известно, те, у кого вторая ипостась волчья, однолюбы — пара складывается на всю жизнь.

— Вполне. Проблемы у нас с невестой, — тяжело вздохнул леший. Но, поймав заинтересованный взгляд водяного, понял, что сболтнул лишнее, и поправился: — Думаю, временно.

— Да, наверное, — фыркнул хозяин вод. — Какая же девка от своего счастья откажется? И как только не боится ведьму за себя брать! Они ж, известное дело, народ зловредный и с таким характером, что не приведи всевышний. — В запале водяной даже хотел перекреститься, но вовремя вспомнил, что он нечистая сила как-никак, и не стал. — Ты же сам, леший, знаешь — в волчьей семье волчица верховодит. Не боится, что ведьма над ним власть заберет и весь клан под себя подомнет?

Вяз Дубрович со скрипом пожал плечами.

— Светлолика не волчица, — спокойно пояснил он. — На кой ей власть в клане? Она же не из двуипостасных, а из меняющих облик. Их, как я слышал, завсегда в кланах оборотней чем-то вроде шаманов делали. Так что власть ее вряд ли интересует — со своими делами управиться бы. Будет Олек вождем клана, то есть, как и раньше, силой, а она душой.

— Чьей душой? — невольно моргнул хозяин вод.

— Олека, разумеется. Ну и клана заодно. К вождю со своими проблемами женщины не всегда решатся прийти, а к жене его запросто, — развивал леший свой образ идиллии в клане двуипостасных, которая, по его мнению, непременно наступит.

— Ну-ну, — скептически хмыкнул собеседник. — А от меня-то что хочешь? Рыбу и икру на свадьбу?

— Рыбу? — заинтересовался Вяз Дубрович. Рыба в Ведьмином озере водилась знатная, преимущественно хищная, но от этого не менее вкусная.

У озерной девы Лагерты имелся какой-то семейный уникальный рецепт засола рыбы и икры, который действительно не грех заполучить даже на королевскую свадьбу. Леший тряхнул головой, словно отгонял от себя наваждение в виде картин грядущего бракосочетания Лики и Олека, хотя перед глазами уже возник огромный трехъярусный свадебный торт. Но до этого события надо еще дожить, а, судя по темпам сближения молодой пары, дожить посчастливится немногим.

— Рыбу неплохо бы, но потом, — согласился леший. — Сейчас я хочу, чтобы ты дал Олеку корову из своего стада.

— Корову?! — возмутился водяной, словно ему предложили отдать свою правую руку. — А трон ему не надо? И жен своих заодно?

— Нет. Зачем ему твои жены, если он однолюб и вообще жениться собирается? И трон совершенно ни к чему. Он же не рыба, под водой дышать не умеет, — отмахнулся гость, словно воспринял предложение хозяина всерьез. — Да и потом, не бесплатно же.

— И что он может предложить взамен? — преисполнился скепсиса водяной. — Оленя принесет? Эка невидаль. Стада по Безымянному лесу бегают. Точную численность даже ты подсчитать не можешь.

— Так он жениха кому-нибудь из твоих дочерей приведет, — тихо, словно боялся, что кто-то неведомый услышит и разнесет сплетню по лесу, прошептал Вяз. — Хороший жених. Практически бессмертный… породы редкой… исчезающий вид… Худой только. Ну, не в суп же вы его наладите. Откормите зятя.

— Кощея Бессмертного, что ли, в родственники мне прочишь? — ошарашенно вытаращил глаза хозяин вод. — Так он, я слышал, из-за древности лет женщинами, — того… не особо интересуется. Похищает молодых красавиц, бывает. Но это чтобы с молодкой под ручку на бал пройтись и так… перед другими покрасоваться. А за честь девы могут не переживать. Безопасный он для девиц персонаж. Все колдовством увлекается, говорит, для его практики воздержание зело важно. Девок потом с хорошими отступными домой возвращает и замуж помогает определиться. И весьма удачно, говорят.

— Какой, прости всевышний, Кощей? — фыркнул возмущенный леший. — Сам посуди, где мы, а где Кощей обитает? Он же себя элитой мнит. Говорит, голубая кровь по его жилам течет, и сам он то ли от герцогов, то ли от короля в изгнании, то ли от божества какого-то род ведет. Не к лицу ему с нами знаться. А лично мне не очень-то и хотелось. Был я как-то в его замке. Так он на скале где-то прилеплен, как гнездо ласточки, того и гляди, сверзишься вниз. Сам из камня холодного сложен, а щели такие, что сквозняки гуляют, будто северные ветра задувают. На одних мазях от радикулита разоришься, а уж на питье от кашля любой знахарь состояние сколотит. Ну это к слову…

— Да-а-а, — задумчиво протянул водяной. — Сэкономил Бессмертный на постройке. Денег, говорят, гномам мало дал, а те контракт хоббитам перепродали. Эти, с позволения сказать, махно… ногие ему такого наваяли, что с какой стороны ни зайди, а все какая-то нора получается. Ну а жених-то для моей дочки кто будет?

— Вампир, — гордо заявил Вяз Дубрович, будто сам лично проводил смотр женихов, съехавшихся со всех, даже самых удаленных, уголков Рансильвании, и выбрал лучшего из лучших. — Практически последний экземпляр своего рода.

— Упырь, что ли? — скептически скривился отец многочисленных невест.

— Обижаешь. Какой упырь? Чистокровный вампир.

— Так их всех маги изничтожили, — недоверчиво произнес водяной.

— Ага. И большая часть нежити, обитающей в Безымянном лесу, тоже числится среди благополучно покинувших этот мир, а это урожденный вампир. Похоже, знатного роду. Его в порядок привести — цены не будет. Так что бери, не сомневайся. Золото будет, а не зять.

— А не сбежит? — прищурился хозяин вод, прикидывая, кому лучше этот подарочек отдать.

Была у него парочка любимых младшеньких из мухоморниц, кому ни разу судьба не дала испытать счастья замужества. Русалок вампиру решил не предлагать. Все-таки с поставками утопленников проще.

— Да куда он от нас денется? — махнул рукой леший. — Лес ведь кругом. Да и только здесь нежить и нечисть может вполне спокойно жить и бороться за выживание. А стоит покинуть Безымянный, так враз на них очередь выстроится из охотников разобрать по запчастям на декокты да сувениры. Виды-то, почитай, через один вымирающие. И к нашему вампиру уже два мага прицепились. Бродят из угла да на угол, одного леса на костры извели пропасть.

— Ладно тебе прибедняться, — булькнул водяной. — Лес у него извели. Сушняк небось жгут, лес от лишнего избавляют. А ты такой хозяйственный, что и магов к какому-нибудь делу приспособишь, так что они ни в жизнь не догадаются, что на тебя, хитроумного, горбатятся.

Леший возражать не стал. К чему отнекиваться, если хозяйство у него большое, а наемная сила дорого стоит. Тут грибами и ягодами не откупишься, всем злата, серебра подавай, каменьев самоцветных. Откуда же такое богатство взять? Вот и приходится морок накладывать на посторонних. Придут, например, лес валить для изб или на продажу, так, если пришлые какие, а не местные (или гостинец не оставят лесному хозяину), то Вяз Дубрович так заморочит, что лесорубы один ненужный сухостой нарубят там, где лешему это выгодно. Только потом, дома опомнятся, удивятся и затылки почешут — ерунду, годную разве что на дрова, привезли.

— Так корову дашь? — уточнил Вяз.

— Дам, — тяжело вздохнул хозяин вод. Решение давалось ему с трудом. Дочерей, их много. Отдашь замуж — убытку никакого. А волшебный скот… это волшебный скот. — На время. Типа в аренду, — уточнил он, чтобы леший не сильно радовался. — На три года, три месяца, три дня и три ночи.

Но леший все равно обрадовался. В аренду или нет, а у Светлолики будет собственная корова. Такая удача выпадает не каждой девице ее лет. Да что скрывать, не каждой женщине так везет.

— Тогда телята должны остаться ведьме, — азартно вставил он, а про себя подумал: — «Полукровки все равно наследуют кровь обоих родителей».

— Побойся Всевышнего! — возмутился водяной. — Меня же Лагерта со свету сживет или из озера выгонит. Коровы ее приданое.

— Да ладно прибедняться, — в свою очередь хихикнул Вяз Дубрович, чуя наметившуюся брешь в обороне собеседника. — Небось не выгонит. Побоится, что к Беренике уйдешь, а ты у нее и так слишком долго гостишь.

— Эт да, — приосанился хозяин вод. — А-а-а… гулять так гулять! — махнул белой рукой, аж брызги во все стороны полетели блестящей россыпью. — Телята ее!

— И быка дай.

— Ну ты наглец!

— На время. Поле вспахать. Поле вспашем, засеем, огородик какой посадим. Глядишь, Светлолика поймет, что нигде о ней так не позаботятся, как в нашем лесу. Она же нам тучу от Хренодерок переманить обещала. Видишь, какая сушь стоит? Дождь нужен.

— Дождь нужен, — согласился водяной. — Ладно. Дам тебе еще и рыбы. Передай ведьме-то. Нужный она человек для леса…

На том и порешили.