Глава XX
МИНУС ДВА
У лестницы Бнург ощутил близость майстрюка. По меньшей мере один из его шаров притаился где-то совсем рядом. Теперь и полированный стол, и лифт, и потертая ковровая дорожка, и блестящая, странной формы плевательница, похожая на те, что стоят в кабинетах у зубных врачей, — все таило в себе угрозу.
— Он здесь! Беги! — Пес схватил Настю зубами за платье и потянул назад.
Настя попятилась и, не оглядываясь, помчалась по коридору прочь от опасного места. Пес бежал за ней.
— Девушка, стойте! Куда с собаками? — Подрагивающая, как холодец, дежурная, мирно дремавшая у телефона, начала привставать со стула, но тотчас ей едва не стало дурно. Она замерла и, как рыба, принялась заглатывать ртом воздух.
Дежурная увидела, как ведущая на лестницу толстая стеклянная дверь с бронзовой окантовкой, из-за которой она уже неоднократно грызлась с уборщицей, что та плохо ее моет и видны следы ладоней, — так вот прямо на глазах у дежурной эта самая дверь вдруг сделалась зыбкого беловатого цвета. В стекле образовались трещины, и дверь обрушилась бесшумным градом осколков. На полу осколки пришли в движение, притянулись друг к другу и собрались в шар грязноватого цвета, который быстро покатился по коридору вслед за только что убежавшей девушкой.
В сознании у дежурной мелькнуло, что кто-то разбил дверь и теперь этого кого-то надо записать, чтобы заставить платить. Она хотела закричать, но не смогла — вышло какое-то шипение. В глазах замельтешило от подскочившего давления, и толстуха почти на ощупь поплелась к лестнице, чтобы добраться к дежурной по третьему этажу. Но неожиданно ее ладонь, а потом и лоб уперлись в холодное гладкое стекло — перед ней была невредимая дверь с бронзовой окантовкой…
Спасаясь от майстрюка, Настя решила добежать до служебной лестницы, спуститься в холл и выскользнуть на улицу через один из многочисленных выходов из гостиницы. Пес мчался чуть впереди, причем иногда Насте казалось, что его лапы не достают до пола и отталкиваются прямо от воздуха. Правда, это никак не помешало псу задеть и опрокинуть столик, на котором стоял графин с кипяченой водой.
Неожиданно пес загородил Насте дорогу. Шерсть у него на загривке встала дыбом. Дверь одного из номеров впереди распахнулась, и оттуда на инвалидной коляске выкатился маленький грузный мужчина, с ногами, прикрытыми пледом. Он развернул коляску и, управляя ею с помощью рычажков, быстро поехал Насте навстречу.
Настя механически шагнула в сторону, пропуская его, но колеса напомнили ей о детском велосипеде, она резко повернулась и бросилась назад. Сзади слышался гул приближающейся коляски. В памяти у Насти почему-то всплыли электрические машинки в аттракционе «Автодром» — звук коляски был такой же.
Все двери были закрыты, и барабанить в них уже поздно. Настя, растерявшись, свернула в один из тупиковых коридоров, заканчивающихся большим зеркальным окном. Ее испуганное отражение неслось ей навстречу. Бежавшая впереди дворняга в стекле вообще не отражалась, но это в данный момент совсем не удивило Настю. Обернувшись, она заметила, как из-за поворота коридора показалась коляска. Все мелькало, путалось, сливалось…
Шерстяной плед слетел, открыв одетый в рубашку обрубок туловища, обрывающийся где-то в районе пупка и заканчивающийся почему-то короткой босой ступней с шевелящимися пальцами. Чувствуя, что добыча не уйдет, майстрюк перестал следить за деталями, и его форма теперь размывалась с каждым мгновением. Рот переполз на щеку, а глаза, столкнувшись на лбу, слились в один.
Добежав до окна и видя, что дальше уже только пустота, девушка завизжала, метнулась в сторону и ударилась коленом об огнетушитель. Не задумываясь, она схватила его, занесла над головой и, подчиняясь инстинкту, швырнула в приближающееся чудовище. Она промахнулась и не добросила, но одно из колес спешащей коляски наехало на него: коляску подбросило, она перевернулась. Чудовище вылетело и с чавкающим звуком шлепнулось на пол. Голова инвалида втянулась в плечи, он стал сгущаться в склизкий непрозрачный ком. Перевернутое инвалидное кресло валялось на ковре, верхнее колесо продолжало вращаться. Воспользовавшись растерянностью майстрюка, Настя с визгом перепрыгнула через него и помчалась к служебной лестнице. Дворняга бежала за ней, оглядываясь и следя за перемещениями склизкого кома, оставлявшего на дорожке влажные следы. Шар на ходу перегруппировывался в высокого мужчину в синем костюме и затемненных очках. Манекенщица выскочила в холл и, ничего не видя перед собой, помчалась к дверям. Неожиданно ее схватили за локоть так сильно, что она едва не упала. Ее странное поведение привлекло внимание охраны.
— А ну стой, девочка! Откуда?
Настю крепко держал усатый милиционер в летней форме. Она чувствовала запах его табака и пота. Его напарник, молодой парень, спешил к ним, стряхивая с груди бутербродные крошки. Настя вспомнила, что в гостинице на верхних этажах живут думцы и потому все служебные выходы из здания усиленно охраняются.
— Отпустите! За мной гонятся! Какой-то псих! — Настя рванулась, показывая в сторону служебной лестницы.
Оттуда прыгающим неровным полубегом приближался высокий мужчина в синем костюме. Женщина, покупавшая в холле газету, замешкавшись, столкнулась с ним и завизжала. Майстрюк, не замечая, направлялся к девушке, на ходу вытягивая руки. Его пальцы сгибались и разгибались под немыслимыми для человека углами.
Усатый старшина выругался.
— А, чтоб… Вот козел! Жди здесь! — Он отпустил Настю и, сорвав трубку служебного телефона, крикнул: — Третий пост! Нападение!
Напарник усатого, пятясь, царапал кобуру. Наконец ему удалось выхватить пистолет и передернуть затвор.
— Стой! Убью! — дурным голосом закричал он, вскидывая пистолет на уровень груди нападавшего. Тот, не обращая внимания, продолжал надвигаться.
Настя бросилась к стеклянным дверям. Почти сразу за ее спиной грохнули два выстрела и послышался крик, оборвавшийся глухим ударом. Милиционер, точно кукла, отлетел в сторону и, скорчившись, замер на полу. Пожиратель, не пострадавший от пуль, уверенно направлялся к Насте и уже находился от нее на расстоянии нескольких шагов. Он почти дотянулся до нее, когда усатый старшина, подскочив сзади, ударил его по затылку железным ребристым стержнем, которым на ночь запирались двери.
Стержень прошел через что-то мягкое. Голова чудовища слетела, как с манекена, и покатилась по полу, на ходу теряя очертания. В состоянии, близком к безумию, усатый смотрелна эту катящуюся голову, когда обезглавленное тело повернулось к нему и испепелило его молекулярным зарядом. Мгновенная белая вспышка — и усатого не стало. Нa полу, слабо дымясь, лежал лишь почерневший металлический прут.
Настя рванула дверь и выбежала на улицу. За ней с дребезгом осыпалось стекло. Голова майстрюка, настигая, катилась следом, как мяч. Отчаянно крича, девушка помчаласьв сторону реки. Внезапно с места парковки сорвалась светлая «Нива» с зажженными фарами и, визжа тормозами, свернула на пешеходную дорожку.
Настя хотела отпрыгнуть, но «Нива», резко вильнув, ударила ее крылом. Отброшенная ударом, девушка упала на траву. Последнее, что она видела, — это то, что дверца машины открывается и из нее спокойно выходит Эдик. Нет, это был не тот Эдик, которого она знала, а приблизительная, словно вылепленная из глинистой слизи его копия. Вместе с безголовым чудовищем они медленно приближаются к ней, извиваясь, как в кривом зеркале.
Помесь овчарки с ризеном завыла, готовясь к заранее безнадежной схватке. Перед глазами у Насти замелькали цветные круги, и она провалилась в черноту….
Сознание возвращалось медленно, толчками. Когда Настенька вновь обрела способность видеть, зрение еще какое-то время оставалось перевернутым и расплывчатым. Над ней нависала темная большая фигура. Настя рванулась, чтобы вскочить и бежать, но смогла только чуть привстать на кровати.
— Она приходит в себя! Ей нельзя двигаться! — крикнул кто-то. Ее мягко взяли за плечи и опустили на подушку.
— Ну и напугала же ты нас, подруга! Как ты себя чувствуешь? — послышался знакомый веселый голос. Зрение сфокусировалось, и Настя смогла разглядеть Алису.
— Что со мной? — шепотом спросила Настенька. Алиса наклонилась к ней:
— С тобой? Сотрясение мозга и куча ссадин. Выглядишь кошмарно, но через недельку снова будешь на ногах.
— Я должна уйти. — Настенька с ужасом оглядела голые больничные стены. — Он меня найдет.
— Кто?
— Шар, который за мной гнался.
Пожимая плечами, Алиса быстро оглянулась на курчавого, с тонкой оправой на носу доктора, стоявшего в дверях.
— Обычный шок, — сказал тот негромко.
— Нет здесь никакого шара, — успокаивающе сказала Алиса. — В гостинице взорвалась бомба. Двое погибших, куча разбитых стекол. Ты была где-то рядом, испугалась, побежала, и тебя сшибло машиной. Говорят, покушались на какого-то депутата.
Настя слушала ее вяло. Все, что произошло с нею, казалось смутным, как в тумане, и она уже не знала, случилось ли это на самом деле или было лишь сном.
— Где собака, там была собака? Ты ее еще купала, — сонно спросила она у Алисы.
— А, дворняга!.. Убежала, наверное.
У окна кто-то засмеялся. Настя с трудом повернула голову. На подоконнике сидел фотограф Паша и медленно, как он все всегда делал, чистил апельсин.
— Тебе купил, — сказал Паша. — Но так как тебе апельсинов нельзя, то я их сам ем. Кстати, и от Эдика тебе привет.
Вскоре Паша и Алиса ушли, пообещав зайти завтра.
Настя заснула, а ночью ее разбудило влажное и отнюдь не ароматное прикосновение к щеке. Она увидела дворнягу, которая стояла передними лапами на кровати и дотрагивалась до нее холодным носом.
— Я ухожу, — сказал пес. — Опасность тебе больше не грозит.
— Почему оно меня не убило? — спокойно спросила Настя.
— Зачем? Майстрюк сбил тебя машиной, чтобы проверить твою реакцию, он не хотел рисковать. Только фантом мог лишиться сознания от удара. К тому же, загнанная в угол, ты не стала менять форму — а это нетипично для настоящего мрыга. Есть еще и другие факторы: чувство страха и твои чисто человеческие инстинкты. Короче, пожиратель понял, что ты не та, за кем он охотится.
— Он ушел… насовсем? — не понимая смысла его слов, спросила Настенька. Ей было не важно, что и почему. Только бы кошмар не вернулся.
— Да. Больше не вернется. А теперь спи и ничего не бойся.
Настя почувствовала спокойствие и, пожалуй, даже безразличие. Ей было почти все равно, какой ответ она получит на вопрос, который сейчас задаст.
— А что будет со мной дальше? — спросила она. Пес положил ей морду на ногу и поморщился от запаха медикаментов в палате.
— Ты будешь жить. Все самое худшее — позади. Вот и все! — И пес исчез, вильнув на прощание хвостом.
Настя решила, что он пропал насовсем, и с облегчением хотела закрыть глаза, но пес снова возник в палате, соткавшись из воздуха.
— Ах да! Проклятый склероз! Забыл сообщить тебе хорошую новость. Я провел анализ твоей материи. Лирда, эта глупая девчонка, забыла придать ей свойство старения.
Неплохой подарок для манекенщицы. Ну пока, может, как-нибудь я к тебе загляну! Лет эдак через пятьдесят…
Пес снова растаял, а Настя, мигом забыв обо всем, что он ей сказал, закрыла глаза и радостно провалилась в сон.
«Ошибся. Это был всего лишь фантом», — размышлял майстрюк, собравшись всеми шарами где-то над Цветным бульваром.
Он целый день охотился за девчонкой, с потрясающим провидением избегавшей его ловушек, а когда наконец загнал ее в угол, то понял, что это хорошо сработанная биологическая бомба с адекватной молекулярной структурой. Прикоснись он к ней хотя бы одним шаром — прогремел бы взрыв. А раз так, то пусть существует дальше. Здравый смысл подсказывал, что глупо срывать злобу на фантоме и еще глупее сердиться на добычу за то, что она не хочет быть съеденной.
Майстрюк даже злился на себя за неспортивное поведение, когда не сдержался и убил нескольких аборигенов. Ведь строго запрещалось уничтожать чужую дичь. «На каждую дичь есть свой хищник, и каждый хищник, в свою очередь, чья-то добыча. Самая ничтожная добыча и самый великий хищник — суть одно. Так замыкается кольцо времен», — вспомнил майстрюк основное правило универсальной охоты.
Тем не менее пожиратель надеялся, что вскоре сможет преуспеть в охоте. Вероятность ее удачного исхода увеличивалась с каждой следующей попыткой. Головной шар хищника систематизировал приобретенный опыт по тем осколкам мозаики наблюдений, которые накопились за день.
От фантомов, выполненных в форме землян, майстрюк начинал уже уставать, и, прежде чем переходить к последним трем объектам, он решил проверить фантом в тихоокеанском шельфе. Форма — осьминог.
Семь шаров майстрюка поднялись над городом, попав в область постоянных воздушных потоков, и потекли к побережью Калифорнии. Перелет занял у пожирателя около шести часов, и, когда он прибыл в нужную точку и снизился, в Штатах был глубокий вечер. Ветер дул с океана. Над юродом висел туман. Чтобы не затеряться в нем, шары предельно сгустили свою структуру, сделавшись не крупнее мячей для большого тенниса.
На пляже снимался фильм. Джулия Гробертс и Сильвестр Панталлоне, две голливудские звезды, стояли в сумерках на берегу и смотрели на океан, скрытый белесой дымкой тумана. За их спинами возвышалось несколько мощных осветительных установок и были проложены рельсы, по которым медленно перемещались три видеокамеры.
— Начали! — энергично крикнул режиссер Стивен Шпильберг.
Актеры приготовились. Осветительные установки вспыхнули. Панталлоне мягко поправил полотенце на плечах Гробертс, она вздрогнула и отстранилась.
— Вспомни, Джеки, это было на этом месте?
— Кажется, да… Я боюсь, Том. Именно здесь я стреляла в него…
— Тогда все в порядке. Пойдем к машине. Отливом его унесет в океан. Твой муж мертв.
— А если не унесет? Мы должны быть уверены.
— Что ты предлагаешь? Закопать его в песке? — Панталлоне подпустил в голос своего коронного металла.
Гробертс отреагировала своим не менее коронным всхлипом.
— Погоди, Том… Пройдем вдоль берега, если его прибило волнами, ты столкнешь его…
— Стоп! Снято! — радостно завопил в микрофон Шпильберг. — Теперь дальше по сценарию. Привезли из студии муляж? Положите тело на берег, будто оно зацепилось за корягу и они сталкивают его в воду! Мэтьюз! Где этот идиот? Почему я не вижу его машины?
Шпильберг стал озираться в поисках декоратора, отвечавшего за спецэффекты и муляжи.
— Стив, тело уже здесь! — крикнули с берега. — Вот оно лежит!
— А почему у причала? Ладно, оставьте где лежит! Пора сворачиваться! У меня насморк…
Снова вспыхнул свет. В вечернем тумане Панталоне и Гробертс пошли вдоль прибоя туда, где на песке вниз лицом лежало посиневшее тело.
— Это он, я знала! Не переворачивай его, нет! — крикнула Гробертс, стараясь попасть в кадр профилем.
— Не волнуйся, крошка, здесь у самого берега обрыв. Я обвяжу Грега цепью и брошу на дно. Его никогда не найдут, — заверил ее Панталлоне, как бы случайно напрягая бицепс.
— Так сделай же это! Чего ты ждешь? — взвизгнула Гробертс.
Панталлоне подбежал к машине (вторая камера взяла багажник крупным планом) и вытащил цепь с привязанным к ней грузом. Тяжело дыша, он обмотал цепью ноги лежащего головой в воде трупа, протащил его по бетонному причалу и с усилием толкнул вниз. Тело сразу пошло ко дну, лишь пара пузырьков поднялась на поверхность…
— Отлично! Съемки на сегодня окончены, — крикнул Шпильберг, стаскивая с лысеющего лба бейсболку. — Завтра в три в студии! Сворачивайте свет! А это кто еще сюда тащится?
Пронзая фарами туман, к ним подъехал студийный джип. Из него выскочил низенький запыхавшийся декоратор:
— Подождите! А как же сцена с телом?
— А, Мэтью! — Режиссер улыбнулся коротышке. — Не волнуйся, я на тебя не злюсь. Это была хорошая находка положить тело у причала.
— Какое еще тело? Мы только что его привезли. С наложением грима произошла задержка, — ошарашено сказал Мэтьюз.
В эту минуту из машины вылез его помощник, бережно поддерживающий за плечи искусственный труп из пористой резины.
— Что с тобой, Стив?
— Мэт, ты уверен, что у нас был только Сэдин манекен? — прошептал режиссер.
— Разумеется, один! Он обошелся студии в четыре тысячи.
Шпильберг мешком рухнул на песок:
— О нет! А кого мы тогда утопили?
С цепью, обмотанной вокруг туловища, майстрюк быстро шел ко дну. Он сам не понимал, что заставило его принять форму утопленника. Возможно, форма показалась ему удобной для передвижения под водой и введения в заблуждение добычи, а может, захотелось сняться в кино, пускай даже в эпизодической роли. Пожирателям тоже свойственно определенное чувство юмора.
Опустившись на дно, он размотал синими пальцами цепь и поплыл в сторону шельфа. Один из разведочных шаров, повисший над океаном, точно выводил майстрюка на добычу. Осьминог был редкой формой для шельфовых пластов здешних мест, и найти его не составляло труда.
Когда майстрюк отплыл уже довольно далеко от берега, мимо него проскользнула быстрая и длинная тень — средних размеров белая акула. С минуту акула просматривалась к нему, и майстрюк чувствовал ее простые и понятные мысли, чем-то похожие на его собственные. Майстрюку стало интересно, атакует его акула или нет, но она отчего-то раздумала и в последний момент резко вильнула.
Шельфовая впадина находилась сразу за линиями нефтяных вышек в нескольких километрах от берега. Эта неровная трещина в морском дне сужалась к концу настолько, что протиснуться в нее можно было лишь с большим трудом.
«Более удачного места, чтобы разместить фантом, не придумаешь, — с подозрением подумал пожиратель. Если осьминог окажется биологической бомбой и взорвется, то края шельфовой трещины обрушатся, произойдет местное смещение океанической коры и тому шару, который пойдет на контакт, не поздоровится». После продолжительных размышлений майстрюк решил сыграть на инстинктах ось-миножьей формы и выманить добычу из трещины.
Со стороны это выглядело кошмарно. Утопленник решительно присел на обломок скалы и отломил себе левую руку у плеча. Рука превратилась в маленькую серебристую креветку, которая скользнула в трещину и зигзагами стала опускаться на дно, туда, где под обломком скалы неподвижно замер осьминог. Мельтешащие движения креветки раззадорили его, и он погнался за ней. Несколько раз ему казалось, что он вот-вот ее схватит, но креветке всякий раз удавалось проскочить между его щупалец. Осьминог и не заметил, как нора осталась позади.
Когда это произошло, дразнившая его креветка вдруг исчезла, а встревоженный осьминог ощутил сзади колебание воды. Выбросив чернильное пятно, он стремительно бросился в спасительную трещину и угодил прямо в синюю ладонь, молниеносно высунувшуюся из водорослей ему навстречу.
ПУХ!
Вода вскипела. Осьминог лопнул, точно мыльный шар. Он не был даже биологически минирован — обыкновенная пустышка.
«Снова ошибся. Минус два», — отметил майстрюк.
Утопленник распался на шары, и они быстро всплыли на поверхность. Собравшись в цепочку, пожиратель полетел навстречу луне. Обсохнув в воздушных потоках, шары разделились. Три шара направились к Семену Марковичу, самой вероятной жертве, а оставшиеся четыре вместе с головным — к Лирде и Грзенку.
Наступал кульминационный момент охоты. Майстрюк решил непрерывно наблюдать за перемещениями трех оставшихся объектов, чтобы не потерять их из виду даже в том случае, если добыча захочет изменить форму.
Итак, объект первый: Семен Маркович Дубровин — Псковская область, поселок Болотове Ориентировочное время выхода шаров майстрюка на цель — через восемь часов, или завтра, пятнадцатого июля, около трех дня по земному времени.
Объекты второй и третий: Чингиз Тамерланович Батыев и Лида — Псковская область, деревня Грачьево. Ориентировочное время выхода на цель — через два часа после уничтожения объекта номер один.
«Первые три шара прикончат Дубровина, — решил майстрюк, — а остальные четыре будут вести наблюдение за перемещениями Лиды и Батыева и разрабатывать схемы ловушек, не предпринимая активных действий».
После того как дополнительный шар в лице Дубровина будет присоединен и его полезные свойства адаптированы, майстрюк соберется вместе и займется Лидой и Чингизом Тамерлановичем.
«Кто бы пожелал мне удачной охоты?» — подумал майстрюк.
Родительские цепочки были далеко, и он ограничился тем, что сказал сам себе: «Удачной тебе охоты, Я!»
У майстрюков нет имен, и майстрюк звал себя самого «Я», справедливо полагая, что это и есть его имя, единственное из всех возможных. «Удачной тебе охоты, Я!» — повторил он снова, и его шары начали свое путешествие.
