Глава девятая. ВУНДЕРКИНД С ОБЕТОМ ЧИСТОТЫ

«- Хватит таращиться на меня так, будто я третий день как с пальмы слезла,- заявила Государственная Девственница.- Давай проходи, садись.

Я нервно сглотнул и напустил на себя донельзя педагогический вид.

– Девочка,- сказал я с тем максимумом строгого такта, который принят в обращении с детьми.- Разве можно так разговаривать со взрослыми?

– А как можно? - немедленно парировала девочка.

– Вежливо.

– А как это «вежливо»? - прозвучал новый вопрос. - Научи.

– Дорогая девочка,- сказал я.- Давай сразу договоримся об употреблении в разговоре волшебного слова.

– Какого?

– «Пожалуйста». Если ты о чем-то просишь человека, тебе следует говорить «пожалуйста». Например, «Научи, пожалуйста».

Девочка похлопала пушистыми ресницами.

– А я не прошу! - заявила она.- Я требую. Мне так положено. Я - высшая сущность. А ты - просто человек.

Вот сопливка! Я ощутил, как во мне поднимается гнев тысяч и тысяч отцов, впервые столкнувшихся с беспримерным нахальством собственного чада. Понимаете, эта девчонка… Когда она пищала в моих руках, будучи описавшимся младенцем, я испытал некие сентиментальные чувства и даже проникся к ней определенной долей покровительственной нежности. Но сейчас передо мной стояла смугленькая крепышка лет этак примерно восьми (тут Онене не ошиблась). У крепышки имелись пронзительного выражения глаза, невинная улыбка человека, только что засунувшего тебе в ботинок жабу, и голосок, тембр которого вполне подошел бы какому-нибудь сверлильному станку. И я мгновенно испытал прилив жестокой неприязни к такому ребенку. И снова пожалел о том, что на месте ее Первого Взгляда оказался именно я, а не Агати-Бобо. Однако нужно было немедленно поставить чадо на место и показать, кто тут является приоритетной личностью.

– Я не просто человек,- ледяным тоном заявил я.- Я твой наставник. А также воспитатель, вождь, учитель и вдохновитель. Знаешь, что бывает с плохими детьми, которые дерзят своим наставникам?

(О боги! Я, похоже, позаимствовал разговорную манеру у Агати-Бобо!)

– Не знаю,- немедленно отозвалось прелестное дитя.- И что же?

– Не буду пересказывать всех ужасающих подробностей,- тоном встающего из гроба вампира сказал я.- Но тебе это точно не понравится. Так что давай по-хорошему знакомиться. Я твой наставник. Меня зовут Степан. То есть это на моем языке меня зовут Степан, а на вашем - Этано.

Девочка окинула меня оценивающим взглядом.

– А я буду звать тебя Занудный Верзила,- заявила она, торжествующе выпятив подбородок с лукавой ямочкой.

– Кхм. Похоже, педагогический процесс в самом разгаре,- пробормотал я.- Хорошо. А как тебя зовут?

– Такой большой, а дурак,- показав мне язык, ответила девочка.- Последняя мошка в этом племени знает, что меня зовут - Государственная Девственница!

И тут меня прорвало.

– Ах, последняя мошка, значит?! - наступая на негодницу как танк, проревел я.- Ах, значит, у нас такое огромное самомнение?! Плохая девочка! Невоспитанная девочка! И я тебя буду звать Гадкая Девчонка!

У Гадкой Девчонки глаза сделались огромные-преогромные. И страшно удивленные, как будто я только что изрек некое божественное откровение.

– Я плохая?! - потерянно пискнула она.

– Ну… - неопределенно протянул я, чувствуя, что перегнул-таки педагогическую палку.- Эй, не вздумай реветь! Критика еще никому не вредила!

Девочка села на пол, сжалась в комочек и уставилась на меня налитыми слезами глазищами.

– Я не должна быть плохой, пожалуйста,- забормотала она, качая головой, как фарфоровый болванчик.- Я должна быть хорошей, пожалуйста. Иначе я рассып-сып-сып…

– Прекрати нытье,- сказал я.- Если уж ты высшее существо, изволь вести себя соответственно.

– Я не знаю, как это - соответственно,- хлюпнула носом Гадкая Девчонка.- Я вот прямо сейчас поняла, что вообще ничего не знаю. Научи меня. Пожалуйста. Как это - быть хорошей?

Я пошел по пути наименьшей сложности. Я прочел зареванной малютке известное стихотворение Владимира Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо». Только в вольном переводе на вибутянский. Получилось приблизительно так:

– Здорово,- похвалила меня девочка.- Только какое это ко мне имеет отношение? Ты сказал, что я должна быть хорошей. Но какой именно хорошей?

Вопросик, однако!

– Знаешь что,- осторожно сказал я.- А давай мы темы формирования твоего морального облика отложим на неопределенное время. А пока я расскажу тебе что-нибудь из занимательной ботаники. Или географии.

Сказал и тут же пожалел об этом. Потому что мои познания в указанных предметах были не просто скудны, а… Но спасение не замедлило появиться.

– Нет,- заявила Государственная Девственница.- Это я и без тебя знаю. Астрономию, химию, географию, биологию, физику… Правда, до сих пор не могу наизусть запомнить правило буравчика и закон рассеяния Бредфорда.

Я улыбнулся слабой улыбкой:

– Это мелочи! Подумаешь, Бредфорд.

– Понимаешь,- доверительно сказала мне девочка,- я же существо, напичканное всякими знаниями так, что от них даже голова болит. А вот некоторых вещей я совсем-совсем не знаю.

– Например?

– Зачем я возникла?

– Ну-у, согласно верованиям вибути, ты обеспечиваешь их племени полное процветание.

– А разве без меня они не процветают? - Девочка подошла к батуту, прыгнула на него, подскочила и надолго зависла в воздухе, вопросительно глядя на меня.

– Видимо, без тебя их процветание как-то чахнет и бледнеет. Погоди, я не понимаю, чем тебе не нравится то, что ты являешься высшей сущностью и покровительницей целого племени? Это уже каприз!

– Если я высшая сущность… - Девочка по воздуху сделала несколько шажочков ко мне, и теперь ее босые ступни находились прямо напротив моего носа.- Если я их великая покровительница, то тогда почему у меня нет имени?!

Я удивился. Потом попросил:

– Опустись на землю, пожалуйста.

– Ох, извини. Я сказала «извини»?! Вот это да!

– Ты явно делаешь успехи в плане самовоспитания,- заверил я девочку.

Она опустилась наземь, и мы уселись друг против друга на пышные подушки, устилавшие пол жилища.

– Вот у тебя есть имя,- сказала девочка.- Даже два. На твоей родине тебя зовут Степан. Здесь - Этано. У Царя государства Вибути есть имя - Алулу Оа Вамбонга…

– Да воссияет он в Сонме… Впрочем, не важно.

– У каждой Вечной Девы из Совета есть имя, они представлялись мне во время особой церемонии! - Похоже, девочка намеревалась всхлипнуть.- А у меня имени нет!

– А Государственная Девственница?

– Это не имя, а звание!

– А… а еще, перед тем как мне сюда войти, кто-то назвал тебя Тринадцатой.

– Это мой порядковый номер. Всего лишь! До меня у племени вибути было двенадцать Государственных Девственниц. Они спасали племя от голода, делали почву плодородной, отгоняли врагов и вредных насекомых, но ни одной из них племя почему-то не дало имени! Почему, Этано?

– Не знаю. Может быть, потому, что, творя добро, лучше всего быть безымянным. Потому что добро долго не помнят. А вот имена злодеев помнят крепко. Как и то зло, что они совершили. Эй, вот только не надо понимать мои слова превратно! Тебе положено творить добро, вот и твори.

– Не буду.

– Что не будешь?

– Творить добро не буду.- Девочка раздосадованно принялась потрошить ни в чем не повинное чучело крокодила-плакальщика. Во все стороны полетели опилки и труха.- Тоже мне нашли Тринадцатую, отправили в земную юдоль! Погоду им устраивай, бананы расти! А сами мне даже имени захудалого дать не удосужились!

Надо же, как ребенка зацепила эта крошечная проблема! Хотя, с другой стороны, девочка права! Почему у пособников зла всегда есть имена, а вот творцы добра обязаны пребывать в безвестности и скромно хихикать, когда их воспевают за великие благодеяния! Да и потом - глупо как-то к ребенку все время так обращаться: Государственная Девственница…

– Ты не кисни,- бодро сказал я девочке.- Я могу дать тебе имя.

Девочка оставила недовыпотрошенного крокодила в покое и уставилась на меня сияющими глазами:

– Что?

– Я могу дать тебе имя.

– Что?!

– Я могу дать тебе имя.

– Ой! А ты правда можешь это сделать?

– А что тут такого? Если хочешь, я тебе хоть сто имен назову, выбирай любое.

– Верзила, ты просто чудо! - аж подскочила девочка.- Давай, называй! Прямо сейчас!!!

Ох, как не вовремя пришла мне в голову эта идея! Но ничего не поделаешь, сам виноват.

– А как же обучение хорошим манерам? - умоляюще проворковал я.

– Подождет. Имя!

…Примерно часа через два в резиденции Государственной Девственницы творилась следующая картина:

– Аполлинария, Алла, Анжелика, Бенедикта, Беатриче, Варвара, Вера, Дарья, Диана, Галина, Гермиона, Гипатия…

– Дальше, не подходят! Неэффектные какие-то имена! Совсем не государственные!

– Елена, Елена, Елена…

– Верзила, тебя заклинило. Да, в чем дело?

Это к нам в резиденцию проникла, поминутно кланяясь, глава Совета Вечных Дев. Соответственно, вопрос Государственной Тринадцатой был обращен именно к ней.

– Я прошу простить меня за то, что прерываю бесценные занятия Государственной Девственницы и ее наставника, но прибыли просители из Натуту. Они умоляют Государственную Девственницу сподобить их лицезреть ее небесный облик и позволить…

Девчонка умоляюще глянула на меня:

– Я ничего не понимаю! Что кому сподобить позволить лицезреть умолять?

– Да посмотреть они на тебя хотят! - пояснил я вполголоса.- Зазырить клёвую феньку. Все ж таки не каждый день с неба такие, как ты, девахи падают, ну, вот народ и интересуется, все ли у тебя цело после падения…

Глава Совета слушала наш с Девственницей диалог, исполняясь инфернальным ужасом. Я мило ей улыбнулся:

– Воспитательный процесс! Ладно, запускайте ваших просителей!

И Государственная Тринадцатая призывно взмахнула ручкой.

Глава Совета Вечных Дев повернулась как на шарнирах и вышла.

– А знаешь что? - воодушевленно воскликнула Государственная Девственница.- А я себе придумала…

Но она не успела сказать, что же именно она себе придумала. Потому что вошли просители из Натуту.

Я немедленно зажал себе нос, а потом подхватил стоящий поблизости горшок с ароматным цветком и принялся его интенсивно нюхать. Девочка тоже поморщилась:

– Почему нас не предупредили, что это будут покойники?!

– Не кричи об этом так громко,- вполголоса сказал я девочке, одновременно ухитряясь улыбаться просителям и приветственно взмахивать им цветком.- Они очень обижаются, если напомнить им об их реальном физическом состоянии. В остальном они - те же люди. Со своими заботами, бедами и радостями. Детка, уважай мертвых, и живые к тебе потянутся.

– Это я запомню. А что я теперь должна сделать, Верзила? То есть наставник Этано?

Блин, я им что, церемониймейстер?! Но я решил, что не ошибусь, если дам следующий дельный совет:

– Встань с подушки, одерни юбочку. С подбородка банановый сок вытри. Так… теперь приложи правую руку к сердцу, слегка наклони голову и торжественно скажи: «Приветствую вас, неуморимые труженики славного города Натуту!»

– Как-как? «Неуморимые»?!

– Именно. Неуморимые. Попробуй их умори. Все, делай, как я сказал!

Государственная Девственница встала, одернула пышную юбочку из кокосового волокна, приложила (как я учил) ручку к сердцу и торжественно прочирикала:

– Приветствую вас, неуморимые труженики славного города Натуту!

– Славься, великая! - трижды прошелестели в ответ приветствуемые.

Вообще должен сказать, что выглядели эти неуморимые труженики довольно презентабельно для своего физического состояния. Да, от них больше, чем от обычных людей, попахивало тленом, но в остальном нежители города Натуту создавали приятное впечатление. Их светло-серые парео красиво крепились к ребрам изящными золотыми булавками и крючками. Высохшая кожа на черепах уложена была аккуратными складками и морщинками - любой визажист из бюро ритуальных услуг обзавидуется. Глаза, как глаза всякого порядочного нежителя, сияли бледно-зеленым светом и снабжены были узким вертикальным зрачком.

Всего делегация состояла из пяти нежителей. В ней явно главенствовал один - наиболее высокий, осанистый, со стразами в челюсти и чем-то вроде венка из перьев на макушке черепа.

– О, великая! - прошамкал перьеносец, простирая к Государственной Девственнице костлявые длани.- Взываем к твоей милости и просим о справедливости!

– Что я должна говорить? - шепотом осведомилась у меня Государственная Девственница.

– Что-то типа «изложите ваши требования». Или «что вам угодно».

– Ага. Ясно. Что вам угодно, неумолимые… неутолимые, то есть неуморимые жители славного города Натуту? Я слушаю вас.

Перьеносец поклонился и заговорил. Точнее, зашамкал:

– О, великая! Тебе доподлинно ведомо, что Натуту издавна был и есть город мертвых. И хотя в нем имеются еще и немертвые люди, существует договоренность, по которой все они, по достижении счастливого часа смерти, будут возставлены и зачислены в состав живущих неживых! В позапрошлом месяце Чихающей Серны в нашем городе от белой лихоманки встретило счастливый час смерти семь человек. Я, как глава города Натуту, обнародовал завещания всех семи, дабы на законных основаниях подать Хозяину Кладбища заявление о возставлении этих людей из мертвых в неживых. Хозяин Кладбища рассмотрел мое заявление и провел ритуал возставления. Но поднял он только шестерых. А седьмой наш согражданин так и остался безысходно мертвым! Хозяин Кладбища наотрез отказался исполнять последнюю волю покойного и поднимать его к не-жизни! Разве это справедливо, великая?! Разве в завете города Натуту не записано, что всякий умерший имеет право быть воздвигнутым и продолжать неуморимое существование?!

– А почему Хозяин Кладбища отказался поднимать именно этого покойника? - вместо девочки спросил я, но, похоже, этого никто не заметил, и теперь мне отвечали, словно я-то и был Государственной Девственницей, вершительницей людских и нелюдских судеб.

– Хозяин Кладбища сказал нам, что этот мертвец при жизни обещал ему нечто очень важное. И не исполнил обещания. Теперь Хозяин Кладбища мстит за это.

– А что мертвец обещал?

– Он обещал жениться на Хозяине Кладбища,- пояснил неуморимый житель Натуту.- А сам еще при жизни женился на другой!

– А разве Хозяин Кладбища - женщина? - удивился я.

– Конечно!

– Тогда ее желание отомстить понятно…

– Но мы взываем к милосердию и справедливости! Особенно просит об этом жена несчастного покойного - вот она стоит! Эй, поклонись великой госпоже и ее наставнику!

Неживая жена покойника выглядела не очень симпатично. К тому же в теперешнем своем положении. В смысле мертвом.

– Повели Хозяину Кладбища, великая госпожа! - пылко зашепелявила супруга несчастного покойника.- Повели своей безграничной властью, чтоб мой муж был также поднят из мертвых и стал вести вместе со мной неуморимое существование. А то мне в одиночку очень трудно справляться с хозяйством.

– Как мне поступить? - растерянным шепотом поинтересовалась у меня Государственная Девственница.

– Погоди минутку… Дай-ка мне кое-что припомнить… Ведь Онене мне так подробно рассказывала о правилах поднятия мертвых… О! Вспомнил! Эй, глава города!

– Да, господин?

– Человек, о котором идет речь, умер от белой лихоманки два месяца назад?

– Да, господин.

– Подождите еще один месяц, и тогда Хозяин Кладбища должен будет поднять его из мертвых автоматически согласно государственному закону «О дополнительных льготах на неумираемое существование». Закон принят Царем Алулу Оа Вамбонга…

– Да воссияет он в Сонме богов и да потопчет своих врагов!

– Аминь! Так вот, следовательно, это государственный закон. И нарушать его невозможно никому, будь он или она даже Хозяин Кладбища. Так что супруг ваш скоро будет рядом с вами, дамочка!

– Да, но к тому времени он разложится окончательно! Сгниет все самое ценное!

– Молчи, женщина! - строго потребовал я.- Самое ценное никогда не гниет! А что у нас самое ценное? Правильно, душа. Ну и как же ты, дура, можешь говорить, что душа сгниет?! То-то. Так что можешь быть спокойна. Так, делегация из Натугу, у вас все?

– Да, о великая госпожа и ее наставник.

– Свободны!

Мы помахали делегации неуморимых горожан Натуту и попытались возобновить прерванный разговор.

– Знаешь, Верзила, я думала-думала и придумала!

– Что именно, деточка?

– Свое имя!!!

– О. И какое же оно?

– Ты сам его произнес! Недавно! В нашем разговоре! И я поняла - это как раз по мне! Только не спорь, ладно?!

– Не буду. Валяй, говори!

Девочка набрала в легкие побольше воздуху и торжественно выпалила:

– Клёвая Фенька!

Я огляделся:

– Где клёвая фенька? Ты про что?

– Не «где» и не «что»! Это я - Клёвая Фенька! - радостно воскликнула Государственная Девственница.- Такое вот будет у меня замечательное имя! Я буду первая Государственная Девственница с именем!

Я долго обретал голос. Нет, будь я трижды неладен со своим сленгом! Почему дети перенимают от меня все только самое плохое?! А?!

– Т-ты уверена, что это имя тебе нравится?

– Совершенно! Верзила, а знаешь что?

– Что?

– Вот ты говоришь по-вибутянски, а думаешь на каком-то другом языке. Я уловила. Это почему?

– Потому, что я иностранец. Я русский.

– А как это?

– Долго объяснять.

– Тогда скажи: ты можешь научить меня русскому языку?

– Зачем тебе?

– Вот здоровско будет: приходят жрецы, а мы с тобой по-русски говорим, а они ни крокодила лысого не понимают! Весело, правда?!

– Весело-то весело, только смотрю я на тебя, дитя мое, и не вижу в твоем лице здравой озабоченности проблемами государства Вибути. Тебя для чего с небес сюда послали? Помогать людям и делать их жизнь окончательно райской! А ты?

– А что я?

– Развлекаешься. Ерундой занимаешься. Вот разве вели бы себя так предыдущие двенадцать Государственных Девственниц?

Я сказал это и сам себя укорил. Ну чего, черт возьми, я от ребенка добиваюсь? Она же еще маленькая и бестолковая, хоть разум ее якобы огромен, как Вселенная. Ей хочется развлекаться, играть и устраивать каверзы всем подряд. Я вспомнил себя в детстве - не мальчик, а натуральная бомба! А эти вибутяне тоже хороши - получили Великую Милость в виде несовершеннолетнего ребенка, сунули ей меня в качестве воспитателя и хотят, чтобы она махом решала все их проблемы!

– Верзила…

– Чего тебе, Клёвая Фенька?

– Я придумала. Ты знаешь, как будешь меня русскому языку учить?

– Ну?

– Ты на нем думай поотчетливей и помедленней.

– А ты, что ли, мысли читать можешь?

– Конечно, могу. Чего проще! Погоди, а разве ты не можешь мысли читать?

– Как-то вот не выучили в свое время меня такому простому процессу… - смутился я.

– О, это я тебя запросто-презапросто обучу! Только ты заодно мне расскажешь о своей стране России. И покажешь ее - мысленно. Ага?

– Договорились. Но в качестве компенсации я требую от тебя хороших манер и пристального внимания ко всем государственным делам.

– Ох… Ладно. Договорились. Подумай что-нибудь по-русски. Только медленно.

Я напрягся и подумал.

– «За-ме-та-но, Клё-вая Фень-ка»,- почти без акцента произнесла по-русски вслух Фенька.- У меня получается! Верзила, а хочешь, я тебя еще обучу летать, ходить по воде, благословлять растительность, а ты мне за это расскажешь все-все веселые истории про Вовочку.

– Откуда ты знаешь про Вовочку?! - в отчаянии возопил я.

– А ты как-то про него думал. Ты про него долго и очень интересно думал, мне понравилось. Смешно… Вовочка - это ваш главный русский бог, да?

– Нет. Это наша русская… Как бы тебе объяснить. Ну, вот ты кто?

– Я - Великая Милость для народа вибути,- отчеканила Клёвая Фенька.

– Вот Вовочка, он что-то вроде тебя…

– Тоже Великая Милость русского народа?

– Нет, скорее наоборот. Великая Напасть.

– Здоровски-и-и! - восхитилась Феня. А потом добавила интригующим тоном: - Как я хочу с ним познакомиться…

– Не советую,- отрезал я. И, между прочим, правильно советовал. Судя по той массе анекдотов, которые каждый из нас знает про Вовочку, этот парень - типичный сексуальный маньяк, клептоман, идиот и в целом порядочная хихикающая скотина, герой любого мало-мальски удачного стеба. Я не могу представить себе даже гипотетически, как смотрелись бы рядом возвышенная чистота Государственной Девственницы и русский Вовочка, морально напоминающий отброс, которым погнушалась даже помоечная кошка.

– Почему не советуешь? - упорствовала Фенька.

– Не сейчас. Потом объясню. Слушай, Феня, похоже, к нам опять гости.

И точно. В нашу резиденцию величаво вошел жрец Окойи вместе с тремя щуплыми, но чрезвычайно роскошно облаченными старцами. Один старец держал в руках солидных размеров картину (воистину картину! Холст, масло, перья, бусинки, макраме), очень натурально изображающую связку бананов и россыпь плодов манго. Другой держал в руках живую жабу. Размеры жабы превосходили самое смелое воображение. А третий старец скромно топтался позади всех, баюкая в руках невзрачный глиняный горшок, доверху наполненный отлично ограненными алмазами.

Жрец Окойи бросил уничижительный взгляд на меня, откашлялся и сказал:

– Почетные граждане города Тунету (поклонился старик с картиной), провинции Пурупай (поклон деда с жабой; жаба поклонилась отдельно) и деревни Мазизи (поклон от горшка с алмазами) явились засвидетельствовать свое благоговение перед Тринадцатой Государственной Девственницей, поднести к ее неземным стопам плоды труда своих рук и умолить великую госпожу о ниспослании благословения и милости!

Жрец Окойи сделал жест. У ног Государственной Девственницы старцы сложили картину, горшок с алмазами и жабу. Жаба при этом как-то пессимистически квакнула.

– Благослови! - воздели они руки к девчонке.

Та наморщила свой шоколадный лобик, словно что-то вспоминая, а затем глаза ее медиумически вспыхнули, а из детских уст полилась речь совершенно неземная, так что даже я оробел и испытал чувство некоторого почтения:

– Благословенны шатры твои и хижины твои, о Тунету, град мастеров и творцов прекрасного! Да изобилуют красками палитры твои! Да без устали играет воображение сынов твоих и дщерей твоих, о Тунету! Да ткут твои ткачихи, да куют твои кузнецы, да поют твои певцы, да сажают твои саженцы, да иждивают твои иждивенцы! Благословляю ваши труды и обещаю, что и впредь трудам этим конца не воспредвидится!

Я глянул на девочку. Медиумический свет в ее глазенках уже погас. Слава тебе, боже Ндунги! А то я прямо растерялся перед этой Клёвой Фенькой с неизвестным геномом и полным каталогом паранормальных способностей!

– Славься, ниспосланная Небом! - воскликнул в ответ на это посол города Тунету.- А можно еще одну ма-а-аленькую просьбочку, о предивная?!

Жрец Окойи немедленно напрягся:

– Вы что, порядков не знаете? Вам одного благословения уже недостаточно?!

Но Государственная Девственница посмотрела на жреца Окойи так, что тот сразу увял и облагочестивился.

– Какую просьбу имеешь ты ко мне, о посланник славного города Тунету? - милостиво обратилась Государственная Девственница к старику.

Тот пал ей в ноги и возопил:

– Позволь, о небеснопосланная, Тунету из культурного города превратиться в индустриальный! Наша славная молодежь хочет не только рисовать бананы, но и выращивать их, изготовляя затем на потребу всему государству Вибути прекрасную банановую пастилу! Позволь нашим ткачихам не только ткать бесценные ковры, но и шить те простые дешевые одежды, за которые чужеземцы готовы отдать нам их государственные секреты… Позволь…

– Ни в коем случае! - вякнул жрец Окойи.

– А я бы позволил,- протянул я.- Получится интересный эксперимент смычки древней культуры и новых технологий.

Государственная Девственница глянула на меня и кивнула:

– Дозволяю и благословляю. Отныне да изобилуют в вашем городе все ремесла, все начинания, все товары, а также все сборщики податей… Я правильно все сказала, а, Верзила?

– Ну, насчет сборщиков податей ты перестаралась, а в остальном… Глянь-ка на жреца Окойи - стоит, бороду на себе по волоску выщипывает…

Тут я объявил громким голосом:

– Следующий проситель, пожалуйста!

Просителем оказался представитель плодородной и скромной в запросах провинции Пурупай. Он аккуратно отпихнул от себя жабу, норовившую забраться ему на ногу, и заговорил плаксивым голосом:

– О несравненная, являющая великую милость народу вибути! Яви на нас, жителях провинции Пурупай, свое чудотворное сострадание!

– А в чем дело? - поинтересовался я, поскольку Клёвая Фенька просьбы явно не услышала. Она зачарованно наблюдала за манипуляциями жабы. А жаба, похоже, наблюдала за ней.

– Три луны тому назад, в месяц Сверкающих Ручьев, на нашу провинцию обрушилось бедствие. Тысячи и тысячи этих вот жаб устремились на наши посевы, заползли в жилища, лавки и храмы! Поначалу мы охотились на них, натравливали на жаб особо обученных крокодилов и цапель, но все было тщетно! Жаб с каждым днем становилось все больше. И вот теперь наша провинция стоит на пороге голодной смерти, ибо все наши припасы сожрали подлые жабы. А что не сожрали, так испакостили - в рот не возьмешь! Милости прошу у тебя, великая посланница Белой Птицы, избавь нас от жаб!

Жаба мрачно уставилась на нас и квакнула. Дескать, зря надеетесь. Не избавиться вам от нас во веки веков, аминь!

– Может быть, устроить там землетрясение? - задумалась Клёвая Фенька.- Или пожар? Жабы погибнут, а провинцию потом отстроим заново.

– И заселять людьми ее тоже заново будешь? - сыронизировал я, но, похоже, Фенька моей иронии не поняла. Тогда я перешел на товарищескую критику.- Мелко мыслишь, местечково. Тут надо смотреть на проблему глобально. И кроме того, учитывать новейшие тенденции мировой экономики.

Фенька жалобно глядела на меня. Видно, мировая экономика была для нее еще чересчур недозрелым бананом.

– Спокойно! - утешил я свою подопечную.- За дело возьмется специалист! Я три месяца посещал курсы менеджеров и даже сумел прочесть книжку по организации сетевого маркетинга! Так что не скорбите головами!…А скажи-ка, дед, эти ваши жабы ядовиты?

– Сущая отрава, мой господин! В рот не возьмешь - сразу голова кружится, ноги заплетаются, мысли путаются, хихикаешь по любому поводу и чувствуешь себя полным дураком.

– Отлично,- сказал я.- Симптомы отравления ясны. А потому мы не будем ждать милостей от природы. Взять их у нее по полной программе - наша первая и насущная задача. Прежде всего, мы наладим в провинции Пурупай ликеро-водочное производство. Для начала построим один завод, потом, с расширением бизнеса, можно будет подумать о многофункциональной компании…

– Зачем, о мой господин? - пискнул провинциальный дед.

– Все просто, как кокос очистить, папаша! Будем гнать из жаб настойку: простую и крепленую, а также: жабсент, жбиски, жабджин с тоником… Для дам - пикантные напитки: игристое жабманское и жабманское-брют, потом, для гурманок, жабьи ликеры и жбренди. Ну а для простого народа, конечно, станем варить жабье пиво, Под сушеные соленые жабьи лапки в самый раз! Начинаем строить первый завод не далее как завтра! Меня назначаю управляющим. А Тонтон Макут будет народным контролером - мы на нем все жабьи настойки испытывать будем, не сдохнет, он у нас товарищ крепкий, свойский.

Присутствующая при этом моем монологе жаба упала в глубокий обморок. А представитель провинции Пурупай, наоборот, очень воодушевился.

– Благодарствую за совет и милость,- кланялся он до тех пор, пока не вышел за дверь.

– Эй, жабу-то свою забери! - крикнул я ему, но было поздно.

Обморочная жаба осталась и горестно стонала. Подозреваю, ей хотелось высказать свое мнение против моих замыслов, но сделать этого она никак не решалась. Я взял жабу за заднюю лапку, отнес на батут - пусть оклемается, а заодно смирится с участью своего отныне пущенного на самогон племени. А не надо было провинцию Пурупай оккупировать! Я прав?!

Тут я поглядел на дедка с горшком алмазов.

– Это кто у нас под занавес остался? Деревня Мазизи, неиссякаемый источник пополнения алмазного фонда государства Вибути! У вас-то в чем проблемы?

Дедок поклонился и Государственной Девственнице и мне:

– А у нас нет проблем. Я только послан жителями своей деревни поклониться великой посланнице небес и попросить ее, чтобы алмазы в наших кимберлитовых трубках и дальше не иссякали.

– Будет сделано,- кивнула Клёвая Фенька.- Не иссякнут.

– Замотаетесь их оттуда выковыривать,- от себя лично пожелал я…Когда эти просители, а затем жрец Окойи покинули наше с Клёвой Фенькой обиталище, мы впервые поняли, что такое настоящая свобода. И настоящий голод!

– Верзила,- жалобно сказала Фенька,- я есть хочу.

– Ты же небожительница!

– Ну и что! А есть хочу, так же как и всякий обычный человек, между прочим!

– Фенька, не капризничай. Я же не знаю, принесут нам обед сюда, или придется идти в джунгли и добывать его в честном бою.

– Я хочу идти в джунгли и добывать обед в честном бою! - мгновенно загорелась Фенька.- Мы убьем гигантского буйвола, потом будем его свежевать, а потом сделаем из него рагу с бананами, кокосами и пряностями!

Однако кровожадным намерениям Государственной Девственницы не суждено было осуществиться. Ибо мгновение спустя в наше жилище вошла прекрасная Онене Небуду в сопровождении трех воздушно-кисейных девушек. Девушки несли в руках блюда и кувшины с чем-то крайне аппетитным.

– Трапеза для Государственной Тринадцатой Девственницы и ее почтенного наставника! - возвестила Онене Небуду и, могу поклясться, бросила на меня при этом полный нежности взор. Я некстати вспомнил о том, что до тех пор, пока я буду исполнять должность наставника Клёвой Феньки, на меня возложен целибат, и загрустил. Так что и обед был не в радость.

Хотя, надо отдать ему должное, обед был воистину царским. Государственный повар (который имеет прерогативу готовить только для Царя Алулу и двух-трех высокопоставленных лиц, включая меня) расстарался на славу. Только ему под силу было приготовление столь сложного блюда, как грудка норной газели под бананово-манговым соусом. Дело в том, что здешние норные газели чрезвычайно ядовиты, одна лишь охота на них превращается в дело чести, доблести и геройства, не говоря уж о приготовлении из мяса норной газели пищи… Если неверно управиться с этим деликатным продуктом, можно, по его дегустации, незамедлительно отправиться к праотцам. Что, кстати, произошло с шестью предыдущими поварами. Но этот кулинар был просто непревзойденным мастером. Я с вожделением предвкушал тот момент, когда положу на свою тарелку из пальмового листа добрый кусок грудки норной газели и щедро полью его бананово-манговым соусом… Но регламент есть регламент. Из всех сидящих за столом сначала пищу должна вкусить старшая не по возрасту, но по положению. Следовательно, это Государственная Девственница, она же Клёвая Фенька.

Фенька (вот же прилипло к ней это имечко!) не церемонясь достала из золотого горшка отменный кусок газельей грудки, плеснула на него бананового соуса, завернула все это дело в пропаренный с особыми пряностями пальмовый лист и с наслаждением откусила. Зачавкала. Я смотрел на это безобразие в точности как гипотетический отец, впервые выведший в «Макдоналдс» свое любимое чадо, то есть смотрел с недовольством и некоторым нетерпением, потому что гамбургеры - это вообще-то не детская пища.

– А ну-ка! - потирая руки, потянулся я к золотому горшку с вожделенным блюдом…

– Не советую,- спокойно остановила меня Фенька. Отложила в сторону свой недоеденный кусок.- Здесь яд. Очень сильный.

– И что, ты теперь умрешь?! - Я с ужасом представил себе картину, как несчастный отравленный ребенок корчится в агонии.- О нет! Врача! Реаниматора!

– Не ори, Верзила,- потребовала Фенька.- Я же высшее существо. Потому мне не вредны никакие яды. Отравить хотели не меня. Кое-кого другого.

– Меня? - прозрел я.- Но за что? Почему? Что я такого сделал, чтоб травить меня на глазах ребенка?!

– Вот и я тоже об том думаю,- в глазах Феньки застыло недетское выражение.

– Знаешь, меньше всего хотелось бы проводить расследование по этому делу,- сказал я.

– Мы можем все замять,- придумала Фенька.- Давай просто опрокинем горшок наземь и скажем, что нечаянно!

– И останемся голодными?

– Бананов принесут! - легкомысленно отмахнулась Фенька и тут же брякнула наземь золотой горшок с ароматным и насквозь отравленным содержимым.

Грохот, кстати, получился немаленький. Такой, что на шум сразу в хижину вбежала Онене. Увидела разгром, ахнула:

– Великой госпоже не понравилось блюдо?!

– Бананов нам! - величественно потребовала Фенька.

– И кокосов! - поддакнул я, испытывая жестокие муки голода.

…После того как я, давясь от отвращения, проглотил две дюжины бананов и утолил жажду содержимым десятка кокосовых орехов (лучше б сразу пило мыл! То есть мыло пил!), Фенька посмотрела на меня крайне ехидным взглядом.

– В чем дело? - спросил я ее.

– Я тебя обманула,- хихикнула она.- Еда не была отравлена. Шутка. Эй, ты чего!

А я чего? Я ничего.

Просто оглянулся в поисках подходящего копья. Либо ассегая…»