ГЛАВА 28
Царский сплетник проснулся ближе к обеду, когда солнце уже было в зените. Молодой здоровый организм наверстывал все недосыпы предыдущих ночей. Юноша бы поспал и еще, но его разбудило смутное ощущение, что в кровати он не один. Распахнув глаза, Виталий уставился на Янку, уютно сопящую у него под мышкой, источая вокруг ароматы свежего, чистого перегара. «Ох и ни хрена себе!» — мысленно ахнул юноша и осторожно приподнял голову. Он лежал поверх одеяла в одних трусах, Янка спала в ночной рубашке, используя его правую руку в качестве подушки. Край подола ночнушки задрался чуть не до бедра, открывая взору царского сплетника точеную ножку. Она была такая изящная и соблазнительная, что Виталий начал конкретно потеть. У него пошел гормон, который, однако, сразу нырнул туда, откуда вылез, как только до царского сплетника донеслись довольно неблагозвучные звуки. Отвернув голову от Янки, лежавшей на кровати между ним и стеной, юноша уставился на Ваську и Жучка. Возмутители ночного спокойствия валялись на полу рядом с огарками свечей, раскинув в разные стороны все свои восемь лап, и азартно давили храпака, повизгивая и поскуливая во сне. Причем и у того и у другого морды были разукрашены основательно. Шерсть на Ваське торчала во все стороны клочками, морда Жучка была расцарапана, а в шерсти застряли обломки черенка ухвата, разбитого этой ночью в щепу разбушевавшимся котом. Виталий опять посмотрел на Янку. Прелестница зашевелилась, что-то пробормотала во сне и начала пристраиваться на царском сплетнике поудобнее, что задрало подол ее ночной рубашки еще выше.
— Оу-у-у… — Юноше опять стало невмоготу, но тут перед его мысленным взором возник державный кулак. «Но если ты мне Янку Вдовицу обидеть посмеешь…»
Обижать красавицу царский сплетник не собирался и решил просто-напросто тихо слинять: типа не было меня здесь. Не было, и все! Виталий начал осторожно вытаскивать свою руку из-под головы Янки, но та с такой удобной «подушкой» расставаться не захотела. Мало того, она запихала ее еще глубже себе под голову и даже, не открывая глаз, во сне, начала ее взбивать, чтобы сделать помягче. В процессе обработки «подушки» ее кулачок чуть не вмазал Виталий по носу, и ему срочно пришлось выводить его из-под удара. Этот рывок заставил девицу проснуться. Глаза красавицы распахнулись. Несколько секунд Янка обалдело смотрела на царского сплетника, затем приподняла голову, посмотрела вниз, увидела сбившуюся уже до пояса ночнушку…
— Оказывается, нижнее белье в Великореченске не в моде, — ляпнул Виталий. Ничего умнее он в данный момент придумать не смог.
— А-а-а!!! — согласилась с ним Янка.
Девица с оглушительным визгом слетела с кровати и пулей вылетела из спальни своего постояльца. Этот визг подбросил вверх тела ее верных телохранителей.
— А?
— Что?
— Где? — бестолково засуетились они.
— Во «Что? Где? Когда?» играть будем потом, — сердито буркнул Виталий, спуская ноги на пол. Юноша сдернул со стула свои штаны и начал одеваться. — Так, обормоты, выходите во двор строиться. Я сейчас закончу утренний туалет, физиономию под рукомойником прополощу, а потом начну читать лекцию о вреде пьянства и вести промеж вас воспитательную работу. Это ж надо додуматься: мало того что сами до поросячьего визга нажрались, так еще и Янку накачали!
Царский сплетник заправил в штаны рубашку, надел ботинки, вышел из спальни и прислушался. Со стороны светелки Янки до него доносилась лишь испуганная тишина. Неопределенно хмыкнув, юноша спустился в гридницу и через сени вышел во двор. Там царил полный разгром. Бочонок лежал на боку, истекая сквозь открытый краник последними каплями духмяного заморского вина, а сам двор устилали обломки стульев и останки ухвата, рогульки которого были воткнуты в бревенчатую стену прямо под окном спальни царского сплетника. Из сеней вышли понурые Васька с Жучком, держась друг за друга. Вид пушистых обормотов, страдавших с жуткого похмелья, заставил Виталий сочувственно вздохнуть.
— Да-а-а… неплохо вы вчера погудели, — почесал затылок юноша, разглядывая забрызганную кровью стену, — и чего не поделили, хвостатые?
Тут внимание его привлекла горка соли со слабо трепыхавшейся в ней таранью. Сама бочка, в которой юноша делал засолку, исчезла. Виталий бросился к бадейке, где еще вчера резвились пираньи, и увидел, что она пуста.
— И как это понимать? — поднял он глаза на Ваську с Жучком.
— Слышь, Жучара, а мы его что, вчера не добили? — удивился Васька.
— Да не может быть! Ты, это… сплетник, под скамеечкой посмотри. Мы этого гада вчера туда закатали.
Виталий посмотрел в указанном направлении. Гада он там не увидел. На примятой траве под скамейкой лежала лишь тюбетейка и до боли знакомый сай — кинжал японских ниндзя. В этот момент окно горницы второго этажа распахнулась, и оттуда высунулась уже одетая в свой голубенький сарафан хозяйка подворья. Первый шок похмельного пробуждения у нее уже прошел, и на его место пришел праведный гнев обманутой девы.
— Ах ты, кобель!!!
— Янка, — отмахнулся царский сплетник, не отрывая глаз от сая, — не шуми понапрасну, а то я тебя разочарую.
— Чем? — опешила девица.
— Я с пьяными бабами сексом не занимаюсь.
— Что сказа-а-ал? — ахнула Янка.
Царский сплетник сообразил, что его не поняли, оторвался от созерцания тюбетейки и сая и дал дополнительные пояснения:
— Я сказал, что амбре, которое изрыгали твои божественные уста, отбили у меня всякую охоту и не позволили переступить границу дозволенного, а потому безгрешны мы с тобой, аки херувимы.
— Как я вообще оказалась у тебя в постели? — прошипела хозяйка подворья, глядя бешеными глазами на царского сплетника.
— А это мы с Жучком тебя к нему подложили, — шмыгнул носом Васька, — И ведь что обидно — все по уму сделали: раздели, обмыли… в смысле помыли… самую симпатичную рубашечку на тебя надели, а он, сволочь, даже не дернулся. Лежит, как бревно, и дрыхнет! Мы полчаса со свечками стояли ждали, а он… Тьфу! Ну как тут спасать отечество?
Такие подробности окончательно добили Янку.
— Со свечками? — слабым голосом спросила она.
— Ну да. Темно ж было. Ночь все-таки.
— Убью…
— Это потом, — тормознул ее Виталий. — Сейчас у нас есть более важные дела.
— Какие? — простонал Жучок, держась лапами за похмельную голову.
— Спешу обрадовать: нас ограбили.
— Кто посмел? — возмутился оборотень.
— Думаю, обладатели вот этой симпатичной шляпки и кинжала, — кивнул на лежащие под скамейкой вещи царский сплетник, — Я так понимаю, это вы их этой ночью били. Но дело свое черное они сделал. Наших рыбок сперли.
— Наших рыбок? — яростно зашипел Васька, трезвея на глазах. От возмущения он даже отцепился от Жучка, за которого до той поры держался, чтоб не грохнуться. — Да я их, гадов…
— Как найдем похитителей, имей этих гадов, как хочешь. Меня больше волнует сам факт ночного налета. Сначала рыбешек контрабандой в Великореченск затащили, а теперь, когда они оказались у нас, устроили на них настоящую охоту. Мне эта охота на пираний очень и очень не нравится! Но, кажется, я знаю, где этих гадов искать. — Юноша вытащил из-под лавки сай с тюбетейкой, — Васька, Жучок, не хотите навестить одного из них? С чертями потом разберемся, а вот с этим… — Виталий воткнул в бревенчатую стену сай, — предлагаю разобраться сейчас. Он тут недалече. Так хотите?
— Очень хотим, — прошипел Васька.
— Тогда примите вид посолидней. Мне нужны секьюрити.
Васька с Жучком тут же превратились в таких мордоворотов, что царский сплетник от них невольно шарахнулся.
— Охренеть! С такими в темном переулке встретишься — потом штаны не отстираешь, — отдуваясь, пробормотал он, — Вы бы…
Деликатный стук в дверь со стороны парадного входа заставил царского сплетника заткнуться. Он нырнул в сени и пошел открывать, гадая, кого принесло на подворье Янки Вдовицы. Лично он сегодня к себе никого не приглашал.
Васька с Жучком, грузно переваливаясь, двинулись за ним. Юноша распахнул дверь. На пороге стоял Фриц с сундучком на плече. Сундучок был грузен, так как под его тяжестью посыльного немецкого посла слегка пошатывало.
— Глава купеческий гильтий Вилли Шварцкопф просил перетать первый взнос тля сирый и убогий, — пропыхтел Фриц, — Кто стесь ест сирый и убогий?
— Они, — ткнул большим пальцем руки за спину царский сплетник.
Увидев «сирых и убогих», Фриц чуть не выронил сундучок, но Виталий вовремя его подхватил.
— Ого! — прогнулся он под тяжестью первого взноса, — Эй, убогие, быстро его в мою спаленку. Я там ваш фонд организовал.
Васька с Жучком выхватили из его рук сундучок и откинули крышку. При виде золота глаза «сирых» замаслились.
— Бегом в спальню! — захлопнул крышку юноша, — И сразу назад! И не вздумайте без меня дележом фонда заняться.
Васька с Жучком подозрительно покорно кивнули и поволокли добычу. Но почему-то свернули не в дверь, ведущую из сеней в терем, а в дверь, ведущую во двор. Виталий этого не заметил, так как тормозил в тот момент Фрица, который, выполнив поручение, собрался уходить.
— Слушай, камрад, а Вилли сейчас на месте?
— Что ест на месте? — не понял Фриц.
— Он в посольской слободе или нет?
— О та, та, в посольской.
— Скажи ему, пусть никуда не уходит. Я сейчас к нему подскочу. Дело есть.
— Я перетать.
Посыльный неспешным шагом удалился, а Виталий остался ждать своих секьюрити. Прошло пять минут, десять, а Васьки с Жучком все не было.
— Все-таки устроили дележку, гады! — разозлился царский сплетник и двинулся на разборку.
В спальне его телохранителей не оказалось. Виталий подошел к окну и сразу увидел пропажу. Нет, «сирые и убогие» дележом себя не обременяли. Понимая, что времени мало, они, воровато озираясь, закапывали сундучок под корнями многострадальной яблони.
— Что ж вы могилку-то тревожите? — не мог сдержать смеха царский сплетник. — Косточки бедного Михея тревожите!
— Тьфу! — сплюнул Жучок, — Говорил тебе: в мою конуру надо было прятать!
— А почему тогда не на мой чердак? — вызверился Васька.
— Так, если вы немедленно не доставите все сюда…
Васька с Жучком выдернули из ямы сундучок и поволокли его обратно в терем.
— Вот прохиндеи, — покачал головой царский сплетник, сел на подоконник и задумался, — Прежде чем брать этого дона Хуана де Аморалиса за жабры, надо сначала хорошо попытать насчет него немецкого посла. Что-то уж больно скользкий тип этот Демьян, он же дон… А может, это и есть тот самый Дон, который предлагал мне на пару Кощика завалить? Нет, вряд ли… тот Дон поплотнее был и чуток пониже. Так кто же ты такой, дон Хуан, и за каким чертом тебе потребовались наши рыбки?
